Олег вдруг остановился, положил на землю сумку, сорвал какой – то полевой цветочек, и почти вплотную прижавшись к Наташе, стал прикреплять его к ней в волосы. Цветочек все не хотел держаться, и его губы были прямо перед ее глазами, и она хотела, чтобы это продолжалось долго, и чтобы он ее поцеловал. И тут он и правда ее поцеловал. Мягко – мягко, как пушинку. И когда отстранился, она невольно потянулась за ним, закрыв глаза. Он обнял ее, и они стали целоваться уже по – настоящему.

Его рука сползла на ее попу, но она была совсем не против. Юбка была тонкая, под ней не было трусов, так что он гладил практически ее голую попу, попадая между половинок. И ей это было приятно.

Последние двести метров шли вообще долго, останавливаясь каждые десять шагов, и снова целуясь...

***

Так что родители увидели их еще издалека.

– Это не наши там?, – спросила Оля, приложив руку козырьком, и глядя куда – то вдоль берега.

Все посмотрели. Точно, это были они. И они целовались.

– Ну, получит она на орехи – сказала Марина. Олег кивнул.

– Да вы что?, – поразилась Оля. – Это же просто поцелуй. Молодость, невинная романтика...

– Рано ей еще, – сказал Олег.

– Рано?!

Тут засмеялись Сидоровы, и, почему – то, Марина. Поучить – то, может, и надо, но уж точно не рано.

– Да вы вспомните себя в этом возрасте!, – Оля была неумолима. – Рано целоваться!, – снова фыркнула она.

Олег вспомнил себя в этом возрасте, и вынужден был мысленно признать, что да. Гормоны из ущей хлестали, поцелуй и правда был самое невинное в череде желаний и действий.

Что вспомнила про себя Марина, осталось неизвестным, но она густо покраснела.

– Не знаю, как вы, а мы в этом возрасте целовались, – сурово подтвердил Миша.

– Ой, как мы целовались. Прямо вся вспотела, как вспомнила, – Оля даже поерзала попой на бревне. – Давай им покажем, Миш, как это делается, а то они не целовались?

Миша сидел, раскинув ноги и привалившись спиной к тому же бревну, так что ей пришлось сплозти к нему, и целоваться, стоя сбоку на коленях. Поцелуй все длился. Ей пришлось опираться между его ног, и ее рука вдруг нащупала и стала поглаживать его член. Рука Миши поползла ей на попу, и один из пальцев погрузился куда – то в темноту, внутрь складок.

Ивановы переглянулись, но что они могли сделать?

Так их и застали Леша с Наташей.

– Мам, пап, мы купили молоко и сахар, – Леша будто ничего не видел, поставил сумку и помог Наташе перелезть через бревно.

А вот Наташа была ошарашена. Вроде недолго ее не было, а тут мама с голыми титьками, голые дядя Миша с тетей Олей целуются, она держит его член, а его рука у нее в пизде. И вроде никто не против, все так и надо. То, что она сама без трусов, она в шоке не вспомнила, даже садясь голой жопой на шершавое дерево. Больше всего ее поразил член дяди Миши. Неужели они такое огромные? Она смотрела порно, конечно, но в жизни еще ни разу не видела. Она с трудом оторвала вгляд от члена, и посмотрела на родителей. Те были смущены, но не возражали против происходящего.

Оля с Мишей наконец перестали целоваться, и засмеялись.

– Теперь вы.

Ивановы стали отнекиваться, но им не давали увильнуть.

– Нет, ну, понятно, не так целоваться, как мы, мы – то не такие невинные, но как – то же вы целовались?

– Ну, не на людях.

– Ой, ладно, какая разница, просто невинный поцелуй. Давайте. Иначе обидимся, – шутливо пригрозила Оля. – Мы – то целовались, а вы нет.

Ивановы переглянулись, не против ли другой, и не увидев возражений, согласились. Они сидели рядом, на покрывале, так что достаточно было только наклониться друг к другу. По сравнению с поцелуем Сидоровых это был детский лепет. Правда, как видела Наташа, мамина рука, стыдливо едва прикосавшаяся к папе, в процессе осмелела, и стала гладить его. Что делала папина рука за ее спиной, было не видно.

– Ура, – захлопала Оля в ладоши. – Вы сделали это.

Красные Ивановы смущенно, но гордо принимали похвалу. Пока доедали мясо, предавались воспоминаниям детства. У кого какие были велики, и какой был хлеб, и какие были мультики. Голые люди хохотали, забыв про стеснение.

Леша с Наташей не могли участвовать в разговоре о стародавних временах царя гороха, и болтали между собой.

– А почему нет?, – спрашивал Леха. – Вон и мама твоя сняла. Это же обычная свобода.

– Ну, она же взрослая, – несколько неосторожно ответила Наташа.

– А ты?, – искренне удивился Леша. – Ты разве ребенок? Вон они у тебя какие, красивые, лучше маминых в тысячу раз. Девушка ты, или девочка дрожащая?. .

