Прополоскав рот с мылом и кое-как приведя себя в порядок, Настя выскочила из здания и побежала к автомобильной стоянке. К счастью, кампус, предоставленный ей администрацией колледжа находился недалеко — иначе расстроенная, плачущая от боли и унижения Настя неизбежно попала в аварию или, как минимум обратила на себя внимание копов. Захлопнув за собой дверь, русская красавица рухнула ничком на кровать и разрыдалась в голос, вновь и вновь переживая происшедшее.

Весь уик-энд она провела дома, сказавшись больной, она отменила все встречи и больше не отвечала на звонки. В голове лихорадочно скакали мысли — пожаловаться на Мелиссу в администрацию колледжа, обратиться в полицию, перевестись в другой колледж, в другом городе, а лучше штате, плюнуть, наконец, на эту Америку и уехать в Россию.

Однако Настю тревожили мысли об огласке, что неизбежно последуют за этими действиями — что будет с ее педагогическим авторитетом, если студенты и преподаватели узнают, что ее поимела какая-то черная хулиганка? Даже если все это и не выйдет наружу — ее репутация все равно окажется испорченной. А если о ее позоре узнают в России — представив лица родных и друзей, Насте стало дурно. К тому же Мелисса наверняка будет все отрицать, упирая на то, что русская училка дискриминировала ее по расовому признаку — причем ей даже не придется врать. Всегда честная сама с собой, Настя не могла не признать, что заигралась, наплевав на местные правила игры и черная студентка поступила, по — справедливости, поставив ее на место. И — странное дело — сама мысль о том, что ее «опустили» за дело приводила Настю в постыдное, но сладостное возбуждение. Она часами стояла под горячим душем, до красноты отдирая губкой задницу и влагалище, пытаясь вымыть малейшие следы чужого проникновения; перепробовала все освежители для рта, чтобы избавиться от солоноватого привкуса. Но тщетно — стоило ей лечь в кровать, как она вновь и вновь вспоминала ощущение упругих черных бедер, сжавших ее голову влажных половых губ, прикасавшихся к ее губам, побои и ругательства, которыми награждала ее черная спортсменка. И, вопреки всему, это заставляло лоно Насти увлажняться, ее тонкие пальцы невольно проскальзывали между ног, лаская клитор. Сладострастные стоны вперемешку с жалобными всхлипами, срывались с искусанных губ, пока сгорающая от стыда Настя ласкала себя, запуская пальцы в течную дырку, раз за разом орошавшую простыню любовными соками.

Так и не решившись ни на что, запутавшаяся Настя в понедельник утром села за руль и поехала в колледж, чтобы успеть к первой паре. Припарковавшись, она открыла дверь своей машины и хотела выйти, когда на лицо ей упала чья-то тень.

— Привет, — белые зубы сверкнули на черном лице, — я ждала тебя. Я присяду?

Не дожидаясь разрешения, Мелисса плюхнулась на сидение, оттеснив забившуюся в угол Настю. Сильные черные пальцы, преодолевая слабое сопротивление, скользнули за ворот блузки. Глаза Мелиссы гневно сузились, она сердито посмотрела на съежившуюся учительницу.

— Ты в лифчике?! Дрянь! — звонкая пощечина вышибла звезды из глаз Насти, — ты что думала, с тобой шутят, шлюха?! Ну-ка, задери юбку.

— Мелисса, это зашло слишком далеко, — попыталась возразить Настя, — я буду...

— Быстро сука! — очередная пощечина обожгла лицо русской красавицы. Со слезами на глазах Настя приподняла юбку, открывая белые кружевные трусики.

— Значит, так, да? — черная ладонь сильно хлопнула по нежному холмику, — решила, что меня можно игнорировать? — Настя взвизгнула, когда ее ущипнули за промежность.

— Мелисса, я...

— Молчать, дрянь, — что-то щелкнуло в руках черной девушки и Настя с ужасом увидела блеск лезвия. Она дернулась, когда холодная сталь коснулась ее щеки.

