Однажды жене подвернулась путёвка в санаторий. Она уехала. У меня – дела по службе и ремонт квартиры. Из – за ремонта я временно перебрался к тестю и тёще. Тёща работала посменно в соседней поликлинике, а тесть целыми днями пропадал на стройке, где был каким – то начальником. Как – то днём я заехал помыться после пыльных ремонтных работ. Помылся. Выхожу из ванной комнаты, обёрнутый только полотенцем, и, вдруг, вижу – напротив двери стоит тёща.

Тёще недавно исполнилось сорок пять лет. Она не полная, но и не тощая. Одевается элегантно. В общем, крепкая дама и, как говорится, всё при ней. А если подкрасит ресницы и губы, да встанет на каблучки, то у мужиков слюнки закапают! Муж её имел какой – то недуг, постоянно принимал таблетки и, вероятно, не очень – то старательно исполнял свой супружеский долг (а, может быть, и вовсе этим пренебрегал). По этой причине тёща, похоже, не слишком уж блюла верность мужу. Я так предполагал потому, что пару раз мне уже приходилось выпроваживать из квартиры (со спусканием с лестницы) соседа снизу, который, в слегка нетрезвом состоянии, требовал выхода моей тёщи. Интересно, что после такой "помощи", теща никогда меня не благодарила и, даже, выглядела как – то раздосадованной.

Ну вот. Стоит тёща в одной комбинации. Груди четвёртого размера немного провисли без бюстгальтера, но форму ещё держат. Передняя часть комбинации почти вся состояла из кружев и, поэтому, сосковые кружки и сами торчащие соски прекрасно видны. От такой картины, да ещё и от того, что живу без жены почти две недели, полотенце на мне сразу встопорщилось, в голове пустота и стало плевать на всё, что может помешать немедленному удовлетворению жгучего желания. Руки сами подхватили и приподняли дразнящие дыньки. Глаза в глаза. Оба смущены, но я продолжал прижимать тёщу к стене и слегка покручивать карандашики сосков. Оба молчали. Надавил на неё торчащим органом. Тёща опустила глаза и, запинаясь, выдавила: "Ты выгнал моего хахаля: А мне надо: Твоя вина – тебе и исправлять:".

Взял её за руку и повёл к отведённому мне дивану в проходной комнате, но она дёрнула руку и пробормотала: "Нет. Пойдём в спальню, там кровать шире". Всё так же, глядя в пол, завела меня в спальню, повернулась ко мне спиной и подняла руки: "Сними:". Снял. Полотенце моё потерялось где – то на пути и ничто уже не мешало ощутить напряжённой головкой мягкую податливость женских ягодиц. Руки мои, конечно, сразу подхватили тёплые и мягкие батончики, а торсом стал нетерпеливо давить ей на спину, стараясь загнуть её буквой "г". От долгого воздержания у меня начался какой – то нервный озноб. Тёща почувствовала мою дрожь и заупиралась: "Подожди: Потрогай меня: Везде:". Легла на спину и потянула за собой. Взяла мою руку и положила к себе на грудь так, чтобы максимально заполнить ладонь. Не знаю, что уж она делает со своей кожей, но я, много раз мявший разные сиськи, впервые ощутил совершенно необыкновенный восторг от, казалось бы, обычных тактильных прикосновений.

Под ладонью не было привычного ощущения кожи с прячущимися под ней млечными железами. Было странное чувство погружения в нечто неземное. Казалось, что кисть руки как бы растворилась в чём – то невыразимо приятном и через эту, как бы исчезнувшую руку, в меня потекла дивная смесь нежного спокойствия, расслабляющей лени и радостного ожидания грядущих метаморфоз. Я как бы выпал из того (мгновенно забытого) мира, в котором я почему – то жил до сих пор, и впал в беспамятство, где неописуемые словами наслаждения бесконечной чередой плавно перетекают из одного в другое: Из этого блаженства меня вырвал гневный шёпот: "Ну, ты везде трогай! Не останавливайся!". И мою, вновь материализовавшуюся, руку перебросили куда – то вниз: На внутреннюю сторону бедра спелой женщины:

Некоторые женщины прячут свою грудь под платьем, блузкой или кофтой, но всегда прячущая покажет, что грудь у неё всё – таки есть, а не открывает она её, либо имитируя свою, так называемую, скромность, либо злокозненно стараясь лишить мир красоты. Но вот внутреннюю часть бедра женщины и барышни долго и упорно скрывали. Это сейчас стали носить не только мини или микро, но даже и нано – юбки. Правда, надевают их тощие пигалицы, у которых ни посмотреть, ни потрогать нечего. А вот у спелых женщин плоть на внутренней стороне бедра (рядом с промежностью) такая же нежная, как и на груди, только чуть – чуть прохладнее. Моя рука, попавшая в это лакомое местечко, снова растворилась в нирване, отключая меня от всего земного. Последним ощущением было то, что в рот мне засунута та самая грудь, прикосновения к которой только что растворили меня в блаженстве. Твёрдый и толстый сосок требовательно прижался к языку, желая немедленной ласки, которую он тут же и получил с ответной любовью.

