Дождь барабанил по окнам, а в квартире было тепло, почти душно. Я сидела на диване, поджав ноги, и нервно крутила в руках кружку с остывшим чаем. Никита, мой парень, только что вышел из душа — волосы еще влажные, футболка слегка липла к плечам. Он плюхнулся рядом, бросив на меня взгляд, в котором сквозило беспокойство.

— Че с тобой сегодня? — спросил он. — Ты какая-то потерянная весь день.

Я улыбнулась, но улыбка вышла натянутой. Мы с Никитой были вместе семь месяцев, и я уже привыкла к его прямолинейности. Но то, что я собиралась сказать, было как прыжок в холодную воду. Я отставила кружку и повернулась к нему, подтянув колени к груди.

— Короче, надо поговорить, помнишь, я говорила, что у нас не должно быть секретов... Так вот, помнишь, я рассказывала что была в сауне в Чехии?

Никита приподнял бровь, явно ожидая подвоха.

— Ага. С Алинкой.

— Не совсем, — я отвела взгляд, чувствуя, как щеки начинают гореть. — Я одна пошла тогда, она осталась в номере, ей было плохо. Короче, я думала, там женская зона. Разделась, обмоталась полотенцем, а тетка сказала, что только голышом можно.

Никита хмыкнул, но в его глазах уже мелькнула искорка любопытства.

— И че, там были мужики, да?

— Ну... — я нервно хихикнула. — Захожу, вся такая расслабленная, ложусь на полку, глаза закрываю и слышу мужские голоса. Смотрю, а там три типа сидят, в углу. Их не видно было. А я голая, Никит... Полностью.

Он закашлялся, явно сдерживая смех.

— Серьезно? И че ты? Заорала? Убежала?

— Хотела провалиться сквозь землю, — призналась я, — А они... ну, не то чтобы пялились, но один начал ржать и сказал что-то вроде: «Расслабься, тут все свои». И я... короче, не ушла.

Никита нахмурился, но в его тоне было больше любопытства, чем злости.

— Погоди, ты осталась? Голая, с какими-то левыми мужиками?

— Ну... я внизу ногами прикрывалась. И не знаю, Никит, там было так жарко, пар, все как в тумане. Они начали болтать, шутили, один предложил воды принести. Он более менее говорил по русски. И я как-то... расслабилась. Сидела там, потела, слушала их. Было... странно, но как-то... кайфово.

Я замолчала, глядя на него. Никита молчал, потирая подбородок, и я чувствовала, как воздух между нами тяжелеет.

— Кайфово? — переспросил он, и в его голосе появилась нотка, которую я не могла разобрать. — То есть тебе понравилось?

— Не в том смысле, — быстро сказала я, но потом замялась. — Ну, может, чуть-чуть. Не из-за них, а... из-за этой свободы, что ли.

Никита смотрел на меня, и в его взгляде было что-то новое — смесь ревности и интереса. Он откинулся на спинку дивана, скрестив руки.

— Ладно, допустим. Но ты же не просто так это рассказываешь. Там еще что-то было, да?

Я глубоко вздохнула. Вот оно. Самое сложное. Я знала, что этот разговор может все изменить, но молчать было нельзя, раз уж начала.

— Да, ну то есть нет... Не в сауне. Там больше ничего такого не было. — тихо сказала я. — Помнишь мой день рождения? Когда ты был на практике в Питере?

Никита кивнул, и его лицо стало серьезнее.

— Ага. Ты говорила, было скучно и тупо.

— Было, — я нервно теребила край свитера. — Вика не пришла, но... пришел Саша. Мой друг детства, который. Ну я тебе говорила. Мы с ним давно не виделись, и он вдруг написал, что будет в городе и может зайти. Ну он и короче зашел поздравить меня. А он кстати никогда не забывал и каждый год мне писал. Ну мы болтали, пили вино, вспоминали детство. И... короче, все зашло дальше, чем должно было.

Никита напрягся, его пальцы сжались в кулак, но он молчал, давая мне продолжить.

— Мы были на кухне, все уже разошлись, — начала я, и мой голос дрожал. — Я была немного пьяная, он тоже. Мы смеялись, вспоминали, как в детстве лазили по деревьям, как он меня облил водой из бутылки, а его потом отругала моя мама. А потом он вдруг замолчал, посмотрел на меня... и поцеловал. И я ответила.

