Daydream Believer © Chagrined

***************************************

От автора:

В последнее время появилось много историй, в которых мужья были преданы и остались в отчаянии. Эта история - мой взгляд на жанр. Здесь есть немного лёгкого секса, но, как обычно, я хотел рассказать историю, в которой секс играет лишь второстепенную роль. Я разместил(а) рассказ в разделе «Любящие жёны по принуждению». Поскольку это произведение - дань уважения, начальная сюжетная линия полна легко узнаваемых сюжетных моментов. Так что не пытайтесь поддеть меня за них; они там не просто так. Моей целью было описание мужа, разрывающегося между тем, что он хочет делать, и тем, что ему нужно делать.

***

Часть 1. Открытие

— --

Вернувшись домой, мужчина находит свою жену...

***

Это был один из тех идеальных моментов в жизни, которые мы переживаем и смакуем снова и снова. Брюс Спрингстин идеально передал ностальгию по этому моменту в своей песне Glory Days. Но эта песня была написана через годы после описываемых событий.

Это случилось в 1973 году. Я всё ещё играл в центре поля за бейсбольную команду колледжа и всё ещё был влюблён в королеву выпускного вечера.

Мои руки сжались, сжимая биту. Я всё делал правильно. Мои ноги переместились, и я упёрся, высоко и широко расставив локти. Питчер кивнул один раз на незаметный сигнал кэтчера. На мгновение питчер взглянул на вторую базу, когда Стив, наш собственный шорт-стоп и мой лучший друг, сдвинулся, готовый бежать как угорелый, если я попаду. Мои глаза были прикованы к питчеру, пока он закручивал свой бросок. Его нога топнула по земле, когда мяч был выпущен и устремился ко мне в зону удара. Мои бёдра опустились, и бита пришла в движение. Я знал, что она попадёт как надо. Воздух раздвинулся, когда бита нашла свою цель.

УДАР!

Их встреча была сильна, когда мои бёдра завращались, добавляя дополнительную силу моим плечам и бите, которую я держал. Замерев после удара, я со скрещенными ногами наблюдал, как мяч уносится от меня по длинной, низкой дуге правее от центра поля. Мне больше не нужно было ничего видеть. Стив бежал к третьей базе, а я побежал к первой. Это был хоумран. Победный забег! Все сошлось в тот единственный идеальный момент, который я буду переживать снова и снова в своей голове, но никогда больше не испытаю в своей жизни, кроме ещё одного раза.

Обогнув третью базу, я поднял глаза. Джинн встала и послала мне воздушный поцелуй. Её светлые волосы переливались на полуденном солнце, а белизна её зубов резко контрастировала с глубоким загаром, над которым она поработала. Левая лямка её сарафана упала, и она подтянула её. Я улыбнулся и показал ей поднятый вверх большой палец. Широкая улыбка исказила моё лицо. Я направился домой. Стив уже стоял там, держа шляпу в руке, ухмыляясь и откидывая прядь соломенных волос с глаз. Я постучал по базе как раз в тот момент, когда он втянул меня в одно из крепких медвежьих объятий, которыми был так известен.

— Ты сделал это, Коротышка. Я думал мне конец, если ты этого не сделаешь! - заорал он.

Он сжимал меня крепко и качал вверх-вниз от земли.

— Да, похоже на то, Батвайп [англ. - Боевая Труба], — признал я, — и это делает нас победителями.

Остальная часть нашей команды, которую мы прозвали «Грязевыми Курами», вышла на поле и столпилась вокруг меня.

***

Этот хит был бы венцом моей студенческой карьеры. Как оказалось, на следующий год у меня было ещё два других. Один из них — это когда Джинн ответила «да» на моё предложение руки и сердца, а второй — когда я окончил колледж. Джинн тоже завершила обучение получив высшую академическую степень, а вот Стив, как и ожидалось, едва справился, чтобы получить свой аттестат.

Для нас троих праздные дни колледжа закончились. Джинн и я поступали в магистратуру, а Стив, ну, мой друг детства и партнёр, был замечен профессиональным бейсбольным клубом Ориолс и должен был начать свою деятельность в младшей лиге. Мы все были счастливы в том году. Джинн поступала в юридическую школу, а я буду изучать историю искусств и реставрацию. Спорт всегда был сильной стороной Стива, и он начинал свой извилистый путь в Куперстаун [считается родиной бейсбола]. Жизнь была очень хорошей.

После окончания колледжа мы с Джинн поженились. В тот день я не мог поверить своему счастью. Джинн, чьи родители настояли на настоящей католической свадьбе, выглядела красивее, чем я мог себе даже представить, когда она шла к алтарю, вся в белом, держась за руку отца, который он вел её ко мне. Я не помню большую часть церемонии, но, похоже, я смог вспомнить все нужные слова во всех нужных местах. Я вернулся в реальность как раз в тот момент, когда священник объявил нас мужем и женой и велел мне поцеловать свою теперь уже бывшую невесту. Я с удовольствием это сделал.

Торжественный приём состоялся в Бродмуре в Колорадо-Спрингс, родном городе Стива и меня. Помню, как я стоял там с глупым выражением на лице, пока друзья и семья подходили и поздравляли нас. Стив тоже подошёл и пожал мне руку, затем повернулся и... обнял мою теперь уже жену и поцеловал её в губы. Ошеломлённый, я стоял там с глупым видом. Стив был моим другом с нашего первого года игры в Малой лиге. Это дало ему некоторую свободу действий, но пока я стоял там, размышляя, ударить его, обосраться или ослепнуть, я понимал, что он перешёл все границы. Любой другой мужчина уже поднимал бы свою задницу с пола. Я прочистил горло как раз в тот момент, когда он оторвался от Джинн, чтобы отдышаться.

Она опередила меня, дав с размаху моему шаферу основательную пощечину. Голова Стива дёрнулась с разворотом в сторону, и он чуть не потерял равновесие. Я встал между ними, оглядываясь, чтобы посмотреть, не увидели ли это ещё какие-нибудь гости. К счастью, никто ничего не заметил.

— Стив Дуайер, какого чёрта ты творишь?! — кипела Джинн.

Её лицо горело от гнева, но всё равно не было таким красным, как сочная отметина на щеке Стива.

— Черт, Джинн, мне так жаль! Я не знаю, что на меня нашло, — прохрипел он и умоляюще посмотрел на меня. — Чувак, мне так жаль. Просто я хотел поцеловать Джинн с тех самых пор, как мы все встретились на втором курсе. Наверное, я решил, что это мой последний шанс. Вы оба можете меня простить? Вы должны знать, что я никогда не сделаю ничего, что могло бы разрушить нашу дружбу.

Мы с Джинн перевели взгляд с него друг на друга. Впервые в жизни Стив, человек, который был мне так же близок, как мой родной брат, человек, которого я никогда не видел теряющим самообладание, выглядел как потерянный щенок. Джинн отреагировала первой. Она положила руку ему на плечо и сказала:

— Всё в порядке. Никаких обид. Я тоже, наверное, переборщила.

Он посмотрел на меня, и в его глазах была боль.

— Ты сможешь меня простить? — прохрипел он.

Я обнял его за плечи и потянул за собой.

— Чёрт, да, братан!

Он улыбнулся, той широкой улыбкой, которая помогла выиграть столько игр и покорить столько студенток.

— Чувак, мне правда очень жаль.

— Забудь об этом. Просто помни на будущее, чья она жена, Батвайп, — ухмыльнулся я.

— Я сделаю это, — пообещал он.

Жар и напряжение момента рассеялись, и Джинн повернулась, чтобы пойти поприветствовать членов семьи. Она оглянулась на меня и сказала:

— Иди за сумками. Нам нужно уйти отсюда через двадцать минут. Если ты правильно разыграешь свои карты, тебе может повезти сегодня вечером, жеребец, — поддразнила она меня, подмигивая.

Мы оба смотрели ей вслед. Стив повернулся ко мне и хлопнул меня по руке.

— Ну, ты сделал это, Коротышка! Ты женился на самой красивой девушке в нашем классе, королеве выпускного! Я всегда говорил, что у тебя больше удачи, чем мозгов! — улыбнулся он.

Я улыбнулся в ответ:

— Да. Будь я проклят, если знаю, как это произошло. Весь этот день у меня было такое чувство, будто я хожу во сне.

— Ну, это тот сон, в который тебе лучше поверить и от которого ты никогда не проснёшься, — посоветовал он.

