– Ален, ты проходить будешь? – слегка насмешливо, с полотенцем в руках. Поднимаю глаза. Куда только рухнула эта годами наработанная броня! Эта защита, эта стена, за которую никому не было входа. Я себя ощущаю сейчас ТАМ, маленькой хозяйкой собственного волшебного, идеального мира, полного всепоглощающей любви. Что он прочитал по моему лицу, не знаю. Машинально положил полотенце на верх ширмы, подошел ближе, взял за подбородок, улыбнувшись, слегка приподнял его.

– Ребенок, ты что, меняопять боишься? Такая большая девочка: – без тени иронии, с легкой улыбкой. – Я же тебе помочь не могу, не зная, что с тобой. Я очень аккуратно тебя посмотрю, не больно, обещаю.

Ребенок: Так меня называл только он, а еще солнышко и зайка: И больше никто. Никогда. Рука решительно потянулась к молнии на юбке.

Какой урод придумал это кресло! Интересно, как на него женщины залазят, без особой физической подготовки, да еще с болями?

– Ко мне ближе двигайся, еще ближе. – Со страха вжалась в спинку.

– А я не упаду?  

– Нет, ты немножко сдвинься, я же тут стою, падать некуда.  

Надел перчатки, отошел к столику с инструментами:

– Ничего не бойся, я зеркало самое маленькое возьму, единичку, для нерожавших. – Это самое маленькое? Какое же тогда большие? Живот моментально окаменел. Он положил мне на живот руку и тут же снял.

– Ален, так у нас с тобой дело не пойдет. Я не садист. Пожалуйста, полностью расслабься. Сама себе вредишь. – А руки у него не изменились. Тонкие, длинные пальцы.n лет в музыкальной школе на фано.

Постаралась расслабиться, вспомнила, как вместе когда – то ели арбуз на нашей старой кухне. Выдохнула. Осторожно ввел и раскрыл зеркало. Тянет, но не больно, думала, будет гораздо хуже.

– Больно? Мазки возьму сразу, а то вдруг ты еще лет n не соизволишь появиться. Потерпи. – Очень смешно.

– Терпимо. – Аккуратно вынул инструмент. И сразу же почувствовала его пальцы внутри себя. Мягко нажимал на живот, пальцы внутри меня двигались медленно, плавно. Совсем забытое ощущение приятной, расплывающейся тяжести вернулось. Вернулось ОТТУДА. Из детства, из маленькой спальни с Барби и томиком "Поющих" на полированной книжной полке. Как я эту полировку ненавидела! Бабушка каждый день заставляла протирать пыль. И не дай Бог, если на поверхности оставались пальцы! О чем он думает? Видит ли, как одинока его маленькая кукла? Как закрыта для мужской ласки? Как скованна этой жесткой броней силы, независимости, иронии, которую сама же создала.

– Матка в порядке визуально, шейка чистая. Левый яичник утяжелен, следы спаечного процесса есть, но старые. – Все четко и по делу. Снял перчатки. Помог подняться. – Одевайся.

– Выраженной патологии я не нахожу. Результаты анализов будут завтра. Пока – налицо овуляторный синдром. – Заметив мой испуганный взгляд, пояснил торопливо, – Это не болезнь. Наоборот. Свидетельство здоровья женщины и готовности организма к материнству. Если не возражаешь, я бы сделал еще УЗИ, нужно посмотреть состояние яичников, эндометрия:

– Если ты считаешь, : – Безвредная вроде штука, это вам не на кресле враскорячку. Датчиком по животу поводит и все.

– Пойдем со мной. – Вышли в коридор, медсестра на посту подняла на нас глаза, удивленно – вопросительно. – Вера, в смотровой наведите порядок. – Хозяин, царь и Бог. А ведь это и моя манера профессионального общения тоже: вежливо, но дистанцированно, твердо, четко. Завел в кабинет, кушетка, аппарат УЗИ, – Нам сюда, – провел в смежную комнату, что – то типа процедурной.

– Я тебя комбинированно посмотрю: абдоминально и вагинальным датчиком. – Что? Мы так не договаривались! – Нужна небольшая подготовка, нужно очистить кишечник. Пригласить медсестру или сами справимся?

В горле пересохло разом. Он спокойно смотрел на меня в ожидании ответа. В пояснице нарастала горячая волна, я буквально физически чувствовала ее, ее движение вперед и вверх:

– Сами, – голос прозвучал глухо и хрипло.

Он истрактовал это по – своему:

– Ты просто маленькая трусишка, – потрепал по щеке, – раздевайся, укладывайся на кушетку на левый бок. – Постелил на холодный дерматин одноразовую простынь. Улеглась. – С кишечником все нормально? Проблем нет? – Отрицательно помотала головой. Без слов. Он приподнял ягодицу, смазал колечко ануса, я почувствовала, как наконечник слегка коснулся его и легко скользнул глубже.

– Ребенок, спокойно, ложись – ложись. Давай на бочок. Ничего не бойся. Стесняться меня не нужно. Я все очень аккуратно сделаю, не больно. Только не зажимайся и глубоко старайся животиком дышать.  

– Просто глубоко и ровно дыши, – Полилась вода. Теплая. – С утра кровь надо будет сдать на гормоны. Я предупрежу медсестру. Он слегка провел пальцем по линии крестца, по ягодице. – Твои высыпания скорее всего имеют гормональную причину. Похоже, уровень андрогенов повышен. – Я кивнула, густо покраснев. Да, эта моя извечная проблема с подросткового возраста, корень многих комплексов и недовольства своей внешностью. На пляж выйти и то – вечная ломка.

