Кем же я была? Привлекательной одинокой женщиной двадцати пяти лет. Занималась карьерой, дел было невпроворот, на свидания времени не оставалось. Пробовала крутить романы с коллегами по работе, но от них одна тоска нападала. В итоге решила, что пусть лучше дома меня ждут только вибратор да порносайты. Хватит мне и этого.

Потом постепенно заинтересовалась сайтами садомазо – тематики. Чуть с ума не сходила от диких оргазмов, читая всё новые и новые порнорассказы. Лично я бы, конечно, не хотела оказаться в подобной ситуации, но было прикольно фантазировать, что тебя связывают и используют как игрушку для ебли. Хотя от мысли действительно стать игрушкой для ебли меня коробило. Ну сложный я человек, что с меня взять.

Скоро я прониклась всеми этими фантазиями до того, что начала отправлять на сайты свои собственные рассказы. Просто записывала свои фантазии, слова так и лились сами собой. В итоге где – то через год разместила в интернете уже порядка сотни садомазо – рассказов. Рассказы нашли своих читателей, и я получила кучу имэйлов, где люди предлагали встретиться и воплотить в жизнь мои фантазии. Сколько же на свете всё – таки больных людей. На почту я не отвечала, но читать её мне нравилось. Эти отзывы побуждали меня писать ещё и ещё. Вскоре я уже без этого жить не могла.

Когда дело касается других людей, наблюдательности у меня маловато, поэтому я так ни разу и не заметила синий фургончик, всё время запаркованный за пару домов от моего. Да и если б я его заметила, то решила бы, что он принадлежит кому – то из соседей. Не замечала я и мужика в том фургоне, но в том моей вины уже нет – он сам старался не попадаться мне на глаза.

Однажды вечером я сидела возле компьютера и сочиняла очередной садомазо – рассказ. Ушла в процесс так, что не слышала позади себя вообще ничего. Если бы услышала, то хотя бы приготовилась и смогла дать отпор. Так много "если бы".

Напряжённо вглядываясь в экран, я пыталась придумать, что же господин в моём рассказе сделает со своей бедной маленькой рабынькой, как вдруг рот мне заткнули какой – то тряпкой! Я отбивалась как бешеная, но потом начала терять контакт с реальностью. Помню только, успела подумать напоследок что – то про свою растерянность и беспомощность.

Кем же я стала? Да какая разница? Никем. После того судьбоносного дня моя личность перестала иметь значение. Я стала собственностью, игрушкой для ебли. Рабыней.

Я проснулась в темноте. Сперва подумала, что ослепла, но потом поняла, что у меня на лице резиновая маска. Также ощутила во рту что – то похожее на короткий толстый фаллоимитатор. Попробовала выплюнуть, но без толку. С каждой минутой мысли постепенно прояснялись, и до меня всё больше доходило, насколько я беспомощна. Руки были связаны сзади чем – то вроде кожаных браслетов и притянуты к лодыжкам, которые были в таких же браслетах.

Я лежала на левом боку. Было прохладно, и вскоре я поняла, что лежу совсем голая. Какое – то время я пробовала высвободиться, хотя сама понимала, что это без толку. У кого же хватило наглости так со мной обойтись? Время тянулось еле – еле. Я перестала вырываться и немного отдохнула, после чего возобновила попытки. Каждая из них была ещё яростней и отчаянней предыдущей. Казалось, что прошло уже много часов.

– Чем больше ты вырываешься, тем больше нас возбуждаешь.

Я замерла, испуганная звуком мужского голоса. Я часто и тяжело дышала, и грудь моя вздымалась в такт дыханию. Попробовала что – то сказать через кляп, но получилась какая – то ерунда.

– Кажется, наша новая рабыня боится. Это хорошо.

Это произнёс женский, очень довольный собой голос. Задыхаясь, я не смела шелохнуться.

