Надо ценить себя, отношения, поступать правильно, лавировать в тёмных водах, полных угроз и опасностей, храня свет своего очага, теплоту и хрупкость любви, оберегая взаимное доверие. Так Вера представляла идеальную семью. Так она и собиралась жить.

Вера посмеивалась в душе, вспоминая своих однокурсниц. Они поднимали на смех её «допотопные убеждения», называли наивной мечтательницей. Но перед глазами у неё был пример родителей, которые, словно неразлучники, всю жизнь поддерживали друг друга. У неё должно было быть так же!

Она свято хранила свою честь, не позволяя случайной слабости или пьяной выходке осквернить её дар для единственного. Вытащить её вечером куда-то было почти невозможно: учёба, подработка, занятия с учебниками, короткий сон. «Верка, ты такая правильная, что нам рядом с тобой не по себе!» — говорили подруги. А она втайне гордилась такими словами, считая их ветреными, а порой и безответственными.

Оставалось найти мужчину, который по достоинству оценит её добродетели. Не того, кто «сверху» — хотя и там было на что польститься, и спереди, и сзади. Вера всегда носила юбки и платья, подчёркивая женственность, избегая брюк. Но главное — её внутренние качества: доброта, нравственная строгость, дисциплина.

И, как загадала, встретила Андрея — серьёзного, внимательного, воспитанного в тех же классических представлениях. Мужчина, который ведёт себя достойно, не гоняется за женщинами ради мимолётных утех, а, выбрав одну, строит с ней жизнь.

Два года дружбы подтвердили правильность её выбора. Андрей оставался джентльменом, даже когда она позволяла ему себя целовать. Краснея от волнения, пронзаемая сладкими волнами влечения, она могла положиться на него. Его руки оставались на её талии, даже когда она, растёкшаяся от объятий и сбивчивого дыхания, была готова к большему.

Так, несмотря на зов плоти, они дружили до свадьбы. Это был самый счастливый день в жизни Веры. Столько мечтаний сбывалось! Последний шаг перед взрослой жизнью. Свадебную ночь она ждала с трепетом, мечтая стать хорошей женой. Теоретически она знала, что потребуется. «Я буду так хороша, что муж полюбит меня ещё сильнее и не посмотрит на других!» Взаимная любовь, дружба и гармония — залог счастливой семейной жизни, как писали в книгах.

Она волновалась, Андрей — ещё больше. Возможно, лишний алкоголь — хотя она строго следила за выпивкой — или долгое предвкушение, но, оставшись наедине, он прижал её к себе, не успев раздеться. Муравьи сладостного предвкушения забегали по её телу, но вдруг Андрей страдальчески застонал, отпрянул и, закрывая пах руками, сбежал в ванную, запершись там.

Так прошла её свадебная ночь — с мужем в ванной и всё ещё девственницей. Утром они делали вид, что всё прошло хорошо, держались за руки, как супруги. Но Вере претил этот обман, ей хотелось бежать от стыда. Впервые в жизни всё пошло не по плану! Это не зависело от неё, и оттого она злилась на Андрея ещё сильнее.

Чувствуя её немой укор, Андрей был сам не свой. К следующему вечеру от их, казалось бы, нерушимой любви остался лишь остов взаимных упрёков.

— Андрей, нам надо поговорить! — Вера, понимая, что скромный муж сам не начнёт, бросилась спасать брак.

— Хорошо, любимая, — понуро согласился он.

— Что вчера случилось? — спросила она, искренне не понимая, что могло так смутить мужчину. «Не встал»? Она слышала это выражение, но не думала, что подобное коснётся её в первую ночь. Тем более что во время их дружбы, в тесных объятиях, она явственно ощущала его возбуждение.

— Не знаю, как объяснить… В общем, я должен был войти в тебя, а потом, через какое-то время, излиться… Так? — начал он.

— Да, — кивнула Вера. В теории всё так.

— А у меня… сразу, — выдавил он, чуть не плача от стыда.

— Сразу что? — переспросила она.

— Излилось, — прошептал он, сгорая от смущения.

Вера опешила — о таком она не слышала. Залезла в интернет и через полчаса знала о проблеме почти всё.