Я замолчала, боясь поднять глаза. Никита тоже молчал, и тишина была почти невыносимой.

— И что дальше? — спросил он наконец, и его голос был низким, почти хриплым.

Я сглотнула, чувствуя, как горло пересыхает.

— Мы... не просто целовались, Никит. Это было... больше. Он прижал меня к стене, а я не остановила его. Его руки были... везде. Мы оба потеряли голову. Все эти старые чувства, воспоминания, вино. Мы оказались в спальне, и... ну, ты понимаешь.

Я рискнула взглянуть на него. Никита смотрел в сторону, его челюсть была напряжена, но он не перебивал.

— В общем это случилось, но не совсем... — продолжила я, и мой голос стал тише. — Я его остановила. Сказала, что у меня есть ты, что это ошибка. Саша ушел, и с тех пор мы не общались. Но я не могла тебе не рассказать. Не хочу, чтобы между нами были секреты, понимаешь?

Никита медленно выдохнул, потирая лицо руками.

— Блять, Маш, — сказал он наконец. — Это... это сильно. Ты с ним... прям до конца?

Я замотала головой, сердце колотилось.

— Нет! Не до конца. Но... достаточно. Я почувствовала его внутри, а потом остановила. И все. И я ненавижу себя за это... потому что я люблю тебя.

Он повернулся ко мне, и в его глазах было столько эмоций, что я замерла. Там была боль, но и что-то еще — желание понять, может, даже простить.

— И че ты теперь хочешь? Чтобы я просто забыл? Или что?

— Я не знаю, — призналась я, и мои глаза заблестели от слез. — Просто хочу, чтобы ты знал правду. Я не хочу тебя потерять, если ты вдруг узнаешь об этом случайно... Лучше, чтобы ты узнал это от меня. Я так думала... Никит, я пойму, если тебе понадобится время.

Никита долго смотрел на меня, а потом вдруг придвинулся ближе. Его рука легла на мое колено, и от этого простого прикосновения я вздрогнула.

— Знаешь, что бесит? — сказал он, и его голос был почти шепотом. — Что я сейчас должен быть злым. Я конечно злюсь, но...

Я моргнула, не веря своим ушам.

— Серьезно? Ты не бросишь меня после этого?

— Ну... Блять... — усмехнулся он, но его рука скользнула выше, к моему бедру. — Ты могла не рассказывать и я вижу, как тебе хреново. Может, я и псих, но я думал, что все окажется хуже. Маш, я сразу понял, к чему все идет и думал, что сорвусь. А теперь меня это даже возбуждает.

Я рассмеялась, хотя слезы все еще блестели в глазах.

— Ты ненормальный, Никит.

— А ты нормальная, что ли? — он наклонился ближе, и его губы почти касались моего уха. — Рассказывай дальше. Что ты чувствовала, когда он тебя трогал?

Я почувствовала, как щеки снова вспыхнули. Я не ожидала такого поворота, но его голос будил во мне что-то новое.

— Я... чувствовала жар по всему телу, особенно внизу, — прошептала я, глядя ему в глаза. — Его руки были сильные, но нежные. И я... на секунду забыла обо всем. Как будто я снова была той мелкой дурой, которая бегала за ним по дворам. А он мне нравился тогда и я фантазировала... представляла, как я теряю с ним девственность, а потом мы женимся. Но я подросла и все прошло.

Никита смотрел на меня, и в его взгляде было что-то хищное, но не злое. Он придвинулся еще ближе, и теперь наши лица были так близко, что я чувствовала его дыхание.

— А сейчас? — спросил он. — Что ты чувствуешь сейчас?

Я сглотнула, чувствуя, как мое тело отзывается на его близость.

— Сейчас... я хочу, чтобы ты меня трахнул, — прошептала я. — И чтобы ты знал, что я твоя. И только твоя.

Он не заставил меня ждать. Его губы накрыли мои, и поцелуй был глубоким, почти отчаянным. Я чувствовала его руки на своей талии, и все мои сомнения, вся вина растворялись в этом моменте. Дождь за окном стучал все громче, но в комнате были только наше дыхание, наше тепло и обещание, что правда, какой бы она ни была, не разрушит то, что между нами.

