Продолжение. Начало см. чч.1-2.

К третьему курсу Катя окончательно утвердилась и материально, и морально, и аморально тоже. Теперь её молодое тело уже могло позволить себе жаждать физической нагрузки, положенной в этом возрасте — и она, конечно, же, не могла и не должна была отказывать ему, любимому. В институте у них в это время продвигали, в качестве физкультуры, заморский вид спорта под названием "чирлидинг". В той интерпетации, в какой он дошёл до наших краёв, он оказался просто групповой акробатикой, памятной нам ещё по физкультурным парадам 1930-годов, если не раньше. Катя позанималась там немного, но с её характером одиночки не прижилась. К тому же там ей, с её ростом, светило место не звезды, взлетающей на вершину, а только столпа где-нибудь в основании пирамиды — что было тоже почётно, но вряд ли достойно её. А на третьем курсе физкультуры у них уже и не было, так что потребность шевелить лапками, чтобы организм принимал форму стула не слишком быстро, теперь надо было удовлетворять самостоятельно как-нибудь.

Самым подходяшим для неё ожидаемо оказался poledance — или, по-русски, танцы на шесте. Да, этот вид спорта пользуется двусмысленной репутацией из-за своей близости к стриптизу, но с Катиной любовью к своему телу это было как раз то, что надо. Есть, конечно, и студии, которые работают с уклоном преимущественно в стрип-пластику, и такие, которые откровенно готовят новые кадры в увеселительные заведения для мужчин. (А кстати, почему только для мужчин? Разве женщинам это зрелище не интересно? Вот и напрасно, если оно качественно исполнено.) Катя, с её научным подходом, проштудировала сайты всех студий у нас в городке и вблизи своего института и осмысленно выбрала одну из тех, которые позиционировали его именно как спорт — один из видов женской гимнастики на специфическом снаряде. (Кстати, позже у них добавились упражнения на кольце и на чём-то ещё.) Они даже участвовали в каких-то своих соревнованиях. Ну или как физкультуру, если заниматься этим для себя.

Вы не считаете это спортом? Вот и жена, когда Катя сказала ей о своём выборе, тоже только брезгливо фыркнула. Но когда Катя всё-таки затащила её посмотреть занятие вживую, она пришла домой с квадратными глазами. Это оказалась такая сложная и мощная гимнастика, с такими головокружительными элементами, в вертикальном измерении вместо горизонтального подиума, что называть это придатком индустрии для взрослых было бы просто стыдно. Естественно, о стриптизе в той студии не могло быть и речи, девушки выступали в совершенно пристойных спортивных комплектах или гимнастических купальниках, скроенных по всем правилам FIG. Были, конечно, и такие, которые собирались специализироваться именно на нём, в любительских или коммерческих целях, но они развивались дальше уже самостоятельно или уходили в другие студии.

Любопытно было бы знать, хехе, как Катя представила её там — как подругу? Как коллегу? Как маму? В любом случае, теперь она уже начала жалеть, что ей это не по силам, хотя бы по общей физухе. Хотя инструкторша, сама далеко не юная, совершенно серьёзно приглашала её на пробное занятие — бесплатно. Но у неё всегда было не очень хорошо с вестибулярным аппаратом, а без него в этом спорте делать особо нечего.

Катя настолько всерьёз нашла себя в нём, что по случаю даже перекупила шест б/у у одной из подруг, которой он стал уже без надобности, чтобы поставить его дома. В этой-то хрущобе?… А почему бы и нет, когда в ней вся мебель — узкий шкаф-купе в одном углу комнаты, кровать в другом и маленький столик в третьем? Зато совершенно не жалко бурить дырки под крепления ни в потолке, ни в полу. Правда, некоторые важные элементы Кате пришлось-таки здесь исключить: ширина комнаты оказалась меньше, чем круг её вращения в полный рост. И вертикальные элементы выполнять тоже с оглядкой то на пол, то на потолок. Ну и фотографировать её па мне приходилось, забившись в самый угол, чтобы не получить пяткой по лбу. Зато хорошо напрактиковались с искусственным светом и вспышками.