— Я так и сделаю, — пообещал я.

***

Два года спустя, вооружившись свежими дипломами, мы с Джинн переехали в Вашингтон, округ Колумбия, где я получил должность консерватора в Смитсоновском институте [консерватор — это профессионал, работающий над сохранением объектов. В его обязанности входит организация коллекций произведений искусства и управление ими, сохранение и восстановление исторических зданий, литературных произведений и ценных предметов], а Джинн получила должность лоббиста на Конститьюшн Авеню [представляет интересы университета в законодательных и исполнительных органах власти. Задача лоббиста — через правовые и этические каналы повлиять на принятие решений в пользу университета]. Джинн следила за тем, чтобы мы поддерживали связь с друзьями из школы, но больше всего нас интересовал Стив. Он перешёл в высшую лигу, и мы с Джинн с удовольствием смотрели по телевизору, как играет наш друг. В межсезонье он всегда приезжал к нам на неделю и гостил у нас. Он приурочивал эти визиты к моему дню рождения. Каждый раз он привозил подарок из своих путешествий. Однажды он купил в Таиланде маленькую нефритовую статуэтку Будды. В другой раз — бейсбольную перчатку, которую украл из шкафчика японской команды. Однажды он заказал нашу свадебную фотографию, нарисованную вручную на рисовой бумаге и вставленную в рамку со стеклом. Джинн прослезилась, когда он вручил её мне, и, признаюсь, я и сам растрогался. Этот его подарок занял почётное место над камином, между моим дипломом MFA и LLD Джинн. Каждый год он дарил что-то другое, но каждый год это было сокровищем.

По прошествии первого года в Смитсоновском институте меня немного повысили, а Джинн сдала экзамены на получение степени адвоката. Стив приехал к нам в один из своих недолгих визитов, и напряжение прошедшего года наконец-то спало, поэтому мы праздновали до 2 часов ночи. Той ночью у нас с Джинн был, пожалуй, лучший секс, который я мог вспомнить за всё время брака. Не знаю, спал ли Стив в ту ночь, потому что мы были очень громкими. Но мне было всё равно. Даже если он и не спал, то потом никогда об этом не упоминал.

Через девять месяцев родился мой сын. Мы назвали его Стивеном в честь его крёстного отца и моего лучшего друга. Точнее, именно я настоял, чтобы мы назвали его Стиви. Стиви оказался настоящей смесью Джинн и меня. У него были мои тёмные волосы и карие глаза его матери. Сколько бы он ни ел, он всегда выглядел неуклюжим. С самого начала Стиви был тихим и задумчивым, как и его мать.

Два года спустя к Стиви присоединилась младшая сестра Рэйчел, названная в честь матери Джинн. Стиви был сыном своей матери, а Рэйчел была полностью мной с тёмными волосами и голубыми глазами, коренастой и злой. Рэйчел не давала нам спать большую часть ночи в течение первых 3 месяцев и, казалось, любила реветь так громко, что сотрясались стропила дома. Эти бессонные ночи привели к появлению Захари год спустя. Захари пошёл в свою мать. В парне было мало от меня, за исключением страсти к спорту и особенно к бейсболу. Его светлые волосы и глаза, как у матери, таили в себе силу, которая проявилась в спорте. К шести годам он уже отбивал мой быстрый мяч.

***

Следующие 12 лет пролетели быстро. Меня повысили, и теперь я возглавлял отдел Смитсоновского института, ответственный за приобретение и экспонирование американской культуры и искусства. Работа была сложной, но я с ней хорошо справлялся. Джинн оставила свою должность лоббиста и теперь работала в штате сенаторского подкомитета. Стив, долговязый и высокий, со своим созерцательным характером пока не нашёл своей ниши, но времени для выбора у него было ещё предостаточно. Он только что открыл для себя девушек, к большому огорчению своей матери и меня. Рейчел не так увлекалась спортом, как братья, но подавала артистические надежды. Закари, с другой стороны, был слишком занят, будучи 10-летним супер-спортсменом. Он всегда был оптимистом и заставлял нас смеяться над его выходками.

Дела нашего друга Стива шли не так уж хорошо. Сначала он начал страдать от артрита. Затем появилась новость о том, что у него развился диабет 2 типа. Естественно, для Стива его бейсбольная карьера закончилась. К счастью для него, он был достаточно умён, чтобы подстраховать свои доходы, вложив средства в автосалон и в несколько высокотехнологичных компаний, предоставляющих услуги по оборонным контрактам. И теперь в финансовом отношении он был в лучшем положении, чем когда-либо.

Однако его личная жизнь была в полном беспорядке. Он был женат дважды: первый раз на длинноногой блондинке, которая считала, что слайдер — это человек, бегущий к третьей базе. Они продержались всего 18 месяцев.

Его вторая жена, Диана, была приятной, привлекательной женщиной, которая была софтболисткой [софтбол - разновидность бейсбола]. Они встретились на одном из её показательных матчей, и некоторое время казалось, что они могут быть вместе. Мы вчетвером часто устраивали пикники, а иногда даже вместе проводили отпуск. Не было никаких зловещих туч, но они загадочно развелись пять лет назад. Иногда я видел, как он и Джинн вели напряженный диалог, в котором я слышал упоминание Дианы, но в остальном, как мне казалось, Стив никогда не вспоминал об этом своём браке. Диана осталась жить в нашем районе, переехав в Фоллс-Черч, и я иногда видел её на Молле в Вашингтоне. При встрече мы коротко болтали. Я спрашивал, как у неё дела, она спрашивала меня о детях, но имя Стива никогда не слетало с её губ, и из уважения к её частной жизни я никогда не расспрашивал её о разводе.

Разведенный и бездетный, Стив сделал наш дом своим. Каждый его приезд к нам была для детей как ещё одно Рождество. Он души в них не чаял, а они обожали своего «дядю Стива». Стив утверждал, что Стиви был больше всех детей похож на меня. Сравнение, которое меня нисколько не смущало. Он также настаивал, что Закари вырастет спортсменом. Зак был намного лучше меня в спорте. Он успел попробовать почти во все виды спорта, которые только можно было назвать, и играл в них хорошо.

Как бы банально это ни звучало, но жизнь была хороша. Иногда я чувствовал потребность ущипнуть себя, чтобы понять, было ли это моей мечтой или просто необычайной удачей. Я был успешен в своей карьере, как и Джинн. У нас был уютный дом, замечательные дети, здоровье и хорошие друзья.

Я очнулся на пятнадцатом году нашего брака.

***

Я не вдавался в нашу сексуальную жизнь, в основном потому, что всегда чувствовал, что это та часть брака, которая оставалась для каждого из нас личной. С сегодняшним быстро уменьшающимся чувством благополучной жизни я чувствовал, что это была та часть нашего брака, которая оставалась слишком личной и скрытой. Политика, религия и финансовые дела сейчас в значительной степени открыты, но секс был той частью, которой я не собирался делиться. Но, если читатель хочет получить хоть какое-то представление о том, что произошло дальше, я должен открыть эту часть нашей жизни для пристального изучения.

Я знал, что Джинн не была девственницей, когда мы поженились. Я тоже не был девственником, правда лишь благодаря услужливой «падшей» женщине постарше в моём старом районе. Гораздо позже я узнал, что Стив тоже лишился своей девственности благодаря ей. Полагаю, это был её способ участия в общественной деятельности с проявлением добрососедства. Где и когда Джинн потеряла свою, я никогда не спрашивал, а она никогда мне не рассказывала. Это не та тема, что обычно всплывает в разговоре. Наша собственная сексуальная жизнь была, я полагаю, ну, нормальной. Мы начали заниматься сексом на последнем курсе колледжа и в основном трахались как кролики на протяжении всей аспирантуры и юридической школы.

После окончания аспирантуры из-за давления необходимости делать карьеру частота снизилась, но не качество. Мы поставили себе цель устраивать собственные мини-отпуски, где мы могли бы снова разжечь угли некогда пылкой страсти. Это были очень важные времена для нас, и только однажды я чуть не упустил их. Это было много лет назад. И за 18 лет знакомства с ней Джинн ни разу не давала мне повода думать, что наша личная жизнь была чем-то иным, чем столь же удовлетворительной для неё, как и для меня. Я до сих пор так считаю.

