СЛАДКИЕ ДЕВЧОНКИ

1.

Кухня в съёмной квартире на окраине Монреаля пахла свежим кофе и дешёвым стиральным порошком. Красная клетчатая скатерть, купленная за три доллара в Dollarama, была единственным ярким пятном в серо-голубом интерьере. На столе уже стояли два баллончика Reddi-Wip, миска с отборной клубникой и старая зеркальная Sony, которую Эш взяла у старшего брата.

Эш и Мэй стояли посреди комнаты совершенно голые, если не считать тонких серебряных цепочек на шеях и маленьких пирсингов в пупках. Им было по семнадцать: достаточно, чтобы по законам провинции Квебек снимать обнажённую натуру, но недостаточно, чтобы показывать соски и гениталии без цензуры. До восемнадцати оставалось ещё целых восемь месяцев у Эш и десять у Мэй, и эти месяцы казались вечностью, когда на аренду квартиры не хватало, родители не присылали ни цента, а университет требовал первые взносы уже в январе.

За пять минут до этого Эш, более решительная из двоих, первой сбросила с себя футболку и шорты и забралась на стол босыми ногами. Кожа покрылась мурашками от холодной клеёнки, но она только усмехнулась.

— Если мы сейчас не заработаем хотя бы две тысячи, то к Рождеству будем жрать лапшу из пачки, — сказала она, встряхивая баллончик. Голос был твёрдый, но в глазах мелькнуло что-то похожее на страх: вдруг никто не заплатит за «почти обнажёнку».

Мэй, всё ещё прикрываясь ладонями, подошла ближе. Её щёки пылали.

— Я прочитала правила платформы. Соски и всё ниже пояса — строго под цензурой. Штраф — пять тысяч и бан навсегда. Но... — она кивнула на сливки, — мы можем прикрываться этим. Так разрешено.

Эш рассмеялась коротко, почти нервно.

— Значит, мы сегодня придумаем самую сладкую лазейку в истории квебекского порно.

Она поставила камеру на штатив, нажала запись и установила таймер на десять секунд. Красный огонёк замигал. Девочки переглянулись: отступать было поздно.

Теперь Эш снова первой запрыгнула на стол, села, широко расставив колени, и подняла баллончик над головой, как трофей.

— Готовься, Мэй. Сейчас мы покажем им, как можно быть голой и при этом остаться в рамках закона... почти.

Мэй, всё ещё дрожа, забралась следом. Её ладони всё ещё прикрывали грудь, но пальцы уже расслаблялись: жадность и азарт побеждали стыд.

— Только представь, — прошептала Эш, не отрывая взгляда от объектива, — через неделю мы сможем оплатить квартиру, купить нормальную еду и даже отложить что-то на учёбу.

Мэй наконец опустила руки и улыбнулась — впервые за весь день по-настоящему.

— Тогда давай сделаем так, чтобы они умерли от желания узнать, что под сливками.

Таймер щёлкнул. Красный огонёк стал гореть ровно.

Съёмка началась.

2.

Камера уже работала, красный огонёк мерцал ровно, как маленькое сердце. Эш сидела на столе, прислонившись спиной к холодной стене, ноги широко расставлены, колени согнуты. Она подняла баллончик Reddi-Wip над своей грудью и, не отрывая взгляда от объектива, нажала на клапан. Густая белая струя вырвалась с шипением и упала тяжёлой шапкой прямо на левый сосок, тут же расползаясь по коже. Сливки были ледяные; Эш вздрогнула, выдохнула сквозь зубы и тут же рассмеялась, потому что капли уже потекли вниз по животу тонкими сладкими ручейками.

— Идеально, - прошептала она и добавила ещё одну порцию на правую грудь. Теперь оба соска были надёжно укрыты толстыми белыми «кепками», но сливки таяли на тёплой коже, и края уже начинали стекать, обнажая намёком то, что по закону должно было остаться тайной.

Мэй стояла рядом, всё ещё держа баллончик обеими руками, будто это было оружие. Она смотрела, как сливки медленно ползут по телу подруги, и губы её сами собой приоткрылись.

— Твоя очередь, - сказала Эш и кивнула на живот Мэй.

Мэй нерешительно подняла баллончик, нажала — и первая струя получилась слишком резкой: белая полоса легла от пупка вниз, остановившись в считанных миллиметрах от гладко выбритого лобка. Девочка ахнула, но тут же хихикнула и добавила ещё, теперь уже аккуратнее: сделала широкую «дорожку» по всей вульве.

Сливки потекли. Мэй провела указательным пальцем по своей коже у пупка, собирая белую массу, и медленно поднесла палец к губам. Язык выскользнул, лизнул — сладко, холодно, чуть ванильно. Эш не выдержала: наклонилась вперёд, поймала стекающую с груди Мэй каплю губами и тут же отстранилась, оставив на коже подруги влажный след.

— Вот так и будем дразнить их, - сказала она глухо. - Ни одного голого соска в кадре, ни одной открытой киски... а они всё равно будут кончать от одного вида.