Зеркала с боковых стен мы сняли, зато в торце собралась почти полная зеркальная стенка, как в балетном классе. Тётушкину люстру на потолке тоже, наконец, выбросили, поскольку Катя непременно снесла бы её ножкой с первого же захода. Вместо неё развесили по безопасным углам неяркие бра, создававшие в комнате загадочную интимную обстановку. По словам Кати, это было даже лучше, чем режущие глаз люминесцентые лампы в их зале. Да и грызть науку долгими зимними вечерами удобнее при одной лишь настольной лампе, это я сам как бывший ботан скажу.

Заходить к нам в гости Катя теперь стала, конечно, реже: после учёбы, а теперь ещё и её танцев, времени для наших съёмок у неё оставалось мало. Обычно она и приходила тогда, когда возникала какая-нибудь новая мысль насчёт фотосъёмки. Она ещё подросла, сменила имидж, коротко постриглась — для удобства своих танцев, как я понял — так что стала почти что новым образом, с которым можно было начинать всё сначала.

Вместо фото она нашла нам новое занятие. После зимних каникул она привезла из дому самое ценное, что было в семье: архив фотографий за сотню с лишним лет — начиная с прапра... трудно даже сказать, с каких дедов. Сканировать и ретушировать их она выучилась быстро, дело нехитрое, особенно со старыми чёрно-белыми фото. С более поздними фото было даже сложнее: то ли тогда мода пошла на более контрастные отпечатки, то ли от времени советский Унибром стал терять детали и в светах, и в тенях. Но мы вытянули из них всё, что было возможно. Даже вылинявшие цветные фото 1980-х годов удалось, как ни странно, вернуть более-менее близко если не к естественным, то, по крайней мере, к их исходным цветам.

Как минимум, японская война там была точно. Некоторые фото, вероятно, были ещё более ранними, но как-то определённо датировать их мы не смогли. Империалистическая — само собой. Семейные фото казаков в Семиречье в начале прошлого века. Потом Синьцзян: тюрки, ханьцы, староверы, казаки, белоэмигранты, маоистские отряды, Красная Армия в будённовках, правительственные войска... Послевоенная советская Средняя Азия. Дед со своими солдатами на разборке каких-то глинобитных развалин — вероятно, Ташкент 1966 г. Катина бабушка на базаре покупает персики её маме. Другой дед, на обороте подписано карандашом: "1969, Жаланашколь". Семья в сборе на фоне казённой хрущёвки. Отец при курсантских погонах. Сколько же поколений людей жило, страдало, мучительно боролось за своё место в этом мире — и всё для того лишь, чтобы это длинноногое чудо летало сейчас на метле над ночным озером!

В Катиной студии танцев на шесте намечались какие-то соревнования — к концу мая, перед летним затишьем. И, как всегда в таком любительском спорте, встала в полный рост проблема судейства. Каждая команда обязана была выставить, помимо участников, определённую квоту судей, а вот их-то брать было неоткуда. В разных видах спорта, с которыми мне приходилось когда-то сталкиваться, это решалось по-разному, в зависимости от их особенностей и обычаев в этом кругу. Где-то судьями на воротах ставили подруг и жён участников или, соответственно, друзей участниц, приезжавших "только посмотреть". Где-то это были ветераны, закончившие активное участие — где как. Но в этом специфическом виде ни один из рецептов не подходил: друзей, да ещё готовых потратить своё время, у многих девушек не было, или же они были принципиально против этого занятия. А сами девушки либо занимались, тренировались и выступали сами, либо, закончив, почти сразу исчезали с горизонта. Одни успешно реализовывали себя, выходя замуж, другие, наоборот, быстро теряли спортивную форму, товарный вид и интерес к этому занятию. Поэтому нехватка судей была жесточайшая и хроническая.

Катя, быстро сориентировавшись, снова потянула в студию мою жену. Та поколебалась немного… и пошла. И правильно сделала. Уж кому, как не ей, поклоннице фигурного катания, прыжков в воду, синхронного плавания и всех видов гимнастики, было бросаться на эту амбразуру. Я, например, никогда в жизни не смогу отличить какой-нибудь тройной аксель от четверного ритбергера, для меня они всё одно — крутится и крутится. А она не только различает, кто как крутится, но и считает, сколько именно оборотов. Выучить нехитрую методичку ей было недолго. Для практики ей пришлось, конечно, отсидеть и условно отсудить все оставшиеся тренировки, но вряд ли об этом стоило жалеть.

