Раечка подумала о том, что рано поздно ли, он всё равно её отъебёт, и не стала дёргаться попкою, когда Семён выпростал над нею горячего и влажно – скользко поводил от дырки задницы до торчащего похотника по малым губам, заводя всё глубже и глубже большую надутую золупу ей внутрь. Целка недолго противилась, а потом враз наскочила охват – кольцом на яро – стоячий хуй.

– Ох... хороша!. . – Семён не сильно вжимал, чуя со всем комфортом, как тонко – пронзительно жмёт колечко натяжной целяка его за золупой.

– Пап, где фломастеры и альбом – я опаздываю!

Раечка широко распахнула глаза и тут же зажмурилась в ужасе: на кухне показалась оказывается ещё не ушедшая Лора!

– Где – где... – Семён мерно накачивал под худенький Раечкин зад своего стояка. – Ох, хороша... (Пусть ночь огня длится вечно. Закажи патроны любви прямо сейчас! – добрый совет)

Лора вошла в комнату и подхватила папашу за яйца над спущенными трусами:

– Пап, ещё раз – фломастеры и альбом! Я же с тоски там подохну на всех этих уголовно – процессуальных! Сообрази уже...

– Доченька, иди ты нах... Видишь – кудовчусь? – Семёна невероятно припёрло её крепкое потягивание ему отвисших яиц до самой жопы и он попытался, не меняя позы, дотянуться до неё в поцелуе...

Но Лора со смехом увернулась и отпрыгнула:

– Ну и пиздец! На парте рейсфедером вырежу твой хуй в полный рост! Ага? (Порно – ролики! – прим. ред. )

– Не делай этого, доча... – накачивая, Семён, начинал проникновенно пыхтеть в открываемый всё шире рот над согбенною Раечкой. – Фломастеры на трюмо у мамы, а альбом я хуй его знает...

– Ладно! – Лора, смеясь, наклонилась к Раечке и чмокнула её во вжатую в простыни щёчку. – Пока! Я сегодня не задерживаюсь – ужин, па, за тобой, не проспи!

Она выскочила, наспех полуприкрыв за собой дверь, и Раечка почувствовала всей пылающей глубиной, как жарко и страстно наддаёт с невероятною силой в неё своим охуенным стволом трясущий её за бёдра в своих лапищах Семён...

– Ах!. . Ах!. . Ах!. . – она больше не выдержала своей немоты и вырвалась плачуще – пронзительными всхлипами в голос.

– Берёт?. . – Семён до хруста в пальцах сжал её бёдра и резкими качками забил хуем на нутрь, горячо впечатываясь своим животом в голый зад. – Берёт хуем в натяжку пизду?!

– А. . ааххх... – Раечка почувствовала, как щиплет – слезиться от захватившего её водоворота ощущений...

– Ну всё! – объявил Семён. – Получай молочные реки, кисельные берега на девичий прокорм!. . Чудо – девочка... в самом деле хорошая...

Он чуть вынул назад ствола, давая простор в глубине для пролива своих туго забрезживших струй, и Раечку мягко закачало в его руках приподнявшимся на цыпочки задком: хуй вкусно наполнял её нутрь, расплющенные по постели грудки сладко ныли щекочущимися сосками, ротик распахнуто порывисто быстро дышал и глазки подкатывались всё выше вверх, а сама Раечка пыталась не закричать уже так, что услышат ещё и соседи...

***

С Лорой они почти не виделись. Лора исчезала чуть ли не в семь утра, а Раечке с первого курса повезло на вторую смену, и когда она возвращалась по вечерам к оставленному ей Синицей ужину, то встречалась с Лорой лишь краткими случайностями, писяя на унитазе, пока та умывалась рядом или с тайной уютно – тёплой тоской заглядывая за ужином из кухни в чуть приоткрытую дверь Лориной комнаты на её точёно – задумчивые над очередным электронным рефератом черты лица...

Иногда, правда, везло на отсутствие последней пары и получался "семейный" ужин с патриархально охеревающим во главе стола Семёном, со строящей ему умилённые глазки Синицей Ивановной, и с возможностью посидеть чинно рядом с маленькой очаровательной Лорой, едва перебрасываясь с ней короткими взглядами.

– А чего это ты, Синаида, постелила им в разных комнатах? – ржал, как хамбургский конь, зачастую Семён. – Им ебаться друг с дружкой – вон слюни по вилкам текут! Чё эт ты им не устроишь лесбийскую ярую вольницу?!

