Николай. Я рос смышлёным мальчиком, крепким физически, занимался гимнастикой для гибкости и плаваньем два лета подряд, чтоб невзначай не утонуть. Мы жили с папой и сестрой втроём в большой пятикомнатной квартире деда, он жил на даче в Переделкино.. Мать нас бросила и умчалась неведомо куда. Готовила нам Галя, сотрудница отца, живущая по соседству раз в пять-шесть дней большую кастрюлю борща и много-много котлеток, чем мы с сестрой обедали и ужинали.

Сестра, Люда, младше меня на три года, видела во мне опору, просила разъяснить трудную задачку или поделиться мудростью, непостижимой для десятилетнего ума. Мне, волей-неволей, пришлось знакомиться с шумной стайкой Людкиных подружек. В тринадцать лет я уже знал, что из себя представляют девочки. До моих 15 лет на мне была сестра, я будил её к школе, проверял уроки, тер спинку в ванной, пока не увидел пушок на её гениталиях. С этих пор она стала самостоятельно принимать ванну, но по утрам будить всё ж приходилось мне. Я любовался появившимися грудями, она спала без одежды, пока однажды папа не велел заходить к ней в комнату без стука. Ну и ладно, провёл в свою комнату и комнату Люды мощные микрофоны со слабыми динамиками, мы могли переговариваться не покидая своей комнаты и нас никто не слышал. Когда у Люды собирались подружки я становился невольным слушателем их секретиков и примерок одежды. Любую вещь они обязательно примеряли, особенно с Наташей, её рослой и хорошо развитой подругой, к двенадцати годам, у неё уже проступила женственность, подчёркнутая наивным бюстгальтером.

Примерно в это время у отца случилось размолвка с Галей и готовка легла на мои неокрепшие плечи. Поначалу получалось не очень вкусно, но со временем мне в помощь пришла Люда, часто вместе с Наташей. Они выполняли подсобные работы, вроде чистки овощей, а я занимался основной, вполне съедобной, готовкой. К шестнадцати годам я подрос до 172 см и был не самым мелким в классе.

Школу закончил без троек, с английским в языковой школе 1234, на Арбате и поступил на факультет прикладной математики и информатики МГУ. На пятом курсе у меня был опыт совместной жизни с сокурсницей, но у неё, кроме меня, нашлись другие партнёры и мы расстались. Закончив универ я стал замечать высокую Наташу, ростом 175 см с полным вторым размером груди, шикарной попкой, голубенькими глазками, пшеничными шикарными волосами - вспыхнула первая любовь, чистая и трепетная. Я сделал предложение, она согласилась, мы поженились, сохранив почти невинность.

Наталья. Я, студентка экономического, о детях тогда и не думала. Воспитание во многих еврейских семьях весьма суровое. На картинках и в интернете, конечно, видела обнаженных мужчин, но Коля стал первым живым Адамом в моем персональном раю. В нашу первую брачную ночь все случилось, как по писанному: кровь, боль, робкие прикосновения и бесконечные, сладкие поцелуи. Я заметила, что муж обрезан, и не представляла, каким "он" бывает в другом исполнении. Ликбез был проведен незамедлительно, как евреи непредусмотрительны обрезают пока не выросло, а крайняя плоть называется «вески - от члена обрезки».

Второй раз, спустя три дня, прошел уже безболезненно, даже приятно. Тогда же сокурсницы, озабоченные вопросами мироздания, поинтересовались размером "достоинства". Муж, смеясь, ответил:

— У каждого мужчины — 23 сантиметра. Так и говори. А если по правде, у меня 17, 6 см, ровно десять процентов от роста.

Брак меня устраивал. Мы с интересом листали настольную книгу молодоженов, знаменитую «Камасутру», выделывались, многое не получалось, решили, что индийцы извращенцы, и у них все "как-то не так расположено". В итоге пришли к трем-четырем основным позициям: мужчина сверху, снизу, сзади, сбоку и, конечно, 69. Да, и это тоже пришлось освоить. Глотать не хотелось, да и не глотала. Он всегда успевал вовремя отстраниться... Хотелось чего-то нового, как сокурсницы рассказывали, но не решалась, боясь прослыть шлюхой. Двойные, тройные проникновения для меня оставались загадкой. Муж не предлагал, на работе - женский пол превалировал, на улице не знакомилась, негров в окружении не было. Да я и не жаловалась, поделиться не с кем, золовка жила с такой же сексуальной скромностью. Была ещё мачеха мужа, но она вечно ходила с недовольным лицом, будто не желая меня знать.