Я на эти соревнования тоже пришёл, посмотреть и поснимать. Когда-то мне случалось снимать разные любительские соревнования в динамичных видах — горные лыжи, водный слалом. Так что руки ещё помнили кое-что. Конечно, была здесь и своя специфика: свет, доступные точки съёмки, характерные выигрышные и невыгодные позиции… Я пожалел, что проигнорировал Катины приглашения сходить на их тренировки и примериться к съёмке заранее. Но к концу соревнований, когда начали выходить сильнейшие участницы, я уже почти освоился и разобрался, какие моменты надо ловить. А выступления, скажу я вам, были достойнейшие! К счастию, профессиональных требований к фото никто не предъявлял, девушки были рады просто увидеть себя на экране и переписать себе копию. В итоге, за нами в студии так и остался статус "вечного судьи" и "вечного фотографа". Ну как "вечного"… До тех пор, пока Катя была с нами. По меркам этого спорта, действительно, целая вечность.

Самыми строгими судьями для нас были, на самом деле, Катины родители. Вот перед ними нам всем троим пришлось отчитываться по полной программе, чем и как занимается их ребёнок (ростом без малого 180 к тому моменту) на этой палке посреди зала. Думаю, они остались довольны. Исходя из уже известных им наклонностей ребёнка — это был, пожалуй, совсем не худший вариант.

После соревнований Катя познакомила нас со своей подругой из этой студии, с интересным именем Василиса. Вместе они смотрелись комично — классическая цирковая пара. Подруга была маленькая, пухленькая, со всеми положенными женскими округлостями и с очевидным риском целлюлита, который она и купировала, пока ещё вполне успешно, интенсивными тренировками сразу в нескольких видах спорта.

Про Катину необычную домашнюю привычку она наверняка знала. Едва ли она тоже имела такую, но во всём остальном была готова следовать за ней в огонь и в воду, нисколько не удивляясь её поведению. Возможно, в этом виде спорта действительно подбирались, естественным образом, девушки именно с такими специфическими взглядами. Купаться голышом? Не вопрос. Нудить целый день на нашей стоянке в дальних карьерах? Запросто. Фотосессия? Конечно, хочу. Ню? Обязательно!

На всё лето она стала ещё одной нашей спутницей. Особенно удачной в том году получилась наша традиционная фотосессия на озере среди кувшинок — на этот раз с тремя моделями в сеточках разного цвета. Хорошая девочка. Когда у неё будут внуки — а они у неё, несомненно, когда-нибудь будут — ей будет чем похвастаться перед ними.

Потом мы, кстати, были у неё на свадьбе. Но это было ещё не скоро, года через два, перед самым Катиным выпуском. Катя как свидетель, я как фотограф, ну и жена, конечно, просто так. Свадьба та хорошо удалась, её потом долго мусолили в газетах, в разделе "городские курьёзы": и наряд жениха, и особенно наряд невесты, и передвижную платформу с пилоном перед загсом и в местах традиционного свадебного маршрута. А чем, собственно говоря, наряд-то не угодил? Топик белый на ней был, шортики тоже. Ну, коротенькие очень, да... Кто-то их трусами и лифчиком назвал, но это неправда! Ещё чулки белые, на резинке. Вот в них ей на пилоне очень непросто было — скользили слишком... Справедливости ради, надо сказать, что и наряды свидетелей были достойными общего сценария, просто на них уже особого внимания не обращали. Весело погуляли и хорошо отсняли. Только самое лучшее фото с Воробьёвых гор, где невеста с развевающейся фатой на шесте, а шест проецируется строго на шпиль МГУ, мне потом посоветовали заныкать и никому не показывать, от греха подальше.

Во второй половине июня уже ударила жара. Даже в нашем городке всё живое пряталось днём по домам, а лучше всех чувствовали себя, вопреки обычаю, те, у кого в квартире бóльшая часть окон выходила на теневую сторону. Что творилось в это время в Москве — не хотелось и думать.

К счастью, Катя вовремя расквиталась со своей сессией, и мы смогли вместе выехать на наше потаённое место в карьерах, куда добраться можно было только на велосипеде. На сей раз вчетвером: теперь к нам присоединилась ещё и Василиса.

