Сука, сало думало сбежать!

Господи, блядь, ну почему я?! ПОЧЕМУУУУ?! Сижу в этой сраной коробке из картона, которую в Лос-Анджелесе гордо называют «студия», и пытаюсь, бляха, спасти мир! Ночными постами в Х, которые читает полтора калеки, и то один из них – это мой второй аккаунт! Пишу эти ёбаные фанфики про исекай, где мои героини сильные, независимые, не ждут принца, а сами строят себе гаремы из бишьоненов! А мне в комментариях пишут, что они «недостаточно милые»!! Недостаточно, курва, милые?! Да пошли вы нахуй со своими милыми покорными куклами!! Я хочу панка! Я хочу революции!! Я хочу, блядь, просто нормально поесть!!!!

Меня зовут Саммер Кокс, и моя жизнь – это какая-то злая сатира на американскую мечту! Веганка-панк-эко-активистка, которая питается просроченными соевыми сосисками, потому что на свежие денег тупо нет! Весь мир вокруг – пластиковый, фальшивый, инстаграмный!! Люди улыбаются тебе в лицо, а потом идут в старбакс за кофе в пластиковом стакане, и вся их эко-сознательность испаряется быстрее, чем моя надежда на светлое будущее! Я меняю квартиры чаще, чем носки! То йоги-соседи за стеной медитировали так громко, что у меня третье око начало дёргаться, то в другом месте завелись тараканы-мутанты размером с моего бывшего!! А я мечтаю спасать китов!! Или хотя бы просто не сдохнуть с голоду в этой калифорнийской пустыне лицемерия!

И вот сегодня!!!! Иду с очередного бессмысленного митинга, где мы кричали «Спасём планету!», а у самих были айфоны, сделанные детским трудом в Китае!! В наушниках орёт Dead Kennedys, в животе орёт голодный кит, и тут я вижу!!!! ВИЖУ ЭТО!!!!! Из грузовика, что мчится впереди, выпадает пачка!!! Идеальной, зелёной, божественной БРОККОЛИ!!!!! Это знак!! Это вселенная даёт мне шанс!!! Я бросаюсь вперёд, как львица на антилопу, как панк на бесплатное пиво!!!! Я бегу, протягиваю руку к моему зелёному спасению!!!

А потом мир просто выключается!! ТЕМНОТА!!! РЕЗКАЯ БОЛЬ!!!! И последняя мысль в голове: «Бляяяяяяяяядь, меня что, сбила другая грузовика?! Из-за брокколи?! Это даже не ирония, это тупо издевательство!!!!!».

Открываю глаза!! СВЕТ!!! Солнце бьёт прямо в лицо сквозь листья!! Листья?! Какого хуя?! Пахнет землёй, влагой, мхом, а не смогом и мусором!! Где я, блядь, в Голливуде снимают новый фильм про Аватара?! Голова раскалывается, тело ноет, будто по нему реально проехалась грузовика! Я медленно поднимаюсь!! Я в лесу!!! В каком-то, блядь, охуенно густом и диком лесу!!! Это что, какой-то пранк от моих друзей-анархистов?! Или я умерла и попала в веганское пекло, где деревья есть, а еды нет?!

Wait a minute!!!!! Боль!! Странные запахи!!! Лес!!! Меня сбила грузовика-кун!!!! Holy shit!!!! МЕНЯ ЧТО, ИСЕКАЙНУЛО?! КАК В МОИХ ФАНФИКАХ??! КАК В АНИМЕ??! ВОТ ОНО!!!! ВОТ МОЙ ШАНС!!!! Никаких больше просроченных сосисок!!! Никаких тупых комментариев!! Только магия, приключения и гарем красавцев, что будут боготворить свою спасительницу из другого мира!!!! FUCK YEAH!!!!!!

Я поднимаюсь на ноги, отряхиваю с себя землю, и вдруг слышу какой-то странный звук! Глухие удары!! И крики!! Дикие, звериные, полные ярости!!!! Я осторожно, как шпионка из плохого кино, пробираюсь сквозь кусты! И то, что я вижу, заставляет мой мозг просто закипеть и вытечь через уши!!!!!

На поляне стоит девушка! Абсолютно, тотально, мать его, ГОЛАЯ!!!! Её кожа бледная, почти светится, волосы – дикого зелёного цвета, как мох на деревьях, глаза тоже зелёные, и они горят каким-то нечеловеческим огнём!!! Фигура – просто охуеть, как у Венеры с картины, но вместо милой улыбки на её лице – гримаса чистой, незамутнённой, концентрированной ЯРОСТИ!!!!

И она ногами!!! Просто, блядь, ногами!!! Забивает до смерти огромного дикого кабана!!!! Кровь летит во все стороны, хруст костей разносится по лесу, а она орёт!!!! Она орёт таким голосом, что у меня волосы на жопе шевелятся!!!!! Она ревёт что-то непонятное, какое-то странное слово, снова и снова!!!!!

– СУКААААА!!!!! САЛО!!!!! ДУМАЛО СБЕЖАТЬ?!!!!!!!!! А ХУЯ ТЕБЕ В СРАКУ, А НЕ СБЕЖАТЬ!!!!! Я ЖРАТЬ ХОЧУУУУУ!!!!!!!

Она наносит последний, сокрушительный удар ногой прямо в рыло животному!!! Кабан затихает!!! Зеленоволосая фурия стоит над ним, тяжело дыша, вся в крови и грязи, её голые груди поднимаются и опускаются в бешеном ритме!!!

What… the… actual… FUCK?!!!!!!!!! Что это за хуйня?! Где мой милый мир с эльфами и котико-девочками?! Кто эта голая психопатка?! И что, блядь, такое «сало»?! Это имя того бедного кабана?! Она убила его, потому что он не хотел быть её домашним любимцем по имени Сало?!! Господи, я попала не в исекай… Я попала в какой-то кровавый, сюрреалистический артхаус про защитников животных, где главный злодей – это голая зелёная лесбиянка-маньячка!!!! Holy shit!!!!! Это… это… Это даже круче, чем я писала!!!!!!

Holy. Fucking. Shit.

Голая, зеленоволосая психопатка, вся в чужой крови, отходит от изувеченного тела кабана и идёт прямо на меня!!! Мои ноги будто вросли в землю!! Run, bitch, run!!!! – орёт мой инстинкт самосохранения!!! Но тело не слушается!! Я просто стою, как статуя из просроченного тофу, и смотрю, как эта лесная валькирия смерти приближается!!

Она подходит вплотную!! Я чувствую запах крови, мокрых листьев и чего-то дикого, первозданного!!! Её зелёные глаза разглядывают меня, будто я какой-то экспонат в музее странных калифорнийских долбоёбов! Она медленно поднимает свои руки, всё ещё мокрые от крови кабана, и я закрываю глаза, ожидая удара!!!

Но она не бьёт! Её холодные, сильные пальцы осторожно касаются моего черепа! Она проводит ими по контуру моей головы, что-то измеряя, взвешивая!!! Потом удовлетворённо мурлычет себе под нос, словно кошка, что нашла идеальное место для сна:

– Хм-м-м… Такая себе чашка будет!

Чашка?! A fucking CUP?! Она хочет сделать из моего черепа ёбаную кружку для своего травяного чая?! Oh my fucking god!!!! Меня исекайнуло в Etsy-лавку серийного убийцы!!!!!

– Ты тоже из этих, авантюристка? – вдруг спрашивает она, отпуская мою голову и вытирая кровавые руки о собственное бедро. – Ненавижу вас, шлюндр. Бегают тут, уровни какие-то свои поднимают, шумят… А потом приходится брать нож и вырезать их. Особенно весело, когда они спят! Уже, бляха, черепа девать некуда! Целая гора за ручьём, бесит меня!

What. The. Fuck?! Это она так шутит?! Она что, только что пожаловалась мне на бытовые проблемы, связанные с избытком человеческих останков?!! Мой мозг пытается найти в этом какую-то логику, хоть какой-то, блядь, смысл!!!! Может… может, она тоже активистка?!! Защищает свой лес от застройщиков… то есть, авантюристов! Yes! Это оно!!! Мы на одной стороне!

– No, no, I'm not an adventurer! I'm an activist! – выдаю я на одном дыхании. – Я… Я борюсь за природу!!! В Лос-Анджелесе я выходила на протесты! Мы приковывали себя к деревьям, чтобы их не спилили! Мы спасали дельфинов от пластиковых пакетов! Я веган! Я американка! I fight for the planet!!!

Зеленоволосая смотрит на меня, как на ебанутую! Она наклоняется к туше кабана, голыми руками вырывает из него кусок сырого, кровавого мяса и начинает его жевать, глядя мне прямо в глаза! Кровь течёт по её подбородку, она чавкает, как животное! Oh my God, I think I'm gonna puke…

– У меня нет имени, – говорит она, проглотив кусок. – Некоторые зовут меня Мавка. А это, – она кивает на окровавленный кусок в руке, – мясо. Вкусно. Ты тоже можешь, если хочешь. Знаешь… – она вдруг замолкает и смотрит вверх, на вечернее небо, где уже начинают появляться первые звёзды. Её лицо меняется, в нём появляется что-то странное… какая-то мечта? Жажда? – Я хочу туда.

Она тычет кровавым пальцем в небо!

– Как-то я собрала ракету на паровом двигателе. Из дуба и старых котлов. И запустила туда Мару с болота. Она, знаешь, была такая красивая, аж бесила, но никого не пугала. Ну какой из неё страхопуд, если на неё все пялились, как на картину? Абсолютно бесполезная! Вот я её в ту ракету и посадила! Кто знает, где она сейчас летает, моя красавица… Так что, да, подруги у меня нет. Скучаю по ней иногда.

A FUCKING STEAM-PUNK ROCKET?! AN ASTRONAUT SWAMP MONSTER?!! Мой мозг, блядь, вышел из чата! Я смотрю на эту голую, кровавую маньячку, что скучает по своей космической подруге, и понимаю, что попала не просто в исекай! Я попала в персональный сюрреалистический ад! Это какой-то сон, вызванный отравлением просроченными сосисками!

Вдруг Мавка снова смотрит на меня, и в её глазах опять появляется тот дикий, хищный блеск.

– Слушай, американка… Раз ты такая беспомощная, я знаю, как тебе помочь! – говорит она с какой-то зловещей улыбкой. – Я знаю, как тебе набить эти тупые уровни! Я же за этими деблами постоянно наблюдаю. Видела пару быстрых тактик! Например, одна блондинка… Ох, она такая хитрая была, сучка! Умная! Я её даже не сразу убила!

Её глаза загораются диким, возбуждённым огнём!

– Я её пытала несколько дней! – радостно сообщает она. – У меня есть самодельный шокер, такой, знаешь, с динамо-машины, ручку крутить надо. То я её привязала к дереву и била током! Прямо по соскам! По клитору! Оооо!!! Ты бы видела, как она забавно дёргалась!!

Я… я думаю о клиторе той девки.

Это всё, что крутится у меня в голове! Эта мысль въелась в мой мозг, как червяк! Как она дёргалась! Я пытаюсь вытолкнуть этот образ, заставить себя думать о спасении дельфинов, о таянии ледников, о всей той хуйне, которая ещё вчера казалась мне центром вселенной! Но нет! Всё, что я вижу перед глазами – это несчастная блондинка, которая дёргается от ударов током по клитору!!! И… oh my fucking god… часть меня… какая-то тёмная, первозданная, незваная часть меня… она… ей это интересно!!!

What the FUCK is wrong with me?!! Меня отравил этот лес! Это воздух! Или эта безумная зелёная сука, что сейчас шагает впереди и тащит меня за руку, будто я её новая любимая игрушка!

– Ну, идём, американка, что ты стала, как корова на льду? – бурчит Мавка, продираясь сквозь густые заросли с лёгкостью, с которой я обычно продираюсь сквозь толпу на распродаже винтажного шмотья. – Тут недалеко! Я тебе покажу свою хату! Только не пизди никому, бо у меня ещё пара схронов есть по всему лесу! Надо иметь план «Б», если очередной дебил с мечом решит, что он, блядь, рыцарь-освободитель!

«Схрон»? Это типа… a safe house? Мать моя женщина, эта психопатка ещё и какая-то партизанка?! Она ведёт меня к куче веток, покрытой мхом и старыми листьями! Я бы прошла мимо и никогда бы не догадалась, что это что-то большее, чем просто часть лесного пейзажа! Мавка откидывает какую-то маскировочную тряпку, и под ней появляются грубые деревянные двери, врытые прямо в землю!

Мы спускаемся в её жилище! Землянка! A FUCKING DUGOUT!!! Это словно нора какого-то гигантского лесного зверя, но… обустроенная маньяком-изобретателем!!! Я моргаю глазами, пытаясь привыкнуть к полумраку, который разгоняется только мерцанием нескольких свечей, сделанных, кажется, из жира того самого кабана!!! И то, что я вижу, заставляет мои панковские мозги взорваться разноцветным фейерверком АХУЯ!!!!

Это… это лаборатория Франкенштейна, скрещённая с библиотекой и, блядь, склепом!!!!! Везде полки, сделанные из необтёсанных досок, и на них!!! На них стоят странные приборы, собранные из шестерёнок, медных трубок, стеклянных колб, в которых что-то булькает и переливается!!! Кучи книг в старых кожаных переплётах с непонятными мне символами!!! Рядом с ними лежат самодельные инструменты, острые ножи, арбалеты, какие-то странные ловушки, похожие на орудия пыток из средневековья!!! И… и…

Черепа. FUCKING HUMAN SKULLS!!!!!

Они везде!!! Некоторые выбеленные солнцем и дождём, идеально гладкие! Другие – пожелтевшие, с трещинами! Некоторые служат подставками для свечей, из других сделаны чашки и миски!! Один, особенно большой, висит под потолком, как какая-то, блядь, диско-шар для некрофилов!!!

А под потолком – гирлянды!!! Не из рождественских огоньков, нет!!!! Гирлянды из сушёных грибов, трав, каких-то кореньев и… мелких костей животных!!!! Воздух густой, пахнет сушёными травами, воском, старой кожей и чем-то ещё… металлическим… запахом крови.

– Ну, вот. Это мой дом, – удовлетворённо говорит Мавка, бросая остатки мяса на стол. – Одна живу! Лучшие соседи – это мёртвые соседи, так я считаю! Не шумят, не крадут грибы, и из их черепов получаются отличные горшки для цветов!

Она смотрит на меня своими дикими, зелёными глазами, и я понимаю… я понимаю, что назад дороги нет!!! Я в логове безумной, гениальной, кровавой лесной нимфы! И я, блядь, в полном восторге!!

Я всё ещё думаю о том клиторе. Дёргается. Дурацкая мысль, словно навязчивая мелодия из ёбучего тиктока. Я смотрю на все эти черепа, на эти странные приборы, на эту всю безумную, анархичную гармонию, и часть моего мозга, та часть, что отвечает за выживание, орёт: "Беги, Саммер, беги нахуй отсюда!!!". А другая, панковская, голодная до настоящего хаоса часть, шепчет: "О-о-о-о, это, блядь, охуенно…".

Мавка выбрасывает обглоданную кость в угол, где их уже набралась целая куча. Она поворачивается ко мне, и в её зелёных глазах вспыхивает новый, хитрый огонь. Не такой, как при пытках, а… творческий. Словно она только что придумала новый, гениальный арт-проект.