– Ну, я не знаю, – привела Наташа самый последний, и самый страшный женский аргумент. Он был абсолютно неопровержимый, потому что ответа на него не существовало. Так что и Алеша только рукой махнул, отвернулся в сторону, и пробормотал:

– Я думал, ты не такая...

Наташа водила ногами по мягкой травке возле бревна и думала. Потом легко сняла лиф, и бросила его рядом.

Ее мама чуть не подавилась лимонадом и сделала страшные глаза, говорящие "а ну надела назад, сучка драная, а то получишь дома пизды".

"Посмотри на себя, сучка, еще кто пизды получит", – так же взглядом ответила Наташа. И по – детски добавила высунутый язык. Так что Марине пришлось отвернуться, чтобы скрыть невольную улыбку. Что, впрочем, не отменяло разборок дома.

Олег отводил взгляд от дочкиных сисек. А там было на что посмотреть.

Из палатки вышла Олеся, держа в руках заложенную пальцем книгу. Сверху она была голая, так что ее титечки торчали вперед двумя твердыми маленькими эверестами, на которых вместо снежной шапки были коричневые шишечки сосков. Снизу она была обернута полотенцем. Олеся была задумчива. Так, погруженная в свои мысли, она и бухнулась на покрывало возле Олега, и прильнула к нему боком, открывая книгу.

– Дядя Олег, а что такое "холерический характер"?. .

Дядя Олег беспомощно застыл, надеясь, что под полотенцем она в трусах. Миша с Олей не обращали на них никакого внимания. От жены он встретил взгляд, в точности повторяющий взгляд Наташе, но ответил взглядом иначе – "блядь, а я при чем?".

– Эээ, – стал собирать он в кучу мысли, – это такие люди, снаружи буйные, но добрые внутри. Короче, убьют, и не почешутся.

– Ага, – сказала Олеся, что – то соображая.

Олег не знал, куда девать руку, под которой она к нему прижималась. Не ложить же на нее. Так что пришлось убрать руки назад, откинувшись на локти. И вот тут – то, чуть изменив положение, он и увидел, что у дочки нет трусов. Совсем нет. Она то сводила, то разводила колени, занятая разговором с Алешей, видимо, как – то вызывающим у нее сведение и разведение ног. И сама совсем этого не замечала. Но Олег теперь не мог отвести взгляд. В паре метров от себя он отчетливо видел голую пизду дочки. Полоску волос. И даже блеск мокрой розовой щелки, то сходящейся, то расходящейся.

Это было слишком. Как он до этого не отвлекал себя, как не отключал мысли на что – нибудь не сексуальное, как не старался избегать смотреть на прелести Оли или жены, но теперь все было бесполезно – его член стал мощно надуваться под плавками, грозя вырваться на свободу.

Блин. Что делать? Как он это объяснит? Что его член встал на собственную дочь? Или на Олесю, которая уже удобно расположилась, положив затылок ему на живот, и тоже сводя и разводя ноги под полотенцем во время чтения? У него была только секунда. Он вскочил, придержав голову Олеси:

– Пойду – ка я искупаюсь!

И сразу убежал. Все несколько опешили от такой скорости между возникновением желания искупаться и его воплощением, но приняли как должное.

Холодная вода остудила голову. Член не хотел сдаваться без боя, но в перспективе у него не было шансов на победу. Олег стал вытирать воду с лица, и увидел, что к берегу идет Олеся. Она на ходу сбросила полотенце и побежала к нему, высоко задирая ноги, чтобы брызги не так мешали. Он зря надеялся – под полотенцем она была полностью голая.

– Дядя Олег, дядя Олег!, – Олеся с трудом рассекала воду худеньким тельцем, торопясь, пока он еще стоит. – А научите меня плавать!

– Так это, пусть вон папа научит!, – пытался отмазаться он.

Олеся была уже совсем рядом, и все время смотрела ему в глаза.

– А папа плохо учит, говорит, захочешь жить – начнешь гребсти!

– Да я не умею учить!

– А я вам покажу, – Олесе вода была выше груди, что его откровенно порадовало.

– Смотрите, вы ставите руки вот так, – она взяла его за руки и расставила их под водой в стороны. – А я ложусь вот так, – она закинулась ему на руки, цепко держась, и не отпуская.

– А теперь вы стойте, а я буду бить руками и ногами.

Олег послушно стоял, уже не зная, что делать. Член снова воспрял духом. Да и как было не воспрять, если одна его рука была прямо под титьками Олеси, а вторая прямо на ее пизде? И большой палец все больше утопал между ног, и уже попадал на движениях прямо ей внутрь? И перехватить нельзя, потому что еще нахлебается. Олеся старательно водила руками и ногами, впрочем, как – то лениво. И все ленивее. Кажется, ее устраивало просто трение о руки Олега.

Олег тоскливо огляделся. И увидел вдалеке буй. Эврика.