"Хитрец, – подумала я, своим предложением он, конечно же, преследует свои цели. Хочет таким образом сократить на юге расходы на секс и не обременять себя лишними хлопотами в поисках объектов. При разовой оплате женщины обошлись бы ему значительно дороже. А так он хочет иметь меня фактически бесплатно на протяжении всего месяца, да еще в дороге".

– Может, тебе там кто – нибудь приглянется, – продолжала я. – Юг все – таки, и все голые... Так что заранее не зарекайся. А я не хочу оказаться в положении брошенной дурочки.

Писателю со странной фамилией Венуков ничего не оставалось, как согласиться с моими доводами.

Агудзера, куда мы добрались автобусом, встретила нас одуряющим благоуханием эвкалиптовой рощи. Когда – то здесь, как мне рассказывали, было болотистое место, но после того как его засадили эвкалиптами, эти удивительные деревья высушили его. Интенсивно впитывая в себя влагу и быстро вырастая, образовали тенистую рощу, превращенную потом в парк. В его аллеях теперь стояли уютные скамейки, и на одной из них мы, сдав чемоданы в камеру хранения пансионата, расположились в ожидании оформления документов.

Предвкушая скорую близость на новом месте, писатель обнимал меня за талию и поглаживал колени. Ему явно не терпелось, хотя в двухместном купе поезда он то и дело имел меня, вырвавшись, как говорится, на оперативный простор. Сказал, что его возбуждает мерный перестук колес и ритмичное покачивание вагона. Последний раз это было на столике, когда миновали Сочи.

Не скажу, чтобы в двухместном купе это было удобно. Гораздо лучше в обычном четырехместном, где, ложась на столик, можно раскинутыми в стороны и поднятыми ногами упираться в верхние полки. Этому меня в свое время научил директор НИИ, когда однажды взял с собой в командировку после того, как лишил невинности у себя в кабинете. Он вообще показал мне много интересных приемов, значительно обогатив опыт, приобретенный с Эдиком. С ним я впервые трахнулась, например, на высоте 11 тысяч метров над уровнем моря, когда он взял меня с собой в очередную командировку.

Летели на Урал, многие металлургические предприятия которого имелис нами постоянную связь, являясь нашими заказчиками. В самолете ТУ – 104, о котором в ту пору шутили, что лучше ЭТУ четыре, чем ТУ сто четыре, наши места оказались в среднем салоне в последнем ряду. Пассажиров вообще было мало, и все переместились в первые ряды. Мы же предпочли остаться на своих местах согласно купленным билетам.

Самолет постепенно набирал высоту. Когда лег на курс и погасло табло "пристегните ремни", можно было наконец расслабиться. Директор тут же не преминул воспользоваться нашим уединением. Он запустил руку мне под юбку и поглаживал ляжки, постепенно подбираясь к заветному месту. Интуитивно предполагая возможность такого варианта и зная своего директора, я предусмотрительно не надела брюки и колготки, которые мы, женщины, называем между собой "ни дать, ни взять". И теперь все было очень кстати.

Охваченная волнением, я положила свою руку ему на ширинку и перебирала пальчиками в том месте, куда все настойчивей упиралась головка. Наше занятие, видимо, не ускользнуло от зоркого взгляда опытной стюардессы, проходившей мимо. Разнося через некоторое время стаканчики с газированной водой, она наклонилась ко мне и, с пониманием улыбнувшись, шепнула:

– В хвостовом салоне ни души. Совсем пустой. Там вам никто не будет мешать.

Мы перешли туда, и я села у иллюминатора, а директор слева от меня. Я прикинула, что так мне удобнее будет делать минет, держа член правой рукой. Он сам извлек его и предоставил в мое распоряжение. Я думала, что он захочет так кончить, и работала по соответствующей программе, но директор охладил мой энтузиазм неожиданным каламбуром: "Нет, не в ротик! Я не невротик". Я приготовилась было жадно проглотить сперму, но чуть не подавилась от смеха.

Мы оба повеселились и после небольшого перерыва, успокоившись и отдышавшись, пошли на второй заход. Директор помог мне снять штанишки, спустил свои брюки, чтобы их не забрызгать, и я села к нему спиной на колени, старательно натянувшись на член. Руками я обхватила высокую спинку переднего кресла и подпрыгивала, опираясь на него. Директор же лежал, откинувшись в своем кресле, держал меня руками за бедра, прижимая к себе в такт моим движениям. Даже не предполагала, что в самолете так удобно и романтично трахаться. Я готова была не слезать с члена и старалась продлить нашу игру как можно дольше. Тем более, что и директор не торопился.

