Сука, сало думало сбежать!

Господи, блядь, ну почему я?! ПОЧЕМУУУУ?! Сижу в этой сраной коробке из картона, которую в Лос-Анджелесе гордо называют «студия», и пытаюсь, бляха, спасти мир! Ночными постами в Х, которые читает полтора калеки, и то один из них – это мой второй аккаунт! Пишу эти ёбаные фанфики про исекай, где мои героини сильные, независимые, не ждут принца, а сами строят себе гаремы из бишьоненов! А мне в комментариях пишут, что они «недостаточно милые»!! Недостаточно, курва, милые?! Да пошли вы нахуй со своими милыми покорными куклами!! Я хочу панку! Я хочу революции!! Я хочу, блядь, просто нормально поесть!!!!

Меня зовут Саммер Кокс, и моя жизнь – это какая-то злая сатира на американскую мечту! Веганка-панк-эко-активистка, которая питается просроченными соевыми сосисками, потому что на свежие денег тупо нет! Весь мир вокруг – пластиковый, фальшивый, инстаграмный!! Люди улыбаются тебе в лицо, а потом идут в старбакс за кофе в пластиковом стакане, и вся их эко-сознательность испаряется быстрее, чем моя надежда на светлое будущее! Я меняю квартиры чаще, чем носки! То йоги-соседи за стеной медитировали так громко, что у меня третье око начало дергаться, то в другом месте завелись тараканы-мутанты размером с моего бывшего!! А я мечтаю спасать китов!! Или хотя бы просто не сдохнуть с голоду в этой калифорнийской пустыне лицемерия!

И вот сегодня!!!! Иду с очередного бессмысленного митинга, где мы кричали «Спасем планету!», а у самих были айфоны, сделанные детским трудом в Китае!! В наушниках ревет Dead Kennedys, в животе ревет голодный кит, и тут я вижу!!!! ВИЖУ ЭТО!!!!! С грузовика, что мчится впереди, выпадает пачка!!! Идеальной, зеленой, божественной БРОККОЛИ!!!!! Это знак!! Это вселенная дает мне шанс!!! Я бросаюсь вперед, как львица на антилопу, как панк на бесплатное пиво!!!! Я бегу, протягиваю руку к моему зеленому спасению!!!

А потом мир просто выключается!! ТЕМНОТА!!! РЕЗКАЯ БОЛЬ!!!! И последняя мысль в голове: «Бляяяяяяяяядь, меня что, сбила другая грузовик?! Из-за брокколи?! Это даже не ирония, это тупо издевательство!!!!!».

Открываю глаза!! СВЕТ!!! Солнце бьет прямо в лицо сквозь листья!! Листья?! Какого хуя?! Пахнет землей, влагой, мхом, а не смогом и мусором!! Где я, блядь, в Голливуде снимают новый фильм про Аватара?! Голова раскалывается, тело ноет, будто по нему реально проехала грузовик! Я медленно поднимаюсь!! Я в лесу!!! В каком-то, блядь, охуенно густом и диком лесу!!! Это что, какой-то пранк от моих друзей-анархистов?! Или я умерла и попала в веганское пекло, где деревья есть, а еды нет?!

Wait a minute!!!!! Боль!! Странные запахи!!! Лес!!! Меня сбила грузовик-кун!!!! Holy shit!!!! МЕНЯ ЧТО, ИСЕКАЙНУЛО?! КАК В МОИХ ФАНФИКАХ??! КАК В АНИМЕ??! ВОТ ОНО!!!! ВОТ МОЙ ШАНС!!!! Никаких больше просроченных сосисок!!! Никаких тупых комментариев!! Только магия, приключения и гарем красавцев, что будут боготворить свою спасительницу из другого мира!!!! FUCK YEAH!!!!!!

Я поднимаюсь на ноги, отряхиваю с себя землю, и вдруг слышу какой-то странный звук! Глухие удары!! И крики!! Дикие, звериные, полные ярости!!!! Я осторожно, как шпионка из плохого кино, пробираюсь сквозь кусты! И то, что я вижу, заставляет мой мозг просто закипеть и вытечь через уши!!!!!

На поляне стоит девушка! Абсолютно, тотально, мать его, ГОЛАЯ!!!! Ее кожа бледная, почти светится, волосы – дикого зеленого цвета, как мох на деревьях, глаза тоже зеленые, и они горят каким-то нечеловеческим огнем!!! Фигура – просто охуеть, как у Венеры с картины, но вместо милой улыбки на ее лице – гримаса чистой, незамутненной, концентрированной ЯРОСТИ!!!!

И она ногами!!! Просто, блядь, ногами!!! Забивает до смерти огромного дикого кабана!!!! Кровь летит во все стороны, хруст костей эхом разносится по лесу, а она кричит!!!! Она кричит таким голосом, что у меня волосы на сраке шевелятся!!!!! Она ревет что-то непонятное, какое-то странное слово, снова и снова!!!!!

– СУКААААА!!!!! САЛО!!!!! ДУМАЛО СБЕЖАТЬ?!!!!!!!!! А ХУЯ ТЕБЕ В СРАКУ, А НЕ СБЕЖАТЬ!!!!! Я ЖРАТЬ ХОЧУУУУУ!!!!!!!

Она наносит последний, сокрушительный удар ногой прямо в рыло животному!!! Кабан затихает!!! Зеленоволосая фурия стоит над ним, тяжело дыша, вся в крови и грязи, ее голые груди поднимаются и опускаются в бешеном ритме!!!

What... the... actual... FUCK?!!!!!!!!! Что это за хуйня?! Где мой милый мир с эльфами и котико-девчонками?! Кто эта голая психопатка?! И что, блядь, такое «сало»?! Это имя того бедного кабана?! Она убила его, потому что он не хотел быть ее домашним любимцем по имени Сало?!! Господи, я попала не в исекай... Я попала в какой-то кровавый, сюрреалистический артхаус про защитников животных, где главный злодей – это голая зеленая лесбиянка-маньячка!!!! Holy shit!!!!! Это... это... Это даже круче, чем я писала!!!!!!

Holy. Fucking. Shit.

Голая, зеленоволосая психопатка, вся в чужой крови, отходит от растерзанного тела кабана и идет прямо на меня!!! Мои ноги словно вросли в землю!! Run, bitch, run!!!! – кричит мой инстинкт самосохранения!!! Но тело не слушается!! Я просто стою, как статуя из просроченного тофу, и смотрю, как эта лесная валькирия смерти приближается!!

Она подходит вплотную!! Я чувствую запах крови, мокрых листьев и чего-то дикого, первозданного!!! Ее зеленые глаза разглядывают меня, будто я какой-то экспонат в музее странных калифорнийских долбоёбов! Она медленно поднимает свои руки, все еще мокрые от крови кабана, и я закрываю глаза, ожидая удара!!!

Но она не бьет! Ее холодные, сильные пальцы осторожно касаются моего черепа! Она проводит ими по контуру моей головы, что-то измеряя, взвешивая!!! Потом удовлетворенно мурлычет себе под нос, словно кошка, что нашла идеальное место для сна:

– Хм-м-м... Такая себе чашка будет!

Чашка?! A fucking CUP?! Она хочет сделать из моего черепа ёбаный кухоль для своего травяного чая?! Oh my fucking god!!!! Меня исекайнуло в Etsy-крамницу серийного убийцы!!!!!

– Ты тоже из этих, авантюристка? – вдруг спрашивает она, отпуская мою голову и вытирая кровавые руки об собственное бедро. – Ненавижу вас, шльондр. Бегают тут, уровни какие-то свои поднимают, шумят... А потом приходится брать нож и вырезать их. Особенно весело, когда они спят! Уже, бляха, черепа девать некуда! Целая гора за ручьем, бесит меня!

What. The. Fuck?! Это она так шутит?! Она что, только что пожаловалась мне на бытовые проблемы, связанные с избытком человеческих останков?!! Мой мозг пытается найти в этом какую-то логику, хоть какую-то, блядь, смысл!!!! Может... может, она тоже активистка?!! Защищает свой лес от застройщиков... то есть, авантюристов! Yes! Это оно!!! Мы на одной стороне!

– No, no, I'm not an adventurer! I'm an activist! – выдаю я на одном дыхании. – Я... Я борюсь за природу!!! В Лос-Анджелесе я выходила на протесты! Мы приковывали себя к деревьям, чтобы их не спилили! Мы спасали дельфинов от пластиковых пакетов! Я веган! Я американка! I fight for the planet!!!

Зеленоволосая смотрит на меня, как на ебанутую! Она наклоняется к туше кабана, голыми руками вырывает из него кусок сырого, кровавого мяса и начинает его жевать, глядя мне прямо в глаза! Кровь течет по ее подбородку, она чавкает, как животное! Oh my God, I think I'm gonna puke...

– У меня нет имени, – говорит она, проглотив кусок. – Некоторые зовут меня Мавка. А это, – она кивает на окровавленный кусок в руке, – мясо. Вкусно. Ты тоже можешь, если хочешь. Знаешь... – она вдруг замолкает и смотрит вверх, на вечернее небо, где уже начинают появляться первые звезды. Ее лицо меняется, в нем появляется что-то странное... какая-то мечта? Жажда? – Я хочу туда.

Она тычет кровавым пальцем в небо!

– Как-то я собрала ракету на паровом двигателе. Из дуба и старых котлов. И запустила туда Мару с болота. Она, знаешь, была такая красивая, аж бесила, но никого не пугала. Ну какой из нее страхопуд, если на нее все пялились, как на картину? Абсолютно бесполезная! Вот я ее в ту ракету и посадила! Кто знает, где она сейчас летает, моя красавица... Так что, да, подруги у меня нет. Скучаю по ней иногда.

