Музыка — это её душа, её любовь, её боль и страсть. Нана растворяется в музыке, в ритме, в смысле текстов, которые она поёт, и полностью им отдаётся! Хоть концерты и забирают все силы: она и поёт, и танцует — но взамен море энергии от поклонников. Нет — океан! Нана купается в нем, упивается его силой и мощью. И уже не может без него жить. Эта энергия — её наркотик, с помощью которого она может дальше творить.

Нана любит своих поклонников. Их нельзя не любить. В их глазах — безграничная любовь, обожание, почитание. И эти чувства искренние, безвозмездные. В их взгляде: «Пой, Нана, лишь только пой, наша сладкоголосая птичка!»

Вот только все эти лица сливаются в один улыбающийся, кричащий, машущий букетами цветов и сверкающий экранами смартфонов смайлик. Он одинаково её любит, он поет вместе с ней её песни и поднимает вверх руки, словно хочет дотянуться до неё, хотя бы коснуться кончиками пальцев подола её коротенькой сверкающей юбочки.

Но сегодняшний концерт какой-то особенный — среди поклонников, этих одинаково счастливых лиц, Нана вдруг выцепила взглядом молодого человека. Он отличался уже тем, что не пел и не улыбался, как все, а спокойно наблюдал за ней. Но восхищенный взгляд всё же выдавал, что он не случайно оказался на её концерте в первых рядах с букетом её любимых роз, красных, с желтым переливом. Эта его отстраненность и непохожесть на других заинтриговала её, и она невольно вновь и вновь возвращалась взглядом к этому молодому человеку.

Он выделялся ещё и своей внешностью — среди большинства поклонников-японцев его чисто европейские черты лица были ярким контрастом. Высокий, выше 180-ти, среди низких японцев, светлая шевелюра в каком-то «беспорядочном порядке», и серьёзный, окруженный сотнями улыбок. Но его взгляд... он пронизывал, обволакивал, раздевал... Не впервые она видела раздевающие взгляды поклонников, но этот был особенным — и нежным, и страстным одновременно, и трепетным, и безумно диким. Молодой человек просто овладевал ею здесь, на сцене, пока она танцевала, призывно помахивая двумя чёрными хвостиками и ритмично двигая стройными бедрами. Он уже целовал её голый животик, белеющий между юбочкой и откровенным коротким жакетом на запахе, который не скрывал, а наоборот вызывающе выставлял напоказ её грудь в чёрном бюстгальтере. Он уже залезал своими жадными руками под коротенький подол и горячо сжимал её попку...

Эти взгляды так возбуждали Нану, что она просто растворялась в них, и таяла, таяла... А когда вышла петь её горячую песню «Guilty», то уже пела практически адресовано. Она пела ему: «... давай, двигайся, овладевай мной... « — и чувствовала, как горячая волна желания накрывает её саму. Нана в последний раз бросила взгляд в сторону молодого человека — он улыбался загадочно, краешками губ, так что по её телу вдруг пробежали мурашки.

Её завалили цветами, и она, благодаря поклонников и рассыпая воздушные поцелуи, ушла за кулисы. Вот только тот человек так к ней и не подошёл, а она очень хотела взглянуть в эти глаза поближе, обжечься их влиянием.

Концерт окончен — можно прийти в себя и отдохнуть. Из зеркала на неё смотрели два горящих угля, щеки пылают, грудь вздымается. Усталость не чувствуется, она придёт потом, а сейчас адреналин в крови бушует пламенем.

Нана села в кресло перед зеркалом и прижала ладони к щекам. Боже, что на неё нашло?! Она возбудилась от одних только взглядов незнакомого парня! Кажется, давно не было секса. Либо адреналин зашкалил и сыграл с ней злую шутку. Девушка помахала на лицо ладонями, создавая ветерок. Надо приходить в себя! Ещё встречаться с поклонниками — они наверняка ждут её автографов.

Подправив макияж, она критически себя осмотрела. Тёмные волосы, обрамляющая лицо полукругом челка, выразительные карие глаза, небольшой носик, обворожительная улыбка — прелестная японочка. Ей не давали и 25-ти, особенно когда она была с двумя хвостиками, как сейчас, и в короткой юбочке. На самом деле ей было 30 с большииим хвостиком. Такая вот с виду школьница, внутри — горячая кошечка. Иначе не скажешь — правильные девочки не поют песенок про горячий секс.