Иллюзия нашего счастливого брака оставалась такой же сильной до того дня, когда я рано вернулся из поездки в Нью-Йорк. Моя работа периодически приводила меня в различные музеи и к арт-дилерам по всем США, да и по всему миру. Это было одним из преимуществ работы в одном из ведущих учреждений мира. Смитсоновский институт может конкурировать с Британским музеем (на самом деле, наиболее близким по форме и функциям к СИ), Лувром и Каирским музеем. Таким образом, у меня была возможность оценить выставленные экспонаты, связанные с историей, географией, фольклором и культурным наследием Соединённых Штатов Америки.

В тот раз я отправился в Нью-Йоркский музей изящных искусств, чтобы посмотреть на копию одной из работ Уистлера [американский художник 19 века], которую они только что выставили. Мне удалось пропустить большую часть довольно обременительных мероприятий и сесть на ранний обратный поезд. В сочетании с приближающимся средним возрастом насыщенность последних пары дней утомили меня. Мне ничего не хотелось, кроме как поскорее вернуться домой и поспать пару часов перед ужином и провести время с семьей. Прибыв в Вашингтон, я сел на красную линию метро и доехал до станции Adams Morgan, а затем прошёл 4 квартала до нашего таунхауса.

Я повернул за угол и увидел знакомый фасад нашего дома. Судя по присутствию машины Джинн, она была дома. Это был неожиданный, но приятный сюрприз. Вопреки распространённому мнению, наша карьера не стала менее требовательной, а скорее даже более, после того, как мы поднялись по ней вверх. Если раньше мы могли выделить время от времени день только для себя, то в последнее время это становилось сделать всё труднее. Времени на подзарядку батарей страсти и повторное знакомство друг с другом почти не было. Что касается занятий любовью, то это стало похоже на ритуальный танец, который мы умудрялись исполнять раз в три недели. Спонтанный секс стал смутным воспоминанием. Вот почему мой ранний приезд домой был удачей. Может быть, я смогу пробудить былую страсть. Я размышлял о возможности отказаться от сна в пользу небольшого дневного удовольствия, когда, подойдя к входной двери, обнаружил, что она не заперта.

Я вошёл в дом и огляделся. Джинн не было видно. Я позвал её по имени, но ответа не последовало. Я подумал про её серебристый «БМВ», стоящий на подъездной дорожке. Она должна была быть дома! Я направился по лестнице на второй этаж. Наша спальня располагалась на третьем этаже, и я услышал, как из неё доносятся громкие, но нечёткие звуки человеческих голосов.

Она, должно быть, наверху смотрит телевизор, — подумал я.

Я поднялся на площадку перед последним пролётом лестницы, и шум усилился. Остановившись, я положил руку на перила, и, прислушавшись, смог различить звуки тяжелого дыхания и стоны. Во время одного из наших отпусков мы купили несколько обучающих DVD по занятиям любовью (читай порно диски), и моей первой мыслью было, что она смотрит один из них. Что ж, меня это вполне устраивало. Я продолжил движение, готовый застать свою жену за мастурбацией. Я помогу ей закончить работу, я же супер-жеребец.

Но то, что мне открылось в спальне, было не видом моей жены, ласкающей себя рукой, а видом мужчины, с которым мы провели половину своей жизни вместе, пока росли.

Джинн оседлала сверху член Стива, как ковбойша, и трахала его, приближаясь к грани своего оргазма. Одной рукой она массировала свою грудь так же, как делала это со мной так много раз, другая была позади неё, на ноге Стива, для опоры. Она покачивалась на его члене в ровном ритме с плотно закрытыми глазами. Стив, естественно, лежал на спине. Его глаза тоже были закрыты, а руки, лежащие на бёдрах моей жены, направляли её движения.

Я отступил назад и прижался к стене. Моё сердце колотилось, зрение затуманилось. Я начал задыхаться. Что, чёрт возьми, это было? Как долго это у них продолжается? Почему? Мой разум стал похож на калейдоскоп ощущений. Этого не должно было происходить. Я слишком много работал, и мой разум играл со мной в трюки. Но, словно насмехаясь надо мной, до меня доносились звуки из открытой двери спальни. Спальни, которую я считал своей.

— УУУУУУУУ... давай сильнее, Стив. Засунь его поглубже, детка, — прошипела Джинн.

Стив начал отталкивать бёдра от кровати, используя пятки как якоря. Когда он нажимал вверх, его руки заставляли её опускаться глубже, насаживая на свой толстый член.

— Хм-м-м, я скучаю по этим встречам, Тихоня Джинн. Твоя киска такая мокрая и горячая!

— Э-э-э, я собираюсь... Я кончаю, Стив...

Её бедра начали вращаться быстрее. Руки метнулись вперёд и зарылись в волосы на его груди. Пальцы сжались, разминая его грудь, как тесто.

— Бля, иду...

Её тело рухнуло вперёд, когда он толкнулся вверх в последний раз.

— А-а-а, Тихоня Джинн, детка... чёрт... - выдохнул он.

По его дерганью я понял, что он выпускает свою сперму в МОЮ жену! Джинн рухнула на Стива как раз в тот момент, когда его скользкий, сальный член выскользнул из неё. По какой-то причине - до сих пор не могу понять, почему - я заметил с некоторым удовлетворением, что его член оказался не больше моего. Какая мне от этого польза, я не знал. Но в тумане этого кошмара я получил некоторое удовлетворение от самого этого факта.

— Хм-м-м, Стив, спасибо, детка, — пробормотала сонно моя жена, поднимая глаза, и поцеловала его.

Стив посмотрел на неё слегка остекленевшим удовлетворённым взглядом.

Отвернувшись от этого зрелища, я снова прижался к стене. Мои глаза слезились! Я начал плакать, чего не делал с тех пор, как умер мой отец около трёх лет назад. Это был первый и единственный раз, когда Джинн и Стив видели меня плачущим. Я поклялся, что они больше не увидят меня таким, и оттолкнулся от стены. Молча я побрёл обратно вниз по лестнице, не имея понятия куда.

Я доковылял до нижнего шкафа на кухне, который мы с Джинн использовали как импровизированный бар, вытащил из него бутылку виски и открыл её. Достал из сушилки для посуды стакан и наполнил его. Потом сделал большой глоток. Жидкость обожгла мой пищевод и вызвала лёгкий пожар в глубине моего желудка. Хорошо! Возможно, она заполнит пустую яму во мне. Я заложил руки за спину и откинулся на стойку, ожидая, пока алкоголь подействует.

В голове у меня был беспорядок. Что мне теперь делать? Я посмотрел на свои руки. Они дрожали. Я не мог понять свою жену, Джинн, женщину, которая родила мне троих прекрасных детей, трахающуюся — нет, ТРАХАЮЩУЮ моего лучшего друга! Как долго это у них продолжалось? Во мне начал подниматься гнев. Никто не хочет, чтобы его выставляли дураком, особенно в его собственном доме.

Я оттолкнулся от стойки и направился обратно верх по лестнице. Но моя решимость пошатнулась, когда я приблизился к открытой двери спальни. Я услышал голоса. Думаю, у насытившихся любовников, наступило время для беседы после ебли. Я направился к двери, но что-то заставило меня остановиться и послушать их болтовню.

— Ты такая сладкая, Джинн. Жаль, что я не нашёл тебя раньше Мака.

Даже звук голоса Стива действовал мне на нервы, особенно когда за ним последовал звонкий смех моей жены, выражавший искреннее веселье.

— Почему жаль? Может быть это Мак лежит сейчас здесь?

— Детка, почему ты так говоришь? — пожаловался он.

— Потому что ты знаешь, что Мак — единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Если бы я вышла за тебя, то здесь сейчас на твоём месте был бы он. Он всё равно был бы мужчиной, которого я люблю, а ты всё равно был бы просто моим приятелем по сексу. Ничего бы не изменилось, — объяснила она.

Я был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила? И она трахается с моим лучшим другом, простите, бывшим лучшим другом?

— Тогда что я здесь делаю, Жанна? — спросил Стив.

Вопрос на 64 000 долларов!

— Знаешь, если бы он узнал, что я здесь, всё бы изменилось, Джинн. Это убило бы его, и он развёлся бы с тобой в течении одной минуты.

Теперь он обеспокоен?! Мне пришлось украдкой заглянуть за угол. Я посмотрел и увидел, что они лежат рядом на спине и смотрят в какую-то точку на потолке, как мы с Джинн делали так часто.

— Вот почему он никогда не узнает. Ты здесь только потому, что я захотела, чтобы ты был здесь, Стив.

