Продолжение фантазии, огромное спасибо автору devil1, его вклад очень значительный.

Без его работы такое продолжение бы не вышло.

Подружки 2 (Продолжение)

Глава 4

Домой Марина подходила со смешенным настроением. Каждый шаг отдавался ноющей болью в растянутой пизде и жжением свежей татуировки на копчике. Страх верёвкой вился вокруг сердца – что скажут родители? Как скрыть эту новую, грязную себя? Но параллельно, в самой глубине живота, пульсировал другой, постыдный огонек: воспоминания о грубых руках, вонючих членах и унизительном, диком удовольствии. Этот огонек разжигал влажный жар между ног, заставляя её сжимать бедра, чтобы скрыть предательскую мокроту, просачивающуюся сквозь дырявые джинсы..

Самое главное это нужно было всё скрыть от родителей, которые никогда бы не одобрили её такое поведение.

Хотя, как-то давно, Марина подслушала один разговор своей матери с подругой. Тогда её мать не много подвыпила в один из праздников. Так вот она по телефону думая, что её никто не слышит делилась воспоминаниями о своей молодости с подругой.

Мама хихикала, рассказывая подруге:

—. ..и у него, представь, такой был! Огромный! Я и Светка тогда... ой, что я говорю! — Смех, приглушенный стуком бокала.

Из пьяного разговора Марина поняла, что её мать тоже прилично чудила, когда была молодой. Так как она обсуждала с подругой, член одного из ухажёров, который видимо трахал их обоих.

Этот разговор стал для Марины открытием, под маской порядочности матери скрывается такая же, как она – шлюха мечтающая об огромным членах. Но всё остальное время, родители вели себя очень прилично и строго, показывая всем обычную семью. Контраст был убийственным.

Уже у самого дома, Марина придумывала, что же сказать родителям, которые её увидят. Ведь её стиль в одежде, кардинально изменился.

Первая мысль была, сказать, что её ограбили, но Марина её стразу отбросила. Ведь это тогда очень странные грабители, украли одну одежду, но дали взамен другую, причем явно более дорогую чем её прежняя.

Вторая была мысль, подружка пошутила, типа они так играли в маскарад. Но тут же возник вопрос: а кем же она нарядилась? Шлюхой? Мысль заставила её покраснеть до кончиков ушей. Она так и не придумала ничего убедительного. Пусть будет что будет. Она втянула голову в плечи и пошла к двери.

Удача! Родителей не было. Машины нет. Марина проскользнула в квартиру, как вор, и тут же рванула в ванную. Заперла дверь. Только здесь, в маленьком пространстве, она смогла выдохнуть.

Снимая выданную ей одежду, майку с вызывающей надписью и дырявые джинсы, Марина чувствовала себя грязной, развратной шлюхой. Она смотрела на себя в большое зеркало, расположенное в ванной, и не верила сама себе, что она решилась на такое приключение и так влипла.

Невольно её взгляд опустился ниже, по внутренней стороне бедра. Там, на светлой коже, медленно сползала вниз густая, липкая капля спермы. Она оставляла за собой блестящий след. Воспоминания снова накатили на неё, возбуждающей волной: грязные руки, сжимающие ее груди, вонючий дыхание в лицо, ощущение огромного члена, рвущего её юную пизду, и этот ужасающий, сладостный крик собственного тела, кончающего под этими животными.

Марине было противно признаваться самой себе, что ей понравилось всё что с ней происходило. Понравилось быть секс-игрушкой в руках старых грязных извращенцев.

Не в силах выдержать свой взгляд, она повернулась к зеркалу спиной и, встав раком, оттопырила задницу. В этом позорной позе она хорошо видела своё отражение. И там, над упругими ягодицами, красовалась свежая татуировка. Черные готические буквы четко выжигали в кожу: «Анальная Шлюха» смотрела прямо на неё и прямо кричала: «трахни меня в жопу».

— М-да... – прошептала Марина. Она провела пальцем по натянутой коже над татуировкой. Буквы были выпуклыми, горячими, вызывающими. – С такой татушкой анальный секс вообще для меня может стать единственным теперь.

Ноги дрожали от напряжения, а внизу живота нарастало странное, сосущее чувство пустоты, требующее заполнения. Она прижала ладонь к лобку, чувствуя, как пульсирует набухшая, воспаленная плоть. Татуировка под пальцами казалась живой. Она словно приговорила себя к роли, от которой теперь не убежать.

Она заполнила ванну горячей водой, почти кипятком. Залезая в воду медленно, шипя от боли, когда обжигающая вода касалась воспаленных половых губ и свежей татуировки. Вода должна была смыть грязь, стыд, чужую сперму. Но чем сильнее она терла себя мочалкой, тем ярче всплывали образы. Шепот Лили:

– Мисс анальная шлюха.

Рык бомжа:

– Пей, сука!

Крики оргазма, как фистинг растягивает Кирины дыры до предела. И главное – собственный стон, вырвавшийся, когда грязная сперма залила её матку, вызвав взрыв оргазма.

Она закрыла глаза, погружаясь в воду по подбородок. Одна рука скользнула вниз, между ног. Пальцы легко вошли в горячее, скользкое отверстие. Она была невероятно мокрой, и не от воды.

– А что... быть туалетом для грязной спермы... – прошептала она в обволакивающем паре, и пальцы начали ритмично двигаться, находя набухший клитор. – «...очень даже... приятно.» – мысль была постыдной, но тело откликнулось. «Да и таблетки...» – она вспомнила, как с трудом проглотила несколько противозачаточных, чувствуя, как чужая семенная жидкость переливается внутри неё. – «...работают хорошо. Надеюсь, и дальше будут».

Она представила, как эта грязная сперма впитывается в её вагинальные стенки, навсегда оставляя след. Пальцы двигались быстрее, вода плескалась.

– Да... я шлюха... грязный сперма-приемник... – выдавила сквозь стиснутые зубы, когда оргазм, слабый, но сладкий, прокатился по телу, смешавшись с болью и стыдом.

Выйдя из ванной, завернутая в большое махровое полотенце, Марина чувствовала себя перерождённой. Смотря в зеркало, она видела не прежнюю скромную девочку, а незнакомку с игривым взглядом и припухшими от поцелуев губами.

Вдруг в коридоре послышался звук открывающейся двери и голос матери:

– Маринка, мы дома, принесли твоих любимых блинчиков!

Марина похолодела. Родители вернулись! Сердце бешено заколотилось, от волнения. Она рванула в свою комнату, сорвала с вешалки свою старую, скромную пижаму – длинную штанину и свободную кофту. Она натянула её с лихорадочной скоростью, пряча под тканью все следы сегодняшней ночи: татуировку, синяки, воспаленную плоть. Она даже накрасила губы бледной помадой, чтобы скрыть их припухлость. Когда она вышла на кухню, она снова была той самой – скромной, прилежной Мариночкой.

— О, вот и моя помощница! – улыбнулась мать, ставя пакеты на стол. – Поможешь? — Конечно, мам, – Марина взяла пакет, стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Такая красивая невеста у нас выросла, – вздохнула мать, глядя на дочь. — Кому-то очень повезёт на ней жениться.

Марина покраснела после таких слов, вспоминая, что внутри её матки, под этой скромной пижамой, всё ещё полной грязной спермы бомжей, которых она вообще видела первый раз в жизни.

Сперма, которую она выпила, которую закончали в неё, которая теперь была частью её. Она четко поняла: эта жизнь – с Лилей, Тедом, с татуировкой, с унижением и диким наслаждением. Отказаться будет почти невозможно. Тело уже запомнило. И от будущего мужу... если он вообще будет... придется придумать. Придумать, как скрывать, что его жена – анальная шлюха. Скрывать чужую сперму, вытекающую из её жопы. От этой пошлой, грязной мысли между ног снова пульсировало тепло. Она опустила глаза, чтобы мать не увидела стыда в них, и попыталась улыбнуться скромно, как положено хорошей дочке.— Ну ты у меня и скромняшка сегодня, – рассмеялась мать, ласково потрепав дочь по мокрым после ванны волосам. – Что, стесняешься комплиментов?

Марина только сильнее вжала лицо в плечи, чувствуя, как сквозь ткань пижамы жжет свежая татуировка. Напоминания о том, кто она есть на самом деле.

******************

Вечером, Марина сидела на кровати в своей комнаты, обхватив колени, думала. Ей предстояло убедить подругу, сниматься в порно одной до субботы.

Она могла сбежать. Бросить всё. Но тогда – конец дружбе с Кирой, конец этому новому, страшно-сладкому миру, который её так возбуждал. Её пизда, эта предательница, уже липко увлажнялась в ожидании продолжения. Она сжала бедра, чувствуя, как набухшие губы трутся о ткань пижамных штанов.

«Всё-таки я действительно не девочка отличница. ..» – прошептала она в темноту, проводя пальцем по швам штанов, прямо над воспаленной плотью – «Я анальная шлюха, как меня пометила Лиля.»

Воспоминания прошлой дня всплывали друг за другом: грязные руки, сжимающие ее грудь так, что оставляли синяки; вонючий член, врывающийся в горло до тошноты; ощущение, когда её жопу растягивали до предела... И главное – сперму. Густую, теплую, пахнущую потом и чем-то ещё. Как она лилась по её лицу, заливала глаза, прилипала к волосам, превращая их в липкую швабру. Как она заполняла ее пизду, жопу, живот, заставляя ее раздуваться от этой грязной наполненности.

Марина закрыла глаза, и отдалась своим пошлым фантазия.

Представляя, как она лежит на холодном полу, окруженная голыми мужскими телами. Они кончают на неё. Струи бьют ей в лицо, в рот, на грудь, на живот. Она пытается поймать их губами, облизнуться, но спермы слишком много. Она тонет в ней. Извращенная мечта. Плавать в сперме. Быть унитазом, сперма-приемником. Чем больше, тем грязнее, тем лучше.

Мысль была такой постыдной, что её пизда судорожно сократилась, выпуская небольшую порцию влаги, которая мгновенно промочила тонкую ткань пижамы. Марина вздрогнула от стыда и наслаждения. Она была такой, и хотела этого.

Марина взяла телефон, пальцы дрожали и набрала номер подруги.

— Привет Кира, — Марина сглотнула комок в горле. Голос звучал хрипло, неестественно.

— Привет шлюшка, — ответила Кира, и в её голосе слышалась привычная издевка, но сегодня она резала по-новому. — Ты что, тоже своего клона бросила? Сбежала, как трусиха?

Марина сжала кулак. Стыд и возбуждение смешались в один комок в горле. Она должна была играть. Играть уверенно.

— Неа, — выдохнула она, делая паузу для эффекта. — Меня... отпустили домой, я объяснила, что не могу оставить им дорогостоящего клона иначе за ним полиция приедет. Учет же. Они... всё поняли и отпустили меня, но я пообещала им вернуться в субботу.

— Ого! – присвистнула Кира. – Да ты у нас дипломат! Мастер переговоров! А я... я своего оставила. Пусть там валяется. Родители купят новый, если что.— Не переживай Кира за него, — быстро заговорила Марина, вкладывая в голос фальшивую уверенность. — Я.. я договорилась и припугнула их, и они твой клон будут тоже оберегать. – Марина сделала вдох, придумывая на ходу, — Причем они разрешили тебе подключаться к клону в любое время и трахаться с ними. Это же круто?

Это было не совсем правдой, но Марина решила схитрить, агитируя подругу продолжать свои извращения с этими маньяками.

— Правда? – голос Киры стал заинтересованным, игривым. – Они мне...тоже понравились.

Марина представила, как Кира сейчас лежит в своей роскошной кровати, и её пизда начинает мокреть от одной мысли о возможности вернуться в тот подвал, к тем мужчинам, к той власти и унижению. Она знала свою подругу.

