– Соседа, Алика, помнишь? – спросила она.

Да, я помнил этого нагловатого пацана из соседней квартиры. Он здорово пил (не припомню, чтобы я видел его трезвым) и работал во вторую смену на заводе. Два года назад, пропив все имущество, он поменял квартиру на меньшую и съехал.

– Однажды мы вместе поднимались в лифте, – продолжала Светлана Федоровна, – и он стал приставать ко мне... Залез под юбку, целоваться полез. А что я могла сделать? Он здоровый, как бык. Доехали до этажа, и он вслед за мной в квартиру зашел. Раздел и...

– Понятно.

– А потом стал заходить чуть ли не каждый день. Вот и научил всему.

Вот до чего пьянство доводит. Она же ему в бабушки годилась!

– Ну так я пойду подмоюсь? – спросила она.

– Да – да, конечно.

Пока она приводила себя в порядок, я переживал услышанное. В ее голосе сквозила явная неприязнь к Алику, в то же время, ведь она сама открывала ему дверь, кроме первого раза! Выходит, женская природа такова – женщины не только любят мерзавцев, но и готовы спать с ними. Тем более если больше не с кем. Как же, видимо, истомилась ее тело по мужским ласкам за два года, что она так на меня набросилась!

Когда она, чистая и благоухающая, вышла из ванной, поцеловала меня и промурлыкала: "Я готова", стало ясно, что неприятный диалог забылся.

Я обожал анальный секс, а жена – ненавидела. С первого эксперимента (еще до свадьбы), когда она визжала от боли, вход в это ее отверстие для меня был закрыт. Хорошо хоть, на работе нашлась одна любительница. Она была замужем и панически боялась залететь, при этом никаким средствам не доверяла, так что иногда, позвонив домой и сообщив жене, что я задержусь на работе по срочным делам, я уединялся с этой девицей в кабинете и славно трудился в ее заднем проходе.

Теща моя оказалась ничуть не хуже моей любовницы. Я решил даже не разрабатывать ее пальцем и не смазывать вазелином, но она будто этого и не заметила. Визги, охи, ахи, бессвязные слова "Ах, как хорошо, еще, еще, глубже!" закладывали уши. Тут уж я решил не сдерживаться и собирался кончить ей в попку, но она меня опередила. Оргазм был необычайно бурный, она стала биться в судорогах так сильно, что я даже испугался. Но она откинулась на спину со словами "Ах, как хорошо!" и я, покачивая головой, пошел мыть своего красавца. Черт, а мне что, кончить сегодня не суждено?!

Нет, с такой понимающей бабой все было просто и понятно. Когда я вернулся, она сначала долго целовала меня, утопив в море комплиментов, а потом игриво сказала:

– Мальчик мой, ты не кончил? Хочешь между грудок?

Еще бы не хотеть, если нынче плоская грудь считается чуть ли не эталоном красоты! Она улеглась на спину, я встал над ней на колени, а она... Боже мой, сколько же умения она приобрела с нашим малолетним соседом! Они сжимала член грудями, терла его и массировала, она хватала и била по своим арбузам, отчего по их поверхности пробегали волны, она прикасалась уздечкой красавца к горячему и твердому соску, отчего я рычал и хрипел, она далеко высовывала свой язычок и полизывала его головку.

Сейчас уже трудно вспомнить, какие еще изощренные приемы моя любимая теща применяла, лежа подо мной на спине. Как только я был готов к взрыву, она отвлекалась на ласки собственных грудей. Столь тонкое чувство партнера свойственно только тем, кто долго знает друг друга, но для первого раза это говорит о том, что понимание секса лежит у нее в душе. Эх, жаль она не родилась лет на тридцать раньше – как бы мы с ней накувыркались! А с другой стороны, теперь мы сможем кувыркаться не хуже.