A FUCKING STEAM-PUNK ROCKET?! AN ASTRONAUT SWAMP MONSTER?!! Мой мозг, блядь, вышел из чата! Я смотрю на эту голую, кровавую маньячку, что скучает по своей космической подруге, и понимаю, что попала не просто в исекай! Я попала в персональное сюрреалистическое пекло! Это какой-то сон, вызванный отравлением просроченными сосисками!

Вдруг Мавка снова смотрит на меня, и в ее глазах снова появляется тот дикий, хищный блеск.

– Слушай, американка... Раз ты такая беспомощная, я знаю, как тебе помочь! – говорит она с какой-то зловещей улыбкой. – Я знаю, как тебе набить те тупые уровни! Я же за этими долбоёбами постоянно наблюдаю. Видела пару быстрых тактик! Например, одна блондинка... Ох, она такая хитрая была, сучка! Умная! Я ее даже не сразу убила!

Ее глаза загораются диким, возбужденным огнем!

– Я ее пытала несколько дней! – радостно сообщает она. – У меня есть самодельный шокер, такой, знаешь, с динамо-машины, ручку крутить надо. То я ее привязала к дереву и била током! Прямо по соскам! По клитору! Оооо!!! Ты бы видела, как она забавно дергалась!!

Я... я думаю о клиторе той девки.

Это все, что крутится у меня в голове! Эта мысль въелась в мой мозг, как червь! Как она дергалась! Я пытаюсь вытолкнуть этот образ, заставить себя думать о спасении дельфинов, о таянии ледников, о всей той хуйне, которая еще вчера казалась мне центром вселенной! Но нет! Все, что я вижу перед глазами – это несчастная блондинка, которая дергается от ударов током по клитору!!! И... oh my fucking god... часть меня... какая-то темная, первозданная, непрошеная часть меня... она... ей это интересно!!!

What the FUCK is wrong with me?!! Меня отравил этот лес! Это воздух! Или эта сумасшедшая зеленая сука, что сейчас шагает впереди и тянет меня за руку, будто я ее новая любимая игрушка!

– Ну, пошли, американка, что ты стала, как корова на льду? – бурчит Мавка, продираясь сквозь густые заросли с легкостью, с которой я обычно продираюсь сквозь толпу на распродаже винтажного шмотья. – Тут недалеко! Я тебе покажу свою хату! Только не пизди никому, потому что у меня еще пара схронов есть по всему лесу! Надо иметь план «Б», если очередной долбоёб с мечом решит, что он, блядь, рыцарь-освободитель!

«Схрон»? Это типа... a safe house? Мать моя женщина, эта психопатка еще и какая-то партизанка?! Она ведет меня к куче веток, покрытой мхом и старыми листьями! Я бы прошла мимо и никогда бы не догадалась, что это что-то большее, чем просто часть лесного пейзажа! Мавка откидывает какую-то маскировочную ряднину, и под ней появляются грубые деревянные двери, врытые прямо в землю!

Мы спускаемся в ее жилище! Землянка! A FUCKING DUGOUT!!! Это словно нора какого-то гигантского лесного зверя, но... обустроенная маньяком-изобретателем!!! Я моргаю глазами, пытаясь привыкнуть к полумраку, что разгоняется лишь мерцанием нескольких свечей, сделанных, кажется, из жира того самого кабана!!! И то, что я вижу, заставляет мои панковские мозги взорваться разноцветным фейерверком АХУЯ!!!!

Это... это лаборатория Франкенштейна, скрещенная с библиотекой и, блядь, склепом!!!!! Везде полки, сделанные из неотесанных досок, и на них!!! На них стоят странные приборы, собранные из шестеренок, медных трубок, стеклянных колб, в которых что-то булькает и переливается!!! Кучи книг в старых кожаных переплетах с непонятными мне символами!!! Рядом с ними лежат самодельные инструменты, острые ножи, арбалеты, какие-то странные ловушки, похожие на орудия пыток из средневековья!!! И... и...

Черепа. FUCKING HUMAN SKULLS!!!!!

Они везде!!! Некоторые отбеленные солнцем и дождем, идеально гладкие! Другие – пожелтелые, с трещинами! Некоторые служат подставками для свечей, из других сделаны чашки и миски!! Один, особенно большой, висит под потолком, как какая-то, блядь, диско-шар для некрофилов!!!

А под потолком – гирлянды!!! Не из рождественских огоньков, нет!!!! Гирлянды из сушеных грибов, трав, каких-то корешков и... мелких костей животных!!!! Воздух густой, пахнет сушеными травами, воском, старой кожей и чем-то еще... металлическим... запахом крови.

– Ну, вот. Это мой дом, – удовлетворенно говорит Мавка, кидая остатки мяса на стол. – Одна живу! Лучшие соседи – это мертвые соседи, так я считаю! Не шумят, не крадут грибы, и из их черепов выходят отличные горшки для цветов!

Она смотрит на меня своими дикими, зелеными глазами, и я понимаю... я понимаю, что назад дороги нет!!! Я в логове сумасшедшей, гениальной, кровавой лесной нимфы! И я, блядь, в полном восторге!!

Я все еще думаю о том клиторе. Дергается. Дурацкая мысль, словно навязчивая мелодия из ебучего тиктока. Я смотрю на все эти черепа, на эти странные приборы, на эту всю сумасшедшую, анархичную гармонию, и часть моего мозга, та часть, что отвечает за выживание, кричит: "Беги, Саммер, беги нахуй отсюда!!!". А другая, панковская, голодная до настоящего хаоса часть, шепчет: "О-о-о-о, это, блядь, охуенно...".

Мавка выкидывает обглоданную кость в угол, где их уже набралась целая горка. Она поворачивается ко мне, и в ее зеленых глазах пылает новый, хитрый огонь. Не такой, как при пытках, а... творческий. Словно она только что придумала новый, гениальный арт-проект.

– Слушай, Рыжая, – говорит она, и это "Рыжая" звучит так странно, так естественно с ее уст, будто она знала меня всю жизнь. Holy shit, она дала мне прозвище! Это прогресс? Или это шаг к тому, чтобы стать абажуром? – Тут есть неподалеку такая себе залупа. Деревня новичков. Ну, знаешь, с таких же, как та блондинка, только еще тупее. Они мне уже так надоели, что аж зубы скрипят! Шумят, мусорят, деревья рубят для своих тупых халуп!

Она подходит к темному углу, где на стене висит что-то похожее на два огромных металлических рюкзака с примотанными к ним трубами. Выглядит как реквизит из фильма про сумасшедшего сантехника-пиромана.

– То я тут подумала... – она нежно гладит один из аппаратов. – Предлагаю сегодня ночью пойти и спалить их нахуй. У меня есть пара самодельных авто-огнеметов. Работают на смоле и сушеных летучих мышах. Эффект – просто бомба! Кто будет убегать из огня – добьем мечом!

Она говорит это с таким энтузиазмом, будто предлагает испечь веганские кексы! My jaw is on the fucking floor! Я что, блядь, похожа на человека, которая согласится на массовое убийство с использованием огнеметов на летучемышачьей тяге?!!! Я, человек, что плакала, когда случайно наступила на улитку?!!

– Те дауны еще и сами себе ловушку построили, – продолжает она, не замечая моего охуения. – Забор вокруг своего села возвели! Высочайший! Так что выход у них, по сути, только один. Через главные ворота. Просто, как в тире! То что, ты согласна помочь мне? Просто добивать раненых, что будут выползать из города! Они будут слабенькие, обгорелые, так много сил не понадобится! Ну что, Рыжая, ты со мной?

Она смотрит на меня, ожидая ответа. Ее зеленые глаза светятся в полумраке, как два лесных фонарика, что обещают или чудо, или ужасную смерть.

Спалить село?!

Добивать раненых?!!

Мечом?!!!!!

Мои веганские принципы вопят от ужаса!!! Мой пацифизм бьется в конвульсиях на полу моей сознания!!! Я спасала планету!! Я выступала против насилия!!!

Но...

Огнеметы...

Месть тем, кто уничтожает лес...

Они же такие же, как те корпорации, что убивали китов! Только в меньшем масштабе!

И этот забор... эта идея ловушки... Она такая, блядь, элегантная в своей жестокости! Никаких скучных митингов с плакатами! Никаких бессмысленных постов, которые никто не читает! Только чистое, незамутненное, пламенное правосудие!!!

Finish them.

Она хочет, чтобы я помогла ей их... финишировать.

Сердце колотится, как барабан на панк-концерте. Я думаю о той девке. Я думаю о ее клиторе. И вдруг понимаю, что мне страшно, до чертиков, до тошноты... интересно, как дергаются люди, когда их добивают мечом.

Fuck.

Господи, эти огнеметы весили, как мои студенческие долги!!! Мы тащили эти сраные, самодельные, клекочущие хреновины сквозь лес, как два демона-сантехника, что идут на вызов к самому аду! Я вся в царапинах, ветки бьют по лицу, а Мавка прет вперед, как танк, и лишь удовлетворенно сопит, предвкушая веселье! My punk-rock cardio was not prepared for this shit!

И вот мы на холме! Внизу, под нами, мирное, ёбаное село. Огороженное высоким забором. В окнах горит теплый свет. Наверное, там кто-то сейчас пьет какао и читает детям сказки на ночь. А мы тут, с двумя машинами для производства барбекю из людей!

– Готова, Рыжая? – шепчет Мавка, и ее глаза пылают в темноте.