— Милый, это ерунда. Причина — в долгом воздержании, — уверенно заявила она.

— Ну, как сказать, долгое… — начал он и осёкся, ожидая вопроса.

— Мы же почти три года вместе! — рассудительно заметила Вера.

— Да, конечно, — выдохнул он, избежав разоблачения.

— Теперь, когда первый сброс произошёл, всё должно быть нормально! — Вера попыталась вдохновить мужа и стала жарко его целовать, снимая с себя одежду.

Она чувствовала, как в штанах Андрея набухает его орган. Храбро взяв инициативу, она запустила руку к нему, впервые касаясь этого мифического предмета. Сердце её колотилось, между ног стало влажно, а внизу живота пульсировал томный жар.

Вдруг Андрей снова застонал, и её рука покрылась тёплой, липкой жидкостью. Ошарашенная, Вера вынула руку, разглядывая её. Она едва не воскликнула: «Что это?!» — но вовремя поняла. Андрей попытался сбежать, закрывая пылающее лицо, но она остановила его. Поборов брезгливость, Вера продолжила раздевать мужа, приговаривая: «Всё в порядке, ничего страшного».

Она уложила его, потерянного и щуплого, на спину, разделась сама и легла рядом. В книгах советовали постепенно приучать мужчину к женскому телу, чтобы снизить его гиперчувствительность. Она гладила его грудь, живот, затем отважилась коснуться мягкой головки его члена. Под её прикосновениями он стал пульсировать, твердея. «Вот что значит „встал“», — отметила Вера. Она взяла его в руку, слегка двигая вдоль ствола, имитируя акт. Нужно было приучить Андрея к новым ощущениям.

Он крепче обнял её, замер, будто все чувства сосредоточились в одном месте. Вера удивилась, но продолжала. Через минуту раздался знакомый стон — то ли наслаждения, то ли разочарования. С головки брызнула мутная жидкость, каплями оседая на его животе и её руке. Андрей дёрнулся и остановил её: ему было достаточно.

Опять между ними повисла неловкая пауза. Вера не знала, что делать дальше, стоит ли продолжать, а он, вероятно, просто переживал случившееся. Сглотнув комок разочарования и обиды, она выдавила из себя:

— Вот видишь, уже дольше! Скоро у нас всё получится! — сказала она, сама не особо веря в свои слова.

Андрей от её слов приободрился, начал шутить, обнимать, полез целоваться. Странное дело, но после той грубой, по мнению Веры, «дойки» члена её романтический настрой испарился. Она лежала рядом с этим чужим человеком, терпела его объятия, ощущая его целиком, без остатка. В том светлом образе, что сложился у неё в голове, теперь выросла огромная чёрная клякса. Вера моргала, трясла головой, силясь отогнать наваждение, но пятно только разрасталось, заслоняя всё хорошее, что она видела в этом мужчине раньше.

«Как же так?! Я была уверена, что это настоящая любовь! Большая и единственная! Мне нравилось в нём всё, и я была готова принимать его целиком, от кончиков волос до пальцев ног! И вдруг такая неприятность, вернее, неожиданность! Это объяснимо: благородный мужчина так долго ждал свою даму сердца, что немного перегорел. А я веду себя недостойно, не могу настроиться, взять себя в руки! Это бесчестно и неправильно! Ведь это тот же парень, с которым я гуляла, с кем проводила вечера и встречал утро, ночи напролёт разговаривая и робко целуясь, кому обещала хранить верность! Надо потерпеть, приспособиться, и всё наладится!» — твердила она себе, вяло отвечая на ласки мужа.

Андрей тем временем снова пришёл в неистовое возбуждение. Его движения становились всё настойчивее и порывистее. Вера ощутила в нём требовательную животную силу, которой раньше не знала. Это был уже не интеллигентный воспитанный мужчина, а дикий, нетерпеливый самец. Он завалил Веру на спину, а она, поддавшись импульсу, раздвинула ноги, принимая его тело. Андрей лёг на неё сверху и зашарил рукой в промежности.

В голове у девушки мелькнула мысль: «Ну вот, наконец-то, сейчас!»

