– Сам ты ничего не знаешь, – сказала вдруг Таня, и Андрей почувствовал, как плотно свела она колени. Яйцам сразу полегчало, потому что давление на них почти пропало. Таня говорила теперь тише, вполголоса: – вот если бы не я тут была, а Тамарка, так вполне могли бы вы посоревноваться, кто кого. Это очень индивидуально, понимаешь, для нас, для девчонок.

– Тамара боится получить по киске? – удивился Андрей, припомнив, как десять минут назад почти сделал то, о чем сейчас говорит.

– По пизде, – задумчиво, словно пропела, поправила Таня, и вдруг прикрыла глаза: – очень бережет свою. Клитор штука чувствительная:

– Это точно, – ехидно сказал Андрей и чуть пошевелил босыми пальцами. Танины глаза открылись, причем широко.

– Ты что? – прошептала она, и отстранилась, переводя дыхание. Вдохнула раз, другой, и подытожила: – Тамара как – то говорила, что в детстве на велосипед упала. Не знаю. Я тоже падала и ничего. Только завожусь быстро.

Подушечками пальцев ноги Андрей ласково погладил сидящую напротив собеседницу по бедрам изнутри. И когда она снова пододвинулась ближе, нажал чуть повыше, где было упруго и округло.

– Ой! – сказала Таня, – ну ты вообще. Ты куда давишь?

Андрей перестал дразнить девушку, нашарил ногой снятый ботинок. Потом поднялся, взял две чашки только что сваренного кофе и, улыбаясь, поставил перед Таней и собой.

– Ты что – о? – протянула Таня снова, но таким голосом, что было ясно – прекрасно все поняла. Андрей стоя рядом с ней поймал ладонь девушки своей рукой, и молча положил себе чуть выше вставшего стоймя инструмента. Таня не поленилась, пощупала, так пощупала, что Андрей стиснул зубы. Не стоял бы член, может сейчас бы и обоссался.

– Ну так же тоже нельзя, – сказала Таня, и тихо поднялась. Теперь они стояли рядом, держа ладонь на мочевом пузыре друг у друга: – ты хочешь, я довольно сильно хочу. Но мы же не знаем, кому хуже.

– Ну должен же быть у тебя шанс, – так же тихо ответил Андрей. – Вот у меня в руке упаковка мочегонного. Маленькие белые таблетки. Доставай свои такие же. Они такое же барахло, как весь ваш бизнес, поэтому я считай, что и не выпью ничего. Если бы я так не хотел, как сейчас, у тебя, Танюша не было бы надежды. Ты бы стояла через десять минут в мокрых штанах.

– Ну знаешь ли! – глаза Тани снова озорно блеснули. Она вытряхнула из блестящей упаковки пару таблеток, и сыпанула их в кофейную чашку Андрея.

3. – Ой, ой, ой, – Таня сидела на подлокотнике офисного дивана, запихнув обе ладони между коленок. Она старалась не качаться вперед и назад, как делала это всякий раз, когда думала, что Андрей не смотрит. – Ой, а мы до чего терпим? До конца? До совсем по ногам потекло?

Она спросила об этом так жалобно, что Андрей испугался, что сейчас кончит. Если кончит, пиши пропало, истомленный притоком крови член подведет, терпежу придет конец. Вот только не хватало закончить переговоры в дважды мокрых трусах перед девчонкой, которую почти уже взял.

– Не обязательно, – сказал он, изображая на лице беззаботную улыбку. – просто кто первый скажет "Сдаюсь" и побежит искать свободный унитаз.

– Да ты не хочешь совсем, наверное! – со слезами в голосе отзовалась Таня. Резко вскочила с дивана, и маленькими шажками подошла к Андрею. Это уже в третий раз. Она довольно бесцеремонно ткнулась пальцами в его бедный мочевой пузырь. И тут же Андрей отплатил девушке тем же. Они стояли и щупали друг друга.

– Нет, – грустно прошептала Таня: – хочешь. Просто ты лучше терпишь.

Ее рука заскользила ниже, опять же в третий раз. Таня с удовольствием мазохистки ощупывала торчащие колом причиндалы мужчины. Потом подцепила брюки снизу вверх и, ласково вглядываясь в глаза Андрея, начала массировать ему мошонку.

– Сучка, – простонал Андрей сквозь зубы.

– Кто – кто?

– Сучка, говорю! – ждать не приходилось. Еще пара таких движений, и Андрей просто сползет по стене со сладострастным стоном. Он поднял свободную руку, и вцепился Тане в левую грудь, точно придавив ладонью сосок.

– Ой нет – нет – нет! – сразу запросила Таня.

– Слабое место? – Андрей мял грудь девушки, подтягивая кверху, чтобы Таня ощутила, что может повиснуть на собственных сосках. Это всегда отрезвляюще действует на женщин.

– Ну я же тебя уже отпустила! – взмолилась она. И отошла на пару шагов. Хотела кажется, прижать руками пострадавшую грудь, но руки были заняты, крепко зажимали между ног.

– Бедняжка, – лицемерно посочувствовал Андрей: – с такими нежными сосками:

– Ну перестань! – голос Тани теперь напомнил вой раненой волчицы: – нормальные у меня соски. Вот ты Катеньке при встрече врежь по соскам, узнаешь, что такое чувствительные. Она тебе правда потом все яйца отгрызет.

– А я ей в рот не дам.

Таня застыла на месте и даже приоткрыла рот, как будто из всех не слишком благопристойных реплик сказанных сегодня, эта поразила ее больше всего.