Она нажимает на какой-то рычаг. И мир ВЗРЫВАЕТСЯ!!!!

РЁВ!!!! Дикое, громкое ревение, будто проснулся древний дракон!!! Два струя густого, липкого огня вырываются из наших огнеметов и летят вниз, освещая ночь оранжевым, адским сиянием!!! Я чувствую жар даже здесь, на холме! Пахнет горящей смолой, сухим деревом и... fuck... палеными летучими мышами?!

Внизу начинается ад! Деревянные дома вспыхивают, как спички!!! Крики!!! Господи, эти человеческие крики!!! Это не похоже на кино! Это реальный, пронзительный, полный ужаса и боли звук!!! И Мавка... она смеется!!! Она сбрасывает свой огнемет, хватает здоровенный кривой меч, что висел у нее за спиной, и бросается вниз, к воротам, из которых уже начинают выбегать пылающие фигуры!!!

Она танцевала в этом аду!!! Она двигалась с нечеловеческой грацией, и ее меч рассекал воздух, рассекал плоть!!! Ее дикий, радостный смех смешивался с криками умирающих в единую, ужасную симфонию разрушения!!!

Я стою, парализованная! Я не могу отвести взгляд! Это отвратительно! Это ужасно! И это... это, блядь, самое эпичное зрелище, которое я видела в своей жизни!

И тут, блядь, прямо перед моими глазами появилась какая-то хуйня! Полупрозрачное синее окно! Как, мать его, поп-ап реклама на пиратском сайте!!!

**[Поздравляем! За успешное участие в командной зачистке локации "Село новичков" ваш уровень повышен! ]**

**САММЕР КОКС**

**Уровень: 1 -> 60**

**Получен пассивный навык "Боевой товарищ" – вы получаете 25% опыта от действий лидера группы в радиусе 500 метров!**

What. The. Fuck?! ШЕСТЬДЕСЯТЫЙ УРОВЕНЬ?! ЗА ЧТО?! ЗА ТО, ЧТО Я ПРИТАЩИЛА ЭТУ ХУЙНЮ И СТОЮ ТУТ, КАК ВКОПАННАЯ?! Я в шоке смотрю на окошко, и мой взгляд инстинктивно находит внизу имя "лидера группы".

**МАВКА**

**Уровень: ???**

**Ранг: БОГИНЯ**

**Сила: ∞**

**Ловкость: ∞**

**Интеллект: ∞**

**Выносливость: ∞**

**Магия: ∞**

**Харизма: Зависит от настроения**

Бесконечность. Infinity sign. Восьмерка, что легла подремать. Во всех ее, блядь, характеристиках! И ранг... FUCKING GODDESS?! Так, блядь, все стало на свои места! Я в команде с греческой богиней хаоса, что немного подрабатывает ландшафтным дизайном с помощью огня и геноцида!!!

И тут... сквозь дым... кто-то ползет.

Прямо ко мне! Это девушка, может, немного младше меня! Ее одежда обгорела, волосы спутанные и в пепле. Она плачет и тащит за собой ногу, которая вывернута под неестественным, отвратительным углом! Она доползает к моим ногам, оставляя за собой кровавый след, поднимает на меня свои большие, полные слез глаза и шепчет:

– Пожалуйста... прошу... не убивай меня... Я ничего не сделала... Умоляю...

Она хватает меня за штанину, и я чувствую дрожь ее пальцев.

И в этот момент все останавливается. Внизу Мавка продолжает свою кровавую вакханалию. В голове все еще висит это ёбаное окно с 60-м уровнем. Но все это становится фоном.

Передо мной не NPC. Не моб. Не просто еще один череп для коллекции Мавки. Передо мной человек. Молодой. Испуганный. Она пахнет страхом, кровью и дымом, а не пикселями и программным кодом. В ее глазах – не жажда битвы. Только животный, первобытный ужас и мольба жить.

Часть меня... та самая, что думала о том клиторе, та, что охуела от своего нового уровня, шептала: "Finish her... Это же так просто... Это часть игры...".

Но другая часть... та, что стояла в пикетах, чтобы защитить безымянное дерево... та, что считала себя, блядь, панком-пацифистом, кричала от ужаса.

Я смотрю на ее умоляющее лицо. Потом на Мавку, что втыкает меч в очередное тело внизу. Потом снова на эту девушку у моих ног.

FUCK.

Крики затихли.

Осталась только тишина. Густая, тяжелая, как одеяло из пепла и пропитанная запахом жареного мяса. Человеческого мяса. Огонь все еще пожирал остатки села, но главная буря закончилась.

Мавка возвращалась.

Она шла сквозь дым и пепел, медленно, устало, но удовлетворенно. Вся в крови с головы до ног. Ее меч был не красный, а черный от запекшейся крови. Она выглядела как ужасная картина, что сошла с полотна и пошла гулять по миру.

Она подошла к нам. Посмотрела на меня. Потом на девушку, что все еще цеплялась за мою ногу, дрожа всем телом. Лицо Мавки не выражало ничего, кроме легкой, презрительной усталости. Словно она только что закончила пропалывать грядку и нашла один, особенно надоедливый сорняк.

– И нахуя нам это? – спокойно спросила она, кивнув мечом на девушку.

В моем горле застрял ком. Я хотела что-то сказать. Что-то вроде "She's just a kid!" или "She's unarmed!". Но все мои калифорнийские лозунги вдруг показались такими бессмысленными, такими жалкими перед лицом этой кровавой реальности. Слова не шли. Я просто стояла и молчала.

Мавка тяжело вздохнула, будто моя тупость ее физически утомляла. Она посмотрела на девушку с абсолютным равнодушием. Потом, не сказав ни слова, наклонилась.

Девушка закричала, думая, что ее сейчас убьют.

Но Мавка просто взяла ее за здоровую, не поврежденную ногу. За щиколотку.

И потянула.

Она просто потянула ее за собой, как мешок с мусором. Голова девушки глухо ударялась об обожженную землю. Она кричала от боли и страха, ее пальцы царапали пепел, пытаясь за что-то уцепиться. А Мавка просто шла, волоча ее за собой назад, к нашему лесу, к своей землянке.

Я стояла, парализованная этим зрелищем. Это было хуже, чем если бы она ее просто убила. Это было... буденно. Ужасно буденно.

– И ты, Рыжая, не тешь себя, – бросила она мне через плечо, не оборачиваясь. Ее голос был ровным и холодным. – Я ее на эксперименты пущу. Или секс-рабыней сделаю. Надо же как-то с пользой использовать этот кусок мяса, раз ты его уберегла от быстрой смерти.

И она исчезла в темноте леса, а за ней волочился крик и тело, которое я только что "спасла".

Уровень 60.

Богиня в качестве лидера группы.

И я.

Я не спасла ее.

Я не была героем.

Я... я просто доставила новый материал для опытов. Свежий. С перебитой ногой.

Oh, my fucking god. Какая же я, блядь, конченая.

Я проснулась от запаха.

Это была отвратительная смесь. Запах озона, как после грозы. Запах паленой кожи и волос. И еще тонкий, сладковатый, металлический запах крови. Он смешивался с привычными ароматами землянки – мхом, сушеными грибами и старыми книгами. Этот коктейль бил в нос и заставлял желудок подкатываться к горлу.

Я распахнула глаза. Мавка не спала.

Она сидела на стуле возле привязанной к столбу девушки. В ее руках был тот самый самодельный шокер. Она методично, без злости, с выражением чистого научного любопытства на лице, крутила ручку динамо-машины. При каждом повороте с маленьких электродов, прижатых к соскам девушки, срывались синеватые искры. Тело девушки дергалось, из ее горла вырывалось тихое, задавленное скуление.

Я видела, как Мавка переместила один из электродов ниже. Туда. Я видела, как девушка выгнулась дугой, как ее тело забилось в немых конвульсиях. И я... я просто лежала и смотрела.

Часть моего мозга, та, что теперь была 60-го уровня, что-то анализировала. Она отмечала эффективность прибора. Она отмечала, что Мавка, похоже, изучает болевой порог. Другая часть – та, что еще помнила, кто такая Саммер Кокс – вопила от ужаса и хотела закричать. Но я молчала. What the fuck is this morning show? Torture for breakfast?

Наконец Мавка остановилась. Она с удовлетворенным видом отложила свой прибор, будто закончила интересный эксперимент. Потом отвязала девушку, которая просто безвольно сползла на земляной пол, и швырнула ей какой-то грязный кожух.

– Жрать, – коротко бросила она в мою сторону.

На столе стояли две миски из моего черепа. Тьфу, из чьего-то черепа. В них парило что-то похожее на жареные коренья и лежали куски мяса. Вчерашний кабан, очевидно. Мавка уставилась в свою миску и начала есть, с аппетитом отрывая куски мяса руками.

Я смотрела на эту еду. Мой желудок бунтовал. Я – веган! Но голод был невыносимым. Дикий, животный голод. И я сделала это. Я взяла кусок. Мясо было жестким, с странным привкусом, но это была еда. Я ела, стараясь не смотреть на девушку, что лежала в углу и тихо плакала. Fuck my principles. Fuck my life. Fuck everything.

Вдруг из угла послышался тихий, дрожащий голос.

– М-меня зовут Троянда...

Мы обе, я и Мавка, повернули головы. Девушка сидела, закутавшись в кожух. На ее бледном, усталым лице была попытка... улыбки? A fucking SMILE?