– Думаю, пора тебе кое – что объяснить, никчёмное существо. Я – твой новый хозяин, а моя жена – твоя хозяйка. Мы похитили тебя для собственного удовольствия. Про свою предыдущую жизнь можешь сразу забыть. Лучше привыкай к мысли, что существуешь отныне только для нашей потехи.

При этих словах я снова начала вырываться. Вряд ли в этом был смысл, но и просто так я лежать не могла. Закипая от ярости, я услышала, как женщина смеётся.

– Кажется, оно не очень радо своему положению. Это хорошо.

Эта женщина определённо начинала выводить меня из себя. Почему она называет меня "оно"? Будто я предмет какой – нибудь! Кошмар какой. Я начала понимать, что мои садомазо – фантазии уже не совсем фантазии. Рассказы сделались для меня чем – то вроде самого страшного кошмара. Каждый новый рассказ возбуждал меня всё сильнее, но вместе с тем я всё сильнее ценила свою свободу. Я и помыслить не могла о том, что кто – то у меня её отберёт – но сейчас, однако же, я лежала связанная, ослеплённая и с кляпом во рту, пока мне объясняли, что меня ждёт рабская жизнь.

Я ощутила, как мои запястья отстегнули от лодыжек, и сильные руки подняли меня вверх. Ноги меня не держали, поэтому мужик продолжал придерживать меня, после чего расцепил запястья, поднял их у меня над головой и защёлкнул на свисавшей с потолка цепи. В таком положении я болталась до тех пор, пока ноги не обрели наконец подобие силы. С меня сняли резиновый шлем, и я увидела своих похитителей. Они стояли рядышком, тоже голые, и разглядывали меня, будто новую картину или диван.

Кляп в виде фаллоса по – прежнему затыкал мне рот, но я снова попыталась что – то сказать.

– Шшшшш.

Женщина подошла ко мне и приложила палец к моему кляпу. Я начала плакать, осознав, что от этой сумасшедшей парочки мне, судя по всему, никак не сбежать. При виде моих слёз она улыбнулась и затем слизала их с моей правой щеки. В отвращении я отдёрнула голову, и она отвесила мне затрещину.

– Какая наглая сучка! Не смей сопротивляться хозяйке или хозяину! Поняла, шлюха никчёмная?

Оглушённая ударом, я покорно кивнула.

– Умница, рабынька, – промурлыкала она и слизала с меня новые слёзы.

Отойдя чуть назад, она стала разглядывать моё, вытянувшееся перед ней, голое тело. Я рассмотрела её в ответ. Среднего роста, недурно сложена. Высокая грудь и длинные тёмные прямые волосы. В карих глазах таилась неприкрытая злоба. При виде этой женщины мне стало всерьёз не по себе.

Протянув руки, она схватила меня за мою собственную, средних размеров грудь, и начала больно тискать её.

– Крепенькие. – Она обернулась к мужу. – Мне нравится наша животинка, милый. Как обычно, твой выбор лучше. – Она взглянула на меня и промурлыкала: – Я – то хотела мальчишку. Хорошо, что вместо этого мы взяли тебя. Я и не думала, что закованная в цепи девка – это так классно. Думаю, мы оставим тебя надолго.

Она погладила меня по щеке, с недоброй похотью глядя на меня. Я подавила в себе желание отшатнуться. Просто висела там и позволяла ей ласкать себя, плача и дрожа в своих цепях от страха и отвращения.

Женщина отошла и взяла что – то со столика неподалёку. Затем снова подошла и продемонстрировала мне широкий чёрный кожаный ошейник. Вытаращив глаза, я начала дёргаться и вырываться из своих цепей.

– Эх ты, рабынька. Всё равно всё будет по – нашему, и ничего ты с этим не сделаешь. Хотя это хорошо, что пытаешься. Но когда я поднесу этот ошейник к твоей шее, лучше не брыкайся. Поняла?

Я лишь прекратила вырываться и взглянула на неё. Я не желала отвечать на вопрос. И без того всё это было чересчур унизительно. К счастью, она сочла моё бездействие за ответ. Она поднесла ошейник ко мне и туго застегнула его. Затем обошла меня сзади, и я услышала, как на ошейнике защёлкнулся висячий замок. При этом щелчке я вздрогнула всем телом и подалась вперёд от унижения.

