2021 год. Пригород Санкт-Петербурга. Зеленогорск. Геннадий Анатольевич смотрел в окно, наблюдая, как дождь стучит по тротуару, и делал глоток утреннего кофе. Тишину вскоре нарушил звук въезжающего автомобиля во двор его дома. Он знал, что это была Диана Васильевна Кокчетава, владелица местного приюта, для животных с пронзительными карими глазами и короткими светло-каштановыми волосами. Ее слегка пухлая фигура всегда наполняла дверной проем странным сочетанием комфорта и власти, когда она приходила, чтобы проверить Спиридона, восьмимесячного шумного дворнягу, которую они взяли месяц назад с женой, из приюта Дианы Васильевны. Геннадий Анатольевич поставил кружку с недопитым кофе на стол и подошел к входной двери открыть Диане Васильевне, приехавшей проверить пса взятого, из её питомника.

Диана Васильевна вошла, стряхивая капли дождя с плаща. Она быстро погладила Спиридона по голове, ее взгляд задержался на игривом вилянии хвостом собаки, прежде чем они скользнули к глазам Геннадия Анатольевича. Сегодня в ее взгляде было что-то другое, что-то, что заставляло Геннадия Анатольевича чувствовать, что она ждала этого момента. Он старался не обращать на это внимания, сосредоточившись на ее словах о том, как хорошо Спиридон чувствует себя в своем новом доме. Но напряжение в воздухе было ощутимым, а запах ее мокрых волос и слабый аромат духов, только обостряли его чувства.

Диана, владелица приюта, для животных, приехала, чтобы проверить Спиридона, намерено пока жены Геннадия Анатольевича не было в доме. Несмотря на дождь, она выглядела более решительной, чем когда-либо. Ее глаза впились в его глаза, когда она восхваляла их заботу о дворняге, напряжение между ними становилось все сильнее.

Во, время разговора Геннадий Анатольевич вскользь упомянул, что всякий раз, когда он целовал свою жену Ольгу, Спиридон начинал безудержно лаять. Это был, собачий способ сказать: «А как насчет меня?». Но, когда он произнес это, глаза Дианы заблестели, чем-то большим, чем просто весельем.

— Посмотрим, будет ли он лаять на меня, предложила она, и прежде чем Геннадий Анатольевич успел осмыслить ситуацию, ее губы оказались на его губах. Мягкость ее рта, то, как она чувствовала слабый вкус мяты и дождевой воды, вызвали у него дрожь удивления.

Пёс молчал, наблюдая, за ними из угла, наклонив голову. Диана отстранилась, ее глаза потемнели от желания.

— Ну, кажется, он знает свое место, — прошептала она ему на ухо, и ее горячее дыхание заставило его дрожь пробежать по спине. «А как насчет того, когда у суки течка?» Ее рука скользнула по его груди, и он понял, что она больше не говорит о собаке.

Геннадий почувствовал, как его член напрягся, от ее слов, его тело откликнулось на грубую потребность в ее голосе. Он всегда находил Диану привлекательной, но никогда не думал, что до этого дойдет. Они всегда кокетливо подшучивали, но это было совсем другое. Он с трудом сглотнул, стараясь говорить ровно.

— И что ты предлагаешь нам делать с сукой в течке?

Не теряя ни секунды, она подошла ближе, ее грудь коснулась его груди. «Вы берете ее и даете ей то, что ей нужно». Диана наклонилась и схватила его за руку, ведя в спальню. Когда они проходили мимо, собака выглядела растерянной, но вскоре звук закрывающейся двери в спальню эхом разнесся, по всему дому.

Диана повернулась к нему, ее глаза пылали. Она начала раздеваться, обнажая свое пышное тело, изгибы, которые ее одежда обычно скрывала. Ее «Дырочка любви», уже блестела, от возбуждения, и Геннадий Анатольевич не мог не смотреть. Диана потянулась к его штанам, ее руки дрожали от волнения.

— Я хочу чувствовать тебя внутри себя, как животное, претендующее на свою пару.

Член Геннадия, теперь был полностью эрегирован, напрягаясь в трусах под штанами. Он вылез из штанов и отбросил их в сторону, не сводя с нее глаз. Она была прекрасна, богиня в утреннем свете, и он чувствовал, что может поглотить ее целиком. Геннадий взял ее за руку и повел к кровати, поставив на четвереньки, имитируя позу, суки при соитии с кобелем.

— Я дам тебе то, что тебе нужно, Диана, — прошептал он густым, от похоти голосом.

Геннадий опустился на колени позади нее, его член коснулся ее задницы, когда он выровнялся с ее влажным входом, во влагалище. Диана застонала, прижимаясь к нему, безмолвно умоляя, о большем. Больше Геннадий Анатольевич не нуждался в приглашении. Одним быстрым движением он врезался в нее, ее стенки влагалища сжимались вокруг его члена, как тиски. Звук шлепков кожи, о кожу наполнил комнату спальни, когда он взял ее, как пес суку в течке. Стоны Дианы становились все громче, наполняя его уши сладкой музыкой, когда он вводил свой член в ее «Дырочку любви», снова и снова.