Я протянул руку на спину, нащупал ее щель и стал поглаживать от низа до верха. Светлане Федоровне это нравилось, и она пробормотала: "Да, дорогой, делай так, ой, как мне приятно... ". Тогда второй рукой я стал тискать ее несколько мягковатые, но все равно приятные на ощупь груди. Тут она вообще стала заливаться соловьем, и я узнал о себе много нового. Конечно, я не кисейная барышня, чтобы терять голову от комплиментов, но когда твоя любовница превозносит твои мужские способности, это не может не нравиться. Жаль только, что рот ее оказался занят не тем, чем бы мне хотелось. Тогда я слегка придвинулся к ней и заправил в ее болтливый рот своего красавца. Моей понятливой теще не надо было долго объяснять, чего я хочу. Замолкнув, она жадно обхватила головку и стала сосать ее с таким громким чавканьем, хлюпаньем и чмоканьем, что от одних этих звуков можно было кончить. Так и случилось. Я уже не сомневался, что она выпьет то, что из меня польется. Но, чтобы не захлебнуться, она перевернула меня на спину, встала на колени сбоку и с не менее откровенными звуками продолжил минет, а я гладил рукой ее промежность.

С тех пор мы использовали многочисленные возможности, чтобы обмануть мою жену и ее дочь. Удавалось это когда раз в неделю, когда раз в месяц. Однажды жена пошла в душ, и Светлана Федоровна сама подошла ко мне и встала на колени. Сношаться с ней традиционным способом времени бы не хватило. А так я успел не только кончить, но и успокоить дыхание.

Надо сказать, что связь с собственной тещей, да еще обожающей минет, полностью избавила меня от похождений по любовницам.

История вторая

Был день в середине ноября со свойственной этому времени года мерзейшей погодой. Холодно, сыро, промозгло, ветрено, мелкий дождь. Впрочем, и без погоды я пребывал в отвратительном настроении. Шлепая по лужам, я мечтал прийти домой, принять горячую ванну, хлопнуть стакан водки и завалиться спать. Пятница клонилась к вечеру, и до конца командировки оставалось еще два дня...

Размышляя об этом, я внезапно вспомнил старой анекдот: возвращается мужик из командировки, а в прихожей стоят огро – о – омные ботинки... Я никак не ожидал, что анекдот окажется настолько близким к реальности.

Правда, ботинки были не такие уж огромные, размер сорок третий. Да и не ботинки это были, а солдатские кирзовые сапоги с соответствующим ароматом. На вешалке висела шинель, сверху лежала шапка с кокардой.

Значит, пока я мотаюсь по полигонам, моя благоверная, сбагрив дочь в лагерь, привела солдата из нашего гарнизона. Сука! Ну что ж, теперь я ее застукаю на месте преступления.

Ах, Лена, Лена, не ожидал я от тебя, шлюха поганая! И ведь одиннадцать лет вместе прожили, ни тени повода не подала. Видно, ждала с нетерпением, пока меня в очередную командировку ушлют.

Значит, начистить рыло им обоим, ему в особенности. Пусть в милицию подают, милости просим. Убить даже можно, оправдают за состояние аффекта. Был такой случай – отпустили беднягу с миром.

Я был в бешенстве – это каждый поймет. Не раздеваясь и не разуваясь, я прошел в гостиную. Так и есть – на столе бутылка вина, в вазе цветы. Кофе пили, скоты. Ничего, сейчас я им покажу какаву с чаем.

Дверь в нашу спальню была полуоткрыта, и оттуда раздавались вполне недвусмысленные звуки – женский голос ритмично повизгивал, перекрывая тяжелое мужское дыхание.

Однако, подбежав к двери, я остановился как вкопанный.

Первым впечатлением была радость – голая женщина, стоявшая раком на постели, ничем не напоминала мою жену. Зато она очень напоминала ее мать, а мою тещу Ольгу Николаевну.

Позади нее на коленях стоял тот самый солдатик – типичный юнец с цыплячьей шейкой, бритой головой и ушами – локаторами. Закрыв глаза и сжимая по – мальчишески большими ладонями попу Ольги Николаевны, он ритмично двигал узким тазом.

