Сегодня, когда я ехал в универ, в меня врезался обочечник, пытавшийся влезть в ряд. Права у меня всего как год, и даже если я сам себя считаю хорошим водителем, но регистратор стоит, как говорится — во избежание. Так что, я оказался кругом прав, но вот вся эта возня с гаишниками и страховщиками заняла у меня час времени. Понятно, что на универ я, если честно — забил. Позвонил старосте, своему приятелю Женьку, и сказал — что, так мол и так — выручай. Мой «Sоlаris» пострадал не сильно с точки зрения повреждения конструкции, но визуально, переднее правое крыло было сильно покорежено. Поэтому, не долго думая, отогнал машину своим ходом в СТО к знакомому, а сам решил вернуться домой, настроение было в миноре. Первая авария как-никак, ДТП со столкновением. По самым скромным моим прикидкам: нужно было найти все документы по страховке с платежками которые хранились дома, потом ехать в ГИБДД, потом еще раз съездить на СТО, посмотреть что и как, оформить заказ на ремонт.

Поэтому, домой я отправился на маршрутке, которая проезжала мимо нашего коттеджного пригородного района, и спрыгнув на брусчатку остановки, поспешил домой. От остановки я шел задами, то есть не по улице, по дороге, а напрямики — через декоративный овраг, который раньше был свалкой, но жители нашей улицы, чьи зады участков выходили на него, решили сделать из него зону отдыха, превратив овраг в мини озеро, протоком соединяющегося с другим таким же оврагом и заполненный водой. Декоративные кустарники, качели, несколько песочниц и площадки с брусьями и турниками сделали из бывшей свалки — вполне себе респектабельное место отдыха с водным зеркалом, куда жители нашего микрорайона частенько выводили погулять своих малолетних детей. Ну и, естественно, что калитка с нашего приусадебного участка в этот «овраг» имелась, открывавшаяся магнитным ключом. Все равно кто попало тут не шлялся, район хоть и не считался олигархическим, но бедных жителей тут попросту не было. В свое время сами участки стоили достаточно дорого, и моя мать, работавшая в Городской Администрации, дурой не была, сумела хапнуть свой кусок. То есть системы видеонаблюдения, то-сё, охранные системы — с этим был полный порядок, хотя придававшего статус пульта охраны и шлагбаума на въезде не было, так как это действительно был микрорайон, и главная его улица была сквозной, соединяющей пригородные кварталы.

Пройдя по саду, я зашел в дом через летнюю веранду, примыкавшую к кухне. Сняв свои кроссы, я прошел на кухню, и, скинув свой рюкзак, открыл холодильник, взяв минералку. Мать на работу папахен отвозит обычно сам, и я точно помню, что они уехали раньше меня, каково же было мое удивление, когда я вдруг услышал голоса, переходившие в восклицания и крики, а иногда доносилось и просто какое-то подвывание. Я, стараясь не шуметь, подумал на секунду, что застал родителей за пикантными «обстоятельствами» и как бы поаккуратнее поставить их в известность, что сын дома — прошел в холл. Шум раздавался со второго этажа, и мое возвращение они, скорее всего не слышали, поэтому я, все так же тихо, вернулся обратно за кроссовками и рюкзаком, и, прокравшись до своей комнаты, стараясь не скрипеть дверью, скользнул вовнутрь.

Надо сказать, что я поступил в универ на факультет систем управления и робототехники, то помимо умных систем что-то вроде «smаrthоusе» — сделал для дома все сам, еще даже не будучи студентом, доказывая свое призвание. То есть и открывающиеся по радиосигналу ворота гаража, настройку системы кондиционирования и полива цветов в зимнем саду и на участке, ну и конечно же, системы видеонаблюдения — все мастерил своими руками. И минувшими летними каникулами я всю эту систему видеонаблюдения в доме довел до идеала, по требованию отца, конечно же. То есть он мне тупо давал деньги, а я на эти деньги изгалялся как хотел, в пределах разумного. А почему системы видеонаблюдения? Все было просто, самую первую плату видеозахвата, которая оказалась, в принципе, лишней и не нужной — я поставил на свой стационарник, и 4 видеокамеры были подключены к нему. Они были расположены внутри дома: кухне, в прихожей, гостиной первого этажа и в холле второго этажа. Тогда как основная система видеонаблюдения, в которую входило 16 видеокамер показывали обзор снаружи и внутри периметра нашего участка, а также все потенциально опасные для проникновения внутрь дома подступы: окна, двери, веранду.

Системник, отвечающий за видеонаблюдением всей территории, находился на чердаке, в специально отведенном для него чулане, и на нем замыкались все побочные службы, которыми можно было управлять с мобильного телефона, и работал он постоянно, в отличии от моего системника, который я обычно выключал, покидая дом. То есть, эта вторая система была скорее баловством, да и при включении видеонаблюдение с автозапуска не включалась — жрала ресурсы и я в этом плане был сибаритом. То есть видеонаблюдение можно было вести лишь тогда, когда я этого желал сам, включив вручную систему, и сейчас во мне любопытство перебороло порядочность. Это же интересно — подсмотреть за сексом родителей! Поэтому, проскользнув в свою комнату, первым делом включил свой компьютер и нажал иконку видеонаблюдения. Сейчас же, увиденная мною картина, показывавшая действие моих родителей в холле второго этажа, сначала вогнала в оторопь, а потом даже возбудила. Хоть лица матери и не было видно, но вот ее задницу, отлично попавшую в ракурс видеокамеры — было видно замечательно! Отец бурил ее киску, поставив раком на диване, заставив опереться руками на спинку дивана и забравшись туда же ногами сам, но в одной руке он держал портативную цифровую видеокамеру! «Вот нифига себе развлекаются родители!» — мелькнула мысль. Зрелище было действительно горячее, каждое его движение вперед сопровождалось тем, что ножки моей матери вздрагивали, а ее икры при этом трогательно разлетались в сторону и подрагивали. Она даже не сняла свои чулки и туфли на шпильках, что было странно, погода уже по-осеннему холодная, и на работу мать надевала полусапожки, насколько я помнил. Да и сегодня, вроде бы только начало недели, а мать с отцом дома, что тоже было довольно странным, хотя я этому особого значения не придал, так — отметил краем сознания. Тем временем, мой отец повернул мать к себе лицом, и она, судя по всему, отсасывала у него, обхватив руками его ягодицы. Тем временем отец напрягся, его ягодицы подтянулись, и он, судя по всему, кончил, после чего наклонился к матери, поцеловал ее и вышел из комнаты — наверное, направился в ванную. И вот только теперь я понял, что женщина на экране — не моя мать! Это была сестра моей матери — тетя Катя! Сейчас, когда ее лицо появилась в поле зрения камеры и не скрываемая фигурой отца, черноволосая женщина, которую я всю жизнь знал как тетю Катю — мать моей двоюродной сестры Валерии, полулежала на диване раскинув ноги, и отдыхала после секса с моим отцом. При этом ее расфокусированный взгляд, казалось, смотрит прямо на меня в камеру — она улыбалась.

Первое чувство было возмущение, потом появился какой-то интерес, и лишь после какая-то обратная логика привела меня к неожиданной развилке — отец писал видео на камеру! Я тут же открыл вкладку «Домашняя Сеть», ища отцовский Макбук и не обнаружив, начал обновлять вкладку. Минут через пять, когда моя тетка ушла следом, приводить себя в порядок, наконец-то его Мак включился. Логика отцовских действий была понятна — скинуть запись на свой комп и стереть улики с камеры. Я быстро перебрал весь архив на его компе и, обнаружив наиболее тяжелый архив в одной из корневых папок, закрытых на пароль, решил оставить это до ближайшего времени. Во мне клокотали чувства обиды, горечи и понимания того, что отец двуличная мразь. Ну и само собой — те же чувства негатива я испытывал и к тете Кате! Решил обдумать ситуацию и незаметно для себя, уснул, прилегши на кровать, как я думал — на пять минут.

Проснувшись, я испугался от того, что проспал все на свете, и увидев, что время всего «после обеда», вызвал такси, и когда он приехал, договорился с ним о его эксплуатации на два часа. Не теряя времени, позвонил матери, рассказал об аварии, выслушал нотацию и приказ, не теряя времени, отправится сначала к ее адвокату, а потом вместе с ним в ГИБДД. Решение было правильным, Юрия Юрьевича — солидного дядьку с бородкой эспаньолкой я знал хорошо, и был уверен, что в ГИБДД он быстро распедалит ситуацию, освободив меня от длинной очереди и закрытых окошек. Через 15—20 минут я был у его офиса, где он стоял у своей прогретой машины, и мы с таксистом двинулись за ним следом. Все же полчаса времени мы там потратили и, получив от него необходимые квитанции, мы расстались. Я же, с полученными от него инструкциями, отправился выполнять квест. Последней точкой моего маршрута была СТО, где я расстался с таксистом, и Саня Механик заверил, что все будет в порядке с моей «малышкой» подсказав, куда и что оплачивать. Надо сказать, что знакомство с Механиком у меня было не то что бы шапочное, хоть мы и учились с ним в одной школе в параллельных, он всегда был каким-то серьезным и не компанейским. Как, впрочем, и я, что нас если не сближало, то заставляло симпатизировать друг другу. Саня сказал, что сам проконтролирует весь процесс, и я поверил, что он это сможет. Как-то на встрече выпускников мы разговорились, и я поинтересовался, как он избежал армии. Он просто сказал, что купил военник. Так-то все правильно сделал, единственный сын у матери-одиночки, он расставил свои приоритеты выше общественных, и я его не осуждал, да и то, что он так просто мне это сказал — вызывало невольное доверие к нему и веру в его пробивные способности, самостоятельно в n лет пробить военник — дорогого стоит. Хотя эта его привычка вечно ухмыляться — раздражала абсолютно всех, он как будто ежеминутно подвергал сомнению адекватность собеседника, заставляя его озираться — что, мол, со мной не так? Но так как мы жили с соседних дворах, я к этому привык, Саня, если и не считался корешем — личностью был известной, выяснять с ним отношения — дураков не было, потому что из всех предложенных вариантов, Саня предпочитал действовать по варианту — хардкор. Пообещав проставиться после ремонта, мы расстались, уговорившись созвониться завтра по срокам, которые он уточнит, но сказал что не больше 3—5 дней по любым раскладам. Я же отправился во все тяжкие, и вызвонив старосту Женька, встретились с ним в кафе-баре, где накидались до поросячего визга.