Он протянул руку, играя с ее клитором, пока трахал ее, чувствуя, как она все ближе и ближе подходит к краю. Диана была такой мокрой, такой готовой к нему, и не прошло много времени, прежде чем она застонала, ее тело билось в конвульсиях от получаемого сексуального удовольствия. Геннадий Анатольевич больше не мог сдерживаться, и с одним последним толчком он вошел очень глубоко в нее задевая внутри влагалища матку, оплодотворяя ее своим семенем.

Они рухнули на кровать, их дыхание было прерывистым, а сердца колотились. Диана перевернулась на спину, ее грудь вздымалась, когда она смотрела в потолок. Дождь, за окном превратился в нежный стук, почти колыбельную, под симфонию их общей сексуальной страсти.

Геннадий наклонился, захватывая ее карие глаза своими, на его губах играла самодовольная улыбка.

— Знаешь, я думаю, у Спиридона может быть новая любимая поза, — поддразнил он, лениво поглаживая рукой внутреннюю сторону ее ног, намекающим на будущее их тайных свидания. Она хихикнула, и этот звук был низким и хриплым.

— Думаю, я не могу винить его за то, что он хочет присоединиться, — ответила она, и ее собственная улыбка отразила его.

— Но, может быть, нам стоит оставить наши свидания, ради твоего брака.

При упоминании, о жене Ольге на мгновение на лице Геннадия появилась тень, но он быстро отогнал ее.

— Ты права, — прошептал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в шею. «Это может быть нашим маленьким секретом».

По мере того как визиты Дианы для проверки пса Спиридона становились все более частыми, то же самое происходило и с их незаконными встречами. С каждым разом интенсивность их похоти становилась все сильнее, подталкивая их к новым вершинам сексуального наслаждения. Они исследовали тела друг друга, каждый сантиметр — новое открытие, каждое прикосновение — молчаливое признание в желании. Диана научила его искусству сосания пальцев ног, ощущению, которое посылало ударные волны вверх, по ее ногам и заставляло ее киску сжиматься, от потребности. А он, в свою очередь, поклонялся ей языком, лаская ее складки и доводя, до оргазма с точностью мастера.

Их встречи превратились в танец страсти и потребности, каждая из которых была эротичнее предыдущей. Диана приходила, одетая в одежду, которая едва сдерживала ее желания, и в тот момент, когда входная дверь в дом закрывалась, они обнажались, их одежда была сброшена прямо у входной двери.

В один особенно жаркий день, когда солнце проникало сквозь открытые жалюзи, они решили все усложнить. Диана подарила ему поводок и ошейник, с сексуальным огоньком в глазах.

— Сегодня я хочу почувствовать себя собачьей сукой, — прошептала она, и в ее голосе звучала смесь соблазнения и подчинения.

Геннадий взял поводок, его сердце бешено колотилось при мысли о новой ролевой сексуальной игре. Он повесил его ей на шею и поднял на ноги, ведя к кровати. Он не торопился, наслаждаясь тем, как она смотрела на него своими голодными глазами. Он толкнул ее на кровать, широко расставив ноги и прикрепив поводок к столбу кровати.

Со злой улыбкой Геннадий опустился на колени между ее бедер, его член стоял по стойке смирно. — Умоляй, — потребовал он низким и хриплым голосом. Диана захныкала, умоляя мокрыми глаза. — Пожалуйста, Геночка, — прошептала она, — пожалуйста, позволь мне пососать твой член.

От этих слов у него по спине пробежала дрожь. Он никогда не чувствовал себя таким контролирующим, таким желанным. Ему даже не нужно было отдавать команду. Диана уже жадно брала его член в рот, ее губы обхватывали его член, ее язык скользил, по чувствительной нижней части уздечки. Геннадий застонал, когда она проглотила его целиком, ее глаза не отрывались от него, пока она работала с сильным энтузиазмом, говорившим о сильнейшей нужде в сексе.

Геннадий видел, как ее щеки впали, а глаза слегка слезились, когда она принимала его все глубже и глубже его член в свой рот. Он чувствовал, как нарастает напряжение, жар ее рта становится почти невыносимым. Со стоном, он отстранился, его член блестел, от ее слюны.

— Еще нет, — ответил он ей напряженным голосом. «Я хочу войти в тебя!».

Диана нетерпеливо кивнула, не сводя глаз с его члена. Он расположился у ее входа, во влагалище кончиком головки члена дразня ее набухший клитор. Одним сильным толчком, он наполнил ее, ее глаза закатились в экстазе. Они трахались, как животные, их стоны и вздохи эхом разносились по всему дому, симфония плоти, которая перемежалась редким звоном поводка, когда она прижималась к нему.