– А тебе идёт, рабыня, – сказала она и ради пробы потянула за ошейник к себе.

Голова моя придвинулась к ней, повинуясь её движению, и я могла лишь с омерзением смотреть на неё. Прочитав мой взгляд, она рассмеялась и снова отошла к столику. Вернулась она оттуда с жокейским стеком.

– Итак, рабыня. Сейчас я дам тебе лишь чуть – чуть попробовать всего лишь одно из наказаний, которые тебя ждут, если ты ослушаешься кого – то из нас или кого – то, кому мы велим тебе слушаться.

После этого она отвесила 50 ударов по всему моему телу, включая грудь! Я думала, что умру, или, на худой конец, вырублюсь. Когда она наконец закончила порку, я бессвязно мычала и всхлипывала, повиснув на своих цепях. Затем она запихала рукоятку стека мне в пизду и взглянула на меня.

– Усвоила ли рабыня, что бывает за непослушание, шлюха ты грязная?

Выбора у меня не было, и в страхе я слабо кивнула. Меня сломали. Так быстро? Меня охватило отвращение к себе. Неужели я такая слабая, что готова подчиняться лишь из страха новой боли? Я продолжала бороться сама с собой, а мои похитители тем временем слились в страстном поцелуе.

После этого ко мне подошёл мужчина, заранее взяв со столика машинку для стрижки волос. Ухватившись за стек, он вдавил его в меня ещё глубже. Я пыталась не дёргаться, пока он самым унизительным образом ебал меня рукояткой жокейского стека.

– Как следует запомни одно правило, рабыня. Ты слушаешься нас без вопросов и без промедления. Только так. Мы что – то приказываем, ты выполняешь. Вот так – то, потаскуха.

В его сильном голосе было что – то гипнотическое. Пока он говорил, я смотрела ему в глаза. Они были голубыми как лёд, во взгляде была злость и угроза. Волосы его, не очень длинные, были в беспорядке, и он был намного выше меня. Обычно мне нравились такие мужчины, но сейчас я смотрела на него с полным и бесповоротным отвращением.

– Во – вторых, ты должна усвоить, что рабыне запрещается смотреть в глаза существ высшего порядка!

С этими словами он ударил меня по лицу так сильно, что в левом уголке рта я ощутила привкус крови. Я тут же уставилась в пол и снова начала плакать. При виде этого они лишь издевательски рассмеялись. Щёки мои пылали от стыда. Очнулась я лишь тогда, когда на моём затылке зажужжала машинка. В шоке я подняла глаза и попыталась закричать сквозь кляп. Я так долго отращивала свои длинные, вьющиеся каштановые волосы. Я продолжала умолять в свой кляп до тех пор, пока не ощутила, как по телу скатился первый клок волос, и поняла, что уже слишком поздно. Мужчина продолжал орудовать остро наточенной машинкой, пока не оставил меня абсолютно лысой.

Когда он уже заканчивал свою работу, подошла его жена. Нагнувшись к моим лодыжкам, она расстегнула цепь между ними и приковала их к кольцам в полу, вынудив меня широко, до предела расставить ноги. Она вынула из моей пизды жокейский стек. После этого начала брить её.

Так я продолжала висеть, пока они обрабатывали меня – женщина брила пизду, а мужчина брил голову. Я понимала, что моё унижение и моя деградация с этим только начинаются. Когда они закончили, мужчина приблизился ко мне и крутанул за правый сосок.

– Ты ослушалась меня, рабыня. Когда я начал брить тебе голову, ты посмотрела на меня. Сразу после того, как я сказал, что рабам нельзя смотреть в глаза существам высшего порядка. Ты будешь наказана.

