День, когда Wi-Fi предал меня. Часть 6. WordsIntheWyld

От переводчика:

WordsIntheWyld на Literotica всего опубликовал шесть рассказов, объединенных в серию по главным героям, но без единого названия.

Первый рассказ представил вашему вниманию V_OK «Рассказ WordsIntheWyld. Предательство через WI-FI», 26.02.2025 (https://bestweapon.me/post_103371)

Мной взята на себя смелость представить вам остальные (на сегодня – их пять).

Действующие лица:

Трэвис Паркер, «папа из пригорода», отец семейства

Моника Паркер, его жена

Их дети:

Трейси, старшая дочь, взрослая

Фрэнсис, сын

Бет, младшая дочь

«Большой Рик», сосед, чей участок рядом с их домом

Замысел автора прост:

Длительное время к роутеру (девайс, представляющий доступ в Интернет, в т.ч. и через Wi-Fi) Трэвиса подключался какой-то абонент, «неизвестное устройство», что замедляло работу Интернета для других членов семьи, сидящих за своими ноутбаками смартфонами.

Случайно в один выходной день Трэвис увидел, как Моника заходит в дом «Большого Рика» и находится там некоторое время, что привело к дальнейшим прояснениям ситуации в голове Трэвиса.

Автор представил события в виде взгляда со стороны различных членов семьи:

1 рассказ – «Предательство через Wi-Fi» - общая фабула, взгляд Трэвиса;

2 рассказ – «Карма любит брата и сестер» - взгляд Трейси;

3 рассказ – «Раскаяние поражает как судебный курьер» - взгляд Моники;

4 рассказ – «Отказываюсь от подписки на свой брак» - взгляд Трэвиса;

5 рассказ – «Игры разума» - взгляд Трэвиса

6 рассказ – «Пока развод не разлучит нас»

Часть 6

Пока развод не разлучит нас / TIL DIVORCE DO US PART© WordsIntheWyld

— --------

За три недели до слушания о разводе

Я только что устроился на совершенно спокойный вечер - с пивом в одной руке, геймпадом PS5 в другой, готовый полностью уничтожить нескольких виртуальных врагов, - как в дверь позвонили. Я застонал, уже раздраженный. Для родов было слишком поздно, для вторжения в дом - слишком рано, поэтому я решил, что это либо сосед, либо какая-то другая новая форма страданий.

Оказалось, что это было последнее.

На моем чертовом пороге стояла Моника, выглядевшая так, словно она только что вышла из фильма "Искупление".

Я моргнул. "Ха. Ты не та пицца, которую я заказывал".

Она проигнорировала шутку и одарила меня легкой, как бы отрепетированной улыбкой. - Трэвис.

Я вздохнул. - Моника, уже поздно. Если ты здесь не для того, чтобы признаться в очередном ужасном решении, я не понимаю, почему...

— Можно мне войти? - быстро спросила она мягким, полным надежды голосом.

Я одарила ее долгим, невозмутимым взглядом. - Нет, если только ты не принесешь пиццу, которую я так и не заказал.

Она прерывисто вздохнула. - Пожалуйста, Трэвис. Всего пять минут".

Я обдумал свои варианты.

Вариант А: захлопнуть дверь у нее перед носом, закончить игру и никогда больше не вспоминать об этом моменте.

Вариант Б: впустить ее, выслушать всю ту чушь, которую она запланировала, и немедленно пожалеть о своем выборе.

Поскольку я идиот, я выбрал вариант Б.

"Хорошо", - пробормотал я. - Но если это превратится в "забери меня обратно", я начну брать с тебя плату за потраченное время.

Она вошла внутрь и огляделась, словно ожидала, что все останется по-прежнему. Но в этом доме больше ничего не принадлежало ей.

Я скрестил руки на груди. “хорошо. У тебя есть пять минут. Произведи на меня впечатление.

Она сделала глубокий вдох, как будто готовилась к выступлению на TED. "Трэвис... Я просто... Я хочу, чтобы ты знал, как мне жаль.

Я вздохнул. - О, ничего себе, ты извиняешься? Что ж, это все меняет. Давай я схожу возьму с задней полки "Не разрушитель брака", и мы сможем просто...

— Трэвис.

Я ухмыльнулся. - Прости, прости. Продолжай свой трагический монолог.

Она сглотнула. "Я скучаю по тебе. Я скучаю по нашей семье. И я бы отдала все, что угодно, лишь бы исправить то, что натворила".

Я пристально посмотрела на нее, затем медленно покачал головой. "Знаешь, по чему я скучаю, Моника? У меня была жена, которая не бегала тайком в спортзал по причинам, не имеющим ничего общего с фитнесом".

Она вздрогнула. "Я была... Я была потеряна".

Я фыркнул. "Заблудилась? Моника, даже Гугл-карты не могут исправить то, что ты натворила".

Она вытерла глаза. "Как ты думаешь, ты сможешь когда-нибудь... когда-нибудь... простить меня?"

Я наклонил голову, притворяясь, что размышляю. - Хммм... Давай посмотрим. Смогу ли я простить свою жену за то, что она изменила мне с человеческим воплощением протеинового коктейля?

Моника всхлипнула.

"Нет."

Она моргнула. - И это все? Просто... нет?

Я пожал плечами. "Ты бы предпочла презентацию в PowerPoint?"

Она выглядела по-настоящему подавленной, как будто думала, что ее появление с грустным видом волшебным образом изменит реальность.

"Я просто должна была попытаться", - прошептала она.

Я вздохнул и жестом указал на дверь. - А теперь ты можешь попытаться уйти.

Она заколебалась, словно хотела сказать что-то еще. Затем, осознав, что это действительно конец, она бросила на меня последний взгляд - полный сожаления, побежденный, с опозданием примерно на полгода.

Затем она вышла.

Я закрыл дверь, запер ее и глубоко вздохнул.