Вдруг Нана услышала за дверью своей гримерки какой-то шум и голоса. Кажется, к ней кого-то не пускали. Сердце вдруг предательски подпрыгнуло и быстро-быстро забилось в надежде, что к ней пришёл тот самый молодой человек. Она поспешила выглянуть за дверь. Сердце её не обмануло — там был он! Он так же спокойно, каким был весь концерт, что-то объяснял секьюрити, а те упорно стояли на своём и не пускали его к ней. Что ж, они выполняли свою работу хорошо.

— Пропустить его! — сказала Нана, и все обернулись к ней. Она встретила внимательный взгляд незнакомца, и дрожь волнения и желания вновь прошлась по позвоночнику.

Молодой человек поправил воротничок рубашки и подошёл к ней.

— Могу я с Вами поговорить? — у него был глубокий бархатный голос, и вблизи он оказался совсем молодым, не больше 25-ти. Высокий, жилистый, симпатичный.

Окинув его взглядом, певица кивнула и прошла вглубь гримерки. За ней зашёл молодой человек и тихонько закрыл дверь, повернув язычок. Нана присела в кресло, развернув его от зеркала, и положила ногу на ногу. Лучше смотреть на высокого парня сидя, чем казаться очень маленькой рядом с ним. Со своим ростом в 153 см даже на высоких шпильках она существенно уступала ему в росте.

— О чем Вы хотели поговорить? Хотите автограф? Фото?..

Он посмотрел на неё внимательно, словно не понимая её слов, и вдруг опустился на колено перед ней, протянув букет тех самых роз, красных, с желтым переливом, её любимых. Она взяла их и вдохнула сладкий аромат.

— Я пришёл просить поцелуя... — сказал молодой человек, не поднимая глаз. Вот это поворот — цветы и сразу целоваться! «Видимо, смущается», — подумала Нана, хотя была немного разочарована. В его глазах не было робости, когда он смотрел на неё на сцене.

— И куда же Вы хотите меня поцеловать?... — спросила с улыбкой девушка после небольшой паузы, рассматривая его профиль и пушистые светлые реснички, прикрывающие голубые глаза, которые он так и не поднимал.

Вместо ответа он взял её ножку в свои руки, снял туфлю на высоком каблуке и прильнул губами к своду стопы. В этот момент Нана пожалела, что на ней плотные чёрные колготки, без них было бы куда приятнее чувствовать этот необычный поцелуй.

— Как Вас зовут?

— Антон, — сказал тихо молодой человек и продолжил покрывать поцелуями её ножку, чуть выше, выше. Уже коснулся коленки. Было приятно и не хотелось запрещать целовать выше, но всё происходящее всё же казалось девушке каким-то фарсом, неправильным, ненужным. Она не это видела в его взгляде там, на сцене.

— Нана, — в свою очередь представилась певица с усмешкой.

Молодой человек вдруг остановился. И поднял глаза. В них бушевал огонь, летели искры, разбрасывая сверкающие голубые лучи внутри радужки. Нана замерла от неожиданности, задержав дыхание. Парень резко встал — и вот она уже стоит, прижатая к его груди крепкой рукой. Другая рука зарылась в волосы. Под натиском его горячих губ и языка девушка приоткрыла рот, застонав от внезапного желания, такого сумасшедшего, такого обжигающего.

Он слегка ослабил хватку, и Нана, ступив на ножку без туфли, чуть пошатнулась, потеряв равновесие. Но его рука, обнимавшая её за талию, не дала ей упасть. Другая же рванула полы её блестящего короткого жакета, спустила с плеч. Губы проследовали вниз по шее, не давая опомниться и выровнять дыхание, и накрыли вершину груди, так кстати и быстро освобожденную из плена чёрного бюстгальтера. Нана вздрогнула, внезапно осознав, как сейчас выглядит в глазах поклонника. Она уперлась ручками в грудь мужчины и, когда он поднял на неё свой горящий взгляд, влепила ему пощечину.

— Да что Вы себе позволяете! — крикнула и сразу пожалела. Его взгляд, восторженный и горячий, вдруг сверкнул льдинками.

Антон даже не пошатнулся от её удара.

— Я знаю, ты хочешь меня! — просто сказал он, сжав её руку, только что ударившую его, и вдруг резко завернул ей за спину, подтолкнув Нану к столику перед зеркалом.

Она не успела опомниться, как уже сидела на этом столе, чувствуя между разведённых ног твердое и горячее желание Антона. Его рот накрыл её губы, не позволяя кричать и звать на помощь. Да и она как-то резко расхотела это делать — вот то, что девушка видела в его глазах изначально: нежность и грубость в одном флаконе. То, что заставило её жутко его захотеть ещё на сцене!

