Рипли только теперь заметила, что халат распахнулся, и злобным рывком запахнула его. Мысли о беременности не давали ей думать спокойно и взвешенно. Как! Ну как такое могло быть! Что ей теперь делать? Рожать? Здесь, на "Ауриге", на корабле, ставшем ее тюрьмой, на корабле, где проводят какие – то странные эксперименты.

Майор, все еще продолжая кашлять, встал, потрогал пальцами горло – от ее хватки на шее остались багровые пятна. Да, с мрачной гордостью подумала Рипли, а я ведь могла его убить. На лице Обэнона читалось желание убежать как можно дальше от этой волчицы с холодным стальным взглядом и могучей челюстью, но он нашел в себе силы шагнуть к ней.

– Не советую так делать, единственный друг здесь у тебя – я! Капитан с радостью выбросит и тебя, и твоих сыновей в космос. Так что со мной лучше дружить, Рипли.

Он посмотрел на не снизу вверх, развернулся и пошел прочь, а она осталась стоять, удерживаемая на месте сетью точек лазерных прицелов.

Сказать, что капитан Джонс был разъярен, означало ничего не сказать. Ярость в капитане бурлила и клокотала как только закипевшая вода, пытающаяся сорвать крышку с чайника.

– Беременная?! У меня миллион вопросов, господа, миллион! Но по – настоящему меня сейчас волнуют два из них. Во – первых, как вообще может клон забеременеть? И, во – вторых, почему я об этом ничего не знал?

Доктора переглянулись. Было видно, что никто из них не хочет начинать говорить первым. Наконец, высокий и мрачный Уорен, осторожно подбирая слова, начал объяснять:

– Похоже, оригинальная Рипли была беременна уже в тюрьме. И когда мы сделали ее клона, он перенял все свойства организма – донора. И это – в том числе. Мы не хотели говорить об этом, потому что сами были не уверены, многое было неясно.

При этом Уорен покосился на Обэнона.

Майор явно не хотел говорить, но доктор замолчал, и ему пришлось заполнять возникшую паузу.

– Вообще – то, это большая удача.

– Хороша удача, – процедил капитан сквозь зубы.

– Именно удача, – повторил Обэнон. – Эта женщина совершенно неуправляема, а теперь у нас появляются два рычага воздействия на нее. Не говоря уже о том, что из них можно воспитать двух замечательных солдат. Что, если им передались способности матери? Ее сила? Реакция? Ее кислотная кровь? Что, если их тоже удастся клонировать?

– На словах – то все выглядит интересно и завлекательно, – скептически хмыкнул капитан.

Вдруг заговорил Уорен.

– А я согласен с господином майором. – похоже, даже самого майора это застало врасплох, но доктор продолжал: – Это – бесценный эксперимент. Перед нами открываются невероятные возможности. Мы раздвинем границы науки так широко, как никто из ныне живущих. Вы согласны, господа? Я считаю, что нужно продолжать работу.

Рипли с какой – то грустью положила ладонь на изрядно округлившийся живот и погладила его. Огляделась по сторонам. Новая камера была совсем другой – светлой, с прозрачными стенами из закаленного стекла. Ее опять могли видеть все, но ей, если честно, было наплевать. Дети – вот что волновало ее большего всего на свете.

Дети в ее жизни были и раньше. Аманде было n, когда они расстались, и лейтенант Элен Рипли обещала своей дочери, что скоро вернется, но не сдержала обещание. Прошло больше 70 лет с того времени, как она сбежала с "Ностромо". Обманула. Подвела собственную дочь.

Ладонь вновь легонько пробежала по животу. Рипли вздохнула. Еще была Ньют. Конечно, это не ребенок Рипли, но она тоже давала ей обещание. И тоже нарушила его. Говорят, вспомнила женщина с усмешкой, внезапно искривившей губы и предавшей лицу хищный вид, что бог любит троицу. Значит, этот шанс, третий, может помочь ей хоть что – нибудь исправить. Она не отдаст близнецов. Армии, корпорации, правительства – да катитесь вы в жопу, зло подумала Рипли. Вам не забрать моих детей. Та рука, что не касалась живота, сжалась в кулак. Я обещаю, беззвучно прошептала она. Вы останетесь со мной.

За стеной она заметила... да нет, не заметила, буквально уловила своим звериным чутьем движение. Там стоял человек, и этого человека она знала. Майор Обэнон – так, кажется, он представился ей во время их первой и единственной пока что встречи. Наглый хлюпик в очках.

Он заложил руки за спину, покачался несколько раз с пятки на носок.

– Ты меня помнишь?

– Да, – она не удержалась от того, чтобы напомнить ему: – Я чуть не свернула шею. ТЫ это помнишь?

– Допустим. – он пристально смотрел на нее своими маленькими колючими глазками. – Встань. Подойди. Хочу поговорить с тобой.