Затем я вернулся к своему дивану, взял пульт дистанционного управления и пробормотал: "Что ж, это была колоссальная потеря пяти минут".

И после этого я вернулся к чему-то продуктивному.

Например, к победе в войне в видеоигре.

_________________________________

За две недели до слушания о разводе

Фрэнсис всегда был уравновешенным парнем, который видел все стороны, всегда пытался найти общий язык там, где остальные просто хотели выбрать сторону и оставаться на ней. Поэтому, когда он написал мне, что хочет встретиться со мной, Моникой, Бет и Трейси в одной комнате, я уже знал, к чему это приведет.

Я вздохнул, глядя на сообщение и размышляя, сколько у меня осталось сил на эту чепуху. Затем появилось другое сообщение.

"Папа, просто выслушай меня. Мы не обязаны прощать ее. Я просто думаю, что мы должны хотя бы попытаться поговорить до слушания".

Я провел рукой по лицу. Этот парень. Он всегда хотел как лучше, но я не был уверен, что он понимал, насколько Бет и Трейси привязаны к своей матери.

И все же, вопреки здравому смыслу, я согласился. Возможно, это было чувство вины. Возможно, это была усталость. Или, может быть, я просто хотел, чтобы Фрэнсис наконец увидел то, что я уже знал - Моника здесь не была жертвой.

Мы встретились в нейтральном месте, в ресторане в центре города. Достаточно людном, чтобы никто не устроил сцену, но и достаточно тихом, чтобы мы могли поговорить. Я пришел туда первым, сел и заказал кофе. Следующими прибыли Бет и Трейси, и обе они выглядели так же без энтузиазма, как и я.

"Ты же знаешь, что это пустая трата времени, верно?" Пробормотала Трейси, садясь и скрещивая руки на груди.

Бет кивнула. "Да, я даже не знаю, зачем мы здесь".

"Потому что Фрэнсис попросил", - сказал я, делая глоток кофе. "И потому что мы хотим, чтобы он сам увидел, что это бессмысленно".

Прежде чем кто-либо из них успел ответить, вошел Фрэнсис, а за ним и Моника.

Она выглядела взволнованной, возможно, даже с надеждой. Она села напротив меня, бросив взгляд на Трейси и Бет, которые тут же отвели глаза.

— Спасибо вам всем, что пришли, - сказал Фрэнсис, уже переходя на тон посредника. - Я просто... Я знаю, что все было плохо, но, прежде чем мы отправимся в зал суда, я думаю, мы должны хотя бы попытаться прояснить ситуацию.

Моника воспользовалась моментом. - Я согласна, - быстро сказала она, переводя взгляд с одного на другого. - Я... я знаю, что совершала ошибки. Я знаю, что причинила вам всем боль. - Ее взгляд задержался на Бет и Трейси. - Но я не хочу, чтобы это было концом. Вы мои дети, и я...

— Ты не имеешь права так говорить, - отрезала Трейси, ее голос был резок, как нож. - Ты не имеешь права называть нас своими детьми, если бросила нас в ту же секунду, как изменила.

Моника вздрогнула. - Трейси...

— Нет. - Руки Трейси сжались в кулаки. - Ты хочешь сидеть здесь и притворяться, что это не так? Как будто ты была какой-то беспомощной жертвой во всем этом? Это не так. Ты сделала выбор. И теперь ты хочешь, чтобы мы просто притворились, что ничего этого не было?"

Бет, которая до этого момента молчала, наконец заговорила. "Почему именно сейчас?" - спросила она тихим, но твердым голосом. "Почему это вдруг стало тебя так волновать именно сейчас?"

Моника открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

"Потому что ты теряешь все", - ответил я ровным голосом. "Вот почему".

Она повернулась ко мне с глазами, полными слез. "Трэвис, пожалуйста..."

— Нет. - Я покачал головой. - Именно поэтому эта встреча - пустая трата времени. Я указал на Бет и Трейси. - Они не простят тебя только потому, что ты вдруг решила, что готова снова стать их мамой. Ты не можешь выбирать, когда тебе не все равно.

Фрэнсис вздохнул. "Да ладно, папа, разве мы не можем хотя бы..."

"Нет, Фрэнсис, мы не можем". Трейси встала. "Ты хотел поговорить?" Что ж, вот что я скажу - я с ней покончила. Она посмотрела на Монику сверху вниз, холодно и непреклонно. "И если бы у тебя было хоть немного самоуважения, ты бы перестала притворяться, что это поправимо".

Бет кивнула, тоже вставая. "Я тоже закончила".

Я отодвинул свой стул и встал рядом с ними.

Фрэнсис обреченно переводил взгляд с одного на другого. "И это все?"

"Вот и все", - сказала Трейси, хватая пальто. "Пошли".

Бет последовала за мной, а я легонько похлопал Фрэнсиса по плечу. "Я знаю, ты хотел как лучше, сынок. Но это? Это никогда бы не сработало".

Моника сидела молча, уставившись в стол.

Фрэнсис вздохнул. "Я просто... Я не знаю. Я подумал, может быть...

— Ты хороший парень, - сказал я. - Но тебе нужно перестать ждать хорошего от плохих людей.

Затем, не сказав больше ни слова, я вышел за дверь, оставив Монику и Фрэнсиса позади.

_________________________________

За неделю до слушания о разводе

Сидя в кабинете своего адвоката, я мысленно готовился к тому, что разговор о бракоразводном процессе должен был стать невероятно утомительным. Я пережил месяцы психологической войны, прошел курс лечения у предвзятого судьи и каким-то образом не совершил преступления, несмотря на то, что Моника перешла все мыслимые юридические и эмоциональные границы. Но вот и все - это был последний этап.

"Итак, - начал мой адвокат, деловой человек по имени Джеймс Пирсон, листая невероятно толстую папку, - слушание состоится через неделю. Нам нужно обсудить, чего ожидать".