– Слушай, Рыжая, – говорит она, и это "Рыжая" звучит так странно, так естественно из её уст, будто она знала меня всю жизнь. Holy shit, она дала мне прозвище! Это прогресс? Или это шаг к тому, чтобы стать абажуром? – Тут есть рядом такая себе хрень. Деревня новичков. Ну, знаешь, из таких же, как та блондинка, только ещё тупее. Они мне уже так надоели, что аж зубы скрипят! Шумят, мусорят, деревья рубят для своих тупых хибар!

Она подходит к тёмному углу, где на стене висят два огромных металлических рюкзака с примотанными к ним трубами. Выглядит как реквизит из фильма про безумного сантехника-пиромана.

– Вот я тут подумала… – она нежно гладит один из аппаратов. – Предлагаю сегодня ночью пойти и спалить их нахуй. У меня есть пара самодельных авто-огнемётов. Работают на смоле и сушёных летучих мышах. Эффект – просто бомба! Кто будет убегать из огня – добьём мечом!

Она говорит это с таким энтузиазмом, будто предлагает испечь веганские кексы! My jaw is on the fucking floor! Я что, блядь, похожа на человека, который согласится на массовое убийство с использованием огнемётов на мышиной тяге?!!! Я, человек, который плакал, когда случайно наступил на улитку?!!

– Те дауны ещё и сами себе ловушку построили, – продолжает она, не замечая моего охуения. – Забор вокруг своего села возвели! Высокий! Так что выход у них, по сути, только один. Через главные ворота. Просто, как в тире! Ну что, ты согласна помочь мне? Просто добивать раненых, что будут выползать из города! Они будут слабенькие, обгоревшие, так что много сил не понадобится! Ну что, Рыжая, ты со мной?

Она смотрит на меня, ожидая ответа. Её зелёные глаза светятся в полумраке, как два лесных фонарика, обещающих либо чудо, либо ужасную смерть.

Сжечь село?!

Добивать раненых?!!

Мечом?!!!!!

Мои веганские принципы воют от ужаса!!! Мой пацифизм бьётся в конвульсиях на полу моей совести!!! Я спасала планету!! Я выступала против насилия!!!

Но…

Огнемёты…

Месть тем, кто уничтожает лес…

Они же такие же, как те корпорации, что убивали китов! Только в меньшем масштабе!

И этот забор… эта идея ловушки… Она такая, блядь, элегантная в своей жестокости! Никаких скучных митингов с плакатами! Никаких бессмысленных постов, которые никто не читает! Только чистое, незамутнённое, пламенное правосудие!!!

Finish them.

Она хочет, чтобы я помогла ей их… финишировать.

Сердце колотится, как барабан на панк-концерте. Я думаю о той девке. Я думаю о её клиторе. И вдруг понимаю, что мне страшно, до чёртиков, до тошноты… интересно, как дёргаются люди, когда их добивают мечом.

Fuck.

Господи, эти огнемёты весили, как мои студенческие долги!!! Мы тащили эти сраные, самодельные, клокочущие хреновины сквозь лес, как два демона-сантехника, что идут на вызов в само ад! Я вся в царапинах, ветки бьют по лицу, а Мавка прёт вперёд, как танк, и только удовлетворённо сопит, предвкушая веселье! My punk-rock cardio was not prepared for this shit!

И вот мы на холме! Внизу, под нами, мирное, ёбаное село. Огороженное высоким забором. В окнах горит тёплый свет. Наверное, там кто-то сейчас пьёт какао и читает детям сказки на ночь. А мы тут, с двумя машинами для производства барбекю из людей!

– Готова, Рыжая? – шепчет Мавка, и её глаза пылают в темноте.

Она нажимает на какой-то рычаг. И мир ВЗРЫВАЕТСЯ!!!!

РЁВ!!!! Дикий, громкий рёв, будто проснулся древний дракон!!! Два струи густого, липкого огня вырываются из наших огнемётов и летят вниз, освещая ночь оранжевым, адским сиянием!!! Я чувствую жар даже здесь, на холме! Пахнет горящей смолой, сухим деревом и… fuck… палёными летучими мышами?!

Внизу начинается ад! Деревянные дома вспыхивают, как спички!!! Крики!!! Господи, эти человеческие крики!!! Это не похоже на кино! Это реальный, пронзительный, полный ужаса и боли звук!!! И Мавка… она смеётся!!! Она сбрасывает свой огнемёт, хватает здоровенный кривой меч, что висел у неё за спиной, и бросается вниз, к воротам, из которых уже начинают выбегать горящие фигуры!!!

Она танцевала в этом аду!!! Она двигалась с нечеловеческой грацией, и её меч рассекал воздух, рассекал плоть!!! Её дикий, радостный смех смешивался с криками умирающих в единую, ужасную симфонию разрушения!!!

Я стою, парализованная! Я не могу отвести взгляд! Это отвратительно! Это ужасно! И это… это, блядь, самое эпичное зрелище, которое я видела в своей жизни!

И тут, блядь, прямо перед моими глазами появилась какая-то хуйня! Полупрозрачное синее окно! Как, мать его, поп-ап реклама на пиратском сайте!!!

**[Поздравляем! За успешное участие в командной зачистке локации "Село новичков" ваш уровень повышен!]**

**САММЕР КОКС**

**Уровень: 1 -> 60**

**Получен пассивный навык "Боевой товарищ" – вы получаете 25% опыта от действий лидера группы в радиусе 500 метров!**

What. The. Fuck?! ШЕСТИДЕСЯТЫЙ УРОВЕНЬ?! ЗА ЧТО?! ЗА ТО, ЧТО Я ПРИТАЩИЛА ЭТУ ХУЙНЮ И СТОЮ ТУТ, КАК ВКОПАННАЯ?! Я в шоке смотрю на окошко, и мой взгляд инстинктивно находит внизу имя "лидера группы".

**МАВКА**

**Уровень: ???**

**Ранг: БОГИНЯ**

**Сила: ∞**

**Ловкость: ∞**

**Интеллект: ∞**

**Выносливость: ∞**

**Магия: ∞**

**Харизма: Зависит от настроения**

Бесконечность. Infinity sign. Восьмёрка, что легла подремать. Во всех её, блядь, характеристиках! И ранг… FUCKING GODDESS?! Так, блядь, всё стало на свои места! Я в команде с греческой богиней хаоса, что немного подрабатывает ландшафтным дизайном с помощью огня и геноцида!!!

И тут… сквозь дым… кто-то ползёт.

Прямо ко мне! Это девушка, может, чуть младше меня! Её одежда обгорела, волосы спутанные и в пепле. Она плачет и тащит за собой ногу, которая вывернута под неестественным, отвратительным углом! Она доползает до моих ног, оставляя за собой кровавый след, поднимает на меня свои большие, полные слёз глаза и шепчет:

– Пожалуйста… прошу… не убивай меня… Я ничего не сделала… Умоляю…

Она хватает меня за штанину, и я чувствую дрожь её пальцев.

И в этот момент всё останавливается. Внизу Мавка продолжает свою кровавую вакханалию. В голове всё ещё висит это ёбаное окно с 60-м уровнем. Но всё это становится фоном.

Передо мной не NPC. Не моб. Не просто ещё один череп для коллекции Мавки. Передо мной человек. Молодой. Перепуганный. Она пахнет страхом, кровью и дымом, а не пикселями и программным кодом. В её глазах – не жажда битвы. Только животный, первобытный ужас и мольба жить.

Часть меня… та самая, что думала о том клиторе, та, что охуела от своего нового уровня, шептала: "Finish her… Это же так просто… Это часть игры…".

Но другая часть… та, что стояла в пикетах, чтобы защитить безымянное дерево… та, что считала себя, блядь, панком-пацифистом, кричала от ужаса.

Я смотрю на её умоляющее лицо. Потом на Мавку, что вонзает меч в очередное тело внизу. Потом снова на эту девушку у моих ног.

FUCK.

Крики затихли.

Осталась только тишина. Густая, тяжёлая, как одеяло из пепла и пропитанная запахом жареного мяса. Человеческого мяса. Огонь всё ещё пожирал остатки села, но главная буря закончилась.

Мавка возвращалась.

Она шла сквозь дым и пепел, медленно, устало, но удовлетворённо. Вся в крови с головы до ног. Её меч был не красный, а чёрный от запёкшейся крови. Она выглядела как жуткая картина, сошедшая с холста и отправившаяся гулять по миру.

Она подошла к нам. Посмотрела на меня. Потом на девушку, что всё ещё цеплялась за мою ногу, дрожа всем телом. Лицо Мавки не выражало ничего, кроме лёгкой, высокомерной усталости. Словно она только что закончила пропалывать грядку и нашла один, особенно надоедливый сорняк.

– И нахуя нам это? – спокойно спросила она, кивнув мечом на девушку.

В моём горле застрял ком. Я хотела что-то сказать. Что-то вроде "She's just a kid!" или "She's unarmed!". Но все мои калифорнийские лозунги вдруг показались такими бессмысленными, такими жалкими перед лицом этой кровавой реальности. Слова не шли. Я просто стояла и молчала.

Мавка тяжело вздохнула, будто моя тупость её физически утомляла. Она посмотрела на девушку с абсолютным равнодушием. Потом, не говоря ни слова, наклонилась.

Девушка закричала, думая, что её сейчас убьют.

Но Мавка просто взяла её за здоровую, неповреждённую ногу. За лодыжку.

И потащила.

Она просто потащила её за собой, как мешок с мусором. Голова девушки глухо ударялась о спалённую землю. Она кричала от боли и страха, её пальцы царапали пепел, пытаясь за что-то уцепиться. А Мавка просто шла, волоча её за собой назад, к нашему лесу, к своей землянке.

Я стояла, парализованная этим зрелищем. Это было хуже, чем если бы она её просто убила. Это было… буднично. Ужасно буднично.

– И ты, Рыжая, не трынди, – бросила она мне через плечо, не оборачиваясь. Её голос был ровным и холодным. – Я её на эксперименты пущу. Или секс-рабыней сделаю. Надо же как-то с пользой использовать этот кусок мяса, раз ты его уберегла от быстрой смерти.

И она исчезла в темноте леса, а за ней волочился крик и тело, которое я только что "спасла".

Уровень 60.

Богиня в качестве лидера группы.

И я.

Я не спасла её.

Я не была героем.

Я… я просто доставила новый материал для опытов. Свежий. С перебитой ногой.

Oh, my fucking god. Какая же я, блядь, конченая.

Я проснулась от запаха.

Это была омерзительная смесь. Запах озона, как после грозы. Запах палёной кожи и волос. И ещё тонкий, сладковатый, металлический запах крови. Он смешивался с привычными ароматами землянки – мхом, сушёными грибами и старыми книгами. Этот коктейль бил в нос и заставлял желудок подкатываться к горлу.

Я распахнула глаза. Мавка не спала.

Она сидела на стуле возле привязанной к столбу девушки. В её руках был тот самый самодельный шокер. Она методично, без злобы, с выражением чистого научного интереса на лице, крутила ручку динамо-машины. При каждом повороте с маленьких электродов, прижатых к соскам девушки, срывались синеватые искры. Тело девушки дёргалось, из её горла вырывалось тихое, задавленное скуление.

Я видела, как Мавка переместила один из электродов ниже. Туда. Я видела, как девушка выгнулась дугой, как её тело забилось в немых конвульсиях. И я… я просто лежала и смотрела.

Часть моего мозга, та, что теперь была 60-го уровня, что-то анализировала. Она отмечала эффективность прибора. Она отмечала, что Мавка, похоже, изучает болевой порог. Другая часть – та, что ещё помнила, кто такая Саммер Кокс – вопила от ужаса и хотела закричать. Но я молчала. What the fuck is this morning show? Torture for breakfast?

Наконец Мавка остановилась. Она с удовлетворённым видом отложила свой прибор, будто закончила интересный эксперимент. Потом отвязала девушку, которая просто бессильно сползла на земляной пол, и бросила ей какой-то грязный кожух.

– Жрать, – коротко бросила она в мою сторону.

На столе стояли две миски из моего черепа. Тьфу, из чьего-то черепа. В них парило что-то похожее на жареное коренье и лежали куски мяса. Вчерашний кабан, очевидно. Мавка втупилась в свою миску и начала есть, с аппетитом отрывая куски мяса руками.

Я смотрела на эту еду. Мой желудок бунтовал. Я – веган! Но голод был невыносимым. Дикий, животный голод. И я сделала это. Я взяла кусок. Мясо было жёстким, с странным привкусом, но это была еда. Я ела, стараясь не смотреть на девушку, что лежала в углу и тихо плакала. Fuck my principles. Fuck my life. Fuck everything.

Вдруг из угла послышался тихий, дрожащий голос.

– М-меня зовут Троянда…

Мы обе, я и Мавка, повернули головы. Девушка сидела, закутавшись в кожух. На её бледном, измождённом лице была попытка… улыбки? A fucking SMILE?

– У меня в семье все фермеры, – продолжала она, её голос становился чуть крепче, будто она пыталась себя убедить. – Выращивают пшеницу, овощи… А я… я первая авантюристка! Решила увидеть мир! – Она попыталась засмеяться, но получился какой-то хриплый, жалкий звук.

Она.

Блядь.

Пытается.

Быть.

Вежливой.

Она пытается завязать разговор, познакомиться, будто мы встретились на какой-то, блядь, вечеринке, а не после того, как мы сожгли её дом, а эта зелёная богиня-психопатка только что поджаривала её гениталии!

Я посмотрела на её жалкую, вымученную улыбку, на её глаза, в которых ещё тлела искра какой-то наивной надежды, и мне стало физически плохо. Не от мяса. Не от запаха.

Я посмотрела на эту Троянду. Авантюристку, блядь.

И я поняла, что, спасая её от быстрой смерти от меча, я сделала что-то гораздо, гораздо хуже.

Я прирекла её на ад.

Тишина в землянке стала такой густой, что её можно было резать ножом. Мавка продолжала молча жевать, глядя на Троянду, как на диковинное насекомое, что вдруг заговорило человеческим языком. Я просто сидела, уставившись в свой недогрызенный кусок мяса, и не знала, куда, блядь, деть свои глаза.

И тут Троянда продолжила.

Её голос был тихим, надломленным, но она говорила. Она будто рассказывала какую-то будничную историю своей новой подружке.

– Клитор болит… – сказала она просто, без жалобы, будто констатируя факт, как "сегодня пасмурно" или "вода мокрая". – И… да. И все мои друзья вчера умерли.

Она сказала это, и снова попыталась улыбнуться. Эта улыбка была самой ужасной вещью, которую я видела. Хуже огнемётов, хуже черепов, хуже расправы Мавки. Это была улыбка человека, который только что прошёл через ад и сейчас пытается сделать вид, что всё нормально, потому что так принято. Потому что надо быть милой. Потому что, может, если она будет "милой", её больше не будут пытать.

Fucking hell. Я почувствовала, как волосы на моей голове начинают шевелиться. Эта девушка – это воплощение всего того фальшивого, пластикового мира, из которого я сбегала. Только там это было лицемерие ради одобрения в инстаграме. А здесь… здесь это лицемерие ради выживания.

Мавка перестала жевать. Она отложила кость и склонила голову набок. В её зелёных глазах появился проблеск настоящего, научного интереса. Не извращённого, а именно исследовательского.

А Троянда продолжала, будто разгоняя саму себя, заполняя жуткую тишину своим дрожащим голосом.

– Но! – сказала она почти бодро. – Мои родственники! Они живы! Да, мои родители, брат, сестра! Они живут далеко, в другом краю! У нас большая ферма! Мы выращиваем лучшие в мире помидоры! Так что… не все! Не всех, кого я знаю, вы убили! Это же хорошо, правда?

