Для полной гарантии, зачерпнув варенца, намазал член по длине, смочил "лепестки" теткиного полового органа, пальцы легко проникли вглубь. Подвигал внутри, касаясь стенок, просунул вглубь, дна женского не достал, хоть и старался.

Так продолжалось пару минут, решив, что пора "корешку" познакомится с тетушкой, приподняв ее, подсунул под ягодицы подушку, поднял вверх ноги. Перемазанный варенцом член, хлюпающие от него же половые губы женщины встретились в порыве соития без затруднения. Конечно, размер тетушкин был великоват для племянника, тем не менее, он не выдержал пары минут, тут еще и варенец сыграл дурную шутку. Когда начался момент излития семени, в этот сладостный миг головка выскользнула наружу. Брызги юношеской спермы вперемежку с варенцом попали на живот спящей тетки, в основном на простыни. В оргазменном бессилии лег рядом, наблюдая, как тягучие белые капли стекают вниз, по срамным губам бритого лона.

Не удержавшись, пальцем коснулся "щелки", довольно чмокнувшей от прикосновения, надавил поглубже. Но это уже не волновало Сашу. Встав со скрипучей кровати, зашлепал босыми ногами на кухню, зачерпнул из кастрюли грушевого узвару, выпил пару кружек. Постоял у окна, разглядывая двор, залитый ярким лунным светом, заняться, было нечем, спать, не особенно хотелось, поэтому Саша вернулся обратно, решив до конца использовать полученные знания.

Повернул безмятежно сопевшую в глубоком сне тетку лицом вниз, развел в стороны пухлые полушария ягодиц, ноги раздвинулись легко, указательный палец, как по волшебству проскользнул в глубь ануса тетушки. Вставив, сколько можно, Саша подвигал, потом решил второй палец просунуть. Да вот сразу – то засунуть и не удалось, не позволила узость отверстия, да и помощника – варенца маловато оказалось. Но как же Саше хотелось воспользоваться рекомендациями тети Фиры заняться "задней калиткой" тетки, как шутливо обозвала анус супруга доктора. Встав на колени, расположившись сзади безмятежно храпящей тетки, Саша опять погрузил в варенец пальцы, зачерпнув пригоршню, щедро налил между выпуклых полушарий ягодиц Аделаиды Макаровны. Удивительно, стоило просунуть в тугое колечко палец, как тетушка зашевелилась, пытаясь избавиться, сонно забормотав в подушку:

– Айрапет – джан, какой ты, право, несносный шалун. Перестань, дай поспать, у меня голова кружится, а ты со своими глупостями. Едва – едва геморрой прошел, опять за старое принимаешься. Дай, посплю, утром по – настоящему все сделаем, сейчас я захмелела, никак не могу... .

В подтверждение сказанного ночную тишину спальни огласил раскатистый звук выпускаемых газов. Сильный запах не оставлял никаких сомнений по поводу того, что тетя от души поела фаршированной рыбки. Саша лежал ни жив, ни мертв. Первые мысли были о том, что все пропало, сейчас тетя проснется окончательно, все поймет, разразится скандал, а там и до каторги недалеко. Ведь это же преступление – прелюбодеяние кровосмесительное с родной теткой. Из гимназии выгонят, это точно, а там и Владимирский централ. Прошла минута, вторая, ничего не происходило. Погладив ягодицы, пощипав дрожащими пальцами, Саша убедился, что спит тетя без задних ног.

Вновь смазал сжавшуюся от прикосновения розетку теткиного ануса, сунул внутрь палец. Свободно подвигал, решив переходить к решительным действиям. Перемазанную варенцом головку, приставил к анальной дырочке, надавил. Проник внутрь легко, опыт, полученный с Эсфирь Соломоновной, давал знать. Вот уж действительно: учение – свет, а не ученье – тьма. Тетя шевельнулась, казалось, пытаясь помочь, ягодицы напряглись Саше навстречу. Но хмель был сильнее, выждав несколько секунд, Саша надавливал, проникая глубже и глубже. Через несколько секунд вошел, сколько позволили толстые ягодицы.

Замерев, вновь двинул, но не на всю длину. Эластичная игривость "колечка" сжималось всякий раз. В висках стучало сильнее, Саша чувствовал, как начинает накатывать волна сладострастия, он уже не мог сдерживаться.