Я начала дрожать, рыдать и сквозь кляп умолять пощадить меня на этот раз. Шок от прикосновений электробритвы к моей голове ещё не прошёл, и я не соображала, что делаю. Впрочем, толку от этого не было никакого. Женщина снова рассмеялась и потёрла руки в предвкушении. Подойдя к шкафчику на стенке, она извлекла оттуда огромную анальную пробку. Я тотчас же поняла, какое наказание меня ждёт. Я забилась в своих цепях изо всех сил.

– Если сейчас же не успокоишься, рабыня, – оборвала меня женщина, – после этого будет ещё 50 ударов.

Я машинально остановилась, и она продолжила смазывать затычку и мой задний проход. Когда она начала её впихивать, я попыталась расслабиться, но это было непросто. Казалось, будто меня рвут пополам. Наконец она втолкнула её до конца и оставила внутри.

Я смотрела в пол, слабея при одной лишь мысли о том, что такой теперь будет вся моя жизнь, и что это только начало. Как я всё это выдержу? Но выбора у меня не было.

Я продолжала висеть там, глядя в пол, с ошейником на шее, со скованными над головой руками, с пенис – кляпом во рту, свежевыбритой головой и огромной затычкой, которую затолкали мне в зад. Я снова плакала. Мои похитители лишь изредка поглядывали на меня с другого конца комнаты, занимаясь друг с другом любовью и время от времени выкрикивая в мой адрес новые оскорбления.

Закончив любиться, мои тюремщики уселись рядышком и стали смотреть, как я болтаюсь под потолком со своим пенис – кляпом, торчащей из зада здоровенной затычкой, застёгнутым на замок ошейником и скованными над головой руками. Они только что наголо обрили мне голову и киску, и, повиснув на своих цепях, я ощущала, как тает моё чувство собственного достоинства. Я продолжала глядеть в пол прямо перед собой, боясь, что навлеку на себя новое наказание, если на них посмотрю.

– Эй, рабыня! Хочешь узнать, как мы тебя выбрали? – спросила женщина.

Я не шелохнулась. Я продолжала смотреть в пол перед собой.

– Мы твои поклонники. Прочитали каждый рассказ. Потом мужу стало совсем невмоготу, и он решил сыскать тебя любой ценой. Мы как раз тогда продали своего последнего раба, и всё равно надо было искать себе нового. Я, как обычно, предложила взять ещё одного мальчишку... с ними так классно. Но муж упёрся и решил, что берём только тебя, и точка.

С этими словами она дёрнула меня за кольцо ошейника, и голова моя качнулась.

– С каждым новым твоим рассказом я всё больше соглашалась с ним, что тебя пора брать. Нельзя так хорошо писать на тему садо – мазо. Опасное это дело. Но, я думаю, ты сейчас и сама это понимаешь.

По окончании её слов я снова расплакалась. Рассмеявшись, она начала вылизывать мне веки. Закрыв глаза, я стерпела и это. Сознавать, что я сама же впутала себя в эту передрягу, было уже слишком. Надо было получше скрывать информацию о себе. Я лишь хотела публиковать свои рассказы, поэтому особо не вглядывалась, какие там сведения от меня требуют. Эх, если бы я только ограничилась чтением сайтов, вместо того, чтобы самой отправлять туда рассказы. Я чувствовала себя идиоткой.

– Жаль, конечно, что эта ошибка тебя уже ничему не научит, потаскушка.

С этими словами она похлопала меня по торчащей из зада затычке, причинив мне новые страдания. Затем повернулась к мужу:

– Думаю, на сегодня с неё хватит. Уложим её спать, пусть за ночь осознает своё положение. К дрессировке, так и быть, приступим завтра.

– Хорошая мысль, Лиза. Я её уложу, а ты пока собирайся.

– Ммммм, но я хочу помочь тебе её уложить, Том.

– Я справлюсь. В другой раз уложишь. Давай, иди собирайся. – С последними словами голос Тома окреп и зазвенел металлом.

Лиза лишь посмотрела на него, после чего повернулась ко мне.

– Ладно. Завтра встретимся, рабыня. – После этого она лизнула меня в губы поверх кляпа.

