Один день из жизни шлюхи Игоря

У меня в телефоне раздался звонок.

— Алло? — едва успела спросить я, как в мой адрес прозвучал приказ.

— Бросай все, дура, и приезжай в центр города, — сообщил хозяйский голос.

— Жду через полчаса или будешь опозорена на весь ваш дружный рабочий коллектив, — еще больше ухахатываясь от собственного остроумия, сообщил Марик.

Когда я, шлюха-Игорь, расселась на переднем кресле возле водителя, то сразу ощутила на себе жадный и голодный взгляд настоящего самца. Марик обнял и поцеловал меня в щеку, а похотливые руки тут же принялись гладить и тискать меня всюду. Я покорно давала себя трогать и лапать.

Резко рванув с места, машина свернула в ближайший сквер, после чего вывернула на набережную. Авто остановилось.

— Вылезай и переоденься по-быстрому, — приказным тоном сообщил Марик.

— Где? Прямо на улице?! — удивилась я.

— Да!! — грозно рявкнул мой господин.

Я выпрыгнула из авто с сумкой и принялась быстро снимать с себя мужское. Раздевшись до трусов, я просунула голову в окно автомобиля и спросила:

— Что ты хочешь, чтобы я надела, хозяин?

Покопавшись в сумке, Марик бросил мне парик, трусы и лифон. Лишь пара зевак с расстояния пяти метров рассматривали мужское тело в трусах возле дорогова авто. Я быстро сняла с себя трусы, потом впрыгнула в женские, более пикантные, надела парик и лифчик. Как только я хотела подойти к автомобилю, чтобы принять выбранное хозяином платье, машина рванула с места. Мои глаза округлились и налились слезами. Автомобиль удалялся. Я заревела от безысходности.

Из небытия меня вывел звук тормозов. Я подняла голову и увидела знакомую машину и столь же знакомое лицо в окне.

— С ним пойдешь или со мной, шлюшка? — улыбнувшись, спросил Марик из теплого авто.

— Спасибо, мужчина, — сбрасывая с себя плащ сердобольного прохожего, сказала я, направившись к автомобилю.

Усевшись возле водителя я вытерла слезы. Марик смотрел на меня и мило улыбался.

— Налей мне водки, хозяин, — попросила я, дрожа от холода.

Марик галантно передал бутылку. Я сделала несколько глотков.

— Почему ты вернулся, если хотел меня кинуть? — неожиданно резко спросила я, посмотрев в глаза Марику.

— Дура, я люблю издеваться над тобой, но не хотел тебя бросать, — нежно произнес Марик, смягчая тон разговора.

— Правда? — со слезами на глазах переспросила я, не переставая наблюдать за его реакцией.

— Правда, шлюха, — сообщил почти шепотом он.

В одно мгновение у меня встал хуй, прилив тепла хлынул по всему телу.

— Я хочу новых унижений, хозяин. Я хочу доказать, что достойна твоей любви, — прошептала я на ушко.

— Тогда поехали, — прозвучал голос хозяина, и авто сорвалось с места.

Дорога была не слишком долгой. Я отхлебывала из бутылки и глазела по сторонам. Когда машина остановилась, накинув на себя что-то из верхней одежды, я вышла из автомобиля и осмотрелась еще пристальней. Серые ворота и длинный невзрачный забор.

— Что это? — спросила я, указывая.

Мои вопросы оставались без ответа. Через пять минут с грохотом широкие ворота отворились и к нам вышел мужчина в форме с погонами.

— Добро пожаловать в тюрьму, — хихикая сообщил сотрудник, пожимая руку Марику и похотливо рассматривая меня.

У меня пересохло в горле. Было очень не по себе. Мы зашли на территорию тюрьмы. Продвигаясь по длинным коридорам я не уставала отхлебывать из бутылки, заглушая внутренний страх.

Добравшись до кабинета сопровождавшего нас сотрудника, я чуть перевела дух.

— Раздевайся, шлюха, — сообщил мне Марик.

— Выполняй приказ, петух! — гаркнул на меня хозяин кабинета, пнув ногой в задницу.