Она перевернулась на бок, заставив меня отступить назад. Признаюсь, я почувствовал себя грязным. Я стал вуайеристом в собственном доме. Подглядывающим Томом, вынюхивающим чужие секреты прямо за дверью моей спальни. Мне это ощущение совершенно не понравилось.

— Стив, ты же знаешь, что я тебя не люблю, не так ли? И ты знаешь, что Мак — единственный мужчина, с которым я действительно хотела соединить свою жизнь с того дня, как мы встретились. Ты же знаешь это, да? — спросила она, чертя пальцем круг на его груди.

— Тогда почему я здесь? А как же Закари?

Стоп! Закари? Какое отношение он имел к этому?

Это был один из немногих случаев, когда я увидел Джинн явно потрясённой. Она встала и пристально посмотрела на своего возлюбленного.

— Стив, никогда больше так не говори. Даже не думай об этом. Закари был случайностью. Он мой малыш, даже если он родился в результате незапланированной случайности. В тот раз нам не повезло, но он сын Мака. Ты должен это принять.

Насколько жестокой была эта женщина? Знал ли я её вообще? Наш сын был случайностью?

Следующая фраза Стива задела меня за живое:

— Но Закари — мой сын, Джинн. Мой. Его родители — я и женщина, которая мне очень дорога. Чёрт, просто посмотрите на него!

— Да, биологически он твой, Стив. Я каждый день благодарю Бога, что Мак не присматривается к нему так пристально. Запомни, Мак — его единственный отец. Ты просто дал сперму. Только сперму. А теперь будь хорошим мальчиком. Мне нужно успеть принять душ и одеться, прежде чем Мак вернётся домой. Тебе тоже пора.

Я начал отступать, но остановился, когда услышал, как Стив сказал «нет» и кровать снова стала поскрипывать. Я снова выглянул из-за угла, но на этот раз меня не волновало, увидят они меня или нет. Мне не стоило беспокоиться. Они не обращали внимания ни на что, кроме своих собственных желаний.

Стив спустился и устроился между ног моей жены. Его руки гладили её бёдра, раздвигая их. Затем он наклонился вперёд. Я мог видеть его лицо всего в нескольких сантиметрах от свежевыебанной пизды моей жены. Он раздвинул пальцами половые губы и начал лизать её мокрую промежность. Раздался короткий шорох, и Джинн прошептала:

— Ум-м-м, как приятно... — её голос был низким и хриплым.

— Хотите ещё одно пожертвование? — услышал я бормотание Стива.

Я хотел остаться там, где я был, и посмотреть, сколько времени пройдёт, прежде чем они меня заметят. Я хотел застрелить их обоих. Я хотел выбежать из комнаты и из дома, схватить своих детей и направиться в какое угодно другое место, мне было всё равно куда. Короче говоря, я был в противоречии, разрывался и был в полном дерьме. Я хотел СДЕЛАТЬ что-то, всё, что угодно. Но что я мог сделать? Что я мог сделать? Желчь подступила к моему горлу, и на мгновение я был уверен, что меня сейчас вырвет. Вместо этого ещё один громкий стон жены заставил меня снова взглянуть на ебущиеся тела на моей кровати.

Джинн лежала на спине, головой отвернувшись от меня. Её ноги обхватили спину Стива, который был занят тем, что поудобней располагался прямо над ней. Я смог пошевелиться, только когда он глубоко вставил свой член в её открытую щель.

— У-у-у, вот это хорошо, детка, — простонала она и приподняла бёдра ему навстречу.

— Стиви знает, что нужно его Джинн, — прошипел он.

— Э-э-э, заткнись и просто трахни меня! — ответила Жанна.

Я ошеломлённо наблюдал, как он начал равномерно двигать бедрами. Я не знал, отвернуться или ослепнуть! Там, в трёх метрах от того места, где я стоял, мой лучший друг и моя жена начали медленную равномерную еблю в темпе, который в конечном итоге привёл бы обоих к оргазму.

В этих обстоятельствах некоторые мужчины, возможно, захлопали бы в ладоши. Некоторые, возможно, присоединились бы к ним или начали бы поглаживать свой собственный набухающий член. Некоторые, возможно, начали бы делать что-то другое. Я? Мне просто хотелось блевать. У меня были серьёзные сомнения относительно того, затвердеет ли мой член когда-нибудь снова. Мне хотелось выбежать из дома и никогда не возвращаться в него. Мне хотелось отвернуться и притвориться, что я никогда не видел того, что предстало передо мной. Я хотел, чтобы жизнь дала мне возможность повторить всё заново.

— Выеби меня, Стив! — закричала Джинн. — ААААА! Блядь! Дай мне хорошую порцию своей спермы. Кончи в меня, детка!

Её бедра вращались и поднимались, чтобы встретить его толчки. Стив поддерживал себя руками. Теперь он расслабил их, и его тело прижалось к телу моей жены. Его губы приблизились к её рту, и их языки выскочили и начали фехтовать вместе. Это выглядело очень непристойно.

Джинн обхватила его спину руками и укусила в шею. Её бедра двигались всё быстрее по мере приближения оргазма. Голова откинулась назад.

— АААААА! Эм-м-м, тс-с-с...

Темп Стива ускорился. Он начал сильнее накачивать её. Внезапно он остановился и почти целиком вытащил член, оставив погружённым в её влагалище только кончик головки. Свет мерцал на всём его стволе, придавая ему скользкий восковой блеск.

Я отвёл взгляд вниз и вбок и увидел инструмент моего божественного гнева. Там, прислонённая к стене, как раз там, где я поставил её в прошлый раз, красовалась бита для крикета. На расстоянии моей вытянутой руки. Медленно, но целенаправленно я потянулся к ней. Мягко, молча я взял её и выпрямился.

Мои руки сжались, сжимая биту. Всё в этом было правильно. Мои ноги переместились, и я поднял её, высоко и широко расставив локти. Мои глаза не отрывались от бледной цели. Мои бедра опустились, и бита начала своё движение. Я знал, что она идеально сделает свою работу. Воздух расступился, когда бита устремилась к своей цели.

УДАР!!!

Он получился по-настоящему сильным, так как мои бёдра вращались, добавляя силу моим плечам и силу оружию, которое я держал. Завершив своё движение, я со скрещёнными ногами наблюдал, как плоский конец биты прочно ударил по бледной напряжённой мужской заднице.

Любой крикетист был бы впечатлён моей подачей. Бита отскочила назад в моей руке, когда сила удара запустила Стива ещё глубже в мою любящую жену. На мгновение воцарилась тишина. Стив лежал тихо. Моя жена застонала от боли с выражением удивления на лице. Наконец нейроны заработали в теле Стива. Он выгнулся и закричал. Сила удара заставила его резко засунуть всё ещё скрытый в пизде член ещё глубже в Джинн, чьи нервные окончания только-только начали снова посылать сигналы в мозг.

Внезапно Стив с силой взревел и скатился с моей жены.

— АГХХХХРРРГГГГ.

Его руки потянулись в поисках остатков его некогда тугой белой задницы. Он начал каталась по полу.

В свою очередь, моя жена, чье влагалище только что подверглось двойному удару, громко застонала и, скосив глаза, приняла позу эмбриона и закрыла руками ушибленную шейку матки. Я с отстраненным изумлением наблюдал, как её глаза скосились в другую сторону, а потом и вовсе закатились. Я не знал, что люди могут так делать. Она никогда раньше не делала этого для меня, по крайней мере, насколько я знал.

Вскоре Стив перестал стонать и просто катался по полу, увядая в агонии. Он не знал, тереть ли ему задницу, защищать свой член или просто испустить дух. Я небрежно убрал биту для крикета обратно туда, где её нашел.

— Это лучший подарок, который ты мне когда-либо дарил, Стив.

— О-о-о, бля. Ах ты, ёбаный мудак! Чёрт, ты мне что-то сломал! - завыл Стив.

В отличии от него, моя жена была благословенно тиха.

Я скрестил руки и посмотрел на его жалкую фигуру на полу.

— Да, похоже, что так, Батвайп, — согласился я, — но это делает нас квитыми.

Я подошёл к телефону, стоящему рядом с кроватью, и набрала 911. Назвавшись, я сказал оператору, что нужны парамедики и полиция, а затем дал свой адрес. Я заверил оператора, что буду ждать там, где я был. Несмотря на её желание уточнить детали, я повесил трубку. Бросив последний взгляд на пару предателей, всё ещё пребывающую в агонии, я спустился в гостиную и стал дождаться гостей.

