Пролог

— Братики у тебя красивые, — Павел Валерьевич масляным взглядом оценивает сексуальный наряд дочери.

Катя ловит его взгляд в зеркале, расплывается в улыбке:

— Да, они хорошие.

Папины пальчики бережно поправляют ленты подвязок на упругих ягодицах, чёрные резинки чулок тянутся вверх. Его взгляд прикован к промежности, где стринги едва прикрывают расщеплённые контуры писи.

— Хочешь их? — кладёт руку на её попу, полностью захватывает ближайшую к себе правую ягодицу, сжимает её.

Катя выгибает спину, прозрачное ажурное платье-вуаль, вышитое цветами, колышется на голом теле. Соски загрубели, топорщатся толстыми шариками на бурых ареолах.

— Хочу, — срывается с приоткрытых губ. Она опускает веки, во рту быстро пересыхает. Папина ладонь ныряет под вуаль, толстые пальцы щепоткой стягивают стринги в сторону, находят губы влагалища. Средний перст погружается в горячую дырочку, выходит и разглаживает мокрые губки, скользит вперёд к выбритому лобку. Папа растирает клитор, подготавливает её к мальчикам.

— Ты сделаешь всё, что они попросят, — он ласкает её, заигрывает с горячим влагалищем.

— Да, папа, — она шире раздвигает ноги, стройные бёдра расходятся в стороны под тазом. Двумя руками она облокачивается на стену, алые ногти-лодочки со стразами скребут обои.

— А потом вернёшься ко мне, когда закончишь, — делает усилие, и два пальца ныряют во влагалище.

Катя дрожит в коленках, силиконовые шпильки отрываются от пола. Она готова кончить здесь и сейчас, но пока не время. Зелёные зрачки расширяются, губки, напомаженные вишней, разлипаются. Катя движется навстречу, требуя продолжения. Но он неумолим. Возвращает трусики на место, сдавливает упругую ягодицу, полностью помещающуюся в ладонь.

— Да, папочка, — Катя улыбается, в этот раз выдыхает с облегчением. Они ещё успеют развлечься, а пока она должна доставить удовольствие двум красавцам, которые с недавнего времени положили глаз на её достоинства. Они ждут её в спальне, два братика — Иван и Тимур.

Покачивая бёдрами, Катя идёт по коридору. Папин взгляд прикован к её попе. Она чувствует желание отца, знает его любовь. Останавливается перед дверью, закидывает подол платья на талию и двумя руками растягивает ягодицы в стороны. Стоит так, выгнув спину, коварно улыбаясь. Он не видит её улыбки, может только догадываться. Наклонившись вперёд, она виляет задом, растягивает попу пальчиками, играет напряжёнными ягодицами. Наконец открывает дверь, и яркий солнечный свет на мгновение заполняет коридор, ослепляет её. Лишь на короткое мгновение полумрак коридора заливается светом.

1

Иван первый заподозрил неладное. Ритмичный скрип кровати, приглушённые стоны, доносившиеся из комнаты сводной сестры, да ещё в три часа ночи, быстро привели его в чувство. Пропало желание сходить по-маленькому, он весь превратился в слух. За Катиной дверью продолжалась знакомая игра звуков: пружины в старом диване предательски попискивали. Он представил Катю, лежавшую на спине. Как она развела ноги в стороны, поджимает коленки. Двумя руками она ласкает себя, растягивает губы разомлевшего влагалища, гоняет скользкие пальцы в розовой дырочке. Ваня тут же возбудился, запустил руку в трусы. Он улыбался, думая о сестрёнке. До сих пор он воздерживался от фантазий, слишком уж близко она находилась в семейной иерархии по отношению к нему. Но теперь Катя сама дала зелёный свет, позволила себе неосторожность мастурбировать среди ночи. Может, она в наушниках, представил он, слушает плеер? Это ещё больше раззадорило Ивана. Фантазировать о сводной сестре, с которой едва знаком, казалось неприличным. Но всё же... Он обернулся, в коридоре стоял шкаф. Нашёл носок в нижнем ящике, разогнался и кончил, прислушиваясь к усилившимся скрипам за дверью. Сперма лилась в мягкую плотную ткань, его член, торчащий рогом, влетал в Катино горячее влагалище. Так он представлял себе секс, подслушивая в темноте под Катиной дверью.

В этот момент кровать в комнате заскрипела сильнее, Катя вставала, и Ваня запрыгал на цыпочках по коридору в зал, где он спал до этого. Дверь оставалась приоткрытой, он только успел прошмыгнуть внутрь, прикрыть за собой не плотно, так, чтобы не хлопать. Ему хотелось взглянуть на Катю. Скорее всего она пойдёт в туалет или ванную, думал он. Если пойдёт на кухню, то он успеет отскочить и нырнуть под одеяло. Все его мысли крутились вокруг голенькой Кати в халатике, она только что задорно мастурбировала у себя в комнате, в фантазиях он кончил в неё. Теперь она, расслабленная, вышла сделать пи-пи или попить водички. Или и то, и другое.

Щёлкнул выключатель света в ванной, дверь приоткрылась, и Ваня со всей отчётливостью увидел грузную фигуру Павла Валерьевича, отчима, в длинном махровом халате. С выдающимся вперёд животом он стоял, понурив голову. Мужчина нырнул в ванную и, не прикрывая плотно двери, скинул с себя халат. Тот опустился на стиралку. Под волосатым животом Ваня увидел поникшую палку члена в презервативе. Павел Валерьевич быстро стянул резинку с провисшим мешочком спермы, завязал конец в узелок и, отложив презерватив на халат, начал смывать сперму с члена. Он стягивал кожу с толстого негнущегося члена одной рукой, другой набирал в пригоршню воды и поливал бледно-фиолетовую головку. Тёр её пальцами. Закончив, он вновь накинул халат и вышел. Член к тому моменту уже висел вялой колбасой. Щелчок выключателя тихо кликнул, отчим замер в коридоре. Ваня, дрожа от возбуждения, нырнул под одеяло. Медленные шаги Павла Валерьевича по коридору воровато проследовали мимо зала. Он шёл на кухню избавляться от улик, выкинуть использованный презерватив в мусорную корзину.

Засыпая, Ваня думал о стройной вовосемнадцатилетней Кате под боровом-отцом. Как отчим медленно жарит девчонку на старом диванчике в маленькой комнате. Как тихо и ритмично скрипят пружины, как женское приглушённое кряхтение нарушает тишину.

«Как давно они занимаются этим?» — Ваня перевернулся на другой бок. Чувство неприязни к отчиму, озлобление охватили юношеский разум.

2

Ваня жил наедине с тайной много дней. Мама всё так же купалась в любви отчима, новоявленные родители ворковали голубками, тёрлись носами, как подростки. Если бы она знала, что муж обманывает её, спит с родной дочерью, мучился Ваня, она бы так не радовалась.

Ночью он часто просыпался, прислушивался к звукам в квартире, прежде чем идти в туалет. Скоро его бдительность была вознаграждена: он вновь услышал шаги в коридоре, потом шёпот, свист прикрываемой двери. Опять крался Ваня к Катиной комнате, слушал скрип кровати, нежный шёпот и мяукающие стоны. Опять он возбудился и кончил.

Отчим и сводная сестра днём ничем не выдавали интимной связи, хоть и проявляли щенячьи нежности по отношению друг к другу. Мама во всей этой ситуации оказалась крайней, рассуждал Ваня.

Он хотел рассказать кому-нибудь, поделиться переживаниями. Выбор пал на старшего брата.

3

Тимур был на год старше Ивана, сообщение об отчиме вызвало недоверие:

— Фигня какая-то.

— Не веришь?

— Да ладно. Может, тебе приснилось? Или показалось?

Они сидели в зале, «комнате для мальчиков», как шутила мама. После переезда Хомичей к Космылёвым пришлось потесниться.

— А презерватив? — надулся Ваня.

Тимур пожал плечами.

— Всё равно нужны доказательства, — сказал он, немного погодя, прищурившись.

— Зачем тебе доказательства? — Ваня переключал в этот момент каналы. Ничего интересного кроме футбола не показывали. Он вернулся к скучной игре.

— Ну, чтобы маме сказать, — Тимур, похоже, сам сомневался в правильности выбора.

— Думаешь, стоит? — Ваня оценивающе посмотрел на брата. Как он, готов разбить сердце матери?

Тимур вздохнул и нахмурился:

— Конечно, лучше не говорить.

— Но с другой стороны, если не сказать, тоже плохо.

— Чего?

— А ты бы сам как хотел, чтобы тебя обманывали? — Ваня встретился глазами с Тимуром.

Тот хмыкнул, посидел, задумавшись, поглядывая в окно.

— Знаешь, лучше в нашем случае вообще не рассказывать маме, — сказал он наконец. — Поговорить с Катей. Может, она тогда перестанет спать с отцом.

— Тоже вариант, — Ваня улыбнулся. — Когда будем говорить?

— Да хоть сегодня!

— А давай!

— А давай!

Братья рассмеялись, хоть и напряжённо. Чувствуя поддержку друг друга, они испытали охотничий азарт.

«А если она ни в чём не виновата, если Ване всё приснилось?» — мелькнула мысль у Тимура. Обвинять человека без доказательств казалось непростительной, грубой ошибкой. Уже подходя к Катиной комнате, он пошёл на попятную, зашептал:

— Давай ты сам предъявишь ей обвинения? Я ведь не видел ничего.

— Чего, испугался? — Ваня смерил брата презрительным взглядом.

— Да не хочу я, чтобы она думала, что я тоже подслушивал. Давай ты мне потом расскажешь, как всё прошло? Я считаю, что нам нужны веские доказательства, — Тимур облизнул губы.

— Какие ещё доказательства? — шёпот стал слишком громким, и они вернулись в зал, перешли на голос.

— Какие, ну видео, например.

— Видео? И где я тебе видео ночью раздобуду?

— Ну не ночью, может они и днём этим занимаются.

— И что ты будешь целыми днями следить за ней?

— А что? — Тимур уставился на брата с хамоватой улыбкой.

Ваня улыбнулся в ответ. Действительно, подсматривать за Катей казалось заманчивой идеей.

— Ну не знаю, оборудование нужно специальное, — он задумался.

— Да какое там оборудование, — оживился Тимур. — Фотик зарядим на восемь часов, звук выключим и вперёд. Надо только спрятать понадёжнее.

