Мускулатура тоже осталась прежней. Этим рельефом стоило гордиться, и Рипли мрачно усмехнулась. Она подняла руку, напрягла бицепс – тот тут же вздулся бугром. Хорошо!

Но в этот момент она осознала, что ее разлучили с детьми, что наполненные молоком груди остались бесполезными, и ей захотелось плакать. Потеря за потерей. Аманда, Ньют, теперь две мальчишек, которым она даже не успела дать имена. По щеке поползла слеза. Всего одна, ведь суровые космические волчицы не плачут.

Столько лет в космосе. Она уже перестала воспринимать себя как женщину, но, между прочим, судя по отражению в зеркале, она вполне хороша собой. Стройные мускулистые ноги, подтянутая задница (она повернулась, стараясь рассмотреть в зеркале ягодицы), плоский подтянутый живот, большая налитая грудь – есть на что посмотреть. Сколько ей лет – то? Черт, с этими анабиозными ваннами на такой вопрос уже и не ответишь. Хотя...

На дисплее высвечивалась надпись: "Пол – женский. Рост – 180. Вес – 75. Физическая форма – отличная. Биологический возраст – 40".

Значит, сорок. Она задумчиво провела пальцем по крепкому подбородку. Сновап посмотрела в зеркало. Сказала негромко:

– Мне сорок.

Потом – еще раз:

– Сорок.

Неплохо, учитывая то, что выглядит она не так уж плохо. Стройная тренированная фигура, гладкая молочно – белая кожа, каштановые волосы... Впрочем, по глазам все можно понять, в них отражается вся бездна космоса, по ним тут же видно, что женщине, глядящей на нее из зеркала, немало лет.

Тут в коридоре послышались шаги. Рипли торопливо смахнула слезу, но ей казалось, что она еще кое – что забыла сделать. Ну да, конечно, наверно, имеет смысл одеться. Но где же... Черт, никакой одежды в этой проклятой камере, только какая – то тряпка. Ну что ж, и она сойдет. Женщина в спешке накинула на себя кусок ткани, обмоталась им. Едва прикрыв наготу.

С той стороны стекла на нее смотрел майор Обэнон.

– Ты! – яростно выдохнула Рипли.

– Я, – кивнул майор.

– У тебя хватило наглости, – прошипела она. – Я же убью тебя. Помнишь? Я обещала.

Обэнон ничего не ответил. Он усмехнулся своей противной тоненькой улыбочкой и включил экран, расположенный позади него.

На экране Рипли увидела двоих мальчиков, судя по внешности – лет десяти. Они были похожи друг на друга, но ей показалось, что они напоминают еще кого – то. Но...

Обэнон терпеливо ждал.

Этого не могло быть, но она видела это собственными глазами. Они так похожи на нее: тот же цвет волос, разрез глаз, даже ростом они походили на мать. И та же форма челюсти – мужественная, указывающая на твердый характер, как и у нее самой. Разве что выражение на лицах было мягче, но это неудивительно, они едва ли успели повидать сколько, сколько она. Наверно, в ее взгляде было написано такое удивление, что Обэнон подошел ближе, к самому стеклу, и снова улыбнулся.

– Знакомься, Рипли, – сказал он. – Рон и Эни, твои сыновья. Они ждут тебя. Хотят встретиться со своей мамой. Спасибо скажешь потом.

Они шли по узкому коридору, освещенному тусклыми светильниками, из – за которых все вокруг казалось либо серым, либо болезненно – желтым. Обэнон что – то говорил, но Рипли с трудом улавливала слова: ей выдали комбинезон, который когда – то, может, и подошел бы ей по размеру, но не теперь. Из – за того, что ее груди остались большими и тугими, дополна налитыми молоком, они едва вмещались в одежду и так оттягивали ткань, что она уже опасалась – не разорвут ли они ее. И еще одно... Чувствительные соски тесно прилегали к ткани и при ходьбе терлись о комбинезон.

Тут Рипли услышала нечто, что заставило ее забыть о комбинезоне.

– А вообще, Рипли, хлопот от тебя столько же, сколько от возни с двумя десятками ксеноморфов, – с улыбочкой обронил майор.

"С двумя десятками!" – женщине захотелось наброситься на Обэнона, впиться стальными пальцами ему в глотку и не отпускать, глядя ему в глаза и любуясь тем, как их покидает жизнь. Но это тут же пресекли бы охранники, шедшие за майором: в одиночку тот не рисковал с ней связываться, знал, что шансов в драке у него нет. "Неужели, пока я была в анабиозе, у них уже двадцать... ".

И тут она мигом забыла о Чужих. Холодок пополз по спине, но не от страха перед чудовищами, нет. Совсем от другого. Впереди, в дверном проеме, она увидела две мальчишеских фигурки, еле заметных сквозь полупрозрачную верную панель. Так вот, значит...

Рипли плохо представляла, как вести себя с детьми. Тем более, что для них она – никто, просто незнакомая здоровенная тетка с бугрящимися бицепсами и суровым взглядом.

– Волнуешься? – с привычной улыбочкой поинтересовался Обэнон. – Не спорь, Рипли, вижу, что волнуешься, у тебя же все на лице написано. – На самом деле, волноваться нечего. Они знают о тебе. Может быть, знаю такое, о чем ты сама забыла. Я приказал рассказывать о тебе, показывать фотографии, говорить о твоих подвигах. И они ждали, ждали этой встречи с нетерпением. Мечтали о встрече. И мечтали о тебе, своей маме. Поверь, и ты, и они – все вы слишком ценны для "Ауриги", вас нельзя просто взять и потерять. Поэтому нужно, чтобы встреча прошла на высшем уровне.