— Наверное так и сделаю, – продолжила Кира уже увереннее. – Сегодня подключись ещё потрахаться, мне своего клона не жалко как тебе. Если сломаю родители новый купят.

— А мне не купят, — пожаловалась Марина искусственно надув губки.

— Понимаю подруга, — пожалела её Кира. — Ладно пойду подключусь, а завтра тебе расскажу, что со мной делали эти два извращенца муж с женой.

— Хорошо, — Марина почти физически чувствовала, как напряжение спадает. Она добилась своего. Кира в игре. – Буду ждать..

Она бросила телефон на кровать и откинулась на подушки. В комнате было тихо, только её собственное учащенное дыхание нарушало тишину. Она сделала то, что должна была. Убедила Киру. Теперь её клон будет там, будет сниматься, будет получать удовольствие... а Марина? Марина будет здесь. В своей скромной комнате. С татуировкой «АНАЛЬНАЯ ШЛЮХА», жгущей её кожу.

***

На следующий день, Марине как обычно нужно было собираться в институт. Тщательно выбирая какую одежду одеть. Каждый раз, когда она прикасалась к джинсам или юбкам в шкафу, перед глазами вставала та же картина: она, в центре аудитории, и кто-то – хихикающая однокурсница или преподаватель – вдруг задирает её куртку. И тогда... тогда все увидят. Эту черную, унизительную надпись «АНАЛЬНАЯ ШЛЮХА», выжженную на её копчике. Её мир, её студенческая жизнь, её маска «отличницы» – всё рухнет в одно мгновение.

Она перерыла весь шкаф. Мини-юбки? Даже не рассматривались. Любой наклон, любой порыв ветра – катастрофа. Обтягивающие легинсы? Тоже нет, контуры татуировки могли проступить. Её взгляд, лихорадочно метался, упал на старые, темные джинсы с завышенной талией.

Они достаточно плотные, чтобы скрыть контуры татуировки, и при этом не сковывают движений. К джинсам Марина подобрала свободную белую блузку из хлопка. Легкая ткань приятно ощущалась на коже, а свободный крой позволял чувствовать себя комфортно в течение дня. Блузка была достаточно длинной, чтобы прикрыть проблемную зону, даже если Марина наклонится.

В качестве верхнего слоя Марина накинула удлиненный кардиган крупной вязки серого цвета. Он добавлял образу уюта и тепла, что было немаловажно для начала осеннего семестра. К тому же, кардиган дополнительно маскировал татуировку, создавая дополнительный барьер для любопытных взглядов.

Завершали образ белые кеды на платформе. Они добавляли немного бунтарства в сдержанный ансамбль и, безусловно, были удобны для перемещения между корпусами института. Марина еще раз критически осмотрела себя в зеркале.

В зеркале отражалась обычная студентка. Милая, чуть небрежная, с румянцем на щеках. Никто бы не подумал, что под этой броней из джинсов прячется выжженное клеймо и воспаленная, мокрая от страха и похоти пизда. Никто не знал, что позавчера эта девушка плавала в грязной сперме бомжей и кончала от унижения.

***

Путь в университет был невыносим. В автобусе было тесно. Толкание, случайные прикосновения. Каждый раз, когда чья-то рука или сумка задевала её поясницу, Марина вздрагивала, как от удара током. Она вжималась в стену салона, обхватив себя руками.

«Не задерни... только бы не задернули...» – стучало в голове. Она ловила на себе взгляды пассажиров: уставшая женщина с авоськой, парень в наушниках, студентка с учебником. Они видели просто девушку. А она видела в их глазах потенциальных разоблачителей.

Особенно страшно было, когда она присела на свободное место на скамейке в парке перед корпусом. Джинсы, немного растянувшись, съехали вниз. Марина почувствовала холодок на коже выше пояснице. Она резко вскочила, будто села на раскаленную сковороду, и лихорадочно потянула джинсы вверх, оглядываясь по сторонам. Прохожие? Студенты? Никто не смотрел. Никто не заметил. Но этот миг ледяного ужаса, когда она представила, как несколько сантиметров её кожи с унизительной надписью, были выставлены напоказ, заставил её пизду сжаться в сладком, постыдном спазме.

Она шла по знакомому коридору института, слыша знакомые голоса, смех.

– Приветик! – махнула ей подруга с потока.

Марина натянула фальшивую улыбку, чувствуя, как краска заливает щеки.

– Привет! – ответила она, и голос прозвучал неестественно высоко.

— Как провела выходные? — подруга обняла её за плечи, и Марина вздрогнула. Простой дружеский жест теперь обжигал кожу через тонкую блузку. Сразу же в памяти всплыли не выходные: грязные руки, сжимающие её грудь, и вонючий член, врывающийся в горло. Соски мгновенно затвердели, упершись в ткань, и Марина резко отступила на шаг, натягивая фальшивую улыбку.

— Н-нормально, — пролепетала она, чувствуя, как краска заливает лицо до корней волос. — Просто... отдыхала. Книги читала. Она вжала руки в карманы кардигана, пытаясь скрыть дрожь и предательски набухшие кончики сосков. После этих выходных, любые прикосновения, даже дружеские, теперь её возбуждали.

Марина постаралась расслабиться, но объятия подруг лишь усилили её внутреннее напряжение. Она чувствовала, как кровь приливает к щекам, и надеялась, что румянец не слишком заметен. Стараясь отвлечься, она сосредоточилась на разговоре, переключив тему на предстоящие занятия и планы на вечер.

Всю первую пару Марина чувствовала себя не в своей тарелке. Ей казалось, что все вокруг смотрят на нее и догадываются о том, что произошло. Что парень с третьей парты, который всегда на неё посматривал, сейчас изучает её с новым, проницательным интересом. Она вжималась в стул, стараясь занять как можно меньше места, но это лишь усиливало ощущение, что её упругие юные ягодицы, обтянутые плотными джинсами, выставлены на всеобщее обозрение. Она то и дело одергивала блузку и поправляла кардиган, пытаясь спрятать предательски набухающие соски. Под партой она незаметно сжала кулаки, пытаясь унять волнение.

На второй паре, телефон, поставленный на беззвучный режим, ожил. На экране вспыхнуло уведомление от Киры: «Фотоотчет для шлюшки :)». Марина сжала губы. Она собрала вещи и пересела подальше от подруг, объяснив это желанием «законспектировать лекцию», и получила в ответ дружный хохот с прозвищем — «ботанка».

Марина открыла фото и на секунду замерла. Тридцать фото.

На экране в ярких, пошлых деталях был запечатлен клон Киры. Или, точнее, её дырки. Две грязные, волосатые мужские руки одновременно вгрызались в её растянутую пизду и в анус, который зиял красной, влажной дырой. Лицо клона было искажено не болью, а чистым блаженством. Глаза закатаны, рот приоткрыт в беззвучном стоне.

Марина судорожно сглотнула, чувствуя, как по спине пробежал ледяной холодок, а между ног, наоборот, разлилась горячая волна. Она быстро смахнула фото, но уже поздно. Образ врезался в память.

Она открыла следующую. Киры, стоящая на коленях, нанизала свою растянутую до предела пизду на гигантский черный фаллос с шипами. Он входил медленно, и Марина видела, как малые половые губы обволакивают эту резиновую гадость. А потом её взгляд упал на грудь.

Там, прямо над соском, красовалась новая, свежая татуировка. Крупные, вызывающие буквы: «ФИСТИНГ КОРОЛЕВА». Марина аж задохнулась. Это было так... так унизительно. И так... Она всегда жила на полную катушку..

Она завидовала Кире, которая прямо сейчас получает оргазм за оргазмом, а не сидит на скучной лекции.

На очередной фотке, Марина увидела, как Кира смазывает огромный искусственный член спермой вместо смазки. Причем мужчины кончают ей в ротик, а она выплёвывает её на член и тем самым его смазывает.

Марина почувствовала, как её щеки горят ещё сильнее. Она не могла оторваться от экрана, несмотря на жгучий стыд и нарастающее возбуждение. Ее разум боролся с противоречивыми чувствами: отвращением и тайным желанием оказаться на месте Киры.

Ей всегда казалось, что Кира живет полной жизнью, не зная запретов. Но то, что Марина увидела сейчас, превосходило все ее самые смелые представления. Она никогда бы не подумала, что подруга способна на такое... или, может быть, всегда подозревала, где-то в глубине души?

Внезапно лектор сделал паузу и повернулся прямо в её сторону. Марина резко опустила телефон, экраном вниз, на колени. Она почувствовала, как краска залила не только лицо, но и шею, и грудь. Лектор смотрел на неё. Весь класс смотрел на неё. Ей показалось, что они все знают. Все видели эти фото на её экране. Все знают про татуировку. Про сперму. Про то, какая она на самом деле.

— Всё в порядке, Марина...? — спросил лектор.

Марина кивнула, не в силах вымолвить слово. Она сжала ноги под партой так сильно, что затекли мышцы. Влажность между ног стала невыносимой. Она больше не могла здесь сидеть, её пизда требовала прикосновений.

— М-можно... можно выйти? — пролепетала она, не глядя на лектора.

Лектор небрежно махнул рукой, давая разрешение. Марина рванула с места, почти опрокинув стул. Кардиган зацепился за край, и на секунду оголился её пояс над джинсами. Она вжала руку в спину, прикрываясь, и выбежала из аудитории под недоуменные взгляды однокурсников. В коридоре она прислонилась к холодной стене, задыхаясь. Страх, стыд и дикое, липкое возбуждение смешались в один головокружительный коктейль.

***

В туалете она влетела в кабинку, защёлкнув замок. Перегородки были полностью глухими. Она сорвала с себя одежду с лихорадочной поспешностью. Кардиган, блузка, джинсы – всё полетело на грязный кафельный пол.

Она стояла голая, в тесном пространстве, пахнущем хлоркой и чужими испражнениями. Её тело дрожало: соски стояли колом, как две малиновые пуговицы на плоской груди, а между ног, на лобке и внутренних бедрах, блестели липкие следы возбуждения. Пизда была распахнута, влажная и красная, из которой сочилась прозрачная смазка, стекая по внутренней стороне бедра.

Она схватила телефон. Экран дрожал в её пальцах. Она присела, расставив колени, и направила камеру. Сначала на грудь – плоскую, юную, с набухшими до боли сосками. Потом опустила ниже, на свою мокрую, голую пизду. Крупным планом: распахнутые губы, клитор, торчащий из-под капюшона, и блестящая щель, которая пульсировала в такт сердцебиению. Она нажала «Отправить», отправляя Кира эти компрометирующие снимки своего настоящего тела.

Телефон тут же завибрировал.

–Ты что в туалете института? – очень быстро получила она сообщение от Киры. –Ты что отправила учиться клон вместо себя?

Марина похолодела. Кровь отхлынула от лица, оставив его бледным и мертвенно-серым. Пальцы, только что гладившие влажную плоть, теперь судорожно вцепились в телефон. Она забыла. Проклятье! Она забыла про татуировку! На её настоящем теле нет татуировки «Клон», которую носят все клоны! На фото – её голый живот, гладкая кожа без единого знака. Кира увидит. Кира поймет. Это не клон. Это она. Настоящая Марина. В туалете. Голодая.

Холодный прошиб по спине. Сердце бешено заколотилось, колотя о ребра, а в ушах зазвенело. Она представила, как Кира смотрит на фото. Позор. Конец их дружбы. Конец всего.