Она закончила свою речь и с надеждой посмотрела на нас. Сначала на меня. Потом на Мавку. Она ждала ответа. Она ждала, что мы тоже скажем: "О, да! Это замечательно, что твои родители-фермеры живы! Какое облегчение!".

Мозг.

Мой.

Просто.

Расплавился.

Она не просто пытается выжить. Она пытается найти в этом ужасе что-то позитивное. "Well, my friends were burned alive and my genitals were electrocuted, but hey, silver lining, my family is probably fine!".

Это было не лицемерие.

Это был… сломанный механизм выживания. Психика, которая просто разлетелась на куски и теперь отчаянно пытается собрать себя обратно с помощью вежливости и позитивного мышления.

Я посмотрела на Мавку.

На её лице появилась улыбка.

Настоящая. Широкая. Не такая, как у Троянды.

Это была улыбка учёного, что нашёл идеальную подопытную мышь.

Такую, что сама залезает в лабиринт, нажимает на нужные кнопки и комментирует свои ощущения во время ударов током.

"Ох, бедная ты, бедная моя Рыжая, " – прочитала я в этой улыбке, адресованной мне. – "Ты ни хуя не понимаешь, какой клад я только что нашла".

Тишину разрезал спокойный, размеренный голос Мавки. Он звучал диссонансом к ужасу, который здесь царил. Это был голос лектора, объясняющего что-то тупому студенту.

– Успокойся. Клитор твой цел, – сказала Мавка, обращаясь к Троянде. Она взяла кость, которую отложила, и начала задумчиво её обгладывать. – Тут слишком мало тока, чтобы сжечь ткани. Просто стимуляция нервных окончаний. Эффективная, но безопасная, если знать, что делаешь. Так что не переживай.

Троянда слушала, широко распахнув глаза, и даже слегка кивнула, будто благодаря за эту, блядь, техническую консультацию по поводу её пытки. Holy fuck.

Мавка бросила обглоданную кость в угол. Она поднялась, подошла к Троянде и присела перед ней на корточки. Её зелёные глаза смотрели прямо в перепуганную душу девушки.

– Но это всё детали, – мягко продолжила Мавка. – Мне интересно другое. Ты. Твоя реакция. Я не люблю людей. Они хрупкие. Шумные. Бессмысленные. Когда я приставляю им к горлу нож, они умоляют, плачут, обещают золото, ссут под себя. Это скучно. Это предсказуемо. Потом они умирают, и всё. От них остаются только неплохие удобрения и материалы для бытовых нужд.

Она протянула руку и коснулась щеки Троянды, затем провела пальцем по линии её челюсти, оценивая. Словно скульптор, изучающий кусок глины. Троянда задрожала, но не отпрянула.

– Объясни мне, Троянда из семьи фермеров. Вот скажи. Какой мне смысл... Какой практический, логический, научно обоснованный смысл не сделать из твоего черепа симпатичный умывальник для рук?

Моё сердце упало куда-то в район желудка. Вопрос прозвучал. Прямой. Беспощадный. И это не была угроза. Это было приглашение к дискуссии. Мавка не издевалась. Ей правда было интересно. Она поставила условие задачи: "Дано: я – бессмертная, всемогущая сущность, что презирает людей и любит делать полезные вещи из их останков. Ты – человек. Решение: докажи, что ты в живом виде полезнее, чем в виде сантехники".

Fucking hell. Это экзамен. Самый страшный, блядь, экзамен в её жизни.

Я видела, как мозг Троянды бешено работает. Как в её глазах мелькают паника, отчаяние, страх. Что она могла сказать? "Я буду служить тебе"? Мавке не нужны слуги. "Я покажу тебе, где спрятано золото"? У этой девушки нет ни хуя, кроме обгоревшего тряпья. "Я красиво пою"? Мавка, скорее, сделает из её гортани свисток.

Троянда смотрела на Мавку. Её губы дрожали. Она пыталась найти ответ, который спасёт ей жизнь.

А я вдруг поняла, что болею за неё.

Не из сочувствия.

Нет.

Мне было просто пиздец как интересно, что же, блядь, она придумает.

Тишина затянулась. Троянда смотрела в бездонные зелёные глаза Мавки, и я видела, как в её голове пролетают тысячи вариантов, и все они – полное дерьмо. Она на грани. На грани истерики, смерти, безумия.

И вдруг... произошло нечто совершенно невероятное.

Что-то, что сломало мой мозг окончательно.

На лице Троянды появилось выражение... озарения? Она будто нашла утерянный ключ, разгадала загадку, сложила, блядь, пазл! В её глазах, всё ещё полных слёз и страха, вспыхнул… энтузиазм?!

Она весело, блядь, ВЕСЕЛО хлопнула ладонями по своим коленям! Так делают, когда вдруг вспоминают о какой-то крутой идее для вечеринки!

– О! Точно! – воскликнула она так бодро, что я аж подпрыгнула. – Я вспомнила! Вы же сами говорили!

Мавка слегка приподняла бровь, её лицо оставалось непроницаемым, но я чувствовала её удивление. Это точно не та реакция, на которую она рассчитывала.

Троянда наклонилась вперёд, её лицо вдруг стало заговорщическим, будто она делилась с нами каким-то секретом. В её голосе не было ни капли страха. Только… какая-то деловая живость!

– Вы же говорили, что можете сделать из меня секс-рабыню!

Она сказала это.

Вот.

Так.

Просто.

Будто предлагала свои услуги в качестве уборщицы или посудомойки! Будто напоминала о каком-то пункте в устном договоре, который мы могли забыть!

Я подавилась воздухом.

Весь мир сузился до этой сцены. Голая, грязная девушка с перебитой ногой и следами от ожогов на сосках, которая с энтузиазмом напоминает своей мучительнице-богине про опцию её сексуального порабощения, как альтернативу превращению в умывальник!

Я посмотрела на Мавку.

Даже эта богиня хаоса была… ошеломлена.

Впервые за всё время нашего знакомства я увидела на её лице что-то похожее на растерянность. Она ожидала мольбы, слёз, угроз, обещаний. Возможно, даже отчаянного нападения.

Но она точно, блядь, не ожидала конструктивного предложения стать её личной вибро-игрушкой из плоти и крови, поданного с таким деловым энтузиазмом!

Троянда, увидев наше молчание, решила развить свою мысль, как хороший менеджер по продажам.

– Смотрите! – затараторила она. – Умывальник – это же… скучно! Пользовались – и всё! А я! Я же… живая! Я могу… ну… делать разные вещи! И вы говорили, у вас подруги нет! А я… могу быть кем угодно! И вы же, наверное, давно… ну… того… – Она стыдливо, блядь, СТЫДЛИВО опустила глаза. – А я молодая, здоровая… ну, кроме ноги… но это же можно починить, правда? Я быстро учусь! Я могу быть очень… полезной! Это же намного интереснее, чем мыть руки в моём черепе, разве нет?

Она закончила свою речь.

И с надеждой, как стартапер после питчинга, посмотрела на своего потенциального инвестора.

Я поняла, что присутствую при рождении новой формы жизни. "Homo Stockholmensis Sapiens". Человек Стокгольмский Разумный.

И, честно говоря, её бизнес-план звучал, сука, убедительно.

И в этот момент...

В этот момент мой желудок, мой организм, вся моя биологическая сущность решила, что с неё хватит. Хватит сюрреализма. Хватит бизнес-планов о сексуальном рабстве. И, главное, хватит, блядь, мяса.

Со мной такое бывало. Стресс, нервы, шок – и моё тело отвечает так, как умеет. Раньше это случалось после особенно долгих митингов или когда я узнавала, что мой очередной фанфик собрал ноль лайков. Но это… это был новый уровень.

Горькая, кислая желчь поднялась по моему пищеводу, и я не успела даже сказать "Fuck". Я просто резко наклонилась в сторону и начала блевать прямо на земляной пол землянки Мавки.

БЛЮ-В-В-В-В-В!!!!

Это был фонтан! Не просто сплюнуть! Это была адская смесь из полупереваренного мяса дикого кабана, какого-то непонятного коренья, желудочного сока и всего моего калифорнийского отчаяния! Это была моя протестная акция, но не спланированная, не осознанная, а, блядь, физиологическая!!!

Мавка и Троянда, которые только что обсуждали целесообразность превращения последней в вибратор, мгновенно замолчали. Они обе повернулись и с одинаковым, абсолютно ошеломлённым выражением лица уставились на меня. Троянда – с перепугу. Мавка – с тем самым научным интересом, с которым она рассматривала её клитор. Она, кажется, даже слегка наклонилась, изучая консистенцию моей блевотины.

Я задыхалась. Горло драло, как наждачкой. Слёзы выступили на глазах. Когда наконец спазмы прекратились, я вытерла рот грязным рукавом своей куртки и, тяжело дыша, прохрипела:

– Sorry… I don't eat meat.

Гениально, Саммер. Просто, блядь, гениально. Посреди этого ада, после обсуждения пыток и сексуального рабства, твоё главное заявление – это твои диетические убеждения. Это так похоже на меня, что аж смешно. Или плачевно.

Мавка смотрела на меня, потом на лужу моей блевотины, потом снова на меня. Её лицо не выражало ни отвращения, ни злости. Только… задумчивость. Она будто получила ещё один кусок головоломки, который не совсем понимала, куда вставить.

– Не ешь мяса? – переспросила она так, будто услышала, что я не дышу воздухом. В её мире, похоже, это было что-то настолько же странное. – А что же ты тогда ешь? Камни?

Троянда смотрела на меня с открытым ртом. Мне показалось, что моё заявление шокировало её больше, чем сожжение её села. Возможно, в её фермерском мире не есть мяса – это было самое большое извращение из всех возможных.

И я поняла, что в этой землянке сейчас собралось трио.

Одна хочет превратить всех в сантехнику или секс-игрушки.

Вторая готова стать секс-игрушкой, чтобы не стать сантехникой.

А третья, блядь, блюёт, потому что она веган.

Это, блядь, не исекай. Это групповая терапия в аду.

Тишина.

Воздух всё ещё вонял моей блевотиной, но главным героем сцены снова стала Мавка. Она полностью проигнорировала Троянду, которая всё ещё сидела в своей позе «я готова, шеф!». Всё внимание богини хаоса теперь было приковано ко мне.

Она медленно, вкрадчиво подошла. Обошла меня кругом, как хищник, оценивающий странную, непонятную добычу. Она разглядывала меня с головы до ног. Её зелёные глаза сканировали каждый сантиметр моего тела. Я чувствовала себя, как лягушка под микроскопом.

– Не ест мяса… – пробормотала она себе под нос, будто пробуя эти слова на вкус. – Трава… коренья… Не убегает… не нападает… просто… выворачивает из себя еду, если ей что-то не то дали. Странно. Очень странно.

Она остановилась прямо передо мной. Её лицо было так близко, что я видела каждую чёрточку её идеально-странной кожи. Она вдохнула воздух возле моей шеи. Я застыла, боясь даже дышать. Это было… интимнее и страшнее, чем любая угроза. Она что, блядь, меня нюхает?!

Потом она отстранилась и задумчиво посмотрела мне в глаза. И тут она начала думать вслух. Это было самое страшное – слышать, как работает её нечеловеческий, безумный, но до чёрта логичный мозг.

– Хм… Может, в тебе дух… кролика?

Что.

Блядь.

Что.

ЧТО?!!!

A fucking BUNNY?!!

Она это серьёзно?!

– Или зайца, – продолжила она свои размышления, не обращая внимания на мои глаза, что полезли на лоб. – Да, это объясняет. Ешь траву. Всего боишься. На вид – будто и хищник, но по сути – еда для других. Слабая, но плодовитая. Хотя… нет, насчёт плодовитости я не уверена. Надо будет проверить.

Она только что, блядь, классифицировала меня как какую-то лесную тварь!!! Она сравнила меня с кроликом!!!! Меня! Саммер Кокс! Панка, эко-воина, авторку феминистических фанфиков!!! FUCK YOU!!!! I’m not a bunny!!!

Пока я в голове орала о надругательстве над моей личностью, Мавка развивала свою зоологическую теорию.

– Если в тебе дух кролика, – её глаза вдруг загорелись возбуждением учёного, – то твой череп может не подойти для умывальника! Кости тонкие, хрупкие. Будет протекать! Жалко. Но! Кожа… твоя кожа! Такая бледная, мягкая. Из неё получатся отличные перчатки! Или переплёт для книги! Да… это интересный вариант. Надо будет подумать. Кролик, значит… А мясо кролика… очень нежное…

Она посмотрела на меня таким взглядом, каким смотрят на блюдо в дорогом ресторане. Я вдруг остро, физически почувствовала себя тем самым кроликом. Маленьким, беззащитным, съедобным кроликом.

А Троянда, эта клятая Троянда, в углу едва заметно кивнула, будто соглашаясь: "Да-да, очень похожа на кролика! А из меня будет отличная секс-рабыня! Какой замечательный у вас зверинец, пани Мавка!".

Господи, блядь, забери меня отсюда кто-нибудь. Куда угодно. Даже назад, в грузовик с брокколи.

В ту секунду, когда я уже мысленно ощущала, как мои кости хрустят в зубах этой зелёной богини, а моя кожа превращается в гламурный аксессуар, Мавка сделала то, что умела лучше всего.

Сломала шаблон.

Она вдруг расхохоталась. Громко, звонко, без тени злобы. Это был чистый, незамутнённый смех человека, которому только что удалось разыграть кого-то по полной программе.

– Ха-ха-ха! Ой, не могу! Ты бы видела своё лицо, Рыжая! – вытирая слёзы, что выступили от смеха, сказала она. – "Я не кролик!", – так и написано было! Серьёзно, думала, я тебя съем? Да кому ты всралась такая худая?

Я сидела, разинув рот, и не понимала, как реагировать. Мне только что угрожали превратить меня в перчатки, а теперь эта… эта сука просто ржёт надо мной?! Моя паника мгновенно сменилась яростью. Панк внутри меня проснулся и захотел въебать ей по роже!

– Шучу, шучу, – успокоилась она, но в её глазах всё ещё плясали чертики. – Не буду я тебя убивать. Я уже к тебе привыкла.

Она похлопала меня по плечу, как старого приятеля.

– Может, в космос разве что отправлю, – добавила она, задумчиво глядя на потолок. – Составишь компанию Маре с болота. Будете там летать, планеты разглядывать. Кролик и русалка. Хорошая компания. По-моему, охуенно.

Моя ярость сдулась, как пробитый мяч. Она… она только что повысила меня со статуса «еда» до статуса «потенциальный космонавт»! Это, блядь, карьерный рост!

Я не знала, смеяться или плакать. Это было так абсурдно, так по-мавочьи, что мой мозг просто не успевал обрабатывать информацию.

А потом её взгляд стал холодным и сосредоточенным. Она резко обернулась к Троянде, которая за всё это время сидела тихо, как мышь под веником. Улыбка исчезла с лица Мавки.

– А ты, – её голос стал жёстким, как металл, – чего расселась? Ручки моей "игрушки" уже, наверное, заскучали. И её клитор особенно.

Она кивнула подбородком на шокер, что лежал на столе.

– Давай, Рыжая. Крути.

ЧТО?!!!

Я?!

Она не просто хочет продолжить пытки. Она хочет, чтобы это делала Я!

Я посмотрела на шокер. Потом на Мавку. Потом на перепуганное, как у того самого кролика, лицо Троянды.