Шесть лет пролетели, словно сказочный сон. А "интересное положение" все не наступало, несмотря на отсутствие предохранения. В Центре планирования семьи, куда мы обратились, вынесли вердикт: я здорова и готова к материнству. У Николая же – "в пределах нормы", хотя лишь тридцать процентов сперматозоидов способны к оплодотворению. Я восприняла эти тридцать процентов с неиссякаемым оптимизмом.

Но Коля, мой Санчо Панса, полный надежд, будто бы столкнулся с жестокой правдой: судьба, казалось, отняла у него дар отцовства. Словно невидимая рука стерла возможность оставить след в этом мире, передать потомкам накопленную мудрость. Я, любящая жена, всячески поддерживала его, но бездетность все равно омрачала наше счастье, заставляла задуматься. Нам было 25 и 28 лет, время ещё есть.

Муж отчаянно мечтал испытать радость отцовства (все ровесники уже имели по спиногрызу, а особо одарённые пробовали создать вторую семью), увидеть в глазах ребенка свое отражение, услышать первый смех, почувствовать тепло крошечной ладошки в своей руке, быть как все.

В поисках решения он обратился за советом к семье. Первым делом – к отцу, Федору, доценту университета, чьи мудрые наставления всегда были для него путеводной звездой. Федор, выслушав сына, предложил радикальный, дерзкий выход: стать донором не только спермы, но и мужем в полном объеме, естественным образом, чтобы подарить Николаю счастье отцовства.

Представьте себе: Николай, молодой, энергичный, а его отец, Федор, – зрелый мужчина с серебром в волосах, предлагает поменяться женами на месяц! Николай и Лена, жена свекра, всего на год Коли старше, с которой он ходил в одну школу, уедут к морю, а Федор со мной – в Италию.

Николай был потрясен. "Обменяться женами?" – пронеслось у него в голове. "Это сюжет для третьесортного порно рассказа в bestweapon!" Но Федор, человек справедливый, понимал, что такое решение может вызвать бурю вопросов и осуждения. Он объяснил сыну, что это не прихоть, а отчаянная попытка решить проблему, к тому же все пикантные детали останутся в рамках семьи.

Муж, честный и принципиальный, принял предложение отца. Он открылся мне, рассказал о своих муках и надеждах. Сначала я отказалась наотрез. Он стал объяснять, что это не из-за распущенности или похоти, а по необходимости.

И я, любящая и понимающая, согласилась на этот странный, рискованный эксперимент, тем более месяц в Италии! Мы уже давно переехали из квартиры Воскресенских, бабушка подарила мне свою просторную "трешку". Пожилой свекор прибежал, как мальчик, сразу после того, как сын и его жена попрощались на вокзале. Сходу стал склонять меня к сексу. Я же, увидев его миниатюрный стручок, не сдержала смех:

— Думаешь, это сработает?

Он раздевал меня, жадно целуя губы и клитор. Я была суха, он меня никак не возбуждал, еще и этот пивной животик... Ужас! К счастью, под рукой оказался гель для рук. С его помощью мы все-таки сумели проникнуть...

Остальные секс сессии тоже проходили с применением лубрикантов. За двадцать дней у нас было восемь проникновений. В последний день начались женские праздники. Напрасный труд, напрасные мучения!

За те же двадцать дней итальянские страсти захлестнули меня с головой. Шестнадцать горячих мачо – разве это не dolce vita? И не нужно ломать голову над языком, достаточно английского, они сами липли, словно пчелы на мед, только успевай сбрасывать трусики. Коля, ты жаждал блядства? Ешь полной ложкой! Пей до дна эту чашу!

Первое "падение" случилось на рассвете моей флорентийской свободы. Федя, как назло, проснулся, но у него не встал, и я, пылая гневом на обоих, отправилась бродить по городу одна.