Член потыкался, забирая выше, упираясь в лобок, а затем больно — в чувствительную область ниже. Вера недовольно повела бёдрами, чуть приподнялась и почувствовала, как тупое скользкое тело, скользнув вдоль щели, уткнулось и проникло в неё. Член упёрся во что-то, не дойдя до середины, больно натянулось, задержав его, но Андрей нетерпеливо надавил, и с острой болью разрыва Вера ощутила, как он заполняет её полностью.

— Любимая, я в тебе! Проникаю! — зашептал он, замерев и напрягшись всем телом в восторге обладания.

«Вот оно, то восхитительное чувство единения, которое так превозносят в книгах!» — с радостью подумала Вера, приготовившись наслаждаться. Она даже ощутила что-то невероятно приятное, незнакомое, несмотря на боль от того, что член мужчины тёрся о свежую рану в тесном девичьем лоне. Вера крепче обняла мужа, прижалась, закрыла глаза, погружаясь в ощущения первого соития. Но тут Андрей издал знакомый, уже ненавистный ей стон и, совершив пару безнадёжных движений, затих, сжав её плечи и тяжело дыша в ухо. Внутри Вера чувствовала, как его член пульсирует, заливая её липким, неприятным семенем.

«Вот будет смешно, если я с одного раза забеременею!» — мелькнуло в голове.

Но смешно ей потом не стало.

Короткого мимолётного акта с мужем хватило, чтобы Вера понесла. Она знала, что у неё будут дети, но не думала, что так скоро и так легко. Некоторые годами не могли забеременеть, а ей хватило одной капли спермы после мимолётного акта, чтобы зачать дочку.

Теперь их семья стала полноценной, с ребёнком. Андрей был в восторге, носил обеих на руках.

В заботах о доме, ребёнке и неспешном развитии карьеры Вера вошла в режим полного однообразия. Нахлопотавшись за день, она с тоской ждала ночи, когда муж, вернувшись с работы, ложился на спину, откинув одеяло и выставив к потолку свой торчащий от нетерпения член. Она, подобрав ночнушку, устало склонялась над ним, «работая» сначала ртом, затем руками, «выдаивая» его минимум дважды, чтобы потом, поменявшись местами, он мог совершить свой короткий, нетерпеливо-агрессивный акт. Вера успевала почувствовать лишь досаду, борясь с омерзением. Но семья требовала жертв, а муж — удовлетворения, и она терпела ради брака.

Теперь она читала о женском удовольствии с кривой усмешкой, подозревая авторов в обмане. Завывания женщин на экране, имитирующих любовные наслаждения, вызывали у неё лишь раздражение от очевидной лжи, которая ей, опытной женщине, была понятна.

Если не считать этой мелочи, их семья была идеальной. Муж — проектировщик со свободным графиком, позволявшим оставаться с детьми, пока Вера была на работе. Она — отличный главный бухгалтер, дочка — отличница, сын — светленький маменькин сыночек, умный и ласковый. Глядя на детей, Вера убеждалась, что всё было не зря, и её усилия окупились.

Её женские потребности однажды нашли неожиданное удовлетворение.

Однажды, подмываясь в душе, Вера направила струи воды чуть выше. Сначала было щекотно, потом приятно. Струи хлёстко играли с её складками, набухшими от прилива крови. Вера наслаждалась внезапным удовольствием, продолжая поливать себя, пока острое наслаждение не сбило её с ног. Охнув от силы чувств, она опустилась в ванну. Не понимая зачем, она развела ноги и целенаправленно продолжила поливать «туда», ощущая искры удовольствия. Как заворожённая, она разглядывала себя. Среди раскрывшихся, покрытых короткими курчавыми волосами складок промежности набух и выделился воспалённый желанием клитор. Струи воды, ударяясь в него, наполняли тело томительным наслаждением. Вера не могла остановиться, поливая себя и понимая со стыдом, что занимается постыдным самоудовлетворением — тем, чего так боялась обнаружить у своих детей, укладывая их ручки поверх одеял.

Сил сидеть больше не было. Вера легла на спину в ванне, широко расставив ноги и положив их на края. Теперь она лежала, словно падшая женщина, подставив своё естество упругим струям воды и хватая ртом воздух. Минуты шли, вода журчала, и вдруг внутри всё сжалось, закружилось, поднялось вихрем и разорвалось горячим, сладостным взрывом, затопив её тело жаркой волной. На миг Вера лишилась чувств. Ослабевшая, опустошённая, в полной прострации, она лежала на дне ванны, свернувшись в комок, под шелест льющейся воды, терзаемая стыдом и радостью удовлетворения.