Мэй кивнула и, уже смелее, выдавила ещё одну порцию сливок подруге прямо на внутреннюю сторону бедра. Белая струя потекла вниз, достигнув самого сокровенного. Эш раздвинула ноги чуть шире, позволяя камере поймать этот момент: сливки, кожа, дрожь, запрет на расстоянии одного сантиметра.

— Пусть представляют, - прошептала она и облизнула палец ещё раз, уже глядя прямо в объектив. - Пусть сойдут с ума.

3.

Эш легла на спину посреди стола, скатерть под лопатками сразу намокла от растаявших сливок. Она подняла колени, раздвинув их широко в стороны и упёрлась пятками в край столешницы, открывая камере всё, что только можно было показать, не нарушая закона. Кожа на внутренней стороне бёдер блестела от тонкой плёнки пота и сладких капель.

Мэй встала над ней на коленями по обе стороны от талии Эш, держа баллончик в одной руке, крупную клубнику в другой. Она сначала выдавила толстую «розочку» из сливок прямо на лобок подруги: белая горка получилась такой высокой, что полностью скрыла всё, что требовалось скрыть. Потом аккуратно, будто короновала, вдавила в центр этой горки самую спелую ягоду: ярко-алая клубника легла точно на клитор, хвостик торчал вверх, как маленький флажок «запрещено, но очень хочется».

Эш выдохнула протяжно, бедра её дрогнули.

— Холодно... и так приятно, - прошептала она, глядя снизу вверх в глаза Мэй.

Мэй наклонилась ниже. Её длинные волосы скользнули по животу Эш, оставляя влажные следы. Она провела кончиком языка по внутренней стороне бедра подруги, собирая стекающие сливки, медленно, будто случайно, приближаясь к клубнике. Дыхание Мэй обжигало кожу.

— Не трогай ягоду, — хрипло сказала Эш, - это будет уже слишком.

Но сама подалась навстречу, едва заметно.

Мэй усмехнулась и вместо языка использовала пальцы: провела указательным по краю сливочной горки, размазала её чуть в стороны, открывая тонкую полоску кожи, но тут же вернула всё на место. Потом взяла ещё одну клубнику, обмакнула в сливки и медленно провела ягодой по губам Эш. Та приоткрыла рот, поймала клубнику зубами, откусила половину, сок потёк по подбородку.

— Представь, что вместо клубники там мой язык, - тихо сказала Мэй и тут же прижала ладонь к своей собственной промежности поверх толстого слоя сливок, будто проверяла, насколько сама уже мокрая.

Эш застонала театрально, но вполне искренне, выгнула спину и раздвинула ноги ещё шире. Клубника на её лобке чуть сдвинулась, открыв на долю секунды розовую кожу под сливками, и обе девочки замерли: камера это поймала.

— Повторим ещё раз, медленно, - выдохнула Эш. - Пусть они пересматривают этот кадр по сто раз и всё равно не поверят, что мы ничего не показали.

Мэй кивнула, снова поправила ягоду точно на место и наклонилась так низко, что её губы почти касались сливочной горки.

— Почти, - прошептала она в объектив. - Совсем почти.

4.

Роли поменялись мгновенно, будто они репетировали это месяцами.

Мэй легла на спину, голова свесилась с края стола, светлые волосы почти касались пола. Она вытянула руки над головой, выгибая грудь вверх, и раздвинула ноги так широко, будто пятки уползали по красной клетке скатерти. Пирсинг в пупке поблёскивал, когда она дышала.

Эш встала над ней на коленях, баллончик в левой руке, клубника в правой.

Сначала она медленно, будто рисуя, выдавила две идеальные «сердечки» из сливок прямо на соски Мэй. Белые завитки получились плотными, высокими, но уже через секунду начали таять, обнажая крошечные розовые ореолы по самому краю. Мэй вздрогнула, но не шелохнулась.

— Не двигайся, малышка, - прошептала Эш и наклонилась.

Она взяла крупную клубнику, обмакнула её в сливки с груди Мэй и провела ягодой по её губам. Мэй приоткрыла рот, язык поймал каплю сока, но Эш не дала съесть: повела клубнику ниже, по подбородку, по шее, между грудей, оставляя влажную ало-белую дорожку. Когда ягода достигла пупка, Мэй уже тихо постанывала.

Эш опустилась ещё ниже.

Она выдавила новую порцию сливок прямо на лобок Мэй, толстую, почти неприлично высокую горку, и тут же вдавила туда вторую клубнику так, чтобы хвостик торчал вверх. Ягода легла точно на клитор; Мэй резко втянула воздух и подалась бёдрами навстречу.

— Тихо, тихо, - Эш улыбнулась и провела кончиками пальцев по внутренней стороне бедра подруги, собирая стекающие сливки. Потом взяла ещё одну клубнику, обмакнула в сливки и медленно, дразняще провела ею по телу Мэй уже снизу: от колена вверх, по складке бедра, почти касаясь сливочной горки. Мэй задрожала всем телом.

— Эш... пожалуйста...