Я вздохнул. - Дай-ка я угадаю. Моника заявится с трагически уязвимым видом, заявит, что ею манипулировали, чтобы добиться первоначального соглашения, и попытается выжать из меня все до последнего цента?

Джеймс многозначительно посмотрел на меня. "Довольно много".

Я застонал, откидываясь на спинку стула. "Фантастика. Получу ли я бонусные баллы, если она притворится, что плачет? Или я просто автоматически проиграю раунд?"

Джеймс ухмыльнулся. "Вы не проиграете, если не будете разыгрывать спектакль. Придерживайтесь фактов. Это то, о чем судья будет заботиться".

Я кивнул. - Хорошо, значит, я не буду закатывать глаза, когда она начнет рассказывать о том, как ей было тяжело?

"Верно".

"А если она начнет цитировать стихи о потерянной любви?"

Джеймс моргнул. "Это... вероятно?"

Я усмехнулся. "Ты не знаешь Монику. Я бы поставил деньги на драматическую речь о том, как я бросил ее, за которой последовала бы слезливая мольба о примирении."

Джеймс перевернул страницу в своих заметках. "Ну, она также утверждает, что была "эмоционально принуждена" к первоначальному соглашению и заслуживает супружеской поддержки".

Я чуть не подавился своим кофе. "Простите, она что?"

"Да". Джеймс выдохнул. - Она утверждает, что не была в "стабильном эмоциональном состоянии", когда согласилась отказаться от супружеской поддержки.

Я уставился на него. "Это было до или после того, как она была достаточно эмоционально стабильна, чтобы изменить мне? Потому что я чувствую, что это важный момент для уточнения".

Джеймс усмехнулся. "Придерживайся этого тона в суде, и все будет в порядке".

Я провел рукой по волосам, уже измученный мыслью о том, что мне придется выслушивать доводы Моники, чтобы получить еще больше моих денег.

"Хорошо", - вздохнул я. "Чего еще мне ожидать?"

Джеймс просмотрел свои записи. - Она может поднять вопрос о твоем "враждебном отношении" во время терапии. Уиллоу, скорее всего, сделает заявление о том, что вы "не были готовы к примирению".

Я выдавил из себя смешок. "О, ты имеешь в виду терапию, на которой Уиллоу пыталась заставить меня поверить, что мой развод - это моя вина?" Я покачал головой. "Отлично. Не могу дождаться этого свидетельства".

Джеймс пожал плечами. "Это не будет иметь силы, если Моника не сможет доказать, что ты наотрез отказывался участвовать".

"Джеймс, я ушел с терапии, потому что Уиллоу проецировала на меня свои проблемы в браке. Если уж на то пошло, я должен был получить эмоциональный ущерб".

Джеймс вздохнул, явно стараясь не рассмеяться. "К сожалению, суд не собирается выплачивать тебе компенсацию за то, что ты подвергся плохому лечению".

Я застонал. "Так несправедливо. Можем ли мы хотя бы поспорить, что она должна возместить мне моральный ущерб, нанесенный этими сеансами?"

"Сосредоточься, Трэвис".

Я махнул рукой. "Ладно, ладно. Что еще?"

Джеймс перевернул последнюю страницу. - Мы обсудим финансовые вопросы, соглашения об опеке над детьми - хотя Бет уже достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения - и окончательно определимся с разделом имущества. Просто придерживайтесь фактов, избегайте саркастических выпадов и предоставьте мне разбираться с любой ерундой, которую она попытается выкинуть.

Я кивнул, вздохнув. “Хорошо. Так что, в общем, заткнись, не закатывай на меня глаза и не критикуй ее слишком явно".

"Вот именно".

Я встал и пожал ему руку. "Я чувствую, что должен получить приз или что-то в этом роде, когда все это закончится".

Джеймс ухмыльнулся. "Ты получишь свободу".

Я драматично выдохнул. "Да, но можно мне еще и торт?"

Джеймс усмехнулся. "Я посмотрю, что можно сделать".

Я вышла из его кабинета, мысленно готовясь к этому.

Еще неделя. И все, наконец, закончится.

_________________________________

За день до слушания о разводе

Я взбалтывал свой напиток, наблюдая, как лед тает, превращаясь, как я мог предположить, в жидкую мудрость. Завтра был важный день - финальная битва, момент, когда я либо уйду свободным человеком, либо потерплю финансовый крах до неузнаваемости. Было только одно место, где я хотел оказаться сегодня вечером, и Мэгги уже опередила меня, сидя за нашим обычным столиком с бокалом в руке и наблюдая за мной так, словно могла видеть, что в моей голове назревает буря.

— Итак, - сказала она, приподняв бровь, когда я сел. "Ты готов?"

Я выдохнул. "Для суда? Точно нет. Выпьем, пока я на время не забуду о суде? На все сто процентов.

Мэгги ухмыльнулась и чокнулась своим бокалом с моим. "Вот это настрой".

Я сделал глоток и вздохнул. "Знаешь, когда я женился, я и представить себе не мог, что приду в зал суда и судья будет решать, должна ли я еще что-то Монике".

Мэгги бросила на меня понимающий взгляд. "Ты все еще зациклен на этом, да?"

Я пожал плечами. "Не пристало. Просто... задумался. Я потратил так много времени в последние несколько месяцев, чтобы злиться и язвить. Но теперь, когда все почти закончилось, я просто чувствую...странную пустоту".

Она кивнула. - Потому что это была твоя битва. Ты потратил месяцы, преодолевая этот бардак, нанося удары, уворачиваясь от безумия Моники, переживая сеансы терапии, направленные на то, чтобы сломить тебя. А теперь? Теперь не с чем бороться.

Я ухмыльнулся. - Это слишком серьезно для женщины, которая однажды дала мне пощечину, чтобы вернуть меня к реальности.

Мэгги усмехнулась. - Эй, иногда жестокая любовь требует немного насилия.