– А давай поднимемся на этаж, – попросила она внезапно охрипшим голосом: – давай, пожалуйста поднимемся, и там у двери туалета доспорим? Я очень прошу.

– Да конечно, – Андрей тоже топтался на месте, но не потому, что разрывался мочевой пузырь, а опасаясь, что Таня сейчас прикончит его своим униженным голосом и взглядом. Обидно будет упустить такую победу. Обидно будет не трахнуть уже почти готовую к этому девчонку. Обидно будет, если она все это нарочно, если она перехитрит: От каждой мысли кровь пульсировала в мужском органе все сладостнее, и Андрей почти из последних сил приказал себе, перестать думать обо всем этом. И пошел к двери, стараясь чтобы не терлось о штанину.

Таня шла следом и говорила словно сама себе.

– Я два раза обоссалась в детстве. Помню хорошо. Один раз перетерпела в садике, ужасно стыдно было. Другой раз уже в школе. Болтала по телефону с подружкой, болтала, а потом уже с места сойти не могла. Так горячо было. Так горячо: Ой:

– Чего? – спросил Андрей, и не оборачиваясь, стал подниматься по лестнице.

– Ничего, – совсем уже неслышно сказала Таня, плетущаяся следом. – Не спеши только. Я уже почти не могу идти. Ой, не могу. Ой, ой, ой.

И все – таки она дошла. Дверь в туалет была на месте, изображенные на ней треугольнички в виде мальчика и девочки стояли прямо. Андрей с Таней этим похвастать не могли. Последние несколько метров пришлось идти уже не стесняясь друг друга, согнувшись. Андрей мог бы еще стоять прямо, но схитрил, чтобы Таня не так стеснялась своей беспомощности.

– Очень хочется?

– Угу, – выдохнула Таня. Она приплясывала то на одной, то на другой ноге.

– Сдаешься?

– Еще чего! – гордо, но чуть не плача сказала Таня, и тут же спросила: – на какое желание спорили?

– На три желанья, – с трудом проговорил Андрей сквозь сжатые зубы.

– На три? На три мы не договаривались. Нечестно!

– Ну давай обговорим условия:

– Не – ет! – по яркому румянцу на щеках девушки поползли самые настоящие слезы: – я не могу говори – ить: Я ничего не могу – у: Давай твои три: Только отпусти.

– Я тебя не держу. Сдаешься?

– Не – ет! Да – а!

Таня рванула на себя дверь, и как могла побежала в заветную комнатку. Андрей не отставал.

– Ты куда? Ты совсем спятил?

Таня попыталась закрыть дверь с другой стороны, но Андрей нажал, а девушке сейчас не под силу было любое физическое усилие. Она всхлипнула и впустила Андрея в женский туалет.

– Это первое желание, – соврал Андрей. Первым желанием его было сейчас оттолкнуть девчонку от желанного им обоим фаянсового тюльпана и ссать, закрыв глаза от наслаждения.

– Что? Желание? Рядом стоять?

Таня сжала кулачок и довольно точно ударила Андрея в пах. Удар пружинисто задел его по детородному органу, но досталось и яйцам. Но видимо этот же удар исчерпал силы девушки, она ойкнула погибающее, и застыла, сведя коленки. Предательское мокрое пятно поползло по ее джинсам из под подола свитера.

– Не – мо – гу...

Андрей почувствовал, что кончит немедленно, если не подумает о чем – то кроме бури желаний, разрывающих ему ширинку. На один шаг вперед сил хватило, он протянул руку и крепко схватив девушку за горячую и мокрую ткань между ног, приказал:

– Терпеть! Штаны сними.

Таня запрокинула голову и застонала так громко, что было слышно, должно быть, и у лифта. С удивительной силой ее напряженные бедра сжимали руку мужчины. Она шла туда, куда вел ее Андрей, и он, дивясь собственному благородству, усадил девушку прямо на сиденье унитаза, и отвернулся. Но тут же услышал нарастающий шум водяной струи. Таня сидела на унитазе и писала, не снимая джинсов.

– Чего уж тут, – только и повторяла она, постанывая от наслаждения, – не утерпела я. Не утерпела.

Эта минута, мучительная для тела Андрея и для Танечкиного самолюбия, показалась обоим очень долгой. И только когда она закончилась, Таня поднялась и дрожащими руками расстегнула молнию на джинсах.

– Хочешь посмотреть на голую обоссавшуюся девчонку?

И тут не вытерпел уже и Андрей. Он шагнул ближе, на ходу расстегивая брюки. Он схватил бы свою напряженную плоть руками, но Таня успела быстрее. Ей даже не пришлось ничего делать, Андрей кончил на нее сразу, как только ласковые пальчики погладили блестящую головку его члена. Таня прижалась к нему плотнее, а потом, как была в спущенных мокрых джинсах, вышла в пустой коридор.

– Ты выиграл, мой мальчик. Писай, – сказала она, деликатно, прикрыв за собой дверь.

4. Телки сидели за круглым столом в казавшемся прохладном после раскаленных скамеек парилки предбаннике. Их прекрасные молодые тела, казалось, излучали свет. Но на столе стояли прозаические бокалы с пивом, которые все четыре женщины с наслаждением потягивали.

– Ой, девки, – простонала маленькая Женечка: – как хорошо – то!

– Мужика только хочется, – невозмутимо уточнила Тамара, довольно – таки томно помяв свою упругую несмотря на размеры грудь.

– Помочь? – насмешливо поинтересовалась Катенька.

– Да пошла ты, розовая.

– А если я помогу?