– Папенька! – Лора всегда очень жалела зарывающуюся взглядом в тарелку, рискуя надкусить свою вилочку, милоглазую подружку. – Если вы сейчас же не вспомните, кто спас вас в последнем похмелье бокалом горяче – токайского с перцем, и не извинитесь немедленно...

– Доча! Дочь!. . – ржал Семён. – Пред тобою в долгу неоплаченном – свято помни об этом всю жизнь! Не дави на сознание, маленькая моя, лучше скажи – ты ведь любишь её?

– Кого, папенька? – Лора изо всех сил изображала строгость в сверкающих молнийками на него очах и делала узкие губки.

– Хер ли... "Кого"! – хмыкала Синица, пожимая плечами. – Традисканцию, понятное дело... Или ещё есть уже кого? А ты, пизда, любишь её?

Вопрос адрессовался уже Раечке. Лора готова была тут же вступиться, но Раечка опережала чуть слышно:

– Люблю...

– Вот блядь! – стандартно реагировала Синица Ивановна. – Салату хоть ещё положи – отощаете нахуй с диетами вашими, херу некуда влезть будет...

– Ма! – Лора вздёргивалась обиженно надутыми губками, но сквозь них уже прорывалась улыбка. – Сама ты такая! Я сейчас уйду к себе есть! И Раечке скажу – она тоже! Будете сами тут желваками печально хрустеть в томительном одиночестве!

– Пиздуй – пиздуй! Традисканцию забирай, и валите обои две к тебе в комнату! Может хоть раз и подружитесь! Думаешь, даст тебе? Мне дала... А тебе навряд – у неё есть уже одна комната, нахер ей ещё одна по проституству опять добывать? И нос сюда не казать – мы уж как – нибудь тут похрустим... в одиночестве!. .

Обычно всё же завершалось мировым чаепитием, во время которого Лора одной босой лапкой гладила под столом лодыжку Раечки, а другой – обутой в тапочек – шпыняла батькину волосатую лапу, чтоб прекратил ухмыляться, как маленький. Но изредка девочки вскакивали и испарялись – в суровое назидание окружающему прагматизму и строго по своим комнатам. Тогда долго ещё скрипела небольшая, покрытая одеялом – сидушкой лавка на кухне, чуть не прогибаясь под могучими телосложеньями развалившейся на ней Синицы и напрыгивающего на неё Семёна...

***

Получилось всё естественно и легко.

За окнами полыхала тёплым уютом золота осень, и темнело уже очень рано. Они сидели субботним вечером в Раечкиной комнате на сброшенных на пол подушках и смотрели какой – то фильм с приглушённым звуком с её монитора. Ноутбук стоял между лапками Лоры, и она машинально барабанила по его клавишам кончиками легко порхающих пальцев. А Раечка в окутывающей всё сильней темноте, прижавшись бок о бок с ней, смотрела не на экран, а на эти тонко – смуглые пальчики, выбивающие ни на чём: "Я тебя... я тебя... я тебя... ". На них были только лёгкие ночные халатики, и когда Раечка почувствовала маленькую голую коленку Лоры осторожно вскальзывающую под коленку ей – она не выдержала и прошептала едва различимо за тембрами экрана "люблю!. . ". Лора тут же оторвала пальцы от клавиатуры, и дальше они смотрели фильм, как завороженные, смутно разбираясь в извивах сюжета: босая лапка Лоры немного смелее сдвинулась и щекотнула пушком лодыжки голую пизду под халатиком Раечки, и в ответ Раечкина обнажённая щиколотка оказалась у нежных, приоткрытых створок влагалища Лоры... Они сидели, не произнося ни звука и как обомлевшие смотрели в экран, наслаждаясь этим лёгким петтингом друг дружке. Письки подтекали, но тоже не чавкали и всё вокруг исполнялось волшебной плавно – укачивающей в мягкой тишине эйфорией...

Раечка не выдержала первою – слишком сильно стало заходиться под животом от нарастающего в груди волнения. Она обернулась и поцеловала Лору в нежно – приоткрытый ротик – "... люблю... люблю... люблю... " – и уже не запомнила, как перекинула через неё левую ножку, зажимаясь крест – накрест горячими письками друг о дружку и опрокидывая Лору под себя...

"Склещились!", в своей комнате Семён поправил зум дистанционки и предложил стоящей перед ним в постели на карачках лицом в дисплей слежения Синице, "Синаи, давай я тебе в задницу вдую!". "Да покрепче... ", Синица Ивановна была не против, задвигала позади жопы рубашку, подбирая ночную и вцепляясь руками себе в ягодицы. Всё её внимание было на мониторе...