– У меня в семье все фермеры, – продолжала она, ее голос становился немного крепче, будто она пыталась себя убедить. – Выращивают пшеницу, овощи... А я... я первая авантюристка! Решила увидеть мир! – Она попыталась посмеяться, но вышел какой-то хриплый, жалкий звук.

Она.

Блядь.

Пытается.

Быть.

Вежливой.

Она пытается завязать разговор, познакомиться, словно мы встретились на какой-то, блядь, вечеринке, а не после того, как мы спалили ее дом, а эта зеленая богиня-психопатка только что поджаривала ее гениталии!

Я посмотрела на ее жалкую, измученную улыбку, на ее глаза, в которых еще тлела искра какой-то наивной надежды, и мне стало физически плохо. Не от мяса. Не от запаха.

Я посмотрела на эту Троянду. Авантюристку, блядь.

И я поняла, что спасши ее от быстрой смерти от меча, я сделала что-то гораздо, гораздо хуже.

Я обрекла ее на ад.

Тишина в землянке стала такой густой, что ее можно было резать ножом. Мавка продолжала молча жевать, глядя на Троянду, как на удивительную насекомое, что вдруг заговорило человеческим языком. Я просто сидела, уставившись в свой недогрызенный кусок мяса, и не знала, куда, блядь, деть свои глаза.

И тут Троянда продолжила.

Ее голос был тихим, надломленным, но она говорила. Она словно рассказывала какую-то буденную историю своей новой подружке.

– Клитор болит... – сказала она просто, без жалобы, словно констатируя факт, как "сегодня облачно" или "вода мокрая". – И... да. И все мои друзья вчера умерли.

Она сказала это, и снова попыталась улыбнуться. Эта улыбка была самой ужасной вещью, которую я видела. Хуже огнеметов, хуже черепов, хуже расправы Мавки. Это была улыбка человека, который только что прошел сквозь ад и сейчас пытается сделать вид, что все в порядке, потому что так принято. Потому что надо быть вежливой. Потому что может, если она будет "милой", ее больше не будут пытать.

Fucking hell. Я почувствовала, как волосы на моей голове начинают шевелиться. Эта девушка – это воплощение всего того фальшивого, пластикового мира, из которого я сбегала. Только там это было лицемерие ради одобрения в инстаграме. А тут... тут это лицемерие ради выживания.

Мавка перестала жевать. Она отложила кость и склонила голову набок. В ее зеленых глазах появился проблеск настоящего, научного интереса. Не извращенного, а именно исследовательского.

А Троянда продолжала, словно разгоняя сама себя, заполняя ужасную тишину своим дрожащим голосом.

– Но! – сказала она почти бодро. – Мои родственники! Они живы! Да, мои родители, брат, сестра! Они живут далеко, в другой стране! У нас большая ферма! Мы выращиваем лучшие в мире помидоры! Так что... не все! Не всех, кого я знаю, вы убили! Это же хорошо, правда?

Она закончила свою речь и с надеждой посмотрела на нас. Сначала на меня. Потом на Мавку. Она ждала ответа. Она ждала, что мы тоже скажем: "О, да! Это замечательно, что твои родители-фермеры живы! Какая облегчение!".

Мозг.

Мой.

Просто.

Расплавился.

Она не просто пытается выжить. Она пытается найти в этом ужасе что-то позитивное. "Well, my friends were burned alive and my genitals were electrocuted, but hey, silver lining, my family is probably fine!".

Это было не лицемерие.

Это был... сломанный механизм выживания. Психика, которая просто разлетелась на осколки и теперь отчаянно пытается собрать себя докупи с помощью вежливости и позитивного мышления.

Я посмотрела на Мавку.

На ее лице появилась улыбка.

Настоящая. Широкая. Не такая, как у Троянды.

Это была улыбка ученого, что нашел идеальную подопытную мышь.

Такую, что сама залезает в лабиринт, нажимает на нужные кнопки и комментирует свои ощущения во время ударов током.

"Ох, бедная ты, бедная моя Рыжая, " – прочитала я в этой улыбке, адресованной мне. – "Ты ни хуя не понимаешь, какой клад я только что нашла".

Тишина разрезана спокойным, размеренным голосом Мавки. Он звучал диссонансом к ужасу, который здесь царил. Это был голос лектора, что объясняет что-то скучному студенту.

– Успокойся. Клитор твой целый, – сказала Мавка, обращаясь к Троянде. Она взяла кость, которую отложила, и начала задумчиво ее обгладывать. – Здесь слишком мало тока, чтобы сжечь ткани. Просто стимуляция нервных окончаний. Эффективная, но безопасная, если знать, что делаешь. Так что не переживай.

Троянда слушала, широко распахнув глаза, и даже немного кивнула, словно благодаря за эту, блядь, техническую консультацию относительно ее пытки. Holy fuck.

Мавка бросила обглоданную кость в угол. Она поднялась, подошла к Троянде и присела перед ней на корточки. Ее зеленые глаза смотрели прямо в испуганную душу девушки.

– Но это все детали, – мягко продолжила Мавка. – Мне интересно другое. Ты. Твоя реакция. Я не люблю людей. Они хрупкие. Шумные. Бессмысленные. Когда я прижимаю им к горлу нож, они умоляют, плачут, обещают золото, ссут под себя. Это скучно. Это предсказуемо. Потом они умирают, и все. С них остаются только неплохие удобрения и материалы для бытовых нужд.

Она протянула руку и коснулась щеки Троянды, потом провела пальцем по линии ее челюсти, оценивая. Словно скульптор, что изучает кусок глины. Троянда задрожала, но не отшатнулась.

– Объясни мне, Троянда из семьи фермеров. Вот скажи. Какой мне смысл... Какой практический, логический, научно обоснованный смысл не сделать из твоего черепа хорошенький умывальник для рук?

Мое сердце упало куда-то в район желудка. Вопрос прозвучал. Прямой. Безжалостный. И это не была угроза. Это было приглашение к дискуссии. Мавка не издевалась. Ей действительно было интересно. Она поставила условие задачи: "Дано: я – бессмертная, всемогущая сущность, что презирает людей и любит делать полезные вещи из их останков. Ты – человек. Решение: докажи, что ты в живом виде полезнее, чем в виде сантехники".

Fucking hell. Это экзамен. Самый страшный, блядь, экзамен в ее жизни.

Я видела, как мозг Троянды яростно работает. Как в ее глазах мелькают паника, отчаяние, страх. Что она могла сказать? "Я буду служить тебе"? Мавке не нужны слуги. "Я покажу тебе, где спрятано золото"? У этой девушки нет ни хуя, кроме обгорелого тряпья. "Я красиво пою"? Мавка, скорее, сделает из ее гортани свисток.

Троянда смотрела на Мавку. Ее губы дрожали. Она пыталась найти ответ, который спасет ей жизнь.

А я вдруг поняла, что болею за нее.

Не из сочувствия.

Нет.

Мне было просто пиздец как интересно, что же, блядь, она придумает.

Тишина затянулась. Троянда смотрела в бездонные зеленые глаза Мавки, и я видела, как в ее голове пролетают тысячи вариантов, и все они – полное дерьмо. Она на грани. На грани истерики, смерти, безумия.

И вдруг... случилось что-то абсолютно невероятное.

Что-то, что сломало мой мозг окончательно.

На лице Троянды появилось выражение... озарения? Она словно нашла потерянный ключ, разгадала загадку, сложила, блядь, пазл! В ее глазах, все еще полных слез и страха, вспыхнул... энтузиазм?!

Она весело, блядь, ВЕСЕЛО хлопнула ладонями по своим коленям! Так делают, когда вдруг вспоминают о какой-то крутой идее для вечеринки!

– О! Точно! – воскликнула она так бодро, что я аж подпрыгнула. – Я вспомнила! Вы же сами говорили!

Мавка едва заметно приподняла бровь, ее лицо оставалось непроницаемым, но я чувствовала ее удивление. Это точно не та реакция, на которую она ожидала.

Троянда наклонилась вперед, ее лицо вдруг стало заговорщическим, словно она делилась с нами каким-то секретом. В ее голосе не было ни капли страха. Только... какая-то деловая живость!

– Вы же говорили, что можете сделать из меня секс-рабыню!

Она сказала это.

Вот.

Так.

Просто.

Словно предлагала свои услуги в качестве уборщицы или посудомойки! Словно напоминала о каком-то пункте в устном договоре, который мы могли забыть!

Я подавилась воздухом.

Весь мир сузился к этой сцене. Голая, грязная девушка с перебитой ногой и следами от ожогов на сосках, которая с энтузиазмом напоминает своей мучительнице-богине об опции ее сексуального порабощения, как альтернативе превращению в умывальник!

Я посмотрела на Мавку.

Даже эта богиня хаоса была... ошеломлена.

Впервые за все время нашего знакомства я увидела на ее лице что-то похожее на растерянность. Она ожидала мольб, слез, угроз, обещаний. Возможно, даже отчаянной атаки.

Но она точно, блядь, не ожидала конструктивного предложения стать ее личной вибрационной игрушкой из плоти и крови, поданного с таким деловым энтузиазмом!

Троянда, увидев наше молчание, решила развить свою мысль, как хороший менеджер по продажам.

– Смотрите! – затараторила она. – Умывальник – это же... скучно! Пользовались – и все! А я! Я же... живая! Я могу... ну... делать разные вещи! И вы говорили, у вас подруги нет! А я... могу быть кем угодно! И вы же, наверное, давно... ну... того... – Она стыдливо, блядь, СТЫДЛИВО опустила глаза. – А я молодая, здоровая... ну, кроме ноги... но это же можно починить, правда? Я быстро учусь! Я могу быть очень... полезной! Это же гораздо интереснее, чем мыть руки в моем черепе, разве нет?