Я усмехнулся, но ее слова запали мне в душу. Она была права. Я строил свою жизнь так, чтобы пережить этот развод, сохранив рассудок. Теперь, когда это случилось, я не знал, что будет дальше.

Мэгги, должно быть, что-то заметила по выражению моего лица, потому что наклонилась вперед, положив руки на стол. - Итак, что ты собираешься делать, когда все это закончится?

Я наклонил голову. "Ты имеешь в виду, после того, как я неделю проваляюсь в постели и пересмотрю все жизненные решения, которые привели меня сюда?"

Она ухмыльнулась. "Да, после этого".

Я вздохнул. “Я не знаю. Я так долго оглядывался назад, пытаясь переписать прошлое в своей голове, задаваясь вопросом, где я допустил ошибку. Может быть, пришло время мне действительно смотреть вперед.

Мэгги подняла свой бокал. - Тогда за будущее.

Я чокнулся с ней своим, слегка улыбнувшись. - За то, чтобы не оглядываться назад.

И впервые за долгое время я действительно это имел в виду.

_________________________________

День слушаний по бракоразводному процессу - Война в зале суда

Я всегда представлял себе, что моя последняя битва с Моникой будет какой-нибудь драматичной, достойной фильма со схваткой, с молниями, громом и, возможно, хоровым пением на заднем плане. Вместо этого здесь были только я, мой адвокат, строгий судебный процесс, который я ненавидел, и старый судья, который выглядел так, словно хотел быть где угодно, только не здесь.

— Всем встать, - объявил судебный пристав, когда вошел судья.

Я встал, поправляя галстук, словно это была петля. Моника, сидевшая напротив меня, уже играла роль трагической бывшей жены, аккуратно сложив руки, с таким нежным и уязвленным видом, словно собиралась произнести шекспировский монолог о предательстве.

"Пожалуйста, садитесь", - сказал судья, и в его голосе уже слышалась скука от жизни.

Мой адвокат Джеймс наклонился ко мне. "Помни, придерживайся фактов, никакого сарказма, не закатывай глаза и, ради всего святого, не поддавайся на провокации".

Я кивнул. - Круто, круто. А как насчет глубоких, драматичных вздохов?

Джеймс выдохнул, потирая переносицу. "Просто... постарайтся вести себя прилично".

Судья прочистил горло и повернулся к адвокату Моники, парню, который выглядел так, словно каждое утро отрабатывал перед зеркалом вкрадчивые улыбки. "Адвокат, вы можете приступать".

Адвокат Моники встал, застегивая свой чрезмерно дорогой костюм. "Ваша честь, прежде чем мы начнем, я хотел бы внести в протокол показания доктора... Официальный отчет Уиллоу Карр о сеансах терапии между моим клиентом и мистером Паркером".

Я застыл.

О, о, ты, должно быть, шутишь надо мной.

Джеймс пробормотал себе под нос "Невероятно", но сохранил невозмутимое выражение лица, когда адвокат Моники протянул судье толстую пачку бумаг.

Судья пролистал их, поправляя очки. "Доктор Карр - лицензированный терапевт, верно?"

"Да, ваша честь", - сказал адвокат Моники. "И ее выводы очень показательны".

Я уже знал, что говорилось в этом отчете.

В нем меня описывали как озлобленного, воинственного человека, эмоционально не желающего работать над примирением. Потому что, знаете, я не сидел там и не плакал по команде, как это сделала Моника.

Судья медленно кивнула. “Хорошо. Продолжайте допрашивать вашего свидетеля."

Адвокат повернулся к Монике. "Миссис Паркер, не могли бы вы рассказать нам, почему вы решили, что примирение возможно?"

Моника шмыгнула носом для пущего эффекта. "Потому что я все еще люблю его", - тихо сказала она.

Я чуть не задохнулся от собственной ярости.

Она продолжила, как было отрепетировано: "Я знаю, что совершала ошибки. Я глубоко сожалею о них. Но я хотела пройти терапию, потому что верила, что в глубине души Трэвис все еще любит меня".

Адвокат Моники кивнул. - И как мистер Паркер вел себя во время терапии?

Она вздохнула так, словно я лично ранил ее душу. "Отстраненный. Саркастический. Обиженный". Она подняла на судью заплаканные глаза. "Я пыталась спасти наш брак, но он... он просто не давал волю своему гневу".

Я сжал кулаки под столом. Невероятно.

Адвокат Моники кивнул, пролистывая отчет Уиллоу, как будто это было что-то новенькое. "По словам доктора Карра, мистер Паркер проявлял явную враждебность на заседаниях, отказываясь вступать в конструктивное общение. Он часто использовал сарказм и тактику избегания, вместо того чтобы справиться со своими эмоциями".

Я подтолкнул Джеймса локтем. "Это не сарказм и не избегание. Это я справляюсь".

Джеймс прошептал в ответ: "Да, судьям нравится слышать о том, что они "справляются с помощью сарказма". Просто...заткнись пока".

Моника продолжила свое выступление. "Я хотела восстановить доверие. Я хотела, чтобы мы нашли способ вернуться друг к другу. Но Трэвис... он полностью отстранился от меня.

Я уставился на нее, совершенно сбитый с толку. Эта женщина так тщательно переписала историю, что я почти ожидал, что она заявит, что это у меня был роман с Риком.

Адвокат Моники драматично вздохнул и повернулся к ней. "Миссис Паркер, по вашему мнению, ваш муж злой человек?"

Она без колебаний кивнула. "Да. Он очень зол".

Я ухмыльнулся, прежде чем смог себя остановить.

Адвокат Моники повернулся к судье. "Ваша честь, основываясь на профессиональной оценке доктора Карра и показаниях миссис Паркер, мы считаем, что враждебность мистера Паркера во время терапии является очевидным доказательством того, что он эмоционально не желал вести честные переговоры при разводе. Мы просим пересмотреть первоначальное соглашение и предоставить моему клиенту супружескую поддержку.