Когда Геннадий почувствовал, что приближается к краю, Диана умоляла его войти в нее, отметить ее как свою собственную. С ревом он подчинился, наполнив ее своей горячей спермой. Она приняла все, ее киска сжалась вокруг его члена, когда она кончила снова, ее тело дрожало от силы получаемого оргазма.

Они лежали, запутавшись в объятиях друг друга, поводок все еще был на ее шее. Комната была наполнена запахом их пота и секса, пьянящим ароматом, который только еще больше разжигал их сексуальные желание. Диана посмотрела на него, ее глаза остекленели, от удовольствия.

— Я никогда раньше не чувствовала себя так, — призналась она, ее голос все еще был возбужденным от кульминации оргазма.

Геннадий смахнул прядь волос с ее лица, чувствуя странную нежность к ней.

— Я тоже, — признался он, и его собственная грудь вздымалась, от напряжения.

Они принимали душ вместе, их руки исследовали тела друг друга, пока теплая вода каскадом стекала на них. Намыливая ее, он особенно тщательно мыл ее между ног, его пальцы задерживались на ее чувствительном клиторе. Диана ахнула, прислонившись к стене в поисках поддержки, когда Геннадий снова подвел ее к краю. Он развернул ее, прижав к стене, и взял сзади, вода и мыльная пена делала ее скользкой.

Они трахались с настойчивостью, граничащей с отчаянием, их тела двигались в идеальной гармонии. Каждый толчок члена вызывал у него толчок наслаждения, заставляя его яйца сжиматься, а член пульсировать. Стоны Дианы становились громче, эхом разносясь, по маленькой ванной, когда она тянулась к собственной груди, щипая соски и перекатывая их между пальцами.

Наконец, с гортанным рычанием, Геннадий кончил снова, его сперма брызнула на ее задницу, когда Диана содрогнулась, от очередного оргазма. Они задержались на мгновение, тяжело дыша и хватая ртом воздух, прежде чем ополоснуться и выйти из душа.

Диана быстро оделась, не отрывая глаз от пола.

— Мне пора идти, — прошептала она чуть выше шепота. «Я не хочу задерживаться слишком долго у тебя Геночка! Ведь скоро приедет твоя жена с работы!».

Геннадий притянул ее к себе, его сердце бешено колотилось.

— Ты никогда не сможешь этого сделать, — заверил он ее, нежно целуя в лоб. «Но нам нужно установить некоторые границы».

Они договорились держать свои встречи в секрете, не желая причинять боль его жене Ольге или ставить под угрозу их договоренности с приютом. Когда Диана ушла, поводок и ошейник все еще лежали на кровати, молчаливое напоминание, об их общих сексуальных желаниях.

В следующий раз, когда Диана пришла, они были более осторожны, дождавшись, пока Спиридон крепко заснет, прежде чем предаться своей страсти. Она принесла с собой повязку на глаза и тюбик смазки, намекая на более авантюрную сексуальную игру. Когда он повязал ей на глаза повязку, Диана одарила его знойной улыбкой.

— Бери меня как хочешь, лишь бы ты заставлял меня кричать, — прошептала она.

Геннадий больше не нуждался в поощрении. Он широко раздвинул ее ноги, ее киска блестела и манила. Он не торопился, дразня ее языком, облизывая каждый сантиметр ее тела, пока она не стала умолять о большем. Когда он, наконец, скользнул в нее своим членом, она выгнула спину, ее стоны были приглушены подушкой, которую она кусала. Он долбил ее, ее крики наслаждения подталкивали его, пока она не задрожала, от интенсивности оргазма.

Так и продолжалось, каждый визит приносил новые вершины сексуального наслаждения и новые глубины разврата. Они экспериментировали с игрушками, с разными позами, со всеми изгибами, которые только могли придумать. Но несмотря на все это, поза «Догги-стайл» оставалась их любимой, его грубая, животная природа говорила с самой первобытной частью их существа.

Их тайный роман превратился в наркотик, которого они оба жаждали всеми фибрами своего существа. Они не могли насытиться друг другом, их тела прилегали друг к другу, как две половинки одного целого. Но с каждым днем чувство вины становилось все тяжелее, и тень следовала за ними повсюду, шепча о неизбежных последствиях их поступков.

Но на данный момент они отодвинули это в сторону, решив вместо этого раствориться в тепле объятий друг друга. Они были связаны своей потребностью, своим желанием получить незаконный трепет, от своих тайных встреч. И пока, они не собирались останавливаться.

Однажды вечером, жены Геннадия не было почти неделю. Она была в служебной командировке, когда солнце опустилось, за горизонт, отбрасывая на комнату теплое золотое сияние, Диана обнаружила, что она особенно возбужденной. Она пришла подготовленной, ее глаза блестели озорством, когда она достала из сумки маленький тюбик смазки.