Из ванной Вера вышла другим человеком, будто помолодев на десять лет и сбросив столько же килограммов. Она не чувствовала ног, но, несмотря на гнетущие мысли о грехе, настроение было чудесным, дела спорились, а жизнь казалась прекрасной. Неделю Вера вспоминала свой запретный опыт — то с теплотой, то с отчаянием. Она смаковала полученное удовольствие и боролась с желанием повторить.

Надо ли говорить, что этот бой с собственными убеждениями Вера проиграла? Забавы с душем стали её излюбленным занятием. Они не только приносили яркое удовольствие, но и снимали стресс, избавляли от мучивших её болей внизу живота. И хотя чувство вины перед семьёй ощутимо кололо, отказаться от этой маленькой радости она уже не могла.

Однажды Вера взяла отгул, чтобы прибраться дома, пока дети в школе, а муж на работе. Оставшись одна в квартире, обычно полной суеты и звуков, она отдыхала душой, любовно раскладывая детские вещи. Прибираться приходилось с усилием воли: ей хотелось на полчаса уединиться в душе, не сдерживая стонов, а затем полежать с книгой перед телевизором. Но Вера не позволяла себе расслабиться, заранее составив список дел и освободив для этого целый день.

Однако планы рухнули из-за работы. Из офиса позвонили с просьбой срочно завизировать служебный документ, без подписи главного бухгалтера его не пропустили бы. Вера прошла в кабинет мужа, благо его компьютер не был запаролен, открыла облачный диск и нашла нужный файл. Возникли вопросы: кто-то, пользуясь её отсутствием, пытался провести неодобренные расходы! Только не при Вере!

Пока она звонила в офис, требуя пояснений, она сидела в кресле мужа, рассеянно листая папки на компьютере. В основном там были файлы проектов, названные по датам или заказчикам. Но одна папка, просто «Игры», привлекла внимание. Думая, что это домашние фотографии детей, которые муж любил снимать, Вера открыла её.

Это действительно были фотографии. Открыв первую, она долго не могла поверить своим глазам. Тело среагировало быстрее: её покрыл холодный пот, и она задрожала. Только потом разум признал увиденное, и сердце замерло от ужаса. На экране была её дочь! Раздетая, на кровати с покрывалом из её комнаты, она лежала на спине, широко разведя худые ноги, держа их на весу. Весело глядя в камеру, она растягивала пальцами промежность, выставляя напоказ розовые складочки, блестящие и безволосые. Было видно всё: неровные края девственной плевы, мягкие валики малых губ, массивный холмик клитора.

Глаза Веры защипало от слёз. Она никогда не видела дочь в таком виде, хотя заботилась о ней всю жизнь! Непотребное фото на огромном экране ошеломило её. В трубке что-то спрашивали, но Вера, не в силах говорить, молча положила её, обмякнув в кресле.

Череда догадок и подозрений захлестнула её. Муж! Андрей! Это он! Кто ещё так близок с дочерью, чтобы она позволила ему такое?! «Это его компьютер, дура, конечно, он!» — крутилось в голове. Но фотография не исчезала, выворачивая её наизнанку. Собравшись с силами, дрожащей рукой Вера начала листать другие снимки. Некоторые были скромнее, но на всех дочь была либо голой, либо без нижнего белья. Беззаботная, весёлая, она позировала отцу без стеснения. Были и старые фото, и недавние, где уже виднелись редкие волоски на лобке и набухшие холмики груди. «Совсем большая», — отметила Вера.

Чем дольше она смотрела, тем спокойнее становилась, уговаривая себя: «Это просто нудизм, ничего извращённого. Папа любит дочку, это нормально!» Вера отчаянно искала оправдания. Дойдя до конца списка, она заметила папку «Игры+» и, предчувствуя худшее, обречённо открыла её.