Его руки блуждали по её спине, забирались под короткий подол концертной юбчонки. Поняв, что путь к желанному телу ему преграждают колготки, он как-то рыкнул, вновь спустив девушку на пол, резко развернул и уложил грудью на стол, разметав все флаконы и пузырьки. Руки ловко подцепили колготки вместе с трусиками и стянули вниз, сковав ими её ножки чуть ниже колен. Нана вновь была готова возмутиться, что он так резок и груб, но вдруг почувствовала его губы на своей попе — и замерла. Пальцы нежно гладили внутреннюю поверхность бедер, разливая по телу сладкую истому, губы покрыли кожу от крестца до ямочек под коленями. Девушка непроизвольно выгнула попку, подставляя её под ласки.

Молодой человек встал, накрыл обеими ладонями упругие ягодицы и сжал, сильно, до боли, вырвав лёгкий вскрик. Девушка покорно лежала на столе, желая скорее почувствовать в себе его мощь и власть. Но он почему-то не торопился овладеть ею. Нана услышала шорох его брюк и характерные звуки смартфона и вдруг испугалась, что он решил её сфотографировать в таком виде! Но Антон лишь включил музыку и отбросил телефон на столик рядом с распростертой на нем Наной. Из динамика полилась знакомая музыка песни «Guilty», и Нана не смогла сдержать улыбки.

— Я хочу тебя... танцевать... именно под эту песню! — его голос чуть хрипел от возбуждения. — Как ты и просила в песне... — он усмехнулся, нежно поглаживая своими большими ладонями её спину от шеи до попки. И вдруг резко вошёл в неё, выбив звонкий вскрик. И ещё.

В дверь постучали.

— У Вас всё хорошо?! — голос секьюрити был настороженным.

— Да! — выкрикнула Нана, пронзенная стрелой горячего поклонника. Антон лишь усмехнулся, ворвавшись ещё и ещё в податливое тело своего вожделенного кумира.

Девушка стонала и подмахивала попкой, напарываясь вновь и вновь на буравящий ее член. Молодой человек вдруг чуть придавил ее собой, войдя в ее тело до упора, бережно убрал чёрные пряди с лица, погладил большим пальцем её щеку, губы. Чуть надавил — она охотно впустила палец в рот и пососала. Антон охнул от удовольствия, другая его рука жадно сжала её грудь. Он вновь проникал в неё глубоко, с размаха, вминая её хрупкое тело в стол, выбивая звонкие стоны.

Возбужденная до предела ещё на сцене одними лишь взглядами Антона, теперь, в его руках, она просто теряла над собой контроль, сходила с ума от его власти над ней, её телом, на котором он играл, словно на чувствительном инструменте.

Нана упоенно сосет его палец и чувствует полное подчинение. Она — вожделенный кумир миллионов поклонников — полностью подвластна воле незнакомца и наслаждается этим. Еще и ещё вторжение, глубокое, страстное, — и девушка забилась под мужчиной. Если б он не зажал её рот ладонью, сейчас эти амбалы-секьюрити уже давно бы ломились в дверь, услышав ее крик.

Приходила в себя она, чувствуя вновь нежные прикосновения его горячих ладоней к своей спине. Желая доставить удовольствие этому неизвестно откуда свалившемуся безумному мужчине, девушка сползла со стола на колени и замерла, невольно залюбовавшись грозной мачтой, раскачивающейся перед её лицом. Она взяла её у основания и поцеловала головку, облизнулась и подняла свои шаловливые раскосые глаза. Мужчина смотрел на неё восхищенно. Это подзадоривало. Губки Наны накрыли его грозное оружие и поползли. Вниз-вверх... Сумасшедше приятные качели.

Такую картину до этого Антон видел лишь в мечтах: его кумир перед ним на коленях... Безумно красивые восточные глаза смотрят игриво, с вожделением. Губки и язычок играют с его плотью. И всё это происходит с ним! Стоило лишь понять зов её чудесных глаз и положиться на инстинкты... Этого нельзя выдержать долго — это сводит с ума, взрывает мозг! И не только мозг...

И самая вожделенная картина — прелестное личико Наны, залитое его семенем, его страстью к ней. Она облизнула губки и улыбнулась.

— Вот так пришёл просить поцелуй... — засмеялась она удовлетворенно. — Такого автографа я ещё не давала!

Антон присел рядом с ней, поправив почти и не помявшуюся одежду, и поцеловал в губы.

— Спасибо. Ты божественна. Буду чаще ходить на твои концерты, — подмигнул он ей.

— Я буду ждать, — улыбнулась она. И добавила с хитрым прищуром: — Твоих роз, конечно...

— Конечно, — молодой человек усмехнулся с веселыми искрами в глазах, встал и вышел из её гримерки.