Теща выполняла куда более разнообразные движения. Она то упиралась лбом в простыню, то, наоборот, запрокидывала голову, то оборачивалась, словно желая проверить, как дела у ее любовника. Все ее тело ходило ходуном, по массивным ягодицам пробегали волны от ударов солдатского таза, небольшие груди отвисли и зарывались в складки постели.

Я видел эту захватывающую сцену через широкую щель двери, и любовники меня не замечали. Впрочем, они были так увлечены собственными ощущениями, что не обратили бы на меня внимание, даже если бы я вошел.

Мое театральное появление с громогласными словами обвинения и последующим мордобоем выглядело бы, мягко говоря, неуместным. Формально говоря, теща была женщиной незамужней (развелась еще до того, как я вошел в эту семью), и имела полное право заниматься любовью с кем угодно.

Более того, во мне постепенно росло восхищение ей: в пятьдесят три года она отдавалась умело, страстно, красиво! Минута шла за минутой, темп движений не спадал, а никто из них, похоже, и не собирался кончать.

Более того, приглядевшись, я заметил, что таз парня двигается подозрительно высоко относительно ее бедер. Да, да, он имел ее в зад! Вот это теща, ай да старушка, ай да дитя пуританских советских времен, когда секса не было, тем более анального!

Интересно, думал я, еще не до конца усвоив неожиданный вывод, а другие виды сношений она практикует?

Словно отвечая на мой вопрос, она подняла левую, ближнюю ко мне, ногу, и сказала: "Поменяй". Пацан послушно извлек член из ее ануса и вставил в другое отверстие. Судя по краткости приказа и быстроте его исполнения, "меняет" он не в первый раз.

Солдат, похоже, не владел ни другим темпом, ни другой амплитудой движений. Изменилось лишь то, что ее левую ногу он положил себе на поясницу.

Теперь тело тещи было повернуто ко мне почти анфас, и я невольно залюбовался. Это было полноватое, но упругое и аппетитное тело еще не старой женщины, которой я бы дал сорок, от силы сорок пять. Небольшие груди очень соблазнительно свесились и дрожали при каждом ударе, раскрасневшееся лицо с закрытыми глазами и языком, жадно облизывающим губы, выражало страсть и наслаждение. Продолжая удивляться, я заметил, что она подбривается – лобок был гладким и чистым, как у девочки.

Неожиданно для себя я понял, что изрядно возбужден – член встал и просился наружу. Если они вдруг меня заметят, трудно сказать, кто смутится больше. Ведь фактически, я выступал в роли извращенца – вуайериста. Поэтому пришлось не без сожаления на цыпочках отойти от двери и ретироваться в прихожую.

Посмотрев в зеркало, я почувствовал стыд – глаза блестят, щеки горят, руки дрожат. Надо успокоиться. Хорошо, успокоюсь, а дальше?

Первый, самый очевидный выход – тихонько уйти и дать им закончить забавы, а потом вернуться как ни в чем не бывало. Но кто знает, сколько они еще будут прелюбодействовать? Час, два? А куда идти? Все знакомые на работе, а к себе в контору не попадешь – пропуск в тумбочке, а тумбочка в той самой спальне. И потом, почему я должен убегать из своего собственного дома?! Я что, виноват в том, что вернулся раньше, чем должен был? Нет, ребята, что ни говори, а бегство – это проявление трусости. Да и потом, идти из теплого дома, где бесплатно показывали такое порно, на дождливую улицу, не было ни малейшего желания. Исключив этот путь, я не без удовольствия разделся, сунул ноги в тапки и прошел в гостиную.

И тут мне пришлось искать выход более активно – Ольга Николаевна орала во всю глотку, видимо, кончая. "Ах, да, хорошо, Славик, так, давай, давай, молодец, милый, да!". Вот это женщина! Лишь бы соседи не услышали. И, стало быть, его зовут Славик.