Всю остальную часть полета мы провели так в полном одиночестве, благодарные любезной стюардессе за оказанную услугу.

Опуститься как бы снова на землю из этого очаровательного полета за оргазмом нас заставило ее неожиданное появление. Она как чувствовала, что мы можем слишком увлечься и забыть обо всем на свете. Милашка сделала нам изящной ручкой выразительный жест, показав на вспыхнувшее табло, оповещавшее о снижении на посадку.

Покидая самолет, директор у трапа положил стюардессе в руку приличную купюру. Нам предстояло летать еще не раз, а это был ее постоянный маршрут...

В моей сексуальной биографии появилась новая страница, и мне хотелось думать тогда, что не последняя. Аппетит, как говорится, приходит во время еды, а разных транспортных средств полно: воздушных, морских, наземных. "В каждом, помимо всего прочего, есть и туалет, и его наверняка можно тоже использовать", – думала теперь я, разыгравшись в своем воображении. Впрочем, в поезде на такой вариант я никогда бы снова не согласилась. Мне достаточно было одного раза. Произошло это, когда тоже ехала в очередную командировку в Кузбасс. Заклеил меня тогда сосед по купе. Тоже командировочный, но он возвращался из Москвы в родную Челябу. Словом, как в народно – хозяйственных грузах, у нас, специалистов, тоже встречные перевозки.

В купе нас было четверо – две женщины и двое мужчин. Познакомились, поужинали, выпили и думали, что разделимся на пары и будем на равных. Но та, другая, оказалась недотрогой. Пить – пила, кокетничала, а как до дела дошло – наотрез отказалась. Впрочем, может быть, тот, другой, ей не приглянулся. Тот же, который положил глаз на меня, был в самый раз.

Николаю, так его звали, было невтерпеж, да и мне хотелось. И нам ничего не оставалось, как реализоваться в туалете, чтобы не тревожить покой соседей по купе.

О боже, какая там оказалась грязь, и стояла жуткая вонь. На полу стояла лужа мочи, а на стенах красовались мазки дерьма, оставленные теми, кто вытирает задницу пальцем. И здесь нам предстояло наслаждаться, а утром умываться и чистить зубы. Я уже пожалела даже, что согласилась, но делать было нечего. Николай быстро запер дверь и решительно развернул меня задом, предложив позу, которая была единственно приемлема в данной ситуации. Я спустила штанишки, оголила попку и, наклонившись, оперлась руками на унитаз.

Думала, что задохнусь от смрада, бившего мне в нос. От того, что я дышала теперь глубоко и часто, как бы в такт толчкам, которыми Николай вгонял в меня свой одеревеневший член, мне казалось, что вонь пронизывает меня всю. Что касается партнера, то его, по – моему, все это амбре, наоборот, только возбуждало, и он наслаждался, вдыхая его, и не спешил кончать. Для меня же все это было настоящей пыткой, и чтобы вдохнуть свежего воздуха, я время от времени нажимала ногой на педаль, чтобы, спуская воду, открыть внизу заслонку... Только в одну из таких манипуляций я смогла кончить, глубоко вдохнув ночную прохладу...

И вот теперь снова туалет, но уже в самолете. Чистота здесь была прямо – таки удивительная, как в операционной. На стене даже висел озонатор. Все располагало к сексу, если бы не теснота, но с ней ради исключительности случая можно было примириться, и это даже по – своему завораживало и увлекало. Как говорится у нас в России в тесноте, да не в обиде.

Мы еще в салоне договорились, что первая я пройду туда, а директор последует за мной через несколько минут. Еще до того, как он появился, я предусмотрительно сняла штанишки. Находясь в такой каморке вдвоем, раздеться было бы невозможно. Директор еле протиснулся, спустил брюки и сел на крышку унитаза, а я разместилась верхом у него на коленях, и мы полетели... Особую остроту оргазму, моему, во всяком случае, придала необычность обстановки. Было ощущение какого – то двойного парения и в наслаждении и в облаках. Мне казалось тогда, что это останется для меня навсегда незабываемым сладостным воспоминанием. Однако все последующее показало, что в таком спортивном многоборье, как секс, прекрасному предела нет.