Когда мы отстранились, Никита посмотрел на меня с лукавой улыбкой.

— Ну че, Маш, еще секреты есть?

Я рассмеялась, прижимаясь к нему.

— Пока хватит, — сказала я. — Но если будут — ты первый узнаешь.

Я сняла свитер, и Никита тут же притянул меня к себе, его руки грубо сжали мои бедра. Обычно наши ночи начинались с долгих прелюдий — его губы скользили по моей шее, мы терялись в поцелуях, он любил доводить меня до дрожи оральными ласками, а я отвечала тем же, наслаждаясь его стонами. Но в этот раз все было иначе — быстро, почти яростно. Он вошел в меня без привычной нежности, в классической позе, хотя Никита обожал экспериментировать. Ему нравилось ставить меня в самые разные позы — иногда такие неудобные, что мы смеялись, падая на кровать, или слишком вычурные, чтобы впечатлить меня. Я всегда позволяла ему пробовать, чувствуя его желание удивить.

Но сейчас не было ни смеха, ни игры. Его движения были резкими, глубокими, как будто он хотел доказать что-то — мне, себе, или, может, стереть тень Саши. Я цеплялась за его плечи, но внутри боролись чувства. Часть меня растворялась в этом грубом ритме, возбуждение от моей откровенности, от того, что я выложила все, пульсировало в венах. Но другая часть — та, что привыкла к его нежности, к нашим долгим ночам — чувствовала пустоту. Это было не так, как я любила. Мне не хватало его тепла, тех моментов, когда он смотрел мне в глаза, шепча, что любит меня.

— Он так же брал тебя? — прорычал Никита, его голос дрожал от смеси злости и похоти. — Саша твой, он так же глубоко всаживал?

Я задохнулась от его толчка, вцепившись в его волосы. Вина и правда смешались в грязном коктейле, толкая меня ответить.

— Нет, — выдохнула я, чувствуя, как его ритм ускоряется. — Саша... он был глубже. Его член... длиннее, Никит.

Мои слова подожгли его. Он вдавил меня в диван, его толчки стали очень жесткими. Никита едва успел вынуть член и кончил мне на живот, его стон заполнил комнату. Он рухнул на меня, тяжелый, потный, все еще дрожащий. Мы лежали, задыхаясь, пока дождь стучал по окнам. Его рука лениво гладила мое бедро, но я чувствовала, как вина все еще тлеет внутри. Это было не то, что я хотела, но правда, которую я выложила, и его живая реакция — связали нас крепче, кажется... И у меня появилась мысль, что мне нужно было признаться еще раньше. Ведь если любимый человек действительно тебя любит, то это не станет проблемой. Никита выпустил пар и меня это устроило. И если ему понадобится еще меня отодрать, как шлюху — я буду доступна в любой момент дня и ночи.

Прошло почти два месяца после нашего разговора и все сгладилось, мы больше не вспоминали об этом, а через пару недель Никита снова уехал на выездную практику. Он обещал вернуться через несколько дней, но уже в первый вечер без него квартира казалась слишком пустой. Погода была такая же серая, а я сидела на диване, листая телефон, и чувствовала, как тоска смешивается с чем-то беспокойным. Сообщение от Саши пришло еще вчера и не давало мне покоя: «Что у тебя нового?»

Никита не знал, что он мне писал. Сердце заколотилось. Вина и желание боролись во мне, я не хотела снова скрывать, но и прекратить думать о том, чтобы ответить ему, я не могла. Я открыла чат с Никитой и начала печатать, чувствуя, как пальцы дрожат:

“Привет, ничего особенного. Никита уехал“

“Уже скучаешь?” — пришло через минуту.

“Ага, как-то пусто стало...”

“Понятно. Я тоже скучаю. По тебе, мелкая”

Я знала, что он мне предложит дальше. Он что-то печатал. Я затаила дыхание, глядя на три точки в чате. В это время Саша написал: «Может, заскочу? Выпьем, поговорим». Я не ответила ему, но от одной мысли, что он может быть здесь, мое тело покрылось мурашками.

Я отложила телефон в сторону и попыталась успокоиться и перестать думать об этом, но дрожь не утихала, а внутри меня нарастало возбуждение. Я решила написать Никите.