Почему – то мне стало легче, когда Том её выгнал. Не то чтобы Том внушал мне тёплые чувства, но Лиза реально меня пугала. Том подошёл ко мне и мягко сказал, что сейчас снимет кляп и что мне лучше помалкивать, пока не спросят. Когда он расстегнул сбрую кляпа и наконец снял его, я пошевелила челюстью, пытаясь размять её после такого долгого ношения кляпа.

– А теперь, рабыня, я разрешаю тебе задать вопрос, всего один. Подумай как следует.

Я снова уставилась в пол перед собой, и смотрела на него долго. Я не знала, что спросить. Меня слишком резко окунули в эту ситуацию, и голова ничего не соображала. Наконец я придумала.

– Смогу ли я когда – нибудь заслужить свободу? – Я не поднимала взгляда от пола.

Том нежно погладил мой подбородок и, взявшись за него, приподнял мою голову так, чтобы я посмотрела на него.

– Рабынька моя, тебя ещё дрессировать и дрессировать, по твоему же вопросу видно. Ты уже больше не самостоятельное существо. Ты рабыня, низшая форма жизни. Ты больше никогда не будешь свободной. Если ты нам надоешь, то мы просто тебя продадим. Так будет длиться до тех пор, пока ты не состаришься. А когда надобность в твоих сексуальных услугах отпадёт, то ты станешь обычной служанкой хозяина, который у тебя будет на тот момент.

Я смотрела на него с ужасом, в шоке. Мне всё ещё казалось, что он просто играет со мной. Пытается морально сломать меня, только и всего.

– Чем быстрее смиришься со своей новой жизнью, тем легче тебе будет. Кажется, сейчас рабыне пора в постель, да? Само собой, но не раньше, чем я накажу рабыню за то, что она не добавила "хозяин" после вопроса. Ты же ведь не думала, что это сойдёт тебе с рук, правда?

Мой разум кричал и бесновался, но я лишь стояла на месте, умоляюще глядя на него. Из кармана рубашки он извлёк пару зажимов и прицепил мне на соски. Я застонала от боли. Он предупредил меня, что лучше не шуметь понапрасну, а вместо этого поблагодарить хозяина за наказание такой бестолковой рабыни.

– Спасибо Вам, хозяин, что наказываете меня, – не подумав, сказала я.

Он затянул зажимы ещё туже и соединили их короткой цепочкой, отчего я издала вскрик боли.

– Отныне тебе запрещается говорить о себе в первом лице, рабыня. Ты этого недостойна. С этих пор ты будешь всегда называть себя в третьем лице. Рабыне понятно? – Он потянул меня за цепочку на сосках, придвинувшись так близко, что я ощутила ухом тепло его дыхания.

– Да, хозяин, рабыне понятно, – прохныкала я, крепко зажмурившись, чтобы хоть как – то унять боль.

Он снял цепи с браслетов на моих запястьях и лодыжках и застегнул на них висячие замки. К браслетам на ногах он прикрепил короткую цепочку и, заведя мне руки за спину, повторил с ними то же самое. Пристегнув к моему ошейнику поводок, он пошёл в сторону, потянув меня следом. Цепочка меж лодыжками была совсем короткой, приходилось смотреть в оба, чтобы не упасть, и кое – как я семенила за ним. Я знала, что выгляжу нелепо, и чувствовала себя по – идиотски. Я заметила, что пенис – кляп торчит из его заднего кармана, сунутый туда ремешками вперёд. Я надеялась, что он о нём позабыл.

Он отвёл меня в другую комнату, и я поняла, что мы находимся в каком – то подвале. В предыдущей комнате были ковёр, камин, отделанные стены. В этой же – один голый бетон. В углу стояла огромная собачья клетка, а из потолка, пола и стен торчали бесчисленные кольца. По стенам были развешаны кнуты, цепи и прочее в таком же духе.

– Теперь эта комната твоя. За её пределами ты будешь находиться крайне редко. В этой клетке будешь спать.

