Я вернулся к Лизе через пару дней. Не хотел. Но случилось нечто неприятное.

Моя жена вернулась под утро. «От подруги». В говно ушатанная. Я всё знал. Платье висело на ней скомканным тряпьем, лифчика не было, а трусики… ой, фу. Они были надеты криво, навыворот, и сквозь черное кружево мутным желтоватым пятном проступало засохшее пятно чужой спермы. От нее разило перегаром, прокисшим вином, сладковатым духом дешевого одеколона и чем-то еще - густым, терпким, запахом пота, членов, въевшимися в кожу. Я как последний олень. Поволок ее в душ. Отдраивал свою благоверную. Смывал с нее липкую скверну. Мыло пенилось и смывалось серой жижей, стекающей по ногам. Она мычала, улыбалась пьяной, блаженной улыбкой и бормотала что-то про «огонь-вечеринку». Ее тело было вялым, влажным и абсолютно чужим. Под ногтем у меня застрял короткий, грубый, чуждый волосок.

Я давно думал о разводе. Но всё не мог решиться. Привычка. Или страх остаться одному. Или эта ебучая надежда, что я ошибаюсь.

Но прежде чем рубить с плеча, я вновь приплелся к Лизе. В ее стерильный кабинет, где пахнет не жизнью, не потом и спермой, а деньгами и фрейдизмом.

Я ввалился в кресло. Не снимая куртки. Смотрел на нее налитыми кровью глазами.

— Ну что, доктор, - прохрипел я. - Готовьте свои умные книжки. Кажется, я пришел за подтверждением. Моя сука-жена наконец-то показала свое истинное лицо. Или вам снова есть что-то сказать в ее оправдание? Может, это я виноват, что она приползла вся в чужой сперме? Может, это я недодал ей любви?

— Арсений, меня не волнует ваша жена. Я занимаюсь терапией лично вас. - Голос Лизы ровный, как скальпель. Холодный и отточенный. - Да, ваша жена рассказала про этот эпизод. Как по мне, она просто слегка перебрала. Вы же не видели, как её ебут? Так в чём проблема?

Она произносит это с такой ледяной, клинической простотой, что у меня на мгновение перехватывает дыхание. Она не защищает жену. Она просто отмахивается от этого, как от назойливой мухи. Её не волнуют чужие пятна на платье, чужие запахи. Её волнует только то, что творится в моей «сломанной» башке.

Я медленно, очень медленно наклоняюсь вперед. Костюм трещит по швам. Я смотрю ей прямо в глаза, и в моем взгляде - вся та грязь, вся та ярость, что копилась годами.

— Проблема? - мой голос - хриплый шепот, полный ненависти. - Проблема в том, доктор, что мне не нужно было видеть. Я знаю. Я знаю этот запах. Запах дешевого возбуждения и пота. Я знаю этот взгляд. Взгляд выдрессированной шлюхи, которая только что отработала смену. Я знаю, как обвисает платье, когда его снимали впопыхах в чужой машине. Я нюхал это всё свое детство!

Я бью кулаком по подлокотнику кресла. Тихо, но с такой силой, что пальцы немеют.

— Спокойно, Арсений, - ее голос не меняется. Она протягивает стакан с водой. Успокоительным? Возможно. - Я вас поняла. Всё нормально.

Я смотрю на стакан, потом на нее. Моя рука не дрожит, когда я отталкиваю его. Всё нормально. Да. Конечно. Всё просто замечательно.

— Если ваша жена изменщица и шлюха, то это ее проблема, а не ваша, - произносит она, и каждое слово падает, как камень в болото. Оно не утешает. Оно констатирует. - Но нам надо разобраться в вас. Чтобы в следующих отношениях вы не искали проблемы в ней. Или в себе.

В следующих отношениях. Словно эти уже похоронены. Словно она уже вынесла вердикт и поставила крест на моем браке. Ее не интересует, правда ли это. Ее интересует только мой «дефектный» паттерн.

Я медленно откидываюсь на спинку кресла. Ярость уходит, оставляя после себя пустоту и странное, леденящее спокойствие.