— Тихо дура, — зло сказала Мелисса, проводя лезвием по нежной коже. Настя невольно сглотнула, когда нож коснулся ее шеи. Второй рукой негритянка расстегивала пуговицы на блузке. Вот она поддела лезвием бретельку лифчика и разрезала ее.

— Так намного лучше, — улыбнулась она, срезая вторую бретельку и высвобождая полные груди. Улыбнувшись испуганной девушке, афроамериканка потянулась вперед и затянула губами нежный сосок. Настя затрепетала, чувствуя, как полные губы и жадный язык играют с ее сосками и ощущая, что тело в очередной раз предает ее. Пальцы Мелиссы скользнули ей между ног, отгибая резинку трусов и проникая внутрь.

— Да ты мокрая, сучка, — воскликнула Мелисса, отстранившись от грудей Насти,. — я так и думала, что тебе это нравится.

Он поднесла мокрые пальцы к губам русской девушки и заставила ее облизать их.

— Вообще, я предвидела, что у тебя не хватит ума отнестись к моим словам серьезно, — продолжала Мелисса, — и поэтому прихватила одну вещичку для вправления мозгов.

Она порылась в сумочке и, на глазах изумленной Насти, достала оттуда большое яйцо.

— Я достала это из гнезда аллигатора, — улыбнулась Мелисса оторопевшей девушке, — по моим подсчетам он должен вылупиться на днях, может даже сегодня. Главное — чтобы было тепло и влажно.

Похотливо улыбаясь Мелисса приспустила трусики Насти до колен.

— Ноги раздвинь, сучка! Живо! — Мелисса с силой хлопнула учительницу по внутренней стороне бедра.

— Пож... пожалуйста, — хныкнула Настя, раздвигая ноги и косясь на находящийся рядом с ее лицом нож. Тихо всхлипывая, она смотрела, как чернокожая мучительница медленно проталкивает внутрь нее яйцо. Смазанные стеночки влагалища хлюпнули, принимая внутрь твёрдое тело, легшее как влитое. Когда половые губки сомкнулись над чужеродным предметом Мелисса убрала руку и натянула на Настю трусики.

— А теперь выходи, — Мелисса слегка кольнула в бок Настю острием ножа и та поспешно начала выбираться из машины, — да помедленнее, не раздави его. Они вылупляются уже с зубами. И уже голодные, — добавила Мелисса, весело глядя на готовую грохнуться в обморок Настю.

Когда они вышли из машины, черная девушка встала рядом с русской учительницей и зашептала ей на ухо.

— Не вздумай вынимать яйцо — даже если тебе и удастся запихнуть его обратно, я запомнила, как оно лежало. Увижу, что ты это сделала — изобью до полусмерти. И жаловаться не вздумай — я скажу, что ты врешь, потому что ненавидишь черных — и у меня полным-полно свидетелей, что это так. А потом я тебя распишу — Мелисса покрутила ножиком перед лицом Насти, — так, что тебе придется всю оставшуюся жизнь скрывать лицо. Так что без глупостей, — Мелисса хлопнула Настю по попке и та невольно вздрогнула, чувствуя как тяжело шевельнулась тяжесть в паху.

— Мелисса, — всхлипнула Настя, в последней попытке договориться, — не надо...

— Все мисс Ковалефф, — очередной шлепок по заднице подтвердил, что разговор окончен, — нам обеим пора на пары. Вечером приходи в раздевалку в спортзале — если будешь хорошо себя вести, я может и решу не оставлять тебя наседкой на ночь.

Мелисса развернулась спиной и поспешила к входу. Вслед за ней, слегка расставив ноги и стараясь не делать резких движений, ковыляла плачущая Настя.