Пальцы дрожали так сильно, что она три раза промахнулась мимо иконки галереи. Наконец, открыла отправленные фото. Первое – грудь. Ничего. Второе – пизда крупным планом. Тоже безопасно. И третье... Она задержала дыхание. Фото было сделано снизу вверх, с акцентом на распахнутые губы и торчащий клитор. Живот на нем был виден лишь частично, в тени, и татуировки «Клон» действительно не было. Но... но угол! Кира не увидит! Не разглядит! Марина вжалась в стенку кабинки, чувствуя, как под лопатками выступил липкий пот. Она вглядывалась в экран, пытаясь увидеть то, что увидит Кира. Нет. Кажется... кажется, пронесло.

Она выдохнула, и этот выдох был дрожащим, хриплым, как после долгого бега. Облегчение, сладкое и головокружительное, хлынуло в неё, смешиваясь с остатками страха. Она сжала телефон и набрала ответ:

— Да. Мне лень самой ходить.– Ого, я бы так не смогла, - ответила Кира. – А можешь выйти из кабинки и сделать фотку на фоне окна туалета, за которым наверняка видно внутренний двор института?

Получив это сообщение Марина просто поплыла от возбуждения.

– Дай мне минуту, – ответила она, понимая, что сделает это.

Девушка тихонько прислушалась и убедилась, что в туалете кроме неё никого больше нет, открыла свою кабинку. Полностью голая подошла к окну и посмотрела через него вниз. Туалет находился на втором этаже, так что Марина была высоко и видела весь задний двор института. Там было футбольное поле и мальчишки играли в футбол.

Марина поставила телефон у противоположной стены на шкафчик уборщицы так, чтобы было видно камере окно и что там за ним происходит. И включила режим, авто сьемки фотографий.

Затем подошла к окну. Она подняла ногу и поставила её на подоконник. Эта поза распахнула её, выставив напоказ влажную щель и татуировку на копчике. Черные буквы «АНАЛЬНАЯ ШЛЮХА» были чётко видны в отражении стекла и камерой соответственно.

Одной рукой прикрывая живот, скрывая отсутствие татушки, другой она начала двигать. Пальцы скользили по клитору, погружались в горячую, скользкую киску. Капли смазки, густые и липкие, стекали по бедру, оставляя блестящие дорожки на коже. Мысль, что её могут увидеть – учитель, студент, кто угодно – заставила её дышать чаще и глубже. Она была голой шлюхой в публичном месте, и это сводило её с ума.

Внезапно скрипнула входная дверь. Марина замерла. Сердце ушло в пятки. Шаги. Быстрые, уверенные. Не уборщица. Она бросилась к кабине, влетела внутрь и защелкнула замок, лишь потом сообразив – телефон! Он остался там, на шкафчике, продолжая снимать!

Сердце бешено колотилось, Марина вжалась в стенку кабинки, стараясь дышать как можно тише. Она слышала, как открылась дверь в туалет, потом чьи-то шаги приблизились к раковинам. Судя по звуку льющейся воды, кто-то мыл руки. Марина молилась, чтобы посетитель поскорее ушел, не заметив ничего подозрительного.

Шаги направились в сторону кабинок. Марина замерла, готовая ко всему.

Кто-то зашел в соседнюю кабинку и Марина услышала шумный поток мочи, который лился из чужой пизды. Звук был интимным и одновременно грязным. Её пальцы снова нашли мокрую щель. Она начала теребить клитор, сдерживая стоны, погружаясь в этот посторонний, пошлый звук.

Оргазм настиг Марину внезапно. Она прикусила губу, но тихий, тягучий стон всё же сорвался. Одновременно с этим из её пизды хлынула струя сквирта, брызнувшая на стенку кабины и на пол.

В соседней кабинке наступила тишина. Марина затаила дыхание, чувствуя, как кровь прилила к лицу. Тишина казалась оглушительной, прерываемая лишь ее собственным учащенным сердцебиением. Она понимала, что её стон был слышен, и теперь ей оставалось только ждать, что произойдет дальше.

Неожиданно слив в соседней кабинке с шумом сработал, и послышались шаги, направляющиеся к выходу. Марина облегченно выдохнула, когда дверь в туалет открылась и закрылась.

Она ждала ещё пять минут, дрожа. Потом, собрав всю волю, выскользнула. Схватила телефон. На экране – серия фотографий. Её поза у окна, её тату, ее мокрая пизда. И.... последняя фотография. Сделанная автоматически, когда она прыгала в кабину. В кадре, в отражении зеркала над раковинами, была она. А рядом, стоящая у входа, была молодая учительница истории. Та самая, у которой был следующий урок.

Развратные фотки, Марина отправила Кире, которая её похвалила в очередной раз за храбрость.

Улыбаясь, Марина вышла из туалета и тут увидела её. Учительница истории стояла у стены, уткнувшись в телефон. Она не смотрела на Марину. Не улыбалась. Просто стояла, что-то быстро печатая.

Марина замерла. Сердце бешено стучало. «Она ждет? Или просто переписывается? Может, с деканом? Или... с кем-то о том, что только что слышала?» Мысли роились в голове. Она вспомнила свой стон. Вспомнила звук сливной воды. Вспомнила, как учительница вышла из соседней кабины. «Она же могла услышать! Точно услышала!»

Марина сделала шаг, потом другой. Прошла мимо учительницы, не поднимая глаз. Она чувствовала её присутствие за спиной. Не доходя до угла, она не выдержала и оглянулась.

Учительница всё ещё стояла у стены. Но теперь она подняла глаза от телефона. Посмотрела прямо на Марину. Не с осуждением. Не с улыбкой. Просто... смотрела. Легко прищурившись, с легким выражением задумчивости. Как будто пыталась что-то вспомнить. Или сопоставить. Взгляд длился секунду, может, меньше. Потом учительница снова опустила глаза в телефон и продолжила печатать, словно ничего и не было.

Марина рванула прочь. Её колени дрожали. Она влетела в ближайший коридор, прислонилась к холодному кафелю и задышала тяжело, как после забега. «Она что-то подозревает. Точно. Этот взгляд... она что-то поняла. Или пытается понять. Она знает. Чувствует». Марина закрыла глаза, и перед ней всплыла картина: учительница стоит на кафедре, а за её спиной шепчутся студенты: «Вы слышали, что Марина делала в туалете?».

Глава 5

Телефон завибрировал по лекционному столу, отрывая Марину от учебного процесса. Экран светился именем «Кира». Марина сглотнула, осмотревшись и убедившись, что никто на лекции на неё не смотри. Она провела пальцем по экрану, принимая вызов..

— Алло? — шёпотом ответила она.

— Ты снова учишься столь, сучка? — голос Киры был хриплым, сбитым, словно она только что пробежала марафон. Или только что оттрахали до потери сознания. В фоне слышались влажные, чавкающие звуки. — Я тут... о-о-х... думаю о тебе.

Марина сгорбилась, прижав трубку к уху. Аудитория была тихой, а преподаватель, что-то объяснял скучным голосом. А голос Киры волок её обратно в подвал, в мир, где пахло спермой, потом и дешевым лубрикантом.

— О чём? — прошептала она, хотя уже знала. Её рука сама собой скользнула под стол, вниз, к теплой промежности.

—Они тут... а-а-а... — в трубке раздался глухой удар и сдавленный крик Киры. — Они решили сделать из моего клона настоящую фистинг-королеву. Представляешь? С развороченной дырой. Чтобы в неё можно было запихнуть кулак по локоть, и чтобы она только скулила от удовольствия. Меня... блядь... мне уже трахают пизду и жопу руками одновременно. Перед камерой, Марина. И я читаю комментарии... «Да, разъеби эту шлюху», «Засунь ей ногу». Я кончаю от одних этих слов, сука!.

Марина замерла, её пальцы застыли под джинсами на влажной киске. Она представила это, — растянутую до предела плоть Киры, чьи-то грязные руки, ворвавшиеся в неё, и тысячи безликих глаз, смотрящих через экран. Стыд обжёг ее изнутри, но тут же превратился в липкий жар, растекающийся по низу живота.

— Кстати, на твой клон, который ты приведёшь в субботу у них тоже есть планы. — продолжала Кира говорить, — Но я тебе не расскажу, пусть будет сюрприз. — и засмеялась в трубку.

Заинтригованная Марина не удержалась и спросила.

— А может приоткроешь завесу тайны? Ну расскажи, что там придумали?

— Нетушки, - наигранно засмеялась Кира. — Это сюрприз. Но ты не переживай, я подружилась с Лилей и Тедом, они, кстати, оказались нормальными извращенцами. Они никого не обижают, их цель получение от секса максимального удовольствия. Про тебя мы уже решили, что тебе нравиться деградация и унижения, так, что в этом ключе и будем работать.

От слов Киры, пизда Марины чуть не сквиртанула прямо на лекции. Она резко сжала бедра, сдерживая нарастающий оргазм.

— Может, хоть намекнешь? — взмолилась Марина, чувствуя, как любопытство разжигает ее изнутри.

— Ладно, скажу только, что тебе понадобится вся твоя смелость и готовность к экспериментам, — промурлыкала Кира в трубку. — Но я уверена, тебе понравится. Особенно, учитывая твою любовь к деградации.

Марина отключилась, вся в предвкушении. Слова Киры посеяли в ее голове бурю фантазий. Что же такого они могли придумать? Деградация и унижения... Она знала, что ей это нравится, но до чего они готовы дойти? Сама мысль об этом заставляла ее сердце биться быстрее. Она не могла дождаться субботы, чтобы узнать, что её ждет.

Неделя до субботы растянулась в вечность..

Каждое новое утро в институте было для Марины пыткой. Она сидела на лекциях, но слышала не слова преподавателя, а читала отчёты от Киры, представляя себя на её месте, вместе с грязной спермой бомжей в её матке.

Она ходила по коридорам, чувствуя, как татуировка на копчике жжет под плотными джинсами. В туалете, после очередных фото от Киры, запершись в кабинке, она не могла удержаться. Она задирала блузку, щипала набухшие соски до боли, представляя, как это делает не она, а кто-то грубый и властный. Она быстро доводила себя до оргазма, сглатывая стоны, и выходила оттуда бледная, с дрожащими коленями, чувствуя на себе воображаемые взгляды.

***

В субботу утром Марина встала раньше всех. Она подошла к зеркалу и сбросила ночную рубашку. Голая. Молодая, красивая, 18-ти летняя, с маленькой, острыми сосочками и очаровательной упругой попкой. В зеркале на неё смотрела обычная студентка, мечта всех парней в учебном заведении. Но затем она повернулась спиной, слегка прогнувшись, и её взгляд упал на копчик. Черные готические буквы «АНАЛЬНАЯ ШЛЮХА» на коже. Это была новая она, в которую начала превращаться после знакомства с Кирой.

— Две девушки в одном теле, — прошептала она, проводя пальцем по татуировке. — Скромница и блядь.

Она села за письменный стол и достала из ящика черный перманентный маркер. Её рука дрожала, но не от страха. От предвкушения. Она откинулась на стуле, непроизвольно разводя ноги и, поднеся специальный приборчик для имитации татушек к коже чуть ниже пупка, начала писать. Стандартную надпись, «Клон».

Марина заранее выпила сразу две противозачаточные таблетки, помня о том сколько её матка в прошлый раз проглотила грязной спермы, от неизвестных ей бомжей.

Она вышла из дома в самом обычном платье, облегающих штанах и с сумочкой, прощаясь с родителями:

— Пойду к Кире, переночую, вернусь в понедельник.

Мама улыбнулась ей, такая довольная, что её дочка-отличница наконец-то завела друзей. Если бы она только знала, что было в её сумочке.

Такси привезла её к глухому забора, на краю поселка. Воздух был прохладным. Марина зашла за кусты. Сердце прыгало в груди от смеси страха и предвкушения. А что, если кто-то увидит? Машина? Случайный прохожий? Она быстро огляделась, несколько секунд, прислушиваясь к тишине. Затем открыла сумочку.