Ваня с сомнением посмотрел на брата. План обретал реальные очертания.

4

В субботу они специально отправились с мамой на рынок, чтобы оставить отчима с сестрой одних в квартире. Они надеялись, что фотокамера, спрятанная в коробку из-под рассады, запечатлеет момент инцеста. Вечером, пока Катя крутилась на кухне, Тимур заскочил в её комнату, достал камеру и унёс с собой в зал. Ему хотелось первым исследовать материал. Ваня ушёл играть в футбол.

Тимур не сильно надеялся на успех. Достал карту памяти, заполненную под завязку, вставил в лэптоп. Долго сливались гигабайты видео. Пустого скорее всего, думал Тимур. Ведь Катя могла заниматься сексом с отцом в любой другой комнате.

Наконец, предусмотрительно выключив звук, он принялся проматывать запись. Поначалу на экране действительно не происходило ничего интересного. После завтрака Ваня улучил момент, включил камеру. Вот он уходит из комнаты, хмурится, изучая коробку из-под рассады. Вот проходит полчаса. Ничего нового, комната пуста. Наконец в дверях появляется Катя. Тимур запустил просмотр с этого места. Она, как обычно, идёт по комнате в своей домашней одежде — тёмно-синих полуспортивных штанах и пуловере. Неожиданно начинает раздеваться. У Тимура мурашки забегали по коже. Он никогда не видел Катю голой, хоть и представлял себе немного, какая она. Она стягивает пуловер, белоснежный бюстик удерживает грудки. В следующий момент на пол опадают спортивные штаны. Попа в белых трусиках мелькает на экране. Обычные белые трусики. Катя извлекает из сундучка, стоящего в углу, различные предметы гардероба, которые окончательно приводят Тимура в состояние боеготовности. Он и до этого чувствовал возбуждение, теперь же, когда Катя, не стесняясь, стягивает с себя нижнее бельё, меняет его на эротическое, его член задирается. Заложенный набок, он оттягивает резинку трусов.

Тимур почувствовал горячий прилив крови к голове, смотрел во все глаза на Катю, как она натягивает тёмные чулочки, чёрные стринги, поясок. Как разглаживает подвязки чулок на попе, выискивая оптимальную степень натяжения. Его рот невольно приоткрылся, когда на пороге комнаты появился Катин отец-здоровяк. Он был в махровом халате, радушный. Привлёк Катю к пузу и сразу поцеловал в губы. Она обвила плечи отца, скользнула руками под халат. Опускаясь поцелуями, она стояла боком к камере. У Тимура окончательно сорвало крышу, когда он увидел длинный толстый хер, торчащий между полами халата. Большая розовая мошонка колыхалась, оттянутая двумя овальными орехами. Катя точными движениями взялась за член, присосалась к бледно-фиолетовой головке, которая оплыла по стволу. Павел Валерьевич прикрыл глаза, он величаво дышал, вздымалась грудь. Его ладони легли на голову дочери, обхватили её. Лёгкими движениями таза он задвигался вперёд-назад. Катя вторила ему, хоть и опускалась неглубоко. Её пальчики с ярким алым маникюром растягивали отеческую мошонку, находили яйца. Видно было, как ей нравится играть с яичками.

Тимур, привыкший дрочить на порно, на секунду застопорился, но, не выдержав, достал член из штанов. Пока он так смотрел видео, мама с отчимом отдыхали в спальне, Катя читала книжечку, она редко заглядывала в зал. Тимур был предоставлен самому себе и зрелищу, которое разворачивалось на экране, поэтому, не стесняясь, принялся дрочить.

Павел Валерьевич скинул халат и поставил дочку лицом к креслу. Она повалилась на коленки, раздвинула бёдра под собой. Отчим быстро раскатал по стволу презерватив, стянул набок чёрную полоску стрингов и, не взирая на общественные запреты, вогнал колом торчащий хер в Катино выбритое влагалище, которое словно нежная мякоть устрицы разложилось навстречу внутренними губками. Павел Валерьевич драл дочь, не стесняясь, не сдерживаясь. Как ломовой конь с яйцами, он сношал её мощно и уверенно. У Тимура от возбуждения голова шла кругом. Он дрочил так же резко и дико. Отчим сначала цеплялся толстыми ладонями за Катины бёдра. Её задница полностью скрывалась под растопыренными пальцами. Потом он намотал Катины волосы на кулак и вцепился ей в плечи. Она откинула головку, повинуясь натяжению волос, выгнула спину. Она стала похожа на гимнастку с оттопыренной попкой. Так они становятся в конце выступления. В какой-то момент Тимур поймал взглядом Катин опьянённые глаза, закатившиеся. Она прикрывала веки и быстро водила язычком по губам. Её взгляд, направленный на папочку, говорил о многом: о том, как ей хорошо, как она кайфует от каждого жёсткого проникновения.

Стянув Катю с члена, Павел Валерьевич перевернул. Она тут же уселась в кресле на коленки. Отчим сорвал презерватив с члена, поставил левую ногу на подлокотник. Вся картина минета предстала перед Тимуром. Тугой мужской живот с кратером пупка куполом свисал над твёрдым мохнатым пахом. Из коротких седоватых зарослей торчал белый кол, покрытый фиолетовыми венками, увенчанный бордовой залупой, расщеплённой снизу пополам. Розовые яйца цеплялись тонкими высокими складками кожи, раскачивались в такт движениям таза. Руки-клешни Павла Валерьевича вновь накрыли голову дочери. Она с остервенением взялась за отеческую плоть, ныряла на сколько могла. Несчастные пять сантиметров — на больше её не хватало. Он взял хер в правую руку. Она отпустила руки, подняла любвеобильный взгляд на папочку. Сколько весёлого взаимопонимания было в этих глазах, Тимур покачал головой.

Её язык вываливается. Мускулистая рука папочки гоняет палку со звериной скоростью. Наконец палка выстреливает густыми перламутровыми плевками, которые едиными сгустками срываются в ротик, скатываются на язык. Последующие плевки сползают по залупе, которая, зажатая в кулаке, стала жирнее, бордовее. Толстая дырочка на конце расширилась, как ноздря. Павел Валерьевич склоняется над дочерью. Она по-прежнему смотрит вверх открыв рот, заполненный спермой. С задорной улыбкой в глазах встречает папин взгляд, губы перепачканы спермой. Он шепчет ей что-то сладкое, густой комок слюны отделяется, секунду висит на тонкой нити и спускается дочери в рот. Она ловит его со смехом, накрывает головку члена, бросается сосать её с новой силой. Он уже разжал кулак, Катя заканчивает ласки двумя руками и ртом. Облизывает весь ствол продольными мазками, опускается под основание и по очереди втягивает отеческие яйца. Те большими пухлыми шарами играют при нажатии. Павел Валерьевич улыбается, заглядывая вниз. Там дочь пытается полностью засунуть мошонку в рот. Он опять что-то говорит, притягивает Катю за личико, она поднимается. Целует её в губы, увлекает за собой на диван. Они лежат в обнимку, укрытые его халатом. Катина попа в стрингах, её чулочки со стрелочками мелькают время от времени. Они греются в гнёздышке, воркуют о чём-то. Временами порыв страсти накрывает любовников, Павел Валерьевич покрывает тело дочери поцелуями, опускается к киске. Он лижет её, толстыми пальцами раздвигая губы. Но и это невольное развитие увядает под гнётом времени, которое неумолимо бежит вперёд. Он уходит, она остаётся лежать, потом, уставшая, но весёлая меняет сексуальный наряд на обычную одежду.

«Она любит его!» — Тимура больше всего поразило это открытие. Пока шло видео, он дрочил. Кончил он себе на майку. Отчим вылил густую сперму Кате в рот, его же горячие струи стекли по животу, осели в пупок.

Как бы он хотел быть на месте отчима!

5

Ваня пришёл с футбола поздно вечером, на вопрос о результатах видеонаблюдения получил короткий положительный ответ.

— Что, серьёзно что ли? — он изумлённо уставился на Тимура.

— Да, — брат вздохнул. — Можешь посмотреть.

И потом, когда Ваня бросил всё и принялся просматривать видео, он задумчиво добавил:

— Не нравится мне всё это.

— Чё? — Ваня с азартом наблюдал за действием на экране.

— Некрасиво так подсматривать.

— А маму обманывать красиво? А с дочерью родной красиво трахаться?

— Нет, конечно. Чё теперь делать, ума не приложу.

— Чё делать, чё делать, — Ваня проматывал вперёд, делая вид, что его не интересуются деталями. — Надо сказать Кате, что мы всё знаем. Пускай завязывает это дело, а то мы всё маме расскажем.

— Ну и чё? Расскажешь ты. Сделаешь только маме хуже. Тут надо хитрее быть, — Тимур лежал на спине, подложив ладони под затылок, раскинув локти в стороны. Изучал потолок.

Ваня хмыкнул:

— Хитрее? Это как? — сам расплылся в хитрой улыбке.

— Надо Кате парня найти, чтобы она вышла замуж и уехала отсюда.

— Ну это не скоро будет, я думаю, — Ваня ухмыльнулся.

— Значит, надо как-то мешать им заниматься сексом, чтобы они не думали, что всё так просто! — у Тимура на лбу появилась складочка, явный знак того, что он злился.

— Ну вот ночью, например, — рассуждал Ваня, чуть погодя, — как ты собираешься им мешать?

— Не знаю, можно в туалет по очереди ходить.

— Точно, будем по будильнику в туалет ходить! — Ваня захихикал. Он уже лежал под одеялом. Повернувшись лицом к Тимуру, он с удивлением изучал напряжённое лицо брата.

«Не всё так просто! — думал Ваня. — Видно, Катя его тоже возбуждает!»

С этой весёлой мыслью он засыпал. Перед глазами мелькали картинки дня: Катин папа трахает дочку. Шлёпает наотмашь, наматывает волосы на кулак.

Интересно было бы подрочить на это видео! А ещё лучше трахнуть Катю!

6

Хомичи переехали к Космылёвым в конце лета. Ваня с Катей заканчивали школу, поступили в университет: она в Лингвистический, он в Государственный на Журфак. Тимур перешёл на второй курс Университета информатики и радиоэлектроники. Первого сентября дети, как их ласково называла мама, отправились на учёбу. Вместе завтракали, добирались на автобусе до метро. Там их пути расходились: Тимур выходил первым, дальше Катя, наконец Ваня. Он доезжал почти до конечной.