— Понятно - говорю я, и мой голос звучит чуждо. - Вы хотите, чтобы я принял это. Как данность. Что женщины приходят домой в липких трусах, а мы, мужья, должны мыть их и молчать. Чтобы в следующий раз я просто сделал вид, что не заметил. Или нашел себе такую же, чтобы не ревновать. Это и есть здоровое отношение?

— Арсений, вопрос в другом. - Лиза переводит разговор, ее голос снова становится деловым и собранным.

— Давайте дальше. Мы остановились на Вите. Как он трахал вашу мать в её спальне. Что было дальше?

Я смотрю в стену за ее спиной. В какой-то абстрактный рисунок на обоях. Мне уже все равно.

— А дальше, Лиз, всё не стало лучше. Лично для меня. - Я делаю паузу, собирая мысли.

— Витя на следующий день не особо делился, что произошло. Но по его радостному, самодовольному лицу было всё понятно. Он ходил героем. К нему подходили, хлопали по плечу, шептались. А он только ухмылялся и говорил: «Ну, вы понимаете, мужики… Зрелая женщина - это сила».

Я чувствую, как внутри все сжимается в холодный, твердый комок.

— Их встречи стали регулярными. Практически. Когда Витя уходил пораньше, я понимал - к кому и куда. Поэтому я шел минут через десять за ним. Или уходил с продленки пораньше, чтобы успеть. Чтобы залезть в шкаф. Я стал экспертом по их свиданиям. Я знал все их позы. Все их звуки. Все их грязные словечки. Я видел, как она опускалась перед ним на колени и брала его хуй в рот. Не так, как в порно, а с жадностью, с каким-то животным голодом. Как он хватал ее за волосы и направлял себя глубже, а она давилась, но не останавливалась.Я видел, как она садилась на него сверху, вся мокрая и растрепанная, и прыгала на нем, как на скакалке, закинув голову назад, а он только лежал и смотрел на ее грудь, болтающуюся у него перед лицом.Я видел, как она извивалась под ним, когда он входил в нее сзади, вжимая ее лицо в подушку, и стоны ее были приглушенными, хриплыми, и весь дом наполнялся этим влажным, шлепающим звуком. Я видел всё. И с каждым разом во мне что-то умирало. Но я не мог остановиться. Это было как болезнь. Как самая грязная, самая постыдная зависимость. Я смотрел. И ненавидел. И возбуждался. И снова ненавидел себя за это возбуждение.И самое страшное - я ждал этих дней. Ждал, когда Витя уйдет с уроков. Потому что знал, что скоро снова увижу это.

Но мерзко было другое. Слушать, как он хвастается перед одноклассниками на переменах, туалете, заднем дворе школы. И изредка поглядывал на меня, исподволь, проверяя реакцию. А я не подавал виду, что речь шла о моей матери. Стоял, курил, улыбался вполсилы, как все. А внутри всё сжималось в тугой, ядовитый клубок.

Он описывал всё в подробностях. Смакуя. Как эта, как он её называл, «шлюха зрелая», «телка сочная», прыгает на его члене. Как она стонала, когда он входил в неё сзади. Как она облизывала его яйца, а потом сама же просила, чтобы он кончил ей на лицо. Как её грудь тряслась, когда она скакала на нем, как на коне. Как она шептала ему грязные слова на ухо, какие он раньше только в порно слышал. Он рассказывал, как она была ненасытной. Как она сама назначала ему время, когда меня не будет дома. Как ждала его, уже готовая, в одном халатике. Он превратил мою мать в персонажа самого похабного анекдота. И все ржали. А я стоял среди них и чувствовал, как краснею, бледнею, и старался не смотреть ему в глаза.И тут кто-то, какой-то другой ушлый парень из нашей же компании, хлопнул Витьку по плечу и сказал с похабной ухмылкой: «Слушай, а спроси у своей тёлочки… она не захочет групповушку? Мы с Серегой тоже не прочь. Денег скинемся. Или просто так, для её же удовольствия. Пусть почувствует себя настоящей звездой». Воздух выстрелил у меня из легких. Мир сузился до лица Витьки, который задумался на секунду, а потом широко ухмыльнулся: «А чё, спрошу. Она, я смотрю, любит повеселиться. Наша компания ей точно понравится».

