Предисловие: Все истории, приведенные ниже – чистая правда, в разное время поведанная мне под хмельком тремя моими друзьями. Правда, я изменил имена и подкорректировал стиль (я журналист), но все остальное – истина, вплоть до мелочей, поскольку, в тайне от друзей, я записывал их рассказы на диктофон. Все эти истории объединяет одно – в них мужчина вступает в связь с матерью своей жены. Итак...

История первая

В тот предпраздничный день начальство торжественно отменило работу, назначив вместо нее разгульный корпоративчик, закончившийся около двух.

Я очень хотел в туалет. Собственно говоря, половину пути от работы до дома я мечтал о том, чтобы вылить все, что выпил в тот день.

Войдя в квартиру, я застал там яркий солнечный свет и включенный телевизор. Это меня удивило, но не более – кроме туалета, я не мог ни о чем думать. Не раздеваясь и не разуваясь, на ходу расстегивая ширинку, я гусиным шагом направился к двери сортира. Она была не заперта, как и ожидалось, поэтому я, держа член рукой, сделал два шага к унитазу и... замер.

Прямо передо мной, с задранной юбкой и спущенными на щиколотки трусами, сидела Светлана Федоровна. Она взвизгнула так пронзительно, что у меня заложило уши, откинулась назад и спустя секунду торопливо натянула юбку на бедра. Но этой секунды мне хватило, чтобы увидеть ее широко раскрытую щель, обрамленную пышной растительностью. Пораженный присутствием тещи там, где ее быть не должно, пораженный открывшимся видом, да и всей этой ситуацией, я так и застыл с разинутым ртом и главное – со свисающим из руки членом. Я заметил, что она с трудом оторвала взгляд от моего достоинства и наконец – то посмотрела мне в лицо.

Не то чтобы я никогда не думал о своей теще как о женщине... Но, во – первых, она была вдвое меня старше, а во – вторых, я все – таки был женат. Да еще этот стереотип о том, что тещу, мол, надо люто ненавидеть. Наши отношения, вопреки этим стереотипам, можно было назвать дружескими. Мамой я ее, правда, не называл, но в отношении ко мне она была достаточно тактична и ровна – не чувствовалось ни ревности к дочери, ни пренебрежения, ни отчуждения. Перед друзьями я, конечно, подшучивал над ней, но в сущности относился к ней весьма положительно. И вот теперь она сидела передо мной в очень пикантной позе.

Мои ноги оказались прямо между ее расставленными коленями, поэтому она не могла встать с унитаза, да и не пыталась. Я же был настолько потрясен, что не сообразил, что надо просто отойти назад.

– Простите, пожалуйста, Светлана Федоровна, – пробормотал я, – дверь была не заперта...

– Я не знала, что вы вернетесь, – начала она оправдываться, – да и из – за телевизора не слышала...

Только сейчас я догадался сделать шаг назад. Она торопливо вскочила и, отойдя в сторону, отвернулась и стала натягивать трусы. Скосив глаза, я на мгновение увидел попу, довольно привлекательную для ее возраста.

– Вы не могли бы выйти на секундочку, Сергей, – смущенно оправляя юбку, повернулась она ко мне, – я должна привести себя в порядок.

– Вы и так в порядке, – отпустил я ничего не значащий комплимент.

– В каком смысле? – вспыхнула она.

– Ну, в смысле внешних данных, – улыбнулся я.

Она тоже улыбнулась.

– Извините, Светлана Федоровна, но я не могу ждать. Я безумно хочу... Ну, в туалет. Больше ни минуты не выдержу.

– А, ну ладно, – сказала она.

Я торопливо повернулся к унитазу и наконец – то дал волю жидкости вырваться наружу. Это было такое наслаждение, что не то что присутствие тещи, но и ядерный взрыв не были бы способны отвлечь меня от этого занятия.

