В ночь под Новый год капитан второго ранга Мокин не ложился спать. Нет. Он не был дежурным по части. Дежурил капитан третьего ранга Яшин. Но накануне праздника командир части капитан первого ранга Котов сказал Мокину:

 — Новогодний — самый пьяный праздник. Что-что, а устроить в части пьянку — дело нехитрое. Поэтому вам, Павел Александрович, как моему боевому заместителю, придется подстраховать дежурную службу и побыть в роли обеспечивающего до десяти утра. А там я вас подменю.

В обязанность обеспечивающего входили: функция контроля за несением службы суточным нарядом, поведением личного состава, особенно матросов, относящихся к категории не надежных, коими являлись потенциальные выпивохи и самовольщики, весьма охочие до бабских трусиков. Короче, обеспечивающий офицер должен был упредить любое чрезвычайное происшествие, и как говорил командир, «сделать так, чтобы в части все было тип-топ».

Перспектива замены веселого праздничного новогоднего застолья на мрачную отсидку в части среди «любимого» личного состава не обрадовала Мокина. Но пришлось смириться, тем более, что в недалеком будущем перед ним открывалась захватывающая перспектива самому стать командиром этой части, вместо планируемого к переводу Котова.

 — Маленькая просьбица, Павел Александрович. Если позвонит моя половина, то скажи, что я на дальнем объекте. Пусть ищет меня по мобильнику, — сказал на прощание командир, садясь в машину.

«Ах, вот оно что? Так бы и сказал, козел, что Новый год решил встретить в объятиях «Белоснежки», — усмехнувшись, подумал про себя, Мокин, зная об интимной связи командира с заведующей технической библиотекой части. Эта высокая, яркая блондинка с длинными, стройными ногами, миндалевидными глазами, маленьким курносым носиком и большим, с алыми губами, ртом пользовалась большим успехом среди мужской половины части, в то время, как другая половина ее откровенно ненавидела.

Объехав все подразделения части, проверив службу, и как говаривалось на флоте, «показав флаг» потенциальным нарушителям, Мокин приехал в штаб части, открыл кабинет командира, где решил заночевать. Благо, что здесь стоял широкий диван, и в холодильнике «млела» бутылка шампанского. Включив телевизор и усевшись удобнее в кресле, офицер открыл шампанское. Осушив стакан, глянул на телефон. Тот тут же зазвонил, словно ждал его взгляда.

 — Как дела? — раздался в трубке голос командира.

 — Все идет по плану, — ответил Мокин.

 — Всех объездил?

 — Всех, товарищ командир.

 — Ну и как?

 — На «Шипке» все спокойно, — бодро подтвердил Мокин.

 — Добро! Так держать! Ну, будь, — довольным голосом сказал командир и повесил трубку.

«Небось, уже оттрахал свою «кису» и спешит к столу отмечать праздник», — ядовито подумал Мокин, глянув на часы, стрелка которых подбиралась к двенадцати. Воображение нарисовало ему узкобедрую «Белоснежку», подпрыгивающую на члене этого битюга. Он поднял трубку и набрал номер своего домашнего телефона. Голос его молодой жены показался Мокину печальным.

 — Поздравляю тебя, дорогая, с Новым годом! — послал он ей воздушный поцелуй, чмокнув в трубку, — Как ты там?

 — Скучаю без тебя, милый! Не дождусь, когда ты приедешь, — с грустью в голосе проворковала жена.

 — Смотри телек. Сейчас начнется классный концерт сразу же после выступления президента. До скорой встречи, моя радость, — еще раз чмокнул он в трубку и положил ее на рычаг телефона. Едва он улегся на диван, пуская в потолок кольца дыма, как телефон разразился пронзительной трелью. Мокин взял трубку. На связи была жена командира.

 — Где мой «Кот»? — спросила она, называя так своего Котова.

 — Василий Андреевич на дальнем объекте...

 — Там есть телефон?

 — К сожалению, нет Зоя Николаевна. Связь только по мобильнику...

 — Это вы, Павел Александрович?

 — Так точно!

 — А вы что там делаете?

 — Порядок обеспечиваю...

 — А-а-а. С Новым годом вас.

 — Спасибо. Вас — тоже...

 — Негоже водить меня за нос. Сейчас я приеду и проверю, на каком это он объекте, — зло бросила трубку командирша.

«И чего он от нее бегает? Такая классная женщина». — подумал Мокин, вставая с дивана.

Зоя Николаевна, жгучая брюнетка, относилась к категории миниатюрных женщин. Маленькая, пропорционально сложенная, с пухлыми губками и черными глазами, она производила впечатление знойной женщины. Когда она летом шла по улице, плавно перемещая ягодицы, то ее грациозные движения напоминали шаги пантеры. Она очень нравилась мужчинам, но это уже был адмиральский круг общения, куда Мокину путь был заказан. Ее часто видели в президиуме любого торжественного собрания, а на высокопоставленных вечеринках она была душой компании. Поговаривали, что сам Главнокомандующий военно-морским флотом был к ней не равнодушен, и планировал перевести Котова в Москву. Мокин потянулся к бутылке с шампанским, и в этот момент за окном послышался шум подъехавшей машины. Вскоре дверь кабинета распахнулась и перед вставшим офицером предстала командирша в пышной собольей шапке, белой дубленке, красных сапожках с объемной черной сумкой в руке.

 — Так, где же мой благоверный?! — набросилась она на смутившегося Мокина.

 — Он... мм... извините...

 — Так! Слинял, козел вонючий! Давно?

 — Пару часов...