– Ну хорошо, – она медленно кивнула, глядя на майора сверху вниз. – Значит, Рон и Эни, так?

– Так, – Обэнон судорожно сглотнул, встретив холодный взгляд ее черных глаз. – Поверь, мы вложили в них все, что нужно.

Вложили! Рипли почувствовала, как бешенство вновь начинает охватывать ее. Такое ощущение, будто ее дети – какая – то вещь, копилка, в которую можно забрасывать воспоминания о ней словно монетки, чтобы они копились там до поры, до времени. А потом – использовать? Интересно, как?

С другой стороны, майор прав в том, что готовил детей к этой встрече. Ничего хорошего не получилось бы, если бы они действительно увидели просто женщину в комбинезоне, туго натянутом на груди. Рипли едва не зарычала, подавляя приступ ярости: майор, конечно, редкостная скотина. Тот еще манипулятор, но свое дело знает. И пока что держит обещание.

– Стой здесь, – велел майор, и Рипли остановилась. Обэнон сделал несколько шагов вперед, его ботинки громко цокали подошвами по металлическому полу корабельного коридора. Он вынул карточку – пропуск, вставил ее в замок на двери. Что – то щелкнуло, тихо загудело, две желтых лампочки сменили цвет на зеленый, а красная совсем погасла. Кому – то это показалось бы невнятной абракадаброй, но Рипли давно летала на космических кораблях и прекрасно поняла, что у майора – высший код доступа.

Дверь отъехала в сторону, майор вошел внутрь, махнул ей рукой – мол, присоединяйся.

Женщина почувствовала непривычную растерянность. Она не боялась ксеноморфов, не страшилась людей. Готова была в любой момент вступить в драку, всерьез рассчитывая выйти из нее победительницей, свернув при этом пару – другую шей. Но дети – нет, дети – это совсем другое...

Рон и Эни стояли посреди зала и смущенно смотрели на нее. Их смущение и ее нерешительность – вот что не давало никому сделать следующий шаг. Что ж, мысленно подбодрила себя Рипли, я взрослая, я мать, мне полагается подойти к ним. Шагнув вперед, она неожиданно поняла, что они – действительно маленькие: оба едва достают головами до ее пояса. Маленькие. Беззащитные. Трогательные. Она нависла над ними, вынудив обоих задрать головы и посмотреть на нее снизу вверх. Словно гора, только – мягче, теплее.

Тут она поняла, что нужно сделать! Конечно же! Рипли присела на корточки. Оба сына все еще растерянно молчали, на их губах блуждали подобия улыбок, но они не находили слов. Рипли, осторожно улыбнувшись в ответ, протянула руку, погладила одного, потом другого по мягким шелковистым волосам.

– Ну, – сказала она, – пришло время знакомиться.

Они переглянулись и промолчали.

– Расскажите мне что – нибудь, – попросила она, – сама не понимая, с чего же начать.

Но тут ребята, похоже, осознали, что это все происходит на самом деле. И крепко обняли ее.

– Мы так скучали, мама, ты просто не представляешь, – похоже, они сказали это хором.

Потом... Потом ее щеки вдруг коснулись губы. Да он же целует ее! Вернее, они – потому что другие губы точно так же коснулись другой ее щеки. Рипли снова улыбнулась, на этот раз – более тепло и открыто, поцеловала Рона, затем Эни.

– Милые мои...

Ребята вцепились в нее, поглаживали по спине и плечам.

– Мы рады тебя видеть, – сказал Рон, и тут же Эни добавил: – Учен, очень рады. Ты такая...

– Какая? – переспросила Рипли.

– Большая, – улыбнувшись, сказал Рон.

Тут подошел майор.

– У вас несколько часов на общение, – вклинился он в разговор. – Ребятам нужно учиться. У них есть расписание, распорядок дня. Пока что разговаривайте, узнайте друг друга получше, но когда я вернусь, разговор придется закончить.

Он ушел, закрыв за собой дверь с помощью все той же карты – пропуска.

Всего несколько часов? Несколько часов – это так мало. А что потом? Потом ее сыновей опять у нее отнимут? И будут чему – то учить? Чему могут научить ее мальчиков такие люди как майор Обэнон? Рипли с трудом отогнала от себя дурные мысли: в конце концов, несколько часов – это гораздо лучше, чем ничего.

Женщина сдвинула несколько стульев, села на один из них, похлопала по другим:

– Садитесь!

– Мам, – спросил Рон, – а можно мы сядем к тебе на колени?

На колени? Вроде бы, насколько помнила Рипли, на колеи сажают совсем маленьких детей, а Рон и Эни уже... Хотя – какая разница? Почему бы и нет?

– Ну, давайте, – немного растерянно сказала она.

Тут же мальчики вскарабкались ей на колени, уселись с двух сторон, и каждый наклонил голову, пристроив ее на объемную теплую грудь как на удобную подушку. Какие они легкие, восхищенно подумала женщина. Рипли уже привычным движением погладила обоих по волосам. Они тут же едва не замурлыкали как котята, всем своим видом показывая, как им нравятся прикосновения маминых ладоней. И Рипли продолжила эти неторопливые поглаживания.

– Ну, – спросила она, – и чем вы занимались без меня?

– Ну, – откликнулся Рон, – учились, конечно.

– Чему? – уточнила Рипли.