От жуткого неудобства приходилось карячится и виться телами друг по дружке, но слившиеся в жарком поцелуе мохнатыми губками влажные пёзды расстаться ни за что не могли и лишь нежно хлюпали щелями, втираясь в свой поцелуй сильней и сильней... Раечка торопливо подёргивала своим узким тазом над Лорою, совершая почти коитальные движения пиздой о пизду подружки и целовалась с тянущимся к ней приоткрытым влажным ротиком взасос до нечаянных приступов удушья... Лора задрожала зажатой в подушках попкой и, прикрыв глаза, тихонечко кончила... Раечка почувствовала, как стало приятно мокро под ней и выпустила её из объятий своей подрагивающей от волнения пизды.

– Пойдём ко мне, а то тут у папки скрытых камер понатыкано... одна, как раз, у тебя под дырой сейчас... – Лора счастливо улыбалась и покрывала поцелуями тискаемое в ладошках лицо Раечки.

Раечка ещё с полминуты изумлённо озиралась, оставшись одна в комнате, но и этот семёнов "сюрприз" уже не мог надолго оторвать её от волн безумно бушевавших страстей от происшедшего. В распахнутом халатике она скользнула за Лорой вслед.

Лора стояла посреди своей комнаты в скромном освещении настольного ночника полностью голой и пристёгивала на бёдра себе узкие чёрные эластик – подвязки страпона. Небольшой лакированный хуй уверенно торчал вверх из – под её покрытого смоляной опушкой лобка.

– Можно... я тебя... – она замерла с зажатым по залупу стволом в кулачке, – поебу...

– Конечно... Да... – Раечка с готовностью опустилась на застеленную софу, завела ноги руками за коленки и потянула пошире их в стороны, удобней подставляя своё естество под искусственный член.

– Я тебя... – Лора упала перед ней на коленки, загнала умело, не глядя, и потянулась к её губам в поцелуе.

– Люблю... – успела дополнить Раечка и слилась с Лорою ротиками.

Упругие шарики грудок Лоры сильно вжимались сосками в соски податливо – мягких холмиков Раечки, задница подружки ходила ходуном в несильных, но невероятно приятных проникновениях внутрь, и Раечка долго не выдержала – она прикусила губами нижнюю губку любимой и задёргала пяточками в воздухе...

– А. . аааххх!. . – её непроизвольный вздох вырвался наружу и донёсся до Семёна с Синицей без всякой шпионской аппаратуры; подрагивающая всем телом Раечка постепенно стихала в сжимающих её объятиях Лоры...

Семён разрядил в сраку на глубину Синице Ивановне свой секс – пистол и, удовлетворённо потянувшись ещё с хуем в заднице, потянулся за сигаретой...

Лора с Раечкой лежали на Лориной софе и наслаждались обнажённой радостью своих тел. Отстёгнутый страпон валялся рядом и всё время толкался под них, пока они то сливались в страстных извивах, то обессиленные откидывались навзничь и лежали, переводя дыхание, взявшись за руки.

– Там правда... эти... камеры? – поинтересовалась равнодушно уже полностью пребывающая в полной прострации от счастья Раечка в одно из таких возлежаний.

– Ага... понатыкает вечно кругом... – Лора блуждала глазами по потолку, целуя взятую в свои ладони ладошку Раечки.

– А тут?. . Нет?. .

– А... Не знаю... Наверное, есть... – она лизнула указательный пальчик под подушечку. – Та... Пусть смотрят... Мы же не варенье из шкафа воруем!. .

– А как же варенье? – озаботилась, улыбаясь, Раечка.

– Да, тогда просто автоматы на счётчике обрубаешь и пока все мечутся со свечками – хоть варенье, хоть презервативы и прокладки у мамочки...

"Вот пизда!", в дальней их комнате сообщила Семёну, выбираясь, наконец, из затёкших карачек и оправляя ночнушку на себе, Синица Ивановна, "Знала ведь всегда, что кэфри покупаю практически на двоих, но всегда приятно узнать из родных доченьки уст, бля!. . ".

– Теперь я тебя, да? – Раечка от смущенья зарылась в подмышку к Лоре и тут же протяжно лизнула солёную от пота гладко – атласную кожицу.

– Да... Давай я тебе пристегну... – Лора перевернулась, нащупывая под попкой страпон.