С первых дней знакомства, ещё когда фургончик с вещами Хомичей заехал задом в подъезд, братья взялись ухаживать за сводной сестрой. Проявляли галантность, шутить старались не пошло, стеснялись использовать мат. Катя оказалась очень даже симпатичной: стройной девушкой с длинными русыми волосами, миловидным личиком. И улыбалась она всегда обворожительно. Скромная, молчаливая, она сразу очаровала парней детской непосредственностью, умением стильно одеваться, носить короткие обтягивающие платья не вызывающе, а с достоинством. Дворовые парни млели при виде Кати, спрашивали у братьев Космылёвых, есть ли у неё парень и какого цвета трусики она носит. Ажиотаж вокруг сводной сестры передался Ване и Тимуру суровым пониманием: честь Кати — их честь, теперь они хранители. Кто посмеет обидеть Катю словом или делом, будет держать ответ. Так они и отбили охоту у особо рьяных дворовых ловеласов облизываться на Катю.

7

Тимур завёл будильник на наручных часах на три часа ночи — время, когда, судя по отзывам брата, Катя трахается с отцом.

Тихая мелодия слоями рассеяла туман сна. Он выключил будильник на автомате. Долго лежал, ничего не понимая, силясь вспомнить, зачем он очутился в полной темноте с открытыми глазами. Он проваливался в сон, но чувство незавершённости возвращало его. Он что-то забыл здесь. Наконец мозг включился в работу.

Тимур тихо поднялся с кровати, брат спал. Направился к двери, она всегда была приоткрыта, чтобы не шуметь ночью. В туалет не хотелось, но он старался ради мамы. Или так ему казалось. Если ходить ночью в туалет, то у Павла Валерьевича пропадёт желание наведываться к дочери, думал он.

На самом деле в глубине души Тимуру хотелось подслушать хоть разок, принять пассивное участие в том, что описывал Ваня как «характерный скрип кровати и тихие стоны любви». Одного видео было недостаточно, невольно хотелось застать их врасплох. Хоть он и боялся этого момента. Если отчим будет выходить от Кати, наткнётся на него у двери в туалет, то, может, перестанет шастать к ней по ночам, рассуждал Тимур. Ему хотелось хоть как-то оправдать шпионаж. Выставить свои действия правомочными.

На пятый день ночных прогулок к туалету он наконец добился результата. За Катиной дверью действительно происходило нечто невообразимое: тихий ритмичный скрип дивана сопровождался сдавленным шёпотом и звуками, похожими на мышиный писк. Тимур почувствовал, как член становится колом, растягивает трусы в палатку. Он корил себя за слабость. Надо было войти в комнату и включить свет. Сказать что-нибудь гадкое, но он боялся ошибиться. В конце концов Катя могла просто мастурбировать. Или поигрывать ногой, слушая громкую музыку в наушниках. Куча разных вариантов рассеивались перед одной истиной, которую Тимур принимал с тяжёлым сердцем: Катя трахалась с отцом. Вернее, он ебал свою дочь. Регулярно и по возможности жёстко. С этим ничего нельзя было поделать. Равно как и с эрекцией, которая неизменно возникала, когда возникали такие мысли.

Диван заскрипел чуть пожёстче, быстрее, пружины натянулись, застыли, потом наступила фаза разжимания. Скрип поднимающегося тела. Тимур проскользнул по коридору в зал, наблюдал сквозь щёлочку, как Павел Валерьевич покидает комнату Кати, закрывается в ванной. Затем отчим выходит, выключает свет и уходит в спальню. Ничего как бы не произошло.

Тимур крался на цыпочках к туалету. Его план вспугнуть любовничков с треском провалился. Они и не думали пугаться. Он приложил ухо к Катиной двери, сквозь щёлочку внизу лился тусклый жёлтый свет ночника. Катя приводила себя в порядок. Видимо. Внезапно злость охватила Тимура. Катя переехала к ним как чистая непорочная сестрёнка, они защищали её честь во дворе. Она держалась скромно, строила из себя цацу. А ночью предавалась разврату с отцом. Хороша девица, нечего сказать! Восемнадцать лет девочке! Сколько же она так ебётся, если совсем тормозов не имеет?

Тимур взялся за ручку, надавил и вошёл. Диван находился за углом слева, Катя лежала головой к дальней стенке, ноги согнуты в коленках, румяное лицо частично скрыто.

— Не спишь? — вполголоса произнёс Тимур. Он едва сдерживался, чтобы не взорваться.

Она удивлённо вскинула глаза, пролепетала:

— Что-то не спится,

— уставилась на него вопросительно. Зайти, конечно, никто не запрещал, особенно в четыре часа ночи, особенно если сквозь щель под дверью льётся свет, но всё равно без стука, без спроса. Ни Тимур, ни Ваня даже днём к ней не входили, хоть она и оставляла дверь открытой.

Тимур стоял перед ней в семейный трусах, это ещё больше смутило её. Он прикрыл за собой дверь, сделал два шага вперёд и замер посреди комнаты. Сложив руки на груди, уставился на неё буравящим взглядом, выражавшим всё: презрение, ненависть, ярость. Ей сразу стало не по себе.

— Думаешь, я не знаю, чем ты тут со своим отцом занимаешься? — прошипел он сквозь зубы.

Она захлопала ресницами, ротик невольно приоткрылся. Катя быстро соображала, металась между двух огней, внешне никак не проявляя волнение. Лишь руки задрожали под одеялом.

Она беззвучно вдохнула, так глубоко, что чуть не задохнулась, голова закружилась, и сон сразу как рукой сняло.

— Тимур, — она выдавила улыбку. — Он меня просто обнимал, тебе показалось.

Затаив дыхание, она следила за выражением лица сводного брата. Как много ему известно? Станет ли он рассказывать об этом маме? Она молила его немым взглядом не выдавать тайны, не видеть в случайных ночных звуках тайны.

— Показалось? — Тимур хмыкнул, стал в позу петуха. — Ты спишь с ним, неужели тебе не стыдно?

В его неумолимом взгляде Катя видела абсолютную уверенность в своей правоте. Этот взгляд надломил её, она вдруг поняла, что не сможет так просто отвертеться.

Нервно сглотнула, отвела взгляд к стене. Всё кончено, теперь Тимур расскажет маме, и та закатит скандал. А потом будет мстить. Или чего хуже: подаст на развод. Всё из-за одного неосторожно подслушанного звука.

— Можно с тобой поговорить? — Катя бросила отчаянный строгий взгляд на Тимура. Он сразу поменялся в лице, критично уставился на неё:

— О чём? — спросил, продолжая стоять перед ней, расставив ноги на ширину плеч, сложив руки на груди.

— Присядь, — она рукой указала на свободный край дивана.

Он нехотя опустился рядом, согнул под собой левую ногу, используя правую для равновесия.

— Ты когда-нибудь любил? — спросила она грустным голосом.

Презрение медленно покидало Тимура, его лицо стало задумчивым, но вдруг вновь переменилось. Глубокая морщина протянулась над переносицей:

— А ты не могла влюбиться в обычного парня?

— Я и влюбилась.

— В кого?

— В тебя.

Он посмотрел на неё удивлённо, левая бровь приподнялась, недоверчивая улыбка заиграла на губах.

— Не веришь? — Катя улыбнулась светлой улыбкой.

Он хмыкнул, отвернулся.

— Ты мне сразу понравился, — она приподнялась и села так близко к нему, что он невольно попятился.

Её рука скользнула по ноге и сразу проникла под просторную ткань семейных трусов. Катя возбуждённо приоткрыла губки, выискивая член. Вот он! Ухватилась за разбухшую колбаску, погладила её.

— Какой красивый! — прошептала она, улыбаясь. — Можно я возьму его в ротик? — она спрашивала и одновременно наклонялась, тянулась губами к паху. Тимур сидел на левой ноге, ей пришлось стянуть с него трусы. В своём стремлении поскорее присосаться к члену она ни на секунду не теряла инициативы. Казалось, она думает и живёт только одной этой мыслью — поскорее взять член Тимура в рот.

Он вздохнул и задрожал, когда она накрыла его ротиком. Она стянула кожу, член быстро затвердел, прижался к лобку. Она оттягивала его, молодую эрекцию, целовала головку, которая кривилась внутрь. Яички Тимура заиграли в пальчиках. Катя полностью выскользнула из-под одеяла, усадила Тимура на край дивана, сама опустилась перед ним на колени. Опускаясь, она затягивала его яички в рот, смотрела вверх, где он, откинувшись назад на ладони, тяжело дышал. Он смотрел беспомощным молящим взглядом, прикрывая веки, смачивая сухие губы. Его сердце мощно и редко колотилось, от чего мелко вздрагивала и грудь, и кожа на животе. Катя ощутила странное удовлетворение от контроля, который возникал между ними, передавался от губ к члену. Её страсть разгоралась: она вытянула грудки из маечки и, наклоняясь, гладила соски мокрой головкой, потом вновь ныряла ротиком на каменный разбухший член. Её шаловливый глаза уже свободно, миролюбиво, без лишнего заискивания встречались с глазами Тимура. Он лежал перед ней, полностью отдавшись её власти, её сводный братик, который теперь не станет рассказывать маме глупостей по одной простой причине: он сам совершает глупость, имя которой любовь. Она обжала член двумя ручками, надела сверху ротик и мощными ритмичными нажатиями принялась агрессивно сосать. Много времени ей не понадобилось. Рука Тимура нашла её лицо, волосы, он любовно гладил её, кончал беззвучно в ночной тиши. Охая едва заметно, испуская вздох, похожий на предсмертный, он опустился на спину. Поверженный. Она поймала и проглотила всё, что он выплеснул, и ещё долго доглаживала языком его член, спускаясь к мошонке, вытягивая яички, поигрывая с ними. Наконец она встала и поцеловала твёрдый пресс парня, поднялась к дельтам мышц на груди, приникла к солнечному сплетению щекой, дотянулась горячим кончиком язычка до сосочка. Тимур гладил её по головке, обнимал за плечи, его по-прежнему твёрдый член не хотел опускаться, завалился набок, упираясь в её животик. Он руками спустился к попе, ухватился за ягодицы, раздвинул их, поиграл колобками. Катя игриво повиляла бёдрами, усмехаясь ему в грудь. В этот момент Тимур нашёл её губы, и они слились в поцелуе. Весьма страстном и непредсказуемом, потому что уже через минуту Тимур вновь ощутил прилив крови в члене.