— Я так и думала, — сказала она низким и соблазнительным голосом. «Есть что-то, что, я всегда хотела попробовать».

Геннадий вопросительно посмотрел на нее, его любопытство разгорелось.

— Что это?

— Я хочу, чтобы ты лизнул мой задний проход, — сказала она, ее щеки слегка покраснели. «Я слышала, что... это очень больно в первый раз!».

Геннадий почувствовал, как его член дернулся, от этой мысли. Он никогда не делал этого раньше, но то, как она это сказала, такое уверенное и нуждающееся, заставило его захотеть исследовать каждую ее часть. Он кивнул, не сводя с нее глаз, когда она легла на кровать, широко расставив ноги.

Он медленно подошел к ней, у него текли слюнки, от предвкушения. Геннадий поцеловал внутреннюю сторону ее бедер, продвигаясь вверх к сладкому месту между ними. Когда он наконец добрался, до ее задницы, он глубоко вздохнул, наслаждаясь мускусным ароматом ее возбуждения. Он высунул язык, осторожно пробуя ее анус на вкус. Она ахнула, ее тело содрогнулось, от получаемого удовольствия.

Воодушевленный, он продолжил, лаская ее тугую маленькую дырочку заднего прохода, чувствуя, как она напрягается, а затем расслабляется, под его прикосновением. Он скользнул языком внутрь нее, чувствуя, как ее стенки сжимаются вокруг его языка, когда она стонала в экстазе. Диана была такой мокрой, такой открытой для него, и он чувствовал, как она приближается к краю с каждым движением.

Руки Дианы вцепились в простыню, костяшки пальцев побелели, от усилий сдержаться. «О, Боже, — выдохнула она, — остановись Гена!».

Он этого не сделал. Он лизал и щупал, раздвигая ее границы и сводя с ума, от желания. Ее тело было водоворотом ощущений, каждый взмах его языка посылал в нее разряд удовольствия. Это было не похоже ни на что из того, что она когда-либо испытывала раньше, табуирования природа этого, только добавляла острых ощущений.

А затем, с последним, долгим облизыванием, ее оргазм обрушился на нее, как приливная волна. Она выкрикнула его имя, ее тело дрожало, когда волна, за волной наслаждения нахлынула на нее. Геннадий с изумлением наблюдал, как она сильно возбуждена, ее задница сжимается и разжимается вокруг его языка.

Когда Диана наконец отошла от полученного оргазма, она посмотрела на него с ослепленным выражением лица. — Это было... — начала она, но слова оборвались. Не было слов, чтобы описать то, что она, только что почувствовала.

Геннадий ухмыльнулся, чувствуя чувство выполненного долга. Он дал ей то, чего не было ни у кого другого, привел ее туда, где она никогда раньше не была. И когда он расположился позади нее, его член был скользким, от смазки, он знал, что никогда не насытится ею.

Он скользнул в нее, чувствуя, как она сжимается вокруг него, когда он потянулся, чтобы поиграть с ее клитором. Диана застонала, прижимаясь к нему, желая большего. Они двигались синхронно, их тела говорили на языке, который не нуждался в словах. И когда они достигли пика своей страсти, когда комната снова наполнилась их криками удовольствия, они оба поняли, что это было больше, чем просто секс.

Это была зависимость, жажда, которую никогда нельзя было по-настоящему удовлетворить. Они были связаны своими желаниями, потребностью чувствовать себя живыми в мире, который в противном случае был бы таким обыденным. И пока они лежали, их сердца бились в унисон, они оба знали, что никогда не смогут вернуться к тому, как все было раньше.

Но на данный момент они были друг у друга, и этого было достаточно.

Их дыхание становилось прерывистым, когда они целовались, их языки танцевали вместе в безмолвном разговоре страсти. Рука Дианы скользнула вниз к его члену, поглаживая его с настойчивостью, от которой у него, по спине побежали мурашки. — Трахни меня в задницу, — умоляла она отчаянным шепотом. — Мне нужно почувствовать, как ты лишишь меня девственности там.

Глаза Геннадия расширились, от удивления, но жар в ее голосе был неоспорим. Он никогда не делал этого раньше, но то, как она смотрела на него своими умоляющими карими глазами, вызывало у него желание дать ей все, что она просила. Он кивнул, его член пульсировал, от возбуждения при этой мысли.

Они поменяли свое положение, ее ноги поднялись в воздух, когда он опустился на колени между ними. Он воспользовался моментом, чтобы оценить вид, ее киска все еще блестела от их предыдущей игры, ее анус заднего прохода сморщился и ждал его. Геннадий нанес больше смазки, не торопясь, чтобы подготовить ее к тому, что должно было произойти. Он знал, что это должно быть идеально, что это был момент, который она запомнит навсегда в своей жизни.

