Я подошёл, уже ни на что особо не надеясь. Не теперь, когда у неё были столь двусмысленные кадры и всё ещё оставались мои брюки.

В голове мелькали самые разные мысли, от глупых до параноидальных. От предположения, что меня шантажом заставят работать на мафию, до опасения, что она сейчас позовёт своих подружек посмеяться над незадачливым чуваком.

Меж тем строгая блондинка вновь потянулась за светло – серебристой ручкой.

Вырвав листок бумаги из стоящей перед ней стопки и как будто даже написав на нём несколько слов, она словно призадумалась. И принялась чуть щекотать губками серебристый колпачок авторучки, привычно перегоняя его из одного уголка ротика в другой. Зрелище это, как я с ужасом ощутил, повлияло на меня едва ли не сильнее прежнего, невзирая на то – а быть может, именно благодаря тому, – что теперь я стоял практически голый перед окошком кассы без малейшей возможности привести себя в порядок.

Погрузив ручку в ротик более чем на две трети, она внезапно перевела на меня взгляд. Я чуть не был застигнут ею на месте преступления, я чуть не протянул руку к району развилки – сам – без всяких её указаний или намёков. Хотя как будто нелепо было стесняться этого после всего уже сделанного мною – она сумела посмотреть на меня так, что я покраснел.

Взирая на меня блестящими прищуренными глазами и будто бы уже слегка хозяйским взором, она аккуратно взяла двумя пальчиками лежащий перед ней листок бумаги и кинула его ко мне.

Подхватив его через окошко, я прочёл:

"Возьмите для меня внизу пачку Camel, ярко – синих, если вам не трудно. Очень хочется курить с самого раннего утра".

Тихий звяк прервал моё ошеломление. Отведя глаза в сторону, я заметил, что рядом с листком у окошка появилась никелированная монетка достоинством аккурат в цену пачки сигарет.

Передёрнувшись, я поднял взгляд на девушку.

Малейшего взгляда на неё мне хватило, чтобы понять всю бесперспективность идеи пытаться как – либо спорить с нею или напирать на слова "если вам не трудно".

С кем – нибудь и когда – нибудь это могло пройти, но не с ней.

И не сейчас.

Её глаза не просто блестели – они уже горели. Её щёки были слегка пунцовыми, она периодически облизывала губы, причём делала это уже явно не только и не столько для завлечения – что, как ни странно, оказывало на меня практически тот же эффект.

Её руки были скрыты в пространстве под кассовым аппаратом, как и несколькими минутами тому назад, но теперь её тело временами подрагивало мелкой прерывистой дрожью.

Перехватив мой взгляд, она выпрямилась и перестала дрожать.

Её раскрасневшееся личико излучало теперь прямой недвусмысленный ультиматум. Её хищно раздувающиеся ноздри открыто и однозначно намекали на перспективу, каковая воспоследует в случае, если я не повинуюсь написанному на бумажном листке.

Что бы ни двигало этой строгой аккуратной блондинкой, стало ясно, что самые дьявольские фантазии этого странного создания ещё только ждут своего воплощения. И демон в накрахмаленном белом халатике ни за что не отпустит меня со второго этажа супермаркета просто так, не пропустив через завершающий акт своей пьесы.

Завершающий ли?. .

Голова моя невольно дёрнулась в сторону лестницы, по которой к нам на второй этаж так никто и не поднялся за всё время описанной мизансцены.

Сбежать?. .

Тут же я развернулся обратно к кассе, с тоской скользнув взглядом по лежащему перед девушкой мобильному телефону и только что полураскрытым ею лиловым корочкам моего паспорта. Мелькнула мысль, что эта бестия, эта садистка со странными даже для садистки наклонностями вполне способна по паспортным данным выведать обо мне всё и выслать сделанные фотоснимки моим родителям, соседям, сокурсникам – всем.

Она чуть улыбнулась, проведя своим тонким пальцем по малиновой страничке паспорта.

Чтение мыслей было налицо. А впрочем, так ли уж непредсказуемы были в тот миг мои мысли?. .

Я повернулся к лестнице.

Ведущей вниз, на первый этаж.

Туда, где был продуктовый отдел супермаркета. Туда, где на каждом шагу висели видеокамеры и скорее всего работала бдительная охрана. Если только секьюрити не взяли себе выходной по тому же странному совпадению, по которому никто за последние минуты так и не поднялся к кассе банка.

Я шёл к лестнице рывками, преодолевая холодное пространство шаг за шагом, а в голове металась мысль: чего она хочет?

Чтобы меня схватили в таком виде?

Это её заводит?

Почему – то последняя мысль не показалась мне противоестественной, на секунду мне показалось даже, что в ней есть нечто... Но тут же её забила, заглушив, другая, куда более жуткая и леденящая мысль: я вдруг осознал, что за всё время нашего общения у кассы строгая блондинка так и не совершила ничего такого уж предосудительного.

Ну, чуть поиграла со своей одеждой, принимая разные позы и используя не совсем однозначные жесты.

Ну, письменно попросила меня немного расслабиться и сходить за сигаретами "Camel".