— У тебя есть презерватив? — шептал он.

Она кивнула. Открыла выдвижной ящик стола, достала оттуда пенал, в котором лежала упаковка:

— Вот, — возбуждённая улыбка предвкушения застыла на её детском личике.

Он поставил её в кресле, как на видео, натянул резинку. Никогда у него не было девушки, он не знал поцелуев, минетов, секса. Катя разбудила в нём дикую страсть, сравнимую с ураганом, несущимся по степи, сметающим всё на своём пути. Он видел, как Катя занимается сексом, видел её в деле. Он хотел стать на место отчима, мечтал об этом и не устоял, когда выпал шанс. Тимур быстро нащупал головкой члена дырочку в Катином выбритом влагалище. Вся её попа была создана для украшения влагалища: двух красивых складочек кожи, между которыми были ещё две, тонкие, раскладывающиеся книзу очередной треугольной складочкой. Он воткнул член сверху и протолкнул его внутрь, Катя выгнулась в пояснице. Он вдруг испытал невероятный взрыв эмоций. Катя любила его, отдавалась. Он любил её, хотел быть с ней, купаться в её любви, доставлять ей удовольствие. Он натянул её на член, стройные бёдра, увенчанные упругой попой, туго налезли на член. Пристраиваясь поудобнее сзади, Тимур привыкал к новым для себя движениям. Он сомневался, можно ли бить сильнее, но картинки, подсмотренные на видео, подсказывали, что Катя хочет и может больше. Что надо ускориться, как отчим, что можно взять Катю за задницу, намотать волосы на кулак, оттянуть головку, схватить Катю за плечи, засунуть ей пальчик в рот. Ей так нравилось, она делала это регулярно. Он сделает с ней так же, докажет, что может лучше. Он моложе, спортивнее, он может кончать чаще, гораздо чаще, чем она привыкла с отцом. Катя забилась на члене, двигаясь навстречу. Странная связь. Тимур уловил импульс, его удар встречался с твёрдыми ягодицами, Катин зад, тугой как барабан, стукался об лобковую кость. Почти больно, если бы не было так приятно. Оттянув головку за волосы, он заставил Катю выгнуться в дугу. Она гнулась перед ним, грудки с твёрдыми сосочками подлетали вверх-вниз. И он кончил в сестрёнку. Каменный член, расслабленный в мышце под яичками, постепенно залился оргазмом и выплеснул кайф в чистом виде в Катино лоно. Самопроизвольное семяизвержение развалило ночь на до и после. Член выстреливал снова и снова, регулярно сокращаясь, отдавая Кате по каплям любовь, которую она просила.

8

Ваня спал чутко. В отличие от Тимура ему не нужен был будильник, чтобы проснуться под утро. Сходить в туалет часиков в шесть для него было обычным делом. Будильник, который срабатывал у Тимура, срабатывал и у Вани. Только в голове. Он просыпался, слышал сквозь сон, как брат поднимается с кровати, стараясь не шуметь, улыбался спросонья, как озорник, понимающий подоплёку. Ведь Тимур старался ради мамы. Ваня, конечно, понимал, что Тимур не просто так бегает к туалету. Послушать, как сестрёнка стонет, занимаясь сексом с отчимом, — занятие интересное, как охота. Ваня сам частенько возвращался к видео, дрочил на Катю. Днём он посматривал на неё, примерял член во рту. Девочка-тихоня жила в соседней комнате, суетилась на кухне, прибирала в коридоре. Они вместе ездили на учёбу. Но сказать ей то, что зудело в голове, не хватало ни совести, ни смелости. Она регулярно занималась сексом со взрослым мужчиной, своим отцом. Какие тут могут быть вопросы? Это её тайна. Пускай живёт с ней. Она обидится, конечно, перестанет разговаривать, если узнает, что они знают. А так они очень даже весело проводят вместе время после занятий. Приятно иметь сестрёнку, которую приятно иметь. Отец имеет дочку. Во всех смыслах, рассуждал Ваня, ухмылялся, разглядывая со стороны девичий задор.

И всё же ночные похождения Тимура начали вызывать подозрения. «Где он так долго шляется? — думал Ваня. — Неужели стоит под дверью и дрочит? Или так просто слушает?» И почему каждый раз это длилось минут двадцать? Сходил в туалет, называется.

Смутные подозрения начали закрадываться в Ванину душу. Прошёл месяц, а Тимур, как штык, почти каждую ночь выходил на дежурство. Уж очень рьяно он выполнял роль маминого сыночка. Так лежал Ваня и думал, просыпаясь ночью под тихую мелодию наручных часов Тимура.

Наконец он решил сходить проверить. К тому же хотелось в туалет. Не терпеть же ему до утра?

Он на цыпочках, чтобы не шуметь, крался по коридору к Катиной комнате. Подошёл к двери и обомлел. Тимура не было нигде. Прислушался и пришёл в ещё больший шок. За дверью происходило невообразимое. Чёткие ритмичные шлепки стукающихся лобков, сдавленное сопение — как бы он хотел видеть это! Ваня стоял полусонный, хлопая глазами, рассасывая звуки, которые становились всё более интенсивными. Скорость шлепков усилилась, их мощь, Катины вздохи, очень тихие, но обязательные, вызвали у Вани не только возбуждение, но и зависть. Он тоже был девственником, тоже ни разу не целовался. Брат всегда стоял на шаг впереди, хитростью забирал большую часть. В этот раз Ваня первым обнаружил Катин грех, а брат воспользовался возможностью, принудил Катю к сексу. Так думал Иван, возвращаясь в комнату. Ему не хотелось дрочить под звуки Тимура. Зависть охватила молодую душу.

Он думал о том, как легко Катя дала, согласилась на секс с братиком. «Интересно, что он ей сказал? Пригрозил, наверное, что расскажет маме. Вот, как дела делаются». Ваня хмурился, засыпая. В его голове уже созревал план.

9

С Катей Ваня общался как со старшей подругой. Хоть они и были одногодки, учились на первом курсе, чувствовалась в ней тайная недетская зрелость. Через пару дней после ночного открытия Ваня созрел для разговора по душам. Договорились встретиться у метро, чтобы вместе ехать домой. Вместо автобуса Ваня предложил прогуляться по парку.

— Знаешь, я тебя ни в чём не виню, — начал он издалека. Катя посетовала, что Елена Владимировна, мачеха, не любит девочек в принципе. Так она намекала, что родные сыновья ближе, чем чужая дочь. — Я бы тоже на твоём месте чувствовал себя неуютно, — говорил Ваня. — Отец у тебя очень хороший, добрый. Ты его, наверное, очень любишь?

— Да, — Катя грустно улыбнулась. — Когда мама ушла от нас, пришлось взять на себя все заботы. Я тогда и гладить и стирать научилась. И готовить.

— Всё это хорошо, — Ваня задумчиво хмурился, молчал. — Только зря ты с ним спишь. Нельзя так, — он бросил косой взгляд.

Катя сразу поменялась в лице. Они шли медленно по дорожке, гуляли, как молодая парочка. Спешить было некуда, осеннее солнце едва пробивалось сквозь завесу облаков.

— Почему ты так думаешь? — она старалась оставаться спокойной, затаённая обида сквозила в недетском голосе.

— Потому что наша мама тоже не дура. Терпеть такое не станет, как думаешь? — Ваня была ласков, даже излишне. Добрый Ванечка!

— Нет, почему ты думаешь, что я сплю с отцом? — Катя упрямо нахмурилась. — Это тебе Тимур сказал?

— Нет, — поспешил Ваня. — Тимур здесь ни при чём. Я сам заметил однажды, как папа твой к тебе идёт.

— И что? — Катя возмущённо надула губки. — Он ходит, потому что мне страшно одной! — от обиды она готова была разрыдаться.

— Послушай, — Ваня быстро приходил в себя. Он не так представлял себе подготовку почвы для заключения сделки о сотрудничестве. — Спишь ты с ним или нет меня не касается. Я видел однажды, как вы занимаетесь сексом, мне этого достаточно.

— Где ты видел? — Катя повысила голос до визга. Две секунды до истерики.

— Тимур показывал, — хмуро ответил Ваня. Пришлось вводить в бой тяжёлую артиллерию. — Он поставил камеру в твоей комнате, записал всё.

Катя остановилась. Её круглые глаза выражали всё, что она чувствовала: гнев, отчаяние, провал, полную капитуляцию. Ей было больно и стыдно, Ваня видел, как она страдает.

— Там ничего особенного, — поспешил успокоить Ваня. — Ты красивая, — он улыбнулся. Похотливый блеск в его глазах с потрохами выдал намерения.

Катя улыбнулась одними губами. Она по-прежнему стояла поражённая сообщением о записи.

— Давно ты знаешь? — спросила она, делая неуверенный шаг вперёд.

— Пару месяцев, — Ваня предложил ей руку, впервые. И она приняла его жест, взяла его под локоть, как девушка согласная быть ведомой.

Они шли молча, Катя задумчиво смотрела под ноги.

— Когда мама ушла от нас, папе было очень одиноко. Мне тоже, — сказала она. — Я не знаю, как это получилось. Ты ведь никому не скажешь? — она бросила молящий взгляд в его сторону. Ваня оставался непроницаем.

— Ты должна перестать заниматься этим.

— Да я знаю, — Катя закивала. — Он ведь поэтому и женился на вашей маме, чтобы освободить меня. Мы уже почти не занимаемся ничем, только иногда целуемся, когда он скучает по маме. Я ведь очень похожа на неё.

Ваня хмурился. Уж очень сладко Катя щебетала.

— Врёшь ты всё, — сказал он спокойно. — Всё время врёшь! — он быстро распалялся, бросил на Катю гневный взгляд. — Начала с вранья, враньём и закончила! Ты вообще когда-нибудь говорила правду? — он смотрел на неё с отвращением. Не было милости в его желании поставить её на место, эту зарвавшуюся завравшуюся папину дочку.

— Да, — Катя побледнела, тоска накатила на детское личико.

— Когда? — Ваня рвал и метал.

