Настя кивнула. Дедушка, удовлетворённо подмигнув, обнял её за плечи и поцеловал в щёчку. Бабушка между тем неторопливо и аккуратно расстегнула Серёжину ширинку и вынула член. Настя не отрываясь, смотрела как бабушка наклонилась и взяла губами член её отца. Дедушка, залезая языком Насте в ухо, стал гладить её грудь, которая прямо на глазах всё сильнее выпирала из майки, потом его рука прикоснулась к шортам спереди.

Дядя Серёжа застонал, откинув голову. Закрыв глаза, бабушка всё усиливала миньет. Положив голову на живот дяди Серёжи, она щекотала языком головку, засовывала член глубоко в горло, так что её щека касалась мохнатых яиц моего отчима.

В другом углу комнаты происходила не менее захватывающая картина. Настя уже голая, извивалась под руками дедушки, одна из которых жадно лапала её грудь, а другая залезала в промежность. Я видел, как испачканные прозрачной слизью пальцы дедушки то погружались в щель (издавая при этом чавкающий звук), то выползали из неё. Дедушка при этом, казалось, вовсе не был возбуждён. Посмотрев на меня и на мои оттопыренные штаны, он усмехнулся и сказал:

– Ты, внучек, чего смотришь просто так? Сядь и дрочи.

Плюхнувшись в кресло, я непослушными пальцами вынул потный член и стал водить по нему рукой.

Настя, повинуясь дедушке, встала раком, а он, схватив её за талию одной рукой, другой вынул полувставший член, два раза провел по всей ложбине сверху вниз и на третий с победным выдохом погрузил член. Настя уже кричала в голос: "Да, да, хорошо, глубже, глубже!".

Я повернул голову, потому что заметил какое – то изменение. Да, бабушка оторвалась от члена и встала. Руки дяди Серёжи залезли ей под халат и гладили полные ляжки, а бабушка, спустив халат с плеч, обнажила верхнюю часть тела (она была ко мне спиной). Наконец руки дяди Серёжи потянули её старомодные длинные трусы вниз, она вынула из них ноги и оказалась совершенно голой. Потом, сделав два шага, присела и член дяди Серёжи вошёл в неё. Руками он облапил её за полный зад и стал тискать, одновременно поднимая и опуская.

Я словно находился в кино с двумя экранами: чтобы видеть одну из сцен, приходилось поворачивать голову, при этом боковым зрением я видел, что в другой сцене ситуация не изменилась. Теперь, уловив какое – то новое движение, я опять посмотрел направо, на дедушку и Настю.

Настя забиралась на стол. Её била дрожь, она никак не могла закинуть ногу, дедушка помог ей. Она развернулась и широко развела ноги. Дедушка встал на колени и его лицо оказалось прямо перед её промежностью. Я впервые увидел его, хотя по порнухе знал анатомию: влагалище Насти показалось мне каким – то слишком гладким и чистым, с маленькой щёточкой волос выше. Дедушка посмотрел на меня и улыбнулся. Потом, опять повернув голову к Настиному влагалищу, он поцеловал её рядом со щелью и произнес впололоса:

– Какая чудесная пиздёнка! Просто высший класс!

Затем он раздвинул пальцами внешние складки и мы оба увидели тоненькие депестки ("малые губы", вспомнил я картинку из анатомического атласа). Потом его язык осторожно прикоснулся к правой губе. Настя застонала и откинулась назад. Дедушка поцеловал её в левую губу, потом опять в правую...

Я никогда не видел Настю в таком состоянии. Её голова перекатывалась сбоку на бок, грудь выпирала вверх, она вцепилась руками в края стола и бормотала: "Да, дядя Саша, давай, лижи меня, соси меня, засунь в меня язык!". Наконец, перестав целовать её губы, дедушка медленно провел языком от самого низа влагалища до самого верха. Настя завизжала.

Я, не отдавая отчёт в своих действиях, встал и гусиным шагом (член стоял и с него капало) подошёл к дедушке и встал с ним рядом на колени. Дедушка не удивился.

– Целуй, – сказал он негромко.

Я приблизил лицо к Настиной щели и почувствовал запах. К нему немного примешивался запах мочи, но мне было не противно, наоборот, как – то притягивающе, потому что в основном пахло чем – то пряным, влажным, солёным и немного кислым одновременно. Я захотел взять это в рот и, повинуясь дедушке, поцеловал Настю прямо в центр щели.

– Ещё целуй, только нежнее, – продолжал приказывать дедушка.

Я повиновался и чем больше я целовал, тем больше мне это нравилось. Также мне нравилось, что Настя продолжает стонать, хотя и не так громко, как раньше.

Раньше, наблюдая, как дедушка занимается сексом с Настей, я ощущал что – то вроде ревности. Ведь она была героиней моих грёз, и я считал её как бы "своей". А теперь он сам "отдавал" мне "мою" девочку...

– Теперь язык в щель и двигай вверх – вниз, – услышал я голос дедушки откуда – то сбоку и сверху.