Она закончила свою речь.

И с надеждой, как стартапер после питчинга, посмотрела на своего потенциального инвестора.

Я поняла, что присутствую при рождении новой формы жизни. "Homo Stockholmensis Sapiens". Человек Стокгольмский Разумный.

И, честно говоря, ее бизнес-план звучал, сука, убедительно.

И в этот момент...

В этот момент мой желудок, мой организм, вся моя биологическая сущность решила, что с нее довольно. Довольно сюрреализма. Довольно бизнес-планов о сексуальном рабстве. И, самое главное, довольно, блядь, мяса.

Со мной такое бывало. Стресс, нервы, шок – и мое тело отвечает так, как умеет. Раньше это случалось после особенно длинных митингов или когда я узнавала, что мой очередной фанфик собрал ноль лайков. Но это... это был новый уровень.

Горькая, кислая желчь поднялась по моему пищеводу, и я не успела даже сказать "Fuck". Я просто резко наклонилась в сторону и начала блевать прямо на земляной пол землянки Мавки.

БЛЮВ-В-В-В-В!!!!

Это был фонтан! Не просто сплюнуть! Это была адская смесь из наполовину переваренного мяса дикого кабана, какого-то непонятного коренья, желудочного сока и всего моего калифорнийского отчаяния!. ..(truncated 42148 characters)... ее осколках танцевал морозный страх.

Троянда замерла. Весь ее недавний юмор, вся ее злорадство испарились, не оставив и следа. На ее лице застыло выражение чистого, животного ужаса. Она поняла свою ошибку. Каждая клетка ее тела поняла. Она рассмешила дракона, пока тот был занят опорожнением. Самый глупый способ самоубийства во всех мирах.

– Ты же у нас такая... жизнерадостная, правда? – голос Мавки был сладким, как отравленный мед. – Даже в самых сложных ситуациях находишь причину для улыбки. Это замечательное качество. Я это очень ценю. Это делает мои эксперименты... интереснее.

Мавка не кричала. Не угрожала. Она говорила спокойно, почти ласково, и от этого кровь стыла в жилах. Она медленно подошла к стене. Подняла с пола тот самый несчастный имбирь, осмотрела его, брезгливо вытерла об стену и положила на полку. Как трофей. Или как обещание на будущее. Потом она взяла шокер. Тот, что поменьше.

– Ложись, Троянда, – так же ласково сказала она.

Троянда не двигалась. Ее парализовало.

– Я сказала, – голос Мавки немного затвердел, теряя медовые нотки, – ложись.

Как битая собака, Троянда медленно, дрожа всем телом, опустилась на спину на грязный, холодный земляной пол. Ее взгляд был прикован к лицу Мавки, и в нем не было ничего, кроме обреченности.

– Ноги, – скомандовала Мавка. – Разведи.

Троянда подчинилась. Это действие было медленным, рваным. Ее тело кричало «нет», но воля была полностью сломана. Она развела ноги, открывая себя. Свое наказание.

Мавка присела возле нее. В ее руках снова ожило это дьявольское устройство.

– Ты же смеялась над моим болью, правда? – почти шепотом спросила она, поднося электроды к ее клитору. – Ты думала, это весело. Сейчас... сейчас мы проверим, насколько веселой ты можешь быть.

Она подключила шокер к клитору Троянды. Две маленькие металлические челюсти вцепились в самую нежную часть ее тела.

Троянда всхлипнула. Это был звук, похожий на писк котенка, которому наступили на хвост.

– А теперь... – Мавка улыбнулась, и эта улыбка была самой страшной вещью во вселенной. – Поиграем.

И она начала крутить ручку.

Не равномерно. Не методично, как раньше.

Она начала играть.

Короткий резкий оборот – тело Троянды пробивает судорога, из горла вырывается короткий визг.

Пауза.

Медленный, едва заметный оборот, что создает невыносимый, зудящий, жгучий разряд. Троянда стонет, ее пальцы царапают землю.

Снова пауза.

Потом бешеный, быстрый шквал оборотов, что заставляет ее тело биться в конвульсиях, а крик превращается в непрерывное, хриплое ревение, от которого у меня заложило уши.

Мавка "игралась".

Она игралась с ее болью, как ребенок играет с игрушкой, то ласково ее гладя, то со всей силы бья об стену. Она изучала ее реакции, ее крики, ее слезы. В ее зеленых глазах пылал холодный огонь чистого, незамутненного садизма, помноженного на научное любопытство. Она словно задавала вопросы: «А что будет, если вот так? А если немного сильнее? А если сделать паузу и ударить снова, неожиданно?».

А я... я сидела в углу и наблюдала.

Моя победа превратилась в билет в первый ряд этого театра ужаса.

И я понимала, что смех Троянды был не просто ошибкой.

Это был ее смертный приговор, который Мавка решила исполнять частями. Долго. И очень, очень больно.

Крики начали затихать. Не потому, что боль стала меньше, а потому, что у Троянды просто заканчивались силы, чтобы кричать. Ее голос превратился в хриплый, задавленный стон. Тело, изможденное бесконечными конвульсиями, едва заметно дергалось при каждом новом разряде.

Мавка, кажется, это заметила.

На ее лице появилось выражение... недовольства. Словно ее любимая игрушка начала ломаться, терять свою чувствительность. Эксперимент заходил в тупик. Реакция стала однообразной, предсказуемой.

– Хм... – пробурчала она, остановив вращение ручки. – Кажется, рецепторы перегружены. Чувствительность падает. Скучно.

Я подумала, что она остановится. Что шоу закончилось. Какой же я была, блядь, наивной.

Она не остановилась. Она просто решила сменить локацию.

Мавка осторожно, почти с нежностью, отсоединила электроды от уже распухшего, покрасневшего клитора Троянды. Девушка тихо, облегченно вздохнула. Наверное, подумала, что это конец.

Бедная, дурацкая девчонка.

С выражением хирурга, что готовится к следующему этапу операции, Мавка раздвинула ее ноги немного шире. Ее пальцы, покрытые потом и слезами Троянды, скользнули ниже.

И она ввела электроды ей в вагину.

По одному.

Глубоко.

Я видела, как тело Троянды снова напряглось. Как ее глаза, сначала наполненные облегчением, теперь заполнились новым, еще более глубоким ужасом. Это уже не была внешняя пытка. Это было вторжение.

– Вот... – Мавка удовлетворенно кивнула. – Здесь нервных окончаний меньше, но они другие. Боль будет не такой острой, но... глубже. Объемной. Посмотрим, как тебе это понравится.

Кажется, Мавка немного подобрела.

"Подобрела".

Боже, какими же, блядь, извращенными стали мои критерии добра.

Она не набросилась на нее с новой яростью. Она начала медленно.

Легкий, едва ощутимый оборот ручки.

Тело Троянды выгнулось.

Это был не резкий рывок, как раньше. Это была глубокая, тягучая судорога, что шла словно изнутри, из самого центра ее существа. С ее уст не вырвался крик. Только тихий, длинный стон, словно звук лопающей струны виолончели.

Ее мышцы сократились, сжимая электроды внутри.

– О-о-о... – Мавка заинтересованно наклонилась. – Интересно. Очень интересно. Сжатие мышц улучшает контакт. Реакция сильнее. Это... это меняет все!

И она снова начала играть.

Только теперь ее игра стала еще изощреннее, еще более садистской.

Она создавала длинные, тягучие импульсы, которые заставляли все тело Троянды дрожать в непрерывной, глубокой агонии.

Это было уже не похоже на удары. Это было похоже на то, что внутрь нее запустили стаю электрических червей, которые медленно пожирали ее изнутри.

На лице Мавки появилась улыбка чистого, научного восторга.

Она открыла для себя новое поле для исследований.

А Троянда... Троянда уже даже не плакала. Она просто лежала, широко распахнув глаза, в которых застыла пустота.

Кажется, ее разум просто отключился, оставив свое тело на растерзание этой страшной, электрической агонии.

И я подумала, что, возможно, это и было ее единственным спасением.

Прошло время. Возможно, минуты. Возможно, вечность.

Мавка, наконец, кажется, удовлетворила свое первичное научное любопытство. Она прекратила свою электрическую симфонию. Вытащила электроды.

Тишина, что воцарилась, была оглушительной. Троянда лежала на полу, раскинув руки и ноги, как мертвая морская звезда. Ее дыхание было едва слышным. Я подумала, что она, наверное, потеряла сознание. Или, может, даже умерла от болевого шока.

Но нет.

Троянда была неуничтожимой. В своем безумии она была непобедимой.

Через несколько минут она пошевелилась. Медленно, как человек, выздоравливающий после тяжелой болезни, она села. Закуталась в свой кожух. Ее лицо было бледным, губы дрожали. Но потом...

Потом она подняла на нас глаза. И, блядь, улыбнулась.

Криво. Жалко. Но это была улыбка.

– Ого! – прохрипела она. – А это... это было... интенсивно! Знаете, мои родители всегда говорили, что надо пробовать в жизни все! Кажется, я сегодня закрыла сразу несколько пунктов из этого списка!

Она попыталась засмеяться, но вышел какой-то булькающий, хриплый звук.

– Я так понимаю, сеанс физиотерапии на сегодня закончен? Потому что если нет, то можем составить график. Например, по вторникам и четвергам! Чтобы мышцы не теряли тонус! Ха-ха!