— Сейчас скажу, — она остановилась, опустила глазки. Он тоже стоял перед ней, засунув руки в карманы, смотрел на неё с отвращением. Она подняла на него болезненный взгляд, ища понимания:

— Я боялась тебе говорить, — она захлопала ресницами, губки приоткрылись. Что-то останавливало её, а он молчал. — Ты мне нравишься, — прошептала она губами. Гнев в его глазах сменился замешательством. Катя облизнула губки, быстро, как змея. Сделала шаг вперёд, приподнялась на цыпочки, они были почти одного роста, и, обхватив Ваню за шею, присосалась к нему губами.

Это был мокрый поцелуй, чувственный, возбуждающий. Катин язык тут же нырнул в Ванин рот, связался с его робкими движениями. Он приоткрыл рот и, так как целоваться он не умел, просто ловил чужие указания. От эйфории поцелуя закружилась голова. Катя была в юбке и курточке, его руки невольно спустились по талии на стройную попу. Катины длинные волосы колыхались по спине, скользили по рукам. Он слегка наклонил голову, как в кино, прикрыл веки. Катя действовала активно, она работала губами, нижняя челюсть медленно опускалась и поднималась. Ваня вырвался на секунду, чтобы отдышаться. Всё-таки первый поцелуй с девушкой превратился в безумство. Влюблённые зелёные глаза Кати встретили его расслабленным томлением. Она улыбалась, как человек только что избавившийся от тяжкого груза.

Так она себя и чувствовала. Соблазнение Тимура решило проблему в своё время. Она догадывалась, что Ваня тоже знает, и вот он согласен разделить с ней вину.

Она опять присосалась к нему, в этот раз с улыбкой на губах. Ваня сходил с ума, всё, о чём он мечтал, сбывалось так быстро. Катя сама повисла на шее, понятно теперь, почему Тимур так быстро добился успеха. Единственное, что омрачало Ванины мысли, было ощущение обмана. Ведь Катя не просто так старалась, она покрывала тайну, втягивала его в соучастники. Тимура она точно так же захомутала. «Ну погоди же, — думал Иван. — Думаешь, я дурачок, не понимаю, почему ты целуешься?» — он сильнее сжал Катины ягодицы, они задрожали под юбкой. Контуры трусиков натянулись под пальцами.

Вокруг никого не было, под кронами деревьев в парке молодые люди, сводные брат и сестра, изучали искусство французского поцелуя. Ваня быстро учился. Они прошли ещё сто метров и опять слились в оральном безумстве. Его руки гуляли уже с большим напором по стройному телу. Он брался за бедро, опускался по талии на ягодицы, мял их. Катя позволяла всё! Она сама ныряла языком в рот, выбивала чечётку, до умопомрачения вылизывая Ванин рот. Он возбудился, член ломался под джинсами. Заложенный набок, он то и дело приподнимал трусы, отрывался от лобка, чтобы напомнить о себе.

Так они, с большими любовными препятствиями, дотянули до дома.

10

Через два дня после ужина Катя поймала Ваню в коридоре. Парень горел желанием, она видела, что дальше томить его напор одними поцелуями нельзя. К тому же ей хотелось поскорее закрепить союз, чтобы у братика не возникало желания пожаловаться мамочке.

— Приходи сегодня ночью, — шепнула она, заговорщицки сверкнув игривыми глазками.

— Во сколько? — Ваня растянулся в довольной улыбке.

— В пять. Сможешь?

Он кивнул, и они разбежались по комнатам.

Ваня долго думал, как не проспать. Наконец завёл будильник на таких же наручных часах, как у брата. Просто в голову ничего лучше не пришло.

Странно, но он проснулся без десяти пять, за пять минут до звонка будильника. Внутренние часы точно указали время пробуждения. Он улыбнулся, выключил будильник. Братик Тимур наслаждался безмятежным сном на соседней кроватке, мерное посапывание через нос свидетельствовало о полной отключке.

Беззвучно поднявшись с постели, Ваня проскользнул к двери, пробежал на цыпочках по коридору. Вдруг захотелось в туалет. Он понимал, что если смоет, то будет шум, поэтому зашёл в ванную, дверь которой всегда была приоткрыта, чтобы не хлопала. Он даже не стал включать свет, чтобы не щёлкать выключателем. И кран не открывал. Просто достал распаренный член из трусов и аккуратно вылил содержимое мочевого в раковину. Стоя в кромешной темноте, он посматривал сквозь щёлочку. Коридорный полумрак лился внутрь. В квартире все спали. Ваня выскользнул из ванной и на цыпочках подошёл к Катиной комнате, находившейся в двух шагах. Прислушался. У Кати было тихо. Он взялся за ручку, потянул сначала дверь на себя, чтобы не щёлкнул язычок замка.

Катя спала, он даже пожалел, что пришлось её будить. В руке он принёс с собой пачку презервативов, спрятанную накануне возле кровати в зале. Они были соединены пунктиром, однажды он примерял презерватив во время занятия онанизмом, пробовал, каково это, кончать в латекс. Однажды ему придётся повторить опыт в боевых условиях, и вот настал момент.

Катя улыбалась спросонья, сразу притянула Ваню к себе. Она, как котик, ласкалась носиком. Без мокрых поцелуев изучала его шею, исследовала губами щеку, скулу, подбородок.

Ваня приподнял одеяло, запрыгнул в тепло. Он был взведён не на шутку. Наконец-то он трахнет сестрёнку, лишится девственности с опытной девушкой. Пускай Тимур не думает, что он один такой умный.

Ванин член торчал колом, парень сразу полез натягивать презерватив. Катя, увидев его старания, поняла, что действия будут происходить здесь и сейчас, на старом скрипучем диванчике.

— Давай лучше в кресле, — шепнула она.

Ваня смутился, но про себя согласился: диван действительно слишком скрипуч для первого раза.

Они с треском покинули диван. Катя командовала парадом. Она уже достаточно проснулась, чтобы понимать, как всё сделать быстро и по возможности бесшумно. Стянула с себя маечку, трусики.

Голая сестрёнка привела Ваню в экстаз. Она сидела перед ним в кресле, раздвинув ножки, цепляясь попой за самый край, предлагая ему войти в писечку, которая зияла перед ним розовыми приоткрытыми губками. Пухленький расщеплённый пополам персик манил розовой мякотью.

Он приник к сестрёнке грудью, внизу воткнулся членом. Катя нашла губы, присосалась по-французски, ручкой она направила твёрдый, такой же горячий и упругий как у Тимура, член себе в писю. Немного откинулась назад, и вот Ваня входит в неё до конца. Она обхватывает его сзади ножками, опирается на руки. Ведь они хотят параллельно целоваться. Ваня бьёт лобком в Катину промежность, бёдра, застрявшие рогаткой в кресле. Это не очень удобно, стоять в такой позе. Он быстро теряет силы, отвлекается, стягивает одеяло с кровати и кидает его на пол. Катя, привыкшая трахаться в кресле, улыбается. Для первого раза действительно лучше подойдёт поза попроще. Она сползает на одеяло, ложится на спину. Ваня удобно располагается сверху. Теперь им ничто не мешает насладиться любовью. Первый раз у Вани проходит бойко, он сгорает от желания не облажаться, показать, что тоже мужчина. К тому же перед глазами маячит картинка, подсмотренная на видео. Звуки Тимура ласкают слух, указывают на кучу возможностей с Катей. Она хлюпает под ним писечкой, смешно, грудки подлетают от ударов, он ныряет к сосочкам, выгибается в пояснице. Катя пяточками бьёт по ягодицам, подгоняет. Он рад стараться: опускается на неё всем телом, находит упор в локтях и коленях. Он завис над ней. Она обхватывает его бёдрами, он обрушивается в сочное горячее влагалище, расслабляется в тазе, начинает подъём. Теперь он знает, чем секс отличается от дрочки! Здесь надо работать. Физически. Делать всё слаженно и много, быстро и чётко. Он чувствует приближение оргазма, откладывать не стоит. Катя под ним извивается как кошечка, её ногтики скребут по спине, пяточки взлетели на поясницу. Она складывается под ним пополам, разъезжается в тазе, только влагалище зияет хлюпающей дырочкой. Их губы бесконечно исследуют предел чувствительности, языки натирают друг друга до скуки. Ваня чувствует неминуемость обрушения, понимает, что момент настал. Он обхватывает Катеньку руками, прижимается к ней грудью, она горячая штучка, худенькая, мягонькая. Дырочка. Её язык щекочет ухо, ногтики царапают спину, она, как кошечка, вцепилась коготками и пяточками, бьётся под ним, а он забивает в неё свой первый оргазм. Дерзко и твёрдо, много и быстро выливает всё без остатка. Как же это здорово, секс! Разве можно сравнить с дрочкой? Ваня, обмякший, опускается на девушку, подарившую ему любовь.

— Я люблю тебя! — шепчет Катя, целует его в щеку, улыбаясь. Он улыбается с закрытыми глазами. Надо закрепить этот момент:

— Я тебя тоже, — поднимается и накрывает её рот своим. Его язык властный, сильный, диктует волю. Теперь она будет и его девушкой, или только его. Она хорошая, ни в чём не виновата. Отец приучил её к сексу, но теперь ей надо поменяться, уйти от взрослого мужчины, найти одногодку. Он размышляет как мужчина, возвращаясь к себе. Как же всё-таки прекрасна жизнь!

11

Катя чувствовала, что запутывается, но ничего не могла, а главное, не хотела с этим делать. Больше всего на свете она боялась гнева мачехи — Елены Владимировны. Ведь если та узнает о связи дочери с отцом, то никогда не простит. Их выгонят, папа опять начнёт пить. В том, что мама с папой расстались Катя винила и себя. Ведь это она рассказала однажды папе, что мама хочет, чтобы бабушка «поскорее сдохла». Мама заставляла учиться, была диктатором в семье, хотя сама ничего из себя не представляла. Вечно напивалась до щенячьего визга. Родители ругались, Катя была трудным подростком. В другой раз Катя не открыла дверь, когда мама, пьяная, вернулась под утро. Папа тоже не хотел пускать загулявшую жену, но ключевую роль сыграла Катя. Это было её решение: жить без мамы. И потом, когда мама нашла любовника, Катя обрадовалась. Ведь теперь они останутся с папой вдвоём.