Даже то, что Аделаида Макаровна начала шевелиться, делая попытки рукой оттолкнуть, не остановило племянника. Вцепившись в блестящие перекладины кровати, стиснув зубы, продолжил толчки, до тех пор, пока в низу живота и яичках что – то не взорвалось, а перед глазами вспыхнули звезды. Тут Саша излился в задний проход собственной тетушки, которая продолжала пьяно храпеть.

– Надеюсь, завтра не будет ничего помнить, – подумал племянник, неслышно выскользнув из спальни Аделаиды Макаровны.

Утро было обычным для середины августа. Яркое, но уже не такое жаркое и палящее солнце, гроздья спелой вишни, наливавшиеся спелостью яблоки, щебет птиц. Все было прекрасно для Александра, который, безмятежно причмокивая губами, досматривал десятый утренний сон. Но вот для Аделаиды Макаровны пробуждение было не столь радужным. Трещала голова, глаза не раскрывались, простыни были в чем – то липком.

– Уж не обмочилась ли во сне? – мелькнула похмельная мысль. Коснувшись интимных мест, обнаружила, что на ладони, которую с подозрением осмотрела, а потом обнюхала, что – то липкое, а на вкус – кислое. Странно, если это мужское семя, против чего она не возражала, то кто хозяин? И почему кисло на вкус? Похоже на варенец, но откуда ему на простынях взяться? Она точно помнила, что домой, вернулась засветло, поклонников плоти её не было уже более трех месяцев. Разве Александр? Племянник, конечно, мог воспользоваться беспомощным состоянием в силу юношеской разнузданности, но почему эта жидкость кисла на вкус и знакомо пахнет молоком? Взгляд упал на стоящую рядом с кроватью крынку с остатками варенца. Утешительное объяснение сразу пришло на ум.

Вчера захотела варенца, племянник, а это наверняка был он, принес. Она пила, скорее всего, лежа в постели, поэтому варенец и оказался на простынях, пролился. И непонятно, почему на лобке, присох к животу и ягодицам? Тем более что некоторое беспокойство сзади она ощущала, как если бы там побывал с армянским приветствием недавний любовник – купец, торговавший в Чернигове восточными сладостями и коврами. Но его давно не было, расстались уже как четыре месяца. Жадный армянин никак не хотел давать денег на покупку нужного мебельного гарнитура из восемнадцати предметов.

По сему и расстались с шумным, как было принято, скандалом, о котором уже через пару часов знал весь Чернигов. Так кто же был незваным гостем этой ночью? Голова Аделаиды Макаровны раскалывалась с похмелья, накинув легкий халат прямо на голое тело, прошлепала босыми ногами на кухню. Покопавшись в буфете, извлекла на свет бутылку "Нежинской на коньяке". Звякнуло стекло, забулькала коричневая, приятно пахнущая жидкость.

– Чего мелочиться, – думала похмельная акушерка, – подобное лечат подобным.

Рюмку коньяка на рябине выпила на одном дыхании, потоптавшись босыми ногами на дощатом полу, чувствуя разливающуюся приятную теплоту, налила еще. Присела, взяла со стола яблоко, надкусила и с возгласом:

– А теперь за коренных, стременную уж взнуздали, – залпом выпила, как платком махнула еще стопарик. Мысли приобрели стройность и упорядоченность, глаза раскрылись, голова прояснилась.

– А что из того, почему почудилось, что мужчина ночью был? Может быть, сон привиделся... . Такие чудеса часто случаются. Заспишь иной раз, из жизни плотской картинку увидишь, глаза откроешь, глянь, мужчины и в помине не было, а мокрая по колено. Руками трогаешь, никого рядом нет и не было. Нечистая иной раз с нашей сестрой шутки шутить возьмется, не отличишь, где правда, а где вымысел...

Хотя сзади, между ягодиц отчего – то жгло – припекало, причем явственно. Также было, когда ее армянский дружок мытарил счастливую акушерку по южному обыкновению. Подумалось, но уже сонно – равнодушно:

– Надо бы еще разок Моисею показаться, видно опять почечуй геморройный обострился. Вчера перебрала наливки и водочки еврейской. Подлая Фирка, банным листом пристала. Пей, да пей... . Вот и напилась, опять придется мучаться, когда до ветру по большому ходить надобно будет...

Успокоив себя, таким образом, Аделаида Макарова степенно отправилась в опочивальню, досматривать сны, в душе мечтая, чтобы опять привиделся армянский забавник, который любил неожиданно через "заднюю калитку" получить желанную сладость...

Истинный виновник тетушкиного беспокойства безмятежно посапывал, подложив под щеку сжатый кулак.