Девочки, естественно, наслаждались в полной мере своим естественным обликом, физическим и моральным, разгуливая по пляжу в одних лишь сандалиях или коралловых тапочках с толстой прочной подошвой и эластичным верхом. Всё-таки это был не морской пляж, поэтому крупный песок, точнее, мелкий гравий, из которого, в основном, состоял берег карьера, имел довольно острые края. Я, чтобы им не мешать, пристроился под своим любимым кустом в стороне от лагеря. Особой надобности в этом уже и не было, они сами могли кого угодно засмущать. Выбрал это место по привычке и потому, что кустов, которые давали бы хоть небольшую тень, на берегу были единицы. А тент, который мы взяли от солнца, на этом песке и ветру мы так и не смогли установить.

Ночью мы плохо спали в этой духоте, а встали рано, чтобы успеть добраться до места до начала дневной жары. Не удивительно, что я снова задремал. А когда был разбужен деловито топтавшимися по мне мухами, то с удивлением увидел три знакомые фигурки далеко на противоположной стороне карьера.

Дело обстояло, как они потом рассказали, так. Наплававшись, они пошли гулять по берегу и искать новых приключений на то, чем они здесь загорали. И нашли, конечно же; была бы жопа — а приключения всегда найдутся. Сначала они дошли до обрыва, высотой с 4-5-этажный дом. Эта прогулка показалась им слишком короткой, поэтому они решили проплыть вокруг обрыва и пройти дальше. Оказалось, однако же, что он не заканчивался сразу за поворотом, как они понадеялись, а тянулся довольно далеко, так что плыть до ближайшего пологого берега им пришлось долго. К тому же вода в карьере, несмотря на жару, была прохладная — очевидно, подпитывалась ключами. Так что когда они добрались до конца обрыва, то перспектива плыть обратно уже вдохновляла их не столь сильно. Лезть обратно поверху через этот утёс, с кустами и, вероятно, с крапивой наверху, в одних тапочках, хотелось ещё меньше.

Подумав, они решили возвращаться обратно по берегу в другую сторону. Почему бы и нет? Земля ведь круглая, и орган поиска приключений тоже, должен же быть край и у этого карьера. Тем более, что весь он был виден до самого конца и никаких других препятствий вдоль берега не было. Единственное, что немного смущало — то, что на всём его песчаном берегу не было ни кустика, ни деревца, всё просматривалось насквозь на километры. Если бы сейчас здесь кто-то появился — прилетел бы, как наиболее вероятный вариант, дракон, чтобы подхарчиться моими принцессами — то спрятаться им было бы негде. Но они посовещались и решили, что на корм дракону они принципиально непригодны, поэтому бояться им нечего. Так и пошли, периодически заплывая, чтобы не сгореть на солнце или сократить путь через заливы.

Всё это путешествие заняло у них часа три с лишком. Я поначалу присматривал за ними в телеобъектив, но потом даже начал немного беспокоиться, когда они надолго пропали из виду в самом дальнем конце карьера. Вернувшись, моментально выхлебали все наши запасы минералки, так что в следующие два дня за питьевой водой пришлось ходить к родничку под тем же обрывом и закусывать её хлебом с солью.

Это оказался, однако, ещё не конец истории. На своём пути девочки обнаружили какую-то старую трубу, для чего-то вбитую в землю, очевидно, ещё в те времена, когда карьер был действующим. И на следующее утро немедленно потащили меня туда на фотосессию. Это было не очень далеко, но в другой стороне от тропы, раньше мы туда не заворачивали. Как говорится, "Девки в озере купались, член резиновый нашли. До утра с ним развлекались — даже в школу не пошли." Труба была примерно в руку толщиной и высотой больше чем в два роста. Оцинкованная, она была немного тронута ржавчиной, но пока ещё только отдельными мелкими точками. Катя с Василисой немедленно вскарабкались на неё и изобразили несколько статических композиций поодиночке и вдвоём; старшая моя модель присоединилась к ним, позируя внизу на земле ("в партере", как это у них называлось). Потом я, в отместку за потакание их хотелкам, не отказал себе в злобном удовольствии сгонять их обратно в лагерь за велосипедками и топиками и повторить съёмку в одетом виде, чтобы хотя бы это можно было кому-то показывать.

Уехали мы только на третий день утром, потому что вечером у девочек было очередное занятие в студии.