***

С утра просыпаться было больно, мать поворчав и испепеляя своим взглядом, разбудила меня в 6 утра и, вручив мне тряпку с тазиком, заставила прибраться в своей комнате. Это был серьезный конфуз, я все-таки облевался. Еле перебирая деревянным «туловом» и раскалывающейся головой, наконец-то все убрал, обрызгал комнату дезодорантом и отправился в душ, слава богу, что к моей комнате примыкал персональный санузел. Несмотря на раннее утро, мать была уже полностью одета и вся полыхала гневом и яростью. Знала бы она, на чем я вчера спалил папика! Вернее, на ком... Может у нее такое настроение — от недоеба? Все время пока я завтракал, звучала нотация, причем в таких интонациях, что отец предпочел не появляться на кухне. Заглянув на кухню и забрав газету, налил себе кофе, взял галету и котлету и свалил в свой кабинет, буркнув: «С утра пораньше». Мать, как ни странно, сразу успокоилась, и хоть вчера я ей подробно рассказал по телефону, как произошло ДТП, заставила повторить свой рассказ. Сегодня она выглядела просто потрясающе, в облегающем шерстяном синем платье-перчатке, кончавшееся чуть выше колен и так выгодно подчеркивающее ее пепельные волосы вместе с ее огромными сиськами, она на самом деле выглядела неотразимо. Я даже поймал себя на мысли что пялюсь на нее, лаская эти шикарные формы взглядом, широкая попка, переходившая в узкую талию и окаймленную сверху сиськами 5-го размера — не одного меня заставляли пускать на нее пузыри. Ножки и правда, были худощавыми, вернее, только ее бедра были худыми — икры ее ног были очень красивыми и упругими, можно даже сказать — идеальными, что придавало некий законченный сексизм ее образу, прибавляло ей роста за счет их стройности и длины. И то, что вчера я умудрился спутать ее ножки — с ляхами ее сестры, сейчас — ввело меня в тупик. Я прокручивал в памяти вчерашние кадры с камеры и приходил к выводу, что должен был узнать свою мать с любого ракурса, у тети Кати бедра были более массивными, а материнская фактура была весьма уникальной, ее попа была более... выпуклой что ли. Сейчас же я и так и эдак прикидывал — как бы выглядела мать на том диване вчера. И тут меня мать спалила на том, что я ее откровенно раздеваю взглядом. Она нахмурилась, потом махнула рукой, и вздохнув, ушла одеваться, поняв, что моральное воздействие на меня достигло критической точки, и что ее словесные излияния пропадают втуне.

Через 15 минут мы уже выезжали на городскую площадь, где я и мать покинули отцовскую машину и разбежались, мать — на работу, я — в универ. Вчерашнее мое отсутствие благодаря Женьку прошло незаметно в журнале посещаемости, одногрупники посочувствовали, ну или хотя бы сделали вид. День прошел как обычно, а я взялся анализировать ситуацию с отцом. Я был уже, конечно же, взрослый и понимал, что измена в жизни взрослых — обыденность, но вот то, что отец изменяет матери с тетей Катей — это не укладывалось в моей голове. Решив, что главное — это улики, подумал как изъять архив с Макбука отца. Прикинул все за и против, решил не париться, взламывая пароль брутом, а просто внедрить ему Кейлоггер. Сказано — сделано, и вечером утилита была внедрена, все его архивы, которые были запоролены — скопированы на мой стационарник, и мне осталось только ждать когда он что-то разархивирует.

Мать уже отошла и даже шутила, пожурив меня и сказав, что нужно быть аккуратнее за рулем, отец же опять заперся в своем кабинете, работая с документами. Я же сидел со своим ноутом перед телеком в зале, пока мать не послала меня пылесосить весь дом, видимо, решив, наказание перевести на ниву исправительных работ, окончательно заминая ДТП. Я, пытаясь смягчить обстановку, тоже пошутил о вчерашнем, что, мол, с горя решили с Женей накидаться, но мать шутливый тон не восприняла и покинула меня, фыркнув на прощание. Она всегда была властной женщиной, и я задумывался, каково это отцу заниматься с ней сексом. То, что она привлекательна в свои 44 года, это было очевидно — если кому-то нравился подобный типаж — надменных и холодных женщин, но я не воспринимал ее как чужую, она всегда была моей матерью. Поэтому, внезапно я осознал, что рассуждаю о ней как о женщине, представляю, как она выглядит без одежды. То, что она крашеная блондинка — я это знал, ее настоящий цвет волос — светло-русый, и поймал себя на мысли, что все те девчонки, с которыми у меня был секс или отношения — были блондинками. И все были высокими, хоть я уже и перерос мать на полголовы. Но вот мои партнерши и подруги всегда были — или с меня ростом, или чуть выше! Это заставило меня крепко задуматься, и все по местам мог поставить только вердикт о том, в какой мере виноват мой отец.

Все случилось обыденно и закономерно, Кейлоггер запущенный на отцовском компе этим же вечером слил мне отцовский пароль, вернее целую кучу паролей, один из которых подошел к тем архивам, которые я пытался открыть. В архиве было больше 40 файлов, нашел я и еще один архив, который лежал практически на виду, но папка открывалась другим пассвордом. В этой папке файлов было вдвое меньше, но вот касался он строго моей матери. То есть звездой жанра «хоумвидео» выступала моя мать, и она выглядела в роли порномодели более чем на высоте. Меня настолько захватило ее эта новая ипостась, что я, наверное, в эту ночь дрочил раз десять, не отрываясь, даже счет потерял — и количеству и времени. Мать вытеснила просмотр и поиск компромата на отца в моих мыслях и голове — на второе место. И как оказалось преждевременно.

Если мать я увидел во всех ее ипостасях — она любила сниматься на камеру и предстала настоящей горячей штучкой, приемля абсолютно все виды секса возможного с мужчиной — то вот то, что я увидел после, когда начал просматривать внимательно второй архив — повергло меня в самый настоящий шок. Это касалось даже не столько, какие горячие сцены там порой мелькали — сколько личности актрис. То, что я увижу там тетю Катю — меня это уже не могло удивить, то, что там будут отцовские секретарши, которых он менял за последние лет 5 раза три — даже не покоробило, но вот то, что среди них будет фигурировать моя сестра Настя, это был самый настоящий шок. И это, как ни странно, возбудило меня, хотя во мне плескались: ненависть, гнев, удивление, интерес — целый коктейль чувств. За окном уже было видно, что рассветает, сил не было от слова «совсем», и я решив сказаться больным, забил на учебу, отмазавшись, что нужно по делам с машиной помотаться. Мать, услышав мою отмазку — умыла руки, отец поинтересовался через дверь — сколько денег мне нужно и, услыхав от меня, мол, оставь кредитку — оставил меня в покое. Мне же нужно было поспать, в противном случае, я бы просто сошел с ума.

Проснувшись и умывшись, я прошел на кухню, где вместо кредитки нашел 10 бумажных купюр рыжего цвета и записку от отца, что бы я позвонил с СТО, он подъедет, самому ему видите ли интересно, что я там накуролесил. Я хмыкнул, ну-ну, интересно ему, зная прижимистость отца, заставлявшего на каждый коннектор купленный мною — тащить ему счет-фактуру, его интерес был всего лишь попыткой узнать, в какую сумму оценивается ущерб, и неважно, что страховка погасит финансовые издержки. Это я узнал еще от адвоката, который в двух словах обрисовал всю процедуру и поставил в известность, что этим займется его юридическая контора. Я хоть и относился к юристам достаточно неприязненно, зная что эту стезю избирают люди с особым складом характера, то есть подлецы и негодяи, но к Юрию Юрьевичу относился нормально, вроде бы он относился к той категории юристов о которых говорят — принципиальный мерзавец! Да и жизнь он мне облегчил с этим ДТП так, что я решил отблагодарить его, подарив курительную трубку, он кажется был коллекционер. А сейчас стоило привести мысли в порядок. Понять — чего я хочу и почему, и какое место занимает в моей жизни отец. Единственное, что я понял — отец для меня отныне — Никто. И не мелькнуло даже малейшего сожаления.

Можно было понять — почему он трахал тетю Катю, можно было простить его за то — что он трахал секретарш, но вот то — что он трахал Настю! Это попросту не укладывалось в голове. Как-то так случилось, что мне коренным образом придется пересмотреть всю свою жизнь. Я всегда упрекал Настю в том, что она «деху ебнутая, деху нервная, деху стервозная» и таких «деху» было море, но если на эту проблему взглянуть с «этой» точки зрения, то все вставало на места. И то, что Насте едва исполнилось 18 лет — выскочила замуж за чувака на n лет старше ее. Вадим — ее муж, вроде был и лоховатым с виду, но так-то тертым калачом, это признавала даже моя мать, хотя откровенно и недолюбливала его. Мне было понятно, что отец выебал ее лет в 17—18, еще до замужества, если судить по одной видеозаписи, но вот сами сложившиеся отношения внутри нашей семьи представало — эдаким змеиным кублом. Если я числился маменькиным сынком, то Настя всегда была папиной дочкой. И что странно, она и сейчас вроде бы ею числилась, то есть ей половые отношения с Dаddy — нравились! Это было видно по записи, где она, глядя на камеру улыбается и отсасывает оператору — вроде бы не сопротивляется и даже получает удовольствие, облизывая член как леденец и слизывая сперму! Голова начисто отказывалась думать, вся эта ее неприязнь ко мне, все эти подъебки, которые я иногда слышал и имевших — явно сексуальный подтекст. Как и прямая агрессия отца на меня, когда я пытался ей отомстить или даже попросту ответить в ответ на ее мелкие пакости! Эти подъебки были обращены к отцу, но я понимал их, чувствовал, что это именно подъебки! Блин! Вот жеж дела!