Первая же фотография оказалась откровенно порнографической. Личности угадывались лишь частично, но Вера почувствовала, кто на ней. Сверкая смешливыми глазами, девушка держала во рту мужской член. Родинки, лобковые волосы — это был Андрей! Несколько снимков, где она старательно облизывала его, улыбаясь одними глазами. Затем — кадр, от которого у Веры помутилось в голове: лицо девушки, покрытое белой спермой на лбу, щеках, губах. Зажмурившись, она довольно улыбалась под вспышкой камеры.

Следующие фото были ещё хуже. На одном лицо мужа ясно различалось между девичьих ног. Длинным языком он касался тёмно-розового клитора, казавшегося большим на фоне нежной плоти. Девушка, счастливая и озорная, держала его голову. Вера почти улыбнулась, глядя на весёлый кадр, пока ужас снова не накрыл её. «По крайней мере, без насилия», — успокаивала она себя. Муж, оказывается, любил дочь сильнее, чем она думала.

Это было постыдно, непотребно, но не повод сажать мужа в тюрьму и разрушать семью. Вера решила это сразу. В висках пульсировало, в затылке ломило. «Мне он никогда там не лизал», — кольнула ревность. «Господи, что делать?!» Фотографий было много. Скопировав их на флешку и передав в полицию, она могла избавиться от мужа навсегда. Но какой ценой? Позор, травма для дочери, пересуды, суд…

«Почему ты наказываешь меня? Разве я не была честной и добродетельной?!»

«Это я виновата, не любила мужа. Он искал тепла в другом месте и нашёл. Хорошо, что не любовницу. Хорошо?!» — спорила она с собой.

Вера достала бутылку коньяка, выпила полстакана, раскашлялась и закусила помидором. Её развезло. Слёзы разочарования текли по щекам, а она, будто подстёгивая боль, пересматривала снимки, пока не свалилась на кровать и не забылась в беспокойном сне.

Так её застали вернувшиеся из школы дети, а затем муж. Она не отвечала на их вопросы, отмахивалась, плача, когда проснулась. Андрей, побледневший, с трясущимися руками, вышел из кабинета, где всё осталось как было, отвёл дочь на кухню и переговорил с ней. Теперь оба выглядели виновато, с опаской глядя на мать, бьющуюся в тихой истерике.

«Не смей ложиться со мной, уйди!» — пригрозила Вера мужу. «Мамочка, прости», — захныкала дочь, но отец цыкнул на неё, и она исчезла. «Давай утром поговорим!» — умолял он, поправляя одеяло. «Сволочь, как ты мог!» — засыпая, укоряла его Вера.

***

Она не нашла в себе сил поговорить с мужем и на следующий день. Много дней в их доме витало недосказанное напряжение. Все вели себя тихо, как шелковые: не шумели, мыли за собой посуду, старались не попадаться друг другу на глаза. Только сынок не понимал, почему все такие подавленные, и вёл себя как обычно. Вера, умиляясь, ловила его, усаживала на колени и, обнимая, плакала, чем приводила мальчугана в замешательство.

«Мама, ты чего плачешь? Тебя кто-то обидел? Давай я ему отомщу!»

«Отомстишь, сынок, обязательно отомстишь, когда вырастешь!» — всхлипывала женщина.

Через неделю она набралась решимости и, почти мельком, глядя в сторону, бросила мужу:

«Удали там всё, чтобы я больше этого не видела! И никто не видел!»

«Уже, сразу!» — вкрадчиво заверил Андрей.

«Как ты вообще мог?! Как у тебя совести хватило?! С собственной дочерью?! Боже!» — Вера не удержалась и задала свой главный вопрос.

«Не знаю, как так вышло. Играли. Ну и доигрались», — пробормотал муж.

«Она — понятно, но ты, взрослый мужик, должен же головой думать! А не...»

«Я не специально. Всё само вышло!»

«Что значит “само”? Девочка тебя заставила и штаны тебе сняла?! Дурачка из себя не строй!» — Вера снова начала закипать.

«Однажды поцеловал её туда, когда переодевались. Она говорит: “Папа, так приятно, ещё хочу!” Ну, я ещё. И ещё. А ей так понравилось, что постоянно стала просить. Даже при тебе, мне на ушко шепчет: “Пойдём в туалет, хочу очень”...» — Андрей растерянно рассказывал, будто сам недоумевая, как так получилось.