Я молча принялась раздеваться. Когда я осталась голой, ко мне подошел Марик и кисточкой теней для век написал у меня на спине то, что пожелал.

— Что там написано? — спросила я.

— Не твое дело, чмошница, — ответил мой хозяин.

Через пару секунд ко мне подошел сотрудник, начавший снимать форму. Я без слов поняла к чему все идет.

— Поработай, петух. У тебя красивая жопа, — сообщил он, когда обнажился полностью.

Я покорно склонила голову. Меня поставили раком. И тут же грубо засадили по самые кишки. Было и больно, и стыдно. Толчки были тугими и глубокими. Я стояла раком и давала себя трахать, как последняя блядь. Мужчина стонал от счастья, а я старалась изо всех сил угодить ему. Через пару минут все было кончено. Я почувствовала внутри себя влагу, а активный мужчина отстранился от моего блядского тела. Потная и чуть подуставшая, я упала на колени, переводя дыхание.

— Ты, че, охуел, петух? Нам западло с тобой за одним столом есть, — сообщил начальник тюрьмы, поправляя погоны на кителе.

Двое жующих мужчин переглянулись, и Марик, взяв тарелку с едой, демонстративно швырнул ее в угол кабинета на пол. Забыв о всяком приличии, я накинулась на еду, рассыпавшуюся по полу.

— А можно мне воды? — спросила я.

Сотрудник в погонах, улыбаясь, быстрым шагом подошел ко мне. По-собачьи преданно снизу-вверх, стоя на коленях, я смотрела на него. Мужчина расстегнул ширинку и достал член. Я снова поняла все без слов. Погладив вялый член, я взяла его в рот. Моча зажурчала мне в небо. Я глотала как могла, едва успевая за скоростью истечения жидкости. Это был настоящий Тошнотинг, но я терпела.

— Я тебе дам бутылку с водой, но ты ёбанная вафельница ее отработаешь, — грубо гаркнул на меня начальник тюрьмы, застегивая ширинку.

Когда бутылка наполовину опустела, в кабинет вошел дежурный и услышал приказ:

— Отведи этого петуха в комнату для проёба, допросов!

Я не противилась исполнению приказа, лишь захватив с собой сумку с женской одеждой.

Оказавшись в отдельной камере со шконкой, я переоделась в женское на глазах у молодого вертухая.

Затем на полминутки в камеру заглянул Марик. Он обнял меня и прошептал на ушко:

— Я тебя тут оставляю на пару часов. Будь послушной блядью.

Я в ответ закрыла на мгновение глаза. Легкая пощёчина наградил меня за покорность.

Я была готова доказать свою преданности своему хозяину.

Начался отсчет двух часов.

В камеру зашел первый. Он был не слишком молод, но с таким огромным членном, что я затряслась от страха быть порваной.Без лишних разговоров он залез на шконку и полез на меня. Я не сопротивлялась, но мужчина был груб и эгоистичен. Раздался треск рвущейся ткани. Потом мне порвали трусы и запихнули их мне в ебальник. Это был Чморинг на грани. Но я не обиделась, а напротив помогала войти в меня, чтоб не разорвал мне дырку. Широко раздвигая ноги, я подмахивала на жестких нарах. Было необычно и жестко.

Меня насиловали!

После первого был второй, потом третий, потом, наверное, четвертый. Я теряла сознание от проёба моей дыры. Это был бесконечный Затраххов.

Через полтора часа меня вытащили в другую камеру.

Когда меня заволокли в новую камеру, я поняла, что она обитаема. В ней было, наверное, человек семь сидельцев. Но при пристальном рассмотрении зэков, я поняла, что это камера петухов. Меня окружили обитатели камеры. Меня прошиб пот и жуткий страх.

— Ты кто? — спросила одна из одетых в женское шмара, рассматривая меня.

— Я, я, Меня хозяин сюда привез ради прикола. Я не виновата, — залепетала я, судорожно блуждая глазами по окружившим меня чмошникам.

— Тебя мразь на полчаса нам отдали. Будешь делать все что прикажем, поняла грязь грязная?! — вопрос, больше похожий на приказ, сопровождался ударом ноги в животину.