Одной рукой он держал ее открытой, наблюдая, как он скользит головкой своего члена, по ее тугой дырочке. Диана ахнула, когда он вошел, сопротивление заставило его член пульсировать, от потребности.

— Пожалуйста Геночка, — захныкала Диана нуждающимся голосом. «Остановись! Мне больно!».

Он этого не сделал. Он толкал член сантиметр за сантиметром, чувствуя, как прямая кишка сжимается вокруг его члена, ее тело борется с вторжением, прежде чем медленно сдаться. Ногти Дианы впились в кровать, когда она сдерживала крик, зажмурившись. Это была смесь удовольствия и боли, вкусный коктейль, который заставил его нервничать.

Как только он полностью уселся в нее, он воспользовался моментом, чтобы насладиться этим ощущением. Ее задница была такой тугой, такой теплой, это было не похоже ни на что, что он когда-либо чувствовал. Он начал двигаться, его движения были медленными и неторопливыми, наблюдая, как она извивается и задыхается под ним.

Ее ноги дрожали, глаза закатывались, когда она бессвязно стонала. «Трахни меня, трахни меня в задницу!», — повторяла она отчаянной мантрой в голосе.

— Кончи в меня, сделай меня своей сучкой.

Геннадий ускорил темп и врезался в нее со свирепостью, которая застала их обоих врасплох. Тело Дианы было симфонией ощущений, ее стоны и крики направляли его в идеальный ритм. Он чувствовал, как она напрягается, как ее мышцы заднего прохода сжимаются вокруг его члена, и знал, что она близка к получению очередного оргазма.

С одним последним, мощным толчком, он кончил, его сперма заполнила ее задний проход. Они лежали, тяжело дыша и дрожа, их тела были скользкими, от пота и смазки. Это был момент чистой, необузданной страсти, который ни один из них никогда не забудет в жизни.

Пока они лежали, запутавшись в объятиях друг друга, реальность того, что они только что сделали, начала проясняться. Это было больше, чем просто сексуальный анальный секс. Это было заявление о праве собственности, обещание, что она принадлежит ему, во всех смыслах. Диана искала его глаза, ища уверенности, чего-то большего.

Геннадий поцеловал ее, его рука погладила ее по щеке.

— Я твой, — прошептал он тяжелым от волнения голосом.

— Пока ты хочешь меня.

Эти слова вызвали у Дианы трепет, тепло распространилось, от сердца, до глубины души. Это было все, что ей нужно было услышать. Они были в этом вместе, связанные своими желаниями, своей любовью к собаке, которая так сблизила их.

И по мере того, как дождь, за окном становился все сильнее, они снова занимались любовью, их тела двигались в танце страсти и потребности. Каждый толчок, каждый поцелуй, каждое шепот, только углубляли связь между ними. Они заблудились в своем собственном маленьком мире, в мире, где единственными правилами были те, которые диктовались их собственной похотью.

Но, даже, когда они собрались вместе, их сердца бились от удовольствия, они знали, что буря, за окном была предвестником той, которая назревает в их жизни. Секрет, которым они поделились, был бомбой замедленного действия, которая могла разрушить их миры в любой момент. Тем не менее, на данный момент все, что они могли сделать, это крепко обнять друг друга и наслаждаться теплом своей общей страсти.

Недели превращались в месяцы, и их роман становился все смелее с каждым днем. Диана приходила с понимающей ухмылкой, ее глаза были жаждут того, что должно было произойти. Напряжение всегда было ощутимым, молчаливое обещание, что как только они останутся одни, они поддадутся своим желаниям.

В один особенно влажный день Диана лежала на диване, подняв босые ноги вверх, и листала журнал. Она поймала взгляд Геннадия и ухмыльнулась, пошевелив пальцами ног в нарочитом приглашении.

— Иди сюда, — приказала она низким и требовательным голосом. «Мне нужно, чтобы мои пальцы ног были обсосаны твоим ртом!».

Геннадий почувствовал, как его член зашевелился, от команды, у него потекли слюнки при мысли, о ее восхитительных маленьких пальчиках на ногах. Он всегда находил ноги женщины возбуждающими, и ноги Дианы не были исключением. Он подошел к ней, не сводя глаз с нее, когда опустился, перед ней на колени. С чувством благоговения он взял ее левую ногу в свои руки, ее пальцы ног подогнулись, от предвкушения.

Он поцеловал свод ее ноги, его язык провел, по тропинке вверх к ее большому пальцу ноги. Диана хихикнула, и этот звук был легким и воздушным, когда он втянул палец ноги в рот. Он чувствовал, как ее нога дергается при каждом движении его языка, как мягкость ее кожи прижимается к его губам. Он спускался вниз, каждый палец ноги получал одинаковое любящее внимание, пока Диана не начала извиваться, от получаемого удовольствия.