Мавка подошла, взяла аппарат и сунула его мне в руки. Он был тяжёлый и холодный. Ручка для вращения – гладкая от постоянного использования.

– Давай, давай, не стесняйся, – подбадривала Мавка, будто предлагая мне попробовать новый сорт чая. – Это просто. Крутишь, и оттуда бьёт ток. Чем быстрее крутишь, тем веселее девочка дёргается. Тебе понравится, кролик. Это же тоже своего рода эксперимент. Узнаем, есть ли в тебе хоть капля хищника.

Троянда тихо-тихо начала плакать. Она не умоляла. Она просто плакала. Молча, как ребёнок, который знает, что наказание неизбежно.

Я держала эту дьявольскую машину в руках. Руки дрожали.

Крутить.

Крутить ручку.

И смотреть, как другой человек дёргается от боли.

И всё это под пристальным, исследовательским взглядом безумной богини, которая только что решила меня не есть.

Fuck. My. Life.

Это.

Блядь.

Выбор.

Глаза Троянды.

Я видела в них всё. Мольбу, страх, предательство. Она смотрела на меня, на ту, что стояла и не дала её убить, и в её взгляде было немое вопрос: «Ты тоже? Ты тоже одна из них?».

Ручка шокера в моих руках казалась живой, холодной змеёй. Мои веганские, пацифистские, либеральные принципы вопили внутри меня, бились о стенки черепа, как птицы в клетке. "Don't do it, Summer! This is wrong! This is evil!".

Но…

Любопытство.

Чёрное, липкое, всепоглощающее любопытство.

Какая она? Та грань, за которой я перестану быть Саммер Кокс и стану просто ещё одним монстром в этой проклятой землянке?

Что я почувствую?

Отвращение? Удовольствие? Ничего?

Мавка стояла рядом, её дыхание было тихим и ровным. Она не подталкивала, не заставляла. Она просто наблюдала. Как энтомолог наблюдает за пауком, что плетёт свою первую паутину.

«Узнаем, есть ли в тебе хоть капля хищника».

И я…

Я захотела узнать.

Мои пальцы сами стиснули холодную ручку. Рука, предательница моего разума, медленно, неуверенно, начала её вращать.

Раз.

Тело Троянды едва заметно дёрнулось. Тихий стон сорвался с её губ.

Ещё один оборот. Чуть быстрее.

– Ай! – вскрикнула она. Её тело выгнулось сильнее. – Ой… клитор! Блин!

Ещё оборот.

Конвульсия была уже сильнее. Её пальцы вцепились в землю.

– ААААААЙЙЙЙЙ!!! СВЯТЫЕ КОРЕНЬЯ!!! ЭТО СЛОВНО ТЫСЯЧА РАЗЪЯРЁННЫХ ШЕРШНЕЙ ЗАЛЕЗЛИ ПОД КОЖУ И НАЧАЛИ ТАМ ТАНЦЕВАТЬ!!!! – закричала она.

И я не остановилась.

Я продолжала крутить. Ритмично. Механически.

Я смотрела, как её тело реагирует на каждый мой движ. Каждый оборот ручки превращался в вспышку боли в её теле. Это было прямо, как в играх, где ты нажимаешь кнопку, и персонаж делает действие. Только это была не игра. Это была реальность. Моя, сука, реальность.

Между криками боли Троянда пыталась… шутить.

Её мозг, её измученная, сломанная психика отчаянно пыталась найти выход, вернуть всё в какую-то подобие нормы.

– О-О-ОХ!! А знаете, э-это даже… может быть полезным! – воскликнула она, задыхаясь после очередного разряда. – Как какое-то… алхимическое зелье! Для бодрости! Чтобы с-стража ночью не спала! А-А-А-А-А!!!! СУКА, МОЙ КЛИТОР!!!! ОН ТОЛЬКО ЧТО УВИДЕЛ ВСЕХ БОГОВ И ПОПРОСИЛ ИХ ЕГО СТЕРЕТЬ!!!

Она кричала, и она шутила.

Она истекала потом и слезами, и она пыталась вызвать у своих мучителей улыбку.

А я крутила ручку.

Я видела её боль. Я слышала её шутки.

И я ничего не чувствовала.

Ни отвращения.

Ни удовольствия.

Только холодное, отстранённое любопытство учёного, что ставит эксперимент. Я словно наблюдала за реакцией химических элементов в пробирке. Добавить реагент – посмотреть на реакцию.

Хищник проснулся.

И он оказался не злым. Не радостным.

Он оказался просто, блядь, пустым.

Я посмотрела на Мавку.

На её лице была лёгкая, едва заметная улыбка.

«Так и знала», – говорил её взгляд.

«Добро пожаловать в клуб, кролик».

День сделал ещё один крутой, неистовый поворот в пропасть ебанутого безумия.

Когда стоны Троянды наконец затихли, и я, опустошённая и пустая, отложила проклятый шокер, Мавка сделала то, чего я ожидала меньше всего.

Она начала лечить.

С абсолютно деловым, сосредоточенным выражением лица, будто это был просто следующий пункт в её списке дел, она взяла ногу Троянды. Двумя ловкими, сильными движениями, от которых раздался омерзительный хруст, она вправила кость на место. Троянда вскрикнула, но на этот раз коротко, от резкой боли. Потом Мавка достала из-под стола две гладкие палки и моток каких-то крепких волокон. Её пальцы, те самые, что держали меч и настраивали шокер, работали быстро, умело, накладывая идеальную, тугую шину на сломанную конечность.

Это была… доброта? Милосердие? Fucking WHAT?!

Закончив, она удовлетворённо похлопала по своей работе.

– Вот и всё, – сказала она почти ласково. – Заживёт, как на собаке. Только, – её голос стал тихим, как шелест осенних листьев, и от этого стало в сто раз страшнее, – я хочу, чтобы ты кое-что знала, моя милая Троянда. Просто… чтобы мы понимали друг друга.

Она наклонилась к самому лицу девушки.

– Если ты попробуешь сбежать. Если я однажды утром проснусь, а тебя здесь нет… Я найду твою ферму. Ту, с помидорами. Я встречу твоих родителей, брата, сестру. Я расскажу им, какой смелой авантюристкой ты была. А потом я вырежу их. Всех. Медленно. И оставлю их головы на столбах твоего забора, чтобы солнце видело их лица, когда восходит. Ты меня поняла?

Это не было угрозой.

Это был, блядь, туристический маршрут.

План путешествия, озвученный с хладнокровием GPS-навигатора.

Троянда, бледная, как полотно, бешено закивала, не в силах вымолвить ни слова.

И вот так. Мир снова встал на свои вывихнутые, вывернутые наизнанку рельсы.

***

Вечер.

Пламя свечей бросает танцующие тени на стены землянки. Воздух густой. Пахнет жареным кореньем, какими-то травами и… пылью.

Потому что Троянда убирает.

С наложенной шиной, опираясь на палку, она хромает по землянке. Она ходит странной, вынужденной походкой, широко расставив ноги, будто её промежность всё ещё горит от призрачного огня тысячи шершней. Каждый шаг даётся ей тяжело, но на её лице – маска старательной, усердной служанки.

Она готовит еду в котелке. Какой-то вегетарианский суп – специально, блядь, для меня! – бормоча себе под нос что-то о том, как правильно варить пастернак. Потом она берёт тряпку и начинает вытирать пыль. С полок. С книг. С черепов.

Она, блядь, вытирает пыль с умывальника, который не сделали из её головы.

Это сюрреализм высшего сорта. Картина Сальвадора Дали, написанная кровью и слезами.

А Мавка?

Где же богиня хаоса в этой домашней идиллии?

Она сидит в своём любимом кресле из черепов и… читает.

В руках у неё потёртая книга в мягкой кожаной обложке. Я вижу обложку. На ней изображён мускулистый воин с длинными белыми волосами, что страстно обнимает какую-то эльфийку в прозрачном платье.

Богиня убийств и пыток. Создательница огнемётов.

Читает. Блядь. Любовный. Роман.

Она настолько увлечена, что иногда прикусывает губу, переворачивая страницу.

Это была последняя капля. Мой мозг отказался это воспринимать. Он просто поднял белый флаг и сдался.

Я сидела на полу, в своём углу. Я, кролик. Не убийца и не жертва. Просто зритель в этом театре абсурда.

Мавка, безумная богиня, читает про любовь.

Троянда, сломанная, но непобеждённая в своём стокгольмском синдроме, строит гнездо в аду.

А я… я просто существую.

Никто не пытает меня. Никто не просит крутить ручку. Про меня забыли. Я превратилась в мебель.

И пока я наблюдала за этой клятой, извращённой, постапокалиптической БДСМ-версией «Маленького дома в прериях», я почувствовала что-то новое.

Голод.

И этот чёртов суп пах так хорошо.

Тишина. Только потрескивание огня, шорох тряпки Троянды и тихий шелест страниц, которые переворачивала Мавка. Эта будничность была в сто раз безумнее открытого геноцида. Она убаюкивала. Расслабляла. Заставляла мозг забыть, где он находится.

И в этой странной, обманчивой тишине, во мне созрела мысль.

Тупая.

Бессмысленная.

Но абсолютно логичная для моего, наверное, уже тоже повреждённого мозга.

"Maybe they will understand me. Maybe they will HELP me".

Эта идея вспыхнула в моей голове, как ракета в тёмном небе. Если я объясню… Если они узнают… Тогда всё изменится! Они поймут, почему я такая странная! Почему я веган! Почему я не понимаю половины того, что они говорят! Это же так очевидно! Я – инопланетянин! A fucking alien! Звезда всего этого шоу!

Я поднялась. Сначала неуверенно, потом решительнее.

Они обе подняли головы. Троянда – с выражением собаки, что ждёт команды. Мавка – оторвавшись от своей сентиментальной хуйни, с лёгким раздражением.

– I have something to tell you, – начала я. Мой голос дрожал, но я была полна решимости.

Они молчали. Ждали.

– You see… I'm not from here. Not from this… world.

Скептицизм. Я физически чувствовала его, он висел в воздухе. Троянда просто хлопала своими большими глазами, не понимая, о чём я. А на лице Мавки было написано: "О, отлично. Кролик съехал с катушек. Каким цветом покрасить его палату в дурдоме?".

– Я… я из другого мира! – я начала говорить быстрее, пытаясь вложить в слова всю свою убеждённость. – Он называется Земля! Лос-Анджелес! Мы летаем на металлических птицах, общаемся с помощью коробок, которые светятся, а вместо магии у нас… ну… наука! В моём мире не есть мяса – это нормально! Там миллионы таких, как я! У нас нет авантюристов с уровнями, а грузовики-куны иногда сбивают людей, которые бегут за брокколи! Вот как я сюда попала!!!

Я выпалила это на одном дыхании. Моя большая речь! Момент истины! The big reveal!

Тишина.

Троянда выглядела абсолютно растерянной. "Грузовик-кун? Брокколи?". Её фермерский мозг пытался сложить из этих слов хоть какую-то картину, но это было невозможно.

Мавка же слушала меня с выражением патологоанатома, изучающего особенно интересный случай редкого мозгового расстройства. Она не перебивала. Она позволила мне выговориться до конца. Когда я замолчала, тяжело дыша, она отложила свою книгу.

– Земля… – медленно повторила она. – Металлические птицы… Ясно.

Она встала, подошла к одной из полок, достала оттуда какую-то банку с сушёными кореньями, отсыпала немного в ладонь и подошла ко мне.

– Открой рот, кролик.

– What? No! I'm not crazy! I'm telling you the truth!

– Это, – сказала она абсолютно спокойным, наставительным тоном, – корень лунного волчуга. Очень хорошо помогает от видений. Проясняет ум, снимает бред, вызванный лесными духами. Открой. Рот.

Я отпрянула, как от огня. Fuck! Это не та реакция, на которую я рассчитывала!

– Это не видения! Это правда! Я могу доказать!

И тут Мавка удивила меня снова. Она не стала настаивать. Она просто вздохнула, будто общаясь с очень упрямым ребёнком.

– Хорошо, – сказала она. – Хорошо, Рыжая. Допустим. Ты из другого мира. Мира металлических птиц и коробок, которые светятся.

Она села напротив меня. В её зелёных глазах появился холодный, острый, как лезвие ножа, блеск.

– Тогда скажи мне, путешественница между мирами.

– Скажи мне, гостья со звёзд.

– Скажи мне, всезнающая крольчиха…

– Почему. Я. Должна. Тебе. Верить?

Напряжение в комнате стало почти физически ощутимым. Я стояла, пойманная на слове, загнанная в угол её ледяной, беспощадной логикой. "

Два слова прозвучали, как приговор. Что я могла доказать? Сказать ей, что брокколи не растёт на деревьях? Описать небоскрёб? Напеть что-то из репертуара Misfits?!

Мавка смотрела на меня, и на её лице медленно расцветала её фирменная улыбка – улыбка безумного экспериментатора, которому в голову только что пришла гениальная, садистская идея.

Она снова подошла к своему шкафчику с зельями. Порылась там. Потом вернулась. В её руке был не корень лунного волчника. Это было что-то гораздо… специфичнее.

Крупный, узловатый, похожий на деформированную человеческую руку, корень имбиря.

– Хорошо, Рыжая, – сказала она, игриво подкидывая имбирь на ладони. – Ты говоришь, что ты из мира, где правят не духи, а... как ты это назвала? Наука. Хорошо. Я люблю пробовать новое. И я люблю пари. Так что слушай меня внимательно.

Троянда в углу перестала вытирать череп и с любопытством вытянула шею. Кажется, её развлекательная программа на вечер только что началась.

– Давай так, – голос Мавки стал бархатным и опасным. – Это не наказание. Это не пытка. Это – научный спор. Настоящий эксперимент для двух... представителей разных миров.

Она подошла ко мне вплотную, её глаза заглядывали мне прямо в душу.

– Вот, – она протянула мне стол, заваленный всяким хламом: шестерёнки, провода, старые лезвия, куски дерева, кости, странные кристаллы. – Все мои материалы – в твоём распоряжении. Если ты… – она сделала драматическую паузу, – сможешь собрать хотя бы что-то. Хоть какую-то одну, самую простую вещь, управляемую вашей "наукой". Эту… коробку, что светится. Или что-то, что делает музыку без музыкантов. Любую хуйню, которая докажет, что ты не просто безумный кролик с расстройством желудка. Если у тебя получится… я проиграла.

Я с надеждой посмотрела на неё. Проиграла? И что?

– И победитель получает приз, – она улыбнулась так, что у меня похолодело всё внутри. Она подняла имбирь. – Ты берёшь этот прекрасный кусочек природы, сгибаешь меня, и собственноручно засовываешь его мне в сраку.

Моя. Челюсть. Упала. На. Пол.

– НО, – её голос стал твёрдым, как сталь, и улыбка исчезла. – Если ты за всю ночь не сможешь собрать НИЧЕГО… если все твои рассказы о мире металлических птиц окажутся просто бредом… Тогда, милая моя крольчиха со звёзд, этот имбирь полетит по тому же маршруту… но уже в твою жопу.

Она положила имбирь на стол. Посередине. Между мной и горой хлама. Он лежал там, как бомба с часовым механизмом. Как символ моей потенциальной победы или моего анального унижения.

Это был вызов.

Самый абсурдный, самый извращённый, самый опасный вызов в моей жизни.

Я же не какой-то, блядь, изобретатель! Я активистка! Я пишу фанфики! Я могу часами рассказывать о вреде пластика для мирового океана, но я не имею ни малейшего, сука, понятия, как заставить кусок провода светиться!