Рипли с удовольствием задушила бы сукиного сына, но пока что это было невозможно. Она встала и, тяжело переваливаясь, подошла к стеклянной стене. Да, из – за беременности она, пожалуй, немного потеряла форму, исчезла та хищная грация, с которой она двигалась. Но сила – Рипли усмехнулась, обнажив крепкие белые зубы, нет, сила никуда не делась.

– С твоими детьми все в порядке, – сказал майор.

– Рада это слышать, – ответила Рипли. – Только не понимаю, с чего ты так печешься о них. О них – и обо мне.

– Я смотрю в будущее, Рипли, – тоненько улыбнулся Обэнон.

– Я тоже могу смотреть в будущее, – мрачно откликнулась женщина. – Знаешь, что я там вижу. Что если ты попробуешь обмануть тебя, я сверну тебе шею. Вот этими самыми руками.

Она поднял руки, бугристо напрягла мышцы.

Майор не отшатнулся – знал, что его защищает закаленное стекло, с которым лейтенанту Рипли, пожалуй, не справиться. Он вновь улыбнулся своей тоненькой улыбочкой и сказал:

– Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы твои близнецы были вместе с тобой.

– Где – то здесь подвох, – прокомментировала Рипли. – Не может быть, чтобы подвоха не было. Подумай, как хрустнет твоя шея, когда я доберусь до нее.

Обэнон пожал плечами.

– Не хочешь верить – не верь. Но я говорю чистейшую правду.

Он развернулся и неторопливо пошел прочь, чувствуя, как Рипли сверлит его спину тяжелым ненавидящим взглядом.

На обратном пути он зашел к капитану. В каюте как обычно было сумрачно, Джонс сидел в углу, рассеянно перебирая какие – то документы.

– Это вы, Обэнон? – буркнул он. – Ну что еще?

– Ничего особенного, – пожал плечами майор. – Рипли родит через семь месяцев. Я пока что покидаю вас, но вернусь к тому моменту, когда роды пройдут. Надеюсь, все будет в порядке. Не предпринимайте никаких действий, пусть все идет как идет.

Джонсу надоел этот возомнивший что – то о себе молокосос, но он должен был подчиняться, поэтому просто кивнул, показывая, что все будет в полном ажуре.

Посреди ночи Обэнон проснулся от того, что браслет коммуникатора на его руке орал дурным писком. Что – то срочное! Майор с трудом продрал глаза, посмотрел в окно – там поднимались в небо мрачные башни, загораживая звезды, вместо звезд мерцали окна, горели какие – то сигналы, вспыхивали рекламные сообщения. Полгода прошло, подумал Обэнон. Чертовы полгода! Коммуникатор продолжал пищать. Обэнон чертыхнулся и велел показать сообщение.

На экране показалось лицо – неприметный человечек, которого майор внедрил в окружение доктора Уорена. Беда, майор, сказал человечек, детей Рипли увозят. Их увозят прямо сейчас, а она в бешенстве, ее пытаются утихомирить, но так – то просто справиться с этой здоровой сучкой, одного морпеха она отправила в реанимацию, а нескольким – переломала кости. Конечно, на нее надели наручники, но – мало ли что...

Обэнон грязно выругался. Выждал пару мгновений, а потом выругался еще грязнее. Ну и скотина ты, Уоррен, мрачно подумал он А ведь я должен был догадаться, по твоему недоброму взгляду можно было понять, что ты что – то задумал, что просто так слушать ты не станешь. Ну что же, доктор, похоже, пришло время нам снова встретиться. И ты, друг мой, пожалеешь, что родился на свет и встал у меня на пути.

Сна больше не было ни в одном глазу. Обэнон торопливо оделся и выскочил из гостиничного номера. Его ждала "Аурига".

Обэнон торопливо шел по узким, плохо освещенным коридорам "Ауриги", и все, кто попадался ему на пути, отшатывались в стороны. Еще бы. Криво усмехнулся он, вспомнив свое отражение в зеркале – вспотевший, нечесаный, с кругами под глазами, вызванными перегрузками от того, что он заставил корабль – курьер всю дорогу идти на форсаже.

Он толкнул дверь капитанской каюты, ввалился в уже привычный полумрак, толкнул обратно в кресло уже начавшего вставать капитана, схватил его за грудки, навис над ним.

– Что вы наделали?! – рявкнул он. – Почему не предупредили?! Я же велел ничего не предпринимать до моего возвращения. В чем дело?!

Капитан оторвал его руки от своего кителя.

– Я все знаю, – выпалил он в ответ. – Вы ничего, слышите, ни – че – го не докладывали генералу Рамиресу. Рамирес совершенно не в курсе о том, как проходит эксперимент, с момента пробуждения Рипли он не получил ни одного сообщения от вас. А это значит, что вы ведете свою игру, Обэнон, свою грязную игру, и поэтому мы имеем право поступать по – своему.