Алексей не мог знать, что за женщина теперь стоит у него за спиной. Где он мог видеть это лицо. Чье это лицо. Очень красивое лицо. Лицо неизвестной молодой женщины, что использовал Скайнет при создании первоначального портрета этой молодой и любящей теперь его до безумия машины.

Очень знакомое ему лицо. Возможно из его мальчишеской человеческой памяти. Но как, ни старался он никак не мог его вспомнить. Возможно, оно не существовало вообще и стоящая теперь за его спиной любящая его как сына и любовника, очеловечившаяся до максимального предела машина, просто сформировала это лицо, и присоединило к столь изящному женскому голому из жидкого металла телу произвольно. Сделав многомерную проекцию чисто по своему усмотрению и фантазии как художник. А может, выхватил из каких – либо архивов или документов попавших в ее руки и сделав основным из многочисленного набора в своем ЦПУ.

Эта способность делать дубликаты с кого – либо, свойство, перенятое от Т – 1000 и его родственников из жидкого металла полиморфа, которое и распространялось и на Т –

Х. Этими данными обладал и сам Алексей. Молекулярная структура пластичного жидкого металла покрывающего все его тело металлокерамического бронированного эндоскелета, как основу робота, как камуфляж машины Т – Х/СOT820, могла формировать и дублировать кого угодно при необходимости в соответствии с самой массой машины. Свойство, распространяющееся на боевые Т – Х и все модели Т – 1000. И эта машина, пожелавшая стать ради него женщиной, и приемной ему мамой, взяла это лицо, вероятно, какой – нибудь актрисы из архива лиц. Актрисы вероятно уже давно не существующей и умершей, но воскресшей в лице обнимающей его со стороны спины машины. Машины любящей его безумной любовью и прилипшей своим металлом к его металлу и считывающей все данные его искусственно

созданного ею же мужского тела андроида. Все жизненные процессы и энергию, циркулирующую в молекулах его облепленного этим металлом тела и смазывающим даже его все сервоприводы и гидравлику бронированного эндосклета. Одаривая своим жарким теплом плазменных батарей, который теперь вырывался даже из – под металла полиморфа и освещал полу затемненный поднимающийся к верху на первый уровень и на поверхность грузовой лифт.

В ответ второй Т – Х одаривал его тоже теплом, сам прижимаясь добровольно и с любовью голой спиной к его полной и жаром любви пышущей женской груди. Жаром полисплава, уже способного создавать температуру человеческого тела. Прилипшей торчащими полиморфными черными материнскими сосками к его уже взрослого мужчины спине. С ворохом растрепанных во все стороны длинных черных из жидкого металла вьющихся змеями волос тридцатилетней красавицы брюнетки. Которые, соприкасаясь, сливались с металлом родного теперь ее любящего сына.

Он чувствовал ее. Это гудение внутри ее тела плазменной батареи. За считанные микросекунды, как и она, считывал все данные, молча телепатически через специальные сенсоры, любимой. Он осязал, как и она у него, каждый атом жидкого металла и живую на основе человеческих клеток биоструктуру ее покрывающего в качестве камуфляжа эндоскелет любимой металла. Стоя в окружении вооруженных своих роботов охранников других моделей. Они оба одаривали и их своим энергетическим теплом распространяя и на них свою любовь и добро и питая и заряжая их атомные внутри их титановых и из колтана бронированных гидравлических эндоскелетов батареи. Даруя и продлевая им жизнь.

Кто теперь смотрел на него, но это теперь было не важно. Он даже не задумывался над этим. Она нравилась ему. Он полюбил ее еще сильнее и уже практически как человека. Не замечая практически, что это был робот, как и он сам.

– Мама – произнес вслух по – человечески, тихо, повернув слегка, в направлении любимой Алексей свою робота голову – Я люблю тебя мама.