 — Тогда вам предстоит принять «Снегурочку».

Мокин помог женщине раздеться. Ты выложила из сумки на стол бутылки и свертки. Мокин быстро распределил по тарелке нарезанную закуску, налил в стаканы шампанское.

 — Вздрогнем? — лукаво улыбнулась она, глянув на Мокина сквозь стекло стакана.

... Они пили шампанское и танцевали под музыку новогоднего концерта, идущего по телевизору. Когда они поравнялись с выключателем, женщина протянула руку и выключила свет.

 — Так романтичнее. Не правда ли? — прошептала она ему на ухо, погладив ладошкой вставшего в его штанах «бойца».

 — Вы — само очарование, — не удержался Мокин, сгреб ее в охапку и уложил на диван.

 — Я хочу тебя, — впилась она в его дрогнувшие губы и стала лихорадочно расстегивать ширинку его брюк. Он в этот момент уже расправился с ее трусиками, бросив их на стол. Офицер проехал подбородком по ее лицу, груди, животу и уткнулся носом в этот маленький, почти детский, треугольничек между ее ногами. На него пахнул аромат дорогих духов, которые могла себе позволить только она — первая красавица в гарнизоне. Она знала свою соперницу «Белоснежку», но с чисто женским высокомерием презирала ее и открыто игнорировала. Вот и сейчас она была уверена, что ее «Кот» трудится над ее шикарным телом, чего она не могла ему простить. Она и ранее не прощала его измен, тут же изменяя ему с первым встречным. Это было ее принципом: не уступать мужикам ни в чем и никогда.

После страстных поцелуев, похожих на укусы, которые она любила и хотела, чтобы супруг видел следы от них, так как считала, что только ревность может сохранить их брак, она ухватила Мокина за «Корень жизни» и вдруг обнаружила, что он превышает размеры, чем у ее «бугая».

 — Павел Александрович? Что это у вас?... , — всполошилась командирша.

 — Мой «мальчик», — виновато пролепетал тот в ответ.

 — Ничего себе «малыш»! Да это просто сокровище из пещеры Али-Бабы. И почему я раньше не знала, что у моего козла есть такие офицеры, достойные самого пристального женского внимания?

 — Моей жене тоже нравится, — защищаясь, пролепетал Мокин.

 — А ну-ка вдуй мне, милый, да так, чтобы глаза на лоб вылезли, — командирша потянула его «хобот» к заветному месту. Тот не стал сопротивляться и с удовольствием погрузился в ее страстное, ненасытное тело. Диван жалобно застонал, когда почувствовал, что его сейчас начнут насиловать со всей силой.

Мокин, оправившись от смущения, понял, что с этой женщиной спорить бесполезно, тем более хвалить свою молоденькую женушку, и принялся за работу. Он продвигал своего «бойца» все дальше и дальше и по мере его продвижения ее ногти впивались в кожу его спины все глубже и глубже. Мокин не ожидал встретить в ней такую страстную партнершу. Как правило, жены больших начальников, с которыми его сводила судьба на мимолетные встречи, лежали «бревном», предпочитая, чтобы трудился только любовник, а они получали кайф, не давая ничего ему взамен. Они были верными женами своих высокопоставленных мужей и не считали момолетный секс изменой мужу. Это считалось удовольствием, как глоток хорошего вина, выпитого из бутылки, без всякой благодарности к ней. Поэтому Мокин и женился второй раз на молодухе, которая чтила его, любила и постоянно смотрела ему в рот. Именно с ней он чувствовал себя не сексуальным рабом похотливых бабенок, а настоящим господином. Но Зоя Николаевна оказалась полной противоположностью своим товаркам по сексу. Она не только брала, но и щедро дарила свою любовь сексуальному партнеру. Это окрыляло его и толкало на самый изощренный и утонченный секс, отчего она просто сатанела.

Когда его «боец» достиг самого дна ее «окопа» и она поняла, что отступать дальше некуда, и как один киногерой однажды сказал: «Позади Москва», Зоя притихла, ожидая от него главного удара. И он наступил. Мокин напряг все свои сексуальные способности и с такой силой вонзился в ее тело, словно мстил всем бабам, которые пренебрегали им, что женщина не выдержала и забилась под ним, словно пойманная рыба на крючке. Старый диван ходил ходуном, пружины стонали и лопались одна за другой. Она так подмахивала снизу, что он едва удерживался на ней.

«Вот это бабец! Не зря Главком тянет их к себе. Разбирается, черт, в настоящих женщинах», — подумал он и, впившись зубами в ее шею, стал энергично сливать. А она уже потеряла счет своим оргазмам. Единственно то, о чем она в эти мгновения думала, что нельзя оставлять этого супер-сексуального парня с таким «богатством» в штанах в этом захолустье и его непременно надо перевести в Москву.

... На рассвете они вышли на улицу, сели в ее машину. Она лихо гнала ее по пустынным улицам еще спящего города.

 — Домой? — покосилась она на виновато притихшего Мокина.

 — Угу...

 — Хочешь поздравить жену с Новым годом?

 — Она еще спит...

 — Когда еще встретимся?

 — Как прикажете, Зоя Николаевна...

... Он тихо открыл дверь прихожей и на цыпочках вошел в коридор. Заметил в спальне слабый свет ночника.

«Сделаю ей сюрприз», — ухмыльнулся Мокин, разделся догола, вошел в спальню и обмер: на их широкой двуспальной кровати в обнимку с его голой женой, завалив на нее волосатую ногу, победно храпел его командир...

Эдуард Зайцев