— Что пожалуйста? - Эш наклонилась так близко, что её дыхание шевелило хвостик клубники. - Мы же ничего не показываем, помнишь? Только сливки и ягоды.

Она взяла руку Мэй, подвела её к своей промежности и прижала ладонь прямо к горячей сливочной массе между ног подруги. Пальцы Мэй тут же вцепились, начали медленно, круговыми движениями размазывать сливки, будто это был обычный крем, но обе знали, что это уже совсем другое.

Эш выдохнула сквозь зубы, опустила голову и лизнула каплю сока с бедра Мэй, в миллиметре от клубники.

— Пусть смотрят и дрочат, - прошептала она, не отрываясь. - Мы им ничего не должны... пока.

Мэй выгнулась, прижала ладонь Эш сильнее и застонала так громко, что камера слегка дрогнула на штативе.

Клубника на её лобке чуть сдвинулась, открыв на долю секунды влажный блеск под сливками, и тут же вернулась на место.

Идеальный кадр.

Идеальное «почти».

5.

Баллончики уже шипели пусто: в одном осталась лишь тонкая струйка, второй и вовсе замолчал. На столе, на скатерти, на телах девочек всё было белым, липким и сладким. Сливки стекали по бокам, капали на пол, оставляли на коже блестящие дорожки. Дышали обе тяжело, глаза горели.

Эш первой поняла, что крем кончился.

— Ну что ж... значит, теперь только клубника, - сказала она хрипло и потянулась к миске. В ней оставалось штук семь крупных ягод, ещё холодных от холодильника.

Мэй всё ещё лежала на спине, но теперь приподнялась на локтях. Грудь её вздымалась, клубничный хвостик между ног дрожал от каждого движения.

— Давай без рук, выдохнула она. - Пусть будет совсем грязно.

Эш кивнула.

Она взяла самую большую ягоду зубами за зелёный хвостик и наклонилась к Мэй. Та приоткрыла рот, язык уже ждал. Эш медленно опустила клубнику — Мэй поймала её губами, откусила половину, сок потёк по подбородку ярко-красной струйкой. Эш тут же прильнула и слизнула его, прямо с кожи, прямо с губ подруги. Поцелуй получился мокрый, липкий, с привкусом клубники и ванили.

Потом Эш взяла вторую ягоду, прижала её к соску Мэй — там, где сливки почти растаяли, и начала водить кругами. Алая мякоть оставляла влажные следы, сосок мгновенно затвердел под холодом. Мэй выгнулась и тихо застонала.

Третья клубника пошла ниже.

Эш осторожно вытащила ту, что всё это время закрывала клитор Мэй, и на её месте тут же оказалась новая — ещё холоднее, ещё сочнее. Мэй ахнула: ягода легла прямо на обнажённую, горячую плоть, и контраст температур заставил её бёдра задрожать.

Эш не стала медлить.

Она взяла ещё одну клубнику, раздавила её пальцами и размазала мякоть по внутренней стороне бедра Мэй, потом наклонилась и начала собирать сок языком — медленно, от колена вверх, останавливаясь в миллиметр за миллиметром до запретной черты. Мэй уже не стонала, а всхлипывала, пальцы вцепились в волосы подруги.

Сама Мэй тоже не осталась в долгу.

Она села, схватила две ягоды сразу, разломила их и прижала половинки к грудям Эш — прямо на соски. Красный сок потёк по коже, смешиваясь с остатками сливок, превращаясь в розовые ручейки. Потом она наклонилась и лизнула — сначала один сосок, потом второй, оставляя на них алые пятна.

Последняя клубника досталась им обеим.

Эш взяла её зубами с одного конца, Мэй — с другого. Они придвинулись друг к другу на коленях посреди стола, грудь к груди, живот к животу, и начали есть ягоду одновременно, сближаясь губами. Когда мякоть кончилась, остались только зелёные хвостики и губы, которые наконец встретились по-настоящему — глубоко, жадно, с клубничным соком на языках.

Камера всё это время снимала без остановки.

На последнем кадре обе сидели обнявшись, перепачканные с головы до ног, с алыми пятнами на груди и бёдрах, с последней раздавленной клубникой между ними на скатерти. Глаза блестели, губы распухли от поцелуев.

Эш протянула руку и нажала «стоп».

Экран погас.

— Десять тысяч подписчиков за ночь — гарантирую, - прошептала она, всё ещё задыхаясь.

Мэй только кивнула и лизнула каплю сока с плеча подруги.

— А потом, когда нам стукнет восемнадцать...

— Потом, - пообещала Эш, - мы снимем вторую часть. Без единой ягоды.

Они рассмеялись тихо, устало и счастливо, и остались сидеть на столе, голые, липкие, в луже сливок и клубничного сока, пока за окном не начало темнеть.

Видео загрузилось с тегом #SweetAndLegal.

Через шесть часов у них было уже восемнадцать тысяч новых тысяч подписчиков и одно общее сообщение в директ:

«Девочки, вы только что изобрели новый вид порно. Ждём продолжения».