Папа взялся за стакан, горевал в одиночестве. Он считал, что жена бросила его, винил себя. А Катя ненавидела мать, обожала отца. Однажды она надела мамино платье, она была уже достаточно взрослой, восемнадцать, чтобы выглядеть зрело. Накрасилась как мама, надела те же украшения. Всё это осталось от сбежавшей мамаши, которая решила начать жизнь сначала. Папа лежал пьяный на диване, смотрел телевизор. Катя прошлась по комнате, привлекла внимание.

Впоследствии он был слишком раним, слёзно просил прощения. Но она приучала его не думать о плохом, жить сегодняшним днём.

Девственности Катя лишилась задолго до этого случая. Когда ей было тринадцать, сосед, шестнадцатилетний крепыш, соблазнил её сначала на поцелуи, а потом привёл к себе, и там началась Катина половая жизнь.

Папа познакомился с Еленой Владимировной на сайте знакомств. Слово за слово, встреча, одна, вторая. Вспыхнула искра любви. Катя ревновала и боялась. Ведь ей придётся жить с чужими людьми. Чужая женщина заберёт любовь отца.

Они переехали к Космылёвым. Катя боялась потерять отца, но вопреки её страхам, их связь только усилилась. Отец тянулся к дочери, приходил к ней пару раз в неделю. Оставаясь наедине, они тоже не теряли времени даром. Он по-прежнему любил в ней мать, а она отдавалась ему в маминых чулках и трусиках, надевала для него мамино платье, так ему было легче думать о бывшей жене, любимой женщине, бросившей его.

Братья Космылёвы сразу понравились Катя. Задорные шалопаи проявляли галантность, она вдруг почувствовала себя красивой и желанной. Роль любовницы отца затенялась флиртом с юношами. Катя любила мужчин, мальчиков. Её возбуждали мысли о прекрасной любви, отношениях, признаниях. В то же время она не видела себя связанной в обязательствах. В братьях Космылёвых она видела скорее надёжных друзей, действительно братиков, нежели спутников жизни. Она доставляла им удовольствие как сестра милосердия оказывает помощь пострадавшим во время землетрясения. Так их трясло от возбуждения, когда они приходили к ней ночью.

Катя любила секс, странная гремучая смесь возбуждения пропитывала всё её сознание от одной мысли принадлежать мужчине, доставлять ему удовольствие, становиться послушной игрушкой в его руках. Она любила братиков, как любила отца. По-своему, конечно, но они были классные парни. Добрые, весёлые, безбашенные. Почему не дать? Она воспринимала секс с ними, как часть дружбы, семейных отношений. Последний интимный предел, который переводит отношения в область безграничного доверия, пройден. С отцом у неё были похожие отношения. Она не только дочь, но и жена, друг, надёжный помощник. Она помогала папе и мальчикам расслабляться. Так она себя видела со стороны. В душевном плане Катя соглашалась с ролью матери. Ведь она неосознанно искала в мужчинах детей. Они любили её как маму, как будущую жены, как нынешнюю подругу. Она роднилась, занимаясь сексом. Это была часть ритуала вхождения в круг доверия, и Катя сделала секс простым и доступным. Потому что сама испытывала огромное удовольствие, отдаваясь мужчине. Они дарили любовь, она принимала подношения.

12

Тимур по-прежнему просыпался в три часа ночи по будильнику, протирал глаза, зевал. Встречаться с Катей днём было опасно, он жил ночными встречами, после которых засыпал богатырским сном.

— Почему бы нам не встречаться попозже, скажем, часиков в пять? — предложил он однажды.

— В пять я обычно очень крепко сплю, — Катя погладила парня по щеке.

Они научились справляться за десять минут. Две-три минуты на разогрев, Тимур раскатывал резинку, Катя подставляла попку. Он драл её до конца без предварительных ласок. Разряжался, целовал и шёл спать.

— Ты всё ещё встречаешься с отцом? — спросил он её в другой раз.

— Да, но редко, — Катя поджала губки, показывая, что ей неприятна эта тема.

— Ты любишь его? — Тимур изучал ангельское личико любимой девушки.

— Да, — Катя оставалась серьёзной.

— А меня?

— И тебя люблю, — она встретилась с ним взглядом, улыбнулась.

— А кого больше? — он тоже улыбнулся.

— А кого ты больше любишь: маму или брата?

Тимур задумался, хмыкнул. Действительно, выбирать из двух родственников крайне сложно.

— Значит, ты меня любишь как брата? — спросил он.

— Да, — Катя носиком потёрлась о плечо Тимура. — Мы ведь брат и сестра?

— Не родные, — уточнил Тимур.

— А если бы были родные? — Катя повела носиком вверх, нашла подбородок и щеку.

— Ты бы стала спать с родным братом?

— А ты бы с родной сестрой?

— Не знаю, — Тимур натыкался на собственные вопросы, его голова шла кругом от этих дилемм, которые он хотел навязать Кате, а получалось наоборот.

Катя вздохнула, и он отправился в зал. Ей нужно было выспаться, ему подумать. С недавнего времени он начал думать о том, как увезти Катю. Бросить всё и сбежать. Она спала с отцом, потому что привыкла, а не потому что любила. Любить можно и без секса, размышлял он. Любить отца нужно без секса. Он ведь не занимается сексом с мамой только потому, что любит её. Тимур на секунду представил секс с мамой, и волна отвращения к себе тут же откинула мысли на задворки сознания. «А Катя вот может!» — эхом вторил голос, звучащий из пустоты. Тимур засыпал с твёрдым желанием найти работу, снять квартиру и забрать с собой Катю. Только когда это случится? Он учился на программиста, и возможности вроде были, но всё равно студентов брать никто не хотел. Надо было хорошенько постараться, чтобы компания взяла на полставки. И потом этих денег вряд ли хватит, чтобы снимать квартиру. Тимур ясно понимал финансовую несостоятельность своих мечтаний.

13

Ваня приходил в пять. Катя всегда спала в это время, и он чувствовал себя неловко, запрыгивая под одеяло. Катя больше не садилась в кресло, они научились тихонечко заниматься сексом на скрипучем диване. Для этого Катя ложилась к Ване спиной, спускала трусики, выпячивала попку. Он насаживал её как курочку, водил в горячем пахучем влагалище. Катя пахла сладенько, как маринованная курочка. Так он и представлял её, когда кончал. Он медленно водил членом, стараясь не создавать шума. Кончал тоже бесшумно. Целовал Катю, она мурлыкала спросонья. Он уходил, надеясь на случайный секс в выходной день.

Однажды они остались дома одни, очень редкое явление для семьи Космылёвых-Хомичей.

— А у тебя есть какое-нибудь красивое бельё? — закинул удочку Ваня.

Катя кивнула, ушла в комнату. Он разделся до гола, уселся на край родительской кровати. Они решили расслабиться в спальне с балконом. Катя вернулась при полном параде. Ваня уже видел её однажды в секс-униформе, поэтому сразу понял, каких телодвижений ожидает от него папина дочка.

Он поставил её раком на кровати и драл два часа, кончил пять раз, потому что старался насладиться редким моментом уединения.

— Ну ты... — Катя запнулась, — даёшь, — она с изумлением смотрела на молодого бойца.

Тот в мыле сношал её в четвёртый раз. Прошёл час. Потом пришёл черёд пятого. Катя умаялась, хоть её роль и сводилась к пассивной уступчивости. Она подставлялась, становилась в одну позу, ложилась в другую. Под конец её влагалище гудело, затёртое до пены, мышцы побаливали на ногах, особенно в паху, который приходилось постоянно держать открытым. С Ваней такое случилось впервые и запомнилось надолго. Потом Катя не раз удивлялась его не убиваемой потенции. Делать ему минет было бесполезно, он мог не кончать часами. Она просто подставляла ему попу, становилась раком, в такой позе он забирал её быстрее всего. С Ваней она погружалась в животный секс, с Тимуром в романтику. Тимур делал тайные подарочки, Тимур ревновал!

14

Прошёл Новый год, на 14 февраля Катя получила тайные признания в любви от трёх мужчин. Тимур злился на отчима, тот пользовался дочерью для снятия напряжения, обманывал маму. Ему мало одной жены, думал он. Временами Тимур хотел пойти в милицию, чтобы Павла Валерьевича посадили в тюрьму. С другой стороны Катя была совершеннолетней, а что было раньше — неизвестно. К тому же, уважение к маме, страх всё разрушить удерживали Тимура от опрометчивых поступков. Он надеялся вырваться из порочного круга, вырвать Катюшу из отеческого рабства, увезти её с собой.

Однажды в конце февраля он проснулся от знакомого томления в мочевом. Светало. Накануне он выпил много воды, хотелось помочиться.

Тимур перевернулся, взглянул на соседнюю кровать и застыл. Там никого не было! Свёрнутое одеяло лежало слегка приподнятое. Казалось, что Ваня свернулся в калачик у противоположного края, но дальнейшее исследование показало, что его нет. Нет в комнате!

Тимур поднялся с путающимися мыслями, поплёлся в туалет. Но сначала свернул на кухню, заглянул туда, никого, вернулся по коридору. Холодея, подходил к Катиной комнате, свет в ванной и туалете не горел.

Он медленно надавил на ручку двери и вошёл. Картина, представившаяся его глазам, надолго запомнилась неповторимостью моментов. Ваня стоял голый, выгнувшись коньком, слегка присев, и трахал Катю в рот. Она сидела в кресле, тоже абсолютно голенькая, двумя руками держала член, насаживалась ротиком. Её взгляд метнулся в сторону Тимура. Братик обернулся и отступил. Прикрывая вздыбленный пах руками, повернулся спиной.

— Ебётесь тут? — Тимур смерил презрительным взглядом брата и Катю. Его голос звучал мрачно. — А ты — шлюха! — прошипел он, встретившись глазами с Катей. — Просто шлюха! — он повернулся и вышел.

Остановился на секунду около туалета, зашёл и громко на всю квартиру хлопнул дверью. Потом вернулся в зал, Иван уже лежал под одеялом. Глаза его были закрыты, на хмуром лице играли желваки.

Тимур повалился на свою кровать у окна, перевернулся на спину и застыл так, подложив ладони под затылок. Он пялился в потолок до восьми тридцати — времени, когда прозвенел звонок. Дети вставали, чтобы идти учиться.