Я ждал. Как идиот. Как последний лох. Я ждал, что Витька придет в школу и расскажет, что моя мать, конечно же, послала их куда подальше. Что она оскорбилась. Что есть какие-то границы. Но он пришел сияющий. Самодовольный, наглый ублюдок. Он собрал ту же самую компанию у раздевалок после физры, пахнущую потом и адреналином. И я, как проклятый, прилип к стене, слушая.

«Ну что, пацаны, - начал он, нарочито медленно завязывая шнурки. - Я ей кинул этот вариант. Насчет компании».

Он сделал паузу, растягивая момент. Все замерли.

«А она, - он хмыкнул, - она аж вздохнула. Глаза заблестели. Говорит: «Ой, а мальчики-то не стесняются?»».

Кто-то сдавленно хихикнул.

«Я ей: да мы тебя, мамка, так уделаем, что ты на неделю забыть нас не сможешь. А она: «Ну, если только… если только вы аккуратненько. И… чтобы мой сын ни о чем не узнал»».

Тишина. Потом взрыв хохота. Они ржали, как сумасшедшие, толкая друг друга, представляя это. А Витька смотрел прямо на меня через толпу. Смотрел и ухмылялся. Он знал. Он всегда знал, что я там стою и слушаю. Он делал это специально.

«Так что, - перекричал он гогот, - решаем, когда? У меня ключ от ее квартиры есть. Как раз когда сынок на каких-то своих кружках будет».

Мир перевернулся. Потемнело в глазах. Я не помню, как отошел от стены, как вышел из школы. Я шел по улице, и в ушах стоял этот хохот. Ее слова. «Только чтоб сын ни о чем не узнал». Она беспокоилась не о том, что это аморально, не о том, что унизительно. Она беспокоилась, что я узнаю. Что её репутация матери пострадает. Всё. Больше ничего для нее не имело значения.

Я не выдержал. В тот день, когда должна была быть эта... групповая терапия по-взрослому... я сбежал с уроков. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Я не мог дышать. Я должен был знать. Должен был видеть.

Я прокрался в квартиру, как вор. Они уже были там. Из спальни доносились голоса. Смех. Не её смех, а хриплый, пьяный хохот Вити и ещё кого-то. И низкий, незнакомый голос.

Я - в шкаф. В свою нору. В свою пытку. Глаз к дыре.

И... о, боже.

Их было трое. Витька, его друг Серега, здоровый детина с татуировками, и ещё один, постарше, с щетиной, которого я не знал. И она. Моя мать.

Она была на коленях. Посередине комнаты. Голая. Её руки были за спиной, как будто её держали. Но нет, она просто так сидела. Сгорбившись. А Витька стоял перед ней, и его член был у неё во рту. Он двигал бёдрами, глубоко, грубо, и она давилась, слюна текла по её подбородку. А Серега сидел на краю кровати и снимал всё это на свой телефон. Вспышка вспыхивала. Он смеялся.

— Давай, мамка, открывай шире, - хрипел Витька. - Принимай гостей.

Потом он отступил, и его место занял тот, другой. Незнакомец. Он был грубее. Держал её за голову двумя руками и вёл себя ещё агрессивнее. Она кашляла, глаза были полны слёз. Но она не останавливала.

— Ребята, я кончаю, - вдруг сказал Серега, подходя к ней сбоку.

И он... он сделал это. Прямо на её лицо. Она зажмурилась, вздрогнула. Потом второй, незнакомец, вытащил из её рта и тоже кончил ей на грудь, тяжело дыша.

А Витька... Витька подождал, пока они отойдут. Подошёл к ней, потрепал по щеке.

— Ну что, мамка, тебе нравится? Готовь дырочки, сейчас мы тебя по полной программе прокачаем.

Её повернули на четвереньки. И всё началось сначала. Только теперь уже сзади. Они менялись. Шутили похабно. Сравнивали её с другими. Спрашивали, кто лучше. А она... она стонала. И кивала. И говорила: «Да, мальчики, да...».