– Ну что, Рыжая? – спросила Мавка. – Спор принимается?

Я посмотрела на гору деталей. На имбирь. На её глаза, горящие азартом.

Fucking checkmate.

Что я могла сказать?

"No"? И навсегда остаться в её глазах безумным, лживым кроликом, которому можно тыкать в лицо корнем против бреда?

Или "Yes"? И провести ночь, пытаясь изобрести хоть какую-то хуйню из костей и шестерёнок, зная, что на кону стоит моя девственная американская срака.

"Я панк, " – прошептала какая-то безумная часть меня. – "Панки принимают вызов".

"Ты идиотка, " – ответила другая, более здравомыслящая часть. – "Ты даже не знаешь, как работает батарейка!".

Я перевела дыхание.

FUCK IT.

Стол. Гора дерьма. И имбирь.

Это стало моим миром.

"Yes".

Я, блядь, сказала "Yes".

Теперь я сидела на полу перед этим проклятым столом, а имбирь, как ехидный маленький гном, подмигивал мне из центра.

Троянда закончила свою уборку и села в углу, закутавшись в шубу. Она собиралась смотреть это шоу. Её лицо выражало смесь любопытства и, кажется, тихой, злорадной радости. Ну, конечно, блядь. Сегодня страдать буду не я! Какое облегчение!

Мавка же села в своё кресло, снова взяв свой сраный любовный роман, но я чувствовала, что она не читает. Она наблюдает. Каждый мой жест, каждый мой вдох – под её пристальным контролем.

Okay. Think, Summer, think!

Начинается паника. Холодный пот стекает по моей спине.

Мой мозг – это компьютер, который пытается загрузить программу с миллиардом вирусов. Он перегревается, гудит и выдаёт ошибки.

YouTube. Я столько времени, блядь, провела на YouTube! Видео "Как сделать что-то из ничего"! DIY-проекты! "Собери свой собственный компьютер!", "Создай простую батарейку из лимона!". Лимон! Блядь, где я тут возьму лимон?!

Школа. Физика. О, Боже, мистер Хендерсон, наш учитель физики, с его пивным животом и вечными пятнами от кетчупа на галстуке! Что он там объяснял? Законы Ома? Кирхгофа? Все эти имена, которые я прогуляла в школьном туалете, тайком куря сигареты и слушая The Clash! I fought the law, and the law... вылетело, нахуй, из головы!

Так, стоп. По порядку. Что проще всего?

Электричество. Базовый принцип. Нужен плюс. Нужен минус. Нужно что-то, что их соединит, и что-то, что засветится или зашевелится.

Я начала перебирать этот хлам.

Провод. О, дохуя провода! Медного, железного, какого-то непонятного. Good.

Шестерёнки, пружинки. Возможно, для какого-то механизма.

Куски дерева. Ну, из них можно сделать корпус. Чтобы моя хрень не развалилась.

Кости… Fuck, зачем мне кости?! Хотя… может, как изолятор? Кость же не проводит ток? Или проводит?! FUCK, I DON'T KNOW!

Странные кристаллы. Один синий, другой красноватый. Они слегка светились в темноте собственным светом. Магия? Или просто радиоактивная хрень, от которой у меня отвалится срака ещё до того, как туда запихнут имбирь?

Фонарик. Самое дебильное, что только может быть. Батарейка и лампочка.

Лампочка… лампочка. Как она, сука, устроена? Нить накаливания. Вольфрам. Внутри – вакуум или инертный газ. Fuck. Я тут даже не смогу выкачать воздух из бутылки. Лампочка отпадает.

Батарейка! Лимонная батарейка! Два разных металла – медь и цинк – в кислоте! Кислота! Что тут может быть кислотой? Уксус? Его тут нет! Желудочный сок? Мне что, снова блевать?! Wait… А… плоды? Некоторые ягоды кислые… Я оглянулась по землянке. Хрен, а не ягоды. Только грибы. А в грибах есть кислота? Мой мозг напрягается. Кажется, в некоторых есть. Щавелевая кислота?

Я взяла два куска провода – медный и похожий на железо. Начала рыться в запасах Мавки. Грибы! Взяла самый мерзкий на вид, влажный, скользкий гриб. Разрезала его ножом. Вставила в него два провода. Соединила их с маленьким кристаллом, что светился.

Нихуя.

Идея номер два. Вечный двигатель! Ха-ха. Very funny. Мозг решил пошутить, когда на кону моя честь и анус.

Идея номер три. Какой-то механический прибор. Пружины, шестерёнки… Можно собрать что-то, что будет крутиться или клацать. Музыкальная шкатулка! Я взяла несколько шестерёнок, пытаясь соединить их на куске дерева. Они разваливались, не держались вместе. Мне нужны были оси, винты, которых у меня не было!

Паника нарастала.

Часы шли. Пламя свечей становилось короче.

Каждая неудача, каждый рассыпавшийся механизм, каждая напрасная попытка заставить хоть что-то, блядь, заработать, казалось, делала имбирь на столе больше, твёрже и угрожающе.

Мавка молчала. Троянда уже начала тихонько похрапывать в своём углу.

А я…

Я чувствовала себя самым тупым человеком на планете. Все эти годы в цивилизации. Все эти технологии, которые я принимала как должное. Я не умела делать НИЧЕГО.

Я, представитель развитого мира…

…была беспомощна, как котёнок.

И этот факт был страшнее, чем любой имбирь.

Okay, fuck the batteries. Fuck the lights.

Новая идея. Безумная. Идиотская. Но она дала мне новый прилив адреналина.

Динамик.

A fucking speaker.

Я видела их тысячи раз! В колонках, в наушниках, в телефонах! Разбирала старые магнитофоны в детстве, чтобы посмотреть на этот магический конус, что вибрирует и создаёт звук! Как, блядь, он работает?!

Так. Стоп. Концентрация. Вдох-выдох, Саммер, сука, вспоминай.

Магнит. Точно! Там есть магнит! Круглый, сильный, чёрный!

Я шалено начала перебирать хлам на столе. Железки, кристаллы, камни… Есть ли тут магнит? Как, блядь, проверить?! Я начала подносить разные куски металла друг к другу. Ничего. Никакого притяжения. FUCK.

Wait a minute… Wait… a… FUCKING… minute…

Мавка. Её шокер! Там же, блядь, динамо-машина! А в динамо-машине что? Электромагнит!!!

Я посмотрела на шокер, что стоял на полке, как трофей. Она сказала: «все мои материалы – в твоём распоряжении». Это же, блядь, тоже материал!

Мой взгляд встретился с взглядом Мавки. Она всё ещё не спала. Отвлеклась от своей книжки и смотрела на меня с той же холодной любопытностью.

Я молча ткнула пальцем в сторону шокера.

Она чуть заметно кивнула. Разрешение получено.

Руки дрожали, когда я брала эту дьявольскую машину. Но сейчас это был не инструмент пыток. Это была сокровищница запчастей!

Я начала его разбирать. Осторожно, чтобы не сломать что-то важное. Шестерёнки, ручка, и… вот он! Внутри был цилиндр с намотанным медным проводом! А рядом с ним… несколько тёмно-серых, тяжёлых кусков металла, что крепко прилипали друг к другу! YES! YES! YES! Я НАШЛА МАГНИТ!

Окей. Что дальше? Что ещё было в динамике?

Катушка. Да. Coil. Катушка из тонкого провода. Она подключена к… мембране?

Да! Мембрана! Какая-то гибкая поверхность! Она вибрирует и толкает воздух!

Из чего сделать мембрану?

Кожа? Кусок пергамента из старых книг?

Я нашла тонкий кусок обработанной кожи, возможно, кусок одежды какого-то бедолаги-авантюриста. Вырезала из него круг.

Теперь – катушка.

Тонкий медный провод. У Мавки его было дохуя. Я аккуратно начала наматывать его на маленький кусочек дерева, создавая импровизированную катушку.

Итак. У меня есть:

1. Магнит (сильный!).

2. Катушка из провода.

3. Мембрана из кожи.

Как, блядь, это всё соединить?

Я помню картинку из учебника. Магнит в центре. Катушка движется внутри его поля. Она приклеена к мембране. Когда по катушке идёт электрический сигнал, она начинает двигаться туда-сюда, толкая мембрану, и вуаля – мы слышим музыку из ада!

Но у меня нет музыки! Нет сигнала! Мне не нужно воспроизводить Бетховена! Мне нужно, чтобы оно хоть, блядь, треснуло!

Что будет, если я просто подам на катушку ток? Не переменный, а постоянный? От…

От той самой клятой грибной батарейки?!

А что, если?!

Руки работали сами. Мозг превратился в сгусток чистой интуиции, воспоминаний и отчаяния.

Я прикрепила катушку к кожаной мембране с помощью смолы, которую нашла в банке. Разместила эту конструкцию над магнитом так, чтобы катушка находилась в его поле, но не касалась его. Выглядело это как какая-то первобытная версия граммофона, собранная пещерным человеком.

Два конца провода из катушки я вывела наружу.

Это был мой динамик. Мой жалкий, уродливый, но мой собственный самодельный хуйня!

Но сработает ли он?

Я взяла тот самый гриб. Вставила в него медный и железный штыри. Затаила дыхание.

И медленно, дрожащими пальцами, коснулась контактами от моей импровизированной батарейки к проводам динамика.

Клац.

Тихий. Едва слышный. Сухой клацающий звук.

Я убрала провода. Снова коснулась.

Клац.

Ещё раз.

Клац-клац.

Моё сердце остановилось. А потом взорвалось, как сверхновая.

Он работал.

Он. Блядь. РАБОТАЛ!!!!

Он не воспроизводил музыку. Он не говорил. Он просто клацал каждый раз, когда я замыкала цепь! Но это было оно! Это был управляемый звук, созданный с помощью электромагнетизма! Это была НАУКА, сука!!!

Я подняла глаза на Мавку.

На её лице не было ни капли насмешки. Ни капли гнева.

Она смотрела на моё творение…

…с уважением.

В её зелёных глазах горел огонь не безумия, а чистого, искреннего восхищения учёного, который только что увидел настоящее чудо.

А я… я смотрела на имбирь, что лежал на столе.

И впервые за всё это время, я улыбнулась.

Зловещей, блядь, победной улыбкой.

Тишина, нарушенная только моим триумфальным клацаньем. Клац. Клац. Это был лучший звук в мире. Слаще любой музыки.

Мавка молча встала со своего кресла.

Медленно, как богиня, что спускается с небес (или, скорее, выходит из ада), она подошла к моему столу.

Она не сказала ни слова. Просто смотрела. Наклонилась, рассматривая мою кустарную, кривую, но работающую конструкцию со всех сторон. В её глазах читался анализ. Диагностика.

И тут она вынесла свой вердикт.

– Я поняла. Ты тупая.

WHAT?!

FUCKING WHAT?!!

Тупая?! Я только что, блядь, изобрела радио из дерьма и палок, а она называет меня тупой?!!

– Мощности же мало, – продолжила она абсолютно будничным тоном, будто это было очевидно, как два плюс два. – Гриб? Серьёзно, кролик? Это же даже не смешно. Источник энергии должен быть соответствующим.

Прежде чем я успела возмутиться, её рука исчезла под столом и достала оттуда… ещё один шокер. Точную копию первого, только чуть меньше. Господи, у неё что, целая коллекция этих дьявольских машин?!

Не говоря больше ни слова, она ловкими движениями, как опытный инженер, подсоединила два провода от своего шокера к моему динамику. Потом посмотрела на меня.

– Ну, давай. Крути. Только этот, маленький.

Я, ничего не понимая, взялась за ручку её шокера. Он был легче, вращался плавнее.

Я начала крутить.

КР-Р-Р-РА-А-А-АК!!!!

Это был не "клац".

Это был ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ, ГРОМКИЙ, ОМЕРЗИТЕЛЬНЫЙ ТРЕСК!!! Он ударил по ушам, заставил меня вздрогнуть, а Троянду, что дремала в углу, подскочить и испуганно завизжать! Кожаная мембрана моего динамика завибрировала так сильно, что я боялась, она сейчас разлетится на куски!

Каждый раз, как я крутила ручку, землянка наполнялась этим жутким, механическим, электрическим рёвом!

Мавка удовлетворённо кивнула.

– Вот! Вот это уже другое дело! Звук достаточно мощный, – она задумчиво почесала подбородок. – Не знаю, правда, зачем. Этим разве что уши пытать. В вагину Троянды эта штука, наверное, не влезет…

Троянда в углу издала какой-то тихий, испуганный звук и плотнее закуталась в шубу.

А потом Мавка снова посмотрела на меня.

И улыбнулась.

На этот раз в её улыбке не было ни злорадства, ни жестокости. Только… признание. Честное признание поражения.

– Но… – медленно сказала она. – Это работает. Даже от твоего дохлого гриба оно работало. Твой мир… он действительно другой.

– Ну что ж.

Она глубоко, театрально вздохнула.

– Пари есть пари. Ты победила.

И после этих слов… случилось то, чего мой мозг уже не мог и никогда не сможет постичь.

Мавка, богиня хаоса, убийца, изобретатель и любительница БДСМ-романов, молча подошла к столу, на котором создавались её собственные пыточные приборы. Она положила на него руки. Согнулась. Она легла животом на стол, её голая спина и упругие ягодицы идеально подсвечивались мерцающим светом свечей.

Её лицо было спокойным, почти торжественным. Она держала слово.

И потом…

Она протянула назад руки… взяла свои ягодицы…

И развела их.

Словно… словно, блядь, раздвигала шторы на окне.

Она полностью, тотально, бесстыдно открыла мне вид на свою… ну… заднюю часть. На свой анус. И застыла в этой позе, ожидая.

Передо мной был стол.

И голая жопа богини.

А между нами…

…лежал большой, узловатый, победный корень имбиря.

"Победитель получает приз".

Fuuuuuck.

My.

Liiiiife.

Это мой приз?! Это?! Я за это, блядь, боролась?

Тишина после бури.

Воздух в землянке стал густым и тяжёлым, насыщенным запахом пота, страха и острого, пряного аромата имбиря. Мавка лежала неподвижно, прижавшись щекой к холодному столу, её обнажённое тело было абсолютно неподвижным, за исключением лёгкой дрожи, что пробегала по спине.

Троянда в углу выглядела так, будто её душа покинула тело и улетела куда-то далеко-далеко от этого ада.

Единственным, что нарушало тишину, был тихий, едва слышный шёпот.

– Жжёт… – выдохнула Мавка, её голос был хриплым и надломленным. – Сука… как же оно жжёт…

Она не кричала. Не ругалась. Это было просто констатация факта. Словно она комментировала погоду. Этот покой был страшнее любого крика.

Я стояла позади, всё ещё ощущая фантомный вес имбиря в руке, и наблюдала. Это ещё не конец. Это не могло быть так просто.

И я была права.

Медленно, очень медленно, я увидела движение. Её рука. Одна рука, что до этого бессильно свисала со стола, начала подниматься. Она не пыталась вытащить имбирь. Она не пыталась ударить меня.

Она…

Рука потянулась вниз. Она скользнула по её плоскому животу, по бедру и исчезла между её ног.

И я увидела.

Я увидела, как её пальцы начали ласкать тот маленький, горячий узелок нервов, спрятанный в её складках. Её движения были сначала медленными, неуверенными. Словно она проверяла, слушается ли ещё тело её. Потом быстрее. Ритмичнее. На её лице появилась странная, извращённая гримаса. Смесь невыносимой боли и… чего-то другого. Тёмного. Глубокого. Запретного.