Я смотрела на нее, и у меня не было слов. Она не просто сломалась. Ее психика превратилась в черную дыру, которая поглощала боль, ужас, унижение и перерабатывала их на... шутки. На ебаный стендап-выступ для своих мучителей. Это был ее способ не умереть. Ее суперсила. Ее проклятие.

Мавка слушала это с абсолютно невозмутимым лицом. Она вытирала электроды шокера тряпкой с таким видом, будто это самое важное дело в мире. Потом она подняла глаза на Троянду.

И улыбнулась в ответ.

Ее улыбка была теплой. Почти доброй. И от этого стало в миллион раз страшнее.

– График, говоришь? – мягко переспросила она. – Это замечательная идея, Троянда. Это очень... организовано. Я люблю порядок.

Она медленно встала.

– И знаешь, я подумала... Мы как-то несправедливо обошли вниманием одну... важную часть твоего тела.

– Вход хороший, но выход – это же тоже интересно, правда? Разная чувствительность, другие мышцы, совсем другая реакция... Это же целый новый пласт для исследований!

Троянда перестала улыбаться. Ее глаза начали медленно расширяться от ужаса. Она поняла.

– Н-нет... п-пожалуйста... – прошептала она, и весь ее юмор, вся ее бравада рассыпались в пепел.

Мавка подошла к ней, улыбаясь. Ласково, как мать, что собирается дать ребенку новую игрушку.

– Не бойся, глупенькая. Просто перевернись на живот, – промурлыкала она.

Не дожидаясь ответа, она легким толчком ноги перевернула Троянду.

А потом, улыбаясь, все так же ласково, она раздвинула ее ягодицы...

...и ввела электроды ей в жопу.

– Вот видишь? – прошептала она Троянде на ухо, когда та забилась в немом, новом, неизведанном ужасе. – Пространство для исследований – бесконечное. Я такая рада, что ты с нами. Нам будет очень весело.

И снова все повторилось.

Но на этот раз звук был другим.

Это уже не были высокие, пронзительные крики. Боль, что шла из глубин ее тела, из самих ее недр, вырывалась наружу низким, нутряным, животным ревом. Это был крик не от острого укола, а от глубокого, непрерывного, разрывающего боли. Ее тело выгибала дуга, ее пальцы беспомощно царапали землю, а ноги дергались в диком, неконтролируемом ритме.

Троянда дергалась. Троянда кричала.

А Мавка...

Мавка сидела возле нее, осторожно вращая ручку, и улыбалась.

Это была спокойная, удовлетворенная, медитативная улыбка.

Улыбка художника, что закончил свой шедевр.

Улыбка композитора, что нашел идеальную, финальную ноту для своей симфонии боли.

В ее глазах не было бешеного огня экспериментатора. Теперь там царил глубокий, тихий, полный покой.

Гармония.

Она нашла ее.

Нашла свою идеальную игрушку.

Свою идеальную лабораторию.

Свое идеальное хобби.

И я, сидя в своем темном углу, окружена черепами и хламом из другого мира, вдруг поняла одну страшную вещь.

Я больше не была частью этого.

Я была лишь зрителем.

Шоу было не для меня.

Пари закончилось.

Теперь у Мавки была Троянда.

И глядя на удовлетворенное лицо этой сумасшедшей богини и на тело, что извивалось от мук у ее ног, я почувствовала что-то отвратительное и непонятное.

Облегчение?

Зависть?

Я не знала.

Я знала только одно.

В этом странном, страшном лесу, в землянке сумасшедшей нимфы...

...я наконец нашла место, где мое собственное безумие казалось почти нормальным.

И этот факт пугал меня больше, чем любая пытка.

Дни.

Они потекли, как густой, мутный сироп. Похожие друг на друга, словно братья-близнецы, зачатые в аду. Наша странная, извращенная рутина укоренилась в моей жизни, как упрямый сорняк.

Утро начиналось не с кофе, а с запаха озона.

Мавка, со свежим, научным интересом, продолжала свои "игры" с Трояндой. Это уже не было наказанием. Это превратилось в ежедневную процедуру, как чистка зубов или зарядка. Они даже разработали какую-то систему. "Сегодня попробуем импульсный ток на левый сосок", – говорила Мавка, а Троянда послушно ложилась, иногда даже давая советы: "Знаете, а вчера на ягодицах было как-то эффективнее! Лучший тонус!".

А я... я перестала реагировать. Это стало фоновым шумом. Как соседи, что громко трахаются за стеной. Сначала раздражает, потом привыкаешь. Я просто сидела, потягивала свой травяной чай и ждала, пока закончится "сеанс физиотерапии".

Все остальное время Мавка что-то мастерила.

Она таскала в свою землянку кучи металлолома, странные канистры, котлы, трубы. Стук, скрежет и тихая ругань были саундтреком наших дней. Я видела, как из всего этого хлама рождается что-то гигантское и уродливое. Похожее на ракету. Сумасшедшую, паро-панковскую ракету, сделанную из дубовых досок, черепа великана и медных тазов. Она наполняла канистры какой-то густой, вонючей жидкостью, которую варила ночами из грибов, смолы и, кажется, слез Троянды.

Я была ее безмолвным, бесполезным ассистентом. Подай тот ключ. Подержи эту хуйню. Не трогай, потому что ебанет. Я стала частью мебели. Функциональной, но бездушной.

И вот одного дня.

Мавка закончила.

Она отступила на несколько шагов, вытерла мазут с лица и с гордостью посмотрела на свой шедевр – на огромную, неуклюжую бочку смерти, что подпирала потолок нашей землянки.

Она повернулась к нам.

Троянда как раз заканчивала полировать очередной череп. Я допивала свой суп из кореньев.

На лице Мавки была та самая улыбка, с которой она обычно бралась за шокер. Улыбка больших начинаний.

– Ну что, кролик и Троянда, – сказала она так буденно, словно предлагала сходить по грибы. – Предлагаю спалить столицу и полететь в космос искать Мару. Ей там, наверное, одиноко.

Пауза.

Спалить столицу.

Столицу, блядь.

Не село. Не хутор. Целый, сука, город!

А потом... полететь в один конец в неизвестность на паровом двигателе?

Почему, собственно, нет?

Это звучало, как план. Даже лучше, чем гнить в этой землянке, наблюдая за ежедневными пытками.

Это, по крайней мере, было что-то новое.

– Хорошо, – сказала я, ставя пустую миску-череп на стол. – Но после обеда.

Мавка устроила нам прощальный банкет. Мне – целую гору жареных кореньев, грибов и сладких лесных ягод. Это была лучшая еда, которую я ела за все время пребывания здесь. Троянде она отрезала огромный кусок жареного мяса, которое та поглощала с энтузиазмом человека, что нашел смысл жизни в стокгольмском синдроме и протеиновой диете. Она даже шутила, что это, наверное, ее последний земной обед, и надо наесться как следует, чтобы в космосе не похудеть. Fucking psycho.

Когда солнце начало прятаться за деревьями, раскрашивая небо в кровавые оттенки, Мавка встала.

– Ну что, девчонки. Время. Идем к Горынычу.

«Горыныч».

Звучало, как название какого-то острого соуса или сорта грибов-галлюциногенов. Я понятия не имела, что это. Троянда, кажется, тоже, но ее лицо светилось от любопытства, как у ребенка, что идет в зоопарк.

Мы шли долго. Лес становился все темнее и старше. Деревья-великаны подпирали небо, а земля под ногами была покрыта толстым ковром мха, что поглощал звук наших шагов. Наконец, мы вышли к огромной, скалистой поляне, в центре которой возвышалась гора...

Нет. Не гора.

Пещера. Огромная, черная пасть, что зияла в скале. А возле нее...

...спало оно.

Holy. Mother. Of. FUCK.

Это был, блядь, дракон.

Не тот милый дракончик из мультиков. И не величественный, благородный зверь из фэнтези-книг.

Это был пиздец.

50-метровый, трехголовый, бронированный чешуей размером с автомобильную шину пиздец. Каждая голова спала, положена на камни, и из каждой ноздри вырывались тоненькие струйки дыма. Он был настолько огромным, что я почувствовала себя насекомым. Амебой. Ничем.

– Это... это Горыныч? – прошептала я, чувствуя, как моча начинает несмело подступать к выходу.

– Он самый, – так же тихо ответила Мавка. На ее лице была улыбка охотника, что выследил свою добычу.

Она вытащила из мешка... кочан капусты. Огромный, идеальный, как с картинки.

Потом она достала баночку с каким-то порошком и щедро посыпала им капусту, разрезав ее пополам и начинив, как фаршированный перец.

– Что это? – спросила Троянда.

– Слабительное. Из корня бешеной белки и слез московита. Очень эффективная штука, – объяснила Мавка.

Потом она, с грацией ниндзя, бесшумно, словно тень, подкралась к одной из спящих голов и осторожно, как самый ценный дар, положила начиненную капусту прямо перед его носом.

Мы затаились в кустах.

Одна из голов пошевелилась. Медленно распахнула глаз размером с мою голову. Увидела капусту. Понюхала. И, не раздумывая, сожрала ее одним глотком, аппетитно хрумкнув.

А потом легла спать дальше.

Мы ждали.

И через десять минут начался АД.

Сначала Горыныч просто закряхтел. Все три головы проснулись, удивленно переглядываясь. Потом его живот начал издавать такие звуки, словно внутри него Сатана играл в боулинг человеческими черепами.

Дракон поднялся на свои могучие лапы.

Его жопа, гигантская, как ворота в гараж, напряглась.

И оттуда...

Ф-Ф-Ф-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-БУ-У-У-У-УМ!!!!!!!

Это был не понос. Это был, блядь, ФАЙЕРБОЛ!!!