Однако по мере опорожнения пузыря подсознание мое начало контролировать обстановку. Сначала я почувствовал движение за своей спиной, потом меня легко что – то коснулось, а потом я услышал звук отрываемой бумаги. Ах вот что она имела в виду под "привести себя в порядок"! И тут мой взгляд упал на зеркало над раковиной. То, что я в нем увидел, заставило мой изливающийся член слегка напрячься. Поставив одну ногу на ванну и вновь задрав юбку, она промакивала бумажкой свою промежность. Ее ноги, слегка полноватые, но еще не обрюзгшие, мощные аппетитные бедра и широкая щель произвели на меня хорошее впечатление и направили мои мысли в определенную сторону.

А почему нет? Жена приедет завтра, огласки можно не опасаться. Правда, я не был уверен в том, что сама Светлана Федоровна будет согласна. Значит, нужно продолжать делать вид, будто ничего не случилось. Я все не мог забыть ее взгляд, которым она смотрела на мой член. Было очевидно, что это зрелище произвело на нее определенное воздействие. Итак, если она соблазнит меня, я не буду особенно упираться. К тому же, меня никто не осудит – ведь это она, а не я, оставила дверь открытой и не услышала ни хлопка двери, ни шагов. А что если... Интересно, а вдруг все это она подстроила? И сейчас, осушая свою щелочку, она прекрасно знала, что я за ней подглядываю? Вдруг это она тонко меня соблазняет? Ну что же, тем лучше. Надо делать удивленное лицо и поддаваться будто бы нехотя, без особого рвения.

В этот момент она скомкала бумажку, а я быстро отвернулся от зеркала и закрыл глаза, словно от удовольствия. Через секунду сквозь ресницы я заметил, как мелькнула ее рука, бросающая в унитаз мокрую бумажку. Разумеется, для этого она должна была стоять сбоку от меня и не могла вторично не насладиться зрелищем моего члена, выпускающего последние капли.

Дальше произошло то, что я никак не мог ожидать. Пройдя мимо меня, она подошла к раковине и пустила воду тонкой струйкой. Наблюдая за ней искоса через полуприкрытые веки, я увидел, что она израсходовала не всю туалетную бумагу, которую оторвала – в ее руке оставался еще довольно длинный кусок. Не обращая на меня никакого внимания, она быстро подставила руку под струю воды и стала комкать бумагу так, что вскоре она превратилась во влажный комок. И только тогда она повернулась ко мне, а я плотно закрыл глаза и действительно ничего не видел. Хотя по ее дыханию можно было догадаться, что она стоит рядом. Дыхание было частым, и это ясно говорило о том, куда она смотрит.

– Сергей, – вдруг услышал я.

Словно очнувшись, я открыл глаза. Да, она стояла рядом. На ее щеках играл румянец, которого минуту назад еще не было.

– Вы еще здесь? – притворно удивился я, якобы испуганно запихивая в штаны член.

Она протягивала мне тот самый комок бумаги.

– Что это?

– Почиститесь, пожалуйста.

– В каком смысле? – искренне удивился я.

Вместо ответа она с улыбкой указала рукой на мою ширинку. Изображать дурачка дальше было уже бессмысленно.

– У нас это не принято. Я этого никогда не делал.

– Это очень просто. И гигиенично, – с напускной строгостью сказала она.

Я пожал плечами:

– Не умею я.

– Давайте я покажу, – спокойно сказала она, словно учила пользоваться стиральной машиной.

– Вы не считаете, что это аморально?

Вопрос должен был навсегда провести грань. Я играл наверняка. Если она отступит, то я сохраню супружескую верность. Если пойдет напролом, то ни у кого, включая ее саму, не останется сомнений, что это именно она меня соблазнила, а не наоборот.

– Аморально? – она рассмеялась, – Сергей, что вы говорите! После того, что мы оба тут увидели, рассуждать о морали неуместно.

– А вам – то это зачем? – я решил поставить победную точку.

– Увидите, – загадочно сказала она.

Дело было сделано. Она твердо решила отыметь меня, и я решил больше не сопротивляться. Я развел в стороны полы пиджака, показывая, что она должна сама все сделать.

