ПЯТЕРКА НА ТЕЛЕ

Летний полдень висел над дачей профессора Самсонова тяжёлым зноем. Такси остановилось у кованых ворот, и из машины вышла студентка Саша: восемнадцать лет, короткие платиновые волосы, белый обтягивающий топ и джинсовые шорты, едва прикрывавшие верх бёдер. В руке она держала тонкую пластиковую папку с зачёткой.

Саша подошла к домофону, приподнялась на цыпочки, чтобы камера поймала её лицо, и улыбнулась так, словно уже знала, чем всё закончится.

— Сергей Викторович, это Саша Воронова... я приехала закрыть долг по вашему предмету, — произнесла она мягко, почти шёпотом, но чётко.

Через секунду тяжёлые ворота медленно поползли в сторону. Саша вдохнула горячий воздух, поправила волосы, ещё раз взглянула на своё отражение в тёмном стекле такси и, не оглядываясь, пошла по гравийной дорожке к дому. Каблуки её босоножек цокали уверенно, будто отбивали последние секунды до начала экзамена, который она собиралась сдать любой ценой.

Сергей Викторович ждал её на просторной террасе, выходящей к бассейну. Солнце било прямо в белую плитку, отражалось от воды и слепило глаза. Он сидел в плетёном кресле, в тёмно-синей рубашке с закатанными до локтя рукавами и в строгих брюках, будто собрался не на дачу, а на защиту диссертации. На носу — тонкие очки в металлической оправе, в руках — чашка кофе, из которой он так и не отпил ни разу.

Саша вышла из дома через стеклянную дверь, не спеша. Волосы её слегка растрепались от ветра, топ плотно обтягивал грудь, а шорты сидели так низко, что при каждом шаге виднелась тонкая полоска загорелой кожи над поясом. Она остановилась в двух метрах от него, поставила папку на стеклянный столик и улыбнулась той самой улыбкой, от которой у половины курса мгновенно падало давление.

— Добрый день, Сергей Викторович. Спасибо, что приняли так быстро.

Он кивнул коротко, не вставая, и указал на кресло напротив.

— Садись. Надеюсь, ты подготовилась.

Саша села, не просто села, а устроилась так, будто позировала для журнала: одну ногу поджала под себя, вторую вытянула и медленно скрестила с первой. Она открыла папку, но вместо конспектов и билетов достала маленький серебристый баллончик взбитых сливок.

Сергей Викторович нахмурился.

— Воронова, это что?

— Это... вспомогательный материал, — ответила она спокойно и нажала на кнопку. Белая струя сливок вырвалась вверх, Саша подставила под неё указательный палец, потом медленно облизала его, не отрывая взгляда от преподавателя. - Я подумала, что теория без практики — это мертвая теория.

Он сглотнул, отставил чашку на стол так резко, что кофе плеснул через край.

— Саша, я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Я клоню к тому, — она встала, подошла ближе, остановилась в полуметре от его колен, — - что готова сдать зачёт прямо сейчас. Любой ценой. Я отнюдь не против... углубиться в предмет.

С этими словами она взялась за подол топика и одним движением стянула его через голову. Белая ткань упала на плитку. Грудь оказалась прямо на уровне его глаз: небольшая, упругая, с бледно-розовыми сосками, уже затвердевшими от прохладного ветерка и собственного возбуждения.

Сергей Викторович откинулся в кресле, будто хотел отодвинуться, но спина врезалась в плетёную спинку. Голос его стал хриплым:

— Воронова... это недопустимо.

— Недопустимо? — Саша наклонилась чуть ближе, положила ладони ему на колени и раздвинула их, вставая между ними. - А оставлять студентку без зачёта перед самым концом сессии — допустимо?

Она опустилась на колени прямо на горячую плитку. Солнце било ей в спину, кожа блестела. Пальцы её скользнули к его ремню.

— Саша...

— Тише, — прошептала она, поднимая на него глаза. - Сейчас будет практическая часть. И я очень, очень старательная ученица.

Сергей Викторович ещё пытался сопротивляться, но уже только словами. Саша, стоя на коленях между его раздвинутых ног, расстегнула ему ремень одним точным движением, будто делала это тысячу раз. Пальцы её были прохладными от плитки, и когда она провела ими по внутренней стороне его бедра, он вздрогнул так, что кофе в чашке расплескался.

Она подняла глаза — в них было всё: и дерзость, и обещание, и абсолютная уверенность победителя. Затем медленно потянула молнию брюк вниз. Звук металла разрезал жаркий воздух. Преподаватель инстинктивно вцепился пальцами в подлокотники кресла, костяшки чуть побелели.