Живот потихоньку начинало распирать.

– Слав: – получилось жалобно. – живот сводит, больно: – еще жалобнее.

– Немножко потерпи, чуть – чуть, – он осторожно начал массировать мне живот, – сейчас пройдет.

– Ты мне мстишь! – вылетело неожиданно для меня самой. – Издеваешься!

– Ого! Конечно, мщу! За пренебрежение к своему здоровью! Дуреха и трусливый заяц, а с виду такая умная и сильная дама:

На глазах выступили слезы, глаза я прикрыла и постаралась ниже опустить голову, уши просто пылали. В этот момент почувствовала его руку на своих волосах. Он меня гладил, приговаривая: "Ничего, ничего, все хорошо будет, немножко потерпи". И от этих его слов и прикосновений в животе какое – то новое ощущение появилось, приятное.

Я внимательно прислушивалась к себе. Вода во мне как будто замерла. Наконечник он извлек.

– Полежи спокойно, подыши: Потом пойдешь. Туалет там, – кивнул на боковую дверь.

– Я долго не смогу, Слав, мне, правда, очень сильно надо:

– Ален, нужно полежать. Терпи, казак, атаманом будешь. Хотя, судя по всему, ты и так атаман. – Я буквально видела его мягкую улыбку. – Считай про себя, можешь вслух. – Его голос удалялся, было слышно, как включился и заработал аппарат УЗИ в смежном кабинете.

– До пятидесяти? – голос предательски дрожал.

– Лучше до ста, но не быстро.

Досчитать получилась до семидесяти трех, дальше сил терпеть не было никаких. И – странно – невесть куда испарилось ощущение стыдливости. Толи здравый смысл возобладал, толи, наоборот, совсем нездравые мысли, очнувшиеся после пятнадцатилетней спячки, заглушили все. Благо в туалете было еще и биде. И бумажное полотенце.

– Проходи ко мне, ложись на спину. – Предварительно постелил простынку. На низ живота легла полоска прохладного геля. Датчик заскользил, направляемый выверенными движениями сильной руки. Он неотрывно смотрел на экран, я – впервые за вечер – в упор на него. Совсем не изменился, ну если немного: морщинки на лбу и в уголках глаз, кажется губы стали жестче, а может и нет, просто так кажется, когда серьезен: Интересно, где его жена сейчас, чем занимается дочка, она ведь уже наверное студентка: Надо же: Я почти на такой профиль смотрела все эти годы, ловя взгляд проницательных серых глаз моего Себастьяна. Его подарок, : "завтра не увидимся, так что до свиданья, ребенок, больше так не болей"  :

– Ален, ножки в коленях согни и разведи, кулачки под попу. – Он надевал презерватив на вагинальный датчик, – Расслабься и ничего не бойся. Начал вводить датчик во влагалище.

– А я и не боюсь! – почему – то стало смешно.

– Да неужели? Не так страшен черт оказался, как сама себе его намалевала? – Датчик вошел еще чуть глубже. – Давай – ка, расслабляйся еще, бесстрашная ты моя.

– Это только с тобой бесстрашная. – Сказала тихо, почти шепотом. Он удивленно ответ глаза от монитора, правда, быстро вернулся к экрану. Щелкнул по клавиатуре. Протянул салфетку. – Вытирайся и можешь одеваться. Я пока заключение напишу, в кабинете принтер не работает. – Быстро начал печатать, попутно комментируя. – По структуре все хорошо, эндометрий в норме, соответствует дню цикла. Желтое тело в левом яичнике приличное, отсюда и боли. В остальном – норма. Придет анализ на гормоны, подберем тебе хороший препарат для контроля овуляции, да и кожа сразу в норму придет. Хотя: – Он замялся. – Это только в том случае, если ты действительно в ближайшее время беременность не планируешь.

– Не планирую. – Для убедительности качнула головой. – Ты меня выпишешь? – Ну, пожалуйста, скажи "нет"!

– Конечно. Завтра. Сначала кровь на гормоны. Утром натощак.

– Хорошо.

– Давай суши закажем? Не против? – Поймал мой удивленный взгляд. – Ты же из разряда пациенток уже перешла в разряд гостьи. Я на сутках. Посидим, поболтаем, расскажешь, как живешь. Я тебя 4 года не видел, как тетя Оля умерла:

Привезли суши – роллы. Вкусные, кстати, хоть я и не любитель японской кухни. Сидели в кабинете заведующего, болтали. С женой развелся, давно, забрала дочку и ушла. К более успешному и перспективному, который ночевал всегда дома, а не пропадал сутками в больнице, которому не названивали пациентки: Успешный и перспективный сделал хороший бизнес и отбыл в Канаду на ПМЖ. С семьей, естественно. Слава потом еще 2 года прожил в гражданском браке с бывшей однокурсницей. Не срослось. Разбежались. С дочкой пару раз в неделю общается по скайпу. В последнее время – реже. Живет один, родители сильно сдали:

А я неожиданно для себя рассказала ему все: от "маленькой трагедии" наивной 20 – летней дурочки до большой и пронзительно – одинокой, как моноспектакль, драмы состоявшейся ученой дамы. Драмы, где не осталось места никому и ничему, даже любви к себе, а ему место – нашлось. Ждало егоn лет.

Уснули на диване в его кабинете. Я, уткнувшись носом в зеленую хирургическую пижаму, мокрую от всех моих, невыплаканных за эти годы, слез. И он, с рукой, замершей на моих непослушных волосах.

2007 г.