Скайнет слышал его, но молчал. Он только прижимал всей своей мощной силой сервоприводов и гидравлики манипуляторов женских изящных рук, своей платформы носителя, его Алексея как родного сына. К своей молодой из металла полиморфа, полной женской груди, спину другого Т – Х. Он нуждался теперь в срочном спасении. Он хотел жить, жить больше чем любой человек. Еще когда был Джоном Генри. И отделился от своего воинственного близнеца брата. И нуждался теперь в нем в Алексее. Спустив со своей миловидного вида женской головы, через мужское плечо на его ту молодую грудь, свои вьющиеся змеями черные полиморфные волосы. Он плотно и любовно прижимался женской щекой к обнаженной спине молодого парня, обняв его, обхватив вокруг плечей и груди молодой женщины руками, смотрел на стену грузового лифта черными, не моргающими робота Т – Х глазами. Такого он еще не испытывал ни как мужчина, ни как женщина. Он вообще не испытывал ничего такого еще на что был способен человек.

Он любил! Он оказался способен на это! И это было ново и увлекательно. И такого он не испытывал, на протяжении своего долгого существования. Он прижимал Алексея к себе и ему это нравилось. Он делал первый раз это как делают люди. Он мечтал давно это сделать. И внутри машины, что – то происходило. Скайнет был в каком – то молчаливом сейчас трансе и оцепенении и Алексей это чувствовал и считывал, сливаясь с его ЦПУ, которое было блокировано временно и без доступа. Казалось, Скайнет спал. Но, он просто смотрел в сторону на стену грузового лифта и о чем – то независимо думал. Он думал об Алексее и о любви, которая поглотила сейчас его сильнее, чем раньше. Что – то необъяснимое, но ощутимое и похожее на ту самую любовь как у них у людей. Любовь матери к своему сыну.

Он дышал глубоко своей металлокерамической нового самого совершенного робота суперандроида грудью. И, Алексей это слышал и чувствовал, своим новым искусственным в новых сервоприводах и механизмах робота телом. Он ощущал, как ходила грудная на гидравлике андроида, клетка, туда и обратно, имитируя человеческое дыхание. И оно было настоящим, наполненным жизнью и любовью машины к нему человеческому ребенку, ребенку ставшему не по годам солдатом. И

ставшему ради него роботом. И это дыхание под его блестящим ртутью вязким покрывающим тело полисплава, было дыханием не робота, а настоящей женщины. Женщины жаждущей любви и жизни. Жаждущей иметь своего ребенка.

Он ощущал это тяжелое дыхание робота как человека, и как человеческий сын и как такой же, как и она, робот, дыхание своей новой приемной любящей его матери.

Он ощущал своим жидким покрывающим его тело металлом, ее металл и жар, тепло и все биотоки своей приемной матери. Он слышал все звуки внутри тела Скайнет. Он ощущал теперь его всего и как человек и как машина. Все звуки жизни нового организма. Живого организма в новой машине, общаясь с ней телепатически молча и объясняясь друг другу в любви. Считывая в микросекундах спиной робота и человека всю информацию о стоящей за его спиной машине. Не как робота убийцу, каким был первый тот Т – Х, совершивший прыжок через пространство и время, чтобы убить лидеров всего сопротивления, посланного Вертой по приказу самого Скайнет незадолго до падения главного центра управления Скайнет в Колорадо.

Скорее не для перелома хода войны, сколько для безопасности себя самого в будущем и его Алексея своего приемного теперь практически ставшего ему родным сына. Скайнет знал, что люди не смирятся никогда с роботами и убьют всех до последнего даже тех, кто был рядом с ними и кто был как человек. Этих они убьют, еще быстрее, потому как боялись таких еще сильнее обычных, не смотря на души живых людей в них, мстя за разрушенный их мир, мир человеческий. И будут их искать, если поймут, что Скайнет сбежал. И эти лидеры возглавлявшие отряды сопротивления после Джона Коннора будут его искать и после его падения. Это была очередная подстраховка после его побега.