Многочисленные измены отца по-любому, рано или поздно, должны были открыться, и вот я узнал об этом. Как-то глупо, где в семье — сын программист, думать, что он не сможет найти «скелеты в шкафу» с такими «печатями» — попросту глупость несусветная! То, что отец допрыгался — мне было ясно, но как я мог реализовать свои козыри? После того, как я увидел свою мать в домашнем порно и ее мастер-пилотаж в постели — мне было понятно, что отец ее недостоин. То, что он сломал если не жизнь сестре, то ее психику — тоже не вызывало сомнений. Оставалось создать алгоритм действий, ведущий к тому или иному результату , и понять, какой сценарий мне больше импонирует и будет максимально действенным. А цели? Цель пока что была одна — она же была и первым шагом, вывести отца за порог моей жизни — во вне интересов нашей семьи, если человек не ценит то, что у него есть — он этого недостоин.

Удивляла так же отмороженность отца, если левых шалав он трахал где-то в мотелях, то Настю и тетю Катю он жахал прямо дома, прямо в супружеской постели! Вопрос был для меня принципиальный, и он мог закончится только разводом — полумеры меня не устраивали. Жить с ним под одной крышей — я видел для себя не приемлемым, и посему, что-то похожее на общий замысел — начало складываться. Жаль, что отпадала возможность шантажа — это нанесет такой урон Насте, что она может натворить делов, вплоть до суицида, то же самое касалось и матери — попади видео с этими «любительскими» записями в сеть, и на ее карьере Главы финансового Департамента в Городской Администрации — можно ставить крест. Поэтому первостепенных задач было несколько — уничтожить записи, инициировать развод — открыв глаза матери на отцовские измены, и как-то попытаться объяснится с Настей, заставив ее играть на моей стороне. И вот последнее было самой трудной задачей. Не мог же я подойти и сказать: «Хэй! Систер! Я знаю, что ты пёхаешься с отцом! Давай, прекращай этим заниматься — это аморально!». Я не мог понять, что ею двигало, то, что секс с отцом за столько лет у Насти вошел в привычку — это одно, но было еще что-то, что первоначально подвигло ее на это. В этом нужно было разобраться. Если с отцовским архивом можно было разобраться элементарно, похитив Макбук прямо из машины, то вот узнать, есть ли еще копии архивов — это было практически невозможно. Доступа к его сейфу у меня не было, был ли доступ к сейфу у матери — я не знал, и это предстояло выяснить. Зная материнскую привычку совать свой нос во всё, не исключено, что у нее имелся запасной комплект, и я решил двигаться в этом направлении.

Видел ли я в дальнейшем возможность воспользоваться плодами этих интриг? Наверное, да, в отношении матери я имел определенные планы, наверное, я понял, что мать — Женщина, и ее порно-образы виденные мной, будоражили мой воспаленный разум.

***

Приехав в СТО, я встретился с Саней, узнал, как идет ремонт и произвел оплату до конца. Саня опять расстарался, и взяв ответственность на себя, убедил, что с оплатой все будет в порядке. Я остался ему должен, о чем тут же сообщил и убедил его вечером посидеть в кафешке — обсудить кое-какие дела. Итак, я не мог полагаться на наркоманов и незнакомцев в моих планах, а Саня — вполне годился на ту роль, которую я для него избрал. Сейчас я судорожно пытался свести все обстоятельства таким образом, чтобы на меня не упала и тень подозрения, и вот тут я был сильно уязвим. Я не знал готовность своего отца обнародовать компромат на мать и сестру — если его жизнь пойдет под откос, но вот то, что он на это способен — уверенность была стопроцентная. Поэтому мне требовался безупречный план и филигранное его исполнение. С какого-то момента я понял, что отец для меня представляется опасным зверем, которого необходимо загнать в капкан. Ну что же, так даже проще. Я буду действовать из тени, главное — не проколоться своим поведением и отношением. Узнав, что сегодня вечером машину покрасят, завтра она высохнет и ее «обвесят обвесом», а послезавтра в обед ее можно будет забирать — я отправился к матери на работу.

Матери было некогда, я позвонил ей и попросил, чтобы она сама напомнила адвокату о моем визите, и на этом моя эпопея с машиной будет закончена с бюрократической точки зрения. Мать встретила меня у себя в кабинете, она тут же позвонила Юрию Юрьевичу и тут выяснилось, что не все документы мною собраны, они были дома и, вероятнее всего, в сейфе. И тут мне улыбнулась удача, оказалось, что ключи от отцовского сейфа мать хранила на работе! Другая хорошая новость состояла в том, что отца не было в городе, поскольку он не брал телефон, хотя я почти не сомневался в том, что он окучивает очередную пассию. Но вот кто это — старался не думать. Мать дала мне связку ключей и выпроводила меня, попросив обернуться быстрее, она мне безусловно доверяла, но вот желание, чтобы отец об этом не узнал — проскользнуло. Не теряя времени, я отправился домой на такси и, опасаясь того, что отец дома, отпустил таксиста, не доезжая — опасаясь, что он опять притащил кого-то в дом.

Как ни странно, дома никого не оказалось, поэтому я сразу же открыл его кабинет и сейф, предварительно вырубив систему видеонаблюдения. Документы на машину я нашел в коробке из-под обуви, лежавшей на самом дне железного ящика, где лежала целая кипа документов по дому и проектировке, и все остальные документы — включая аттестаты и свидетельства о рождении. Всегда удивляла вот это вот крохоборство отца, увидеть в несгораемом сейфе — коробки из-под обуви, где хранится документация — очень типично для нашей страны, можно сказать проще — менталитет. Я, конечно, тоже приемлю простые варианты, когда это возможно, но вот, что касается временных решений — то категорически против, зная по собственному опыту, что нет ничего более долговечного — чем временное. Купить десяток офисных пластиковых боксов и рассортировать все по номенклатуре документации — что может быть проще? Теперь то, что я рылся в сейфе, было визуально заметно, и поэтому, поздно спохватившись, дальнейший осмотр я стал проводить более аккуратно, запоминая — что и как лежит. Открыв отсек внутри сейфа, запирающийся на ключ, я обнаружил, что там ничего, кроме денег и драгоценностей не было, что ставило меня перед дилеммой — есть ли на самом деле еще один экземпляр компромата? Я включил свой телефон для подсветки, так как внутри сейфа было довольно темно, и присев на корточки осмотрел его внутренности снизу. Есть! В нише, образованной верхним внутренним отсеком и задней стенкой сейфа, виднелся кусок скотча, из-под которого торчали пластиковые уголки коробок СД. Отодрав скотч, я потянул эти диски на себя, и вслед за ними выпала небольшая флешка зеленого цвета. Недолго думая, я собрал их все в кучу и утащил в свою комнату. На дисках не было ничего интересного, какие-то отчеты, черная бухгалтерия, как я понял, флешка же оказалась закрыта на пароль и перебор ранее выявленных паролей результата не дал. Это убедило меня в том, что скорее всего это то, что я ищу. Была внутренняя уверенность, которая крепла час от часу. Не станет же отец прятать компромат на мать у себя в офисах Бизнесс-Центра! Ни диски, ни флешку, я возвращать не собирался, не скопировав, — хотя флешку ожидала иная судьба. Теперь оставалось претворить задуманное мною.

***

Вечером мать попросила вернуть ей связку от сейфа, что я сделал, проследив куда она ее уберет. Убрала она ее в свою сумочку, наверняка завтра опять оставит ее на работе, что в мои планы не входило. Поэтому я вытащил ее ключи из сумки и спрятал в прихожей в комоде, где она и лежала, ну мало ли, запарилась мама, такое бывает. Вчера я не поленился и, купив похожую флешку по размерам, не став парится поисками идентичной, попросту содрал зеленый корпус и запихал в него новый носитель, заполнил ее разным содержимым, но вот со временем создания архивов пришлось повозиться — переключая даты создания путем подмены дат на компе. Убил я на эту процедуру — создание фейкового архива всю ночь, время от времени подрачивая, то на свою сестру, то на свою мать, разглядывая их сольные выступления и вспоминая анекдот «про двух проституток живущих в доме и нищем существовании семьи», хотя наше «существование» назвать нищим было — опрометчиво. Наверное, именно эта ночь меня совратила окончательно, толкнув на зыбкую дорогу — утери морали. Если сестру я как-то и воспринимал, как жертву отцовских домогательств, пытался вернее представить ее таковой, но вот моей матери это не касалось, я окончательно осознал, что пока ею не овладею — покоя мне не будет. Я ее именно хотел, хотел как женщину, хотел как любовницу, хотел как свою мать. Забредя на сайты с рассказами подобной тематики, я удивился тому, как там описывают авторы свои фантазии, раз — нагнул, два — засадил, три — она (мать) рыдает от счастья и просит: — «Еще, еще!». Ничего удивительного и похожего, что бывает в реале, то, что психика подвергается невероятной нагрузке — об этом ни слова. То, что моя психика не выдержала и решила как-то компенсировать эту стрессовую ситуацию в отношении матери — я это понял сам, мои «размышлизмы» привели меня к принятию нынешней фабулы моего мышления, которую я избрал, и примирила меня с ней, даже нашла в этом какое-то злорадное удовлетворение и месть. Мелькала мысль о том, что, наверное, я даже хотел убить отца, и Эдипов комплекс во мне приобретает все более и более отчетливые очертания. Это заставило самому себе ограничить рамки в отношении отца. Все будем делать быстро и рвать по живому. Так будет правильно, и я буду единственным, кто поможет матери зализать эти раны. Причем в прямом смысле, мне, по крайней мере — об этом мечталось.

