– Прикрылась бы, ни стыда ни совести у тебя нет, прошмандовка...

Я тоже сочла за благо удалиться. Нечего было и думать, что я могла остановить этих животных. А сейчас показываться на глаза Диане – слишком большое испытание для ее и без того растертого в прах самолюбия.

Приехав на базу, я шепнула Семену, чтобы он забрал нашу красавицу из старой мастерской, и, как ни в чем не бывало, отправилась к обеду. Надеюсь, мне удастся сохранить непроницаемое лицо, когда я снова увижу секретаршу?

* * *

На вечер гостеприимные селяне запланировали для нас баню.

– Надеюсь, с девками? – тут же уточнил мой озабоченный муж.

– Конечно, – хитро улыбнулся шустрый распорядитель. Экий живчик, он весь день носился, как бешеный кролик, пытаясь всем угодить и ни в одном глазу усталости. Только сладкий масляный блеск. – И с девками и с первачком, на смородиновых веточках настоянном. А серврюжку сегодня привезли, высший класс!

– Объедаться мы что ли сюда приехали? – пожала я плечами.

– А почему бы и нет? – тут же встрял Арнольд, – свежая деревенская еда, натуральный продукт... что может быть лучше?

– Где ты видел в местной реке севрюгу? – приструнила его Василиса.

Поэтесса навела марафет и куда – то навострила лыжи. Микроскопическая блузка из совершенно прозрачной ткани не делала даже попытки прикрыть ее маленькие острые груди с плотоядно воспрявшими сосками. Тощую задницу обтягивали джинсовые бриджи, живописно разодранные так, чтобы всем было понятно – белья литераторша сегодня не надела.

Это она в таком виде собралась в село? Шизанутая барышня. Повторит судьбу Дианы... Хотя... Немного зная Василису и проецируя сцену в мастерской на нее, была почти уверена – мужикам бы мало не показалось. Она бы отымела, а не ее. В этой жилистой тщедушной дамочке таились килотонны бешеной страсти. При этом ей было совершенно фиолетово, на кого ее направить. Она могла бы трахаться с камнем. И будьте уверены, камень пал бы под натиском ее огня.

Игорь достал из багажника удочку и решил проверить, действительно ли в здешних водах не водится севрюга. А я от нечего делать приняла предложение Арнольда посетить его литературный вечер в местной клубе. Собственно, не вечер даже... так, полдник какой – то. Солнце пару часов назад миновало середину небо, но еще не спешило упасть в зеленеющий горизонт.

Три полнотелые дамы да пара подростков – переростков, вот и вся публика, решившаяся на общение с прекрасным. Слушали они вяло, зевали, терли глаза и казалось, вот – вот уснут, разморенные духотой и размеренной речью писателя. Тот, надо отдать ему должное, не стал слишком долго занудничать. Прочитав пару глав из новой книги "Рассвет застал нас слишком рано" и выдав несколько пикантных историй из своей богемной жизни, плавно закруглил официальную часть. В служебном помещении хозяйка библиотеки уже накрыла стол, уставив его домашними деликатесами, не забыв и про водочку.

С одобрением оглядев стол, Арнольд поставил на него свое угощение – квадратную бутыль с бренди, украшенную яркой этикеткой. Я от посиделок отказалась. Но прежде чем пойти обратно, решила побродить по библиотеке. Иногда в деревенских книгохранилищах можно найти настоящие сокровища. Так, плутая меж стеллажей, скоротала полчасика. И коротала бы дальше, если бы мое внимание не привлекли оживленные голоса.

Так и есть, откушав и выпив, Арнольд решил приударить за еще бойкой и по – деревенски сдобной библиотекаршей. Даже дверь не потрудились закрыть...

– Ой, да что вы такое говорите? – пунцовая от смущения, лепетала дама.

– Я же художник, Клавдия, я красоту особенно остро вижу! У вас такие линии тела! Такой изгиб бедер! Я благоговею перед подобным совершенством... богиня... Гера плодородная!

Клавочка неловко перебирала юбку на коленях и стыдливо смотрела в пол. Но ее ярко красные ушки с головой выдавали, насколько приятны ей комплименты.

Среднего роста, с тяжелой, но не лишенной прелести задницей, с толстенькими, но довольно женственными ножками, она бы несомненно прошла кастинг фильма "Доярки" или "Ударницы села", даром что представляет здесь интеллигенцию. Выгоревшие на солнце русые волосы она забирала в пучок, украшенный дешевой китайской заколкой – бабочкой. Нарядная по случаю московской знаменитости кофточка натягивалась на груди, демонстрируя полновесный пятый номер.

– Позвольте вам еще коньячку! – Арнольд быстро наполнил рюмку своей визави и тут же подлил в свою, – а давайте, Клавочка, на брудершафт?

– Ой, что вы, мне право, неловко...

– Да чего ж тут неловкого? Все же свои! Давайте, милая, так хочется выпить с вами...

И он потянулся к ней жадной рукой.

Клавочка робка наклонилась к нему и когда, переплетясь руками, они опустошили бокалы, с облегчением вздохнула.

– Э, нет, так не годится, поцеловаться надо, – Арнольд впился в полные губы библиотекарши и, не давая ей опомниться, плотно облапил, – ох, какая ты сладкая... – простонал он, на секунду оторвавшись от женщины, и тут же впился в нее снова.

Она сначала сопротивлялась, пыталась вырваться из вязких объятий писателя, но потом как – то размякла, расслабилась и уже не возражала, когда рука Арнольда по хозяйски оголила ее бедро, задрав широкую ситцевую юбку. Ооо, бедро было впечатляющим. У нашего гурмана глаз наметан не только на вкусную еду. Представляю, какой для него кайф после тщедушной Василисы осязать эту роскошную плоть.