А теперь я снова отдавалась на грешной земле, в поезде, мчавшемся на благословенный юг. В сладостном предвкушении скорой встречи с морем мы с писателем были в радостном азарте и беззаботны, как дети. Местность, по которой мы ехали была довольно пустынной, и занавеску на окне мы не задернули. Так было даже интереснее – трахаться как бы на российском приволье, у всей планеты на виду. В своем увлечении не заметили, что подъезжаем к какой – то станции. Местные жители, стоявшие на платформе (для них это место вроде нашей улицы Горького), по – моему, увидели, чем мы занимаемся. Посылали нам воздушные поцелуи и делали выразительные знаки. Мы кое – как быстренько закончили под общее одобрение общественности и задернули занавеску, чтобы не вводить публику в грех, потому что дурные примеры заразительны.

И вот мы наконец прибыли на место. Сидим в парке на скамейке под сенью эвкалиптов, со стволов которых свисают лохмотья скрученной коры. Совсем рядом неумолчно и завораживающе шумит море. Не прошло и четверти часа, как мной овладела дремота, и я, разморенная теплом, беззаботно вытянувшись на скамье, погрузилась в глубокий сон. Если вы ожидаете, что здесь последовало что – то, связанное с сексом, и кто – то воспользовался благоприятной ситуацией, то должна разочаровать. Меня не трахнул ни мой писатель, ни кто – то другой, хотя в парке было безлюдно. Одни, видимо, были на пляже, другие отправились на различные экскурсии.

Поселили нас в одном корпусе, но в разных комнатах, что, собственно, и требовалось, да иначе и быть не могло, потому что вместе селили только супругов при предъявлении паспортов с печатью. Администрация строго блюла нравственность, хотя на вольном воздухе блядоход шел вовсю, как и везде во всех здравницах, превратившихся в неофициальные дома свиданий, куда трудящиеся приезжали не столько отдыхать, сколько заниматься сексом. Ведь здесь не было партийно – комсомольского догляда и стесняющих жилищных условий, как в городских коммуналках и общагах. Кругом простор, кусты, а здесь еще и горы. Есть где уединяться.

Первое наше общение с долгожданным морем, его ласкающими волнами состоялось перед обедом, а полуденный отдых мы посвятили ласкам, расположившись на полу, расстелив на нем матрац. Кровать показалась нам слишком узкой и к тому же скрипучей, а тело жаждало простора и полной свободы. Обрести и то и другое можно только на лоне природы, а в помещении на полу, если нет хорошей квадратной постели, которые сейчас вошли в моду, но для малогабаритных квартир не пригодны.

"Люблю постели неумолчный скрип", – признавался Валерий Брюсов в одном из стихотворений. Возможно, его такая музыка и вдохновляла, но мне лично "неумолчный скрип" традиционных полуторок очень мешает – сковывает и создает на¬пряжение. Тем более, если точно знаю, что за стенкой кто – то есть и может к ней прильнуть ухом, чтобы сопереживать, как мысленно, так и физически, догоняя мастурбацией. Есть такие любители послушать. Как бы вроде заочные зрители. Предпочитаю не иметь никаких, как говорил Пушкин, "свидетелей моих младенческих забав", если, конечно, того не желает клиент. А такие есть, любящие и в постели выступать перед публикой. Чаще всего это артисты. Их хлебом не корми – лишь бы себя показать и сорвать аплодисменты.

Южное солнце и морской климат оказывают на организм магическое действие, возбуждают половую сферу столь сильно, что удержаться невозможно. Особенно, когда рядом есть с кем, а у партнера есть чем. Член писателя меня вполне устраивал по всем параметрам, но из этого вовсе не следовало, что другие для меня в данный период уже не существовали. Я вообще привыкла чувствовать себя человеком во всех отношениях свободным, ни от кого ни при каких обстоятельствах не зависимым. Сейчас я хотела, чтобы писатель пресытился и утомился и поначалу на какое – то время оставил меня в покое, чтобы я могла оглядеться. И мой расчет оправдался. Уже за первые два дня я изрядно вытрясла мошонку писателя, и он в изнеможении валялся на пляже, посматривая по сторонам, чтобы визуально вдохновляться.