Весь учебный день для Насти прошел как в кошмарном сне. Ей казалось, что все смотрят на нее отмечая ее нелепую, замедленную походу «враскоряку». На парах она сидела, откинувшись на спину стула, слегка раздвинув ноги и стараясь лишний раз не шевелиться. Ее ученики вполголоса удивленно переговаривались, в то время как русская девушка обливалась холодным потом, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Каждый случайный треск заставлял замирать сердце в ее груди, каждую минуту она ждала, что яйцо расколется и попавшая в ловушку ее влажной плоти тварь вцепится зубами в ее нежные складочки, прогрызая путь наружу. Не забывала Настя и об угрозах Мелиссы — ей постоянно казалось, что яйцо натягивает ткань ее трусиков и вот-вот вывалиться наружу. То и дело Настя, заливаясь краской, незаметно от класса запускала руку между ног, чтобы осторожно запихнуть назад чужеродный предмет.

Самым суровым испытанием для нее оказался урок русского языка

и литературы, на котором присутствовала Мелисса. Черная девушка, закинув ногу за ногу, сидела на первом месте в классе то и дело ловя на себе испуганные взгляды Насти. Сама афроамериканка явно наслаждалась страданиями Насти — посылая ей в ответ томные взгляды, облизывая языком губы. С большим трудом Настя досидела до конца урока, когда ученики принялись ей сдавать очередное сочинение.

— Вот ваш Пушкин, мисс Ковалефф, — Мелисса небрежно швырнула перед ней несколько листков, — надеюсь он вам понравится больше, чем моя предыдущая работа.

— Будем надеяться, Мелисса, — Анастасия выдавила дружелюбную улыбку. Мелисса в ответ подняла два пальца и быстро лизнула между ними. Гортанно рассмеялась, глядя на залившуюся краской учительницу и вышла.

Запершись в учительской Настя начала читать сочинения, оставив творение Мелиссы напоследок. Как всегда, в сочинении негритянки излагалась претенциозная ерунда, не имеющая ничего общего с реальной жизнью великого русского поэта. Мелисса, выставив Александра Сергеевича чистокровным африканцем, представляла все так, будто все его проблемы проистекали из зависти белых. Завидовали, они, разумеется, мужским достоинствам Пушкина — настоящего африканского самца, в описании Мелиссы. Именно так она объясняла его отношения с женой, ее подругами, друзьями и с его убийцей. Дантес, разумеется, тоже убил Пушкина из зависти к его черному члену — после того как Пушкин натянул на него и француза. Вся эта псевдоисторическая русофобская чушь, тем не менее излагалась живым образным языком, свидетельствующим о богатой фантазии Мелиссы, смачно расписывающей «похотливые стоны русских аристократок» и «большой черный член» распахивающий великому поэту все двери высшего света. Под конец, Настя и сама возбудилась, осторожно поглаживая увлажнившуюся ткань трусиков, одновременно пытаясь протолкнуть внутрь проклятое яйцо. Трение твердого предмета об слизистые стеночки все больше распаляли ее, на лбу выступил пот, с губ срывались похотливые стоны, с которыми Настя и кончила. Дрожащей рукой она поставила Мелиссе самый высший балл и обессиленная рухнула на спинку стула, лаская себя между ног и чувствуя, что готова родить аллигатора прямо на пол учительской.

Кое как досидев до конца пар, Настя собралась с духом и, сжимая изо всех сил мышцы влагалища, устремилась в спортзал. Найдя раздевалку девочек, она робко постучалась.

— Входи, незаперто, — послышался из-за двери знакомый голос. Настя толкнула дверь и увидела Мелиссу, одетую в обтягивающую майку и короткую желтую юбку. Афроамериканка полулежала на лавочке, опиравшись на стенку и широко расставив длинные черные ноги обутые в кроссовки. Между ними стояла на коленях белая девушка, одетая в короткую юбку чирлидерши. Сейчас юбка была задрана, обнажая крепкую задницу, меж округлых полушарий которой затерялась ниточка красных стрингов. Длинные ноги в кроссовках, нетерпеливо переступали по полу, светлый «конский хвост» ритмично двигался меж черных бедер. Вот Мелисса застонала, ее пальцы судорожно вцепились в светлые волосы, а ляжки плотно сжались, вдавливая белую девушку. Расслабившись, Мелисса откинулась на спину, блаженно улыбаясь.