— А кто здесь главная? — попыталась разобраться в ситуации я.

— Я! Мариной зовут, но ты не ответила на вопрос, сука, — сообщила все та же не слишком женственная натура, ударив еще раз меня ногой.

После чего на меня посыпался град ударов всех подряд.

— Ааааааааааа! — заорала я, укрываясь от ударов.

— Стойте, вафли, — снова крикнула Марина, расталкивая злобных коллег.

Меня раздели, а после повалили животом на стол и силой раздвинули ноги. Я заревела. Меня ебали не мужчины, а петухи. Меня насиловали такие же опущенки и чмошницы, как я сама. Мне было невыносимо больно и особенно стыдно и позорно. Я терпела под ними самые тяжелые минуты в жизни.

Меня насиловали все, кто хотели, и в итоге поимели все петухи из этой камеры. Это был настоящий Толпоттраххер.

Все со мной было кончено. Я, обессилев, упал на колени на пол. Я был морально растоптан. Я умер как личность, как мужчина.

Было позорно, или точней было уже все равно. Все на свете было все равно.

Марина подошла ко мне под шуточки и смех петушков. Схватив меня за ухо так, что я взвизгнула, она спросила, играя на публику:

— Поняла теперь опущенка кто ты есть в этой жизни?

Корчась от боли в ухе, я ответила под гогот зевак:

— Поняла, Мариночка.

— А теперь ты поцелуешь меня в задницу, вафельница! — продолжая веселить публику, заявила такая же пидорасина, эта самая ЧМарина.

—

Марина повернулась ко мне задом и приподняла подол платья. Я осторожно прикоснулась руками к худощавой попе Марины и коротко чмокнула ее туда. Раздался грохот аплодисментов и улюлюканий.

Я была готова сгореть от груза стыда и позора, навалившегося на меня.

— И меня пусть поцелует взасос в анус, — вдруг сквозь всеобщий крик и гам, услышала я голос одного из петухов.

Пристальней взглянув на анус, я еще явственней поняла, что это грязный анус разъебанного петуха.

Ради хозяина я готов был на все. Я страстно и со слюнями поцеловала петушиный анус под возгласы восторга опущенных. Через минуты мной были облизаны жопы всех петухов этой камеры. Это был полный Жадножопулизочист.

— А теперь помой парашу, прошмандовка, — заявила Марина после всех издевательств.

Я засеменила в сторону вонючего парашника в камере, взяв половую тряпку. Было муторно, но я старательно вылизать им туалет. Это был настоящий Тряпчюкер.

Когда в тюремном коридоре послышался грохот ключей, я обрадовалась в надежде на избавление. Однако, последние полминуты в камере мнепоказались вечностью.

Марина несколько раз ударив меня, сообщила, глядя в глаза:

— Еще раз появишься в нашей тюрьме, будешь чучелом для проёба, парашница. Ты Поняла?

— Поняла, девочки, — попыталась задобрить своих насильников я, но не успела.

Град ударов и пинков посыпались на меня. Пиздили грубо и сильно. И только когда ключи заскрежетали в замке камеры, Петушки разбежались по своим шконкам.

Вертухай, увидев меня, лежащей в крови на полу, был в ахуе.

— Можешь идти сама, грязная дырка? — спросил он, брезгуя касаться меня.

— Да, могу, — соврала я и поползла на локтях в сторону дверей камеры.

Помывшись в тюрьме, я переоделась в новое женское белье, но все тело ныло и походка была уже не женственной, а разёбаной манды.

Домой мы с Мариком ехали почти не разговаривая.

Хозяин мне помог выйти из автомобиля возле моего подъезда. Мы вошли в лифт. Наши взгляды встретились.

— Я всем сегодня дала, кроме тебя, хозяин,

— У тебя наверное дыра болит? — спросил он.

— Для тебя я всегда доступна, хозяин.

Прямо в лифте меня

поставил раком. Трахх был быстрым и страстным. Бляяяяя... Это был мой Отстрочиллинг и проёбинг.