“Не спишь еще?” — написала я.

Никита тоже ответил быстро:

“Пока нет. Но думал лечь пораньше, завтра вставать в 5 утра. А ты как?”

“Все норм. А ты помнишь, что я говорила насчет секретов и все такое?” — набрала я и положила телефон на диван, боясь читать ответ.

“Маш, ты опять за свое? Говори прямо, че там у тебя в голове?”

Я записала голосовое:

“Ну... просто думаю. Если бы я захотела встретиться с кем-то... с Сашей, допустим. Просто встретиться, поговорить. Ты бы как к этому отнесся? Я не хочу тебя злить, правда. Просто... хочу быть открытой с тобой, милый”

Я почувствовала, как горло сжимается. Саша уже был в пути — я не удержалась и ответила ему: «Давай, приезжай». Вина колола, но желание быть честной с Никитой было сильнее. Я ждала его ответа, кусая губы.

“Бля... Маш, ты серьезно? Поговорить, да? Я не дурак! Я знаю, к чему это!!!”

Его слова ударили в грудь. Я почувствовала слезы, но одновременно жар внизу живота. Саша был уже у двери. Я открыла, и он вошел, его взгляд сразу прошелся по мне, как тогда, на моей кухне и я вспоминла, что пока сидела и думала, я забыла переодеться. На мне была моя домашняя футболка и шорты. Лифчика не было и соски хорошо просвечивали. Саша был одет хорошо и надушился, как на свидание.

— Маш, ты в порядке? — спросил он, но его рука уже скользнула к моему запястью.

Я не ответила, только отступила к дивану, чувствуя, как пульс бьется в висках. Он шагнул ближе и чмокнул меня в щеку. Я улыбнулась ему и пригласила проходить. В зале тоже было не убрано, я совсем забылась.

“Только поговорить, клянусь. И все. Ничего не будет, если ты против” — написала я Никите.

“То есть ты не против???”

“Не знаю” — написала я честно.

У меня что-то оборвалось, я снова чувствовала, что теряю Никиту, что это уже слишком для нас обоих и назад дороги нет. Тот раз он мне простил, это было почти что по пьяни и я призналась ему... но сейчас... Я опять схватила телефон, пальцы дрожали, но я набрала сообщение:

“Никит, прости. Я не хотела скрывать. Я хочу быть честной всегда и во всем и я не знаю, что делаю. Но я люблю тебя”

Я нажала «отправить» и уронила телефон, когда Саша ускорил ритм, его стон смешался с моим. Все произошло как-то машинально и быстро. Он снял с себя рубашку и брюки, я тоже разделась. Я хотела, чтобы в этот раз секс с Сашей был полноценный.

Телефон завибрировал. Я боялась смотреть, но все же открыла сообщение:

“Маш... это больно. Но... я не хочу тебя терять. Я приеду и мы разберемся. Хорошо?”

Слезы текли по моим щекам, но я чувствовала странное облегчение. Саша притормозил и посмотрел на меня своими темными глазами, все понимая. Я написала Никите:

“Я жду тебя. Ты меня не потеряешь”

“Ок... И что ты делаешь. Ты не передумала?”

“Думаю нет” — написала я и у меня сжалось внутри. Саша медленно входил в меня и выходил. Моя киска отзывалась и текла, как никогда.

Никита ничего не писал, а затем резко раздалась вибрация, я едва не выронила телефон себе на грудь. Я сняла трубку.

— Але. — тихо сказала я.

— Маш... — Никита говорил тихо, но в его тоне была буря. — Слушай, если я что-то не так сделал... прости меня.

— За что? — спросила я, сдерживая стоны и всхлипы.

— Да не знаю. За все. Я не хочу, чтоб мы расстались.

— Никит, все нормально, — выдохнула я, но голос предал меня, сорвавшись на полустон. Саша замер, его глаза вопросительно блеснули, но он не остановился, продолжая двигаться, теперь медленнее, словно дразня.

— Так он... придет к тебе сегодня? Вы договорились уже?

— Угу. — промычала я в трубку, прикусывая губу.

— Или он уже пришел?

Повисла пауза, я боялась отвечать, губы дрожали.

— Маш? Он уже там?