Стоявшая на коленях девушка поднялась, слизывая выделения Мелиссы с уголков губ и поворачиваясь к двери. В голубых глазах мелькнул испуг при виде Насти. Сама учительница была ошарашена ничуть не меньше, узнав Джуди Картрайт — первую красавицу колледжа, капитана школьной команды болельщиц, а также дочь мэра города.

— Не бойся Джуди, — лениво произнесла Мелисса. На ее губах играла насмешливая улыбка, казалось ее забавляла эта ситуация, — она с нами, просто еще не совсем поняла это.

Испуганное выражение на лице Джуди сменилось заговорщицкой улыбкой. Наклонившись, она поцеловала Мелиссу в губы взасос, после чего, покачивая бедрами, пошла к выходу. Проходя мимо Насти, она мимоходом провела рукой по ее заду от чего русская девушка испуганно шарахнулась. Джуди рассмеялась и ее глубокий, развратный смех еще долго звучал за дверью.

— Тебя что-то удивляет, — сказала Мелисса, приподняв бровь, — ты считаешь это неправильно, что болельщица после матча решила отблагодарить меня за отличную игру?

— Нет... то есть да, — сбивчиво заговорила Настя, — то есть вам виднее.

— Именно, — довольно произнесла Мелисса, — ты уже что-то начинаешь понимать. Что там у тебя? — она кивнула на сочинение, которое Настя держала в руках. Учительница протянула листы афроамериканке. Брови Мелиссы взметнулись вверх, когда она увидела оценку.

— Так-так, — Мелисса внимательно посмотрела на Настю, — это что-то новенькое. Ты что завысила мне оценку, чтобы я не заставила тебя спать с аллигатором между ног?

— Нет, — сглотнув, сказала Настя, хотя мысль об обрисованной Мелиссой перспективе привела ее в ужас, — нет, я поставила ее потому, что ты хорошо написала. Неправильно, но хорошо... , — выдавила она из себя, — интересно читать.

Какое-то время Мелисса еще сверлила Настю взглядом, потом широкая улыбка расплылась по ее лицу.

— А ты сейчас не врешь, — довольно сказала она, — тебе и вправду понравилось.

Мелисса небрежно отбросила листки в сторону и гибко, словно огромная кошка, поднялась на ноги.

— Пойдем в душ, — бросила она.

Душевая оказалась рядом — через дверь от раздевалки, здесь же, в смежной комнате находился и туалет. В одну из его кабинок и втолкнула Настю Мелисса.

— Нет, не садись, — скомандовала Мелисса, видя, что Настя хочет опуститься на стульчак, — ноги раздвинь. И юбку задери.

Настя послушно сделала, что ей было велено и все же в груди у нее невольно екнуло, когда она увидела, что Мелисса держит нож. Настя закусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда афроамериканка провела плоской стороной лезвия по ее бедру.

— Ты поняла, — спросила Мелисса, — что меня надо слушаться? Трусы тебе еще нужны?

— Нннет, — дрожащим голосом сказала Настя, — совсем не нужны.

Сталь еще раз прошлась по ее бедру, потом остановилась, словно наткнувшись на некое препятствие и вдруг исчезла. Спустя мгновение учительница ощутила, как трусики скользнули по ногам на пол. Тут же черные пальцы ворвались в промежность Насти, стараясь ухватить яйцо, пока вторая рука Мелиссы осторожно давила ей на низ живота. Спустя несколько страшных мгновений, во время которых Насте казалось, что ей разрывают весь низ, она ощутила невероятное облегчение. Тяжесть в паху, под конец дня ставшая совершенно невыносимой, вдруг исчезла.

— Ну вот, — Мелисса, улыбаясь, покачала на ладони перед глазами Насти покрытое слизью яйцо, — родила. Надо сказать, я вовремя.