Огромный, тридцатиметровый струмень жидкого, пылающего, вонючего дерьма вырвался из его ануса и ударил в скалу, оставляя на ней шипящий, расплавленный след!

Горыныч заревел от боли и неожиданности. Все три головы одновременно повернулись назад, глядя на собственную жопу с выражением чистого, незамутненного ахуя.

Ф-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-БУ-У-У-УМ!!!

Еще один залп! На этот раз он попал в старое дерево, и оно вспыхнуло, как свечка!

Горыныч метался по поляне, его жопа превратилась в неуправляемый огнемет, поливая все вокруг жидким пламенем и кусками непереваренной капусты. Крики трех голов слились в один ужасный, полный боли и унижения рев.

– Ну все, – удовлетворенно прошептала Мавка. – Теперь сидим здесь, в кустах, до утра, пока он не опорожнится до конца и не заснет от усталости.

Она достала фляжку. Сделала глоток.

– А потом... – она хитро улыбнулась, глядя на пылающий ад, что бушевал на поляне, –. ..будем собирать топливо для сжигания столицы.

И мы сели.

Втроем. В кустах.

И слушали.

Слушали тишину ночного леса.

И оглушительный, огненный, апокалиптический понос трехголового дракона.

В этот момент я подумала, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. И, честно говоря, я была этому рада.

Ночь закончилась. Понос Горыныча тоже. Он лежал посреди обожженной, вонючей поляны, изможденный и униженный, и спал сном младенца, который только что пережил самый страшный расстройство желудка в своей жизни. А мы... мы работали.

Весь. Блядь. День.

Я даже не могу передать словами этот отвратительный, ужасный, физически изнуряющий процесс. Мы, как три муравья-некрофилы, собирали еще теплое, густое драконье дерьмо в огромные металлические канистры. Оно пахло серой, жареным мясом и самыми глубокими углами ада. Оно было горячим. И его было, сука, много.

Мавка, кажется, получала от этого процесса какое-то извращенное удовольствие, работая с энтузиазмом и напевая под нос какую-то странную, жуткую песенку о черте, что утонул в болоте. Троянда же превратилась в идеальную машину для выполнения задач. Она методично, без эмоций, черпала, закручивала крышки и таскала. На ее лице застыла маска концентрации. Наверное, она представляла, что собирает клубнику на ферме своих родителей. Только вместо клубники – огненные экскременты. Sweet memories.

И когда мы наконец заполнили последнюю канистру, ад не закончился. Он просто перешел на новый уровень.

Мы тащили.

Мы тащили эти гребаные канистры через лес, через поля, через холмы. Каждая из них весила, как мои ошибочные жизненные решения. То есть дохуя. Мои руки, которые привыкли держать плакаты "Save the whales", теперь были черные от копоти, покрытые мозолями и царапинами. Моя спина кричала о пощаде.

Мы подошли к столице.

Это был огромный город, окруженный высокими каменными стенами. Я видела шпили башен, крыши домов, чувствовала гул тысяч жизней внутри. А мы были здесь, чтобы превратить все это в пепел.

Мавка действовала по четкому плану. Она, оказывается, готовилась к этому годами. У нее были "схроны" по всему периметру города. Замаскированные ямы, небольшие пещеры, дупла в старых деревьях. И в каждом таком схроне нас ждала одна из ее адских машин – авто-огнемет. Сложнее, больше и, кажется, гораздо мощнее тех, которыми мы спалили село.

Наша задача была простая, как удар молотком по голове. Мы подтаскивали канистру с драконьим топливом к огневой точке, подключали шланги, проверяли механизмы. Мавка крутила какие-то вентили, устанавливала таймеры, соединяла все это хитрой системой проводов и веревок, что тянулись от одной точки к другой, образуя гигантскую, огненную паутину вокруг города.

Это был длинный, монотонный, убийственный день. Без слов. Только тяжелое дыхание, скрежет металла и моя тихая ненависть ко всему сущему.

Я не думала о людях в городе.

Я не думала о морали.

Я не думала ни о чем, кроме веса следующей канистры.

И вот, когда солнце снова начало клониться к закату, мы закончили. Последняя огневая точка была готова. Мы стояли на холме, с которого открывался вид на всю столицу. Величественную. Мирную. Обреченную.

Мавка стояла, заложив руки за спину, и смотрела на город, как художник смотрит на чистый холст перед тем, как сделать первый мазок.

Это был момент. Тот самый moment of truth.

– Ну что, девчонки? – спокойно сказала она, вытаскивая из-за пояса длинный шнур. – Время зажечь огни большого города.

В ее глазах не было ярости.

Только холодное, чистое, незамутненное удовольствие от будущего.

И я вдруг поняла.

Это было ее искусство. Ее перформанс. Ее симфония.

А мы...

Мы были просто ее ассистентами.

И скоро начнется шоу.

Мы стояли на пороге апокалипсиса. Воздух был густым от предчувствия. Я уже видела, как огненные струи срываются со своих мест, как город превращается в гигантский факел... Это должно было быть эпично. Мрачно. Великолепно.

А потом, блядь, случилась комедия.

Из-за поворота дороги, что вела к городу, неспешно, под размеренный стук копыт, выехала карета.

И не просто какая-то крестьянская телега.

Это была, мать его, КАРЕТА! Вычурная, как торт на королевской свадьбе! Вся в золоте, бархате, с гербами, похожими на скрещенных курицу с багетом. На козлах сидел кучер в белом парике и ливрее, что делала его похожим на гигантское розовое безе.

Эта карета выглядела настолько неуместно на пороге нашего огненного шоу, что я на миг подумала, что у меня начались галлюцинации.

– Опа, – сказала Мавка.

На ее лице появилось выражение ребенка, который увидел, что в дополнение к его любимой игрушке ему неожиданно подарили еще одну, блестящую и дурацкую.

План "А" был "спалить город". Кажется, только что появился импровизационный план "Б".

Не сказав ни слова, Мавка, с легкостью, которая противоречила законам физики, прыгнула. Она слетела с холма, как зеленая, смертоносная белка-летяга, и приземлилась прямо на спину одной из лошадей, что тянули карету.

Лошадь дико заржала. Кучер в парике только-только успел повернуть свою голову-безе и разинуть рот от удивления, как Мавка уже была возле него. Секунда – и она просто скинула его с козел легким толчком, словно он был мешком с перьями. Он пролетел несколько метров и глухо упал на землю. Даже не знаю, успел ли он что-то понять.

А Мавка...

Она, блядь, уселась на его место. Схватила вожжи. И с диким, радостным криком "Йо-хо-хо и бутылка самогона!!!", что абсолютно, сука, не вписывалось в атмосферу, она изо всех сил хлестнула лошадей!

Лошади, перепуганные до смерти, понесли! Карета, это роскошное, изысканное чудо инженерии, подпрыгивая на камнях, полетела прямо к воротам столицы! Стража на стенах начала что-то кричать, но было поздно!

ГУ-У-У-У-РКІ-І-І-ІТ!!!

Карета, словно золотой таран, со всей дури врезалась в огромные деревянные ворота города! Золотая отделка отлетела, бархат порвался, лошади дико ржали, запутавшись в вожжах! Мавка, в последнюю миг, соскочила и, как кошка, приземлилась на ноги.

Покореженная, но все еще целая карета и тела лошадей наглухо заблокировали главный вход в столицу.

Элегантное, блядь, решение!

Стоя посреди этого хаоса, грязная, дикая, с пылающими глазами, Мавка подняла руку и изо всех сил дернула за веревку, что тянулась к ней с холма.

И началось шоу.

Я видела, как по кругу, по всему периметру стен, сработали ее адские машины.

С ревом, что заглушил крики на стенах, струи драконьего пламени ударили по городу.

Столица ЗАГОРЕЛАСЬ.

Со всех сторон. Одновременно.

Крики.

За одну секунду город утонул в криках. Это уже был не хор. Это была одна бесконечная, отчаянная нота чистого ужаса.

И пока я, завороженная этим адским зрелищем, стояла, разинув рот, дверцы покореженной кареты открылись.

Оттуда, кашляя и стону, начал выползать кто-то.

Это была девушка. Моего возраста.

Платье – точнее то, что от него осталось – было из тончайшего шелка. Прическа, украшенная жемчугом, превратилась в кровавое, растрепанное гнездо.

Принцесса? Дочь мэра? Просто какая-то богатая сучка, что ехала на свой первый бал?

Хуй его знает.

Все ее лицо, шея, руки были в крови. Похоже, от удара она добряче ударилась обо что-то внутри.

Она выползла из кареты. Подняла голову. Растерянно посмотрела на меня. Потом на Троянду. Потом на Мавку, что стояла на фоне пылающего города.

Потом она снова посмотрела на пылающий город.

Потом на свои руки, что были покрыты ее собственной кровью.

Ее глаза расширились, наполняясь пониманием, ужасом и абсолютным, тотальным, безграничным АХУЕМ.

Добро пожаловать на вечеринку, принцесса. Похоже, сегодня ты – выпускница.

Девушка в крови. Блондинка. Она шаталась, как пьяная, но стояла на ногах. Шок держал ее тело в вертикальном положении. Ее взгляд бегал от пылающего города к нам троим – трем фуриям, что стояли возле разбитой кареты.

И тут она сделала самую удивительную, самую абсурдную вещь, которую только могла.

Она сделала шаг вперед, неуверенно, на дрожащих ногах.

И заговорила.

Голос у нее был звонкий, но дрожал. Это был голос девушки, которую всю жизнь учили быть вежливой, даже когда ее мир, буквально, горит.