***

Я не стал особо хитрить и придумывать интриги мадридского двора, и сделал свой первый ход просто и неприхотливо, наверное, в шахматах это называется — Е2-Е4. Все было подготовлено, терять время было опасно и поэтому инициатива, хоть и исходила от меня, она была крайне незатейлива. Сегодня за завтраком мы собрались все втроем, и мать с отцом перешучивались в какой-то пикировке, и я врубив «наив» спросил погромче:

— Ма, а что у вас за праздник был с отцом в понедельник?

Отец тут же сделал стойку, и насторожился, почуяв нюхом, что запахло жареным, но вот от него уже ничего не зависело — зависело все от матери, как она себя сейчас поведет. Зная эту ее черту — во всем доискиваться до сути и держать все под контролем, ответная уточняющая реплика матери не заставила себя ждать. В смысле — что за праздник и почему я об этом спросил. Я изложил свою версию событий, что застал ее дома с отцом, когда они «шумели» наверху и быстро покинул дом, боясь прервать их «радости» умотав в ГИБДД. Мать задумалась ненадолго и потребовала от меня объяснений.

— Костя, я правильно тебя поняла, что в понедельник — ты видел меня дома?

Я не моргнув и глазом, ответил, что нет, мол, не видел — но слышал, и слышал достаточно для того, чтобы смутиться.

Больше за столом не прозвучало ни звука, и я понял, что означает выражение — тишина, которую можно резать ножом. Мать смотрела на отца, ее взглядом можно было убить стопудово. Я, поняв, вернее сделав вид, что чего-то не понимаю, якобы стушевался и, не задавая вопросов, по-быстрому смотался — семена были посеяны, оставалось ждать всходы. Скандал так и не разразился, отец, учуяв, что вот-вот грянет буря — испарился из дома с ловкостью Коперфильда. Моя машина была на ремонте, материнская машина по своему обыкновению стояла во дворе ГорАдминистрации, поскольку ее с работы обычно забирал отец, и поэтому сейчас, сидя в своей комнате и раскладывая пасьянс-косынку, я ожидал дальнейших действий матери. Она не заставила себя ждать, зашла она в мою комнату с телефонной трубкой у уха, с кем-то о чем-то разговаривая, в ее голосе слышался металл и молнии. Но то, что это был не отец — это было точно. Сначала она поинтересовалась у меня, где ключи от сейфа, на что я ответил — не в курсе. Она, повышая на меня голос сказала, что точно помнит, что положила связку в сумку. Я сказал, раз помнишь — значит молодец, и почему ты на меня вообще орешь, что я тебе такого сделал, что ты повышаешь на меня голос? Мать резко успокоилась, и вспомнив, зачем пришла ко мне, уже вежливо попросила помочь ей разобраться с записями с видеокамер в понедельник. Я сказал, что на учебу пора, но, бросив взгляд на ее лицо, на котором с периодичностью и как будто волнами менялись выражения одни за другим, заткнулся, сел за рабочий стол и зайдя на Основной Сервер, вывел на свой компьютер архив видеозаписей с камер за понедельник.

Я заранее знал — где искать и что искать, я был подготовленным и уже просматривал эти записи с общей системы видеонаблюдения. Вот к дому подъезжает машина, вот открываются ворота гаража, вот открываются двери машины и вот на экране тетя Катя. Сзади послышался полувздох-полувсхлип, и я краем глаза увидел, как мать, буквально оседает на пол. Я тут же подскочил к ней и, подхватив ее под мышки, оттащил и усадил ее в кресло у стены. Лицо её напоминало японскую маску кабуки — бледную, с потекшей косметикой и перекошенную то ли от ярости, то ли от ненависти. Внутренне я ликовал — все удалось! Спустя минуты три она уже не плакала, но, видимо, что-то сопоставила для себя, и хотя я всячески пытался сделать удивленный вид от «только что увиденного» — я ее обмануть не смог. Она лишь спросила: — Когда?

Я, поняв, что моя игра для нее выглядит не убедительно, решил ни в чем не признаваться и лепить «горбатого» до последнего, поэтому, сделав круглые от возмущения глаза, выкатил встречную предъяву, что если бы я увидел это раньше, то тут же — всё и сразу ей рассказал. Она сделала вид — что поверила.

Мать позвонила на работу и сказала, что задержится, она уже была сосредоточена и холодна как айсберг, в такие моменты изредка с нею случающиеся — я догадывался почему она занимает свой пост. И тут мы сели за записи по-настоящему. Винчестер на основной системе был терабайтный, и срок архива исчислялся полугодом. Поэтому, мы начали просматривать будние дни, которые отмечались датировкой, начиная с самого раннего периода. Спустя час, матери это надоело — пялиться в экран, увиденного было достаточно, и она, попросив меня самому разобраться со всеми случаями появления отца в доме в будние дни, вызвала с работы машину. Мне же не пришлось париться, поскольку я всего-лишь делал вид поиска, все было уже заранее подготовлено и записано, исключая совместное появление отца с Настей, которые я «забыл» записать, надеясь на то, что об этом «даже и не думал, фу какая гадость!». Хотя полная версия у меня лежала записанная отдельным диском.

Сегодня я должен был забрать машину — после обеда, и поэтому, как только мать умотала — начал обдумывать к чему приведет дальнейшее развитие событий, но без машины это было достаточно трудно провернуть. То, что я подставил отца — было понятно и без слов, но вот то, как он прореагирует — я не знал, хотелось сместить акценты в сторону его личной непорядочности, если он начнет мне что-то предъявлять. В детстве меня отец порол иногда за мои косяки, и я его не особенно-то и уважал, считая самодуром и тираном, который при появлении матери становился шелковым. Поэтому ожидаемый звонок прозвучал, и когда он спросил, где я — я ответил что в Караганде. Открывшиеся ворота в гараже и появление отца в доме с перекошенным от злости лицом заставило меня подумать — что будут бить. Но он, поводив по мне красными от ненависти глазами и посжимав кулаки, отпихнул меня от стола, вырвал системник с проводами клавиатурой и мышкой, забрал его и был таков. Потом послышался шум и движения на верху, мат, и второй системник, видимо, покинул свое ПМЖ. Он зашел ко мне в комнату, не говоря ни слова, закатил мне затрещину, которую я словил, не ожидая от него подляны, но второй замах — сумел перехватить. Во мне вдруг пробудилась такая ненависть и злость, что я не долго думая ответил на его удар ударом и, если он даже напоминал больше толчок, то дальнейшая моя ярость и негодование заставила меня подхватить в руки клавиатуру и замахнувшись на него — ударить со всех сил. Потасовка продолжалась недолго, отец опешивший от моего отпора, сначала стушевавшись, задвинул мне пару раз в корпус боковыми, потом уже упавшего попинал ногами по ребрам, и удовлетворившись результатом, смотался. Все вышло даже лучше, чем я ожидал. Через полчаса дома была мать и врачи. Все завернулось куда круче, чем я мог себе представить. Отец трубку не брал и, появившиеся полицейские в доме, хоть и пытались у меня выбить показания, но я послал их прямым текстом, они свои попытки оставили. Потом появился какой-то высокий полицейский чин, и, поговорив со мной минут 10, понял что ни его увещевания, ни материнские — к результату не приводят, оставил это занятие. Я отказался писать заявление, тогда как с системниками — выглядело все неоднозначно, вроде бы отец являлся собственником имущества. Мать так же волновал вопрос, успел ли я записать на внешние носители записи с видеокамер и успокоившись, что я успел это сделать, переключилась на меня

.

По ребрам мне досталось изрядно, отец же своей выходкой поставил меня в положение прямого врага, что упрощало в дальнейшем мое отношение к нему и избавляло от лицедейства. Спустя час, я на «Скорой» отправился в больницу, где рентген показал, что переломов не имеется, хотя гематомы были множественные и внушительные. Когда я узнал, что, оказывается, с меня снимают побои, вот тут я опять резко взбрыкнул, но мать меня успокоила, что пока никто ход делу не даст, а нужно это «во избежание эксцессов». Мне вообще поначалу, если показалось — что мать в шоке, то сейчас я понял, что у нее уже все под контролем, и тут же успокоился. Я понял — что мать горячку пороть не станет. Мать уже была на своем Вольво, и домой мы поехали вдвоем. Дома нас ожидал все тот же полицейский полковник, в обществе Юрия Юрьевича, и я, сделав вид, что нахрена сор из избы выносить, ушел в свою комнату. Спустя час они выработали какой-то план действий, и покинули наш дом, а мать зашла ко мне, где я делал вид, что сплю. Поговорить же нам пришлось, мать, казалось, была выжата как лимон, глубокие тени были под ее глазами, и лицо приобрело какой-то мертвенно бледный, неживой оттенок. Она села ко мне на кровать и начала гладить мою голову и, спустя полчаса, уже плакала по-бабьи, навзрыд. Я ее обнял и начал успокаивать. Наревевшись вволю, она мне больше уже ничего не стала объяснять и вскоре, так и уснула в моих объятиях. Выплакалась после шока, выговорилась и ладно. Я, уложив ее на свою кровать и накрыв одеялом, отправился потрошить отцовский сейф. Первым делом достал оттуда все содержимое: документы, деньги, какую-то рабочую документацию и папки — какие были и притащил их в свой тайник в подвале, мало ли что ему взбредет в голову. Проверил, на месте ли компакт диски, оказалось, что на месте — значит, отец в сейф еще не заглядывал. Что упрощало многое.