В этот день, впервые за много месяцев, они вышли из дома раздельно. Ваня и Тимур не замечали друг друга на остановке, держались особняком. Ваня зашёл в передние двери автобуса, Тимур в задние. Катя вышла позже всех, когда мальчики уже ушли. Она тяжело переваривала случившееся, ведь братья стали для неё родными. Они были равны в правах, и всё же она чувствовала, что сделала больно Тимуру, который проявлял особые старания, ухаживая за ней.

15

Вечером братья обменялись холодными взглядами, слова выходили односложно, слишком лживо. Ваня не чувствовал себя виноватым. Вот ещё! Винить себя в том, что Тимур втихаря жарил Катю, хотя по плану они должны были найти ей парня на стороне. Для этого они договорились ходить ночью в туалет, чтобы отбить охоту у отчима сношаться с дочкой. «Сам придумал хитрожопый план, сам же и прогорел!» — ехидно улыбался Ваня, поглядывая в сторону брата.

Тимур тоже не горел желанием мириться. Катя замкнулась в себе. Она улыбалась, как раньше, располагая к общению, но под добродушной улыбкой скрывалась тревога. Ужин, приготовленный мамой, проходил при полной тишине.

— Может, ещё положить? — Елена Владимировна суетилась у плиты, ухаживала за Катей. Мальчики сидели на противоположных краях стола.

— Нет, спасибо, — Катя поглядывала на братьев, жалела их, вспоминала, как так получилось, что они оба любили её, она любила их, но вместе они враждовали.

Бросив «спасибо», молодёжь разошлась по комнатам. Елена Владимировна удивлённо посмотрела вслед. Чтобы обычно весёлые дети вот так сразу набычились, такого ещё не было.

Космылёвы засели в зале за учебники. Тимур читал книгу по алгоритмам, Ваня искал смысл в философии. Так прошёл час, и тяжесть, висевшая в воздухе, постепенно рассеивалась. Тимур часто хмыкал, ухмыляясь, поглядывал на брата. В конце концов, чего он ожидал, что Катя будет хранить ему верность? Она и с отцом спит не от хорошей жизни.

— Давно вы с ней? — бросил он в другой конец комнаты.

Ваня отвлёкся:

— Что? — уставился на брата.

— Трахаетесь, что, — Тимур смерил брата презрительным взглядом.

— А тебе что? — Иван поморщился.

— Да так, — Тимур отвернулся.

— И что теперь? — спросил он чуть погодя.

— А что теперь? — отозвался Иван.

— Ну я и спрашиваю, что теперь? — Тимур опять повернулся к брату лицом.

— А ты как думаешь?

— Думаю, тебе надо оставить Катю в покое, если ты её не любишь.

— А ты, можно подумать, любишь? — Иван презрительно скривился.

— Я — люблю, — спокойно отозвался Тимур, скрывая дрожь в голосе.

— Я, может, тоже люблю, — сказал Ваня. Он зарылся в книгу, в голосе брата Тимур услышал тоску. «Неужели тоже любит?» — Тимур напрягся.

Он долго сидел, глядя в окно, молчал и хмурился. Наконец не выдержал:

— И что теперь?

— А что теперь?

— Ну что теперь делать?

— А ты что предлагаешь?

— Я ничего не предлагаю. Может, у тебя есть гениальные идеи.

— Вообще-то ты у нас специалист по гениальным идеям.

Тимур ухмыльнулся. «Поймал, поймал, засранец!» — он смерил брата ироничным взглядом.

— Ну хорошо, — Тимур хитро прищурился. — Вот, что я предлагаю. Пускай Катя сама решит, с кем она хочет быть.

Ваня задумался на секунду, оторвался от книги, покрутил губами.

— Если бы она хотела, давно бы это сделала. Думаю, ей вообще посрать с кем трахаться.

В этом Ваня был прав. «Уважаю», — думал Тимур. Слова брата затронули за живое, прошлись по натянутым струнам души. Тимур и сам начинал плохо думать о Кате.

— Нехорошо так о сестре говорить, — сказал он вслух.

Ваня хмыкнул, повернулся и сказал в лицо, будто плюнул:

— Ты — дурак, Тимур. И не лечишься. Она пользуется твоей добротой и вообще ебётся с нами, чтобы мы маме ничего не рассказывали.

Тимур повалился на спинку стула. Как ясно и чётко Ваня обрисовал ситуацию. И добавить больше нечего! А ведь действительно, она призналась в любви, чтобы выгородить себя, не попасть под раздачу.

— А с отцом она по-прежнему спит? — Тимур закинул ногу за ногу, чесал подбородок, который с недавнего времени регулярно покрывался жиденькой чёрной щетинкой.

— А ты как думаешь? — Ваня ухмыльнулся.

Тимур улыбнулся.

— И чё теперь делать? — спросил он.

— Да ничё не надо делать, — Ваня, хоть и младше брата на год, свободно владел ситуацией без налёта любовной придури. — Бери, пока дают!

— Во как!

— Да, вот так, — Ваня бросил наглый взгляд в сторону брата.

— Бери, пока дают? — Тимур оскалился.

— Да, еби, пока дают. Бери, пока дают. Отрывайся по полной. Ты ж видишь, какая она сука. Что с отцом, что с братьями. Тебе, небось, мозг вынесла? — Ваня усмехнулся, заглядывая Тимуру в глаза.

— Ну было дело, — Тимур притворно растянулся в кошачьей ухмылке.

— Вот так-то! Она тебя и меня, и отца своего вокруг пальца вертит, — Ваня показала средний палец, как Катя вертит. Тимур рассмеялся. — А мы бегаем и прыгаем тут по ночам. Давно пора её поставить на место.

— И как ты себе представляешь это? — Тимур окончательно расплылся в добродушной улыбке.

— Да просто, — Ваня разошёлся не на шутку. — Еби, пока дают, чтоб она с ног валилась. Батя у неё шустрый перец, видел, как родное дитя не жалеет?

Тимур хмыкнул.

— Вот я и говорю, — продолжал разглагольствовать Иван. — Надо сделать так, чтобы у неё на папочку времени не оставалось. Чтоб она с ног валилась.

— А давай! — Тимур беззвучно заржал, представляя картину.

— А давай! — поддержал Иван, ему давно хотелось расправиться с Катей-пулемётчицей, девочкой-припевочкой, вытеснившей его в зал.

Парни рассмеялись, протягивая друг другу руку, как всегда, когда заключали шуточный союз. Где-то в глубине души Тимура скребли кошки, он любил Катю и желал ей добра, а мстить ей столь странным способом, метелить до посинения, казалось жестоким выходом. Или входом.

16

Катя удивилась приходу Тимура уже в следующую ночь.

— У вас всё нормально? — спросила она, хлопая ресницами.

— Да, — Тимур обнял девочку, посадил на коленки. Руки скользнули под маечку, нашли грудки.

— Я слышала, как вы смеётесь, — Катя улыбнулась краешком губ. — Что вы там, про меня говорили?

— Да, про тебя, — счастливый Тимур уткнулся губами в Катино плечо, нашёл шейку с пульсирующей жилкой.

— И что вы говорили? — Катя удобнее опустилась в твердеющий пах Тимура.

— Ты кого из нас больше любишь? — Тимур сохранял шуточный тон.

— Ну, не знаю, — Катя засмущалась.

— Может быть, ты любишь сразу двоих? — Тимур запустил руку в Катины шортики. Это была белая пижамка в цветочках. Нашёл её киску и, посадив девочку между ног, принялся массировать губки влагалище. Она сидела у него на коленях, провалившись попой, с разъехавшимися в стороны бёдрами. По закатывающимся зрачкам и обильному выделению смазки Тимур видел, как ей хорошо.

— Может и двоих, — Катя облизнула пересохшие губы.

— Сразу двоих? — Тимур засунул два пальца во влагалище.

— Сразу двоих, — повторила Катя. Она не выдержала и наклонилась к губам парня. Они слились в поцелуе, Катя обхватила Тимура за шею, между ног он продолжал трахать её двумя пальцами. Его член уже давно торчал. В следующий момент он поставил Катю перед собой на коленки. Он сидел в кресле, стянул шорты до щиколоток.

— Поласкай меня, Катюша, — он погладил котёнка по щеке. Она, успокоенная сообщением о примирении братьев, кинулась лизать торчащий член, встречаясь восторженным взглядом с Тимуром, опускаться к его яичкам. Она втягивала бледноватые шарики, выступающие под тонкой розовой кожей, засасывала их в рот, с улыбкой наблюдая, как вздрагивает Тимур от каждого прикосновения зубками. Поднимаясь по стволу, она насаживалась ротиком, чтобы вновь повторить путь вниз, в этот раз наполовину.

Поставив Катю в кресле, Тимур накинул резинку, вогнал член и затрахал сестрёнку в мыло. Он не думал о любви, не мечтал о побеге. Его интересовал только животный секс. Он кончил, опустившись за ней, как петух на курице. Приникнув поцелуем к тонким лопаткам курочки, он шептал слова любви:

— Мы тебя оба очень любим, ты ведь тоже нас любишь?

— Да, — шёпотом отзывалась Катя. Она боялась разрушить магию любви, возникшую в бермудском треугольнике.

— Сейчас придёт Ваня, пока ты горяченькая. Ты ведь не против?

— Нет, — у Кати от возбуждения мурашки побежали по коже.

Не успела она сойти с кресла, как Тимур вышел из комнаты, и Ваня вошёл с эрегированным членом. Он ждал под дверью! Стоял и ждал своей очереди! Она кинулась без лишних слов сосать член. Ваня тоже был немногословен, раскатал резинку, перевернул Катю лицом от себя и точно так же затрахал в мыло. В его стараниях было не меньше любви, Катя впервые испытала подобие оргазма. Она ложилась спать затраханная двумя братьями по очереди, с промежутком настолько коротким, что разницы не ощущалось. Горячее влагалище, подготовленное Тимуром, легко приняло следующий член. И по времени такой вариант ей нравился больше. В фантазиях она давно представляла себя сразу с двумя. Оставался один маленький шаг.

«Как хорошо, что они помирились!» — думала Катя, довольно улыбаясь, прижимая к себе игрушечного плюшевого мишку.

17

Катя заканчивала первый курс Лингвистического, она училась на платном. Мальчиков на её потоке было мало, но те немногие, кто учился с ней, любили её за открытость, дружелюбие. Она флиртовала, ходила на занятия в обтягивающих платьях, колготочках. Часто одногруппники видели двух парней, встречавших её возле входа.