– Добрый вечер, – начала она, слегка склонив голову в жалкой подобии реверанса. – Мое имя... Гарбу-Гарбузко-Малина-Зинаида, – она запнулась, словно забыла свое собственное имя. – Вы, наверное, не хотели этого делать! Наверное, у вас были... причины! Я уверена, мы сможем договориться! Возможно, вы хотите выкуп? Мой отец, он... он мэр! Он может дать вам все, что вы хотите! Золото! Земли! Мы же не хотели никому делать зла! Это, наверное, какое-то ужасное недоразумение! Мы можем это уладить! Мы можем поговорить! Возможно, это все из-за плохих законов? Мой отец как раз работает над новой налоговой реформой, которая...

Она говорила.

Много.

Очень, блядь, много.

Она пыталась заговорить, заболтать этот ужас. Она пыталась применить свои навыки аристократической дипломатии к ситуации, где ее город жгли три сумасшедшие ведьмы. Ее мозг просто отказывался принимать эту реальность и отчаянно пытался вписать ее в рамки своего мира, где любую проблему можно решить с помощью слов, денег и хороших манер.

Это было одновременно жалко и... как-то дико очаровательно в своей абсурдности.

Мавка слушала.

Слушала молча, склонив голову набок. Она дала ей выговориться.

А потом, когда Зинаида сделала вдох, чтобы начать новую тираду о налоговой реформе...

ХРЯСЬ!

Мавка нанесла удар. Не кулаком. Просто ладонью. Короткий, точный, сокрушительный удар в солнечное сплетение.

Изо рта Зинаиды вырвался тихий, жалобный звук, похожий на звук, с которым сдувается воздушный шарик. Глаза закатились. Она просто сложилась пополам и начала оседать на землю.

Мавка не дала ей упасть.

Она подхватила ее, как куклу. Перекинула через плечо, как мешок с картошкой, и похлопала по жопе.

– Болтливая, – констатировала она.

Потом она повернулась ко мне и к Троянде.

– Полетит с нами.

Она не объяснила.

Она не сказала куда.

Не сказала "в космос".

Она просто сказала: "Полетит с нами".

Но я поняла.

И, глядя на бесчувственное тело богатой, идеалистической блондинки на плече у Мавки, я увидела четвертого члена нашего экипажа.

Я не знала, будет ли она новым подопытным, или новым ассистентом, или просто... пассажиром.

Я знала лишь то, что ракета Мавки была рассчитана на троих.

Кажется, наш полет будет немного... тесным.

Но, судя по выражению лица Мавки, это ее нисколько не беспокоило. Она любила, когда в ее сумасшедшем доме становилось людно.

Ночь мы провели в одном из схронов Мавки, слушая, как догорает столица. Крики давно стихли, остался только гул огня и треск деревянных балок. Зинаида, или как ее там, пришла в себя, но, к удивлению, не кричала. Она сидела, закутавшись в остатки своего шелкового платья, и молча смотрела на зарево. Шок, кажется, перешел в стадию тихого, замороженного ужаса.

Следующий день начался странно.

Даже для нас.

– Готовимся к полету! – объявила Мавка, пока мы завтракали тем, что нашлось в ее запасах.

– Какой полет? Куда? – прошептала Зинаида. Ее голос был хриплым и едва слышным.

Мавка ее проигнорировала.

После завтрака она подняла меня и Троянду на ноги.

– Надо подготовить ваши вестибулярные аппараты, – заявила она с видом опытного инструктора по подготовке космонавтов. – Наша "пташка" немного... трясет при взлете. Не хочу, чтобы вы мне там обблевали всю кабину. У Рыжей с этим и так проблемы.

Прежде чем я успела спросить, что, блядь, это значит, она схватила меня и Троянду за руки.

И начала нас крутить.

Изо всей, блядь, силы!

Как центрифуга. Мир превратился в размытое пятно из цветов, лиц, стен пещеры и потолка. Я слышала радостный визг Троянды – эта сучка, кажется, нашла новую любимую карусель. Я же чувствовала, как мой завтрак из кореньев и моркови начинает свой собственный полет вверх по пищеводу.

Через пять бесконечных, тошнотных минут она остановилась.

Я упала на землю, как мешок. Все вокруг меня качалось и плыло. Троянда, с румяными щеками и счастливой улыбкой, упала рядом.

Зинаида, наша принцесса-в-беде, смотрела на все это с ужасом.

– А... а меня? Меня вы не будете готовить? – несмело спросила она.

Мавка глянула на нее холодно.

– А тебя не жалко, – просто сказала она. – Я к тебе еще не привыкла.

Зинаида замолчала. В ее глазах промелькнуло что-то похожее на обиду. Обиду! У этой девушки только что сожгли родной город и похитили ее, а она обижается, что ее не включили в программу пыток-тренировок! Человеческая психика – это, блядь, самая удивительная вещь во вселенной.

Пока я, шатаясь, пыталась прийти в себя и не выблевать свою душу, она подсела ко мне. Я сидела, прислонившись к стене, и хрустела морковью. Это было единственное, что, как мне казалось, могло успокоить мой желудок. Хрум-хрум.

– Знаешь... – тихо начала Зинаида, глядя на Мавку, что проверяла какие-то клапаны на ракете. – Она не такая уж и плохая.

Я едва не подавилась морковью.

– Что, блядь?

– Ну... она же о вас заботится, – продолжила она, абсолютно серьезно. – Тренирует вас. Готовит. Она же не хочет, чтобы вам было плохо в полете. Это... это забота. Своеобразная, да, но забота! Она же не убила меня! Она просто... украла. Возможно, она просто... одинока. Возможно, ей просто нужны друзья!

– "Друзья"? – переспросила я, чувствуя, как мой мозг плавится от этого потока неумирающего, блядь, оптимизма. – Она только что превратила твой город в гриль для барбекю!

– Да! Но же она имела на это причины! Я уверена, мой отец, мэр, что-то сделал не так! Я уверена, во всем можно найти хорошую сторону! Просто надо... лучше присмотреться!

Она смотрела на Мавку с надеждой в глазах. Она искала в этом монстре, в этой богине хаоса и огненного поноса, что-то хорошее.

Это было настолько абсурдно. Настолько наивно. Настолько... чисто.

И, глядя на ее искреннее, полное веры лицо, я почувствовала странную смесь раздражения и... зависти.

Я продолжала молча жевать свою морковь.

Хрум-хрум.

Хруст заглушал мои мысли. Мысли о том, что эта девушка, эта Гарбузко-Малина-Зинаида, гораздо безумнее, чем мы все вместе взятые.

Потому что она верила в добро.

Здесь.

В этом месте.

Бедная, дурацкая, прекрасная идиотка. Ей будет очень больно падать.

— --

Сижу. Жую морковь.

Смотрю на ракету – уродливую, дикую, прекрасную в своем безумии. Если бы это был мой фанфик, здесь бы шел финальный глава. Или эпилог. Блядь, какая банальность. Ракета, что улетает в закат солнца... или, в нашем случае, в черную дыру неизвестности.

Я вспомнила все. ЛА. Просроченные сосиски. Брокколи.Грузовик. Голая зеленая девка, что забивает кабана ногами. Черепа. Сожженное село. Шестидесятый уровень, что свалился мне на голову, как кирпич. Ручка шокера в моих руках. Щелчок. Крики. Огненный понос дракона. И, конечно, имбирь. Кульминация, блядь, моей трагикомедии. Все, что привело меня сюда, к этому моменту, с этой морковью в руке.

И я думаю...

Для кого, блядь, эта история?

Я пытаюсь представить себе читателя.

Для веганов? Да они же меня проклянут за тот единственный кусок мяса и объявят предательницей движения. Для феминисток? Ха! Они соберут целый трибунал за то, что я крутила ручку и била током клитор Троянды! Хотя... может, каким-то особенно злым понравится убийство кучера. Он же, гад, посмел быть прислугой у богатой женщины!

Для любителей фэнтези? Они ждали эльфов и гномов, а получили огненный понос дракона и богиню, что читает любовные романы. Для ценителей порно? Да тут даже фанаты де Сада и гуру с имиджбордов заплачут от абсурдности сюжета!

Для философов? Для ценителей фольклора?

Я же не знаю вашего украинского фолка, но у нас, в Штатах, за такие ремейки ненавидят до бешенства. Если эта ваша Мавка – какой-то известный персонаж, и она на самом деле милая и нежная, то авторке этой истории пизда. Огромная, неизбежная пизда.

Ее авторка, кажется, просто слишком ленива... и просто слила финал, даже не пытаясь никому угодить...

Вдруг прямо перед моими глазами снова всплыло полупрозрачное синее окно.

[Сообщение Системы: Столица догорела. Жертвы: 100%. Получен опыт за участие в зачистке локации. Ваш уровень: 400.]

И я поняла.

Она не пыталась угодить. Ей было похуй.

"Украина — это сама Природа".

Эта история не для кого-то.

Она просто есть.

Как Украина. Как Природа. Как сама Мавка.

Дикая. Нелогичная. Жестокая. Иногда смешная. Она существует вне категорий, вне ожиданий. Ее нельзя осудить или похвалить, ее можно только принять. Или быть уничтоженным ею.

Я же... я вспомнила.

Я не добила Троянду тогда, возле села.

Я не ем мяса, хоть раз и попробовала.

Я все еще боюсь, все еще сомневаюсь, все еще жую свою сраную морковь.

Я такая же, какой и была.

Или... в этом все-таки был какой-то скрытый смысл?

Хрум.