Даже если за всем происходящим на втором этаже ведётся непрерывное видеонаблюдение – мне и ценой крайнего позора не удастся в чём бы то ни было её обвинить.

Я вдруг вновь ощутил растущее в районе развилки напряжение.

О небеса.

Неужели же это заводит меня самого?. .

Я остановился, спустившись по лестнице лишь ступеней на пять или семь – увидев внизу входящих и выходящих из магазина покупателей и словно натолкнувшись на незримый барьер.

Присел на ступеньку, стараясь сделаться как можно менее высоким и менее заметным для гуляющих внизу людей и задумавшись над вопросом: нельзя ли как – то её обмануть? К примеру, подманить поближе кого – нибудь из наиболее сочувственных с виду покупателей, сочинив с ходу правдоподобную благообразную историю о том, почему я в таком виде и почему мне срочно требуются сигареты, и попросить его купить "Camel" вместо меня?

Мелькнула мысль о том, что обман может быть разоблачён. Мелькнула мысль о том, как она – эта демоническая хрупкая блондинка у кассы – наслаждалась бы, созерцая сейчас мои мучения. И под конец боязливое: может, у неё есть эта возможность? Внизу множество камер – кто знает, не поделён ли доступ к ним ради безопасности между всеми сотрудниками всех учреждений в здании?

Идея эта была чушью, совершенной параноидальной чушью, порождением сонмища тех идей, что во множестве пронеслись через мой мозг во время сладкой пытки наверху.

И тем не менее она вызвала прилив странного возбуждения.

Я вздрогнул, поймав себя на понимании, что уже сам начинаю мысленно подыгрывать ей, её плану. Но поделать с этой мыслью, однажды появившейся и уже пустившей корни, ничего не мог. Действительно, что мешает предположить, что у девушки сверху есть какие – то связи, помогающие ей в её странноватом розыгрыше? Может, именно поэтому она так смело игралась со мною, словно зная, что наверх никто не зайдёт.

Краем сознания я понимал, что это бред, но всё же неторопливо приподнялся и принялся сползать крабом вниз по лестнице.

На миг меня отрезвил было шокированный взгляд темноволосой девушки или скорее женщины – солидной и строгой с виду, но ещё вполне привлекательной. На ней было длинное тёмно – фиолетовое платье и очки в тёмной толстой оправе, чем – то неуловимым её облик навевал лёгкую грусть и почему – то проассоциировался у меня с одной из школьных преподавательниц математики. Я уже загородился было в панике рукой, но тут же в сознании вспыхнула мысль о том, какое наслаждение получила бы от этой сцены та строгая блондинка наверху – и какое наслаждение получает, если действительно созерцает эту сцену через мониторы.

Рука, которой я загородился, непроизвольно вздрогнула.

Ещё раз, и ещё.

Я приступил к спуску, понимая, что с каждым мигом промедления неумолимо возрастает шанс быть задержанным охраной – и он не зависит от того, стыд меня будет терзать или дурацкое противоестественное возбуждение.

Я чуть не кинулся к внутреннему входу в продуктовый отдел бегом, но тут же сказал себе, что бег привлекает внимание – в то время как ведущего себя как ни в чём не бывало голого человека могут вообще не заметить.

Впрочем, меня тут же взяли сомнения по поводу истинных мотивов моего выбора.

Как это было?

Мне казалось, что на меня смотрели все. Неспешно двигаясь по продуктовому отделу сквозь толщу удивлённых взглядов, я поневоле ощутил своё поведение как бы слегка демонстративным, излишне показушным. И даже вдруг поймал себя на растущем возбуждении при косом взгляде на видеокамеры.

"Нет уж, этого, пожалуй, хватит!"

Я и не стремился долго блуждать по магазину, ведь сигареты продавались прямо у касс. Излишний крюк по отделу мне пришлось сделать почти непроизвольно, избегая пересечений с другими покупателями.

Крюк этот, как мне казалось, никогда не кончится.

Я никогда не забуду взгляд того мужика в джемпере, который сопроводил меня странным взглядом и тут же отвернулся обратно к полке с Kinder – сюрпризами. Я никогда не забуду ту даму средних лет, взгляд которой выразил всё её мнение о молодёжи. Я до последней минуты жизни не забуду ни одного из тех пятерых человек, с которыми мне пришлось простоять пару минут в очереди у кассы.

Как и ту молоденькую кассиршу, которая ничем не напоминала внешне демона на втором этаже.

Миг мучительных колебаний, когда я под взглядом этой милой курчавой девушки в красной шапочке пытался вспомнить название и цвет заказанных мне сигарет, стоил мне не меньше нескольких миллионов нервных клеток.

Меня не задержали.

Хотя мысль о том, что я могу находиться под наблюдением – и что я наверняка нахожусь под наблюдением хотя бы охраны, – чуть не свела меня с ума.

Сжимая в руке голубоватую пачку сигарет, я отправился по лестнице вверх на второй этаж. Шаги мои становились всё медленней по мере осознания того, что я натворил. Осознания того, на что меня спровоцировала светловолосая девушка у банковской кассы – в отместку за пару сделанных мною вполне невинных фотоснимков.

Осмелюсь ли я хоть когда – нибудь вновь появиться здесь?. .