– А-а-ах… жжёт… и… а-ах… так… – шептала она, теперь уже не от боли, а от совсем других ощущений.

Пекущая боль в её жопе от имбиря. И нарастающее удовольствие между её ног.

Два полюса. Две крайности. Столкнулись в её теле, создавая какой-то дьявольский коктейль, от которого она начала сходить с ума прямо на моих глазах.

Её тело напряглось. Спина выгнулась дугой. Её стоны становились глубже, громче. Это была агония и экстаз одновременно. Это была пытка, которую она превратила в удовольствие.

Это было настолько неправильно и настолько… по-мавочьи.

Она была на грани. Я видела это. Её глаза закатились, с губ сорвался долгий, дрожащий выдох, который перерос в тихий, задавленный крик. Её тело забилось в конвульсиях на столе. Я видела это. Она кончала. Оргазм. От боли. От унижения. От дикого, первобытного сочетания страдания и наслаждения.

И в этот самый момент…

В ту самую секунду, когда волна оргазма накрыла её тело, сделав его слабым, расслабленным и уязвимым…

…во мне что-то щёлкнуло.

Холодная, безжалостная, инстинктивная жестокость.

Я сделала шаг вперёд.

Протянула руку.

И со всей силой, резким, сокрушительным толчком, я ударила по имбирю.

ЧПОК.

Это был омерзительный, влажный, окончательный звук.

Имбирь, что торчал из её тела, исчез.

Он полностью, до последнего миллиметра, спрятался внутри Мавки.

Она резко вдохнула воздух. Её глаза широко распахнулись, в них застыл взгляд чистого, неподдельного шока, переходящего в что-то гораздо темнее. Оргазм мгновенно оборвался. На его место пришло осознание.

Осознание того, что я не просто победила. Я не просто наказала.

Я поставила точку. В прямом и переносном смысле.

Она полностью под моей властью. С моим призом внутри её тела. И теперь, сука, именно я решаю, когда и как она его достанет.

Я посмотрела ей в глаза.

И злорадно, медленно, улыбнулась.

Она лежала, закупоренная моей победой. Её дыхание было прерывистым, превращаясь в тихие, шипящие стоны каждый раз, когда она шевелилась. Весь мир, что ещё минуту назад состоял из хаоса, криков и растянутых анальных мышц, вдруг сжался, стал тихим и напряжённым.

Я победила. Я установила свой флаг. И что теперь?

В моём мозгу, освобождённом от первобытного инстинкта борьбы, вдруг появилось место для мысли. Тупой, неуместной, абсолютно идиотской мысли.

Но она возникла. И я не смогла её сдержать.

Все эти авантюристы, уровни, теперь вот это пари… Это же всё, блядь, как в игре! А у каждой игры есть карта! Есть мир!

И именно в этот момент, пока богиня леса лежала на столе с корнем имбиря в жопе, мой американский мозг, наконец почувствовавший себя в безопасности, решил, что настало время для… геополитики.

Я осторожно, будто боясь её разбить, прокашлялась.

– Кстати… – мой голос прозвучал странно громко в этой тишине.

Мавка вздрогнула. Даже Троянда в углу подняла на меня удивлённые глаза.

– А что это вообще за королевства? Ну… тут? – я непринуждённо махнула рукой, будто мы обсуждали погоду за чашкой кофе.

Мавка медленно, с шипением, вдохнула воздух. Потом повернула голову в мою сторону. Её глаза пылали такой смесью боли, гнева и чистого, незамутнённого ахуя, что мне на миг стало страшно. Каждое слово давалось ей тяжело, отзываясь, наверное, болью от имбиря внутри.

– Ты… что… блядь… совсем ебнулась?

Я молча моргнула.

– У МЕНЯ В СРАКЕ ТОРЧИТ ЧЁРТОВ КОРЕНЬ, А ТЕБЯ, СУКА, ИНТЕРЕСУЕТ ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТА?! – прошипела она, и её тело напряглось, вызывая новую волну боли. – А-А-АХ!!! Блядский кролик!!!

Она зажмурила глаза, пытаясь справиться с болью. Потом выдохнула.

– Ладно, – процедила она сквозь зубы. – Хочешь знать, где ты сдохнешь? Я тебе расскажу.

Она сделала ещё один тяжёлый вдох.

– На западе… а-а-ах, сука… Королевство Польское. Зарозумелые шляхтичи, что воняют духами и католицизмом.

– На севере… – она вздрогнула, – Тридевятое царство. Там живут ебнутые московиты. Воруют у нас сказки, а потом говорят, что это ихние. Лучше не ходи туда, кролик, они из твоей шкуры сделают ушанку, а из твоего черепа – самовар.

Она замолчала, собираясь с силами.

– А мы… – она посмотрела на меня так, будто я самая тупая тварь во всех мирах, – мы в Украине.

Украина. Название отозвалось в моей голове. Где-то я его слышала. В новостях. Какой-то конфликт? Или это просто страна, где все любят подсолнухи? Мой мозг лихорадило, пытаясь найти хоть какие-то ассоциации, кроме войны и, возможно, борща.

– То есть Украина… это королевство? – наивно спросила я.

Мавка зажмурила глаза с таким видом, будто моё вопрос причинило ей больше боли, чем имбирь.

– Только Украина – это не королевство… – прошептала она, и в её голосе появилось что-то новое, что-то древнее и глубокое. – И не страна, глупый ты кролик…

Она открыла глаза, и в их зелёной глубине я увидела леса, реки и бескрайние степи.

– Украина – это сама Природа.

И в этот момент я поняла.

Всю глубину. Весь масштаб. Весь пиздец ситуации.

Я не просто выиграла пари у безумной нимфы.

Я только что изнасиловала имбирём живую, дышащую, блядь, экосистему.

Oh.

Fuck.

Тишина после большого геополитического открытия была густой и слегка пахла имбирём. Я стояла, переваривая. Природа. Украина. Ушанка из кролика. Всё смешалось в одну дикую, сюрреалистичную картину.

А потом тишину прервал новый звук.

Кхххххххххх…

Это был низкий, напряжённый звук. Звук максимального, абсолютного физического усилия.

Я перевела взгляд на Мавку.

Она больше не лежала бессильно. Её тело превратилось в один сплошной, напряжённый мускул. Она вцепилась в стол так, что её костяшки побелели. Её шея напряглась, вены на висках набухли. Её лицо покраснело от натуги.

Мавка тужилась.

Она пыталась родить назад мой победный имбирь.

Кххххххх-КХРРРРРР…

Это было медленно. Ужасно медленно. Я видела, как её мускулы сокращаются. Как сжатый сфинктер отчаянно пытается вытолкнуть инородный предмет, что засел глубоко внутри. Это выглядело так, будто её срака пытается выблевать.

И я увидела его!

Сначала показался маленький, грязный, блестящий кончик. Потом, миллиметр за миллиметром, он начал выползать. Медленно. Тяжело. Мокрый. Скользкий. Неохотно покидая тёплую, гостеприимную среду божественной кишки.

Кххх-КХХХХ-ПФФФФФФ…

И тут я услышала ещё один звук.

Хихиканье.

Я резко повернула голову. Троянда. В углу.

Эта, блядь, оптимистичная сучка!

Она сидела, зажав рот ладонью, но её плечи тряслись от беззвучного смеха. Её глаза, большие и круглые, сияли от злорадства. Она видела свою мучительницу в такой унизительной, абсурдной позе – напряжённую, красную, пытающуюся высрать имбирь – и её сломанная психика наконец дала ей маленький, сладкий бонус в виде веселья.

Она веселилась.

Она думала, что опасность миновала.

Она думала, что её поработительница сейчас слаба и смешна.

И я посмотрела на неё и подумала: «Дура. Ты такая, блядь, дура».

Думаю, зря.

Очень, блядь, зря.

Потому что я видела то, чего не видела она. Я видела выражение лица Мавки. Даже сквозь боль и напряжение, я видела её глаза.

И они были устремлены не на меня.

Они были вперены в дрожащую фигуру Троянды.

И в этих глазах не было ни капли юмора.

Там зародилась новая, холодная, расчётливая ярость. Это была не та горячая, импульсивная злоба, с которой она убивала кабана.

Нет. Это была концентрированная, ледяная, обещающая боль яд.

Мавка ещё раз напряглась, и наконец, с громким, влажным звуком «ШЛЁП!», имбирь вылетел из неё и упал на пол.

Настала тишина.

Мавка тяжело дышала, всё ещё лёжа на столе. Она медленно, очень медленно, подняла голову.

Троянда, увидев это, мгновенно перестала смеяться. Её лицо застыло в гримасе ужаса. Она поняла.

Слишком поздно.

– Ты, – прошептала Мавка.

И этот тихий, холодный шёпот прозвучал страшнее, чем её самый громкий крик.

– Тебе… было смешно?

Троянда яростно замотала головой.

– Что ж, – Мавка медленно начала слезать со стола, каждое её движение было плавным и хищным, как у пантеры. – Я очень рада, Троянда, что смогла тебя развеселить.

Она подошла к ней, подняла за подбородок, заставляя смотреть ей в глаза.

– Это значит, у тебя ещё остался ресурс для позитивных эмоций.

Она зловеще улыбнулась.

– Надо будет это исправить.

Тишина рассыпалась на осколки, как стекло. На её обломках танцевал морозный страх.

Троянда замерла. Весь её недавний юмор, всё её злорадство испарились, не оставив и следа. На её лице застыл взгляд чистого, животного ужаса. Она поняла свою ошибку. Каждая клетка её тела поняла. Она рассмешила дракона, пока тот был занят испражнением. Самый тупой способ самоубийства во всех мирах.

– Ты же у нас такая… жизнерадостная, правда? – голос Мавки был сладким, как отравленный мёд. – Даже в самых сложных ситуациях находишь причину для улыбки. Это замечательное качество. Я это очень ценю. Это делает мои эксперименты… интереснее.

Мавка не кричала. Не угрожала. Она говорила спокойно, почти ласково, и от этого кровь стыла в жилах. Она медленно подошла к стене. Подняла с пола тот самый несчастный имбирь, осмотрела его, брезгливо вытерла об стену и положила на полку. Как трофей. Или как обещание на будущее. Потом она взяла шокер. Тот, что поменьше.

– Ложись, Троянда, – так же ласково сказала она.

Троянда не двигалась. Её парализовало.

– Я сказала, – голос Мавки слегка затвердел, теряя медовые нотки, – ложись.

Как побитая собака, Троянда медленно, дрожа всем телом, опустилась на спину на грязный, холодный земляной пол. Её взгляд был прикован к лицу Мавки, и в нём не было ничего, кроме обречённости.

– Ноги, – скомандовала Мавка. – Разведи.

Троянда подчинилась. Это движение было медленным, рваным. Её тело кричало «нет», но воля была полностью сломлена. Она развела ноги, открывая себя. Своё наказание.

Мавка присела рядом с ней. В её руках снова ожил этот дьявольский аппарат.

– Ты же смеялась над моей болью, правда? – почти шёпотом спросила она, поднося электроды к её клитору. – Ты думала, это весело. Сейчас… сейчас мы проверим, насколько весёлой ты можешь быть.

Она подключила шокер к клитору Троянды. Две маленькие металлические челюсти вцепились в самую нежную часть её тела.

Троянда всхлипнула. Это был звук, похожий на писк котёнка, которому наступили на хвост.

– А теперь… – Мавка улыбнулась, и эта улыбка была самой страшной вещью во вселенной. – Поиграем.

И она начала крутить ручку.

Не равномерно. Не методично, как раньше.

Она начала играться.

Короткий резкий поворот – тело Троянды пробивает судорога, из горла вырывается короткий визг.

Пауза.

Медленный, едва заметный поворот, создающий невыносимый, зудящий, жгучий разряд. Троянда стонет, её пальцы царапают землю.

Снова пауза.

Потом яростный, быстрый шквал поворотов, что заставляет её тело биться в конвульсиях, а крик превращается в непрерывное, хриплое рычание, от которого у меня заложило уши.

Мавка "играла".

Она играла с её болью, как ребёнок играет с игрушкой, то ласково её поглаживая, то со всей силы бьёт об стену. Она изучала её реакции, её крики, её слёзы. В её зелёных глазах пылал холодный огонь чистого, незамутнённого садизма, помноженного на научное любопытство. Она словно задавала вопросы: «А что будет, если вот так? А если чуть сильнее? А если сделать паузу и ударить снова, неожиданно?».

А я… я сидела в углу и наблюдала.

Моя победа превратилась в билет в первый ряд этого театра ужаса.

И я понимала, что смех Троянды был не просто ошибкой.

Это был её смертный приговор, который Мавка решила исполнять по частям. Долго. И очень, очень больно.

Крики начали стихать. Не потому, что боль стала меньше, а потому, что у Троянды просто заканчивались силы кричать. Её голос превратился в хриплый, задавленный стон. Тело, измотанное бесконечными конвульсиями, едва заметно дёргалось при каждом новом разряде.

Мавка, кажется, это заметила.

На её лице появилось выражение… недовольства. Словно её любимая игрушка начала ломаться, терять свою чувствительность. Эксперимент зашёл в тупик. Реакция стала однообразной, предсказуемой.

– Хм… – пробормотала она, остановив вращение ручки. – Кажется, рецепторы перегружены. Чувствительность падает. Скучно.

Я подумала, что она остановится. Что шоу закончилось. Какой же я была, блядь, наивной.

Она не остановилась. Она просто решила сменить локацию.

Мавка осторожно, почти с нежностью, отсоединила электроды от уже распухшего, покрасневшего клитора Троянды. Девушка тихо, облегчённо вздохнула. Наверное, подумала, что это конец.

Бедная, глупая девочка.

С выражением хирурга, готовящегося к следующему этапу операции, Мавка раздвинула её ноги чуть шире. Её пальцы, покрытые потом и слезами Троянды, скользнули ниже.

И она ввела электроды ей во влагалище.

По одному.

Глубоко.

Я видела, как тело Троянды снова напряглось. Как её глаза, сначала наполненные облегчением, теперь заполнились новым, ещё более глубоким ужасом. Это уже не была внешняя пытка. Это было вторжение.

– Вот… – Мавка удовлетворённо кивнула. – Здесь нервных окончаний меньше, но они другие. Боль будет не такой острой, но… глубже. Объёмнее. Посмотрим, как тебе это понравится.

Казалось, Мавка немного подобрела.

"Подобрела".

Боже, какими же, блядь, извращёнными стали мои критерии добра.

Она не набросилась на неё с новой яростью. Она начала медленно.

Лёгкий, едва ощутимый поворот ручки.

Тело Троянды выгнулось.

Это был не резкий рывок, как раньше. Это была глубокая, тягучая судорога, что шла словно изнутри, из самого центра её существа. С её уст не сорвался крик. Только тихий, долгий стон, словно звук лопающей струны виолончели.

Её мышцы сократились, сжимая электроды внутри.

– О-о-о… – Мавка заинтересованно наклонилась. – Интересно. Очень интересно. Сжатие мышц улучшает контакт. Реакция сильнее. Это… это меняет всё!

И она снова начала играться.

Только теперь её игра стала ещё изощрённее, ещё более садистской.

Она создавала долгие, тягучие импульсы, которые заставляли всё тело Троянды дрожать в непрерывной, глубокой агонии.

Это уже не было похоже на удары. Это было похоже на то, что внутрь неё запустили стаю электрических червей, которые медленно пожирали её изнутри.

На лице Мавки появилась улыбка чистого, научного восторга.