***

Часть 2. Последствия

— --

Стоит ли спасать брак? И при чём тут Крикет?

***

Меня зовут Элдон Макдональд. Все зовут меня просто «Мак».

Я уже рассказал вам, как вернулся домой и обнаружил, что моя любящая жена, с которой мы прожили 15 лет, ебётся с моим лучшим другом Стивом. Я узнал, что это происходило между ними уже в течение нескольких лет, пока сам я томился в неведении. Усугубило проблему открытие, что мой младший сын биологически не мой, а Стива.

Не задумываясь, я отреагировал так, как мне показалось наиболее подходящим образом. Я обратился в «совет по образованию» в «высшее учебное заведение» моего бывшего лучшего друга. После его ареста и заключения я решил провести собственное расследование. Бывшая жена Стива, Диана, сообщила мне, что эта связь длилась уже несколько лет. Она также посвятила меня в проблемы со здоровьем Стива. Наконец, она сказала мне, что моя жена Джинн всё ещё любит меня и наш брак можно сохранить, если я этого захочу. После долгих раздумий я решил, что лучше всего будет объясниться Стиву, Джинн и мне. Всем вместе. Дальше я продолжу рассказывать свою историю.

***

Следующие несколько дней были заняты неотложными делами. Дети должны были вернуться домой от Келли и Пола, Джинн должны были выписать из больницы, а я должен был вернуться на работу. Многое необходимо было сделать. Но сначала мне нужно было трезво поразмыслить. Я проводил по нескольку часов в день, думая и разбираясь в своих чувствах. Было предельно ясно, что меня предали двое самых важных людей в моей жизни. Я чувствовал гнев, боль и потерю. Я чувствовал себя освистанным, обманутым и получившим метку. Но также я чувствовал возможность. Я хотел развода, и в этом не было никаких сомнений. Моё сердце говорило мне, что я больше не смогу доверять Джинн. Стив для меня был теперь историей, какое бы решение я ни принял относительно своего брака. Я найду нужное решение!

Но был вопрос о детях. Диана справедливо указала на тот факт, что в любом случае их нужно было учитывать при принятии окончательного решения. Оно пришло ко мне постепенно, со временем.

За день до выписки Джинн я перенёс свои вещи из нашей спальни в гостевую комнату. Дети к тому времени уже вернулись и спросили, почему я переезжаю. Для них я смог придумать замечательную историю о том, что в течение следующих нескольких дней маме нужно будет окончательно поправиться, и что наша комната станет её палатой для выздоровления. Я был весьма горд своей выдумкой, хотя и видел, что дети понимают, что что-то здесь не так. Дети вообще обладают большим чувством реальности, чем мы когда-либо могли себе представить.

***

На следующий день я отправился в больницу, чтобы забрать Джинн домой. Стив должен был остаться в больнице ещё на один день и, скорее всего, не сможет работать ещё как минимум неделю. Это давало мне передышку и время, в которых я нуждался.

Когда я приехал, Джинн наклонилась ко мне, ожидая поцелуя. Похоже, она решила, что, если я позволю ей вернуться в дом, всё будет прощено. Я быстро чмокнул её в щёку для медсестер, которые подвезли её к машине. Я придержал дверь, пока она перебиралась на пассажирское сиденье. Уже из машины Джинн попрощалась с женщинами и поблагодарила их за всю доброту, которую они проявили во время её пребывания в больнице, и мы покатили домой. Это был первый раз за неделю, когда мы были одни и так близко друг к другу.

— Мак, рано или поздно нам придётся об этом поговорить, — начала она.

Я повернул за угол на улицу П.

— Да, но не сейчас, пока нет. Подожди, пока мы доберёмся до дома, и я всё объясню.

Джинн поджала губы:

— Значит, ты подаёшь на развод? Я не буду тебя винить, если ты это сделаешь. Я не хочу, чтобы так всё закончилось, но я не могу тебя винить, если ты будешь настаивать.

Я раздражённо посмотрел на неё:

— У тебя что, слух повреждён? Я сказал, что объясню, когда мы приедем домой.

Джинн прикусила нижнюю губу. Я видел, что она еле сдерживает слёзы.

— Мак, я люблю тебя. Я любила тебя с тех самых пор, как мы встретились. Я...

Мне пришлось прервать её на полуслове.

— Джинн, последний раз говорю тебе; дождись, когда мы вернёмся домой! А теперь, пожалуйста, заткнись нафиг!

Но она не слушала.

— Дети знают? Они меня ненавидят?

Я вздохнул.

— Джинн, Келли и Пол взяли их на некоторое время после, скажем так, инцидента. Они думают, что с мамой и дядей Стивом случился несчастный случай, связанный с падением. Они о чём-то догадываются, но им было сказано очень мало.

Она пыталась и дальше продолжить разговор, но я не отвечал ей.

Наконец я подъехал к дому. Выйдя из машины, я достал её маленький чемодан с вещами. Джинн чувствовала себя гораздо лучше, чем притворялась, поэтому я не стал помогать ей выйти из машины и войти в дом. Дети тут же подбежали к ней, радуясь её возвращению. Пока они целовались и обнимались, я улыбнулся, обошёл шумную толпу и отнёс чемодан в спальню жены. Я убирал её вещи в шкаф, когда она вошла.

— Мак, что случилось с нашей свадебной фотографией над камином? — спросила она, садясь на кровать.

Я молча повернулся и посмотрел на неё. Она кивнула и сказала:

— О. Она в подвале?

— Нет, — сказал я, продолжая заниматься своим делом и не поднимая глаз. — Она стала пеплом в компостной куче.

— Мак! Эта фотография была для нас бесценна! Это была лучшая фотография с нашей свадьбы. Мне она очень понравилась! Не говоря уже о том, чего стоило Стиву её сделать.

Я просто повернулся и снова посмотрел на неё. Джинн оглядела спальню с озадаченным выражением.

— Мак, а где твой будильник?

Я повернулся к ней в очередной раз и сказал:

— Теперь это только твоя комната.

Джинн начала что-то говорить.

— Просто заткнись и слушай! — рявкнул я.

Она опустила глаза и кивнула. Я продолжил:

— В течение следующих нескольких дней мы будем вести себя как женатая пара. Дети знают, что нам придётся спать порознь, чтобы ты могла отдохнуть. На время это решит все вопросы. Когда на следующей неделе Стив выйдет из больницы, мы все вместе немного поразмыслим об этой ситуации.

Джинн покачала головой.

— Я была дурой. Я знала, что он твой друг, и то, что мы сделали, было неправильно. Но я люблю только тебя. Я была глупой, а Стив надавил, и я позволила всему выйти из-под контроля. Я не хочу больше иметь ничего общего со ним.

— Ну, самое ужасное то, Джинн, что ты должна была что-то с этим сделать ещё 10 лет назад. Ты так не думаешь? Я знаю о Закари. Стив и ты будете здесь вместе на следующей неделе, или я могу просто упаковать свои вещи прямо сейчас.

Я часто читал об этом, но никогда не верил, что цвет может покинуть лицо человека так быстро. Я ошибался. С осознанием того, что мне известно о Закари, лицо Джинн буквально стало пепельным.

— Мак, я не знаю, что сказать.

— А ты ничего и не говори! Пока не придёт Стив. А пока предлагаю тебе хорошенько подумать о своей жизни и своём будущем и решить, чего же ты хочешь для своего брака.

Я повернулся и вышел из комнаты, слушая, как её рыдания затихают позади меня.

***

Я не буду подробно описывать все эти позы, мольбы и хлопанье дверью, которые начались в последующие за этим возвращением моей жены дни. Достаточно сказать, что обстановка была напряженной. Мы оба были вежливыми друг с другом. Джинн даже смогла развеселиться один или два раза. Её здоровье быстро пришло в норму и она решила высказать мне свой интерес к тому, чтобы я с ней немного «спрятал свою салями», как она это называла. В ответ я сжал губы и отрицательно покачал головой. Я знал, что она надеялась заманить меня в сексуальную ловушку, после чего она сможет считать, что ей всё прощено.

На следующий день, продолжив свою игру, она подошла ко мне, игриво пытаясь укусить меня за шею. Я снова проявил глубокое безразличие. Такая ситуация стала для меня чем-то вроде удовольствия. Впервые я заставил Джинн прыгать через обручи ради небольшого действия!