Джеймс вздохнул, потирая висок.

Я наклонился к нему. - Теперь я могу закатить глаза?

Джеймс поправил галстук и оглянулся на меня с медленной ухмылкой.

— Нет, но ты можешь посмотреть, как я это разберу.

Он встал.

_________________________________

Война в зале суда: перекрестный допрос Моники

Я откинулся на спинку стула, наблюдая, как Джеймс встал, поправляя галстук с той спокойной, убийственной точностью, которая подсказывала мне, что он ждал этого момента.

— Миссис Паркер, - начал он ровным профессиональным голосом, но с достаточной резкостью, чтобы все поняли, что он собирается разорвать ее показания в клочья, как медведь корзину для пикника.

Моника поерзала на стуле, пытаясь сохранить свой хрупкий, уязвленный вид.

Джеймс сделал небрежный шаг вперед. - Ранее вы заявляли, что верите в возможность примирения. Это верно?

Она кивнула. "Да."

Джеймс склонил голову набок. "И все же, в очень подробном отчете доктора Карра нигде не говорится, что вы взяли на себя какую-либо ответственность за свои действия. Не могли бы вы это объяснить?"

Моника моргнула. "Я... я взяла на себя ответственность".

Джеймс приподнял бровь. "Ой? Потому что из того, что я прочитал, следует, что вы неоднократно расценивали свои действия как ошибки, а не как выбор. Что интересно, учитывая, что у вас ведь не "случайно" был роман, не так ли?

Моника сглотнула. - Это была... ошибка в суждениях.

Джеймс улыбнулся. Это была недружелюбная улыбка. "Верно. Оплошность в суждениях. Просто случайная шутка".

Я ухмыльнулся.

Джеймс продолжил, листая свое очень аккуратное, но очень опасное на вид досье. - Давайте поговорим о вашем романе с мистером Ричардом Салливаном, или, как мы все его ласково называем, "Большим Риком".

Лицо Моники вспыхнуло. "Это..... это не имеет отношения к делу".

Джеймс изобразил притворное замешательство. "О, но я думаю, что это так. Видите ли, миссис Паркер, вы потратили последний час, изображая моего клиента каким-то эмоционально недоступным монстром. Но мне любопытно, как можно ожидать, что кто-то "найдет способ вернуться к своему мужу", когда у него полномасштабный роман с ближайшим соседом?"

Моника поерзала на стуле. "Я была... несчастна".

Джеймс кивнул. "И вместо того, чтобы сообщить о своем несчастье, вместо того, чтобы обратиться к психотерапевту перед вашим романом, вместо, я не знаю, буквально любого другого выбора, вы решили, что лучший способ справиться с этим - совершить супружескую измену".

Адвокат Моники возразил. "Спорно".

Судья махнул рукой. "Отклоняется. Я хотел бы услышать ответ".

Мне пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от смеха.

Моника опустила глаза, изображая слабость. - "Я плохо соображала".

Джеймс ухмыльнулся. - А-а. Так вы говорите, что ваша способность мыслить стала очевидной только после того, как тебя поймали?

Я кашлянул в ладонь. Это было прекрасно.

Моника сжала челюсти. "Это несправедливо".

Джеймс продолжил. "Вы считаете, что мой клиент заслуживает финансового наказания за то, что вы "не могли ясно мыслить"?"

Моника села, вновь обретая уверенность в своей правоте. "Я думаю, что заслуживаю некоторой компенсации за ту жизнь, которую помогла построить".

Джеймс кивнул. "Интересно. Вы говорите, что помогли построить эту жизнь, но мой клиент - и у меня есть банковские выписки, подтверждающие это - был основным источником финансирования в семье.

Моника поджала губы. "Я вносила свой вклад".

Джеймс поднял папку. "Миссис Паркер, не могли бы вы сообщить суду, сколько лет вы вносили финансовый вклад в ведение домашнего хозяйства, прежде чем решили уволиться с работы?"

Моника открыла рот, затем закрыла его.

Джеймс склонил голову набок. "Хотите, я скажу это за вас?"

Моника отвела взгляд. "Два года".

Джеймс улыбнулся. "Два года". И все же вы считаете, что это дает вам право на пожизненную финансовую поддержку?"

Моника фыркнула. "Я была матерью его детей!"

Джеймс кивнул. - И мистер Паркер был отцом тех же самых детей. Следует ли ему заплатить за то, что он не жульничал?

Адвокат Моники возражал. "Давление на свидетеля".

Судья вздохнул, потирая висок. "Поддерживаю". Продолжайте, мистер Пирсон.

Джеймс кивнул. "С удовольствием". Он закрыл папку и повернулся к судье. "Больше вопросов нет, ваша честь".

Моника шумно выдохнула, как будто едва выжила.

Я наклонился к Джеймсу, улыбаясь. "Это было прекрасно".

Джеймс ухмыльнулся. "Мы еще не закончили".

Судья посмотрел на меня. "Мистер Паркер, пожалуйста, подойдите к свидетельскому месту".

Я встал, поправил галстук и направился к свидетельскому месту.

Моника выглядела взволнованной.

Так и должно быть.

_________________________________

Война в зале суда: Трэвис дает показания

Я поправил галстук, когда садился на свидетельское место, мысленно готовясь к тому, что сейчас начнется юридический цирк. Я уже пережил терапию, бесконечные встречи с адвокатами и попытки Моники переписать историю, так что, в самом деле, насколько все может быть плохо?

Предупреждение о спойлере: Очень.

Джеймс встал, поправляя костюм, словно собирался произнести заключительную речь в суде по делу об убийстве. - Мистер Паркер, - начал он, - давайте поговорим о вашем опыте консультирования по семейным вопросам.

Я драматично вздохнул. - О, а нам обязательно это делать?

Джеймс ухмыльнулся. "Боюсь, что так". Он повернулся к судье. "Ваша честь, миссис Паркер представила заключение доктора Уиллоу Карр, из которого следует, что мой клиент эмоционально не желал добиваться примирения".