В этот момент Настя перестала стонать и как – то странно запыхтела. Я посмотрел и увидел, что дедушка стоит сбоку от стола, двигая таз вперёд – назад, а Настя, положив голову на край стола, сосёт его член. Тут же я посмотрел глубже в комнату и увидел, что бабушка стоит на коленях на полу, а дядя Серёжа имеет её сзади. Я видел, как туловище бабушки раскачивается, как болтаются её большие груди, почти касаясь ковра, а волосатая задница дяди Серёжи равномерно двигается туда – сюда, и при каждом движении раздается громкий шлепок.

– Что... что происходит?! – вдруг услышал я... мамин голос!

Все движения прекратились. Настя смущённо прикрыла щель руками, дядя Серёжа как – то съёжился, пытаясь скрыть торчащий мокрый член, и только бабушка и дедушка вели себя непринуждённо. Бабушка встала с колен, к её потному лбу прилипла прядь седых волос, отвисшая грудь дрожала от частого дыхания, а на коленках отпечатался рисунок ковра. Дедушка с торчащим членом спокойно подошёл к маме и со словами:

– Пошли, я тебе всё объясню, – увёл её из комнаты.

– Боже мой, что теперь будет, – пробормотал дядя Серёжа. Я никогда не видел его таким несчастным и жалким, даже когда его избили и ограбили два года назад.

– Ничего не будет, – отряхивая коленки, сказала бабушка, – Вы разве не знали, что n лет назад мой муж естествовал Ирину?

Все молчали.

– Витя уехал в детский лагерь, а Слава был в командировке в Самаре, – продолжала бабушка, – Я прихожу, а Ирочка у него отсасывает. Она – то не слышит ничего, только мычит от страсти, а он меня увидел и показал рукой: погодь, мол. Ну, я и пошла на кухню. А обе двери открыты, так я слышала, что он её в попу естествовал. Она прям орала: "Давай, Александр Вадимович, еби меня в зад!". Уж очень она это дело любила. А сейчас любит, а, Серёж?

Дядя Серёжа кивнул, от смущения прикрывая глаза рукой.

Тогда я слушал этот рассказ, словно речь шла не о моей маме, а о какой – то посторонней женщине. Видимо, события этого дня так на меня повлияли, что я уже постепенно перестал воспринимать их как своих родственников, а просто как мужчин и женщин, и уже словосочетания "член дедушки" или "грудь бабушки" не казались мне такими кощунственными, и сведения о том, что мама любит в зад, не произвели на меня особого впечатления.

– Ну, потом я к ним присоединилась, – спокойно продолжала бабушка, наливая минеральной воды, – как Слава в командировку, так она то с дедом моим, то с нами одновременно. Правда ведь, Ир? – вдруг спросила она.

Все посмотрели туда и увидели, что мама стоит в дверях, а сзади – дедушка, как был голый, только член его уже наполовину упал.

Мама молчала, переводя заплаканные глаза с одного голого тела на другое. Её губы дрожали.

– Да, правда! – закричала она, – Так эта сволочь совсем перестал меня удовлетворять! У него два состояния были: если пьян, так он не то что сексом заниматься, говорить не мог. А когда из запоя выходил, так с работы притасивался усталый и сразу спать валился. По полтора года у меня секса не бывало! А тут... – мама опять была готова заплакать, – нужно было с антресолей коробку с запчастями к швейной машинке достать. Александр Вадимович вызвался, да всё не то, не видит. Ну, я сама полезла. Он говорит "Я тебя подержу, чтобы не упала", да за ноги взял, крепко так, и в то же время ласково... Ну, я давно уж ту коробку увидела, так специально стою, шепчу "Куда же она делась?", а он всё гладит, щупает...

– Да, – пробормотал дедушка, сладко улыбаясь, – ты такая аппетитная была, я чуть от одних касаний не кончил... То есть, – спохватился он, – ты и сейчас высший класс!

Мама почему – то опять заплакала. Бабушка подошла к ней и стала гладить по голове:

– Ну, Ира, что плакать – то? Видишь, как всё хорошо получилось: ты выговорилась, и легче стало, правда?

Мама кивнула.

– И здесь у нас всё хорошо. Муж твой Серёжа просто чудо, а не любовник, тебе с ним повезло. Сыночек твой мужчиной становится, мы ему помогаем чем можем, ну? Всё ведь хорошо, все счастливы, да?

Мама опять кивнула.

– Ну вот и прекрасно. Мы тогда продолжим, а то мужики на взводе, им кончить надо, – бабушка ещё немного погладила маму и отошла к кровати, легла и расставила ноги. Тут я увидел влагалище бабушки: оно было гораздо шире, чем у Насти, более волосатое и какое – то неряшливое, что ли.

Дядя Серёжа, оглядываясь на маму, нерешительно подошёл к бабушке, но она протянула руки, схватила его и буквально уронила на себя. Дядя Серёжа приподнялся, бабушка рукой нащупала его член и вставила в свою щель, будто ложку в кастрюлю. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, он стал двигать тазом, и я не мог оторвать глаза от того, как его длинный тонкий член полностью скрывался в огромной щели бабушки, даже яйца его почти проваливались туда, а потом выскакивал наружу, и щель начинала медленно захлопываться, но головка тут же опять раздвигала мягкие губы и всё начиналось сначала.