После этого он отвёл меня к клетке. Стоя у него за спиной, я смотрела, как он открывает дверцу. Он обернулся, чтобы посмотреть на меня. Из кармана он потащил пенис – кляп, и я сделала шаг назад, пока не вспомнила, что отшатываться от них нельзя под страхом наказания. Я остановилась, но было уже поздно – он уже всё заметил.

– Что – то плоховато ты слушаешься, нет? Мало того, что сделала шаг назад, так ещё и глядела мне в лицо, когда я обернулся. Кажется, потаскухе нужно напомнить, где её место?

Глаза мои расширились, и я пролепетала:

– Нет, хозяин, я... рабыня просит прощения, хозяин.

– Что ж, рабыня, кажется, придётся оставить затычку у тебя в заду на всю ночь. Я хотел её вытащить, потому что понимаю, как это больно, но раз тебе нужно постоянно напоминать о правилах, то пусть она и напоминает.

С этими словами он очень жёстко крутанул во мне затычку, причинив чудовищную боль. Слёзы брызнули у меня из глаз. Закончив терзать меня затычкой в заду, он впихнул мне в пизду пенис – кляп и, придерживая его там, другой рукой начал массировать мне клитор. Это застигло меня врасплох и сбило с толку. Не успела я опомниться, как моё тело отозвалось на это сильнее, чем мне хотелось. Я испытывала шок и отвращение, но вместе с тем по моему животу разливалось томительное чувство.

– Кажется, я знаю, как ускорить дело.

Хихикнув, он достал вибратор – бабочку, предназначенный специально для клитора. Он прицепил его к моему клитору, по – прежнему придерживая пенис – кляп у меня в пизде. Через несколько минут, не в силах больше держаться, моё тело затряслось в диком оргазме. Сразу же вслед за ним наступило ещё несколько оргазмов, поменьше. Я всё ещё пребывала в послеоргазменном тумане, когда он вытащил из меня кляп, скользкий от моих соков, и затолкал мне в рот, прежде чем я успела опомниться и оказать сопротивление. Застегнув кляп (на пряжку он также повесил висячий замок), он отметил, как феерично я кончила и какая же я мокрощёлка. Мне было так стыдно, что я побагровела как свёкла. Ощущая во рту свои же соки, я была уверена, что меня вот – вот стошнит, но старалась об этом не думать.

– Привыкай ко вкусу своих оргазмов, будешь пробовать их очень часто.

Затем Том заставил меня опуститься на колени и ввёл в клетку – со скованными за спиной руками, с цепочкой на лодыжках, с крепко стиснутыми на сосках зажимами, соединёнными цепочкой и оттягивавшие грудь, с огромной затычкой в заду и с кляпом во рту, перемазанном в моих же собственных соках. Да, эти люди знали, как унижать женщин.

Поместив меня в клетку, он закрыл дверцу и запер её. Взяв поводок, он обернул его вокруг прутьев и также застегнул на замок. Я лишь сидела внутри и смотрела ему на ноги, пока он пристёгивал поводок к дверце. Слабины поводка хватало лишь, чтобы положить голову на пол, но не больше. Я опустилась на пол, где лежала жёсткая подстилка. Я чувствовала себя сломленной и побеждённой. Том пожелал мне спокойной ночи и ушёл, выключив свет. Я слышала, как в закрытой двери поворачивается замок. Это довершило моё унижение. В таком положении я ведь даже достать не могла до этой ебучей двери.

Думая обо всём этом, я злилась всё больше и больше. Я знала, что все эти мелочи, все эти замки на моём садомазо – облачении, запертая клетка, запертая дверь – лишь психологические трюки, лишний раз напоминавшие мне о моём рабском положении. Я писала о подобном в своих рассказах, но вовсе не собиралась сама на это поддаваться. Я буду выполнять их приказы, чтобы избежать наказания, но моего разума им не видать. Там же, не сходя с места, я твёрдо пообещала себе, что ни за что не дам им изувечить мой разум.