В наступившую субботу она пошла ва-банк. Она появилась передо мной в коротком красном кружевном белье, которое в прошлом я всегда находил неотразимым. К её удивлению и, честно говоря, к моему тоже, в этот раз я никак не отреагировал на это. Реакция Джинн была немедленной. Увидев моё безразличие, она заплакала и убежала в свою комнату, хлопнув дверью. Я же, наоборот, пожал плечами и вернулся к своей компьютерной игре.

Чуть позже я позвонил Стиву и заставил его согласиться придти на встречу в ближайшую среду.

***

Наконец этот день настал. Я дал детям по двадцать пять долларов каждому со строгим указанием пойти в кино и не возвращаться домой по крайней мере в течение 2 часов.

Встреча состоялась в гостиной. Стив был явно смущён. Если он и заметил, что над камином больше не висит подаренная им фотография, то никак не показал этого. Будучи хорошим хозяином, я предложил любовникам сесть и налил им кофе. Не было причин вести себя совсем уж грубо.

Мы сидели и смотрели друг на друга примерно тридцать секунд, когда заговорил Стив:

— Мак, братан. Мне так жаль. Я знаю, как это должно было выглядеть. Но я хочу, чтобы ты знал, что это был единственный раз, когда что-то подобное произошло. Джинн любит тебя. Я люблю тебя. Ты мне как брат!

Я поднял руку.

— Сколько раз ты трахал жену Джона, Стив? — невинно спросил я.

Стив недоумённо нахмурился:

— Что?

— Ты сказал, что я тебе как брат. Единственный твой брат, о котором я знаю, это Джон. Я просто хотел узнать, сколько раз ты трахал Гретхен, его жену? — пояснил я.

— Никогда! — пробормотал Стив.

— Значит, я не такой, как твой брат, верно?

Я наклонился и взял биту для крикета. Стив вздрогнул и начал вставать. Джинн ахнула и подалась назад, давая мне место, если я решусь начать замахиваться.

— А теперь внимательно послушай меня, Стив. Если ты не перестанешь делать из меня придурка, я готов использовать это для твоей головы. Воспользуйся тем немногим здравомыслием, что у тебя есть, и на всё оставшееся время, пока ты здесь, если я не попрошу тебя об ответе, заткнись... на хуй!

Джинн начала что-то говорить, но я взглядом заставил её замолчать.

— Для начала давай проясним ситуацию. Некоторые здесь присутствующие хотят знать, как это у вас началось. Они хотят знать, как далеко всё зашло, почему это началось, как долго это длилось, и к чему это приведёт. Я долго думал об этом, и знаете что? Мне всё равно! Мне наплевать, началось ли это десять лет назад, тринадцать или в день моей свадьбы. Маленький Зак — доказательство того, как далеко это зашло. Мне всё равно, началось ли это случайно из-за минутной необузданной страсти, в момент моего отсутствия в какой-то критический момент нашего брака или просто из-за предательства. Все улики указывают на то, что, хотя это, возможно, и не привело бы к свадебным колоколам в вашу честь, это определённо не прекратилось бы, если бы я не вернулся домой неожиданно в один прекрасный день. Но это прекращается прямо сейчас, — сказал я, постукивая битой по полу, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

Я сделал паузу и позволил своим словам дойти до их сознания. Джинн обхватила себя руками, как она всегда делала, когда была расстроена. Стив пытался вжаться в кресло, в котором сидел.

Я продолжил:

— Ты, Стив, причинил мне боль, не поддающуюся никакому пониманию. Ты заставил меня сделать то, на что я ещё несколько дней назад считал себя неспособным. Ты заставил меня презирать двух людей, которые были мне дороже всего на свете... Мы с тобой были как братья, как ты выразился, более двадцати пяти лет. Мы вместе учились в средней школе, в старшей школе и в колледже. Когда ты пошёл в высшую школу, никто не радовался твоему успеху больше, чем я. А когда тебе пришлось уйти, я плакал рядом с тобой. И в качестве благодарности ты трахнул мою жену, сделал ей ребёнка и оставил меня в неведении обо всём этом. Ты разрушил свой собственный брак, потому что был упрямым и избалованным и изо всех сил старался сделать то же самое с моим.

С этими словами он резко поднял глаза.

— Где ты это услышал? — прошипел он.

Я кивнул, подтверждая его опасения.

— О, да, я говорил с Дианой. Она рассказала мне достаточно, и я мог бы догадаться об остальном. Но это не то, о чём мы говорим. Мы говорим о хладнокровном предательстве. Предательстве дружбы, предательстве собственных клятв и предательстве обещания, которое ты дал мне когда-то, помнишь?

Стив озадаченно посмотрел на меня:

— Какое обещание?

— То, когда ты обещал запомнить, чья жена Джинн. Ты дал его в день нашей свадьбы.

Я услышал, как Джинн начала всхлипывать, и повернулся к ней.

— Наш с тобой разговор может подождать, пока я не закончу с этим дерьмом. Но твоё предательство было самым разрушительным и самым трудным для меня. Но хорошая новость в том, что я тебя прощаю. Я прощаю вас обоих. Джинн, я не буду подавать на развод, — сказал я ей.

Она недоверчиво посмотрела на меня, затем встала и обняла. Я подождал мгновение и отстранился.

— Мак, я так счастлива. Я люблю тебя, — начала она.

— Запомни эти свои слова, — сказал я ей. — Ты можешь передумать, прежде чем всё это закончится. Я сказал, что простил тебя. Но прощение не исключает ответственность, благоразумие или последствия твоих действий. Я делаю это не потому, что я отличный парень. А потому, что не собираюсь тратить остаток своей жизни на таких, как ты.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Стив.

Я вытащил сложенный лист бумаги и бросил в его сторону. Он поднял документ и развернул.

— Что это? — спросил он, начиная рассматривать текст.

— Это запрос на проведение теста на отцовство по решению суда, — объяснил я.

— Зачем? Ты с ума сошёл? — пробормотал он.

— Стив, я слышал твои слова о Закари. Я знаю, что ты считаешь, что он твой сын, по крайней мере биологически. Значит мы сделаем анализ крови и выясним наверняка. Если это подтвердится, то тебе и моей преданной жене придётся рассказать об этом Закари, когда придёт время, — сказал я.

Как по команде, они оба вскочили на ноги. Джинн была первой в этой гонке.

— Мак, о чём ты думаешь? Мы не можем сказать это маленькому мальчику! Он не поймёт. Подумай, какой вред ты можешь нанести! — ахнула она.

— Наоборот, подумай, какой вред можно нанести, если не сказать ему правду, — возразил я и повернулся к Стиву: — В течение многих лет я подозревал, что Зак был твоим маленьким секретом. То, что я услышал тем вечером, указывает на то, что ты выставлял его и размахивал им, когда тебе было удобно. Но с этим покончено. Здесь нет правила назначенного отбивающего. Пришло время самому встать на плиту [бейсбольные термины].

Стив выглядел огорченным.

— Но почему, Мак? Зачем втягивать Зака ​​в это?

— Да, какая польза от того, что мы разрушим жизнь Зака? — вмешалась Джинн.

— Скорее, спасём его жизни. Не я это начал. Я, конечно, не в восторге, но я это закончу. И я не говорил, что мы должны сделать это завтра, на этой неделе или даже в этом году. Но придёт время, и вы двое это сделаете. Давайте не будем забывать, что именно вы двое втянули в это Закари, когда забыли кое-что. Например, что ты была моей женой, Джинн, а ты был моим лучшим другом, Стив. Заку нужно жить жизнью, построенной не только на лжи. И на это есть веские причины. Не в последнюю очередь это касается твоей собственной жизни, Стив. Почему ты ушёл из бейсбола? — спросил я.

Стив выглядел обеспокоенным.

— По медицинским причинам, ты же знаешь это.

— Каким медицинским причинам? Ладно, я сам скажу: высокое кровяное давление и неврологические расстройства. И Диана сказала мне ещё кое-что. У тебя диагностировали начальную стадию рассеянного склероза, не так ли, Стив?

Стив был ошеломлён. Впервые я могу честно сказать, что он был в полной растерянности от моих слов. Я наслаждался этим. Тщетно я искал способ продлить это чувство, сделать его более стойким.

— Диана тебе сказала про это? — подавленно спросил он.

— Да. — подтвердил я. — Разве высокое кровяное давление не передаётся по наследству, Стив?

