Неделя после первого визита к Мефодию была самой странной и тяжелой в моей жизни. Время текло неестественно медленно, каждый день растягивался в мучительную вечность. Я ходил на работу, делал вид, что занимаюсь чертежами, а сам не видел ничего перед собой, кроме одного и того же кадра, темной избы, лавки и крупной фигуры мужчины в лаптях, склонившейся над моей женой. Внутри меня бушевала буря из самых противоречивых чувств. Главным была тревога. Она была постоянным фоном, как низкий гул в ушах. Я тревожился за Вику, за ее психику, за то, во что мы ввязались. Меня мучил стыд. Жгучий, едкий стыд за то, что я позволил этому случиться. Я сидел и смотрел. Я был соучастником этого унизительного действия. Я должен был защитить ее, вытащить оттуда, а вместо этого молча сидел на табурете у двери, как пришибленный.

Параллельно со стыдом жила грязная, отвратительная ревность. Я не мог выкинуть из головы дрожь в ногах Вики и тот стон, который она попыталась подавить. Что она чувствовала в тот момент? Боль? Стыд? Или... удовольствие? Эта мысль сводила меня с ума. Я пытался ее отогнать, но она возвращалась снова и снова, особенно по ночам, когда я лежал без сна и смотрел в потолок. Но самым странным было то, что к этому вихрю негативных эмоций иногда, против моей воли, подмешивалось что-то еще. Что-то темное и запретное. Воспоминание о том, как ее тело реагировало на прикосновения чужого мужчины, вызывало во мне не только ярость, но и... возбуждение. Это было так чудовищно, что я сразу же гнал эти мысли прочь, чувствуя себя последним подлецом. Как я могу такое думать о своей жене, о той, кого я люблю больше жизни?

Вика же жила в совершенно другом измерении. Она буквально порхала. Тень отчаяния, висевшая над ней последние месяцы, рассеялась. Она снова смеялась, напевала на кухне, планировала будущее. В ее глазах горел тот самый огонек надежды, который я боялся погасить.

— Антон, ты представляешь? Это же может сработать! - говорила она вечером, прижимаясь ко мне на диване. - Лена говорила, что у ее сестры после третьего сеанса все получилось. Всего три раза!

Я смотрел на ее сияющее лицо и не мог вымолвить ни слова против. Как я мог разрушить эту веру? Как я мог сказать ей, что этот целитель - всего лишь грязный извращенец, который получает удовольствие, прикрываясь древними рецептами? Для нее он был спасителем. Единственным шансом стать полноценной женщиной, выполнить свое предназначение, как она это называла. Это слово резало мне слух. Какое еще предназначение? Ее предназначение – быть счастливой, а не рожать любой ценой. Но я молчал. Я видел, как она гладит свой живот, как будто ребенок уже там. И эта картина была сильнее всех моих страхов и подозрений. Я решил для себя, что потерплю. Выдержу еще раз. Главное – чтобы она была счастлива. А там... а там видно будет.

И вот настала долгожданная суббота. Мы снова ехали по той же убитой дороге. На этот раз я смотрел по сторонам не так отрешенно. Природа вокруг была по-своему прекрасной. Бескрайние поля, уже тронутые осенней желтизной. Леса, темные и густые. Воздух был чистым и холодным. Но эта красота не радовала. Она казалась дикой, недоброй. Дорога была еще хуже, чем в прошлый раз, после недавних дождей. Машину кидало из стороны в сторону, мы то и дело застревали в колеях. Я молча сосредоточенно крутил баранку, а Вика с надеждой смотрела вперед, как будто в конце этого трудного пути нас ждало чудо.

Когда мы подъехали к деревне, я наконец разглядел ее получше. Название «Дальняя» ей подходило идеально. Она была отрезана от мира не только плохой дорогой, но и временем. Дома здесь были не покосившимися развалюхами, как мне показалось в прошлый раз, а крепкими, добротными срубами. За ними виден был большой огород, аккуратные поленницы дров. Чувствовалось, что люди здесь живут основательно, своим трудом. Но больше всего меня поразило отсутствие каких-либо признаков современности. Ни проводов, тянущихся к столбам, ни спутниковых тарелок. Из труб изб валил густой дым – видимо, топили печи. Электричества здесь, похоже, и вправду не было. Словно мы на машине времени перенеслись лет на сто назад. По улице бегали босоногие дети в простой домотканой одежде и гоняли гусей. Они с любопытством посмотрели на нашу машину, но без сильного удивления. Казалось, так они живут каждый день.

Очередь к дому Мефодия была чуть меньше, но состояла из таких же, как и в прошлый раз, людей. Мужчины с уставшими, опухшими лицами. Слышались обрывки разговоров о лечении от пьянства. Мы с Викой снова стояли молча, чувствуя себя чужаками. Я ловил на себе любопытные взгляды. Что привело сюда эту хорошо одетую пару? Догадывались ли они? Наконец, наша очередь подошла. Мы зашли в знакомую избу. Запах трав, дыма и чего-то кислого ударил в нос. Мефодий сидел на том же табурете. Он выглядел точно так же: та же борода, та же простая одежда, те же лапти. Его лицо не выражало никаких эмоций.