Мать вышла из моей комнаты через час, и предупредив меня, что нужно договориться со слесарями, которые поменяют замки, ушла умываться, короткий сон пошел ей на пользу. Поставив мать в известность о том, что нашел ключи от сейфа в комоде и изъял из него все ценности — перепрятав, на секунду вызвал ее недоумение, но потом, она вспомнив, как отец обошелся со мной и системниками, пряча и заметая улики — поняла мой мотив. Немного помучавшись она спросила — нашел ли я там что-нибудь, вроде компакт дисков и прочего, я ответил, что нет, и она отправилась проверять мои слова. Проверив сначала все перетащенное из сейфа в моем тайнике, он вернулась к сейфу, и, так и не найдя ничего, пришла ко мне. Мне же пришлось сделать вид озабоченности и спустя минуту я вытащил из сейфа диски и фейковую флешку. Мать забрав находки ушла к себе и, удовлетворившись найденным, спросила, смогу ли я открыть запороленные архивы, на что я ответил, что не знаю. С дисками было понятно, если двойная бухгалтерия отца и была для кого-то новостью, то только не для матери. Она знала о ней наверняка, поскольку я не раз и не два был свидетелем скандалов, где она пеняла отцу, что она все-таки на госслужбе, и его махинации могут ей выйти боком, к тому же, она сама имела к ним непосредственное отношение, прикрывая со своей стороны. То есть, судя по приготовлениям — я чувствовал, что грядет развод.

После обеда приехала Настя, и хотя мать ей не звонила, я понял, кто был инициатором ее приезда — наверняка, отец прислал ее к нам, узнать что тут и как. На моей скуле расплылся здоровенный синяк и, увидевшая меня Настя, сразу закудахтала, что случилось и произошло, видимо, отец не предупредил ее о том, насколько его рука тяжела. Это было видно по тому, насколько Настя была шокирована со всего произошедшего, когда же она увидела синяки на моих ребрах и спине, она вообще выпала в осадок. Я попросил мать отвезти меня на учебу, но тут же получив запрет, сказал, что мне нужно съездить на СТО, машину забрать, сегодня как раз после обеда обещали, что все будет готово. Мать сказала, что заберу завтра, ничего с ней не случится. Я подводил итоги, и все произошло так, как я не ждал, превзойдя все мои самые радужные ожидания. То есть, то, что пахло разводом — ощущалось явно, даже Настя, увидев мои травмы, переключалась с увещеваний о том, что мол, может миром как-нибудь, поняла всю бесперспективность подобной агитации.

Я же смотрел на Настю, которая сейчас сидела на кухне с матерью и думал, что же заставило отца так с нею поступить. У нас с Настей никогда не было близких отношений, она не упускала случая въебать меня с потрохами, с какими-нибудь косяками, будь то сигареты, бухло или вовсе незначительная фигня. То есть симпатий мы друг к другу не испытывали, и мать всегда это напрягало, в отличии от отца. Настя своей конституцией пошла в отца и была выше меня на полголовы, и выше матери на голову, при этом, если ее телосложение было этаким лошадиным — я ее всегда обзывал то лошадью, то кобылой, то есть обладала скорее спортивным телосложением. Не такая широкая задница, как у матери, не такие огромные сиськи, скорее ее можно было назвать поджарой. Еще бы, n лет занимаясь легкой атлетикой, не мудрено обладать такой фигурой! И ее удары всегда были болезненными, если я не мог себе позволить ударить ее в ответ со всей дури, то она этим явно не заморачивалась, в детстве разбивая мне то нос в кровь, то пробивая по яйцам. Потом это прошло, у нее начали появляться кавалеры, которых мой отец шугал, потом, когда я учился классе в седьмом — мы переехали из города сюда. Сейчас, рассматривая ее лицемерие в первозданном виде, я ловил себя на том, что злюсь на нее и знаю, кто истинный виновник ее приезда к нам. Удивляло другое, в n лет сразу после окончания школы Настя вышла замуж за Вадима, что же ее подвигло на такое решение? Вроде бы не залетала, вроде бы и не особо сильно его любила, Вадим был старшее ее на n лет, и с виду хоть и был лоховатым мужичком, однако то, что он был тёртый калач — признавала даже моя мама, хотя, все же недолюбливая зятя. На лицо мать и сестра тоже разительно отличались, если у матери был просто огромный рот с тонкими губами, длинный прямой нос, как у патрициев, и широко расставленные, миндалевидные глаза с голубыми блюдцами, то у сестры губы были полными и мясистыми, аккуратный курносый носик и зеленые глаза, которыми она умела хлопать — как героиня японских аниме. Да, она была привлекательна, но в софитах тех отношений, что сложились между нами с детства — особой привязанности мы не испытывали. Хотя, увидев свою сеструху в порноролике, а это иначе как стопудовое немецкое порно, назвать было нельзя — мне тоже захотелось засадить ей в эту аккуратную розовую дырочку — окаймленную багровыми небольшими лепестками половых губок и опушенную легким рыжеватым пушком, дать ей за щеку, жестко выебать ее в задницу, напоминавшую две половинки кокоса. Она бесспорно была секси.

Скоро приехали мастера-замочники и, узнав фронт работ, уехали по магазинам в сопровождении сестры, которая должна была проконтролировать покупку замков на замену, и невозможность ими сделать дубликат ключей втихомолку. То есть, мать уже полностью взяла себя в руки и начала действовать. Поняв, что связаться с отцом она в ближайшее время не сможет, позвонила ему на работу и, оставив охуевшей секретарше длинное послание, через слово перемежавшееся матом и угрозами, бросила трубку. На работу она сегодня так и не пошла, сославшись на семейные обстоятельства. Вскоре, приехавшие мастера споро поменяли все замки, исключив из перечня гаражные, и намекнув, что там редкий самодел, и на его замену нужна уйма времени, договорившись на выходные дни. Мы остались втроем, мать уже переодевшись во все домашнее, решила убить стресс уборкой по дому. Со своей сестрой «тетей Катей» она поговорила, и судя по всему, отношения там были больше чем в минусе. Еще бы! Узнать то, кого ее супруг водит в дом, распластав на супружеском ложе!

И все же Настя прокололась, когда втихаря, попросила меня показать видео с камер. Я не стал упорствовать и, включив свой ноут, предоставил ей выдранные мною фрагменты, где, кстати, фигурировала и она. Она даже смутилась немного, потом, сделав вид, что ничего такого в этом нет, продолжила якобы с интересом и, выражая крайнюю степень негодования, высказывать об отце все, что думает. Я же про себя думал, ну-ну, актриса ты хоть и мировая, но вот не знай я о том, какие на самом деле отношения между вами, то конечно же — купился бы. Ее щечки порозовели и, думаю, что теперь ей есть, что обсудить с отцом — она точно не знала, что отец в нашем доме, помимо Насти потрахивал и ее родную тетку! Прямо Декамерон какой-то! Насколько я знаю, женщины очень тяжело переносят измену, но вот то, что Настя изначально была в курсе того, что она одна из сторон инициировавших измену — может ее это напротив — заводит?! Тема инцеста ею уже давно плотно освоена, она, как выяснилось, извращенка, и не стоит морщить нос — я оказался таким же, то есть мысли о моей матери в сексуальном плане неприятия не нашли. Так что строить из себя блюстителя морали легко, но вот стояк от этого в штанах не спрячешь. Поэтому, этот куртуазный изврат моей мысли заставил меня покинуть комнату и пойти найти успокоение в ванной комнате. Вообще, все это так невероятно возбудило меня, что я кончил буквально спустя секунду, как прикоснулся к себе — аромат Насти стоял в носу, сцены с ее участием полыхали в мозгу адским маревом и поэтому, я тут же залез в душ, смывая с себя липкий запах похоти — после сладкой судороги. Когда я вышел из ванной, Насти в комнате уже не было, и я, переодевшись тоже во все домашнее, то есть треники с коленками и футболку отправился на кухню — пожрать. Несмотря на общую негативную тональность царившую в доме, мое настроение было приподнятым и, если мама сначала приняла это за попытку подбодрить ее, быстро успокоилась и перестала обращать на меня внимание. О слове «развод» никто не говорил и не поднимал эту тему, но, решив уточнить у матери, что будет дальше — получил подтверждение, что дальше никак не будет — твой папаня идет в свободное плавание. С тетей Катей.