— Да, передаётся, — смущённо ответил он.

Джинн вскочила на ноги:

— Ты, сукин сын! Ты знал и ничего не сказал мне?

Я встал между ней и Стивом, скорее чтобы защитить её от того, чтобы она не сделала что-нибудь глупое.

— Ты знал, ублюдок, — она посмотрела на меня. — Рассеянный склероз тоже наследственное заболевание?

Я пожал плечами.

— Пока не знаю, но нам нужно это выяснить, и в любом случае это не смертельно, Джинн. Но это объясняет, почему Зак должен знать, если это правда, что Стив — его биологический отец. Что, если бы Заку потребовалась пересадка костного мозга? Я готов дать ему нужное, но смогу ли? — Тут я посмотрел ему прямо в лицо, наши взгляды встретились. — Обмен генетическим материалом не делает тебя его отцом, Стив. Я его отец. Когда он болел корью, именно я не спал всю ночь рядом с ним. Когда он боялся монстров в шкафу, именно я прогнал их. Родительство базируется не на генетике.

Стив уставился в пол, не зная, что сказать. Джинн просто посмотрела на меня, и я увидел немного гордости в её глазах. Я бы хотел сделать то же самое.

Я достал второй листок бумаги и протянул ему.

— Это мировой приказ, иногда его называют долговым сертификатом или запретительным судебным приказом. Одним словом, это не позволит тебе приближаться ко мне или моему дому ближе, чем на 100 ярдов [91, 4 метра]. Если ты это сделаешь, я упеку тебя в тюрьму. Мне тошно от того, что приходится это делать, но у меня есть семья, которую нужно защищать. На самом деле, это защищает и тебя, потому что если после того, как ты уйдешь отсюда, я увижу тебя снова слишком близко, я не знаю, что буду делать.

Стив смотрел на бумагу в своей руке так, словно это была змея, готовая к нападению. Я посмотрел на часы.

— Он вступит в силу примерно через 10 минут, так что если хочешь что-то сказать, сделай это побыстрее. После того, как мы получим результаты тестов, мы сможем решить, что делать с Заком. Что касается меня, то отныне ты для меня мёртв. Я больше никогда не хочу тебя видеть, слышать о тебе или разговаривать с тобой. Ты понял?

На этот раз он проявил мудрость, молча встал и направился к входной двери. Когда он проходил мимо меня, я тихо и сладко позвал его по имени. Стив повернулся ко мне лицом и, к моему огромному удовольствию, дальнейшее стало для него полной неожиданностью. Снизу вылетел мой кулак и взметнулся вверх по короткой дуге. Его голова откинулась назад, а тело с громким стуком ударилось об пол. Глаза Стива остекленели, когда всё поле его зрения заполнили звёзды. Я стоял над ним, массируя костяшки пальцев. Скоро они начнут опухать.

— Ты можешь добавить это к обвинениям, но я действительно считал, что должен был тебе это, Стив.

Его зрение прояснилось, и он с трудом поднялся на ноги. Он снова посмотрел на меня искренне грустными глазами, и я услышал тихое:

— Мне так жаль.., — и с этим он ушёл.

***

Он ушел, в последний раз переступив порог моего дома, и оставил нас с Джинн лицом к лицу с нашими собственными демонами. Моя жена встала и вышла на кухню. Я наблюдал, как она занимается приготовлением кофе, как и сотни раз за последние годы. Как она брала чашку и наливала в неё напиток, откидывая с лица прядь выбившихся волос. Как добавляла сливки и размешивала их. Каким-то образом весь день приобрёл какой-то сюрреализм, словно завесой прикрыв реальность.

Джинн посмотрела на меня и попыталась улыбнуться.

— Будешь? — спросила она.

Я покачал головой, и она вернулась в гостиную и села на кушетку. Я занял своё место напротив неё. Она отпила кофе и оглядела комнату, словно в последний раз. Хорошо. Я хотел, чтобы она осознала всю серьёзность того, что сделала.

— Значит, мы будем делить мебель? — тихо спросила она.

— Мы можем это сделать, если хочешь. Но я пока не собирался подавать на развод, — ответил я.

Её брови сошлись на переносице, хотя на лице отразилось облегчение.

— Ты не хочешь развода?

Я покачал головой.

— Я не говорил, что не хочу. Я сказал, что не готов настаивать на этом.

Она посмотрела на меня в недоумении:

— Я не понимаю.

Я вышел на кухню, достал из шкафа стакан и наполнил его на четверть виски. Подумал, добавил до трети объёма и бросил три кубика льда. Снова подумал и добавил ещё два. Подкрепившись, я вернулся в гостиную. Глаза Джинн всё это время не отрывались от меня.

— Немного рановато для этого, тебе не кажется? — отметила она.

Я сделал короткий глоток. Огненная смесь согрела меня.

— Ты решила давать мне советы? — я помолчал, но так и не дождался её ответа. — Я сказал, что хочу развода, Джинн. Этот брак закончен. Но при этом я не уверен, что наш разрыв — лучший выход из этой ситуации. Но сначала я хочу знать одну вещь. Почему, Джинн? Никакой пустой болтовни, никаких оправданий, просто скажи «почему»? Зачем ты это сделала и почему со Стивом?

Она посидела мгновение, задумавшись, и подняла глаза.

— Потому что у меня была такая возможность, — просто ответила она.

Я был впечатлён.

— Что ж, продолжай.

— Однажды ты из-за своей работы пропустил нашу годовщину, хотя мы все должны были пойти куда-нибудь вместе: ты, я и Стив. Ты уехал, и я разозлилась. Стив был со мной в тот вечер, и мы пошли вместе поужинать. Он всегда был с нами. Он был как член семьи. Ну, мы немного выпили. Он стал приставать ко мне, а я была достаточно пьяна и зла, чтобы уступить ему. Секс был великолепным.

Я поднял руку, чтобы прервать её:

— Я не просил подробного разбора ваших утех. Мне нужна причина.

Она отпила кофе.

— Разве должна быть причина, Мак? Иногда люди делают что-то просто так. Я понимаю, что это неправильно, и мне жаль, что я причинила тебе боль. Я провела всё это время в больнице, думая об этом, и единственная причина, которую я могу честно назвать, эта та, что мне это понравилось. Стив был у нас так часто, что для меня это было почти как иметь двух мужей сразу. Через некоторое время я почувствовала себя даже лучше. Он приходил, когда я хотела его, и отсутствовал в остальное время. Я никогда не любила его, но я наслаждалась сексуальной жизнью с ним. Ты всегда был хорошим любовником, Мак. Я никогда не жаловалась, но время от времени мне хотелось чего-то другого, а Стив всегда был рядом. Это был просто секс. Ты ничего не упустил. Он никогда не владел моим сердцем.

Я понимающе кивнул.

— Я могу это понять. Большинство людей иногда делают что-то, просто потому что могут. Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты так честна со мной. Но почему для этого тебе понадобился он, мой лучший друг? Ты не могла отшить его под каким-нибудь предлогом, проведя с ним ту ночь? Почему позволила этому продолжаться столько лет?

— Как я уже сказала, он был легко доступен и сам очень желал этого. Сохраняя это в «семье», так сказать, я не чувствовала себя шлюхой или то, что на самом деле я действительно изменяю тебе. Ты никогда не хотел другую женщину, Мак? Ничего серьёзного, просто ночь с кем-то другим?

— Конечно. Большинство людей так делают. Но я никогда не предпринимала никаких действий. И ни одна другая женщина не рожала от меня ребёнка, — напомнил я ей.

Она поморщилась.

— Я не уверена в этом, Мак. Отцом можете быть либо ты, либо Стив.

— Ещё про кого-нибудь мне следует знать? — не выдержал я.

Она вскинула голову, и из её глаз брызнул яд.

— Нет!

— Просто хотел убедиться, что мне не придётся вызывать в суд половину города, — сухо сказал я.

— Ты не можешь так говорить, — прошипела она. — И куда мы зайдём после такого? Я люблю тебя. Люблю всем сердцем и не хочу развода. Но я не останусь, чтобы терпеть оскорбления.

Я покрутил лёд в своем стакане. Он почти растаял.

— Тогда оставайся. Или уходи. Ты, кажется, вполне способна делать то, что хочешь, без моего ведома или одобрения.

Я сел обратно. Теперь пришло время для моего главного калибра.

— Что для тебя брак, Джинн? — спросил я.