Саша не спешила. Сначала она просто провела ладонью по выпуклости через ткань трусов, ощущая, как член уже твёрдый, горячий, дергается под её рукой. Потом наклонилась и прижалась губами к этой выпуклости прямо через ткань — тёплое, влажное дыхание проникло сквозь хлопок. Сергей Викторович выдохнул что-то похожее на «Господи...» и закрыл глаза.

Она оттянула резинку трусов вниз, и член мужчины вырвался наружу, тяжёлый, с набухшей головкой. Саша облизнула губы, будто перед самым вкусным десертом, и первой каплей языка собрала прозрачную каплю на кончике. Преподаватель дёрнулся всем телом.

Она взяла его в рот медленно, до половины, потом ещё глубже — так, что почувствовала, как головка упёрлась ей в нёбо. Губы плотно сомкнулись, язык начал кружить. Сергей Викторович издал низкий, сдавленный стон — звук, который он, наверное, никогда в жизни не позволял себе при людях.

Саша начала двигаться: вверх-вниз, сначала плавно, потом всё быстрее, каждый раз отпуская почти до конца и снова заглатывая до самого основания. Рука её легла на основание члена, сжимая ритмично, вторая — ласкала мошонку, слегка подтягивая.

Он уже не контролировал себя: голова запрокинулась, очки съехали на кончик носа, одна рука вцепилась ей в волосы — не грубо, но отчаянно, будто боялся, что она сейчас исчезнет. Саша на мгновение вынула член изо рта, провела языком по всей длине снизу вверх и тихо, почти шёпотом, произнесла:

— Смотрите на меня, Сергей Викторович. Это же ваш любимый предмет... наблюдение за процессом.

Он открыл глаза — мутные, потерянного человека — и увидел, как её губы снова обхватывают его, как щёки втягиваются, как она смотрит прямо в него и при этом умудряется улыбаться уголками глаз.

Темп стал безжалостным. Она то почти останавливалась, держа только головку во рту и играя языком, то внезапно заглатывала до горла, так что у него перехватывало дыхание. Слюна стекала по подбородку, капала на плитку. Он уже рычал — не говорил, а именно рычал, низко, словно животное.

В какой-то момент Саша почувствовала, что он на грани: бёдра задрожали, пальцы в её волосах сжались до боли. Она отпустила его на секунду, поднялась выше, прижалась грудью к его коленям и прошептала прямо в головку:

— Ещё нет. Сначала вы поставите мне зачёт... а потом я разрешу вам кончить.

И снова взяла его в рот — глубже, чем раньше, так что он увидел, как её горло расширилось. Сергей Викторович выгнулся, из кресла и издал звук, который был уже не человеческим — долгий, хриплый, полный капитуляции.

Саша не дала ему даже перевести дыхание.

Она поднялась с колен, схватила Сергея Викторовича за галстук - единственное, что ещё оставалось на нём в порядке - и потянула вверх. Он встал, шатаясь, рубашка расстёгнута, брюки спущены до колен, член всё ещё твёрдый, блестящий от её слюны. Саша развернула его спиной к широкому плетёному шезлонгу у самого бортика бассейна и одним толчком усадила-уронила на спину.

Секунда — и она уже стояла над ним, ноги по обе стороны его бёдер. Солнце било прямо в её тело: маленькие груди с твёрдыми сосками, плоский живот, бёдра, покрытые ровным загаром. Она медленно стянула с себя крошечные шорты — под ними действительно ничего не было. Бритая, гладкая, уже влажная вульва.

Сергей Викторович смотрел снизу вверх, как загипнотизированный. Очки окончательно слетели и упали на плитку. Саша опустилась на корточки над ним, взяла его член рукой и провела головкой по своим губам — вверх-вниз, размазывая собственную влагу. Он выдохнул что-то нечленораздельное.

— Теперь самое главное практическое занятие, профессор, — сказала она и медленно, очень медленно опустилась.

Первый сантиметр — он уже зарычал.

Второй — схватил её за бёдра так, что остались белые следы пальцев.

Когда она села до конца, приняв его полностью, оба замерли на секунду: она — наслаждаясь тем, как он заполняет её, он — от того, что это было слишком, слишком резко.

Потом Саша начала двигаться.

Сначала плавно — круговые движения бёдрами, будто рисовала восьмёрки. Каждый раз, когда она поднималась почти до конца, он инстинктивно подавался вперёд, пытаясь не дать ей уйти. Она смеялась тихо, почти беззвучно, и снова опускалась — резко, до самого основания, так что его яйца шлёпали о её кожу.

Темп нарастал.

Она перешла на короткие, жёсткие толчки, вставая на колени над ним и буквально насаживаясь сверху. Грудь подпрыгивала, волосы растрепались, капли пота катились по спине. Сергей Викторович был уже не человек — зверь: он рычал, выдохами, впиваясь пальцами в её ягодицы, помогая ей опускаться ещё глубже, ещё сильнее.