Я фыркнул. "Преуменьшение века".

Судья бросил на меня быстрый взгляд. Джеймс сдержал ухмылку и продолжил: "Мистер Паркер, каков был ваш опыт проведения этих сеансов терапии?"

Я наклонился вперед. "Представьте, что вы попали на семинар по газлайтингу, но единственным присутствующим был я".

Наступила пауза, когда судья выдохнул через нос, явно сожалея о своем жизненном выборе.

Джеймс кивнул. "Не могли бы вы пояснить?"

"О, конечно". Я указал на Монику, которая изо всех сил старалась изобразить печальную викторианскую вдову. "Я пришел на эти занятия, думая, что, может быть, у нас будут настоящие дискуссии. Может быть, мы бы разобрались с нашими проблемами. Вместо этого я каждую неделю получал часовое представление о том, что "она все еще любила меня" и "этого не должно было случиться".

Джеймс кивнул. "И как отреагировала доктор Карр?"

Я пожал плечами. - О, она меня очень поддерживала. Я имею в виду, что она во всем была на стороне Моники и относилась ко мне как к какому-то озлобленному пещерному человеку, неспособному к самоанализу.

Джеймс подошел к судейской скамье, держа в руках толстую стопку бумаг. "Ваша честь, это отчет доктора Карра. Я хотел бы зачитать несколько заявлений".

Судья вздохнул. "Продолжайте".

Джеймс пролистал отчет, читая вслух: "Мистер Паркер проявлял постоянный сарказм, эмоциональную отстраненность и нежелание идти на примирение. Его пренебрежительное отношение создало небезопасную эмоциональную обстановку для миссис Паркер".

Джеймс повернулся ко мне. "Мистер Паркер, вы помните, как проявляли сарказм?"

Я ухмыльнулся. "О, конечно. Но в свою защиту могу сказать, что это была самооборона".

Несколько человек на галерее усмехнулись.

Судья промолчал.

Джеймс ухмыльнулся, но сохранил профессиональный тон. "И почему вы сочли нужным использовать сарказм?"

Я остался невозмутим. "Потому что, если бы я этого не сделал, я бы начал швыряться мебелью".

Адвокат Моники немедленно встал. "Протестую!"

Джеймс поднял руки. "Шутка, шутка". Он повернулся ко мне. "Мистер Паркер, вы можете объяснить, что вы имеете в виду?"

Я вздохнул. - Я имею в виду, что эти встречи были подстроены. Уиллоу не была нейтральной. Она уже решила, что я злодей, еще до того, как мы заговорили.

Джеймс кивнул. - Откуда вы это знаете?

Я ухмыльнулся. "Потому что, по сути, она сама мне сказала".

Моника неловко поежилась.

Джеймс приподнял бровь. "Уточните".

"О, с удовольствием". Я повернулся к судье. "Ваша честь, мой психотерапевт проецировала на меня свой собственный неудачный брак".

Адвокат Моники снова встал. "Протестую! Предположение".

Джеймс возразил: "Ваша честь, если позволите, доктор Карр признала это на заседании".

Судья повернулся ко мне. "Объясните".

Я ухмыльнулся. "О, это был забавный момент. Уиллоу потеряла самообладание и сказала, что я такой же, как ее муж".

Судья на самом деле выглядел слегка заинтересованным. "И какой у нее был тон?"

"О, уверяю вас, это не лестно". Я откинулся назад. "Там до меня дошло - на самом деле она не пыталась помочь. Она наказывала меня. И, вероятно, каждого другого парня, который заходил к ней в кабинет".

Джеймс перевернул еще одну страницу. "Тем не менее, в отчете доктора Карра это открытие нигде не упоминается".

Я усмехнулся. "О, какой шок".

Джеймс повернулся к судье. "Ваша честь, я утверждаю, что показания и выводы доктора Карра необъективны, неполны и не имеют отношения к данному делу".

Адвокат Моники немедленно встал. "Ваша честь, это отвлекающий маневр. Факт остается фактом: мистер Паркер был настроен враждебно, отказывался сотрудничать и не проявлял никаких эмоциональных усилий к примирению".

Джеймс посмотрел на меня. "Мистер Паркер, считаете ли вы, что у вас был хороший шанс пройти терапию?"

Я рассмеялся. Громко.

Затем я повернулся к судье. "Ваша честь, у меня было бы больше шансов получить терапию от "Магического шара восьмерки" (шар судьбы, шар предсказаний — игрушка, шуточный способ предсказывать будущее. Прим.пер.).

Зал суда снова захихикал, и даже судья спрятал ухмылку.

Джеймс удовлетворенно сел. "Больше вопросов нет".

Адвокат Моники встал, поправил галстук и подошел ко мне.

"Мистер Паркер, - мягко сказал он, - давайте поговорим о ваших проблемах с гневом".

Я внутренне вздохнул.

Вот и мы.

_________________________________

Война в зале суда: перекрестный допрос Трэвиса

Адвокат Моники встал, одернул свой дорогой костюм и поправил галстук с таким самодовольством, что я понял: он думает, что вот-вот уничтожит меня.

"Мистер Паркер", - начал он елейным голосом, - "сегодня мы много слышали о вашем опыте психотерапии. Но давайте сменим тему, не так ли? Давайте поговорим о вашем характере".

Я драматично вздохнул. "О, конечно. Давайте".

Его губы дрогнули, как будто он хотел улыбнуться, но в то же время уколоть меня. "Вы считаете себя злым человеком?"

Я наклонил голову. "Дайте определение злости. Если вы имеете в виду "нормального человека, который расстраивается, когда его жена изменяет ему с мужчиной, который говорит о себе в третьем лице", то да".

Кто-то на галерее хихикнул. Судья бросил на него предупреждающий взгляд.