Хотя мы вроде бы и бывали вместе и сидели за одним столом, но я вела себя абсолютно независимо, и это не осталось незамеченным, равно как и мой шикарный купальник из ФРГ. Он эффектно подчеркивал гитару моей фигуры и белизну кожи, а когда она приобретает легкий загар – тем более делает меня неотразимой. Это я точно знаю по опыту. Все говорило о том, что стоит мне только пожелать, и клиентов будет навалом. Сложность создавало то, что я не могла в пансионате откровенно объявить, что даю всем, но только за деньги. Если хочешь сохранить "лицо", нужно, чтобы эта "деталь" исходила не от тебя, а от какого – то рекомендателя, как это делается дома. Здесь, на побережье, такого коммивояжера, импресарио, у меня не было, а выступать в роли откровенной проститутки я не хотела. Это было бы неудобно перед писателем. Давать за так тоже не было никакого резона – под боком был свой "жених". И давать за приглашение в ресторан, как это принято "для приличия", я тоже не намеревалась, считая это для себя унизительным и нерентабельным. Тем более, что не пью.

Выйти из положения помогла действительно случайная встреча с другим моим давнишним клиентом – из мира ученых. Я откровенно рассказала ему, на каких условиях приехала в пансионат, и теперь из – за этого нахожусь в несколько затруднительном положении.

– О чем, дорогая, разговор! – воскликнул доктор технических наук, ядерщик. – Тут есть кое – кто из нашей ученой братии, и я тебя представлю в лучшем виде. Можешь не сомневаться. Время терять даром не будешь и свое получишь.

К себе выразительной позой маня

Нашу встречу мы, разумеется, отметили, как и положено у деловых людей. У нас была своя отработанная "метода", и мы претворили ее в жизнь к обоюдному удовольствию. Клиент и здесь остался верен нашим прежним условиям и вручил мне сумму традиционного гонорара. Это было с его стороны очень мило, хотя я на это не рассчитывала. Просто хотела по – своему отблагодарить за будущую помощь.

Чтобы закрепить сексуальную бездеятельность писателя, я еще два дня старательно отсасывала у него утром и вечером, чему он, как мне показалось, был весьма признателен, потому что этот способ не требовал от него больших физических усилий. Он только спускал сперму, которая быстро накапливалась под южным солнцем и воздействием морской воды – родоначальницы всего живого на Земле.

За эти два дня я смогла без особых ухищрений принять двух ученых мужей. Вернее, побывать у них в номерах. Уходила с пляжа под благовидным предлогом отдохнуть от жары. Новые клиенты были не очень тяжелыми (я имею в виду, конечно, не вес) и прихотливыми в своих заявках. В смысле секса ничего особенного при всей своей учености не представляли. Все выглядело довольно примитивно и не обременительно. Меня брали не столько для наслаждения, сколько для здоровья, которым каждый из них несказанно дорожил.

Визит занимал не более часа, а иногда и того меньше: совсем "по быстрому", чтобы никто не заметил. Все они безумно дорожат своей репутацией и опасаются друг друга. Однако признательность с их стороны была весьма выразительна и для моего кошелька ощутима. Еще бы! Я так просто помогала решать сложнейшую проблему, которая возникает у каждого мужчины, приехавшего на юг без своего "самовара".

Но два эпизода все же заслуживают внимания и пера летописца. Кандидат филологических наук, еще сравнительно молодой человек, звали его Иосифом, слегка картавя, назначил мне свидание на пляже. Встретились мы поздно вечером в условленном месте, когда весь пансионат погрузился в сон, и направились к морю.

Ночи в ту пору бывают здесь, в субтропиках, на редкость теплыми, а море вообще божественным. Мы купались голышом и одновременно, лаская друг друга, знакомили наши тела. Когда вышли на берег, он хотел взять меня тут же на мелкой гальке. Член его торчал призывно и заманчиво и по отношению к берегу занимал не горизонтальное положение, а смотрел на звезды, что говорит о хорошей эрекции. Да я и на ощупь почувствовала это еще в море.

Однако я решительно воспротивилась, и чтобы несколько отвлечь внимание филолога от конечной цели, мотивировала отказ анекдотом, правда, солдатским, но в данном случае вполне уместным.