Саша наклонилась вперёд, прижала его запястья к шезлонгу над головой и прошептала прямо в губы:

— Громче, Сергей Викторович... пусть соседи услышат, какой вы строгий преподаватель.

Он зарычал по-настоящему — низко, гортанно, и начал подмахивать снизу так яростно, что шезлонг заскрипел и начал двигаться по плитке. Вода в бассейне плескалась в такт. Саша ускорилась до предела, её бёдра хлопали о его, звук был мокрый, громкий, непристойный.

Последние секунды она провела, сидя на нём полностью, двигая только бёдрами вперёд-назад, сжимая его внутри себя ритмичными спазмами.

Сергей Викторович выгнулся дугой, вцепился в её талию мёртвой хваткой и кончил — долго, мощно, с громким, почти звериным криком, который разнёсся над бассейном и утонул в жарком воздухе. Сперма выплёскивалась в неё толчками, он дрожал всем телом, глаза закатились, рот открыт.

Саша продолжала медленно двигаться ещё несколько секунд, выжимая из него всё до последней капли, потом просто замерла, сидя на нём, чувствуя, как он пульсирует внутри.

Тишина.

Только тяжёлое дыхание и далёкий гул цикад.

Она наклонилась, поцеловала его в пересохшие губы и тихо сказала:

— Пять с плюсом, профессор. Теперь точно зачёт мой.

Прошло ещё минут десять.

Сергей Викторович лежал уже не в себе: рубашка была разорвана, волосы взъерошены, глаза мутные. Он лежал на спине на шезлонге, а Саша, всё ещё голая и блестящая от пота, развернулась к нему спиной и снова оседлала его, но теперь лицом к бассейну.

Она опустилась медленно, направляя его всё ещё твёрдый член в себя. Когда он полностью вошёл, она выдохнула сквозь зубы и прогнула спину, выставляя ягодицы вверх. Преподаватель обеими руками вцепился в её бёдра, пальцы впивались в кожу до красных полос.

Саша начала двигаться жёстко и резко: поднималась почти до конца, так что головка выскальзывала из неё с влажным звуком, и член Сергея Викторовича оставался торчал в воздухе — красный, мокрый, дергающийся. Она замирала на долю секунды, давая ему почувствовать пустоту, а потом падала вниз всем весом, насаживаясь до самого основания. Каждый раз он рычал, будто его били.

Шезлонг скрипел и двигался по плитке. Вода в бассейне плескалась от их ритма. Саша ускорилась: вверх — чпок — вниз, вверх — чпок — вниз. Её ягодицы хлопали о его бёдра громко, непристойно. Она наклонялась вперёд, упираясь руками в его колени, чтобы угол был ещё глубже, ещё жёстче.

Сергей Викторович уже не говорил — только хрипел и рычал. Его бёдра сами поднимались навстречу, пытаясь не дать ей уйти, когда она снова «выскакивала». Один раз она поднялась так высоко, что член мужчины выскользнул полностью и шлёпнул его по животу. Саша рассмеялась низко, взяла его рукой, подержала вертикально и снова насадилась — резко, до упора. Он завыл.

Темп стал невыносимым. Саша чувствовала, что он на грани: член внутри неё набух ещё сильнее, вены пульсировали. Она в последний раз поднялась почти до конца, оставив только головку внутри, сжала его внутри себя несколько раз — и резко встала.

Сергей Викторович остался лежать с неприлично торчавшим, дрожащим членом, покрытым её соками. Саша повернулась, опустилась на колени между его ног прямо на горячую плитку и взяла его в рот — глубоко, сразу до горла.

Двух-трёх движений хватило.

Он взревел, вцепился ей в волосы обеими руками и начал кончать — мощными, долгими толчками. Саша не отстранялась: держала его глубоко, глотала всё, что он выплёскивал, пока последние капли не вытекли ей на язык.

Когда он обмяк, она медленно вынула член изо рта, провела по губам языком, собрала остатки и проглотила. Потом подняла глаза — спокойные, победные — и тихо сказала:

— Зачёт поставьте, Сергей Викторович. И подпись покрупнее, пожалуйста.

Он, всё ещё тяжело дыша, протянул дрожащую руку к столику, где лежала зачётка, открыл её трясущимися пальцами и, не вставая, поставил жирное «отл.» и размашистую подпись. Саша встала, натянула только шорты — топ так и остался лежать на плитке — и пошла к дому, виляя бёдрами. Сперма всё ещё блестела на её животе и груди, капля медленно скатывалась к пупку.

У самых дверей обернулась:

— Спасибо за объективность, профессор. До следующего семестра.

И исчезла за стеклянной дверью, оставив его лежать голым, разваленным мужчиной, который сам только что получил самый дорогой зачёт в своей жизни.