Настя тут же засобиралась домой, за ней приехал ее муж Вадим, и я, выйдя на улицу как был одет, поздоровался с ним. Он ко мне вообще всегда относился очень доброжелательно в отличии от сестры, и часто давал мне какие-то наводки на шабашки, сам он был функционером в каком-то строительном холдинге и поэтому обращался ко мне частенько, переведя наш формат отношений даже в некую рутину, скидывая предложения на электронку. Ну, а мне что? Прикинуть примерный минимальный баланс на установку систем видеонаблюдения вместе с оборудованием, прикинуть запросы заказчика — дело получаса, если имеется конкретный инсайд, в какие рамки бюджета я должен вписаться — это проще простого. То есть проектировку линий он получал от меня на словах, а дальше передавал вниз по цепочке — то ли смежникам, то ли шабашникам, я же получал от него некоторые суммы, не то что бы огромные, но я был доволен. Иногда правда чертежей строений не было и мне приходилось смотреть объекты — «ножками», то есть ничего такого сверхординарного. От двух и до десятки в месяц на карман — для студента очень неплохо, хотя иногда суммы бывали и больше. Поэтому, после приветствия, он попросил зайти меня на электронную почту и, покурив со мной за компанию, сел в машину и укатил. Его просьбу я проигнорировал — не до того сейчас было, вернулся в дом и увидел странную картину, которую мне довелось увидеть впервые за всю свою жизнь — моя строгая и всегда ханжески правильная мать — сидела на высоком барном стульчике у бара в гостиной и методично надиралась. Полы ее халата разошлись почти до пояса, откуда торчали ее стройные ноги, и хоть на ней были надето что-то вроде обтягивающих лосин — картина просто поражала. Мать курила сигарету за сигаретой, опершись одним локтем на стойку столешницы и подперев голову кулачком, другой — то наливала себе не то виски, не то коньяк. Принюхавшись и рассмотрев бутылку, я понял, что это коньяк и, обойдя стойку, изобразил из себя бармена. Она улыбнулась мне, уже подернутой алкоголем улыбкой поддатой женщины, и милостиво протянула мне пустой бокал. Я ни разу не видел свою мать курящей, видать, стресс выразился куда сильнее, чем я предполагал, и составил ей компанию. Говорить нам было не о чем, мать о чем-то усиленно размышляла, витая где-то далеко в своей Вселенной. Я же время от времени, вопросительно смотря на нее, может, типа, уже хватит, и все так же беспрекословно выполнял ее малейшие пожелания, наполняя ее чашу алкоголем. Принес соки из холодильника и куски холодного мяса с порезанным лимоном, но мать ничего не ела, ничем не закусывала, хотя от сока не отказалась. Через какое-то время мать пришла в себя и начала со мной разговор, несмотря на почти пустую бутылку коньяка, она вела себя вполне адекватно и трезво, хотя глаза ее блестели каким-то лихорадочным блеском, и все лицо пылало алым до самой шеи.

Я предполагал, что ее волнует именно тот архив, который был у отца, которым он может воспользоваться как компроматом — где она была в главной роли. И поэтому, хлопнув за компанию стопку джина, спросил, что ее волнует. Она не стала скрывать и сказала, что у отца были записи ее компрометирующие, и она на перепутье — как он поступит. Потом достала из кармана халата фейковую флешку попросила открыть ее, поскольку ей нужно узнать, что там внутри. Я, забрав флешку, сказал, что приложу все усилия, потом задал вопрос — откуда у нее уверенность, что на его персональном компьютере нет копии. Помолчав и крепко обдумав мои слова — мне даже показалось, что она уснула — она сказала, что уверенности нет, и поэтому она сейчас находится в том состоянии, в котором я ее вижу.

И тут я решил проверить, насколько далеко я могу пойти, откровенничая с ней, в поисках союза против отца, и насколько она адекватно отреагирует на то, что я ей предложу. Я понимал, что взаимодействие хотя бы на уровне заговора — сближает, и если я продолжу свои отношения в таком, более интимном формате, то рано или поздно есть вероятность того, что дело дойдет и до интима. Мы оба невольно нарушали моральные запреты, и мне важно было сделать ее своей соучастницей. Подельницей. Заговорщицей. Разделить с ней наш грех, наше преступление — было первым шагом к тому, что привело бы ее или меня в общую постель и не важно, что этот первоначальный грех — грехом и не казался на первый взгляд. Ну так, грешок, по сравнению с тем — к чему я стремился.

— Мама, выслушай и реши, что я должен решать для себя. Отец ворует мой компьютер и утаскивает его из дома, заодно избив меня.

Мать слушала внимательно, потом протянула руку и коснулась моей скулы, мягко проведя пальцами по моему синяку. Я же продолжил, не отстраняясь от ее холодных пальцев:

— Я считаю, что имею право на соразмерный ответ, я не буду угонять его машину, но вот забрать его ноутбук — считаю себя вправе.

Мама ничего не ответила и, обхватив меня за шею, притянула к себе, поцеловала сначала в лоб, потом в щеку и едва тихо произнесла:

— Ты вправе его вообще убить... — промолчала мгновение и добавила: — Но он того не стоит...

Потом как-то ее взгляд сразу затуманился, повлажнел и ее в очередной раз прорвало на слезы, она уже плакала тихо, едва поскуливая и столько боли было в ее плаче, что мне действительно захотелось его убить. Она же, увидев мои сжатые и побелевшие кулаки, накрыла мою руку своей и, давясь слезами, продолжила:

— Я на эту скотину столько лет убила, всю свою молодость, ни разу ему не изменила, а он... , а он... Вот так запросто, в Мою Постель! Мою Сестру! Сволочь! — и дальше уже перегнувшись через столешницу — отчего ее грудь прикрытая ночнушкой, практически вывалилась из халата — обняла меня, свалив пустую бутылку с пепельницей на пол и по-бабьи, запричитала в голос заходясь в рыданиях.

Истерика достигла своего апогея, я же, аккуратно придерживая ее на весу, обошел барную стойку, не отстраняясь от ее объятий, то есть практически переполз через столешницу и, обхватив ее сзади за талию, отчего ощутил предплечьями — ее тяжеленькую и мягкую как тесто грудь, пышущую жаром сквозь холодящую шелковую ткань — отвел ее к дивану. Но она тут же встала и, заплетаясь, побрела наверх по лестнице, мне же пришлось следить за ней, чтобы она не упала, обхватив ее сзади. Мой член в трико встал как часовой и, пытаясь придать ему менее болезненную форму существования, я его поправил, отчего он вытянулся вверх прижавшись к животу. И в какой-то момент, притормозившая на лестничном пролете мама, почувствовала что я, врезавшись в ее попку своим членом, резко отстранился. Она обернувшись на меня, взглянула сначала в мое лицо, потом перевела свой взгляд вниз и, увидев то, что мои оттопыренные штаны не скрывали, сначала смутилась, что даже закрыла глаза, потом улыбнулась сквозь слезы и, скинув мои руки со своей талии, выпрямилась и, повиливая задницей, последние ступени преодолела уже сама. Наверху же, она еще раз обернулась на меня через силу улыбаясь и, сделав пальчиками «бай-бай», отправилась спать. Проверять я не стал. Я вернулся в комнату и опять дрочил практически до утра, каждый раз вспоминая и ее последний взгляд, и ее реакцию на касание моего эрегированного члена, и наш молчаливый сговор... Сегодня я окончательно понял, что обратной дороги нет и моя мечта — более чем реальна. Вернее я понял, что моя «реакция» на мою мать — ею однозначно зафиксирована и не вызвала в ней резкого отторжения, от чего я был на седьмом небе от счастья. Дело же было только за мной, мать наверняка или дала мне понять, или намекнула, что Париж — стоит мессы, так что дело было за тем, как правильно я понял ее слова о том, что отцовский компьютер подлежит экспроприации.

***

С утра я все-таки был разбужен матерью, беспощадно и безжалостно, несмотря на то, что на учебу мне идти было не нужно — она сказала, что отвезет меня до СТО, где я заберу машину. Поняв, что нам предстоит разговор по дороге, и именно для этого она меня подняла, я через пятнадцать минут был одет, умыт и выслушивал ее вступительную речь. Мать никогда не отличалась ни деликатностью, ни излишней любовью к сантиментам — вчерашний разговор мать помнила, в чем я моментально убедился, когда она изложила свою точку зрения. То, что компьютер нужно «изъять» у отца как можно быстрее — не подлежало сомнению, но вот то, что я не должен на этом попасться — от нее я услышал впервые и удивился — с чего бы это? Она сказала, что так всем будет проще, и если есть какой-либо знакомый готовый за определенную сумму подрядится на это — это будет просто замечательно. Я внутренне удивился ее преображению... Как быстро она из несчастной и обиженной женщины превратилась в расчетливую и хладнокровную бандершу, планирующую преступление, подпадающее под действие УК! Хоть и в отношении человека, формально пока еще считающегося — ее супругом. Поэтому, поинтересовавшись, есть ли у меня знакомые, позволяющие избавится от моего личного участия и, услышав отрицательный ответ, вернее — что мне нужно подумать, она просто и незатейливо поинтересовалась какая сумма «карманных» денег мне нужна, подчеркнув интонацией это слово. Я же пожал плечами, у меня на карточке были деньги, тысяч 30, и сказал, чтобы не морочила себе этим голову, все решу сам, без всяких финансовых вливаний.

Был ли у меня план? Конечно, был! И если я раньше думал сговориться с Саней Механиком примерно в том ключе, в котором предлагала мне нынче мать, то теперь отец, сам развязал мне руки. Я решил сделать все проще, старый добрый гоп-стоп от обиженного в лучших своих чувствах сына — никто не отменял и, если у меня одного шансы были невелики, то вдвоем с Саней мы его должны были уработать. Главное, подгадать момент, когда он будет в зоне досягаемости наших кулаков с ноутом на руках. Поэтому, когда мы расстались с мамой на парковке СТО, мать уже хоть и переживала, но волнение ее поутихло. Хотя я чувствовал, что там, внутри нее — такой шквал эмоций! Еще бы, столько лет и на старости оказаться звездой порно! Карьера точно пойдет под откос, и поэтому, встретившись с Саней, я извинился за то, что прокатил его с посиделками в кабаке, он же, увидев мой свежий синяк, понимающе хмыкнул, сказав, что ниче, в другой раз. Пройдя к машине, на ремонт которой ввиду моего прихода решили поставить точку, и отдать ее мне — уже трудилось несколько автослесарей, дружно монтируя оптику и электрику. Через полчаса могу забирать, сказал Саня, и мы ушли оформлять документы, на качество работы я не обратил внимания, все должно было быть в порядке. Как он объяснил — последнюю стадию монтажа доводят прямо в присутствии клиента, в случае если у него, то есть у меня, возникнут претензии по качеству ремонта или покраски. Претензий, понятно, что не было.