Пальцы с расстегнули молнию на спине платья. Ткань шлепнулась о траву. Она сняла бюстгальтер, и её соски сразу затвердели от прохладного воздуха. Штаны и трусики последовали за ними. Она стояла голая среди зелени, и этот холодок страха смешивался с нарастающим жаром в животе. Похоть была сильнее. Она была уже не студенткой Мариной, а шлюхой, готовой к использованию..

В ход пошла косметика, предусмотрительно захваченная с собой. Яркий макияж, с акцентом на алые губы и вызывающие стрелки, мгновенно преобразил Марину. Превратив её в проститутку. Волосы, обычно тщательно уложенные в скромную прическу, теперь были нарочито растрепаны, создавая эффект непринужденной сексуальности.

Затем из сумки она вытащила наряд. Чулки в крупную сетку. Она села на корточки и начала натягивать их, медленно, наслаждаясь тем, как грубая сетка скользит по коже ног, застегиваясь на бедре. Затем короткая кожаная юбка, едва прикрывающая ягодицы. Она поправила её, и край ткани лег прямо под татуировкой на копчике. Лаковый топ. Она втиснула в него маленькую грудь, и ткань плотно обтянула её, заставив соски ещё сильнее проступить. Завершающим штрихом стали высокие каблуки-шпильки.

Марина полюбовалась своим отражением в зеркальце. Получившийся образ был дерзким и провокационным, идеально подходящим для задуманной авантюры. Девушка, которая зашла в кусты, была милой и скромной. Та, что вышла, была готова отдаться первому встречному.

Каблуки стучали по асфальту, громко и вызывающе. Она подошла к тяжелой двери, позвонила и, не дожидаясь ответа, развернулась спиной. Она нагнулась, уперевшись руками в колени, и сильно прогнула спину, оттопыривая задницу. Её влажная, распахнутая пизда оказалась прямо перед глазами открывшего дверь..

Дверь открыл полностью голый Тед, и сначала замер от того, что прямо на него смотрела влажная пизда. Но он не растерялся, Тед улыбнулся и тут же вставил свой возбуждённый член в эти пизду. Марина ахнула, её пальцы вцепились в собственные голени.

— Ну здравствуй анальная шлюшка Марина, — поговорил он, трахая девушку в пизду прямо с порога. — Хочу всегда с тобой так здороваться, это круче любого рукопожатия.

— Да-а-а... — выдохнула она, не в силах вымолвить больше. Боль и сладость смешались в одно. Ей нравилось. Ей нравилось быть вещью, которую используют с порога. – Здравствуйте... Хочу, чтобы все мужики со мной так здоровались.

Марина застонала ещё громче, когда Тед вошел в неё резко и глубоко, заполнив её своей плотью. Она прижалась спиной к двери, чувствуя, как его член двигается в ней. Ее ягодицы сжались, обхватывая его член, и она застонала ещё слаще.

В этот момент появилась Лиля, одетая в полупрозрачный пеньюар, сквозь который просвечивали её соски. Она улыбнулась, глядя на эту картину, и подошла ближе. Лиля провела рукой по волосам Марины, откинув их назад, и поцеловала её в шею.

— Какая ты смелая, Марина, — прошептала Лиля ей на ухо. — Мы рады, что ты готова к приключениям и выполняешь свои обещания.

Тед продолжал трахать Марину у двери, не обращая внимания на слова жены. Он ускорил движение, его дыхание стало тяжелым. С последним, глубоким толчком он застонал, и Марина почувствовала, как горячая струя спермы заполняет её изнутри. Он отступил, и липкая жидкость тут же потекла по её бедру.

— Теперь ты наша, — сказал Тед, хлопая её по ягодице. — Мы будем развлекаться с тобой всю ночь. Я тебя отлично смазал своей спермой.

Марина уже начала привыкать к чувству, когда её юная матка полностью заполнена спермой до краев и ей это нравилось.

— Я тоже рада вас видеть, — ответила она хозяевам дома.

Марина пошатнулась, когда вошла в дом. Воздух был густым, пахло сексом, лубрикантом и чем-то химическим. В центре гостиной, на низком пуфе, лежал клон Киры. Её пизда была зверски растянута гигантским черным фаллосом с шипами. В половые губы были вделаны массивные серебряные кольца, оттягивающие их вниз. Напротив, на штативе стояла камера, светящийся экран которой показывал картинку стрима и бегущие строчки комментариев.

— Да, я грязная сучка, — кричала она в камеру, её лицо было искажено от экстаза. — Моя пизда примет всё, о чем вы попросите в комментариях.

Она заметила Марину, и на её лице появилась искаженная улыбка.

— О привет подружка, — пропищала она, и в этот момент её тело затряслось в конвульсиях. Из её пизды хлынул мощный поток сквирта, обдав всё вокруг. — Рада тебя видеть.

***

Лиля подошла к Марине.

— Ну что готова продолжать? Готова доказать, что ты не просто играешь в шлюшку по субботам?

— Да госпожа, — тут же вошла в роль Марина.

— Отлично. Тогда на колени, — голос Лили стал жестким. — Мы тут с Тедом посовещались и решили, что унижение с бомжами — это, так сказать, первый уровень. Детский сад. А ты, кажется, готова к выпускному.

Марина замерла на коленях, не понимая, что имеет в виду Лиля. Женщина подошла к шкафу и достала оттуда толстый кожаный ошейник с тяжелым металлическим кольцом. Она защелкнула его на шее Марины. Звук был похож на щелчок замка на камере узников..

— Пойдем, я покажу тебе твой «выпускной», — Лилия взяла в руки цепь, прикрепленную к ошейнику, и потянула.

Марина, шатаясь, пошла за ней на четвереньках, цепь волочилась по полу. Они вышли через заднюю дверь в просторный, огороженный высоким забором двор. В центре двора на неё уставились десятки голодных глаз. Целая свора огромных собак — мастифы, доги, ротвейлеры — стояла, воя и поскуливая от возбуждения. Их размеры были пугающими, каждое животное было вдвое больше Марины.

— Знакомься, это твои новые хозяева, — Лиля ткнула её носком туфли в спину, заставляя упасть на локти. — Ты думала, быть унитазом для грязных мужиков — это предел? Нет. Я гарантирую, ты быстро станешь известной зоо-королевой.

Марина похолодела. Собаки... Даже в самых извращенных фантазиях она не могла себе этого представить. Страх поселился в её сердце, но внизу живота, сладко и липко разгорелось. Это было так грязно, так низко, так... неправильно. Она застыла в прострации, её разум отказывался верить в то, что вот-вот произойдет..

Лиля отстегнула поводок, и собаки, словно выпущенные из клетки звери, ринулись к Марине. Девушка застыла, парализованная страхом и предвкушением. Она ощущала жар их дыхания на своей коже, видела голодные взгляды, устремленные на её тело. Земля под ногами дрожала от их топота.

Одна из собак, огромный дог с черной лоснящейся шерстью, толкнула Марину мордой в живот, заставив ее пошатнуться. Другая, мастиф с мощными челюстями, обнюхала её ноги, издавая утробное рычание. Марина закрыла глаза, готовая к неизбежному.

Она чувствовала, как шершавый язык лижет её бедро, вызывая волну мурашек по всему телу. Затем другая собака начала обнюхивать ее грудь, заставляя соски болезненно напрячься. Марина открыла глаза и увидела, как Лиля и Тед наблюдают за происходящим с довольными ухмылками на лицах.

Она повалилась на землю, под натиском собак, чувствуя их тяжесть на себе. Их тела были горячими и сильными, их прикосновения – грубыми и настойчивыми.

Собаки быстро сорвали с неё немногочисленную одежду, превратив девушку просто в сучку готовую к спариванию.

На фоне огромных собак марина была такой хрупкой и беззащитной, что у любого вставал член только от этой картины.

Их языки, грубые и влажные, проникали везде. Один лизал её распахнутую пизду, другой — тугое колечко ануса, третий — соски, покусывая их острыми зубами до боли. Марина лишь содрогалась от этих прикосновений, её тело горело, стыд смешивался с невыносимым, животным возбуждением, но она не могла пошевелиться..

— Я дал собачкам специальный возбудитель, — смеясь сказал Тед, подходя с камерой и включая стрим. — Они тебя смогут трахнуть не по одному разу сучка. Твои дырки станут огромными.

Каждое слово Теда, вызывала новую волну страха и возбуждения в развратной голове Марины.

Марина застонала от удовольствия, ощущая, как шершавые языки покрывают каждый сантиметр её тела. Собаки нежно покусывали её за соски, вызывая острые вспышки возбуждения. Она чувствовала, как одна из собак, самая большая, начинает лизать ее между ног, и ее пизда затрепетала в предвкушении.

Она широко раскинула ноги, позволяя собаке беспрепятственно наслаждаться её запахом и вкусом. Ощущение было настолько сильным, что она начала извиваться под собакой, стоная и выкрикивая бессвязные слова. Другие собаки стали тереться о её бедра, их возбужденные члены касались её кожи, вызывая ещё большее желание.

Вскоре одна из собак, огромный датский дог, встала перед Мариной и начала толкать её лапами. Его красный, огромный член тыкался ей в живот. Марина стояла неподвижно. Тогда Тед, не прекращая снимать, опустился на колени и взял горячий, пульсирующий член собаки в свою руку. Он грубо раздвинул половые губы Марины и, не церемонясь, направил звериный фаллос в её мокрую щель.

Когда тот вошел в неё, Марина вскрикнула. Боль была острой, как удар ножа, её хрупкое тело пыталось уйти от вторжения, но лапы дога прижимали её к земле. Тед не отпускал член, помогая ему проникать глубже. Он трахал её бешено, жестоко, как настоящую суку, и его узелок начал раздуваться внутри неё, распирая её до предела.

Она почувствовала, как этот узел, горячий и огромный, раздувается у самого входа в её матку, запирая их вместе. Она была заперта на его члене, привязана к этому животному. От чудовищного давления и огромного члена её плоский живот начал выпирать.

Нежная кожа натянулась, и черные буквы татуировки «Клон» растянулись, исказились на выпуклости, которую создавал огромный собачий член внутри неё.

Ещё одна собака, подошла к Марине так близко, что её член уперся ей в лицо, Марина только и успела открыть свой ротик, чтобы что-то сказать, но не успела. Огромный член собаки тут же его занял, и собака начала трахать девушку уже в ротик.

— О, зрители уже в восторге, — весело прокомментировала Лиля, глядя в экран телефона. — «Наконец-то настоящая зоофилка, а не эти притворщицы!» — пишет кто-то. «Пусть ей в жопу войдет, разорвите эту дыру!» — о, отличная идея!

Её хрупкое тело казалось ничтожным под этими двумя массивными тушами. Лапы дога царапали её плечи до крови, оставляя красные полосы на нежной коже. Вес ротвейлера давил на её грудь, затрудняя дыхание. Она была раздавлена, задушена их необузданной похоти.

И тут третий, ещё один мастиф, обошел её сзади. Он обнюхал её задницу, задранную в напряжении, от огромного разбухшего члена в пизде. Тед снова помог. Он отодвинул пса, натянув пизду узлом, и другой рукой растопырил ее ягодицы, открывая доступ к тугому анусу. Мастиф с яростным рыком вонзился в нее.

— «Она плачет от удовольствия или от стыда? Хахах», — зачитал Лиля, и Марина поняла, что по её щекам текут слезы, но она не могла остановить стоны, вырывающиеся из забитого рта. — «Насадите её на трех сразу, хочу видеть, как она лопнет!»

Её сознание расплывалось. Она была полностью, со всех сторон, заполнена. Её маленькое тело разрывалось на части, живот гордо выпирал с исказившейся надписью «Клон». Она перестала быть Мариной. Она была просто набором дырок, телом, предназначенным для этого унижения.