Вечером того же дня, очевидно, сразу после занятия, мне внезапно позвонила их инструкторша, она же владелица студии. Конечно, девочки похвастались там свежими фотографиями — и попали точно в десятку. Она сейчас как раз планировала снять рекламный ролик, причём основная идея была сделать это в разных неожиданных и экзотических локациях. Марсианский пейзаж вокруг карьера, с этой одиноко торчащей невесть откуда трубой, идеально вписывался в её замысел. Даже перспектива добираться туда без машины её не очень-то пугала. Ладно, у неё самой-то наверняка велосипед есть, и у большинства её девочек тоже… Но профессиональную видеоаппаратуру и прочий реквизит как тащить?

В следующую субботу к нам, действительно, явился её авангард в виде двух молодых человек со стремянкой, электроинструментом и ящиком аккумуляторов. Всё закрутилось вполне серьёзно. Мы помогли им перевезти на велосипедах часть инструментов, но лестницу им пришлось тащить самим. Ничего, дотащили — молодые, здоровья много. За день они отполировали трубу, более-менее очистили её от ржавчины и даже, кажется, покрыли каким-то лаком, превратив её в полноценный фиксированный пилон. Наутро пожаловали и основные силы: сама хозяйка студии, несколько её лучших танцовщиц и видеооператор, по нестранному стечению обстоятельств — её же муж. Для полной коллекции приехали даже звукорежиссёр и монтажёр, хотя здесь им делать было особо нечего — просто в порядке семейного корпоративчика на природе, ну и помочь чем-то на подхвате.

Катя в студии была всего лишь крепеньким середнячком, поскольку занималась всё-таки на любительском уровне — исключительно для собственного удовольствия и не в ущерб учёбе. А эти гарпии тренировались профессионально, участвовали в соревнованиях и даже брали какие-то места. Что они вытворяли на этом 5-метровом пилоне! А ведь это было только для съёмки и не самые спортивные элементы, а только самые эффектные. И в заключение — вертикальный шпагат у пилона, вдвоём.

Вечером почти вся команда уехала, сняв напоследок ещё один дубль в закатном солнце. С нами на карьере остались только хозяйка и её муж-оператор, у них была своя палатка. Купались, балбесничали вместе… Никакие шашлыки по такой погоде, ясное дело, в горло не лезли. У символического костерка зашёл разговор о дальнейших локациях для их ролика. Она, наверное, интуитивно чувствовала, что я знаю на эту тему сильно больше, чем она успела вытянуть из меня.

Конечно, снимать свою рекламу им было проще, чем откровенную эротику. Они никаких приличий не нарушали и при желании могли бы, теоретически, получить разрешение на съёмки хоть на Красной площади — но зачем лишние расходы, лишние бумаги, объяснения с полицией и толпа зевак вокруг? Я не стал таить то, чем сам пользоваться всё равно не собирался, и подробно сдал ей в Москве все известные мне укромные места с узнаваемыми видами. В том числе и из того ролика, который мы с Катей не сумели повторить. Если уж мстить этому городу, то без оглядки. Они с мужем всё это серьёзно записали и, как потом рассказывала Катя, за лето всё объехали с передвижным пилоном на платформе и методично отсняли. Катя там тоже кое в чём поучастововала, так что и это её желание отчасти осуществилось.

Прогулка вокруг карьера открыла моим девицам целое новое направление для их фантазий. Особенно активной была Василиса, рьяно взявшаяся за расширение ареала своего натуристского обитания.

Вообще все три они относились к своей нагой красоте по-разному. Старшая моя модель — вполне индифферентно. Можно плавать без купальника — полезу так. Надо одеться — ну, оденусь. Хочешь, снимай меня в купальнике. Хочешь — без, мне всё равно. А вот эти противные лайкровые леггинсы не хочу, и не предлагай, уж лучше просто ню. Лишь иногда она использовала своё тело как оружие, чтобы расчистить жизненное пространство от случайных пришельцев, забредавших на наше озеро или другие излюбленные ею места.

Катя тоже относилась к наготе без фанатизма. Для неё это была повседневная и непременная жизненная потребность, такая же, как воздух или еда. Даже, я бы сказал, больше, чем еда — судя по тому, как она недоедала на первом курсе.