У нее перехватило дыхание, когда Геннадий добрался, до последнего, ее мизинца. Он взял его между зубами, нежно покусывая, прежде чем всосать глубоко в рот. Диана застонала, ее рука потянулась вниз, чтобы погладить его по волосам.

— Вот и все, — пробормотала она возбужденным, от желания голосом. «Все так просто».

Геннадий продолжил, его рот поклонялся ее ногам, ее пальцы ног изгибались и разгибались с каждым движением его языка. Это был интимный акт, который каким-то образом сблизил их, чем любая другая их сексуальная игра. Игра, во власти, во всем этом была опьяняющей, то, как она могла низвести его, до уровня мужчины, отчаянно пытающегося доставить ей удовольствие простейшими командами.

Но дело было не только в управлении. Речь шла о связи, о том, как их тела говорили на языке, который не нуждался в словах. Когда Геннадий посасывал ее пальцы ног, он чувствовал, как между ними нарастает жар, электричество, которое, казалось, всегда было рядом, только и ждало, чтобы его воспламенили.

А когда было, ой как горело. Диана притянула его к себе, ее глаза были дикими, от похоти. Она оседлала его, ее мокрая «Любовная дырочка» прижималась к его члену, когда она прижималась к нему.

— Трахни меня Геночка, — потребовала она, и ее голос раздался в тишине комнаты.

— Заставь меня кончить тебе на лицо.

Геннадий не колебался, его член уже стоял, по стойке смирно. Он скользнул в нее, чувствуя, как ее стенки влагалища сжимаются вокруг его лица, когда она кончает, ее соки заливают его лицо. Он облизывал ее начисто, смакуя вкус ее удовольствия, его собственное освобождение нарастало с каждым движением.

И когда он пришел, он был взрывоопасным. Он наполнил ее рот своей спермой, наблюдая, как она глотает каждую каплю, ее глаза не отрываются от него. Это было заявление о собственности, молчаливое обещание, что они принадлежат друг другу, в этом запутанном, прекрасном танце желания и сексуальной потребности.

Пока они лежали, их тела были истощены, а сердца колотились, дождь снаружи прекратился. Мир снаружи был спокоен, но в тот момент единственное, что имело значение, это буря в их сердцах. Они пересекли черту, которую невозможно было пересечь, и они оба остро осознавали последствия.

Но на данный момент они были друг у друга, и этого было достаточно. Они были связаны своими желаниями, любовью к собаке, которая свела их вместе, и страстью, которая поглотила их. И когда они засыпали, их конечности переплелись, они понимали, что их история далека, от завершения. Предстояло, еще больше сражений, еще больше секретов, которые нужно было хранить, и больше мгновений блаженства, которые нужно было украсть в тишине ночи.

В следующий раз, когда Диана пришла проверить Спиридона, она пошевелила пальцами ног перед лицом Геннадия, на ее губах играла хитрая улыбка.

— Похоже, кто-то забыл свое место, — сказала она соблазнительным мурлыканьем в голосе. «Я думаю, вам Геночка нужно наверстать упущенное!».

Геннадий почувствовал, как его член дернулся, от команды в ее голосе. Он наклонился вперед, у него потекли слюнки, при виде ее идеальных пальцев ног. Первый палец ноги, он взял между губ, нежно посасывая, чувствуя тепло ее кожи на своем языке. Диана застонала, ее нога согнулась, когда она протолкнула его глубже в его рот. Он чувствовал, как меняется динамика силы, ее тело реагирует на каждое его прикосновение.

Он пробирался, через ее пальцы ног, и каждому из них уделялось одинаковое пристальное внимание. Он чувствовал, как Диана становится все более влажной, ее дыхание сбивается с ног с каждым обсасыванием и покусыванием. Это было пьянящее чувство, зная, что он может заставить, ее извиваться, от малейшего прикосновения. И когда он добрался, до последнего, ее мизинца, он понял, что она готова к большему.

С последним, долгим поцелуем, Геннадий отпустил ее ногу, не сводя с нее глаз. Она была богиней, царицей наслаждений, а он был ее преданным слугой. Он встал, его член был твердым и требовательным, и поставил ее на колени.

— Теперь, — пробормотал он возбужденным, от похоти голосом, — теперь моя очередь.

Он вошел в нее, чувствуя знакомый жар ее рта, когда она принимала его глубоко. Ее язык кружился вокруг головки его члена, ее щеки впали при каждом вращении. Он застонал, его рука запуталась в ее коротких светло-каштановых волосах, пока Диана работала ртом с мастерством, которое никогда не переставало его удивлять.

Они стали экспертами в искусстве доставлять удовольствие друг другу, их тела были холстом, для любых желаний и прихотей. И когда глаза Дианы слезились, а рот наполнился его спермой, он понял, что это было больше, чем просто мимолетное дело. Это была связь, которая была глубже, чем кто-либо, из них когда-либо осмеливался признать.