— Приехали, - констатировал он, взглянув на нас.

Вика робко кивнула.

— Раздевайся и ложись, - сказал он Вике, указав на лавку.

На этот раз она разделась быстрее, без той жуткой неловкости, что была в прошлый раз. Как будто первый, самый трудный шаг был уже сделан. Она осталась в белье и легла. Мефодий помыл руки и подошел к полке. На этот раз он достал оттуда не книгу, а маленькую глиняную мензурку, наполненную густой зеленой мазью. Она пахла мятой и чем-то горьким.

Он зачерпнул мазь пальцем и повернулся к Вике. Мое сердце заколотилось. Я понял, что сейчас будет.

— А обязательно... так? - вырвалось у меня. Голос мой дрогнул.

Мефодий зло, с неприкрытой раздражительностью посмотрел на меня.

— Я же сказал – на место! - рявкнул он. - Еще один глупый вопрос – и вон за дверь. Лечению мешаешь.

Я сглотнул ком в горле и покорно отошел к своему табурету у двери. Я чувствовал себя униженным, как провинившийся школьник. Но я боялся, что он и вправду выгонит меня, и я останусь за дверью, не зная, что происходит с моей женой. Мефодий снова подошел к Вике. Он начал медленно, с каким-то отвратительным знанием дела, вводить пальцы, обмазанные зеленой субстанцией, внутрь нее. Чтобы заглушить собственную ярость, я стал слушать, что он говорит. Он бормотал, обращаясь больше к себе, чем к нам.

— У женщин... один вход к детородным местам. Всего один. И чтобы лекарство дошло, надо ему путь открыть. Мазь эта... особенная. Рецепт моей прабабушки, старинный. Она должна пространство все заполнить, каждую складочку пропитать. Тогда духи болезни выйдут.

Я смотрел на Вику. Она лежала с закрытыми глазами, но по ее лицу было видно, что происходит что-то не то. Не боль, не страдание. Сначала ее губы сжались, потом расслабились. Из горла стал вырываться тихий стон. Потом еще один, громче. Мефодий, не останавливая своих движений, сказал спокойно:

— Не сдерживай себя. Это духи злые выходят. Значит, мазь работает. Выпускай их.

И Вика перестала сдерживаться. Ее стоны стали громче, откровеннее. Ее тело начало извиваться на грубой скамье в такт движениям его руки. Я видел, как он уже не просто вводил мазь, а активно работал пальцами, трахал ее ими, зачерпывая снова и снова зеленую массу из мензурки. Это было ужасающе и... завораживающе. Я ненавидел себя в этот момент, но не мог отвести глаз. Ее лицо исказилось гримасой наслаждения, которую я знал так хорошо. Но сейчас это наслаждение ей доставляла рука другого мужчины. И вот раздался пронзительный, срывающийся стон. Тело Вики выгнулось, затряслось в конвульсиях и замерло. Ее накрыл мощнейший оргазм. Я видел это. Она лежала, тяжело дыша, вся красная, покрытая испариной.

Мефодий вытащил руку, вытер ее тряпкой.

— Всё. Одевайся. Там не мыть. Пусть мазь работает.

Он дал Вике ту самую мензурку с остатками мази.

— Возьми. Когда с мужем будешь дело делать, его член этой мазью обмазывай. Так она глубже проникнет.

Мы молча вышли и поехали домой. На этот раз молчание было еще тяжелее. Вика сидела, отвернувшись к окну, но я видел отражение ее лица в стекле. На нем было не смущение, а какое-то умиротворенное, довольное выражение. Весь следующий день мы избегали разговоров о произошедшем. Но вечером Вика, краснея, напомнила о наставлении Мефодия.

— Надо попробовать, Антон. Надо делать все, как он сказал.

И мы начали пробовать. Каждый вечер мы занимались любовью, предварительно обмазав мой член этой зеленой, пахучей мазью. Ощущения от нее были странными. Она вызывала легкий согревающий, почти жгучий эффект. Кожа становилась более чувствительной, кровь приливала сильнее. Физически это даже нравилось. Но морально... морально я чувствовал себя участником какого-то дикого ритуала. Я входил в жену, а между нами был этот зеленый посредник с «рецептом прабабушки».