Вопрос застал её врасплох. Она, казалось, была озадачена на некоторое время, размышляя.

— Ну, я думаю, это обязательство между двумя людьми, которые любят друг друга. Обещание всегда быть рядом друг с другом...

Её голос затих, когда она осознала всю серьёзность того, что только что сказала.

Я ухмыльнулся:

— Да? И где моё место во всём этом? Где дети? Где всё, над чем мы так усердно трудились? Чёрт, если бы я знал, что тебе нужен был какой-то сраный член, может быть, я бы тебе угодил. Хотя это сомнительно. Теперь мы никогда этого не узнаем... Позволь мне рассказать тебе, что такое для меня брак. Это союз, соединение жизней двух людей. Ты сказала, что тебе был нужен просто секс. Может быть, и так. Но сексуальный союз является частью этого общего союза, детка. Когда ты пытаешься отделить его, это только ослабляет союз, и ты ничего не можешь с этим поделать. Брак - это как одно тело, состоящее из разных частей: доверия, любви, чести, секса и уважения. Ты отрезала часть брака и верила, что он может продолжаться без повреждений?

Слёзы снова навернулись на глаза Джинн:

— Мак, прости меня. Мне так жаль. Я была глупа. Я люблю тебя. Я сделаю всё, чтобы сохранить наш брак. Только скажи мне, что делать.

Я уставился на неё:

— Буду с тобой честен: я изо всех сил пытаюсь сохранить наш брак. Если бы это была связь на одну ночь, я бы это пережил. Но это оказался роман на долгие годы!

— Но я не любила его, Мак! Разве ты не понимаешь? Он мой друг, да, но я никогда не заботилась о нём так, как о тебе, — возразила она.

Я покачал головой.

— Просто приятель по траху, да? Это только усугубляет ситуацию. Ты получала свое удовлетворение, но даже не думала о моих чувствах, о детях или даже о самом Стиве. Я просто чувствую, что больше не знаю какая ты, Джинн.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала, Мак? Что я могу сказать?

Впервые Джинн начала понимать, что всё может пойти не по её плану и что последствия её романа оказались более серьёзными, чем она думала. Меня удивило то, что она никак не могла понять, почему я так расстроен. Она действительно верила, что есть разница между тем, что она делала со Стивом, и тем, что она делала со мной. Она не могла оценить масштаб проблемы.

— Джинн, я попытаюсь в последний раз объясниться с тобой, а затем расскажу, как всё будет, если ты хочешь, чтобы наш брак продолжился. Хорошо?

— Хорошо, — сказала она тихим и приглушённым голосом.

— Итак, Джинн, когда ты это сделала, ты предала наши клятвы, меня, нашу семью и саму себя. Я не могу выразиться яснее. Я не могу больше доверять тебе. Теперь каждый раз, когда мне придётся уезжать из города, я буду думать, что я найду, если вернусь домой пораньше. Это ужасно! Но, как бы глупо это ни звучало, я всё ещё люблю тебя. Я не влюблён в тебя, но люблю тебя так же, как люблю детей, или, возможно, любил бы собаку, если бы она у нас была. Главное, есть дети, о которых нужно подумать. Я не знаю, как они воспримут наш развод, но я знаю, что это не пойдёт им на пользу. Добавьте к этому финансовый кошмар при разделе имущества, и, честно говоря, дешевле оставить всё, как есть.

Глаза жены изучали моё лицо в надежде получить какую-нибудь подсказку относительно того, что будет дальше. Я видел в её глазах вину и беспокойство, когда она спросила:

— Дело дойдёт до этого? Ты не хочешь жить со мной, но при этом не хочешь терять свою финансовую безопасность? Ты не хочешь оставаться в браке, но хочешь сохранить дом? Что это за предложение? Как мне с этим жить?

— Джинн, я сказал, что не влюблён в тебя. Но я всё ещё люблю тебя. Конечно, мне трудно оставаться женатым на тебе, но только потому, что у нас больше нет того брака, который, как я думал, у нас был когда-то. Твои поступки уничтожили всю его духовную составляющую и оставили нам что-то вроде делового партнёрства. Поэтому мне приходится так относиться к этому... И наши финансы связаны вместе. Помни, не я поместил нас в такое положение. Это сделала ты. И, честно говоря, мне всё равно, как ты с этим справишься. Если не сможешь, то мы просто попытаемся сократить наши потери.

— И что мы теперь будем делать? Ты говоришь, что любишь меня, но не прощаешь. Как мы сможем жить дальше? — прошептала она.

Я приблизился к ней.

— Мы останемся вместе и посмотрим, что из этого получится. Должен признаться, я не могу нормально спать в теперешней кровати. На первое время я предлагаю поставить две односпальные кровати.

Резкий вдох выдал её. Я поднял руку.

— Или это, или я остаюсь в гостевой спальне. В любом случае мы записываемся на консультации. Как ты знаешь, я не очень-то верю в психологов и социологов, но считаю, что нам понадобится вся возможная помощь и нейтральное место для решения проблем. Детям, вероятно, также понадобится консультация, чтобы справиться с возникшей ситуацией. К счастью, у нас обоих есть страховка на этот случай. Далее. Если Закари — сын Стива, нам придётся поработать и над этим. Но ни при каких обстоятельствах он не войдёт в этот дом снова, — резко сказал я. — Затем нам понадобится время, много времени, чтобы залечить раны. Это может не сработать. Но у нас трое детей, которым нужны мать и отец, если мы хотим, чтобы они достойно жили. Со временем у меня наверняка появятся ещё какие-нибудь идеи. Уверен, что и у тебя они тоже будут. Возможно, мы не сможем справиться, и через год, возможно, решим прекратить всё это. Но по причинам, которые я тебе назвал, мы должны попытаться. Ты сможешь справиться с этим?

Она посмотрела на меня.

— Наверное, мне придётся справиться, не так ли? Я никогда этого не хотела, но я понимаю, о чём ты говоришь. И я молюсь, чтобы мы смогли вернуть наши отношения и со временем снова стать парой.

Я подсел к Джинн и впервые с той ночи нежно обнял её. Она осталась там и плакала. Признаюсь, мои глаза тоже были затуманены. Это будет трудная дорога для всех нас. Но мы должны пройти её ради самих себя, ради наших детей и ради людей, которые нас любили.

***

Эпилог

— --

Мы с Джинн остались вместе, и работаем над этим уже четыре года. Это был трудный путь, как я и предсказывал, но всё того стоило.

Несколько недель подряд Стив пытался связаться со мной, чтобы загладить свою вину. Я так и не поговорил с ним. В конце концов он понял и оставил нас в покое.

Результаты ДНК-теста однозначно указали, что именно я на самом деле биологический отец Закари. Думаю, это правда, что он действительно пошёл в свою мать. Или, как мы его дразним, может быть, он был просто не таким, как остальные. Дети растут, и уже почти выросли. Мы с Джинн с некоторым беспокойством ждём тех дней, когда они уедут, и мы останемся только друг с другом, но мы справимся и с этим.

Сделка с двумя кроватями продлилась всего 4 месяца. Вот вам и моя твёрдая решимость. Однако эти месяцы прошли не зря. Наши жизни различаются, но всё развивается с нарастающей близостью к совместной жизни. Мы живем в одном городе, с той же мебелью, в том же таунхаусе в Джорджтауне. Если повезёт, мы планируем выйти на пенсию и переехать в Испанию примерно через десять лет. Это все изменения, с которыми мы готовы справиться.

О, чтобы вы не думали, что всё вернулось к «доброму старому», в нашем доме случилось два пополнения. Одно из них — Макс, золотистый ретривер, которого мы слишком балуем. Второе — Крикет. Макс спит на полу, но Крикет занимает особое почётное место. Высоко на стене над камином, где когда-то висела картина с нашей свадебной фотографии, между дипломом Джинн по юриспруденции и моим дипломом магистра изящных искусств расположилась бита для крикета. Бита почти такая же, как и в тот день, за исключением пореза сбоку. Она служит напоминанием о прошлом и обещанием будущего.

***

КОНЕЦ

***

От переводчика:

Не думаю, что такой финал этой истории устроит всех читателей, поэтому вскоре представлю Вашему вниманию альтернативную концовку «Верующий в мечты. Конец» от beermaker.

***

От переводчика:

Приглашаю Вас посетить мою страницу: https://boosty.to/dmitry113

Буду искренне благодарен тем, кто найдёт возможность поддержать меня.