«Чёрт возьми, — не сдержалась Вера, — даже когда я дома была?! Да что ты за человек такой?! Я тебя совсем не знаю!»

«Вера, ты не понимаешь, это... Это как наваждение! Что-то невероятное, запредельное, чего не может быть! Как инопланетяне, как чёрная дыра! Так немыслимо, возмутительно, и оттого невообразимо, неповторимо приятно! Будто и не я это вовсе, а душа отделилась и где-то в раю летает».

« В рай за такое точно не примут! А о дочери ты подумал?! Кем она теперь вырастет? Потаскухой?! С малых лет ей мужик письку лижет! Поди, ещё и кончала?»

«Да. Не сразу, но потом научилась», — ответил муж, будто с гордостью.

«О, ужас! Вот это семейка!» — У Веры пропало всякое желание продолжать разговор. Более того, представив мужа между ног дочери, как та получает оргазм от его ласк, она сама, к своему возмущению, возбудилась так сильно, что пришлось закрыться в ванной и включить душ на полную. Мучая себя снова и снова, доводя до сладких судорог, она всё же давилась слезами, горько оплакивая свою идеальную семью — вернее, свои представления о ней.

***

«Больше никогда так не делайте!» — веско произнесла Вера, усадив мужа и дочь напротив себя. — Поняли?

— Поняли, — ответил муж.

— Ну, мама… — начала возражать дочь, но Андрей остановил её, положив руку на её колено.

«Как по-хозяйски он это сделал! Будто она их родительница, а они — два голубка, пришедшие за благословением!» — ревность больно кольнула Веру. Ну и что, что она не любила мужа? Он был её, на всю жизнь, и какая-то пигалица не могла на него претендовать!

Разговор закончился, и в доме воцарилось холодное перемирие. Муж ходил тенью, а дочь фыркала, будто это она обиделась на мать. Вера задерживалась на работе, мучительно представляя, как соскучившиеся друг по другу муж и дочь прямо сейчас лежат в супружеской постели. Девушка жадно раздвигает ноги, раскрывая своё лоно, а седоватый мужчина, стоя на коленях, погружается в её юное, трепещущее тело жадно чавкающим ртом.

«Она девственница? Была. На фото. Но какого года то фото? Может, уже и нет. Как быть с гинекологом, если будут осмотры?» — рассеянно размышляла Вера. «Что-нибудь придумаем, у знакомой подпишу справку. Потаскуха! В кого она у меня такая?» И снова она чувствовала неуместное, запретное, возмутительное возбуждение от этой невообразимой картины. Теперь она считала себя вдвойне извращёнкой, которую заводят подобные противоестественные сцены. Стыд захлёстывал её вместе с волнами жаркого желания, она вздрагивала от малейшего шума и не могла усидеть на месте, сосредоточившись на работе.

«Что делать? Что делать?» Считать инцидент исчерпанным? Она не верила, что многолетняя связь оборвётся по одному её требованию. Вера могла бы положиться на мужа, но точно знала, что дочь это не остановит. Та была настойчива и своенравна, вся в неё. Теперь она разговаривала с матерью свысока, будто это Вера увела у неё мужа.

Неужели за каждой дверью творится что-то подобное? Где-то муж изменяет жене, где-то — наоборот. Где-то делают это противоестественным способом, где-то женщина с женщиной, мужчина с мужчиной. Дети, взрослые, сёстры, братья. Есть ли на свете нормальные семьи и счастливые браки, где всё правильно и по закону? Чем она провинилась в этой жизни, что в её семье всё пошло наперекосяк?

Дни тянулись, а мира в доме не наступало. Нарыв зрел, наполняясь гноем недомолвок. Муж был тише воды, ниже травы. Но дочь могла назло, прямо при матери, подойти к отцу, демонстративно обнять его и громко, чтобы мать слышала, сказать: «Люблю тебя, папуля!», зыркая в её сторону. Получалось, что Вера в собственной семье встала поперёк счастья домочадцев! Мир сходил с ума, и она, будучи совершенно правой, вдруг чувствовала себя виноватой: обнаружила, застыдила, запретила, а эти «бедные овечки» теперь страдают! Возмутительно! Невероятно!