— Угу.

— И что... Блять. Это ебаный пиздец, Маш... И что вы там делаете? Если тебе все равно, тогда прощай.

— Никит... Мне не все равно. Я люблю...

— Тогда скажи, зачем?

— Чтобы ты знал. Потому что я тебя люблю. — ответила я не задумываясь, из глаз хлынули слезы. Но то, что было внизу забирало на себя все внимание и я не могла разорваться.

— Скажи, что вы собираетесь делать. Где он?

— Никит... Он во мне.

Никита выругался, но быстро снизил градус.

— Ладно... короче. Можешь включить видео? Или ты скажешь, что я лишний и вам и так заебись?

— Если хочешь.

— Хочу.

Я включила видеосвязь и посмотрела на своего любимого. На нем не было лица, но я как бы и не ждала улыбку.

— Все хорошо, Никит. — тихо сказала я, чуть всхлипывая и вытирая глаза.

— Почему плачешь? — спросил он.

— Потому что все рассказала... но все хорошо, правда. Ну как... — улыбнулась я. — А ты как?

— Как я блять... Как? Не знаю, Маш... — он отвернул голову.

— Все же хорошо. Давай успокоимся и расслабимся.

Саша заметил, что накал немного спал и чуть ускорился. Я заметила, что мое изображение в экране стало двигаться в такт Саши и я ждала реакцию Никиты. Он само собой заметил это, но ничего не говорил. Затем я взяла телефон и переключилась на заднюю камеру, показав, как Саша меня ебет, потом снова на фронталку.

— Я тебя люблю. — сказала я шепотом прямо в микрофон.

— И я тебя, Маш.

— Быстрей бы ты вернулся.

— А ты точно хочешь, чтобы я возвращался?

— Я хочу только тебя. Ну... почти, — сказала я еще тише, глянув в глаза Саше, который кайфовал от всей этой ситуации и не скрывал этого.

— И как тебе, нравится с ним? — спросил Никита, хотя ответ был очевидным.

Я кивнула и снова переключила камеру, показывая, как сильно мне хорошо с Сашей. Моя киска блестела от влаги, припухшая, жадно принимающая его. Сашин обрезанный член, с твердыми венами, ритмично входил в меня, и от мысли, что Никита видит это, жар внизу живота стал невыносимым. Я чувствовала, как оргазм подступает, и больше не хотела сдерживать стоны.

— Ах! — вырвалось у меня слишком громко.

Я сунула телефон Саше, и он, все поняв, перехватил его, снимая меня со своего ракурса, не прерывая ритма. Его толчки были глубокими, уверенными, и я тонула в этом, глядя прямо в камеру, зная, что Никита на том конце.

— Ах... Ммм... А-а-а... — я стонала, не сдерживаясь, мои бедра дрожали, а тело выгибалось навстречу Саше.

Он ускорился, его дыхание стало тяжелым, и я видела, как он сам на грани. Оргазм накатывал, как волна, и я была где-то на седьмом небе. С Никитой такого не было — ни этой дикой свободы, ни этого жара, который горел во мне еще с того момента, как я подумала о Саше. А когда я легла перед ним обнаженная и он вошел в меня снова, но уже глубоко и до самого конца... Жар разлился по всему телу, заглушая вину и боль. В момент оргазма я поверила, что все возможно — что я могу тонуть в этом кайфе и не ранить Никиту. Я любила его, по-настоящему и ничуть не меньше. А что, если можно и то, и другое? Никита ведь был почти рядом, его взгляд, его дыхание — я чувствовала их через экран.

— Ах... Ах... А... Амм... — я закричала, и вдруг мое тело содрогнулось от чего-то нового. Небольшой сквирт, впервые в жизни во время секса, хлынул из меня. Я посмотрела вниз, не веря себе, но счастье затопило грудь — Никита видел это, мой любимый, и Саша, тоже мой, был здесь, внутри меня.

Саша промычал, его толчки стали резкими, и он кончил, вжимая меня в диван, его тепло смешалось с моим. Я задыхалась, все еще дрожа, пока он держал телефон, снимая мое горящее лицо и блестящие глаза. Я посмотрела в камеру, чувствуя слезы и эйфорию, и сказала:

— Никит... я люблю тебя.