Не переставая целовать Клаву и тискать ее за все места, Арнольд настойчиво толкал ее к дивану. Когда она уперлась коленями в сиденье, он аккуратно усадил ее, а сам навис сверху, на ходу расстегивая ширинку.

– Кудесница, нимфа, какие бедра, какое тело... о, что ты со мной делаешь...

– Неловко то как, – шептала Клавочка, быстро расстегивая пуговицы на блузке, – стыд то какой, – стонала она, помогая нежданному кавалеру справиться с застежкой пуленепробиваемого сатинового лифчика. И уже раздвигала ноги, хотя Арнольд пока даже и не просил об этом.

– Все ловко, моя золотая, все хорошо, вот увидишь, как тебе будет хорошо...

Он приклеился губами к ее пышной груди и застонал от нечаянно свалившегося счастья.

– Ах ты моя золотая, ты моя горячая, ах какая у тебя дырочка мокрая, сейчас мы в нее... нашего мальчика... ах... алмазная моя... давай, давай, чуть пошире ножки... . Сейчас я...

Взяв рукой уже вставший член, он притиснул его к густо поросшему холмику и блаженно улыбнулся, предвкушая чудные минутки.

– Ах ты потаскуха! – раздался трубный голос.

На пороге стоял костистый коротко стриженный мужик в майке и закатанных по щиколотку штанах.

– Муж в поле, а жена на блядки! – орал он, размахивая кулаками и приближаясь к парочке, – совсем стыд потеряла! Жена агроонома путается со всякими проходимцами, дожили!

Арнольд, член которого сразу поник, так и не вкусив райских плодов, испуганно таращился на визитера. Клавочка, вся растрепанная, забилась в угол дивана и, кажется, готовилась к худшему.

– Васятк... а Васятк... – пыталась она что то сказать в свое оправдание, но нужные слова никак не находились.

Зыркнув на накрытый стол, мужик злобно сплюнул на пол.

– Жрут тут, пьют, да еще чужих жен ебут!

И тут Арнольда осенило. Все таки он был неплохим психологом. Правильно истолковав взгляд агронома, устремленный на бутылку, он радушно развел руками.

– А давайте по маленькой? Так сказать, замнем инцидент.

– По маленькой? – с сомнением переспросил Васятка, – ну разве что... Эт у тебя че? – прихватил он двумя пальцами яркую бутылку, – сивуха?

– Обижаешь! – возмутился Арнольд, запихивая свое мужское хозяйство обратно в ширинку.

Они выпили по маленькой. Потом еще по одной. Потом еще... Не прошло и получаса, как мужики нашли общество друг друга чрезвычайно приятным и вели себя как давние друзья.

– А тебе, значит, баба моя приглянулась? – хохотнул Вася, – а что, она у меня справная, правда, Клавк?

– Полно тебе, Василий, – скромно потупилась Клавочка.

– Справная, справная. Я и сам, как раком ее поставлю, так хуй сразу встает. Жопа у нее... во всей деревне такой нет!

– А ты прямо проверял, – вскинулась жена.

– Поговори тут мне, – цыкнул на нее муж, – а ты Ан... Арн... черт, ну и имя у тебя, ты ее трахни, я разрешаю.

– Да что ты, друг, как – то...

– Брезгуешь? – в глазах Василия налилось возмущение.

– Нет, ну что ты!

– А тогда давай, заделай ей! Я тебе как лучшему другу предлагаю! Давай, по одной еще и вперед!

Они выпили и под пьяные уговоры Васятки, Арнольд снова полез на Клаву. От волнения у него никак не вставало и он лишь неловко тыкался в нее мягким членом.

– Эх, руки – крюки, – скривился агроном и быстро скинул с себя штаны, – ну – ка, жена, отворяй ворота!

Он рывком перевернул Клаву на живот и слегка подрочив себя, гордо помахал быстро отвердевшим членом. Член у него был кривоватый, довольно тонкий, но длинный, с массивной темно красной головкой. В Клавино лоно он вошел с коротким уверенных хлюпом.

– О как надо! Учись, паря! – наяривая покорно подмахивающую жену обратился он к собутыльнику, – ну че? Попробуешь еще раз?

На этот раз у Арнольда получилось лучше. По уже проторенной дорожке он взял женщину сзади и с удовольствием потрахал ее несколько минут, после чего мужики опять поменялись.

Клавочка тоже разгорячилась. Забыв про приличия, она извивалась в жадных мужских руках и разводила ноги чуть ли не в шпагат. Они имели ее сзади, спереди и даже стоя, лихача друг перед другом выносливостью.

– Ой, ой, – стонала она, трясясь всем телом, – окаянные, заебете до смерти.

– Тебя заебешь! – Василий обхватил ее руками за задницу и сжал так, что она вскрикнула, – хороша курваа... а... а... а... ооооох... .

Зад его подергался и замер...

Точно сытый удав он отвалился от женщины и тут же припал к бутылке, допив содержимое прямо из горлышка.

Арнольд торопливо пристроился к истекающему спермой лону и быстро – быстро стал двигать бедрами, спеша побыстрее выплеснуть напряжение.

– Оооооо... – наконец – то простонал он.

– Аааааа!!! – ответила ему Клавочка.

– А выпить больше нету? – расстроено спросил Вася, тряся над стаканом пустую бутылку.

Я тихо вышла из укрытия и вышла на улицу.