Она открыла для себя новое поле для исследований.

А Троянда… Троянда уже даже не плакала. Она просто лежала, широко распахнув глаза, в которых застыла пустота.

Казалось, её разум просто выключился, оставив своё тело на растерзание этой страшной, электрической агонии.

И я подумала, что, возможно, это и было её единственным спасением.

Прошло время. Возможно, минуты. Возможно, вечность.

Мавка, наконец, кажется, удовлетворила своё первичное научное любопытство. Она прекратила свою электрическую симфонию. Вытащила электроды.

Тишина, что воцарилась, была оглушительной. Троянда лежала на полу, раскинув руки и ноги, как мёртвая морская звезда. Её дыхание было едва слышным. Я подумала, что она, наверное, потеряла сознание. Или, может, даже умерла от болевого шока.

Но нет.

Троянда была неистребима. В своём безумии она была непобедима.

Через несколько минут она пошевелилась. Медленно, как человек, выздоравливающий после тяжёлой болезни, она села. Закуталась в свою шубу. Её лицо было бледным, губы дрожали. Но потом…

Потом она подняла на нас глаза. И, блядь, улыбнулась.

Криво. Жалобно. Но это была улыбка.

– Ого! – прохрипела она. – А это… это было… интенсивно! Знаете, мои родители всегда говорили, что надо пробовать в жизни всё! Кажется, я сегодня закрыла сразу несколько пунктов из этого списка!

Она попыталась засмеяться, но получился какой-то булькающий, хриплый звук.

– Я так понимаю, сеанс физиотерапии на сегодня закончен? Потому что если нет, то можем составить график. Например, по вторникам и четвергам! Чтобы мышцы не теряли тонус! Ха-ха!

Я смотрела на неё, и у меня не было слов. Она не просто сломалась. Её психика превратилась в чёрную дыру, которая поглощала боль, ужас, унижение и перерабатывала их в… шутки. В ебаный стендап-выступление для своих мучителей. Это был её способ не умереть. Её суперсила. Её проклятие.

Мавка слушала это с абсолютно невозмутимым лицом. Она вытирала электроды шокера тряпкой с таким видом, будто это самая важная задача в мире. Потом она подняла глаза на Троянду.

И улыбнулась в ответ.

Её улыбка была тёплой. Почти доброй. И от этого стало в миллион раз страшнее.

– График, говоришь? – мягко переспросила она. – Это отличная идея, Троянда. Это очень… организованно. Я люблю порядок.

Она медленно встала.

– И знаешь, я подумала… Мы как-то несправедливо обошли вниманием одну… важную часть твоего тела.

– Вход хороший, но выход – это же тоже интересно, правда? Разная чувствительность, другие мышцы, совсем другая реакция… Это же целое новое поле для исследований!

Троянда перестала улыбаться. Её глаза начали медленно расширяться от ужаса. Она поняла.

– Н-нет… п-пожалуйста… – прошептала она, и весь её юмор, вся её бравада рассыпались в пепел.

Мавка подошла к ней, улыбаясь. Ласково, как мать, что собирается дать ребёнку новую игрушку.

– Не бойся, глупенькая. Просто перевернись на живот, – промурлыкала она.

Не дожидаясь ответа, она лёгким толчком ноги перевернула Троянду.

А потом, улыбаясь, всё так же ласково, она раздвинула её ягодицы…

…и ввела электроды ей в жопу.

– Вот видишь? – прошептала она Троянде на ухо, когда та забилась в немом, новом, неизведанном ужасе. – Пространство для исследований – безгранично. Я так рада, что ты с нами. Нам будет очень весело.

И снова всё повторилось.

Но на этот раз звук был другим.

Это уже не были высокие, пронзительные крики. Боль, что шла из глубин её тела, из самых её недр, вырывалась наружу низким, нутряным, животным рёвом. Это был крик не от острого укола, а от глубокого, непрерывного, разрывающего боли. Её тело выгибала дуга, её пальцы беспомощно царапали землю, а ноги дёргались в диком, неконтролируемом ритме.

Троянда дёргалась. Троянда кричала.

А Мавка…

Мавка сидела рядом с ней, осторожно вращая ручку, и улыбалась.

Это была спокойная, удовлетворённая, медитативная улыбка.

Улыбка художника, что закончил свой шедевр.

Улыбка композитора, что нашёл идеальную, финальную ноту для своей симфонии боли.

В её глазах не было безумного огня экспериментатора. Теперь там царил глубокий, тихий, полный покой.

Гармония.

Она нашла её.

Нашла свою идеальную игрушку.

Свою идеальную лабораторию.

Своё идеальное хобби.

И я, сидя в своём тёмном углу, окружённая черепами и хламом из другого мира, вдруг поняла одну страшную вещь.

Я больше не была частью этого.

Я была лишь зрителем.

Шоу было не для меня.

Пари закончилось.

Теперь у Мавки была Троянда.

И глядя на удовлетворённое лицо этой безумной богини и на тело, что извивалось от мучений у её ног, я почувствовала что-то омерзительное и непонятное.

Облегчение?

Зависть?

Я не знала.

Я знала только одно.

В этом странном, страшном лесу, в землянке безумной нимфы…

…я наконец нашла место, где моё собственное безумие казалось почти нормальным.

И этот факт пугал меня больше, чем любая пытка.

Дни.

Они потекли, как густой, мутный сироп. Похожие друг на друга, словно братья-близнецы, зачатые в аду. Наша странная, извращённая рутина укоренилась в моей жизни, как упрямый сорняк.

Утро начиналось не с кофе, а с запаха озона.

Мавка, со свежим, научным интересом, продолжала свои "игры" с Трояндой. Это уже не было наказанием. Это превратилось в ежедневную процедуру, как чистка зубов или зарядка. Они даже разработали какую-то систему. "Сегодня попробуем импульсный ток на левый сосок", – говорила Мавка, а Троянда послушно ложилась, иногда даже давая советы: "Знаете, а вчера на ягодицах было как-то эффективнее! Лучший тонус!".

А я... я перестала реагировать. Это стало фоновым шумом. Как соседи, что громко трахаются за стеной. Сначала раздражает, потом привыкаешь. Я просто сидела, потягивала свой травяной чай и ждала, пока закончится "сеанс физиотерапии".

Всё остальное время Мавка что-то мастерила.

Она таскала в свою землянку кучи металлолома, странные канистры, котлы, трубы. Стук, скрежет и тихая ругань были саундтреком наших дней. Я видела, как из всего этого хлама рождалось что-то огромное и уродливое. Похожее на ракету. Безумную, паро-панковскую ракету, сделанную из дубовых досок, черепа великана и медных тазов. Она наполняла канистры какой-то густой, вонючей жидкостью, которую варила ночами из грибов, смолы и, кажется, слёз Троянды.

Я была её безмолвным, бесполезным ассистентом. Подавай тот ключ. Подержи эту хуйню. Не трогай, а то ебанёт. Я стала частью мебели. Функциональной, но бездушной.

И вот однажды.

Мавка закончила.

Она отступила на несколько шагов, вытерла мазут с лица и с гордостью посмотрела на своё творение – на огромную, неуклюжую бочку смерти, что подпирала потолок нашей землянки.

Она обернулась к нам.

Троянда как раз заканчивала полировать очередной череп. Я допивала свой суп из кореньев.

На лице Мавки была та же улыбка, с которой она обычно бралась за шокер. Улыбка больших начинаний.

– Ну что, кролик и Троянда, – сказала она так буднично, будто предлагала сходить за грибами. – Предлагаю спалить столицу и полететь в космос искать Мару. Ей там, наверное, одиноко.

Пауза.

Спалить столицу.

Столицу, блядь.

Не село. Не хутор. Целый, сука, город!

А потом… полететь на этой летающей гробине искать её болотную подружку-космонавта.

Мой мозг даже не попытался охуеть. Он устал. Он просто принял эту информацию, как сводку погоды. "Сегодня возможны кислотные дожди, геноцид и межпланетное путешествие". Окей.

Первой очнулась Троянда. В её глазах вспыхнул тот самый деловой, оптимистичный огонёк.

– О! Столица! Это отличная идея, пани Мавка! Надо всё спланировать! Я могу собрать провизию! А спаливать мы будем с огнемётов, или вы придумали что-то новое? И скажите, в космосе холодно? Мне стоит взять тёплую шубу?

А я… я посмотрела на ракету. Потом на Мавку. Потом на Троянду, что уже мысленно составляла список дел для апокалипсиса.

И я поняла, что у меня нет никаких возражений.

Спалить дотла центр местной цивилизации?

Отправиться в один конец в неизвестность на паровом двигателе?

Почему, собственно, нет?

Это звучало, как план. По крайней мере, лучше, чем гнить в этой землянке, наблюдая за ежедневными пытками.

Это, как минимум, было что-то новое.

– Хорошо, – сказала я, ставя пустую миску-череп на стол. – Но после обеда.

Мавка устроила нам прощальный пир. Мне – целую гору жареных кореньев, грибов и сладких лесных ягод. Это была лучшая еда, которую я ела за всё время здесь. Троянде она отрезала огромный кусок жареного мяса, которое та поглощала с энтузиазмом человека, нашедшего смысл жизни в стокгольмском синдроме и протеиновой диете. Она даже шутила, что это, наверное, её последний земной обед, и надо наесться как следует, чтобы в космосе не похудеть. Fucking psycho.

Когда солнце начало прятаться за деревьями, раскрашивая небо в кровавые оттенки, Мавка встала.

– Ну что, девочки. Пора. Идём к Горынычу.

«Горыныч».

Звучало, как название какого-то острого соуса или сорта грибов-галлюциногенов. Я понятия не имела, что это. Троянда, кажется, тоже, но её лицо сияло от любопытства, как у ребёнка, идущего в зоопарк.

Мы шли долго. Лес становился всё темнее и старше. Деревья-великаны подпирали небо, а земля под ногами была покрыта толстым ковром мха, что поглощал звук наших шагов. Наконец, мы вышли к огромной, скалистой поляне, в центре которой возвышалась гора…

Нет. Не гора.

Пещера. Огромная, чёрная пасть, что зияла в скале. А рядом с ней…

…спало оно.

Holy. Mother. Of. FUCK.

Это был, блядь, дракон.

Не тот милый дракончик из мультиков. И не величественный, благородный зверь из фэнтези-книг.

Это был пиздец.

50-метровый, трёхголовый, бронированный чешуёй размером с автомобильную шину пиздец. Каждая голова спала, положенная на камни, и из каждой ноздри вырывались тоненькие струйки дыма. Он был настолько огромным, что я почувствовала себя насекомым. Амебой. Ничем.

– Это… это Горыныч? – прошептала я, ощущая, как моча начинает несмело подступать к выходу.

– Он самый, – так же тихо ответила Мавка. На её лице была улыбка охотника, выследившего свою добычу.

Она вытащила из мешка… кочан капусты. Огромный, идеальный, как с картинки.

Потом достала баночку с каким-то порошком и щедро посыпала им капусту, разрезав её пополам и начинив, как фаршированный перец.

– Что это? – спросила Троянда.

– Слабительное. Из корня бешеной белки и слёз московита. Очень эффективная штука, – объяснила Мавка.

Потом она, с грацией ниндзя, бесшумно, как тень, подкралась к одной из спящих голов и осторожно, как самый ценный дар, положила начинённую капусту прямо перед его носом.

Мы затаились в кустах.

Одна из голов пошевелилась. Медленно распахнула глаз размером с мою голову. Увидела капусту. Понюхала. И, не раздумывая, сожрала её одним глотком, аппетитно хрустнув.

А потом легла спать дальше.

Мы ждали.

И через десять минут начался АД.

Сначала Горыныч просто закряхтел. Все три головы проснулись, удивлённо переглядываясь. Потом его живот начал издавать такие звуки, будто внутри него Сатана играл в боулинг человеческими черепами.

Дракон поднялся на свои могучие лапы.

Его жопа, исполинская, как ворота в гараж, напряглась.

И оттуда…

Ф-Ф-Ф-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-БУ-У-У-У-УМ!!!!!!!

Это был не понос. Это был, блядь, ФАЙРБОЛ!!!

Огромный, тридцатиметровый струй жидкого, пылающего, вонючего дерьма вырвался из его ануса и ударил в скалу, оставляя на ней шипящий, расплавленный след!

Горыныч взревел от боли и неожиданности. Все три головы одновременно повернулись назад, глядя на собственную жопу с выражением чистого, незамутнённого ахуя.

Ф-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-БУ-У-У-УМ!!!

Ещё один залп! На этот раз он попал в старое дерево, и оно вспыхнуло, как свечка!

Горыныч метался по поляне, его жопа превратилась в неуправляемый огнемёт, поливая всё вокруг жидким пламенем и кусками непереваренной капусты. Крики трёх голов слились в один жуткий, полный боли и унижения рёв.

– Ну всё, – удовлетворённо прошептала Мавка. – Теперь сидим тут, в кустах, до утра, пока он не выпорожнится до конца и не заснёт от усталости.

Она достала фляжку. Сделала глоток.

– А потом… – она хитро улыбнулась, глядя на пылающее пекло, что бушевало на поляне, – …будем собирать топливо для сжигания столицы.

И мы сели.

Втроём. В кустах.

И слушали.

Слушали тишину ночного леса.

И оглушительный, огненный, апокалиптический понос трёхголового дракона.

В этот момент я подумала, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. И, честно говоря, я была этому рада.

Ночь закончилась. Понос Горыныча тоже. Он лежал посреди выжженной, вонючей поляны, измотанный и униженный, и спал сном младенца, что только что пережил самый страшный расстройство желудка в своей жизни. А мы… мы работали.

Весь. Блядь. День.

Я даже не могу передать словами этот омерзительный, жуткий, физически изматывающий процесс. Мы, как три муравья-некрофилы, собирали ещё тёплое, густое драконье дерьмо в огромные металлические канистры. Оно воняло серой, жареным мясом и самыми глубокими уголками ада. Оно было горячим. И его было, сука, много.

Мавка, кажется, получала от этого процесса какое-то извращённое удовольствие, работая с энтузиазмом и напевая под нос какую-то странную, жуткую песенку про чёрта, что утопился в болоте. Троянда же превратилась в идеальную машину для выполнения задач. Она методично, без эмоций, черпала, закручивала крышки и таскала. На её лице застыла маска концентрации. Наверное, она воображала, что собирает клубнику на ферме своих родителей. Только вместо клубники – огненные экскременты. Sweet memories.

И когда мы наконец заполнили последнюю канистру, ад не закончился. Он просто перешёл на новый уровень.

Мы таскали.

Мы таскали эти грёбаные канистры через лес, через поля, через холмы. Каждая из них весила, как мои ошибочные жизненные решения. То есть дохуя. Мои руки, привыкшие держать плакаты "Save the whales", теперь были чёрными от копоти, покрыты мозолями и царапинами. Моя спина кричала о пощаде.

Мы подошли к столице.

Это был огромный город, окружённый высокими каменными стенами. Я видела шпили башен, крыши домов, чувствовала гул тысяч жизней внутри. А мы были здесь, чтобы превратить всё это в пепел.

Мавка действовала по чёткому плану. Она, оказывается, готовилась к этому годами. У неё были "схроны" по всему периметру города. Замаскированные ямы, небольшие пещеры, дупла в старых деревьях. И в каждом таком схроне нас ждала одна из её адских машин – авто-огнемёт. Сложнее, больше и, кажется, намного мощнее тех, которыми мы спалили село.

