До боли зажмурившись, подросток договорил:

– . .. к – кончаю на них.

Психолог едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Ну да, чего ещё можно ожидать от современного недоросля, воспитанного порнофильмами и порножурналами?

– Ну, Стас, – чарующе взмахнула ресницами она, – всё это, о чём ты мне рассказал, конечно, немного смущает. Но, в конце концов, – тут Инессе позволила своему голосу упасть до бархатного шёпота, – это не так уж и удивительно для... парня твоего возраста.

Она помолчала немного, поглаживая его ладонь и с наслаждением вслушиваясь в его встревоженное дыхание.

– Обычно, – негромко добавила Инессе, – подростки... особенно мальчики... прибегают к своим собственным методам снятия напряжения. Ты ведь понимаешь, о чём я говорю, Стас?

Интонация её стала лишь самую чуть строже, а взор – на исчезающе малую толику пристальней. Но парень кивнул, не отводя от неё затуманенного взгляда.

– Ты занимался этим, Стас?

Пауза – и ещё один кивок. Чуть заторможенный – не под гипнозом ли вновь сам собою оказался её пациент?

Впрочем, рассуждая по Эриксону, грань между гипнозом и вполне обыденными состояниями ума вообще не столь уж заметна.

– Ты... занимался этим, думая обо мне?

Как же мягок, нежен и шелковист сейчас её голос. Как же блестят сейчас от слёз глаза пациента напротив.

Невольное движение кадыка, словно бы в попытке сглотнуть, – и шея его вновь изгибается в кивке.

– Расскажи.

"Инессе, тебя нужно не просто лишить лицензии. Тебя следует подвергнуть десяти годам лишения либидо через непрерывный расстрел на электрическом стуле".

Тем не менее она продолжала размеренно кивать, с ангельской полуулыбкой выслушивая уже отчасти знакомые ей откровения, временами слегка сжимая пальцами его ладонь – и театрально расширяя глаза при встрече с чем – либо неожиданным.

– И ты... подошёл тогда взаправду к окну? – вновь взмахнула ресницами она. – Да, Стас?

Багрянец на щеках пациента говорил сам за себя. Кто мог подумать, что мимолётная шалость, проделанная с ним под гипнозом, оставит следы в подсознании и побудит потом Стаса пережить подобное наяву?

"Ты могла", – была вынуждена признать сама перед собою Инессе. Она, в конце концов, дипломированный психолог. Но почему же это не остановило её?

– Ты стоял перед окном... со спущенными брюками? – как бы в смущении и неловкости кашлянула она. – Что ты чувствовал тогда?

Сбивчивым, чуть надтреснутым голосом он почти беззвучно поведал ей о своих ощущениях. Ничего особо высоколитературного в этом описании не было, но Инессе всё равно чуть улыбнулась, вспомнив о включенном высокочувствительном микрофоне.

– Значит, тебе нравилось стоять там так, в слегка позорном компрометирующем виде? – негромко шепнула она. – Зная, что тебя могут видеть десятки людей... включая девушек?. .

Парня в кресле слабо передёрнуло.

– Да...

– Тебя ведь... возбуждают такого рода вещи, Стас? – вкрадчиво предположила она. – Тебе ведь нравится... следовать чуть – чуть неоднозначным приказам девушек? Или пребывать перед ними... в слегка неоднозначном положении?

Как же приятно ощущать себя ясновидящей, в действительности пользуясь информацией, бессовестно извлечённой из его подсознания.

– Очень, – знакомым безвольным выдохом слетело с уст пациента. Инессе взмахнула ресницами, чувствуя, как с каждым мгновением всё сильнее потеет рука в её ладони.

– Тебя возбуждает этот наш разговор?

Она на несколько секунд задержала дыхание, вслушиваясь во всё учащающиеся хриплые звуки из кресла напротив.

– Тогда расскажи, Стас... расскажи что – нибудь о себе сам. Что – нибудь, о чём я бы не догадалась спросить.

Хриплые низкие звуки прервались на миг, тут же возобновившись. Губы его слегка приоткрылись, сразу снова сомкнувшись, но ненадолго.

Парень, окованный сладкими цепями прочнее гипноза, механически провёл языком по явно пересохшим губам и начал говорить.

Откровения его и вправду оказались немного пожёстче, чем всё, что доселе Инессе исхитрилась извлечь из его ума, пусть даже и оставаясь изрядно банальными. Движимый мазохистским стремлением предельно себя оскоромить перед допрашивающей его прекрасной девушкой, Стас извлёк из глубин памяти самые позорные воспоминания – связанные с Эдиповым комплексом, с зачатками некоей пародии на гомосексуальный опыт и даже с попыткой соорудить однажды подобие секс – куклы из нескольких диванных подушек, открытого на нужной странице журнала и кружки с водой.

– Так значит, говоришь... у тебя ничего не вышло? – давя зарождающийся смех, взмахнула в очередной раз ресницами Инессе.

– Н – нет, – выдохнул подросток. – Кружка... была слишком глубокой.

– Неудивительно, – почти пропела психолог.

Неужели ей всё – таки удастся не рассмеяться, выслушивая всё это?

– Хорошо, Стас, – мягко произнесла она, снова погладив его вспотевшую руку. – Ну а когда ты вчера после сеанса покинул мой кабинет, о чём ты думал тогда? Мы так и не коснулись причин твоего... тогдашнего поведения.

Как же неимоверно приятно мучить этого пациента. Хотя, учитывая явный мазохизм оного, неизвестно ещё, кто из них двоих сейчас получает больше удовольствия.

"И как тебе не стыдно, Инессе, – вновь притворно упрекнула себя она. – Психологам подобает сглаживать извращения своих юных пациентов, а не усиливать и растравлять их".

– Я... я... – губы тинейджера задрожали. – П – простите, доктор...

Скользнув ещё раз пальцами по его вздрагивающей руке, Инессе слегка переместила ладонь. Нежно оглаживая ткань правой брючины чуть выше колена.

– Да, Стас?. .

Как – то вдруг резко передёрнувшись всем телом, пациент вскинул голову. Лицо его было бледным и поблескивающим, как если бы от вспотевшей кожи разом отлила вся кровь.

Следующим движением – столь быстрым, что Инессе едва успела уловить его и отдёрнуть руку, – подросток выпрямился.

Пару секунд нависая над ней, дрожа и чуть покачиваясь подобно голливудскому зомби, он вытянул руку вперёд, пальцы его через ткань платья обхватили её левую грудь. Ещё мгновение – и правая рука его, оказавшись на нагом колене психолога, скользнула вверх прямо под короткую юбку.

– Но, Стас... – Инессе привстала, как бы от шока и растерянности, также выпрямляясь перед пациентом. Что на деле привело лишь к вольготному перемещению его руки ещё выше, его пальцам уже ничто не мешало нашарить зыбкую ленточку трусиков, а то и сорвать их.

– Доктор, я вас хочу, – шепнули снова почти беззвучно, исторгли безвольно его губы заветную мантру, меж тем как пальцы его слепо нашаривали молнию платья.

Капризный механизм заело, на краю ума Инессе мелькнула невольная мысль, что исторически все эти молнии, замочки и крючки специально предназначались для предотвращения изнасилований. Но остановить всерьёз это могло разве что благородного рыцаря или викторианского джентльмена – что и доказала с особым цинизмом рука Стаса, вцепившись грубее в тонкую ткань, после чего послышался треск рвущейся материи – и плечи Инессе вдруг ощутили прохладу, мгновением позже распространившуюся по всему телу.