Их глаза встретились, когда Диана сглотнула сперму, ее щеки покраснели, от возбуждения. — Ты такой вкусный, — прошептала она хриплым голосом. «Я могла бы заниматься этим весь день!».

Геннадий поднял ее на ноги, его собственная потребность росла с каждой секундой. «Нет», — ответил он, и на его губах играла злая улыбка.

— Потому что, Диана, у меня есть планы на этот твой красивый рот.

Он повел ее в спальню, их тела двигались вместе в идеальной гармонии. Солнце струилось через окна, отбрасывая узоры на пол, которые танцевали вокруг их голой кожи. Геннадий толкнул ее на кровать, его глаза потемнели от желания, когда он забрался на нее.

Они занимались любовью, их тела двигались вместе в безмолвной симфонии потребностей. Каждый удар, каждый поцелуй был объявлением войны обыденному, боевым кличем страсти и наслаждения. И когда все закончилось, когда их тела лежали неподвижно, переплетенные последствиями, они оба знали, что это была борьба, в которой они готовы продолжать сражаться, какой бы то ни было ценой.

Их роман с каждым днем становился все смелее, напряжённее. Дом, который когда-то был бастионом семейного счастья, стал их личной игровой площадкой, местом, где запреты оставались, за дверью, а удовольствие было единственным законом. Диана приходила с блеском в глазах и понимающей ухмылкой, ее тело было зовом сирены, перед которым Геннадий не мог устоять.

В один особенно душный день она неторопливо вошла в гостиную, ее светло-каштановые волосы прилипли к шее, от пота. Она скинула сандалии и плюхнулась на стул, ее ноги раздвинулись одновременно невинно и соблазнительно. Взмахом ноги она послала волну ощущений, по всей комнате, когда ее пальцы ног зашевелились в воздухе, маня Геннадия, как змея, очаровывающая свою жертву.

— Соси мои пальцы ног, — приказала она соблазнительным мурлыканьем. Эти слова вызвали в нем вспышку желания, и его взгляд сразу же привлек вид ее босых ног. Дневная жара сделала их опухшими и красными, что стало идеальной мишенью, для его голодного рта. Он повиновался без вопросов, его тело двигалось, только на инстинкте.

Стоя на коленях перед ней, он взял ее левую ногу в свои руки, ее пальцы ног слегка подгибались, когда он подносил их к своим нетерпеливым губам. Геннадий поцеловал свод ее ноги, нежная плоть заставила ее хихикнуть, прежде чем перейти к большому пальцу ноги. Он глубоко всосал его, чувствуя, как она извивается, когда он вращал языком вокруг пальца. Ее нога дернулась в его руке, молчаливое свидетельство удовольствия, которое он ей доставлял.

Воздух был наполнен предвкушением, напряжение было ощутимым. Простой акт сосания пальцев ног превратился в танец силы и подчинения, в безмолвный разговор, о нужде. Диана не отрывалась от него, наблюдая, за ним, со смесью веселья и возбуждения, пока он спускался вниз, по ее ноге. С каждым обсасыванием связь между ними становилась все крепче, связь выковывалась в огне желания.

Геннадий не торопился, наслаждаясь ощущением ее кожи у себя во рту, тем, как ее мышцы напрягались с каждым прикосновением. И когда он добрался, до ее мизинца, он почувствовал, как ее тело напряглось, а дыхание перехватило в горле. Он знал, что она близка, край ее оргазма был в пределах досягаемости. Он взял палец между зубами, осторожно прикусив его, проводя языком, по чувствительной плоти.

Ее рука устремилась к киске, ее пальцы яростно работали, пока она каталась на волне наслаждения. Вид ее, потерянной в мгновение ока, был для него невыносимым. Он нуждался в ней, во всей ней, всеми возможными способами. С последним поцелуем в ее палец ноги, он встал, его член болел, от ее прикосновения.

— Теперь твоя очередь, — прошептала она хриплым от похоти голосом. Ему не нужно было повторять дважды. Геннадий взял ее лицо в свои руки и прижался губами к ее губам, их языки сошлись в неистовом брачном танце. На вкус она была как сладкий грех, вкус, который он не мог насытиться.

Их одежда была отброшена в исступлении, как пятно ткани и плоти, когда они рухнули на кровать. Диана оседлала его, ее бедра дрожали от предвкушения. — Сделай меня своей, — прошептала она отчаянным голосом. — Трахни меня, как будто ты владеешь мной.

Глаза Геннадия потемнели, животное внутри него взяло верх. Ему не нужно было повторять дважды. Одним быстрым движением он погрузился в нее, ее стенки влагалища сжались вокруг его члена, как тиски. Звук их тел наполнил комнату, симфония страсти, которая заглушила мир снаружи.