Лиля наблюдала за происходящим с холодной усмешкой. Количество зрителей на стриме росло с каждой секундой. В чате бушевала буря эмоций – от отвращения и возмущения до болезненного любопытства и неприкрытого возбуждения. Она знала, что это видео станет вирусным, и её план по раскрутки канала удался.

Оргазмы шли один за другим, не давая передышки, срывая с неё остатки разума. Марина чувствовала, как узел дога внутри неё бьется в такт его конвульсиям, и вот горячая струя спермы хлынула в её матку. Почти одновременно ротвейлер застонал и наполнил её рот густой жидкостью. Её тело, не выдержав перенапряжения, погрузилось в темноту, разрывая связь с сознанием.

***

Очнулась Марина от жгучей боли в груди и тупой, разливающейся ноши в низу живота. Она лежала на той же холодной земле, голая, вся в грязи, глубоких царапинах и засохшей сперме. Воздух пах псиной, потом и чем-то кислым. Собаки спали поодаль, уставившись на неё уставшими глазами. Рядом сидела Лилия и курила, небрежно стряхивая пепел на траву.

— О, наконец-то подключилась обратно к своему клону, — улыбнулась она, но в улыбке не было тепла, только стальное раздражение. — А мы уж думали, что ты окончательно струсила и бросила его.

Марина с трудом приподнялась на локте. Каждое движение отдавалось острой болью в промежности. Она посмотрела вниз. На разбухшем животе, была всё таже нарисованная маркером «Клон», буквы стояли четкие. Но потом её взгляд поднимался выше. Прямо вокруг правого соска, на плоской, исцарапанной коже, горела свежая, воспаленная татуировка. Крупные, уродливые буквы выжигали в её плоть: «СОБАЧЬЯ ПОДСТИЛКА».

Она замерла, глядя на них. Холодный ужас, более страшный, чем страх перед собаками, пронзил её до самого мозга костей. Её разум взорвался паническими мыслями. Мама... папа... Как она будет прятать это? Лето? Купальник на пляже? Занятия физкультурой в институте, где все переодеваются вместе? Врач? Она представила себе лицо гинеколога, увидевшего эту надпись, и её желудок снова свело спазмом.

— Что... что вы наделали? — прохрипела она, и голос сорвался на беззвучный крик. От ужаса и стыда её вырвало, выплюнув той немногой спермы, что успел накормить её псы.

— Наделали? Мы наделали то, что пришлось, — голос Лили стал жестким. — Ты думаешь, это весело, когда твоя главная звезда просто отключается в середине стрима? Ты просто лежала, как дохлая рыба, и зрители начали уходить. Половину аудитории мы потеряли, пока ты там «отдыхала»! Нам пришлось руками работать, чтобы хоть кого-то удержать, придумывать суету, чтобы они не выключили трансляцию!

Лилия встала и подошла ближе, к Марины. Она поставила свою ногу между ног Марины, на против её воспаленной промежности. Марина вскрикнула, ожидая удара, но Лиля лишь надавила. А потом, медленно и без малейшего усилия, протолкнула свою ступню прямо в её зияющую пизду. Тело не оказало никакого сопротивления. Оно просто впитало её ногу.

— Так что не жалуйся, — прошипела Лилия, слегка покачивая стопой внутри Марины, и наблюдая как искажается от выпуклости надпись «Клон». — Если бы ты не струсила и не отключилась, как последняя дрянь, твои дырки не пришлось бы так усердно растягивать. Ты сама виновата, что они теперь выглядят как разорванный мешок. Ты должна быть благодарна, что мы вообще не выбросили этот клон после твоего фиаско.

Сначала Марина не верила тому, что слышит. Слова Лили были просто звуками, далеким и бессмысленным фоном. Её мир сузился до контура стопы, проступающего под кожей её живота. Она видела, как черные буквы «Клон» растягиваются, искажаясь до неузнаваемости под давлением. Мозг отказывался связывать боль, унижение и эти слова. «Вина»? «Благодарна»? Это было похоже на речь на незнакомом языке, абракадабру, которую невозможно было расшифровать.

Но потом слова сложились в фразу. «Ты сама виновата». И этот бред, эта чудовищная несправедливость, пробили защитную стену шока. Она виновата? В том, что её насиловали собаки? В том, что она потеряла сознание от оргазма? В том, что её тело, её настоящее тело, теперь было вечным напоминанием об этом? Что она должна быть благодарна за ногу в своей пизде? Реальность накрыла её с головой, тяжелая, удушающая, и она поняла, что это не сон.

— Что... Что... Что вы сделали с моим телом?! — закричала она, и в этом крике был весь ужас, вся боль, вся отчаянность. — Вы его разорвали! Вы испортили его!

Тед, молчавший до этого, подошел и рассмеялся.

— С чего ты взяла, что это твоё тело, глупенькая? — усмехнулся он. — Это же клон. Можешь новый купить, если этот сломался. Не напрягайся из-за царапин.

Лилия медленно вынула свою ногу из Марины с влажным, чавкающим звуком.

— Он прав, — добавила она, приседая рядом с её головой и прошептав ей на ухо, как делятся секретом. — Это всего лишь клон. А этот клон подвел. И получил по заслугам. Эта татуировка, — она ткнула пальцем в её грудь, — чтобы ты помнила, что произойдет, если снова попытается сбежать. А эти дырки... это плата за твою трусость. Посмотри, как ты кончала, когда мы вернули тебя в строй. Ни одна шлюха от людей так не кончает. Твоя пизда теперь будет реагировать только на них. Она их запомнила. Добро пожаловать в твою новую жизнь, собачья подстилка. Обратной дороги нет. Даже если это всего лишь клон.

В этот момент Марина почувствовала, как чьи-то руки обвили её плечи. Теплое тело прижалось к её спине, и знакомый голос прошептал прямо в ухо, ласково и насмешливо одновременно.

Кира крепче сжала её в объятиях, её подбородок лег на плечо Марины.

— Знаешь, Маришка, это я им посоветовала, — прошептала она с гордостью, словно делилась секретом о новой прическе. — Я сказала им, что ты этого хочешь. Что тебе нужно, чтобы твои дырки стали по-настоящему особенными. Чтобы они никогда не смогли закрыться. Чтобы ты всегда помнила, кем мы хотели бы стать, если бы не наши строгие родители.

Её рука скользнула вниз, к воспаленной, растянутой пизде. Марина попыталась дёрнуться, но объятия Киры были железными. Пальцы подруги, холодные и властные, нежно коснулись её изувеченных, опухших половых губ.

— Смотри, какая красота получилась, — с восторгом сказала Кира и медленно оттянула их в стороны.

Марина ахнула, увидев то, чего не чувствовала сквозь общую боль. В каждой малой половой губе, в воспаленной, посиневшей пизде, блеснуло по два стальных колечка. Четыре кольца, которые теперь тянули её вниз, делая её пизду ещё более распахнутой и доступной.

— Мы их специально вставили, пока ты там отключалась, — продолжала Кира, слегка покручивая одно из колец, вызывая новую, острую волну боли. — Чтобы они не давали тебе забыть. Чтобы каждый шаг, каждое движение напоминало тебе, о наших желаниях. Разве не этого ты хотела, сучка? Разве, не поэтому ты используешь своего клона даже в универе? Мы просто выполнили твоё самое сокровенное желание.

Кира коварно усмехнулась прямо у её уха, её горячее дыхание обожгло кожу. Она продолжала нежно гладить Марину по животу, вокруг выпуклой надписи «Клон».

— Но знаешь, подружка, — прошептала она с лживой заботой в голосе, — я тут подумала. Клон же может испортиться от всей этой собачьей спермы. Грязная вещь. Его отверстия нужно хорошенько почистить.

С этими словами она легко отстранилась от Марины и, взяв её за плечи, мягко, но настойчиво уложила на спину прямо на холодную землю. Марина не сопротивлялась, её тело было ватным, а разум — затуманен. Кира, словно хищница, которая насытилась, но теперь решила поиграть с пищей, опустилась на колени между её разведенных ног.

Она наклонилась, и Марина почувствовала, как горячий, влажный язык Киры касается её воспаленных половых губ. Кира проводила языком по растянутой киске, собирая липкие остатки спермы и соков Марины, её движения были выверенными и жесткими. Она лизала её, словно кошка. Марина содрогнулась, и по её телу пробежала знакомая, но постыдная дрожь возбуждения.

Затем язык Киры опустился ниже, к её порванному анусу. Марина вскрикнула, когда та грубо проникла в него. Это было грязно, низко, а её тело, предательски, отвечало на это унижение влажным жаром.

— Языком глубоко не почистишь, — отрывисто сказала Кира, поднимая голову. Её губы блестели. — Нужно действовать основательнее.

Она посмотрела на свои маленькие, изящные ручки, а потом на зияющую дыру между ног Марины. Улыбка на её лице стала шире.

— Не переживай, я буду осторожна, — прошептала она.

Кира сложила пальцы вместе и, не давая Марине опомниться, плавно, но неотвратимо просунула их в её пизду. Легко, слишком легко. Тело не оказало никакого сопротивления, впитав её руку. Марина задохнулась от ощущения полной, невероятной растянутости. Это было странным, первобытным чувством быть полностью, до предела заполненной.

А потом Кира сжала руку в кулак.

Марина закричала.

— Тссс, сучка, терпи, — прошипела Кира, начиная двигать рукой внутри нее. — Я же чищу тебя.

Она начала фистинговать её, жестоко и методично. Каждый толчок её кулака выбивал из Марины струю смешанной собачьей спермы и её собственных соков. Звуки были влажные, чавкающие, чпокающие. Кира с наслаждением наблюдала, как из-под её руки вытекает «грязь», как отверстие Марины судорожно сжимается вокруг её запястья. Она выворачивала свою руку, растягивая стенки изнутри, очищая каждую складку, каждый уголок.

Марина больше не кричала. Она издавала хриплые, животные звуки. Её сознание поплыло вместе поднимающейся волной удовольствия, готовое захлестнуть её с головой. Она чувствовала, как маленькая ручка Киры, такая хрупкая снаружи, превращается внутри неё в огромный, разрушающий молот, который крошит её изнутри, переплавляя в нечто новое.

Оргазм настиг её внезапно, как удар тока. Её тело выгнулось дугой, ноги дернулись, и из её горла вырвался сдавленный хрип. В этот момент Кира с силой выдернула свой кулак, и фонтан спермы хлынул из выпотрошенной дыры Марины, заливая её бедра и землю.

***

Кира смотрела на свою руку, покрытую липкой, белой массой, смешанной с соками Марины. На земле лужа растекалась всё шире. Она коварно усмехнулась.

— Ого, подружка, да тут целый океан. А это только то, что вытекло, — прошептала она, и её взгляд стал жестким. — А сколько осталось внутри? В матке?

Марина даже и не думала протестовать, её разум ещё не пришёл в норму от предыдущего оргазма.

Кира снова ввела ладошку в Марину. Тихо застонав, её бедра непроизвольно двинулись навстречу, позволяя ладони плавно, словно в старый растянутый сапог, проникнуть внутрь.

— Да, шлюшка с огромной пиздой, — сказала Кира, начиная двигать рукой. — Я вижу, тебе это нравится.

Стон Марины стал громче, снова принимая в себя руку подруги. Кира не остановилась на этом. Она второй рукой начала тереть задницу Марины, растягивая её анус, и вот, уже и вторая рука, сложенная в щепоть, начала проникать в неё. Это у неё получилось не сразу, пришлось приложить силу, и Марина вскрикнула от нового, рвущего ощущения.