Саня выгнал машину на парковку и был одет в цивильное, то есть не в рабочем комбинезоне. Я поинтересовался, что так рано с работы, вроде рабочий день только начался, он ответил, что сегодня работал в ночную смену — начальником участка, и это, вроде как, повышение, ступенька в карьерной лестнице, и попросил подвезти его до дома. Я прикинул варианты и предложил что раз такое дело, то почему бы нам не отметить его повышения, заодно исправив свой косяк перед ним, и, несмотря на утренний час, завалились в пивнушку, которая была недалеко от дома Сани, и где была неплохая кухня. Пивнушка располагалась в городском парке и была типичной для заведений, в которой хозяевами были «волосатые южные гости», то есть: шаверма, лаваш и шашлыки, вполне себе бюджетный вариант, но так как это было предложение от Сани, то пришлось согласиться. Мое предложение посидеть в «Гоу-гоу» баре, где обычно танцуют симпатичные девочки он отверг, поскольку одет непрезентабельно, да и не готов сегодня, тем более с утра, как-нибудь в другой раз. Поставив машину на парковку, мы устроились за столиком в самом темном и тухлом углу, несмотря на то, что пивнушка была пустой и мы были единственными посетителями. И, заказав все, что нам было нужно, начали болтать за жизнь. Вскоре, Саня поинтересовался, что, типа, со мной произошло, и я в общих чертах обрисовал ситуацию. Он, конечно, сильно удивился, но впадать в дальнейшие расспросы не стал, поинтересовавшись, чем может помочь в ситуации. Я сказал, что хотелось бы, конечно, отмудохать мудака, но у одного сил не хватит, и не знает ли Саня, кто может помочь в этом вопросе, не безвозмездно, конечно. Когда я услышал вопрос — какой суммой я располагаю, ответил что в пределах 20—30 тыров, сначала взял свой телефон, перебрал варианты, а потом спросил, что если он сам, то есть Саня, окажется в роли помощника, и не будет ли потом с моей стороны каких-либо претензий после. Саня был крепкий парнишка, кулаки его были набиты, и в школьных драках он участвовал, поэтому его кандидатура у меня отторжение не вызывала изначально. Я же сказал, что на другой вариант я и не рассчитывал, к этому моменту мы уже выпили каждый по паре литров, и настроение было бодрячком. Потом Саня уточнил, что будет если он скроет свое лицо балаклавой и, придя к общему консенсусу, решили претворить план в жизнь сегодня-завтра, поскольку в понедельник Сане уже на работу. Потом, когда Саня задал вопрос насчет аванса — я понял, вопрос в принципе решен. Кидка с его стороны я не опасался, поэтому сговорившись, что вечером делаем созвон и там уже все решаем по частностям, сумма в 30 тыров подвела итог — по выполнению. Саню тоже можно было понять, единственный сын у матери и тут такой жесткий криминал, хотя, зная краями парней с нашего «раёна», это криминалом особо и не являлось, так — бакланка. Другой козырь для него заключался в том, что он знал, где работает моя мать, и то, что его интересы рано или поздно могли пересечься с моими, в плане «волосатой руки» — совсем были не лишними. Не то, чтобы я так хвастался своей матерью, вот Настя — это да, она всегда была гонористой девкой и поэтому в школе о том, где работает наша мать — секретом не было.

Время приближалось к обеду, и я позвонил Насте, после того, как «уставшего» Саню проводил до подъезда, выпил он гораздо больше меня. Я же, после того, как разговор перетек в нужное мне русло — начал сачковать. От Саниного дома до нашей старой квартиры, где сейчас проживала моя сеструха было пару домов и, вызвонив ей, я поинтересовался, где она и чем занимается, поскольку я решил заглянуть в гости. Взяла она телефон не сразу, я же, подойдя к дому, увидел во дворе отцовскую «Кию». Вадимовского «Фокуса» во дворе не было и поэтому, когда сестра подняла трубку, мой вопрос звучал однозначно и не принимая возражений — буду минут через 15. Она уже поняла, что отмазаться не получится, сказала — приезжай и бросила трубку. Через пять минут во дворе показался мой отец, надевавший на ходу штормовку и, прыгнув машину, тут же укатил. Я, выждав для приличия какое-то время, позвонил в домофон, который пипикнул, открывая дверь без всяких дурацких вопросов и возражений. В бумажном пакете позванивали бутылочки пива Мильнер, столь любимый мной Мартини Росато и лежали пара ананасов с упаковкой йогурта. Комплект больше походил на «набор джентльмена», собравшегося в гости к подруге, а не сестре. Но я был выпивший и поэтому не придал этому особого значения. Когда лифт остановился на седьмом этаже, в открытых дверях стояла сонная Настя в халате, изображавшая из себя жутко надутую стерву.

Я передал ей пакет и попросил организовать чаек, поскольку я вообще уже пьяный и это нужно отметить. На мою реплику сестра все же отреагировала, поинтересовавшись, что именно нужно отмечать.

— Как это что?! Конечно развод! — я просто лучился энтузиазмом.

Сестра сделала вид, что возмутилась, а может и вправду возмутилась, но ее надолго не хватило, когда вспомнила, как меня отделал папаша. Молча прошла на кухню, я же, прежде чем зайти в ванну, зашел в ее спальню и уловил неповторимый аромат недавнего секса. То есть, мою сестру, сегодня, минут 15 назад, драл мой отец! То есть он полностью остался верным себе, проявляя все ту же наглость и беспринципность в отношении семейных ценностей. Наверное, оттого сеструха и злится, что сорвал с нее ебаря, решил я про себя и поинтересовался, а где ейный муж — Вадим.

Настя не стала кричать и когда я зашел на кухню, ответила, что уехал в область по объектам, на пару дней и вернется в воскресение. Ну что же, диспозиция ясна, цели определены — за работу, товарищи! То, что отец в ближайшие пару часов не вернется — было понятно. Ему наверняка не хотелось меня видеть и, увидев, что Настя, умыкнув бутылочку пива, скрылась в ванной, я моментально вылил половину бутылки Мартини в раковину. Я хотел изобразить из себя пьяного, что давалось мне достаточно легко, прежние дрожжи еще не выветрились и глоток вермута дал моему организму необходимую накрутку. Через полчаса из ванной вышла раскрасневшаяся Настя, теперь на ней был короткий халатик, который сделал бы честь любой тайской массажистке, поскольку он был настолько короток, что не скрывал нижние шары «полупопий», если выражаться изящно. Я в это время, приняв полулежачее положение в кухонном уголке и распластавшись на этом диване, который обрамлял стол по периметру со стороны стен, поднял фужер и приветствовал ее — чин-чин! Она подошла к столу и, оперившись бедрами об его столешницу, взяла бутылку в руки и, прочитав название, налила себе достаточно ёмко. Моя голова, находившаяся на уровне столешницы стола, давала прекрасный обзор всего, что происходило как выше уровня стола, так и ниже.

В голове мелькали мысли и проносились кадры из видео с участием сестры, отчего мой член начал наливаться кровью и еще эта ее полуобнаженность... Поэтому, я кинул себе на пах мягкий пуфик что бы моя эрекция не стала достоянием общественности. Сестра достала из холодильника свои разносолы с печеньками, пожурила, чего это я так накидался и, налив себе и мне чай, присела к столу напротив меня. Мой взгляд постоянно съезжал с телевизора работавшего за ее спиной, на ее ноги, и если Настя поначалу сидела закинув ногу на ногу и, подернув на бедра халатик, то в процессе, когда, развязав тюрбан полотенца с головы, начала аккуратно расческой сушить влажные волосы, как-то забыла об этом моменте, расставив ноги для устойчивости. Мой же взгляд уже был прикован к ее промежности, скрытой куском белой хлопковой материи.

— Ты куда пялишься?! — в ее голосе слышалась злость и возмущение. Ну вот, она меня поймала на вуайеризме! Я сначала смутился, потом, уже придя в себя и переведя свой взгляд на ее лицо, ответил:

— Оделась бы, что ли, а то ходишь как... — и заткнулся, не находя эпитетов, чтобы ее не обидеть.

— Костик, а ты не охуел?! — в голосе сестры слышалось неподдельное недоумение и возмущение, но я продолжил гнуть свою линию.

— Настена! Хватит пургу нести!

—?!..

— Ты прекрасно должна была понять, что ИМЕННО я хотел сказать, — и я, пьяно помахав перед лицом фужером с мартини на донышке, взболтав его и выпив одним глотком, закончил: — Я все-таки мужчина, или ты в родственниках мужчин не видишь? — и я уже нагло и оценивающе начал пялиться на ее ноги, отчего она сначала смутилась, судорожно закинув ногу на ногу и пытаясь натянуть халат на голые бедра, потом, увидев куда устремлен мой взгляд и пытаясь по своему обыкновению смутить меня, вдруг поменялась в одно единственное мгновение.

Ее взгляд проникся той самой блядской сущностью, которую я ловил на видео, отчего моя рука непроизвольно полезла поправлять пуфик лежащий на моих бедрах. Сестру моя реакция устроила и, она продолжила свою игру взглядов.

Если честно, то я не был готов к этому и, если, когда я понял, то, ЧТО я сказал, мысленно ругая себя за несдержанность на язык. Ведь намек на отца, был более чем обстоятельный и, если бы я не подавил огромным усилием воли гаденькую ухмылку, которая могла показать, что я знаю об ее отношениях с отцом — более чем — то, видимо, в сестре это затронуло какую-то понятную ей одну струнку. Она окинула меня взглядом, сочетавшим в себе одновременно и похоть и расчетливость, наверное, таким взглядом окидывают проститутки клиента, которым нравится это занятие и, видимо, придя к каким-то внутренним выводам, решила продолжить свою затею. Эта ее привычка выбешивать меня своим взглядом и получать от этого удовольствие — получило новый импульс развития. Когда она все так же, не отрывая от меня своего взгляда и облизнув свои полные губы розовым язычком, вдруг резко наклонилась вперед полностью прогнувшись в талии и резко подняла голову, взметнув свои волосы. Ее ножки уже не были скрещены, в момент когда она нагнулась, она широко развела их в стороны, придерживая за коленки своими руками, и белый треугольник прикрывающий ее лобок, которым она начала ёрзать, показывая очертания строения ее нижних губок — ошеломляло! Я же, пытаясь выдержать этот её блядский взгляд, эту её злую сучью улыбку которую уже успел запомнить по видео, и вот тут уже — не смог сдержаться и послал ей самую гадкую свою улыбочку из своего арсенала, пытаясь сбить ее настрой. Ее, однако, это не смутило и она продолжила:

— А что мой маленький глупый братик, скажет своей сестричке, если она будет гулять по дому голой, как... — тут ее блядский голос перешел на интимный полушепот, и она, еще раз облизнув губы, поинтересовалась: — Как кто, кстати?!