Адвокат Моники прочистил горло. "Ваша честь, я хотел бы напомнить свидетелю, что это серьезное судебное разбирательство".

Я ухмыльнулся. "О, поверьте мне, я отношусь к этому очень серьезно. Если бы я этого не делал, я бы устроил кукольный спектакль, чтобы воспроизвести то, что на самом деле произошло во время терапии".

Судья потер виски.

"Мистер Паркер", - продолжил адвокат Моники, явно пытаясь взять себя в руки, - "В отчете доктора Карра говорится, что вы были саркастичны, пренебрежительны и не желали общаться. Вы считаете, что это точное описание?"

Я притворился, что задумался. "Хм. Я не знаю. Я был довольно откровенен в том, насколько нелепыми были эти занятия. А что касается сарказма, что ж... - я пожал плечами. - Я предпочитаю думать об этом как о "творческой честности".

Его челюсть напряглась. "Вы согласны с тем, что ваша враждебность во время терапии указывает на модель поведения, которая усложнила ваш брак?"

Я приподнял бровь. "Подождите, позвольте мне уточнить - вы хотите сказать, что мое плохое отношение к психотерапевту после измены каким-то образом доказывает, что мой брак уже был обречен?"

Он улыбнулся так, словно загнал меня в угол. "Кажется, вам очень удобно возлагать всю вину на миссис Паркер. Вы действительно верите, что не сыграли никакой роли в распаде вашего брака?"

Я медленно выдохнул, слегка наклонился вперед и встретился с ним взглядом. "Знаете, я несколько месяцев думал об этом. Что я мог сделать по-другому? Мог ли я быть более внимательным? Мог ли я лучше общаться? И ответ таков... возможно. Но вот что я знаю наверняка - ничто из этого не остановило бы ее от измены.

Моника неловко поежилась.

Адвокат Моники, явно раздраженный, пролистал свои записи. "Давайте поговорим о ваших детях. Конкретно о Бет. На время разбирательства вам была предоставлена временная опека. Однако миссис Паркер выразила сильное желание разделить с вами опекунство."

Я кивнул. "Да, Бет также выразила сильное желание держать свою мать как можно дальше от себя. Так что, знаете, конфликт интересов".

Его улыбка была натянутой. "Итак, вы признаете, что активно влияли на мнение вашей дочери о ее матери?"

Я притворно ахнул. "О нет, вы меня поймали! Я тайно проводил клеветническую кампанию, раздавая листовки против Моники на родительских собраниях". Я скрестил руки на груди. "Бет 16 лет. У нее есть глаза, уши и мозги. Она наблюдала за всем происходящим так же, как и я.

Адвокат Моники взглянул на нее, вероятно, надеясь на какой-то намек, чтобы продолжить настаивать. Моника опустила взгляд на свои колени.

Умный ход.

"Ваша честь", - сказал он вместо этого, поворачиваясь к судье, - "Учитывая, что споры об опеке часто затрагивают желания ребенка, я бы попросил, чтобы мы позволили Бет Паркер высказаться самой".

Я почувствовал, как у меня внутри все сжалось. Бет была стойкой, но я терпеть не мог ставить ее в такое положение.

Судья поправил очки и посмотрел на меня. "Мистер Паркер, у вас есть какие-либо возражения?"

Я выдохнул и покачал головой.

И в этот момент Бет собралась выступить.

_________________________________

Война в зале суда: Бет дает показания

Я прошел через месяцы бессмыслицы - манипулятивную терапию, юридическую акробатику и достаточно эмоциональный удар, претендующий на судебный процесс, - но ничто так не сжимало мой желудок, как наблюдение за тем, как моя дочь поднимается на свидетельское место.

Бет была жесткой, проницательной и слишком умной для своего возраста, но ей все еще было шестнадцать. Я ненавидел то, что ей приходилось делать.

Она села, сложила руки на коленях и встретила пристальный, непреклонный взгляд судьи. Никакого сарказма. Никакого притворства. Только Бет, готовая сказать свое слово.

Судья слегка кивнул ей. "Мисс Паркер, спасибо, что вы сегодня здесь. Я просто хочу задать вам несколько вопросов, касающихся вашей жизненной ситуации и отношений с вашими родителями. Вы понимаете?”

Бет кивнула. - Да, сэр.

Адвокат Моники встал, стараясь говорить теплым, понимающим тоном. "Бет, я знаю, что это трудно для тебя. Можешь рассказать нам о ваших отношениях с матерью?"

Бет выдохнула через нос. "До или после того, как она изменила?"

Моника напряглась. Челюсть адвоката дернулась, но он сохранил спокойствие в голосе. - Давайте начнем с того, что было раньше.

Бет слегка поерзала на стуле. "Она была моей мамой. Она отвозила меня в школу, следила за тем, чтобы я делала уроки, говорила, чтобы я ела овощи. Мы не были лучшими подругами или что-то в этом роде, но... она была там".

Моника выглядела обнадеженной. Как будто, возможно, все будет не так плохо, как она думала.

Ее адвокат улыбнулся. - А потом?

Лицо Бет окаменело. "После этого все изменилось". Она слегка повернулась в сторону Моники, но не смотрела на нее. "Она была единственным человеком, который должен был быть на нашей стороне. Но она солгала. Она бросила нашу семью, как будто это не имело значения". Ее голос дрогнул, всего на секунду. "А потом она захотела, чтобы мы притворились, что все в порядке".

Глаза Моники заблестели. "Бет, это нечестно..."

Бет резко повернула к ней голову. "Нечестно?" Она издала короткий горький смешок. - Мама, мне было четырнадцать. Ты изменила не только папе. Ты изменила нам всем.

В зале суда повисла тяжелая тишина. Даже адвокат Моники заколебался, прежде чем продолжить. "Бет, я понимаю, что тебе больно, но ты, конечно, скучаешь по своей матери?"