Марина чувствовала, как две руки без церемонно орудуют в её теле, вызывая приливы нового возбуждения. Кира точно знала, что делает, она засунула целый палец прямо в матку Марины и исследовала её изнутри.

— Ого, подружка, а у тебя матка вся до краев заполнена собачьей спермой, — с восторгом констатировала она, обращаясь к камере, которую оперативно включили. — Давайте, зрителем покажем, как мы доим нашу собачью шлюшку!

Движениями руки, словно доя коровку, Кира начала надавливать на стенки матки Марины изнутри. Марина уже не могла говорить, она только громко, беззвучно стонала, открыв рот. Из её пизды, помимо руки Киры, начали сочиться новые порции густой, собачьей спермы.

Когда довольная Кира выдоила всю собачью сперму из пизды Марины, она достала свою ладошку и облизала её.

— Вот так-то лучше, — сказала она сладким голосом. — Но твоей пизде нельзя оставаться без спермы совсем, поэтому, не переживая я с тобой поделюсь.

Кира засунула свою руку к себе в пизду, и когда вытащила, ладонь была полной мужской спермы.

— В меня тут недавно, какие-то два страшных старых мужика кончили грязной спермой, — небрежно бросила она. — Мы ведь подружки, делиться надо.

Кира взяла полную ладонь спермы и засунула её в Марину. Кира размазала эту сперму внутри раздолбанной пизды Марины и начала пальчиком, заталкивать её в матку девушки.

— Да, ты настоящий туалет для спермы, — проговорила Кира, закончив своё дело.

— У твоего клона подруга, теперь пизда как у 40-летней портовой шлюхи, — смеялась Кира, расширяя и расширяя пизду девушки. — Теперь обычным парням твой клон будет точно не интересен.

Но Марина её уже не слышала, кончая в очередной раз.

***

Марина осталась лежать на холодной земле, её тело дрожало мелкой, беспрерывной дрожью. Она была выпотрошенная. Она чувствовала, как её растянутые, воспаленные дыры медленно пытаются сжаться, но безуспешно.

— Ну что, подружка, отдохнула? — голос Киры был сладким, как яд.

Марина лишь промычала в ответ, не в силах поднять голову. Но тут же к ним подошла Лилия с камерой в руке. Объектив был направлен прямо на её промежность.

— Ты бесподобна, — сказала Лилия, и её голос был полон холодного, делового восторга. — Твой стрим посмотрели тысячи людей. Все в абсолютном восторге. Донаты просто сыпятся. Люди требуют продолжения. А также... небольшой модификации.

Она отдала камеру Теду, а сама подошла к Марине с небольшим металлическим ящиком. Она открыла его. Внутри лежали два широких металлических браслета и несколько тонких, но прочных цепочек с карабинами на концах.

Лилия надела на бедра Марины два браслета. Она впивалась в нежную плоть, но Марина даже не пошевельнулась.

Затем Лилия взяла цепочки. Она прикрепила их карабинами к кольцам, вставленные в половые губы Марины. Девушка ахнула, когда холодное металлическое звено коснулось воспаленной плоте. Лилия медленно, с наслаждением, протянула каждую цепочку к соответствующему браслету на бедре и защелкнула их.

Цепочки натянулись. Сначала слабо, а потом Лилия подтянула их покрепче. Острая, тянущая боль пронзила Марину. Её малые половые губы, уже измученные и растянутые, были теперь жестко оттянуты в стороны, открывая доступ к самому теплому, влажному, уязвимому нутру. Её розовая, воспаленная пизда теперь была выставлена на всеобщее обозрение.

— Вот так-то лучше, — с удовлетворением сказала Лиля, осматривая свою работу. Она достала маленький паяльник. — Теперь твоя влажная дырка никогда не будет закрываться.

Она поднесла разогретый наконечник к каждому замку. Капля расплавленного металла с шипением упала на щель замка, застывая мгновенно. Теперь их было не так просто снять.

Новая волна унижения накрыла Марину с головой. Она чувствовала, как цепочки тянут её вниз с каждым движением, с каждым вздохом. Постоянное, тянущее ощущение было невыносимым и одновременно... возбуждающим.

Кира подошла и опустилась на колени рядом, с любопытством разглядывая результат.

— Ого, как... эффектно, — сказала она с восхищением. — Теперь ты похожа на настоящую куклу для секса. Распахнутую и всегда готовую. Мне нравится.

Она протянула руку и легонько дотронулась до одной из натянутых цепочек. Цепочка дрогнула, и по телу Марины пробежала новая волна боли и возбуждения.

— Ляг на бок, — приказала Лилия, снова беря в руки камеру. — Покажи зрителям, как красиво это смотрится со спины. И как твой анус тоже остался открытым после наших питомцев.

Марина, послушная, медленно перевернулась на бок. Цепочки натянулись ещё сильнее, и она застонала. Камера Теда приближалась, фиксируя каждую деталь: исцарапанную спину, разорванный анус, натянутые до предела губы с блестящими кольцами и цепочками, ведущими к браслетам на бедрах. Буквы «АНАЛЬНАЯ ШЛЮХА» над её копчиком, казались теперь невинными.

Глава 6

Марину в очередной раз отпустили, домой, с условием что она вернется в следующую субботу. Так же заранее предупредили, чтобы предупредила родителей, что её клона не будет целую неделю. Что она проведет неделю каникул у подружки.

Дверь захлопнулась за её спиной, и Марина осталась одна на темной улице. Абсолютно голая, перемазанная с ног до головы засохшей и свежей спермой, которая липкими слоями покрывала её кожу. Холодный вечерний воздух обжигал соски, заставив их болезненно затвердеть, и проник в каждую пору, смешиваясь с отвратительным, возбуждающим запахом секса..

Хорошо, что Марина свою одежду, спрятала в пакете перед тем, как идти в дом к Лиле.

Пальцы, дрожащие от холода и пережитого унижения, с трудом развязали узел.

Марина быстро оделась, стараясь не обращать внимания на липкую субстанцию, покрывающую ее тело.

Правда это было не просто. Джинсы прилипли к ногам, пропитавшись спермой, которая тут же начала проступать темными пятнами. Майка вонзилась в спину, а когда она натянула её, ткань плотно прилегла к воспаленным, набухшим половым губам..

Самым страшным были цепочки. Запаянные, они жестко оттягивали её малые губы в стороны, не давая пизде закрыться даже на миллиметр. Теперь её клитор, опухший и сверхчувствительный после всех истязаний, был постоянно открыт. Трение от шва джинсов при малейшем движении было подобно удару тока..

«Блин, как я теперь буду ходить? – стучало у неё в голове. – «Как я пойду в институт? По этим коридорам? Что если кто-то толкнет меня? Я закричу от боли. Все поймут. Все увидят, какая я на самом деле». Она представляла себе их лица – удивление, брезгливость, насмешки. Это было страшнее псов..

Она сделала новый шаг, и острая, рвущая боль пронзила её. Кольца в губах надрывали нежную плоть. Она вскрикнула, прижав руки к промежности. Пришлось изменить походку.

Она чуть скрестила ноги, делая маленькие, семенящие шажки, чтобы уменьшить натяжение цепей. Но от этого её походка стала похожей на походку уличной шлюхи, которая только что обслужила клиента. Вызывающая с покачиванием бёдер.

Каждый шаг был пыткой, сладкой болью, которая разливалась жаром по венам, заставляя киску предательски увлажняться..

Она шла по улице, съеживаясь от каждого фонаря, боясь, что в его свете кто-то увидит её состояние, поймет всё. От неё за несколько метров несло стойким запахом спермы и секса, и она не знала, как пробраться мимо людей незамеченной.

Даже таксист, пожилой уставший мужик, взглянул на неё в зеркало с недоумением, брезгливо поморщился от запаха, а потом его взгляд стал скользким, оценивающим. Он видел бледную, испуганную девочку, но нюхом чуял дешевую шлюху, только что слезшую с клиентской члена. Марина вжалась в сиденье, чувствуя, как краска стыда заливает лицо. Адрес она назвала за два квартала до дома, не рискуя, чтобы он подъехал прямо к подъезду, где её могли увидеть соседи.

Марина специально всё рассчитала, что уже был глубокий вечер и довольно темно на улице, чтобы прохожие на неё не особо обращали внимание, но в тоже время теперь её родители точно были дома и нужно было что-то придумывать.

Тут Марине снова повезло, так как на улице начал проливной дождь. Капли теплого дождя, начали обильно поливать землю. Марина застыла на месте, подняв лицо к небу. Вода стекала по её телу, просачивалась сквозь одежду, смешиваясь с засохшей спермой и унося её запах.

Она дошла до своей подъездной двери промокшая до костей, дрожа от холода и нервного напряжения. Дверь открыла мама.

– Ой, Мариночка, ты вся как мокрая курица! Я же тебе говорила, бери зонт! – засуетилась она, таща дочь в прихожую. – А ну быстро в ванну, пока не простудилась, и сразу чай с лимоном!

Марина лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова. В голове роились мысли: «Мам, если бы ты знала... Если бы ты знала, что твоя скромная дочка только что приехала оттуда, где её трахали собаки. Что её пизда раскрыта цепочками и наполнена собачьей спермой. Что под этой мокрой футболкой татуировка - СОБАЧЬЯ ПОДСТИЛКА».

Ситуация повторялась, она лежала в теплой ванной и чувствовала, как теплая вода затекает в ей пизду и задницу, которые не закрывались.

Пизда зияла, безобразная, распахнутая настежь благодаря проклятым цепочкам. Они жестко тянули малые губы в стороны, и теперь её клитор, опухший и возбудившийся, торчал вверх, словно маленький, уродливый член. Малые половые губы, обычно спрятанные, теперь тянулись цепью растянутыми лоскутами, поблескивая в воде своими соками.

Марина лежала, уставившись в потолок, и в ушах её звучал голос Лили: «...мы тебе их растянем, пусть болтаются, это так пошло, но тебе, блядь, это так идет». Только сейчас она до конца поняла смысл этих слов. Чувство постоянного, липкого возбуждения теперь будет её постоянным спутником. Её пизда в таком состоянии будет течь соками от малейшего толчка, от случайного прикосновения или воспоминания.

«Блин, как же я буду учиться?», – мысль пронзила её.

Она представила себе аудиторию. Двухчасовая лекция. Жесткий стул. Трение от джинсов. Она будет сидеть, а цепочки будут натягивать её губы, а шов будет тереть клитор. Что, если она кончит? Прямо здесь? На лекции по истории? От одного только трения?

Она представила, как её лицо покроется румянцем, как она начнет дрожать, сжимая кулаки под партой, а рядом сидящий парень спросит: «Ты чего, Марина?». От одного этого образа её пизда судорожно сжалась, и новая волна смазки вытекла в теплую воду..

«Первое время... первое время я буду делать это каждое утро», – пронеслось в голове. Это был отчаянный план. Она попробует мастурбировать. Два, три раза подряд. До изнеможения. Может, тогда это напряжение спадет. Может, тогда она сможет хоть пару часов ходить как человек.

С этой мыслью её рука скользнула вниз по животу, под воду. Пальцы легко, без всякого сопротивления, погрузились в её собственную, огромную пизду. Не было ни упругости, ни плотности. Только пустота и горячие, влажные стенки.

– Ммм... – вырвался у неё стон. – Вот... это меня растянули. Не пизда, а кратер какой-то. Рука аж провалилась.

Она сжала пальцы в кулак внутри себя, и тело ответило волной удовольствия. Ей не было больно. Было... Словно она всегда должна была быть такой.

«Но почему мне это так нравиться?» – задала она сама себе риторический вопрос. – такое чувство, что в пошлой жизни я была грязной проституткой с пиздой, в которую могли вставить что угодно.