Афроамериканка приблизила яйцо к губам, прошептав над ним что-то, потом легонько постучала его пальцами в нескольких местах. В ответ послышался негромкий треск и Настя увидела, как по белой поверхности проступает тонкая, извилистая линия. На ее глазах яйцо раскололось и на ладони Мелиссы, извиваясь и скидывая с себя остатки скорлупы, оказался маленький аллигатор.

— Я же говорила, — афроамериканка покачала пальцем над хищно клацнувшей маленькой пастью, — они рождаются уже такими.

Детеныш поднял голову и издал плаксивый звук.

— Ему, кажется, не нравится у меня на ладони, — улыбнулась Мелисса, — ему хочется обратно, туда где тепло и влажно.

Она присела и Настя застыла, когда рука с маленьким крокодилом, скользнула меж ее все еще расставленных ног. Несколько страшных мгновений девушка ждала, что острые зубы вцепятся в ее плоть, потом услышала негромкий плеск и следом — шум спускаемой воды.

Мелисса улыбнулась в испуганное лицо Насти.

— Ты слыхала про аллигаторов в канализации? — спросила она.

— Да, — кивнула Настя, — но это байка.

— Байка, — рассмеялась Мелисса, — черта с два! Они живут там где тепло и грязно, пожирая крыс и червей, пока им не захочется мяска понежнее. Тогда они поднимаются наверх, в ожидании, когда такая вот белая цыпочка не опустит свою симпатичную задницу на унитаз. И... ап!

Учительница громко взвизгнула, когда острые ногти впились в ее ягодицы. Афроамериканка рассмеялась и, поднявшись на ноги, вытерла пальцы о волосы Насти.

— Ты все же пришла в школу в трусах, — строго сказала она, — и должна быть наказана! А ну!

Она ухватила Настю за волосы и загнула ее раком над унитазом.

— Считай, — приказала она, занося руку. Настя взвизгнула, когда тяжелая ладонь опустилась на ее многострадальную задницу.

— Ррраз! Д-д-два! Т-т-трии!!! — взвизгивала русская девушка. Когда она отсчитала пятьдесят ударов, а зад горел словно маков свет, Мелисса прекратила порку.

— Пойдем в душ, — сказала она. Они вошли в душевую, где Мелисса быстро разделась. Но, когда Настя попробовала сделать то же самое, ее остановил резкий выкрик.

— Нет! Останься так!

Включив воду, Настя почти сразу промокла насквозь. Стоя на коленях, в липнущей к ее телу блузке и юбке, она намыливала шоколадное тело Мелиссы. Та стояла, закинув руки за голову и зажмурившись, что-то мурлыча себе под нос, предоставив Насте гладить ее роскошную грудь, плоский живот и длинные ноги, млея и возбуждаясь от прикосновений к этой мускулистой черной плоти.

Когда Настя смыла мыльную пену, Мелисса открыла глаза и указала на пол.

— Целуй! — просто сказала она.

Настя покорно опустилась на колени, благоговейно прикасаясь губами к черным пальцам. С наслаждением она поднималась все выше, целуя ступни, мускулистые икры, внутреннюю сторону бедер, не сводя взгляда с сочащегося ароматным нектаром черно-алого цветка между ног Мелиссы. Негритянка рассмеялась и, ухватив девушку за волосы, запихнула ее голову себе между ног. Настя лизала и сосала, в исступлении глотая соленые соки, пока Мелисса, сдавив ее голову бедрами, не излилась ей прямо в рот.

Выходя из душа и уже одевшись Мелисса насмешливо осмотрела намокшую девушку.

— Домой пойдешь так, — сказала она, — сейчас тепло. До встречи!

Блузка Насти прилипла к ее телу, обрисовывая набухшие соски, мокрая юбка рельефно обтянула ягодицы и киску русской красавицы. Учительница передернулась от страха при мысли в каком виде она пойдет домой. Однако спорить с Мелиссой она не решилась — с трудом одев туфли, она начала подниматься из зала. Вслед покоренной белой рабыне летел торжествующий смех афроамериканки.