И опять – нервный хрипловатый шёпот: "Не замирай! Ну, же!". А моя рука оказалась передвинута так, что под ладонью зашевелились щекотливые кудряшки волос. Раздвинутые ляжки не только не мешали моей руке, но как бы приглашали продолжить любовное таинство. Таз чуть – чуть шевельнулся сначала вправо – влево, а затем ещё и немного вверх – вниз, что на языке тела должно было означать: "Действуй! Не тяни время!". Средний палец привычно растолкал толстые наружные губы, окунулся в тёплую главную лунку и, увлажнившись, раздвинул нежнейшие малые губки уже ставшие скользкими от ответного желания. Нежные губки ласково обняли желанный палец и как бы присосались к нему своей разгорячено – влажной плотью. Медленно – медленно продвигаясь вверх, палец чувствовал, как какие – то молоточки начали ударять изнутри, предвествуя о возможном сотрясении. Чем дальше продвигался палец, тем резче и сильнее ударяли тайные молоточки. И вот палец, наконец, дополз, как пластун сквозь взрывы микромин, до верхнего края обнимающих губок и тут нашёл разыскиваемый бугорок. Удары молоточков зачастили, и оживший бугорок начал расти, превращаясь в небольшой пенёчек. Большой палец пришёл на помощь среднему, вместе они легонько сжали затрепетавший пенёчек и начали его тихонечко потирать.

Тёща глубоко вздохнула и двинула вверх тазом. При этом средний палец, не успев за рывком таза вверх, соскользнул в главную лунку, которая теперь уже была без дна и на палец сама собой насадилась бархатисто – влажная и горячая вульва. Таз отошёл вниз и снова рванулся вверх, стараясь заглотить жаждущей вульвой весь палец. Большой палец, оставшийся на клиторе, надавил на него – тёща ойкнула и дернулась ещё энергичнее. Срывающимся голосом она прохрипела: "Три пальца!. .. Три!. .. И глубже:". Тут же указательный и безымянный пальцы сомкнулись со средним и втроём, раздвигая нежные стенки, ворвались в пещеру любви. Большой палец так надавил на клитор, что почти загнул его. Тёща опять визгливо ойкнула и прижалась тазом к простыне: "Не так сильно: на клитор: подвигай внутри:".

Ну, что ж. Раз хочет – посношал её пальцами, продолжая сосать грудь и слегка покусывать сосок. Тёща вытащила грудь у меня изо рта и просительно прошептала хрипловатым голосом: "Полижи меня: там:".

Я пару раз пытался сделать жене куни, но она, вероятно считая это извращением, оставалась безразличной и просила больше с этим не приставать. А вот тёща, неожиданно для меня, сама просит! Конечно, я сразу скользнул носом снизу вверх между большими губами, а заострённым языком провёл между слипающимися внутренними губками и стал старательно щекотать главный эрогенный бугорок женщины. По всему телу тёщи начали прокатываться волны крупной дрожи, которые показывали мне, что я – на правильном пути. Удобно устроившись между разведёнными ляжками с поднятыми вверх коленями, я обсасывал клитор, продолжая сношать тремя пальцами вагину.

Тёща постанывала и держала меня за голову. Вдруг она потянула мою голову вверх и, вздохнув, хрипловато скомандовала: "Вставь мне: Скорее:". Я передвинулся вверх, и член сразу попал в нужное место. Через тонкую кожицу разбухшей головки очень остро ощущалось проскальзывание сквозь обильно увлажнённую лунку и сладостное погружение в любовный рай нежного влажноворсистого приюта: Тёща обхватила меня и руками и ногами и, трясясь в таком же ознобе как и я, стала неистово насаживаться на одеревеневший от долгого воздержания дрын. Постепенно мы с ней отсинхронизировали темп и громкое чмоканье ритмично разнеслось по спальне. Моё двухнедельное воздержание привело к тому, что очень быстро я дошёл до оргазма и извергся. Почувствовав моё извержение, тёща дернулась, но не кончила.