Если она надеялась меня смутить, то я всего-лишь казался пьяным, я все еще пытался анализировать ее поведение и, пытался оценить, что это — провокация или твёрдое намерение? Мой ахуевший в джинсах член уже просто пульсировал, и я все меньше и меньше относился к происходящему с критикой. Если она опять берет меня «на слабо», то в эту игру можно поиграть и вдвоем. Все так же гадко улыбаясь, я переходя на полуинтимный тон и приподняв бровь, пытаясь ее вывести из равновесия, усмехнулся:

— Вау! А моя сестричка — шлюшка?!

Настя не смутилась и, вдруг встав на четвереньки на пол, оттопырив свою задницу кверху, с которого халат моментально сполз на талию полностью ее заголяя, в два движения подползла ко мне и, положив свой подбородок на пуфик, прикрывавший мой пах, и потеревшись щекой о тыльную сторону моей ладони, типа: — «Смелее! Ну? Продолжай!» — прошептала, не отрывая от меня своего взгляда:

— Еще какая... Хочешь ЭТО проверить? — и, уже не стесняясь меня, провела своим языком медленно и нарочито по уголкам своего рта, так и оставив его приглашающе полуоткрытым. Её глаза насмешливо и выжидательно смотрели на меня, горя вызовом — провоцируя к действию.

В моей голове бились вопросы, но похоть взяла верх, поэтому я прихватил ее подбородок снизу ладошкой, медленно провел большим пальцем по ее нижней губе, и наконец, сунул его в податливую влажность ее рта, на всю длину, чувствуя подушечкой пальца ее шершавый язык. Я проверял ее готовность пойти до конца и я не был уверен что все именно так — как это выглядит. На что она ответила более чем серьезно, засосав его сразу как только я оказался в зоне досягаемости ее губок, и она поигрывая с ним язычком, прикусывая зубками — странно улыбаясь при этом. Такое длиться вечно не могло и поэтому не прошло и пары мгновений, как она, уловив в моем взгляде все ответы, на свои вопросы — уже откинув пуфик с моих бедер, сноровисто начала меня распоясывать, чему я не сильно сопротивлялся. Я был одновременно и в шоке и в эйфории, одной половиной я не верил в происходящее, другой — просто был в восторге. Наконец мой член торчащий, как пизанская башня, вырвался из оков, и Настя, сразу, не теряя слов, накрыла его опаляющим жаром своего рта. Пара движений ее беспощадного порхающего языка, и вот я уже кончаю в ее влажный рот. Настя не отрывается от моего члена, глотая все содержимое, которое я выплеснул в ее жадный ротик, и в ее глазах видно торжество и какую-то удовлетворенность. Мой член при этом все еще остается твердым, и через минуту, когда мои руки уже сновали по ее заднице, когда мы оказались на полу кухни в положении 69 на боку, я присосался к ее розовой киске как пиявка, играя с ней уже по-взрослому. Мой член Настя не выпускала из плена своего рта даже на секунду, за что и была вознаграждена минут через пять — повторно.

Спустя время, мы переместились в ее спальню, где расположились со всеми удобствами, прихватив алкоголь. Секс был буйным и ярким — я лизал ее киску, ее попку, сосал ее груди — она мне сосала, отсасывала, подмахивала свою киску навстречу моему члену, оседлывала меня, подставляла свою попку... Это был какой-то секс-марафон, нон-стоп длительностью часа три, и в себя мы пришли уже ближе к часам 4 после полудни. Я выебал ее во все щели, она же наелась спермы на неделю вперед, в тот момент, когда призналась, что я — «самый-самый-самый» вкусный из всех, кого она «ела». Я ей ответил, что у меня никого слаще нее не было, и мы продолжили снова. Тут на ее телефон поступил вызов, и она ответила на звонок. Звонил отец, и она, сказав что сейчас занята, находится на процедурах в массажном салоне, сказала, что будет дома после восьми. Я в это время вылизывал ее киску, тут же, она, решив закончить все, что мешает занятию сексом, набрала своего мужа. Мой член уже гулял

в ее заднице во всю амплитуду, а мои пальцы разминали ее клитор и блуждали по ее мокрой щелке. Стараясь не сорваться на стоны, стоя раком на кровати, она закончила разговор и, полуобернувшись ко мне, обхватив мою шею рукой и притянув к себе, впилась в меня мокрым бесконечным поцелуем заменившим нам воздух. Наши языки хозяйничали друг у друга во рту, схлестываясь и меряясь силой и проворством, и это было так возбуждающе и развратно, что спустя буквально пять минут мы синхронно кончили.

Закончили мы наш марафон уже в ванной, где меня уже не в силах стоять на ногах оседлала Настя и «взяла меня» своей попкой, отчего она нереально балдела, и мы забрызгали водой все полы.

— Знала бы, что ты такой здоровый елдачок отрастишь — еще бы в школе тебя выебла, — сестру потянуло на откровенность, отчего перешла на умиротворенный и ленивый лад, лежа на мне сверху в ванной спиной и, потянувшись как кошка, сразу всеми конечностями.

— Что, такой большой? — мои руки гладили ее сладкие изгибы, нежно ласкали киску, играя с ее лепестками.

— Знаешь, на самом деле очень большой... я, конечно, встречала и больше, но у тебя он... Просто идеальный. Для меня идеальный, — уточнила она, потеревшись ягодичками о моего изможденного бойца и, наверное, тестируя его готовность.

Я оделся, а сестра все еще наслаждалась теплотой воды и, когда я зашел в ванную попрощаться, ее глаза озорно блеснули. Ее улыбка снова стала настолько блядской, что я понял — обратной дороги у нас нет и это навсегда и я наклонился, повинуясь ее капризному жесту — для прощального поцелуя. Я наклонился к ней, ее язык проскользнул в мой рот, ее рука жестом фокусника, змейкой скользнула в мои штаны, и вот, после короткой борьбы с замком моей молнии, она уже на краю ванной — одной рукой дрочит мой восставший из мертвых член, другой — опирается на край ванны. А я-то думал, что уже все... А оказывается — есть еще порох в пороховницах! Спустя мгновение, она уперлась обеими руками на края ванны, а мой член в который уже раз за сегодня — в сладком плену ее волшебного язычка и жадного рта!

Я шепчу: — Ты беспощадна, Настя... — она же продолжает начатое, все больше наращивая темп и амплитуду движений, своего тела и ласки язычком.

Вот она уже старается нанизаться на мой член, на Меня — всем горлом, взять Меня как можно глубже, и вот, наконец, мой член чувствует себя странно, соприкасаясь с жесткими хрящами ее гортани, а ее губы касаются волос на моих яичках и лобке. Как восхитительно выглядит с этого ракурса ее попка! Мой член обретает каменную жесткость от мысли, что я вижу как вздулось ее горло — от моего проникновения, я могу его потрогать, и я его трогаю — нежно прикоснувшись к ее горлу пальцами. В ее глазах слезы, но она горда своей победой, я вижу в них чувство торжества и превосходства, в нем видна и ее похоть, и ее непреодолимая жажда, и наше будущее, совместное будущее — она в этом не сомневается ни на миг. В них отражаются наши будущие встречи и битвы, наши объятия и восторги, наша общность и наш грех. Грех кровосмешения, которым она покрыла и меня, она заставила меня шагнуть в бездну, и от этого она сегодня победительница, она так думает, ее это будоражит и волнует ее кровь, заставляет дрожать и эманировать ее проклятую душу. И мою тоже.

Настя закашлялась, глыкнула и снова нанизалась горлом на меня до конца, и в этом ее толчке участвовало все тело, ее попка напряжена и, кажется, что вибрирует, когда я вижу как расходятся ее половинки в предвкушении и нетерпении. Я чувствую, как ее юркий язычок порхает на моем члене, как нежно она играет с моей головкой, лаская его гладкой нижней стороной язычка, когда она оттянула свою голову назад, давая простор действий своему неутомимому и беспощадному язычку. Она еще раз нанизывается на меня, еще глубже, еще, и я почувствовал, что вот-вот кончу. Отрываю ее с себя, впиваюсь в ее губы своими, подняв силком из ванны, промочив свою одежду, и заставляю одной ногой упереться в пол, развернув к себе спиной. Подвожу свою уже фиолетовую головку к ее натруженному за сегодня анусу, почти силой, резко врываюсь в ее податливое жерло, проминая своей жесткостью сопротивление сфинктера. Всего две-три фрикции и я кончаю внутри этой жаркой, тесной пещеры с рыком, войдя туда до самого конца, до упора, чувствуя яйцами пышущий жар ее мокрой киски. Я кончаю, и, кажется, что это длится вечность, я чувствую, как теплая плоть сестренки вокруг моего члена трепещет и подрагивает, и пульсируя, выдаивает из меня последние капли моей силы...

— Систер! Ты супер!

***

Размещение на других ресурсах кроме как http://.оrg— запрещена! ©LеgiоnCоmmаndеr