Ее грудь подпрыгивала при каждом толчке, соски твердели и умоляли о его прикосновении. Он наклонился, взяв один в рот, и трахал ее с почти болезненной настойчивостью. Стоны Дианы становились все громче, ее тело свидетельствовало, об удовольствии, которое он ей доставлял.

И когда Диана пришла, ее крик был объявлением войны обыденному, боевым кличем, который эхом отдавался в их душах. Он последовал, за ней через край, его сперма наполнила ее, когда они оба содрогались, от интенсивности своего освобождения.

Они лежали, тяжело дыша и изнемогая, их тела слипались, от пота. Мир снаружи остановился, время застыло перед лицом их страсти. И по мере того, как они смотрели друг другу в глаза, буря в их сердцах становилась все сильнее, сила, которую ни один из них, никогда не мог надеяться укротить.

Их любовь была диким зверем, которого никогда нельзя было полностью приручить. Каждый раз, когда они были вместе, пламя их страсти становилось все выше, угрожая поглотить их обоих. Диана лежала на диване, свесив босые ноги с дивана, шевеля пальцами ног в безмолвном приглашении.

— Соси мои пальцы ног, — приказала она, и ее голос был похож на зов сирены, от которого у него, по спине побежали мурашки.

Геннадий больше не нуждался в подсказках. Он наклонился, у него потекли слюнки, от запаха ее сладких босых ног. Он брал в рот манящие пальцы, один за другим, посасывая и покусывая, со страстью, которая становилась все более пылкой с каждым мгновением. Глаза Дианы закатились, ее тело выгнулось, когда ощущение его рта на пальцах ног вызвало ударные волны, по всему телу.

Ее стоны становились громче, когда он спускался вниз, наслаждаясь вкусом ее кожи. Он чувствовал, как ее ноги дрожат при каждом взмахе его языка, пальцы ног изгибаются, от удовольствия. Это было пьянящее чувство, иметь такую власть, над кем-то, быть источником его удовольствия. И когда он добрался, до последнего пальца ноги, самого маленького и чувствительного, она ахнула, ее бедра непроизвольно подрагивали.

Он взял его между зубами, нежно прикусывая во время обсасывания, его язык вращался вокруг пальца. Она была близко, так близко, ее киска сжималась, от интенсивности ее потребности. Он знал, чего она хотела, чего она жаждала, и он был более чем счастлив дать ей это. Он отпустил ее палец ноги последним, долгим поцелуем и двинулся вверх, по ее телу, его член прижимался к ее влажному влагалищу.

Ее глаза распахнулись, остановившись на его глазах.

— Трахни меня, — умоляла она отчаянным шепотом в голосе. «Заставь меня кричать!».

Геннадий расположился у ее входа во влагалище, головка его члена упиралась в ее набухший клитор. Он врезался в нее, ее крик эхом разнесся по комнате, когда она схватила его одним быстрым движением. Сила его ударов была похожа на объявление войны, битву за господство, в которой, как они оба знали, она победит.

Ее ногти впились ему в спину, когда он долбил ее, ее ноги обхватили его талию. Кожа дивана стонала под ними, приглушенный контрапункт их крикам экстаза. Каждый удар был обещанием, молчаливой клятвой, что он никогда не отпустит ее, никогда не позволит их страсти угаснуть. И когда он почувствовал, как она сжимается вокруг него, ее тело балансирует на грани оргазма, он понял, что теряет себя в ней, что он сделает все, чтобы удержать ее в своей жизни.

Их ритм становился бешеным, танцем потребности и желания, который не знал границ. Мир снаружи перестал существовать, их вселенная сузилась до них двоих, запертых в их плотских объятиях. И когда Диана кончила, ее тело дрожало, от силы ее кульминации оргазма, он последовал за ней, его сперма заливала ее внутренности горячим, липким выделением спермы.

Они лежали, задыхаясь и вспотев, их конечности были опутаны гобеленом похоти. В комнате стояла тишина, если не считать стука их сердец в ушах. Это был момент чистого, не фильтрованного блаженства, напоминание о связи, которая выросла между ними.

Но даже когда они купались в послесвечении, тень их тайны вырисовывалась широко. Чувство вины было постоянным присутствием, призраком, который преследовал края их сознания. Тем не менее, когда Диана наклонилась и провела пальцем ноги по его груди, ее глаза блестели озорством, он понял, что они оба вернутся снова и снова ублажать сексуальную страсть.

Их отношения были лесным пожаром, вышедшим из-под контроля, пожирающим все на своем пути. И когда они смотрели в пламя, их сердца бились, от предвкушения, они оба понимали, что играют с огнем. Но трепет, от всего этого был слишком велик, чтобы устоять, жар их желания был слишком силен, чтобы его игнорировать.

Через несколько месяцев Геннадий Анатольевич развелся, со своей женой Ольгой.

Пока, он не связал себя браком с Дианой.

Диана регулярно приезжает проверять пса Спиридона в доме Геннадия Анатольевича...