И самое невероятное – я сам начал верить. Не в прабабушку, конечно. А в то, что это может сработать. Может, в этом есть какое-то древнее, примитивное знание? Может, эта мазь и вправду обладает какими-то свойствами? А ее «нанесение таким специфическим способом... Может, в этом есть смысл? Вера Вики была настолько сильной, что начала заражать и меня. После недели таких процедур я уже почти убедил себя, что мы на правильном пути. Грязные мысли и ревность отошли на второй план, их вытеснила та самая надежда, которая свела нас с ума. Прошла еще неделя. Мы снова ехали к Мефодию. Но на этот раз мои чувства были совершенно иными. Тревога никуда не делась, но она смешалась с чем-то другим. С предвкушением. Да, я не мог в этом признаться даже самому себе, но я ждал той минуты, когда снова окажусь в той избе. Когда снова увижу, как крупные руки Мефодия касаются тела моей жены. Как она закидывает голову и начинает стонать. Эта сцена, которая в прошлый раз вызывала у меня ярость и отвращение, теперь тайно возбуждала меня. Я ловил себя на том, что мысленно возвращаюсь к ней. Мне нравилось наблюдать, как моя скромная, сдержанная Вика теряет контроль под руками другого мужчины. Это было запретно, порочно, но от этого не менее сладко. Я чувствовал себя извращенцем, но остановиться уже не мог. Мы оба попали в ловушку, только моя ловушка была куда более сложной и темной.

Мы приехали, отстояли очередь и зашли в избу. Мефодий встретил нас своим неизменным спокойствием.

— Делали, как я велел? - спросил он.

— Да, каждый день, - быстро ответила Вика, протягивая ему мензурку.

Он взял ее, посмотрел на остатки мази и недовольно покачал головой.

— Маловато использовали. Экономничаете. Лечение требует жертв.

Потом он посмотрел на Вику.

— Раздевайся.

На этот раз Вика раздевалась без тени стеснения. Она скинула одежду быстро, почти порывисто, и легла на лавку. На ее лице играла легкая, почти счастливая улыбка. Она смотрела на Мефодия с доверием и каким-то ожиданием. И тогда я заметил. На ее светлых трусиках, в том самом месте, было явное мокрое пятно. Она была возбуждена. Она вся текла от предвкушения того, что сейчас произойдет. И это зрелище не вызвало во мне ревности. Оно заставило кровь ударить в голову. Я стоял и смотрел, а мой член напрягся от возбуждения.

Мефодий подошел, помыл руки и начал свой осмотр. Он медленно проник в нее пальцами, и его лицо стало сосредоточенным. Он что-то искал там, внутри. Пальцы двигались, а он хмурился, как будто не находил того, что ожидал. Потом он вытащил руку и посмотрел на меня.

— Подойди сюда, - сказал он.

Я, ошеломленный, сделал несколько шагов вперед.

— Покажи свой член.

Я замер. Это было уже слишком. Но Вика смотрела на меня с мольбой. Я видел в ее глазах ту же надежду. Я чувствовал себя полным идиотом, но опустил штаны и трусы. Мой член, полувозбужденный от всего происходящего, предстал перед ним. Мефодий наклонился, потрогал его своими грубыми пальцами, покрутил в руках и с явным презрением цыкнул.

— Маловат будет. Понятно, почему мазь не работает. Ей нужна мощь. А тут...

Он отпустил меня с таким видом, будто только что осмотрел бракованный товар.

Я покраснел до корней волос. Унижение было пыткой. Я никогда не комплексовал по поводу размера, но сейчас, под оценивающим взглядом этого мужика в лаптях, я почувствовал себя ничтожным, неполноценным самцом. Мефодий задумался, почесал бороду, а потом резко повернулся и вышел из избы. Мы с Викой остались в полном недоумении. Слышно было, как он кричит во дворе: «Иван! Иван, иди сюда!» Через несколько минут дверь скрипнула, и в избу вошел Мефодий. А за ним – молодой парень. Лет двадцати. Высокий, крепкий, плечистый. Лицо простое, но здоровое, с румянцем. На нем была простая льняная рубаха и штаны из грубой ткани.

— Это Иван, - коротко представил его Мефодий.

Вика, увидев незнакомого мужчину, испугалась. Она вскочила с лавки и спряталась за мою спину, схватившись за мою руку.

— Не бойся, девка, он помощник, - грубо сказал Мефодий. Потом он повернулся к Ивану. -Покажи им.

Парень без тени смущения расстегнул свои штаны и опустил их. И перед нами, на уровне глаз, оказался его член. Он был огромным. Толстым, крепким, с большой, мясистой, темно-багровой головкой. Он видимо пребывал в состоянии полуэрекции и все равно впечатлял своими размерами. Мефодий ткнул в него пальцем и посмотрел на нас с Викой.

— Вот такой нужен, чтобы мазь сработала. Понятно?

Это просто взрыв фантазий, я вся.... была не своя пока писала этот рассказ, не смогла остановиться и написала его до конца 3 и 4 части, вы можете прочитать их на https://boosty.to/cuckoldpornstory если вы впервые подписываетесь вам скидка 30%

Если вам понравился рассказ поднимите его повыше оценкой. Чем больше оценок, тем быстрее я выложу продолжение сюда.

Не забываем про мой ТГ канал https://t.me/cuckoldpornstory