Наша задача была простой, как удар молотком по голове. Мы подтаскивали канистру с драконьим топливом к огневой точке, подключали шланги, проверяли механизмы. Мавка крутила какие-то вентили, устанавливала таймеры, соединяла всё это хитрой системой проводов и верёвок, что тянулись от одной точки к другой, образуя гигантскую, огненную паутину вокруг города.

Это был долгий, монотонный, убийственный день. Без слов. Только тяжёлое дыхание, скрежет металла и моя тихая ненависть ко всему сущему.

Я не думала о людях в городе.

Я не думала о морали.

Я не думала ни о чём, кроме веса очередной канистры.

И вот, когда солнце снова начало клониться к закату, мы закончили. Последняя огневая точка была готова. Мы стояли на холме, с которого открывался вид на всю столицу. Величественную. Мирную. Обречённую.

Мавка стояла, заложив руки за спину, и смотрела на город, как художник смотрит на чистое полотно перед тем, как сделать первый мазок.

Это был момент. Тот самый moment of truth.

– Ну что, девочки? – спокойно сказала она, вытаскивая из-за пояса длинный шнур. – Пора зажечь огни большого города.

В её глазах не было ярости.

Только холодное, чистое, незамутнённое удовольствие от предстоящего.

И я вдруг поняла.

Это было её искусство. Её перформанс. Её симфония.

А мы…

Мы были просто её ассистентами.

И скоро начнётся шоу.

Мы стояли на пороге апокалипсиса. Воздух был густым от предчувствия. Я уже видела, как огненные струи срываются со своих мест, как город превращается в гигантский факел... Это должно было быть эпично. Мрачно. Величественно.

А потом, блядь, случилась комедия.

Из-за поворота дороги, что вела к городу, неспешно, под размеренный стук копыт, выехала карета.

И не просто какая-то крестьянская повозка.

Это была, мать его, КАРЕТА! Выхолощенная, как торт на королевской свадьбе! Вся в золоте, бархате, с гербами, похожими на скрещённых курицу с багетом. На козлах сидел кучер в белом парике и ливрее, что делала его похожим на гигантское розовое безе.

Эта карета выглядела настолько неуместно на пороге нашего огненного шоу, что я на миг подумала, что у меня начались галлюцинации.

– Опа, – сказала Мавка.

На её лице появилось выражение ребёнка, который увидел, что к его любимой игрушке неожиданно подарили ещё одну, блестящую и дурацкую.

План "А" был "сжечь город". Кажется, только что появился импровизационный план "Б".

Не говоря ни слова, Мавка, с лёгкостью, что противоречила законам физики, прыгнула. Она слетела с холма, как зелёная, смертоносная белка-летяга, и приземлилась прямо на спину одной из лошадей, что тянули карету.

Лошадь дико заржала. Кучер в парике только успел повернуть свою голову-безе и разинуть рот от удивления, как Мавка уже была рядом с ним. Секунда – и она просто скинула его с козел лёгким толчком, будто он был мешком с перьями. Он пролетел несколько метров и глухо упал на землю. Даже не знаю, успел ли он что-то понять.

А Мавка…

Она, блядь, уселась на его место. Схватила вожжи. И с диким, радостным криком "Йо-хо-хо и бутылка самогона!!!", что абсолютно, сука, не вписывался в атмосферу, она изо всей силы хлестнула лошадей!

Лошади, перепуганные до смерти, понесли! Карета, это роскошное, изящное чудо инженерии, подпрыгивая на камнях, полетела прямо к воротам столицы! Стража на стенах начала что-то кричать, но было поздно!

ГУ-У-У-У-РК-И-И-И-ИТ!!!

Карета, словно золотой таран, со всей дури врезалась в огромные деревянные ворота города! Золотое убранство отлетело, бархат порвался, лошади дико ржали, запутавшись в вожжах! Мавка, в последнюю секунду, соскочила и, как кошка, приземлилась на ноги.

Изувеченная, но всё ещё целая карета и тела лошадей намертво заблокировали главный вход в столицу.

Элегантное, блядь, решение!

Стоя посреди этого хаоса, грязная, дикая, с горящими глазами, Мавка подняла руку и со всей силы дёрнула за верёвку, что тянулась к ней с холма.

И началось шоу.

Я видела, как по кругу, по всему периметру стен, сработали её адские машины.

С рёвом, что заглушил крики на стенах, струи драконьего пламени ударили по городу.

Столица ЗАГОРЕЛАСЬ.

Со всех сторон. Одновременно.

Крики.

За одну секунду город утонул в криках. Это уже был не хор. Это была одна бесконечная, отчаянная нота чистого ужаса.

И пока я, заворожённая этим адским зрелищем, стояла, раскрыв рот, дверца изувеченной кареты открылась.

Оттуда, кашляя и стеная, начал выползать кто-то.

Это была девушка. Моего возраста.

Платье – точнее, то, что от него осталось – было из тончайшего шёлка. Причёска, украшенная жемчугом, превратилась в кровавое, растрёпанное гнездо.

Принцесса? Дочь мэра? Просто какая-то богатая сучка, что ехала на свой первый бал?

Хуй его знает.

Всё её лицо, шея, руки были в крови. Похоже, от удара она здорово стукнулась обо что-то внутри.

Она выползла из кареты. Подняла голову. Растерянно посмотрела на меня. Потом на Троянду. Потом на Мавку, что стояла на фоне горящего города.

Потом она снова посмотрела на горящий город.

Потом на свои руки, что были покрыты её собственной кровью.

Её глаза расширились, наполняясь пониманием, ужасом и абсолютным, тотальным, безграничным АХУЕМ.

Добро пожаловать на вечеринку, принцесса. Похоже, сегодня ты – выпускница.

Девушка в крови. Блондинка. Она покачивалась, как пьяная, но стояла на ногах. Шок держал её тело в вертикальном положении. Её взгляд метался от горящего города к нам трём – трём фуриям, что стояли у разбитой кареты.

И тут она сделала самое удивительное, самое абсурдное, что только могла.

Она сделала шаг вперёд, неуверенно, на дрожащих ногах.

И заговорила.

Голос у неё был звонкий, но дрожал. Это был голос девушки, которую всю жизнь учили быть вежливой, даже когда её мир, буквально, горит.

– Добрый вечер, – начала она, слегка склонив голову в жалком подобии реверанса. – Моё имя… Тыкво-Тыквенно-Малиново-Зинаида, – она запнулась, словно забыла своё собственное имя. – Вы, наверное, не хотели этого делать! У вас, должно быть, были… причины! Я уверена, мы сможем договориться! Может, вы хотите выкуп? Мой отец, он… он мэр! Он может дать вам всё, что вы хотите! Золото! Земли! Мы же не хотели никому делать зла! Это, наверное, какое-то ужасное недоразумение! Мы можем это уладить! Мы можем поговорить! Может, это всё из-за плохих законов? Мой отец как раз работает над новой налоговой реформой, которая…

Она говорила.

Много.

Очень, блядь, много.

Она пыталась заговорить, заболтать этот ужас. Она пыталась применить свои навыки аристократической дипломатии к ситуации, где её город сжигали три безумные ведьмы. Её мозг просто отказывался принимать эту реальность и отчаянно пытался вписать её в рамки своего мира, где любую проблему можно решить с помощью слов, денег и хороших манер.

Это было одновременно жалко и… как-то дико очаровательно в своей абсурдности.

Мавка слушала.

Слушала молча, склонив голову набок. Она дала ей выговориться.

А потом, когда Зинаида сделала вдох, чтобы начать новую тираду о налоговой реформе…

ХРЯСЬ!

Мавка нанесла удар. Не кулаком. Просто ладонью. Короткий, точный, сокрушительный удар в солнечное сплетение.

Изо рта Зинаиды вырвался тихий, жалобный звук, похожий на звук, с которым сдувается воздушный шарик. Глаза закатились. Она просто сложилась пополам и начала оседать на землю.

Мавка не дала ей упасть.

Она подхватила её, как куклу. Перекинула через плечо, как мешок с картошкой, и похлопала по жопе.

– Болтливая, – констатировала она.

Потом она повернулась к мне и к Троянде.

– Полетит с нами.

Она не объяснила.

Она не сказала куда.

Не сказала "в космос".

Она просто сказала: «Полетит с нами».

Но я поняла.

И, глядя на бесчувственное тело богатой, идеалистичной блондинки на плече у Мавки, я увидела четвёртого члена нашего экипажа.

Я не знала, будет ли она новым подопытным, новым ассистентом или просто… пассажиром.

Я знала лишь одно: ракета Мавки была рассчитана на троих.

Похоже, наш полёт будет немного… тесным.

Но, судя по выражению лица Мавки, её это нисколько не волновало. Она любила, когда в её безумном доме становилось многолюдно.

— --

Ночь мы провели в одном из схронов Мавки, слушая, как догорает столица. Крики давно стихли, остался только гул огня и треск деревянных балок. Зинаида, или как её там, пришла в себя, но, что удивительно, не кричала. Она сидела, закутавшись в остатки своего шёлкового платья, и молча смотрела на зарево. Шок, кажется, перешёл в стадию тихого, замороженного ужаса.

Следующий день начался странно.

Даже для нас.

– Готовимся к полёту! – объявила Мавка, пока мы завтракали тем, что нашлось в её запасах.

– Какой полёт? Куда? – прошептала Зинаида. Её голос был хриплым и едва слышным.

Мавка её проигнорировала.

После завтрака она подняла меня и Троянду на ноги.

– Надо подготовить ваши вестибулярные аппараты, – заявила она с видом опытного инструктора по подготовке космонавтов. – Наша «пташка» немного… трясёт при взлёте. Не хочу, чтобы вы мне там обблевали всю кабину. У Рыжей с этим и так проблемы.

Прежде чем я успела спросить, что, блядь, это значит, она схватила меня и Троянду за руки.

И начала нас крутить.

Изо всей, блядь, силы!

Как центрифугу. Мир превратился в размытое пятно из цветов, лиц, стен пещеры и потолка. Я слышала радостный визг Троянды – эта сучка, кажется, нашла новую любимую карусель. Я же чувствовала, как мой завтрак из кореньев и моркови начинает свой собственный полёт вверх по пищеводу.

Через пять бесконечных, тошнотворных минут она остановилась.

Я рухнула на землю, как мешок. Всё вокруг меня качалось и плыло. Троянда, с румяными щеками и счастливой улыбкой, рухнула рядом.

Зинаида, наша принцесса-в-беде, смотрела на всё это с ужасом.

– А… а меня? Меня вы не будете готовить? – робко спросила она.

Мавка взглянула на неё холодно.

– А тебя не жалко, – просто сказала она. – Я к тебе ещё не привыкла.

Зинаида замолчала. В её глазах промелькнуло что-то вроде обиды. Обиды! У этой девушки только что сожгли родной город и похитили её, а она обижается, что её не включили в программу тренировок-истязаний! Человеческая психика – это, блядь, самая удивительная вещь во вселенной.

Пока я, пошатываясь, пыталась прийти в себя и не выблевать свою душу, она подсела ко мне. Я сидела, привалившись к стене, и хрустела морковкой. Это было единственное, что, как мне казалось, могло успокоить мой желудок. Хрум-хрум.

– Знаешь… – тихо начала Зинаида, глядя на Мавку, которая проверяла какие-то клапаны на ракете. – Она не такая уж и плохая.

Я чуть не подавилась морковкой.

– Что, блядь?

– Ну… она же о вас заботится, – продолжила она, совершенно серьёзно. – Тренирует вас. Готовит. Она же не хочет, чтобы вам было плохо в полёте. Это… это забота. Своя, конечно, но забота! Она же не убила меня! Она просто… похитила. Может, она одинока. Может, ей просто нужны друзья!

– «Друзья»? – переспросила я, чувствуя, как мой мозг плавится от этого потока неубиваемого, блядь, оптимизма. – Она только что превратила твой город в гриль для барбекю!

– Да! Но ведь у неё были на то причины! Я уверена, мой отец, мэр, что-то сделал не так! Я уверена, во всём можно найти хорошую сторону! Просто надо… лучше присмотреться!

Она смотрела на Мавку с надеждой в глазах. Она искала в этом монстре, в этой богине хаоса и огненного поноса, что-то хорошее.

Это было так абсурдно. Так наивно. Так… чисто.

И, глядя на её искреннее, полное веры лицо, я почувствовала странную смесь раздражения и… зависти.

Я продолжала молча жевать свою морковку.

Хрум-хрум.

Хруст заглушал мои мысли. Мысли о том, что эта девушка, эта Тыквенно-Малиново-Зинаида, гораздо безумнее, чем мы все вместе взятые.

Потому что она верила в добро.

Здесь.

В этом месте.

Бедная, глупая, прекрасная идиотка. Ей будет очень больно падать.

— --

Сижу. Жую морковку.

Смотрю на ракету – уродливую, дикую, прекрасную в своём безумии. Если бы это был мой фанфик, здесь бы шёл финальный раздел. Или эпилог. Блядь, какая банальность. Ракета, улетающая на закат… или, в нашем случае, в чёрную дыру неизвестности.

Я вспомнила всё. ЛА. Просроченные сосиски. Брокколи. Грузовик. Голая зелёная девка, забивающая кабана ногами. Черепа. Сожжённое село. Шестидесятый уровень, свалившийся мне на голову, как кирпич. Ручка шокера в моих руках. Клацанье. Крики. Огненный понос дракона. И, конечно, имбирь. Кульминация, блядь, моей трагикомедии. Всё, что привело меня сюда, к этому моменту, с этой морковкой в руке.

И я думаю…

Для кого, блядь, эта история?

Я пытаюсь представить себе читателя.

Для веганов? Да они проклянут меня за тот единственный кусок мяса и объявят предательницей движения. Для феминисток? Ха! Они соберут целый трибунал за то, что я крутила ручку и била током клитор Троянды! Хотя… может, каким-то особо злым понравится убийство кучера. Он же, гад, посмел быть прислугой у богатой женщины!

Для любителей фэнтези? Они ждали эльфов и гномов, а получили огненный понос дракона и богиню, что читает любовные романы. Для ценителей порно? Да тут даже фанаты де Сада и гуру с имиджбордов заплачут от абсурдности сюжета!

Для философов? Для ценителей фольклора?

Я же не знаю вашего украинского фольклора, но у нас, в Штатах, за такие ремейки ненавидят до безумия. Если эта ваша Мавка – какой-то известный персонаж, и она на самом деле милая и нежная, то авторке этой истории пиздец. Огромный, неизбежный пиздец.

Её авторка, похоже, просто слишком ленива… и просто слила финал, даже не пытаясь никому угодить…

Вдруг прямо перед моими глазами снова всплыло полупрозрачное синее окно.

[Сообщение Системы: Столица догорела. Жертвы: 100%. Получен опыт за участие в зачистке локации. Ваш уровень: 400.]

И я поняла.

Она не пыталась угодить. Ей было похер.

«Украина – это сама Природа».

Эта история не для кого-то.

Она просто есть.

Как Украина. Как Природа. Как сама Мавка.

Дикая. Нелогичная. Жестокая. Иногда смешная. Она существует вне категорий, вне ожиданий. Её нельзя осудить или похвалить, её можно только принять. Или быть уничтоженным ею.

Я же… я вспомнила.

Я не добила Троянду тогда, у села.

Я не ем мяса, хотя раз и попробовала.

Я всё ещё боюсь, всё ещё сомневаюсь, всё ещё жую свою сраную морковку.

Я такая же, какой и была.

Или… в этом всё-таки был какой-то скрытый смысл?

Хрум.