— А знаете что?! — однажды Веру осенило окончательное решение. — Хватит страдать при мне и делать несчастные лица! Надоело! Мне уже всё равно! Делайте, что хотите, но так, чтобы я не знала! Хочу всё забыть и вернуться в своё счастливое неведение! Поняли? — Домочадцы смотрели на неё оторопело.

— Ты бы могла к нам присоединиться, — скорчив гримасу, заметила дочь.

— Ах ты, потаскуха! — задохнулась от возмущения Вера, бросаясь к ней. — Ты с кем так разговариваешь?!

Андрей успел преградить ей дорогу, поймав занесённую для удара руку:

— Успокойся, она шутит!

— Я ей сейчас дам «шутит»! Потаскуха! — кричала Вера, пока муж оттаскивал её от дочери.

— Ну а что такого? Глядишь, подобрела бы немного. А то, небось, никто тебя не удовлетворяет! — пожала плечами дочь, ничуть не испугавшись разъярённой матери.

— Ах ты… Да я тебя… Сейчас! — выкрикивала Вера, пока Андрей оттеснял её из кухни.

И снова Вера рыдала, глотая обиду и расписываясь в собственной беспомощности. Ещё немного, и она была готова что-то с собой сделать, уйти, лишь бы не видеть и не знать всего этого. На ум пришла та наивная девушка, которой она была до замужества, с её светлыми мечтами о счастливой жизни, стройными планами и монументальными свершениями. Ха-ха! Вот дура! Была. И есть!

Родные оставили её одну. Она сидела в спальне, брошенная, одинокая, и не знала, как жить дальше. Всё рассыпалось, было неправильным, ужасным. Её решения были ужасными. Где она ошиблась, что сделала не так? Не любила мужа? Но ведь думала, что любит. До той самой брачной ночи, когда его мужская немощь и липкая слизь на её руках разрушили хрупкую симпатию. Фу! Даже сейчас Вере было противно это вспоминать.

«Но ведь я не виновата. Я пыталась быть хорошей женой, матерью, давала, никогда не отказывала. Никогда! Научилась оральным ласкам, делала и терпела. Почему он так поступил? Почему она так поступила? Была несмышлёной, поцеловали — приятно, хочу ещё. Никаких мыслей, что это неправильно и запретно. Счастливое невинное дитя, всё её тело — её собственность, и боль от падений, и наслаждение от поцелуев — её достояние. Почему она должна от этого отказываться? А этот и рад стараться! Кобель! Гад! Сволочь! Импотент!»

Вера вскочила, открыла дверь и гаркнула в проём:

— Андрей, иди сюда!

— Да, дорогая!

— Знаешь, я решила, что ты мне тоже кое-что должен!

— Что, дорогая?

— То, что даёшь нашей дочке, а мимо жены проносишь!

— Серьёзно? Ты этого хочешь?

— Да, хочу, и немедленно! — потребовала она с пылающим взглядом.

— Ну хорошо. Только…

— Что?!

— У тебя там волосы…

— Да, ну и… — Вера покраснела, вспомнив гладкий лобок на фото. — Ладно, сейчас, подожди… — засуетилась она.

Подготовившись, она тихо прошла в спальню. Муж последовал за ней, прикрыв дверь. Дочь проводила их взглядом исподлобья.

— Что, мне ложиться?

— Да.

Вера устроилась на спине, устало разведя согнутые в коленях ноги. Заплывший за годы живот прикрывал интимное место, и оттуда был виден только лоб мужчины, склонившегося к её промежности. Затем она ощутила осторожные прикосновения языка. Это не была жёсткая струя душа, а нежная, почти невесомая ласка. Язык касался то одного места, то другого, вызывая разные по силе и качеству ощущения.

«Так вот оно как?!» — ахнула про себя Вера. — «М-м-м. Неудивительно!»

— Здесь не добрила, — заикнулся Андрей.

— Замолчи и продолжай, — отрезала Вера, нетерпеливо ёрзая.