Генерал приказал денщику привести ему на пляж, где отдыхал, девицу. Тот выполнил поручение, и генерал тут же взобрался на нее. Пыхтит, трет что есть мочи, а она лежит без движения, как колода, не реагирует. "Ты кого мне привел? Скотина!" – взревел генерал, слезая с девицы. "Проститутку, ваше сиятельство, – отвечает денщик. – Как приказывали". – "Тогда сам ее и еби!" Денщик снял штаны, завалил девицу и едва сделал пару качков, как та заходила под ним ходуном, завертела задом во все стороны и стала визжать. Когда денщик кончил, генерал спрашивает: "Это почему же она подо мной как мертвая лежала, а тебе вишь как подмахивала!" – "А я, ваше благородие, один раз в нее, один раз в песок. Вот она и завертелась".

– Вот если бы пляж был песчаный, я бы согласилась, – заметила я, смеясь, – а так неинтересно. Тоже будешь пробуксовывать.

– Тогда я предлагаю компромиссный вариант, – включился в игру, предложенную мной, сообразительный филолог. – Раз нет лежаков, то давай поиграем все – таки в воде.

Он положил меня у самого уреза так, чтобы голова и грудь были на суше, а бедра и ноги в воде и набегавшие волны почти успокоившегося ночного моря окатывали их. Когда я раздвинула ноги, он лег на меня, и теперь волны стали нежно бить нас обоих по промежности, катая его яички по моей раскрытой вульве. Ощущение стало особенно необыкновенным, когда я вскинула ноги высоко и положила их изобретательному партнеру на бедра. Внесла в этот способ и свою лепту. Теперь мой зад стал как бы волноломом, и каждая набегавшая волна билась о него с удвоенной силой, и это было очень приятно. Тем более, что и яички стали тоже подвижней, энергичней забегали по щели. Этот способ я решила взять на вооружение и использовать при случае в будущем.

Другой эпизод, который имею в виду, был связан с известным египтологом Михаилом Александровичем. Он приехал в благодатную Агудзеру со своей давнишней любовницей Людой, которая была моложе его лет, наверное, на тридцать, моя ровесница. Мы познакомились и быстро нашли общий язык. Я поняла, что проституцией Люда не занимается, а к своему пожилому другу относится нежно и преданно. Она призналась, что ее Миша последнее время сильно сдал, и чтобы его взбодрить, видимо, требуется что – то новенькое, что обострило бы ощущения. Люда попросила меня помочь ей. Я дала согласие, и мы выработали план действий в предстоящем трио.

– А как он сам к этому отнесется? – спросила я. – Захочет ли другую женщину, ведь это будет изменой тебе.

– Я с ним поговорю и все подготовлю, – заверила Люда. – Объясню, что хочу, чтобы ему было хорошо, и для меня это – главное.

– А не случится так, что увидев положительный результат, он вообще решит заменить тебя на другую женщину?

– Это исключается. Он от меня никогда не откажется. Нас объединяет слишком многое.

Сказать по правде, я была тронута такой преданностью этой молодой и симпатичной женщины старому любовнику.

Встречу устроили в комнате, где они жили вместе, как супруги. Хотя с этим делом в пансионате было строго, но Михаил Александрович дал на лапу директору, и он распорядился выделить им отдельный номер.

Чтобы на всякий случай застраховаться от писателя, я после ужина провела часок в его постели, пока он не погрузился в глубокий сон своих умопомрачительных фантазий. Теперь я была свободна и отправилась к незадачливой паре на всю ночь.

От меня требовалось, как я понимала, поднять член, переставший реагировать на Люду, которая приелась, а затем, когда член войдет во влагалище и начнет там свою привычную работу, поддерживать эрекцию ласками. Таким образом Люда хотела вернуть себе дорогого ей любовника. Мне представлялось это наивным, но попробовать все – таки можно было.

Член я подняла минетом, а потом, когда они начали обычное сношение, лизала мошонку, поглаживала ягодицы и анус. Мое участие возымело действие наверняка еще и потому, что мы с Людой разной масти. Она брюнетка, а я блондинка. Такое обновление в сексе оказывает положительное действие и служит благотворным стимулом. Это поняли еще в глубокой древности. Поэтому не исключаю и того, что, как большой знаток египетских нравов, Михаил Александрович живо представил себя каким – нибудь фараоном вроде Хуфу, который оставил о себе след знаменитыми пирамидами и жил в окружении множества рабынь – любовниц, составлявших пеструю коллекцию.