И тут другую, ещё более страшную мысль пронзила её. Учительница истории! Та, что стояла у стены в туалете. Она же слышала! Она слышала её стон, когда Марину сквиртило от одного лишь звука чужой писи! Она смотрела на неё так... Она знает. Она все знает. Завтра она выйдет к доске, а учительница посмотрит на неё и скажет: «А, Мариночка, наша звезда туалетов. Расскажи нам о феодальной раздробленности, а заодно и о том, как ты раздробила свою пизду». Ледяной ужас сковал её горло?

«Нет, пожалуйста, нет... Она ничего не знает. Не могла узнать. Просто совпадение. Пожалуйста, пусть это будет совпадение», – шептала она, как молитву, утыкаясь лбом в колени. Её накрыл животный страх перед завтрашним днем. Перед тем, как её два мира столкнутся в одном месте, в университете.

Марина вылезла из ванны, её тело дрожало не от холода, а от нервного напряжения. Она промокнулась полотенцем, стараясь не прикасаться к самым чувствительным местам, и накинула просторный халат. Подойдя к зеркалу, она увидела бледное, осунувшееся лицо с огромными, напуганными глазами. Но её взгляд скользнул ниже. На грудь, где горело уродливое клеймо «СОБАЧЬЯ ПОДСТИЛКА». Она повернулась, и в отражении над упругой попкой появилась надпись «АНАЛЬНАЯ ШЛЮХА».

В глазах, наполненных ужасом, вспыхнула отчаянная решимость. Она справится. Никто не должен узнать во что она превратилась. Она будет играть роль скромной отличницы до конца.

***

Утро началось с тупого, ноющего ритма внизу живота. Марина открыла глаза. Первое ощущение — холодный воздух на воспаленных, постоянно открытых половых губах. Второе — непрерывное, тянущее натяжение цепочек, которые даже во сне не давали ей покоя. Она лежала в кровати, и каждый вздох заставлял цепочки слабо дергаться, посылая к клитору крошечный, но ясный импульс.

– Нужно следовать плану, – тихо произнесла она, и села на краю кровати. Движение вызвало острое покалывание. Медленно, словно старуха, она доковыляла в ванную.

Она легла на пол, на холодный кафель, который немного успокаивал жгучую плоть. Широко раздвинула ноги. В этой позе её пизда, растянутая и удерживаемая цепями, зияла, как уродливая, бездонная пропасть. Клитор, набухший и темный, торчал наружу.

Сначала были просто пальцы. Они вошли так же легко, как и вчера, без малейшего сопротивления, утонув в горячей, вязкой пустоте. Марина застонала. Она двигала ими, представляя, что это чьи-то грубые пальцы, что-то исследующие внутри. Но этого было мало. Ей нужно было больше. Глубже. Больнее.

В памяти тут всплыл, запретный, но сладкий образ: рука Киры, уверенно врывающаяся внутрь, выворачивая её, наполняя до предела. Стыд обжёг щеки. Она хотела этого?

– Нет... – прошептала она, но пальцы сложившись в пучок, и протолкнулись вперёд.

Сопротивления не было никакого. Рука, смазанная её же соками, провалилась внутрь с влажным, чавкающим звуком.

Марина ахнула, откидывая голову назад. Она начала двигать рукой, медленно, глубоко, чувствуя, как стенки её растянутой пизды обволакивают запястье. Каждое движение заставляло живот выпячиваться, и в отражении зеркала она видела, как под кожей движется чужеродный бугор. Она вошла по локоть, и её пальцы нащупали шейку матки. От этого прикосновения по телу пробежала дрожь, и пизда судорожно сжалась вокруг её руки.

Она ускорила движения, делая их всё более жесткими. Другой рукой она щипала соски, теребила их до боли, представляя, что это не она, а кто-то другой использует её тело.

В этот момент пол рядом с ванной скрипнул. Марина замерла, сердце ухнуло в пятки. Мама? Папа? Она не закрыла дверь на замок! Паника смешалась с волной дикого возбуждения. Она не вытащила руку. Наоборот, она замерла, затаив дыхания, с кулаком внутри собственной распахнутой пизды.

— Мариночка, ты уже в душе? — донесся голос матери из коридора. — Я завтрак готовлю!

От страха девушка среагировала мгновенно. Марина схватила краешек махрового полотенца, лежавшего рядом, и накрыла им себя, от бедер и ниже. Если мама войдет, она увидит лишь дочку, лежащую на полу, возможно, делающую зарядку.

— Почти! — крикнула она, и её голос прозвучал срывающимся, пьяным от возбуждения. — Еще минуточку!

Шаги в коридоре удалились. Марина выдохнула, и выдох был похож на всхлип. Адреналин заполнил её тело, но недостаточно. Она задышала чаще, представляя развитие дальше, как мама откроет дверь. «Мариночка! Я тебе какао принесла!». И увидит. Увидит свою дочь на полу, с рукой в собственной пизде. Увидит татуировки. Увидит шлюху.

Эта мысль хлестнула, как кнут. Похоть с адреналином вскружили голову с такой силой, что перед глазами поплыло. Она больше не думала. Она толкнула руку с силой до самого конца.

Кулак со всей силой уперся в шейку матки. Но, она не остановилась, сплющивая матку и проталкивая руку по локоть. Живот от такого сильно выпятился, а под кожей проступил отчётливый очерк её же костяшек.

— О, боже... – стон вырвался из её горла. Она начала двигать. Выворачивая руку, растягивая себя изнутри. Звуки были влажные, чавкающие, грязные. Они заполнили ванную комнату, смешиваясь с её прерывистым дыханием.

Она представляла, как отец подходит к двери, слышит эти звуки и останавливается. Прислушивается.

—Да... смотрите... – шептала она, слюна текла из уголка рта. – Смотрите на вашу дочь... Посмотрите, какая я шлюха...

Оргазм накрыл её невероятной силы, словно взрывом. Тело выгнулось неестественной дугой, пятки ударились об пол. Она закричала, зажимая рот рукой, чтобы не услышали, но крик был громким, хриплым, животным. Внутри всё сжалось в судорогу вокруг её же кулака, а потом хлынуло. Горячее, обильное. Сквирт забил фонтаном, заливая пол, полотенце и её бедра.

Она лежала несколько минут, судорожно дрожа, с кулаком все еще внутри, чувствуя, как по стенкам её растянутой дыры стекают собственные соки.

За столом она сидела с невозмутимым видом, потягивая кофе и делая вид, что внимательно слушает рассказ отца о каких-то проблемах на работе. Внутри же бушевал ураган. Мысль о том, что родители могли узнать о её маленьком утреннем секрете, одновременно пугала и возбуждала. Ей хотелось, чтобы они увидели её настоящую, без прикрас, но страх осуждения был сильнее.

Каждый шаг к университету был пыткой. Она выбрала, темные обтягивающие джинсы. Грубый шов давил на постоянно набухший клитор. Она шла, семеня, скрещивая ноги, словно проститутка. Мужчины на улице оборачивались ей вслед, и от этого ей становилось еще более стыдно и в тоже время мокрее.

Автобус был набит битком. Её втолкнули в самый центр, в давку. Запах пота, дешевого парфюма и мокрой одежды. Каждый толчок в автобусе, каждое случайное прикосновение пассажира отдавалось острой болью в паху, заставляя её сжимать зубы.

Неожиданно, автобус резко затормозил на светофоре. Марину, стоявшую у поручня, качнуло вперед, и она вцепилась в него, чтобы не упасть. Но другой пассажир, здоровенный мужик в рабочей куртке, не удержался и врезался в неё спиной. Его вес надавил на неё. Она инстинктивно выставила широко ногу вперёд, удерживая равновесия.

В этот момент мир взорвался белой вспышкой боли. Острой, рвущей, на миг ей показалось, что нежную плоть разорвали. Марина захрипела, воздух с сухим свистом вырвался из легких. На долю секунды она почувствовала, как одна из цепочек натянулась до предела, а потом произошел короткий, влажный щелчок, и натяжение, с одной стороны, внезапно исчезло.

— С вам всё в порядке? — пробасил мужик, отстраняясь.

— Д-да... — прошипела она, закрывая глаза и пытаясь унять дрожь. — Всё, хорошо.

Люди вокруг посмотрели с недоумением. Марина вжалась в стенку салона, вся в холодном поту.

Боль медленно отступала, превращаясь в тупое, пульсирующее жжение, но на её место пришло другое ощущение. Одна сторона её пизды по-прежнему тянула цепочка, а на другой... другой, натяжение пропало.

Страх, сжал её горло. Она должна была проверить. Немедленно! Но как? Она стояла в переполненном автобусе, окруженная людьми.

Марина сделала вид, что поправляет сумку, и позволила руке скользнуть по бедру. Пальцы, дрожащие, нащупали жесткую ткань джинсов. Она надавила, пытаясь нащупать сквозь штаны контуры цепочек. В то время как мысли плодились: «Кольцо вырвано? Или вместе с кольцом... кусок плоте?»

Она не могла проверить, слишком много глаз скользили по ней. Ей пришлось лишь ждать своей остановки.

Наконец Марина добралась до университета, чувствуя себя не студенткой, а шпионкой, проносящая через границу в пизде, опасный груз. Каждый шаг отдавался болью. Одна цепочка тянула, натягивая плоть, а другая нет. Походка её стала ещё неестественной, немного прихрамывающей, и она чувствовала на себе любопытные взгляды студентов.

Ей казалось, что весь коридор замер и смотрит только на неё. Её щеки полыхали от стыда. Они не знали, что под джинсами её пизда распята цепями, что ещё вчера была сперма-приёмником собачьей спермы. О этой мысли, от этого всепоглощающего унижения, её пизда, ответила новым тёплым импульсом. Струйка смазки пропитала джинсы ещё сильнее, и она посеменила быстрее, лишь бы добраться до туалета.

Она влетела в туалет, игнорируя удивлённый взгляд однокурсницы у раковины, и заперлась в кабинке. Она прислонилась лбом к холодной двери, задыхаясь. Пальцы, ледяные от волнения, уже лезли к молнии джинсов. Нужно было осмотреть. Немедленно.

Она присела на корточки, и джинсы с трусиками оказались у щиколоток. Холодный воздух коснулся воспаленной промежности. Затаив дыхание, она осторожно раздвинула опухшие, покрасневшие половые губы пальцами и замерла, разглядывая.

Левая губа была натянута стальной цепочкой до предела. Кожа на ней была бледной и тонкой, сквозь нее просвечивали синеватые сосуды. Цепочка уходила к браслету на бедре.

А правая... правая безвольно свисала. Марина сглотнула. Она стала длиннее, на пару сантиметров. Край малой половой губы с вставленным колечком безвольно свисал. В том месте, где кожа прорвалась под натяжением, было видно небольшое отверстие от надрыва.

Края надрыва были ярко-красными, но не кровавыми. Из-под кольца сочилась густая капля розоватой жидкости, смешавшейся с ее смазкой.

Дрожащим пальцем Марина осторожно коснулась свисающей губки. Ощущение было странным. С одной стороны – боль и жжение, а с другой – возбуждающая. Она провела ногтем по надрыву, и тело ответило едва заметной дрожью.

К счастью, надрыв был небольшим. Ей представилось, что это как в мочку уха вставили слишком тяжелую серьгу.

— Она заживет. — тихо убеждала себя она.

***

Она аккуратно натянула трусики, стараясь не зацепить кольца, и почувствовала, как ткань тут же намокла от выступившей смазки. Её тело предавало её, превращая страх в пошлое, липкое возбуждение. Джинсы она натягивала медленно, с опаской, готовая к новой волне боли.

Когда она вышла из туалета, она направилась на урок истории.

Аудитория была полна гула голосов и скрипа стульев. Марина, семеня своей вызывающей походкой, просочилась на свое место в самом дальнем ряду и вжалась в спинку стула, пытаясь стать невидимой.