Прочь, унылые мысли! Я в Италии! Какие ассоциации? Пицца? Джелато? Челентано? Или, может быть, сам Леонардо? Но прежде всего – "Давид" Микеланджело. Его взгляд, пронзительный и суровый, напряженные мускулы, словно готовые разорвать цепи, жизнь, пульсирующая в каждой линии. Еще дома в интернете впервые оказалась лицом к лицу с этим титаном. Фильм о Микеланджело стал искрой, воспламенившей мое желание покорить Италию. И, конечно, Ирвинг Стоун, его "Муки и радости" о гении, чье полное имя – Микеланджело ди Лодовико ди Лионардо ди Буонарроти Симони, – книга, проглоченная на одном дыхании. Рюкзачок за плечами, карта Visa, полна надежд, а в кармане – хрустящие сто евро, жаждущие приключений. Сердце колотится как шальное, тысячу раз проверяю – все ли на месте. Вперед, в этот незнакомый, манящий мир! Первые минуты – как слепой котенок, ты словно впервые вырвался из клетки. Но пути назад нет. Искать любовника? Да они сами меня находили! Казалось, каждый мужчина во Флоренции жаждал меня. На их щебетание на итальянском я не обращала внимания, большинство владеет английским, правда, с их неповторимым акцентом, полным шипящих "ч-ч-ч". Первый мачо выпалил:

— Американо? – Я кивнула. Он перешел на английский. – Хочешь просто Италию посмотреть, или как следует развлечься?

Не буду утомлять пересказом его сладких речей. Алекс (так он представился) оказался знатоком мороженого. Оказывается, здесь два разных понятия: джелато (не слишком сладкое) и мороженое, похожее на наше. Порции скромнее – всего 80 грамм, которые принято делить на четыре миниатюрных шарика (по 20 грамм) и водружать на горячую булочку – божественно!

Мой первый итальянец оказался экономным: порция мороженого с булочкой, джелато, кофе и совсем не шикарный скромный отель. Он искренне удивился, когда я отказалась от презерватива, объяснила, что муж стар, но требует наследника. Вроде бы понял. Что касается его "достоинства", то оно было лучше, чем у Феди, но до Коли не дотягивало – сантиметров 14-15 (эту самую крайнюю плоть впервые увидела, несмело открыла головку, что ни говори, а обрезанный лучше или привычней – всё, что есть на витрине), не скорострел, куни и поцелуи выше всяких похвал. Я его хотела, и я получила этот второй в моей жизни адюльтер. Он намекал на анальный секс, но я отказалась. Зато минет был с прелюдией и с послесловием. Ожидала повторения – ну как же, мачо итальяно! – но нет, все ограничилось одним актом. Почувствуй себя проституткой! Все, как заказывали! Я была вполне довольна. Самые опасные дни, буду молить небеса, чтобы забеременеть.

Остальные пятнадцать "падений" были довольно однообразны. Мачо какие-то вялые, да еще и Федя доставал своим минипенисом: "Не забывай, тебе нужно забеременеть!".

Что же произошло дальше? Результат превзошёл все ожидания: я, после месяца «страстных» ночей со свекром, и шестнадцатью молодыми интересными красавцами так и не залетела. Зато Лена, мачеха мужа, – ждала ребёнка! Представьте себе: Николай ждал брата или сестру, его отец – третьего ребёнка и жена отца – первого и... чуда. Необычная семья, словно сошедшая со страниц фантастической повести.

И вот я стою на пороге своего дома, сжимая в руке походную сумку, возврат в серую реальность. Перво-наперво в КВД проверить мои итальянские следы. Слава Богу, всё чисто. Разочарование? Возможно. Но скорее – горькая усмешка над собственной наивностью. Я мечтала о dolce vita, о буре эмоций и страстей, о новом начале, разврате и оргиях, а получила лишь череду однотипных ночей и насмешку судьбы. Италия, ты оказалась не такой, как в моих розовых грезах. Ты не подарила мне ребенка, но преподала урок: не стоит искать счастье на стороне, когда оно может быть совсем рядом, в неожиданном месте.

Каждую свободную минуту, я размышляла о несправедливости мира, о счастливице Лене. Как такое возможно? Она всегда казалась такой холодной и отстраненной, а тут – беременность, да еще, возможно, и от Николая! И как воспримет эту новость Федя? Наверняка его эго будет уязвлено. Впрочем, он сам виноват, с его-то импотенцией мог бы ранее по врачам походить. Но как говорит мой муж «не стоит – домкратом не поднимешь».

Жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Лена расцвела, Николай сиял от счастья, а Федя погрузился в свою работу, стараясь не замечать происходящего. Я же наблюдала за ними со стороны, ощущая себя лишней в этом абсурдном спектакле. И лишь изредка, вспоминая о жарких ночах во Флоренции, я позволяла себе улыбнуться, осознавая, что даже в самой безумной ситуации можно найти что-то забавное.

Собравшись 25 дней спустя, семейный совет предпринял мозговой штурм. Лена, не горевшая желанием становиться матерью, решила оставить ребёнка. Я и Федя, несмотря на разницу в возрасте, решили продолжить эксперимент, оставив своих супругов в доме Фёдора, а сами переехали в мою квартиру. Могу сказать, что Федю я возненавидела, ничего не может, но лезет полувставшим, а допустишь до сладкого – опадает. Так и не получив приза я решила – пусть второй женой, пусть раз в месяц, но только Коля.

Лена. Молодой Николай запал в душу, как глоток свежего воздуха после затхлой духоты, в которой я задыхалась рядом с опостылевшим мужем. Страх, что отцом моего ребенка окажется Фёдор, был невыносим, и я решилась на ДНК-тест, чтобы развеять сомнения. Время тянулось мучительно медленно, срок беременности достиг двадцати недель, пока я решалась на этот шаг. Образцы, пронумерованные и скрытые от посторонних глаз, хранили мою тайну: 1 – слюна Фёдора Вознесенского; 2 – волосы Николая; 3 – ДНК нерожденного ребенка, полученная по новейшей методике. Результаты анализа обрушились, как гром среди ясного неба: объект 3, ДНК плода, идентичен объекту 2 – ДНК Коли! Слава Богу! Коля – биологический отец моего будущего ребенка, а Фёдор не имеет к нему никакого генетического отношения. Более того, Фёдор не был отцом и самого Николая! Лишь призрак матери Коли хранил тайну его рождения, унесённую ветром времени, когда она бежала с аспирантом мужа в неизвестном направлении. Словно этого было мало, ДНК-тест, проведенный втайне у сестры Людмилы, показал, что и она не дочь Фёдора. При этом Николай и Людмила были связаны лишь материнской линией. Вихрь противоречивых чувств захлестнул меня, ситуация стремительно выходила из-под контроля. Почему я, здоровая женщина, не могла забеременеть от мужа, когда он забывал об осторожности? Интуиция кричала – Фёдор бесплоден! Я оказалась в центре паутины лжи, где любовь, страстное желание отцовства и научные эксперименты сплелись в один тугой узел. Что делать? Честность или ложь? Вспыхнувшая страсть к молодому Николаю или "верность" опостылевшему Фёдору? Дрожащие пальцы сжимали результаты ДНК-теста, мир вокруг рассыпался на осколки. Фёдор, такой уверенный и властный, оказался лишь декорацией, ширмой, за которой скрывалась истинная картина моей жизни. Любовь к Николаю, подобно бутону, распустившемуся под лучами солнца, требовала свободы. Молчание – предательство себя и ребенка, обреченного на жизнь в тени лжи. Правда – разрушение хрупкого равновесия, боль для всех, кто оказался втянут в эту безумную историю. Решение пришло внезапно, в минуту отчаяния я доверилась своим чувствам, открылась Коле. Откровенный разговор, предъявление результатов ДНК-теста, рассказ о сестре – все выложила начистоту. В глазах пасынка – потрясение, неверие, но и робкая надежда. Он, мечтавший об отцовстве, узнал, что чудо уже произошло, что под сердцем моим бьется сердце его сына (УЗИ!), его ребёнка! К тому же формально ребёнок его брат – сын мачехи.

Вместе мы решили раскрыть правду. Фёдор, услышав новость, не смог сдержать ярости. Его мир, выстроенный на показном благополучии и власти, рухнул в одночасье. Он почувствовал себя обманутым, униженным.

Наталья, узнав правду, разрыдалась, хотя понимала, что и она не без греха. Призналась, что по-прежнему любит мужа и готова бороться за их отношения. История закончилась неожиданно. Фёдор, сломленный потрясением, покинул город, оставив нам с Николаем шанс построить новую семью. Мы решили воспитывать сына в любви и гармонии. Наталья осталась с нами, по-взрослому, разделяя мои обязанности и тяготы супружеского долга. Мы с Наташей даже пробовали розовые мотивы, но, к сожалению или к счастью, обе оказались убежденными яркими гетеросексуалками. Тайны прошлого рассеялись, словно темные облака, уступив место солнечному свету надежды и счастья.