Для Василисы же обнажённое состояние, хотя бы перед бездушными деревьями в лесу, было каждый раз событием, таким же, как тренировка в студии или велосипедная прогулка. Это воодушевляло её и вдохновляло на новые приключения. Она уже плотно подсела на адреналин и теперь, как и все наркоманы, нуждалась в постоянном увеличении дозы и частоты приёма, иначе у неё начиналась ломка. Спокойнее было бы ей перейти на дофамин и серотонин (что, в конце концов, и произошло), но пока она только искала новые способы удовлетворить свою адреналиновую зависимость.

Она даже пробовала выступать в настоящем стриптизе, в одном из заведений, известном своим высоким главным пилоном и относительно пуританскими нравами. Демонстрировать своё тело ей понравилось. Даже деньги были для неё не столь важны, как восхищённые взгляды публики. Но, к сожалению, и там не обходилось без настойчивых, хорошо подкреплённых финансово, приглашений продолжить общение в приватной обстановке. Администрация на это смотрела как на должное — это было, увы, частью бизнеса. Поэтому надолго она там не задержалась. По-моему, правильно сделала: не стоит превращать любимое увлечение в постылую работу.

Мы с ними съездили ещё раз на карьеры, но возвращаться на одно и то же место было уже не интересно. Повторить своё путешествие вокруг карьера они тоже не горели желанием — полдня ходьбы под палящим солнцем оказались не самой лёгкой прогулкой.

Мы с женой, однако же, неплохо знали местность по нашему направлению, поэтому недостатка в других вариантах не было. Мы взяли в привычку отъезжать на велосипедах за 10–15 км от ближайшей станции, чтобы выбраться из пояса дачных посёлков, деревень и дорог. Там мы прятали велосипеды в кусты, всю нехитрую одежду девочек я забирал в рюкзачок, и в таком виде мы с ними делали колечко или, скорее, квадратик ещё на полдня по ближайшим просекам, а потом возвращались к нашим велосипедам. По дороге, конечно, я их фотографировал в разных интересных местах — и поодиночке, и всех троих вместе. Шансы встретить здесь кого-либо были минимальными: вокруг только давно выселенные деревни, остатки дорог и заброшенные поля, уже зарастающие молодыми берёзками. Могли забредать какие-нибудь грибники с крайних дач, но лето было сухое и грибов не было; грибников, соответственно, тоже.

Не было и комаров, по крайней мере, днём. Зато активизировались клещи — мы их снимали с себя по несколько штук каждый день. Но это было не так страшно. Бояться их приходилось, в основном, мне, как единственному одетому. Клещ, прежде чем присосаться, довольно долго ползает по коже, выбирая самое вкусное место, поэтому где-нибудь у девочек на попе они были все, извините за каламбур, как на ладони. Мы моментально выучили все родинки и другие пятнышки на теле у каждой, и теперь любая лишняя тёмная точка моментально обнаруживалась и удалялась. Это был только дополнительный стимул к тому, чтобы им по возможности не сводить глаз друг с дружки, и мне с них тоже.

В очередной такой поездке, при переходе с велосипедной части на пешую, Василиса вдруг не стала отдавать свою одежду мне, а сложила её в пакет и спрятала под толстым поваленным деревом рядом с велосипедами.

— Так интереснее! — объяснила она. — Всё равно же сюда вернёмся, куда мы денемся?

Катя последовала её примеру. Жена посомневалась, но не стала менять привычный порядок вещей. В тот день мы уже почти завершили наш маршрут, до велосипедов оставалось не больше квартала — и тут грянула июльская гроза. Жиденький осинничек был явно не тем местом, где можно было бы от неё спрятаться. Ох, как они смеялись, когда вымокли насквозь не только моя рубашка и шорты, но и весь рюкзак насквозь, вместе с лежавшими в нём велосипедками и топиком жены! А их вещи ждали их сухенькие под бревном.