Бет сглотнула, глядя на свои руки. - Я скучаю по маме, которая, как я думала, у меня была. - Она снова подняла взгляд, и на этот раз ее голос не дрогнул. - Не по той, из-за которой я чувствовала, что меня недостаточно.

Моника вздрогнула, как будто Бет дала ей пощечину.

Адвокат прочистил горло. "Бет, как ты думаешь, полностью вычеркнуть мать из своей жизни - это правильное решение?"

Выражение лица Бет посуровело. "Измена моему отцу была правильным решением?"

Откуда-то с галереи донесся резкий вздох. Адвокат быстро взглянул на судью, ожидая возражений, но судья только вздохнул и жестом попросил его продолжать.

"Бет", - попытался он снова, - "Как ты думаешь, есть ли какой-то путь вперед для вас с матерью?"

Бет медленно выдохнула. "Спросите меня еще раз, когда она перестанет притворяться, что это не ее вина".

Адвокату ничего не оставалось. Он повернулся к судье. "Больше вопросов нет".

Бет отошла от стола и села рядом со мной, не глядя на Монику.

Я наклонился к ней и прошептал: "Ты в порядке?"

Она кивнула, но не улыбнулась. “да”.

_________________________________

Судебная война: Решение судьи.

В зале суда воцарилась тишина. Можно было услышать, как упала булавка, или, в моем случае, как едва сдерживаемая радость пронзила мою душу. Судья откинулся на спинку стула, сложив руки на груди, и выглядел совершенно измученным после того цирка, который ему только что устроили.

Он прочистил горло, переводя взгляд с меня на Монику и на комнату, полную людей, которые только что были свидетелями того, как Бет словесно ударила свою мать.

— Я услышал достаточно, - наконец сказал он.

О, слава Богу.

Судья поправил очки и повернулся к адвокату Моники. "Адвокат, ознакомившись с доказательствами, свидетельскими показаниями и, честно говоря, с абсурдностью того, что я только что выслушал, я не вижу причин изменять первоначальное соглашение о разводе".

Я чуть не захлопал в ладоши в открытом судебном заседании.

Моника, с другой стороны, выглядела так, словно только что лично стала жертвой реальности.

Судья продолжил, листая свои записи. "Для меня очевидно, что у миссис Паркер было достаточно возможностей обсудить свои условия до этого слушания, и все же она предпочла этого не делать. Аргумент о том, что ее "эмоционально вынудили" подписать первоначальное мировое соглашение, не имеет под собой оснований".

Адвокат Моники неловко поерзал, но ничего не сказал.

Я, однако, не смог удержаться. Я наклонился к Джеймсу и прошептал: "Мне послать цветы или просто открытку с благодарностью в кабинет судьи?"

Джеймс ухмыльнулся. - Просто заткнись и дай этому закончиться.

Судья продолжал: "Более того, свидетельские показания, особенно показания мисс Паркер, ясно показали, что нет никаких оснований ожидать соглашения о совместной опеке".

Бет небрежно листала страницы в своем телефоне, совершенно не беспокоясь об этом. Я почти уверен, что она писала новости Трейси в режиме реального времени.

Судья глубоко вздохнул и потер висок, словно был в нескольких секундах от досрочной отставки. "Миссис Паркер, хотя я понимаю ваше недовольство условиями, вы сделали выбор, и этот выбор имеет последствия. Я не вижу юридических оснований для предоставления какой-либо дополнительной супружеской поддержки или пересмотра соглашений об опеке".

Моника стиснула зубы, ее пальцы вцепились в стол, как будто она физически сдерживалась, чтобы не швырнуть что-нибудь.

Я сидел, аккуратно сложив руки, и выглядел воплощением внутреннего спокойствия.

Судья посмотрел на обе стороны. "У кого-нибудь из сторон есть какие-либо заключительные замечания, прежде чем я закрою заседание?"

Джеймс легонько подтолкнул меня локтем под столом, что, как я знал, означало "Не говори глупостей, Трэвис".

Так что вместо того, чтобы последовать моей первоначальной идее и отпраздновать это событие с помощью сирены, я просто покачал головой.

"Нет, ваша честь", - спокойно ответил Джеймс.

Адвокат Моники посмотрел на нее, вероятно, надеясь на разумный ответ. Большая ошибка.

Моника резко встала. - Это несправедливо! - выпалила она, и в ее голосе послышались нотки истерики.

Судья приподнял бровь. - Миссис Паркер...

"Он может уйти со всем, а я не получу ничего?" продолжила она, ее голос был таким пронзительным, что можно было разбить стекло.

Я пробормотал себе под нос: "Ты можешь уйти с Большим Риком. Это уже что-то".

Джеймс наморщил нос, вероятно, сожалея о каждом жизненном решении, которое привело его к тому, что он стал представлять меня.

Терпение судьи лопнуло. "Миссис Паркер, присаживайтесь. Сейчас же».

Моника громко фыркнула, бросаясь на стул, как подросток, которому мама только что сказала, что она не может пойти в торговый центр.

Судья испустил последний измученный вздох. "В заключение, первоначальное соглашение о разводе остается в силе. На данный момент это дело закрыто".

Молоток ударил по столу. Бум. Сделано.

Я медленно выдохнул, затем повернулся к Джеймсу. - Значит, вот каков вкус победы?

Он усмехнулся. "Да. И на вкус она дорогая.

Я ухмыльнулась. "Стоит каждого пенни".

Пока мы стояли, Бет наклонилась ко мне. "Пап, давай заедем за мороженым по дороге домой?" Ну, знаешь, чтобы отпраздновать.

Я ухмыльнулся. "Да, черт возьми, мы можем".

Моника пронеслась мимо меня, бормоча проклятия себе под нос. Я вежливо кивнул ей. "Эй, хорошая игра".

Она отшила меня.

Джеймс вздохнул. "Давай уйдем, пока ты не сказал что-нибудь, за что на тебя подадут в суд".

И вот так я вышел из зала суда свободным человеком.