Тонкая улыбка на ее лице говорила о том, что она приняла игру. Засунув руку в ширинку, которую я не успел, да и не пытался, застегнуть, она снова вытащила наружу мой член. Ласково взяв его одной рукой снизу, она стала длинными продольными движениями проводить по ее поверхности влажной бумажкой. Раз, два, десять... Я старался держаться как можно дольше, но этот проказник меня не слушался – под нежными прикосновениями мягких женских рук он твердел и выпрямлялся.

Дело неспешно шло к развязке. Бумажка вскоре, как бы случайно, упала в унитаз, и теперь только две ее ладони гладили, щекотали, массировали и терли мой член. Ее дыхание становилось все более сбивчивым, мое дыхание старалось успеть за ее. Я откинулся назад, моя рука почти независимо от моей воли легла на ее плечо...

Трудно сказать, сколько прошло минут – одна или тридцать: в таком состоянии восприятие времени искажается. Вдруг она вновь уселась на унитаз, сжав своими коленями мои ноги, и мы вновь оказались в той же позе, с которой и началось это удивительное приключение. Но теперь вместо вялого члена из моей ширинки торчала твердая колонна. Член по – прежнему желал только избавиться от излишков жидкости, но и жидкость была совсем другого химического состава.

Наклонившись, она сдвинула кожу с головки и ласково лизнула ее языком. Я громко застонал, уже не стесняясь. Проявляя недюжинные способности в минете, что было для меня несколько неожиданным, она провела языком по всей длине члена, несколько раз легко пососала головку, коснулась языком уздечки, а рука ее очень нежно перекатывала в мошонке мои яички. Надо сказать, даже ее дочь уступала ей в этом искусстве: жена без выкрутасов просто двигала плотно сомкнутыми губами вдоль по члену. Она делала это только потому, что мне это нравилось, при этом сама не испытывала к данному процессу никакого влечения. Ее однообразные, без энтузиазма движения доставляли мне физическое, но никак не моральное удовольствие.

То ли дело ее мамаша! Видно было, что сосание члена доставляет ей самой не то что удовольствие – наслаждение! Она громко стонала, шумно дыша, вторая ее рука протиснулась в свою промежность. Светлана Федоровна демонстрировала на моем члене такие приемы, которые не знали многие более молодые женщины. Я даже припомнить не смогу все пируэты, которые ее губы, язык и руки проделывали с моим органом.

И вновь не могу сказать, сколько так прошло времени. Мы оба получали такое удовольствие, что, видимо, обоим показалось, что прошла лишь минута, хотя на деле минет занял больше. Но в како – то момент она решила, что дала мне достаточно, чтобы я вернул долг. Встав, она повернулась спиной и оперлась руками в унитаз.

Я закинул юбку ей на спину и быстрым движением стянул трусы до колен. В тот же момент ее проворная рука, оторвавшись от опоры, схватила мой член у самого основания и довольно бесцеремонно потянула на себя – мне даже стало немного больно. Но через мгновение мокрый от ее слюны член мягко, легко и свободно вошел в ее влажное влагалище.

Несколько десятков движений я совершил, опираясь руками о ее могучие бедра, остававшиеся неподвижными. Потом вдруг она вновь оторвала одну руку, схватила меня за запястье и, опять потянув на себя, заправила мою ладонь себе в промежность. Я не проявлял никакой инициативы, она все решала за меня – кто кого и как ласкает. Плотно прижав мою руку к своему волосатому лобку, она вновь вцепилась в унитаз.

Я стал гладить ее промежность от низа живота, ощущая резкий переход от безволосой кожи к плотным зарослям, и до нижней части щелочки, где двигался мой член – я даже прикасался кончиками пальцев к собственной мошонке. При этом мне пришлось лечь на ее спину, и вторая рука оказалась свободной. Обняв ее с другой стороны, я впервые проявил самостоятельность и стал тискать сквозь блузку и плотный бюстгальтер ее отвисшую грудь. Длинный стон, разбавленный словами "Да, хорошо, так, так!" и прочей страстной ерундой показал мне, что это было именно то, что она хотела. Тогда я пошел дальше: расстегнув несколько пуговиц, я вытащил ее левую грудь из – под толстой ткани и стал гладить, тискать и сжимать ее, а пальцами время от времени ласкал сосок.