Каждый сантиметр её тела был натянут как струна. Грубый шов джинсов впивался в постоянно набухший клитор, а цепочки, даже без движения, тупо ныли, напоминая о себе. Она сидела, на одной половинке ягодице, чтобы уменьшить давление на промежность, и от этого её поза выглядела еще более пошлой.

Звонок прозвенел, и в аудиторию вошла Марья Игоревна. Молодая учительница истории, лет тридцати, с фигурой спортсменки и строгим, пронзительным взглядом, который, казалось, видел насквозь. Сегодня она была в строгом темном платье, которое, однако, не могло скрыть изгибов её тела.

Марья Игоревна начала лекцию, говоря о социальных революциях и падении устоев. Её голос был ровным и уверенным, но она не стояла на месте. Она медленно обходила ряды, и её путь, как будто случайно, постоянно пролегал мимо Марины.

В первый раз она остановилась рядом с её партой, облокотившись на стол соседнего студента, и что-то увлеченно рассказывала, глядя в сторону. Но Марина чувствовала на себе её боковое зрение. Оно было тяжелым, ощутимым. Учительница не смотрела на её лицо, её взгляд скользнул ниже, к столу, к её рукам, сжатым в кулаки на коленях, а потом ещё ниже, к её бедрам, к тому месту, где под джинсами зияла её распятая пизда.

Марина замерла, перестав дышать. Кровь отхлынула от лица, оставив его бледным, а между ног, наоборот, хлынул жар.

«Почему она так смотрит на меня? Почему?» — инстинктивно Марина одёрнула блузку, пытаясь затянуть её ниже, чтобы прикрыть промежность и бёдра. Её спина под блузкой покрылась мурашками. Она чуть подалась вперед, пытаясь спрятать бёдра глубже под парту, и острая боль пронзила её, когда цепочка натянулась. Она тихо всхлипнула.

Марья Игоревна двинулась дальше, но через пять минут вернулась. На этот раз она остановилась прямо за спиной Марины. Марина почувствовала, как её дорогие духи окутали её.

Учительница что-то объясняла, и пока весь класс смотрел на доску, её тень накрыла Марину.

Ей казалось, что взгляд Марьи Игоревны прожигает тонкую ткань её блузки и штанов, пытаясь разглядеть то, что было скрыто. Как будто искала татуировку. «АНАЛЬНАЯ ШЛЮХА».

Опасаясь, этого девушка быстро потянула штаны выше, пока шов с силой не впился в колечко сфинктера.

Учительница постояла еще мгновение, словно она досконально изучала её обтянутые ткань ягодица. Внезапно она на весь класс заявила.

— Кажется, кое-кто из вас находит лекцию по истории настолько увлекательной, — во фразе слышалась насмешливая интонация —, что решает изучать собственную историю под партой. Марина, может, поделишься с классом своими открытиями? Или тебе слишком комфортно под партой?

В аудитории повисла тишина на секунду, а потом её разорвал взрыв хохота. Студенты оглядывались на Марину, подмигивали, шептались. Лица их кривились от гогота. Марина почувствовала, как её лицо заливается багровым огнем. Она хотела провалиться сквозь землю, исчезнуть. Они смеялись, думая, что она, скромная отличница, играет со своей киской прямо на лекции. Они не знали. Они даже не могли представить, что под одеждой скрывается отнюдь не девственная киска, которую можно удовлетворить обычный мастурбацией, а огромная зияющая пизда, растянутая цепочками, и дающая ей закрыться. Унижение было чудовищным, но её пизда лишь ещё сильнее наполнилась смазкой.

Звонок спас её. Марина, как ошпаренная, начала собирать вещи, мечтая лишь о том, чтобы вырваться из этого кошмара.

— Марина, останься, пожалуйста, — раздался за её спиной спокойный, но не терпящий возражений голос Марьи Игоревны. — Мне нужно с тобой поговорить.

Студенты уже расходились, их смех и болтовня стихали в коридоре. Вскоре в аудитории воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и Марининым сердцем, которое колотилось где-то в горле. Она медленно повернулась.

— Конечно, Марья Игоревна.

Учительница подошла к её столу и присела на край соседней парты, оказавшись напротив неё. Она скрестила ноги на коленях, и её юбка чуть задралась, обнажая стройный изгиб бедра.

— Ты в последнее время... такая рассеянная, — начала она тихо, но её голос был полным фальшивой заботы. — На парах витает где-то. Всё в порядке? Ты так сидишь... будто тебе больно. И ходишь ты странно, немного прихрамывая.

Марина почувствовала, как по щекам разливается краска. Она опустила глаза, не в силах выдержать этот пронзительный взгляд.

— Да, всё в порядке, Марья Игоревна. Просто... ногу немного растянула на физкультуре.

— На физкультуре? — учительница усмехнулась, и в этой усмешке было что-то знакомое, что-то от Лили, от Киры. От женщин, которые видят тебя насквозь. — Странно. У тебя такая хрупкая комплекция. Не подумала бы, что ты увлекаешься... экстремальными нагрузками.

Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Экстремальные нагрузки... Да уж. Если бы она только знала, какие именно нагрузки переносила её хрупкая пизда всего сутки назад. Как в неё врывались собачьи члены, растягивая до предела. Как рука Киры выворачивала её изнутри, превращая в бесформенную дыру. Она сглотнула, пытаясь проглотить комок стыда и возбуждения, поднявшийся к горлу.

— Я... я стараюсь следить за собой, — пролепетала она, не поднимая глаз. Её взгляд был прикован к столу, к царапине на его поверхности, к чему угодно, лишь бы не встречаться с этим пронзительным взглядом.

— Это похвально, Марина. Очень похвально. Родители у тебя, я знаю, прекрасные люди. И они, должно быть, очень гордятся такой дочерью. Всегда аккуратная, всегда на высоте, отличница... Образцовая девочка. Она сделала паузу, и тишина в аудитории стала гуще, тяжелее. — Такие, как ты, — это опора общества. Чистые, порядочные... с ясным будущим.

Каждое слово вгоняло в краску всё сильнее. «Чистая». «Порядочная». Марина чувствовала, как по спине стекают капли пота. Внутри её, под джинсами, натянутые цепочки жестко тянули воспаленную плоть, а в матке, такое чувство, что до сих пор плавали остатки собачьей спермы. Она была грязной. Испорченной.

— Да... — смогла выдохнуть Марина. — Они... они довольны.

— Я не сомневаюсь, — голос Марьи Игоревны стал еще тише. Она наклонилась чуть ближе, и её дорогие духи ударили в голову Марины, смешиваясь с запахом её собственного страха и возбуждения. — Но я все же беспокоюсь. Ты так странно сидишь. Точно не растяжение? Может, ты упала? Ушиблась?

Марина судорожно сглотнула. «Ушиблась... Да, её ушибли. Кулаком. Рукой Киры. Членами собак.»

— Нет, я просто... устала, — соврала она, чувствуя, как предательская влажность снова начинает пропитывать трусики.

— Устала... — повторила учительница, и в её голосе проскользнули нотки разочарования, будто она ждала другого ответа. Она вдруг встала, её лицо снова стало строгим и профессиональным. — Ладно. Может, ты мне поможешь? Я тут развесила новые карты по истории революций, но одна плохо держится. Не могла бы ты подойти и подержать, пока я её закреплю?

Марина вздрогнула от неожиданной смены темы, но с облегчением кивнула. Любой повод, чтобы встать и закончить этот пытливый разговор.

— Конечно, Марья Игоревна.

Она медленно поднялась, стараясь не сгибать колени, чтобы не натянуть цепочки. Каждый мускул в теле был напряжен. Она подошла к стене, где была прикреплена большая свертка бумаги.

— Вот, видишь, — учительница подошла сбоку, указывая на верхний угол карты. — Она немного отходит. Подними её и прижми вот сюда, — она показала на точку чуть выше уровня глаз Марины.

Марина, кивнув, потянулась вверх. Движение было медленным, мучительным. Руки поднялись над головой, и футболка задралась, обнажая полоску кожи над поясом джинсов. Она чувствовала, как натягиваются мышцы на спине, как цепочки на половых губах оттягивают плоть вниз, создавая противоестественное, тянущее ощущение. Она зажмурилась, пытаясь заглушить боль.

— Вот так, — голос Марьи Игоревны был прямо над её ухом, неожиданно близкий. — Держи крепче.

Марина вцепилась в верхний край карты, прижимая её к стене. Она слышала, как учительница отошла, принесла небольшую стремянку, поставила её рядом.

— Ну-ка, посмотрим... — прошептала Марья Игоревна, забираясь на стремянку. Она была теперь прямо над Мариной. — Так, кажется, сюда нужно прицепить...

Учительница начала возиться с картой, и вдруг раздался звук упавшего на пол предмета. Легкий, пластиковый стук.

— О, черт! — воскликнула Марья Игоревна, и в её голосе не было ни удивления, только досада. — Маркер упал.

Марина замерла, не в силах повернуть голову. Она слышала, как маркер катится по полу, и звук его остановился... прямо у её ног. Она смотрела вниз, и там, у самого носка, лежал черный маркер.

— Ничего страшного, сейчас подниму, — сказала Марья Игоревна и слезла со стремянки.

Учительница опустилась на колени. Медленно. Она оказалась на уровне ягодиц Марины, в нескольких сантиметрах от них.

Марина чувствовала на себе её взгляд. Он был тяжелым, как прикосновение. Он скользил по её изгибу, по тому месту, где штаны плотнее всего прилегали к телу. Марина боялась, что она видит. Как ткань на ягодицах натянута, как под ней проступают странные линии от цепочек, которые тянули её губы в стороны.

— Какая... ткань у твоих джинсов, — вдруг сказала Марья Игоревна, и её голос был полон любопытства. — Такая... плотная. Наверное, неудобно?

Марина сглотнула. Горло было сухим.

— Н-нет... — пролепетала она. — Привыкла.

— Привыкла... — повторила учительница, и студентка почувствовала, как горячее дыхание Марьи коснулось её бедра. — У тебя такая... гибкая фигура. Наверное, физкультура тебе очень помогает.

Внутри все перевернулось. Страх и возбуждение смешались в один ядовитый, головокружительный коктейль. Она почувствовала, как липкая влага начинает пропитывать джинсы. А учительница, так близко, что наверняка чувствовала запах её страха и её похоти.

— А... а маркер? — прошептала Марина.

— Ах, да, — словно очнувшись, сказала Марья Игоревна. Она протянула руку, и её пальцы «случайно» скользнули по лодыжке Марины. Прикосновение было легким, но оно обожгло кожу, как раскаленный железо. — Вот он.

Она взяла маркер, но не вставала. Она осталась сидеть на коленях, поднимая голову. Её взгляд встретился с взглядом Марины, испуганным и затуманенным от возбуждения. И в этот момент в глазах учительницы промелькнуло что-то зловещие. Это было всего на секунду, а потом её лицо снова стало маской спокойной профессиональной учительницы.

Она медленно поднялась на ноги, отряхивая юбку.

— Спасибо за помощь, Марина, — сказала она своим обычным, ровным голосом, но теперь в нём слышались новые, скрытые нотки.

Она взяла маркер и подошла к карте, началу её прицеплять. Марина стояла, не в силах пошевелиться. Её руки дрожали, и она едва удерживала карту.

— Всё, свободна, — бросила Марья Игоревна, не оборачиваясь. — Можешь идти.

Марина опустила руки, и карта осталась висеть на стене. Она развернулась и, почти бегом, посеменила из аудитории, не оглядываясь. Она чувствовала на спине её прожигающий взгляд, который, казалось, видел сквозь одежду.

Продолжение следует.