Я видел, как её тело бьётся в конвульсиях. Видел, как на её коже проступают красные следы от рук. Видел всё. До самого конца. Пока они не повалились на кровать, мокрые, довольные, а она осталась сидеть на полу, вся в них, опустошённая, с остекленевшим взглядом. Витька грубо толкнул её за плечо, и она упала на локти, её спина прогнулась, а зад, её уже не молодой, но всё ещё упругий зад, оказался высоко в воздухе. Он был влажным от пота, красным от шлепков. Серега, тот самый детина, плюнул себе в ладонь, грубо помазал её анус своими плевками и своим же членом, который был толстым и жилистым. Она застонала - не от удовольствия, а от боли, - когда он начал входить в неё туда. Она дернулась вперед, но Витька, стоявший перед ней, схватил её за волосы и притянул к своему животу, сунув свой член ей в рот, чтобы заглушить её крик.

— Держись, шлюха, - прохрипел Серега, ухватившись за её бёдра и начиная двигаться. - Теперь ты наша общая дырка.

Он долбил её сзади, резко и по-звериному, каждый толчок отзывался громким, влажным шлепком. Её тело било током, оно билось между ними, как марионетка. Серега отдрачивал её анал, Витька трахал её рот, а тот третий, незнакомец, стоял на коленях перед ней и тыкал своим членом ей в лицо, в глаза, шлёпал по щекам, бормоча что-то грязное.

Потом они менялись. Витька, вытащив из её рта, толкнул Серегу, чтобы занять его место сзади. Он вошел в её вагину, она была уже вся разъезженная, мокрая от них и от неё самой. Он двигался быстрее, жадно, как сумасшедший, а Серега тем временем поднес к её лицу свой член и начал кончать ей на него. Она зажмурилась, белая, липкая жидкость потекла по её векам, по носу, попала в волосы.

Незнакомец в это время снова засунул ей в рот свой член, почти до самой глотки, и она, подавившись, начала кашлять прямо на него, её тело содрогалось, а Витька в этот момент кончил в неё сзади, с глухим стоном, впившись пальцами в её бока.

Они отползли, тяжело дыша. Она осталась на четвереньках, вся в сперме, в поте, с опустошённым, ничего не выражающим лицом. Её спина тяжело ходила ходуном. Из неё вытекало.

— Но естественно, всё бы так просто не закончилось, верно? - Лиза произносит это с каким-то… знанием. Как будто она уже слышала эту историю. От жены? Или она просто видит меня насквозь. - Я знаю эпизод. И ваш… опыт. С вашей мамой. Не тяните.

Я закрываю глаза. Картина всплывает перед глазами, яркая, обжигающая, как будто это было вчера.

— Она была пьяная. И дико возбужденная. Сидела на коленях между ними… а внизу… всё красное и влажное, распухшее. Она легонько дрочила себя, и тем самым приводила в радость эту… компанию. Они смеялись, подбадривали, тыкали в нее пальцами.

Я делаю глоток воздуха, но он не помогает.

— Но хуже было то… что тот, с татухами, Серега, видать, позвал кого-то ещё. В дверь постучали. Он встал, такой довольный, пошел открывать. И… тут… он заметил мои кеды.

Я замолкаю. Воспоминание накрывает с головой.

— Я их снял в прихожей. Как всегда. Аккуратно поставил у стены. Но я был так взвинчен, так напуган… что поставил их криво. Они торчали из-за угла. Он шел открывать дверь и… задел их ногой. Посмотрел вниз. Потом поднял глаза. И его взгляд… его взгляд медленно пополз вдоль стены… прямо к двери в мою комнату. Которая была приоткрыта. Прямо к тому самому шкафу.

Я чувствую, как холодеют руки.

— Жена сказала, что вас они вытащили из шкафа. Эти здоровые парни. И повели в комнату.

Слова Лизы падают, как камни, в полную тишину. Она произносит это не как вопрос, а как констатацию факта. Значит, жена действительно всё знает. Всё. До самого дна. (продолжение на моем бусти https://boosty.to/diholeass)