Словом, все получилось хорошо к нашему общему удовлетворению. Потом мы повторили такой сексуальный водевиль, внося в него каждый раз некоторые добавления. За оказанную услугу Люда в долгу не осталась, и потом уже в Москве я навещала ее несколько раз. Но после того, как Михаил Александрович сделал мне однажды минет, Люда меня уже больше не приглашала. Видимо, расценила это как измену ей, а господствовать хотела только она одна всеми своими прелестями.

Вскоре у меня образовался в пансионате круг постоянных клиентов, и все мы были друг другом довольны. Благодаря тонкой и тактичной посреднической работе моего старого мо¬сковского друга – ядерщика, каждый из новичков считал, что он у меня здесь в пансионате – единственный. Писатель, которому я, как условились, безотказно давала раз в неделю, оставался в полном неведении относительно моей второй жизни и самодовольно наслаждался удобством, которое себе организовал. Поводов для подозрений я старалась никаких не давать, и вся моя независимость вроде бы выражалась в общительности и веселом нраве, который меня вообще отличает. Тому, что писатель ничего не заметил, способствовал и случай, по – своему забавный, который отвлек его внимание.

Да, забыла сказать, что писатель Венуков попросил меня, если кто – нибудь из окружающих станет интересоваться, кто он по профессии, говорить, что самый обыкновенный врач. Желание клиента – закон для проститутки, и я обещала поддерживать эту версию безвестного инженера человеческих душ. Он, как я поняла, оказался большим любителем розыгрышей, вроде тех, которыми увлекается веселенький композитор, делающий записи на полях шляпы.

Тому доверительно поручили возглавлять одно из обществ дружбы с одним из европейских государств. С чего бы вдруг такая привилегия? Уж не состоят ли его заслуги перед искусством в том, что он попутно занимается коллекционированием сексуально – эротических статуэток, которые всюду скупает за рубежом и совершенно беспрепятственно перевозит через границу при молчаливом согласии таможни? Делал это свободно даже тогда, когда с подобными изделиями, расцениваемыми, как порнография, было строго. А вообще – то коллекция у композитора производит впечатление. Если по ней сделать научно – популярный фильм, наверняка послужит хорошим просветите¬льным пособием. Такую мысль я ему подала, и, по – моему, он ею воспользуется, чтобы заработать еще и так, поскольку музыку уже давно не пишет. А вот стишки тем не менее пописывает и мне вот такие презентовал:

Для всех проституткой однажды назвавшись,

Клиентам свое подавая нутро,

Лежишь перед каждым ты, вся распластавшись,

Ногами воздвигнув эмблему метро.

Со всех вестибюлей метрополитена

Ты буквою "М" искушаешь меня,

Многозначительно и откровенно,

К себе выразительной позой маня...

Не знаю, что старается прикрывать композитор своими розыгрышами, а вот писатель – фантаст своей версией о его принадлежности к медицине, наоборот, попал в сложную ситуацию. Однажды на пляже у молодой женщины случился обморок, видимо, от перегрева на солнце. Растерявшаяся публика бросилась к писателю, считая его врачом, с просьбой оказать помощь. В первый момент он растерялся, но тут же взял себя в руки и решительно ответил:

– Я не могу брать на себя такую ответственность. Случай серьезный, и надо позвать врача пансионата.

– Но вы же все – таки тоже врач!

– Я врач ниже пояса, а не сердечник.

Эта фраза оказалась для писателя роковой. С этого дня женщины стали осаждать меня просьбами устроить им встречу с доктором "ниже пояса". Мне как бы отвели роль секретаря "большого специалиста". У каждой женщины вдруг оказались свои проблемы, и они хотели, что называется, не отходя от кассы, не теряя времени даром, посоветоваться и получить консультацию. А может быть, и просто поговорить о сексе. Есть такие любительницы.

– Все должно быть поставлено солидно, – сказал писатель – фантаст, узнав от меня, какой повышенный интерес возник к нему у женщин пансионата. – Предварительно сама расспрашивай, по какому вопросу ко мне хотят обратиться. Может, это вовсе и не по моей части. А я специалист узкий и потому настоящий. Сечешь?

Предложенная игра показалась мне занятной и, хотя свободного времени у меня было довольно мало, решила принять в ней участие, чтобы развлечься. На юге ведь вообще дохнешь от тоски, а короткие встречи с клиентами, которые у меня по¬явились, не очень – то скрашивали пляжное безделье.