Маленький Славик называл нас обеих "мама", наполняя наши сердца безграничной любовью.

Ближе к тридцати Наташа тоже забеременела. Кто отец ребенка, выяснять не стали. В положенный срок в нашей странной семье появилась дочь Дарья. Она была так похожа на свою маму, что определить отцовство по старинке "на кого похожа" было невозможно. Наташа утверждала, что отец – Коля, и больше ни с кем, ни-ни.

Николай. Теперь, после рассказов Наташи об "отце", я понял, почему мать сбежала, оставив мужу двоих чужих детей. Я не оправдываю её поступок – подлость остаётся подлостью.

Жить с двумя жёнами оказалось сложнее, чем с одной. Я осознал, насколько тяжело приходится мусульманам, имеющим до четырёх жён! Но я не отчаиваюсь: Бог дал мне жён, даст и сил для их обеспечения и, надеюсь, удовлетворения. К тому же, скоро очередной конец света – в 2041 году. Вы не слышали? Говорят, искусственный интеллект настолько разовьётся, что уничтожит человечество.

Впрочем, к предсказаниям конца света нам пора привыкнуть. Каждое столетие находятся новые Кассандры. Но настоящий конец света произойдёт не при нашей жизни, а через восемь миллиардов лет, когда погаснет Солнце.

Лена. Годы летели, Славик рос крепким и любознательным мальчиком, Даша – красивой и гармоничной девочкой. Наша семья, изначально построенная на обмане и страсти, превратилась в островок искренней любви и взаимопонимания. Мы научились принимать друг друга со всеми достоинствами и недостатками, прощать ошибки и поддерживать в трудные моменты.

Николай оказался любящим отцом и заботливым мужем. Он посвящал много времени детям, читал им книги, играл в футбол и учил рисовать. Наташа, в свою очередь, была законной женой, а стала и верным другом. Ее мягкий характер и женская мудрость помогали сглаживать острые углы и создавать атмосферу уюта в доме.

Слухи о нашей необычной семье, конечно, ходили по городу. Кто-то осуждал, кто-то завидовал, но большинство просто удивлялись нашей способности жить вместе и воспитывать детей в любви. Мы старались не обращать внимания на пересуды и жили своей жизнью, руководствуясь принципами честности и уважения друг к другу.

Когда дети выросли и покинули отчий дом, мы с Николаем и Наташей остались втроем, чего бы не жить в пяти-то комнатах, дед Николая так и жил в Переделкино, успокоил нас, что дачу приватизировал и завещание на Колю написал. Люде же доставался немалый вклад в банке. Как она сказала деду:

— Ты лучше живи, нам спокойнее и дача твоя общая.

Нас связывала не только общая история и дети, но и глубокая привязанность, переросшая в нечто большее, чем просто дружба. Мы стали семьей в самом широком смысле этого слова, семьей, построенной на любви, прощении и взаимопонимании. И пусть наша история не вписывается в общепринятые рамки, она была нашей, уникальной и неповторимой.

Годы шли, морщины пролегли у нас на лицах, но в глазах по-прежнему горел огонь жизни. Мы любили собираться вечером на веранде, пить чай и вспоминать прошлое, смеясь над былыми ошибками и радуясь настоящему. Николай часто брал в руки гитару и пел старые песни, Наташа подпевала ему тихим голосом, а я просто наслаждалась моментом, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете.

Наши дети, Славик и Даша, часто приезжали к нам в гости со своими детьми. Дом наполнялся детским смехом, запахом свежей выпечки и ощущением праздника. Мы с гордостью наблюдали за тем, как они стали успешными и счастливыми людьми, создавшими свои собственные семьи, основанные на любви и взаимопонимании.

Со временем мы стали местной достопримечательностью. Люди приходили к нам за советом, просили поделиться секретом нашего счастья. Мы всегда отвечали, что нет никакого секрета, кроме честности, прощения и умения любить друг друга несмотря ни на что. Когда придёт время прощаться с этим миром, мы уйдём один за другим, оставив после себя светлую память и пример того, как можно построить счастливую семью, даже если все начинается с обмана. Наша история станет легендой, которую будут рассказывать наши потомки, напоминая о том, что любовь может победить все.