Василиса с гордостью смотрела на нас — "Как я угадала, а?!" Зато в следующий раз настал и их черёд промахнуться. На нашем маршруте мы как-то необдуманно вышли из леса на знакомую поляну над речкой — наше с женой традиционное место. Здесь у нас когда-то в молодости, очень много лет назад, устраивались туристические слёты. Теперь это всё было уже в далёкой прошлой жизни, и едва ли можно было ожидать встретить здесь кого-то. Из года в год, заглядывая сюда, мы видели только старые заросшие кострища да остатки сцены, сколоченной когда-то для награждения победителей. Тем неожиданнее было обнаружить здесь компанию наших старых клубных друзей вместе с их уже взрослыми детьми — примерно возраста наших девочек. Они тоже выехали на пикничок, по старой памяти, на привычное место. Кто-то на паджеро, кто на кукурузере, кто на ниве — доехать можно. Это только раньше сюда пешком ходили.

Первыми их увидели — и были увидены ими — Катя с Василисой, шедшие впереди. Если бы их одежда была с собой, то было бы ещё не поздно попятиться, одеться и затем явиться к столу в подобающем виде. Но теперь отступать было некуда, и девицы пошли напролом. Нам с женой оставалось только последовать за ними, тем более, что я уже издалека узнал и двухметровую жердь — Олега, и толстое пузо Витюши, и зычный бас Толяна. Да и ладно, мы сами здесь по молодости ещё и не так чудили. Некоторые результаты тех чудачеств, которые старшие, сейчас вон за столом с родителями сидят.

— Здравствуйте! — бодро сказала Василиса, приблизившись к их накрытому на земле столу. — Приятного аппетита.

Компания недоумённо молчала. Катя разрядила обстановку первой:

— А что это вы на нас так смотрите? У нас нет дефектов.

— О, старина, приве-ет! — друзья, наконец, разглядели нас с женой за их спинами. — Какими судьбáми?! Твоя законная, как всегда, прекрасна. Прямо как будто …дцать лет не прошло. А это ваши дочки?

— Ну, типа того… — отшутился я. — Гуляем тут.

— Да, славно мы тут гуляли когда-то… Помнишь?

Помню, конечно. И как переправу для полосы препятствий натягивали через эту речку на уровне третьего этажа. И как Толян с Серёгой, светлая ему память, собирали здесь лучшую нашу команду в лучший, наверное, из всех наших походов. И как на байдарочной трассе ты мне веслом по башке заехал. А Лёнчик как-то принёс новенькую, только что сшитую палатку из парашютного капрона, потом нажрался как свинья, мы решили, что ему ночью будет плохо, и положили его проспаться снаружи палатки, под тентом. И он, действительно, среди ночи проснулся, но вспомнил, что у него новенькая палатка, стоически отыскал молнию, расстегнул, просунул голову и…

И как Толянова тогдашняя подруга — потом они расстались — вечером на этой сцене, от которой вон там только гнилые палки торчат, отплясывала под "Электронику–301" в одних лишь турботинках-говнодавах владимирской фабрики за 9 рублей 80 копеек. И как неотразимый Олег со скромницы, Витюшиной тогда ещё не жены, стаскивал купальник прямо посреди речки, в компании уже полностью голых девчонок и парней. А потом девчонки устроили поединки между всадницами — нет, не в том смысле, как вы могли сейчас подумать, а сидя верхóм на плечах у парней, стащить или столкнуть соперницу или свалить обоих. Моя, кстати, тогда и победила — как самая лёгкая, её "коню" было под ней проще всех. Только не помню, на ком она тогда выступала — мы с ней до сих пор об этом спорим иногда.

— Цыть, мелочь, — Олег отвесил щелбан своему старшему, неуместно заржавшему. — Сам не знаешь, что ли, откуда взялся? Молчи уж, апрельский…

Команда, эх, молодости нашей… Сейчас, конечно, они уже не совсем такие. У Витюши пузо свисает фартуком через ремень, и даже у Олега посередине фигуры выпирает приметная "трудовая мозоль". Живот — он же не от пива, он — для пива. А их расплывшиеся жены, с сутулыми спинами и потухшими глазами — мало похожи на тех девчонок, что когда-то летели над этой речкой по тросу на переправе. Дочери их уже такие взрослые, что не стесняются своего целлюлита; сыновья ходят, как утки, вперевалочку, с детства привыкнув перемещаться на машине больше, чем пешком. Только моя старшая модель, действительно, меньше всех изменилась с тех пор. Да ещё в компании двух младших — хрен с вами, считайте, что дочек. Завидуйте!

ps. Фото не мои, тупо первые попавшиеся с интернета. Копирайт их авторов, соответственно.