Он схватил её пышные ягодицы, вжимая лицо в её влажную щель. Вера чувствовала, как её влага, смешавшись со слюной, размазывается по бёдрам и стекает вниз. «Замараем всё!» — мелькнула озабоченная мысль, но быстро исчезла. Ей было необычно хорошо и остро приятно. В нетерпении она приподнимала бёдра навстречу движениям языка и через несколько минут, издавая стоны, сама не понимая, откуда они взялись, конвульсивно кончила, брыкаясь от сладких судорог.

— Ещё хочу, — потребовала она, немного успокоившись. В ванной она не удовлетворялась, пока не достигала финала минимум трижды. «Неудивительно, что девочка не могла от этого отказаться», — размышляла Вера, настраиваясь на второй раз. Муж честно исполнил все её требования, не заикаясь о себе. «Вот и правильно! Нечего!» — согласилась с собой Вера. — «Теперь он — мне, а не я ему! Больше от меня ничего не получит!»

Это грубое представление, похожее на собачьи игры, как-то примирило Веру с ситуацией, опустив Андрея в её глазах далеко и навсегда вниз. Туда, где ему и место с его жалкими половыми способностями. Лизать и радоваться этому — вот его истинное предназначение! И дочь, молодец, это поняла и использовала! Вере стало вдвойне обидно за все годы, когда она старалась быть правильной женой, брала ненавистный член мужа в рот и в руки. Теперь она поняла, что освободилась от этой обязанности! Вообще от всех обязанностей и обязательств!

Впервые за множество лет её не беспокоило, насколько правильно то, что она делает. Особенно после того, что позволяют себе окружающие, она со своими скромными желаниями всё равно останется среди них идеалом чистоты и нравственности!

Андрей молча сидел рядом и ждал её решения. Вера поднялась, поправила халат и вышла из спальни. Ей нужна была новая стратегия, новые правила, и она только начала их нащупывать.

Она стояла на кухне, глядя в окно. Мысли медленно кружились в голове, не задерживаясь. В теле стояла приятная истома после серии разрядок. Рука дочери проскользнула и обвила её локоть.

— Мам…

— Что, дочь?

— Ты нас простила?

— Кого «нас»?

— Меня и папу!

— Тебя я ни в чём не винила. Ты была ребёнком, не могла отвечать за такие вещи.

— А папу? Это же я его просила так делать!

— А там, где ты ему ртом?!

— Ну, мне хотелось, чтобы и ему было приятно! Сама просила показать, как! Сама!

— Ой, всё! Давай больше об этом не говорить! А то у меня опять голова разболится!

— Ну, так простила?

— Не так быстро! За годы совместной жизни у меня к твоему отцу длинный счёт, и ваши «вась-вась» — хоть и самая крупная, но не единственная графа! Если он разрушил мою идеальную семью с первого дня, то я тоже имею право хорошенько испортить ему жизнь!

— Мамуля, только не отправляй его в тюрьму!

— Конечно, дочка, я не буду этого делать! Не хочу тебя в это впутывать, да и как мне потом людям в глаза смотреть? Но я обязательно придумаю, как его наказать, уж поверь! Не сегодня, так завтра! — Вера тяжело выдохнула и, мысленно окинув взглядом всё случившееся, кисло улыбнулась.

В её «идеальной семье» не было настоящей любви, дочь-прелюбодейка спала с отцом, а она позволила мужу «загладить вину» оральными ласками. Кто бы сказал ей до замужества, что в её правильных убеждениях найдётся место таким компромиссам, она бы утопилась в первом же водоёме. Но теперь она стоит рядом с дочкой, с которой они делят одного мужчину — нелюбимого для одной и обожаемого для другой, — и единственное, что её беспокоит, это чтобы никто об этом не узнал.

Жизнь ломает не только тела и лица, но и перемалывает убеждения — безжалостно и неотвратимо. Ты можешь смириться или уйти. Прощаться с жизнью Вера точно не хотела. Реальность была странной, порочной, но, освободившись от заблуждений и ложных стремлений, она вдруг поняла, что всё возможно, и для неё тоже. Муж исчез из её мыслей как значимая фигура, растворился как несущественное обстоятельство. Семья перестала казаться незыблемой святыней, которую нужно беречь и превозносить. Вера понимала, что теперь будет жить иначе, но пока не решила, как именно. Планы ещё предстояло построить, но её собственные желания займут в них не последнее место.

Конец