— Это мои братья! — отшучивалась Катя. — Гуси-лебеди!

— Познакомишь? — шутили подруги.

— Ни за что! — Катя сбегала по лестнице, обнимала Тимура и Ивана. Втроём они шли по аллее к метро.

Был конец марта. В субботу Павел Валерьевич отправился с женой в театр, оставляя молодёжь хозяйничать дома.

— Катюша, а давай займёмся любовью втроём? — предложил Тимур, когда они остались одни. Катя стояла у плиты, разогревала ужин по просьбе Елены Владимировны. Ваня сидел за столом спиной к холодильнику.

— Я не умею, — она нервно рассмеялась, хоть давно представляла себе, как это произойдёт.

— Мы тоже, — Тимур гладил Катину попу под обтягивающим чёрным платьем. Он подтянул подол вверх, задрал на пояс, сам опустился на колени и поцеловал сначала левую половинку попы, затем правую.

Катя в этот момент помешивала деревянной лопаточкой рис на сковородке. Оглядываясь, она бросала шаловливые взгляды вниз и на Ваню, сидевшего у холодильника.

— Давайте я вам помогу, — оживился Ваня. Он не хотел упускать возможности присоединиться к пиру.

Выйдя из-за стола, он опустился рядом с Тимуром, принялся целовать правую половинку попы. Парни стянули трусики, и Катина попа тут же покрылась гусиной кожей.

— Ну, что вы делаете? — Катя захихикала. Напрягая ягодицы, она увиливала от поцелуев, но силы были неравные. Парни держали её за ножки, пися, выглядывавшая из промежности, по очереди принимала языки. Катя выключила плиту, замерла, опираясь руками, чтобы не упасть. Веки медленно опустились, ротик приоткрылся, она глубоко дышала, возбуждённая неожиданным началом.

Братья руками раздвигали ножки шире, трусики отправились лежать на соседней табуретке. По очереди работая пальцами и языками, они ныряли в Катю, вылизывали солёненькую щёлку, которая быстро налилась соком.

Тимур оставил Ивана работать языком, а сам поднялся, чтобы целовать Катю в губы. Параллельно он расстёгивал замочек, тянущийся на спине посередине, стягивал верхнюю половину платья. Катин белый бюстик развалился и опал к ногам, как половинки кокосового ореха. Сами грудки мелко задрожали под сильными пальцами. Тимур вытягивал соски мокрыми поцелуями. Бурые холмики быстро наполнились кровью, твёрдые бугорки в центре выпрямились и загустели.

Катя искала руками члены ребят, расстёгивала ширинки, тянула ремни, удерживающие джинсы. Окна на кухне были завешаны, и им не о чем было беспокоиться. Тем не менее, Тимур взял Катю за руку и повёл в спальню родителей. Иван, прихватив раскиданную одежду, шёл за братом и сестрицей. На большой двуспальной кровати Катя заняла место по центру. Тимур, как старший, выбирал ракурс, позу. Она послушно опустилась на четвереньки. Член, предложенный Тимуром, быстро обрёл пристанище в горячем ротике. Иван целовал попу, пальчиками заигрывал с влагалищем. Всё это было в новинку для ребят, они переглядывались, улыбались. Тимур выбрал для себя роль главного и не прогадал. Катя слушалась его, Иван подыгрывал, заходил, куда надо. Оказавшись наедине с Катиной попой, Иван, уже раздетый, смочил головку члена слюной и медленно вошёл в Катю.

— Может, презерватив наденешь, джигит? — пошутил Тимур.

— Может и надену, — Иван ударил бёдрами, послал волну по Катиному телу, она напоролась глубже на член Тимура, томно замурлыкала.

— Так надевай, ты ведь не хочешь, чтобы Катя забеременела? — Тимур тоже водил бёдрами. Катя отозвалась согласным мычанием.

— Ну как хотите, — Ваня вытянул член, нашёл резинку, долго искал, где верх, где низ, наконец раскатал латекс по залитому смазкой члену и вновь вошёл в Катю.

— Не волнуйся, котёнок, — Тимур погладил Катю по голове, она ныряла на член. — Мы будем трахать тебя в презервативах.

Она оторвалась на секунду, расплылась в улыбке:

— Спасибо, — произнесла тихо.

— Слышишь, братэлла? — Тимур опять обратился к Ивану в шуточной форме. — Катя говорит «спасибо». Мы ещё ничего не сделали, она уже говорит «спасибо».

Ваня усмехнулся, он не спеша работал бёдрами.

— Дай-ка мне резинку, — попросил Тимур.

Через минуту его член, такой же твёрдый, выгибающийся вверх под тяжестью молодой эрекции, полностью покрылся тонким прозрачным слоем латекса.

— Катя, — Тимур притянул девочку за лицо вверх. Они встретились глазами. Её затуманенный взгляд на секунду прояснился. — Теперь ты можешь ни о чём не беспокоиться, мы оба в резинке. Вот смотри, — он взял её за руку, погладил себя по члену. — Иван, дай ей свой член в руку.

Ваня достал распаренный член, подполз на коленках вперёд. Катя нашла второй член, такой же красивый и надёжно запакованный в латекс. Забота Тимура не была излишней. В откровенных беседах она не раз выражала опасение, что залетит. Больше всего на свете Катя боялась двух вещей: забеременеть и быть застуканной мачехой. Часто, занимаясь с братьями сексом, она вдруг приходила в ужас, останавливалась, чтобы сказать:

— Ой, мы, кажется, презерватив забыли.

— Да нет же. Смотри, — Тимур доставал член, давал ей потрогать резинку.

В другой раз он просил, чтобы Катя сама надела презерватив на член. Но ночью её голова была настолько затуманена, что она всё равно забывала и пугалась.

Теперь же ясность ума и очевидность факта привели её к согласию внешнему и спокойствию внутреннему. Она трогала члены, утянутые в латекс, Тимур толкал её вниз, чтобы она взяла их в рот. Вот они, абсолютно защищённые, один и второй, скользят во рту. Она сосёт попеременно и вдруг вместе. Они оба головками проникают в ротик. Катя склонялась над членами, ей тоже захотелось захватить их как можно глубже.

— Всё хорошо? — спросил Тимур, поглаживая Катю по голове.

— Да, — она была довольна.

— Мы не будем их снимать. Даже для минета.

— Хорошо, — она была благодарна.

— Если будет второй или третий раз, мы сразу наденем новые презервативы. Договорились, Иван?

— Да, — отозвался тот.

— Спасибо, — Катя подняла благодарный взгляд на парней. Её руки нашли члены, которые теперь обещали кучу безопасного секса.

— Если тебе будет больно или что-то не понравится, сразу говори, не терпи. Хорошо?

За это она и любила Тимура: за его предусмотрительность. Он словно читал её мысли, угадывал желания.

— Спасибо, Тимур, — она потянулась к нему губами, и он глубоко поцеловал её.

— С какой позы хочешь начать? — Тимур игриво улыбнулся, придерживая Катю за подбородок.

— Вот с этой, — она выгнула спину, оттопырила попу, опёрлась на кулачки. Булки попы заиграли на виляющих бёдрах. Катя танцевала ламбаду, приглашая одного из парней пристроиться сзади.

— Отлично, — Тимур притянул Катю за головку к члену, давая понять, что Ваня может занять позицию сзади.

Парни принялись получать удовольствие от общения с Катей. Её юное стройное тело наполнилось одним простым смыслом — секс. Она сама обожала секс, но секс с двумя парнями был за гранью понимания. В какой-то момент её повернули, и член влетавший до этого в истекающее смазкой влагалище, очутился в ротике. Тимур тут же нашёл её сзади, и всё повторилось наоборот. Она менялась, но два члена неизменно находили её ротик и писечку. Скоро Катя ощутила отрыв от реальности, парни старались изо всех сил. Отстрелявшись по одному разу, тут же приступили ко второму. Опять прошли ритуал посвящения в безопасный секс, минет для понимания, что латекс — не хухры-мухры, и полетели члены в горячее влагалище. Она сдалась со второй или третьей попытки, забилась в оргазме. А члены продолжали влетать в рот и в писю. Она лежала под ними на спине, подставляя две дырки, купаясь в мужской любви. Вновь подкатили мужские оргазмы. Влагалище, взбитое в пену, не закрывалось, но этого и не требовалась. Чей-то член замер на всю длину, подёргался, равно как и мужское тело на ней, прибивающее её к кровати. Сильные руки, схватили за плечи, притянули по-борцовски к твёрдой груди и прессу. Она едва не задохнулась. Но была вознаграждена новым оргазмом. Второй партнёр опустился на неё и повторил ритуал осеменения. Он бился также буйно, как припадочный, влагалище захлюпало, зачмокало смазкой. А её всё трахали и трахали, сменяясь сверху, снизу и сбоку. Она сбилась со счёту и в конце не могла свести ноги вместе, так и осталась лежать враскорячку. Наконец перевернулась набок. Кучка использованных презервативов лежала у изголовья. Парни специально выкладывали трофеи, хвастаясь друг перед другом. Она насчитала семь. Самые большие излияния переливались жидкостью молочного цвета. Дальше шли водянистые.

— Смотрите, — Катя взяла в руки самый жирный презерватив.

Уставшие парни лежали по краям кровати, перевели на неё разомлевшие взгляды. Что она ещё придумала?

Катя развязала узелок презерватива. Они внимательно следили. Подняла мешочек вверх, задрала головку и опорожнила содержимое себе в ротик. Она начала сцеживать презервативы в рот, а они смотрели заворожённо. Их прикованные взгляды следили, как она наполняет рот спермой. Полный рот семени, она не глотала, предстал их взору. Катя красовалась, улыбаясь, показывала открытый рот, закрывала и снова открывала. Однажды она видела такое в порно фильме. Теперь она дразнила парней, показывала, что их семя останется с ней. Она закрыла ротик и проглотила. Потом открыла и высунула язык, показывая по очереди Тимуру, потом Ивану, что там пусто. Она всё съела!

— Молодец, хорошая девочка, — похвалил Тимур.

— Классно, Катя, ты просто супер, — отозвался со своей стороны Иван.

Она восприняла эти слова как комплимент, легла по центру и, притянув парней за руки, просила их лечь ближе, обнять её с двух сторон. Так ей было приятно чувствовать их сильные тела рядом.

18

Катя ложилась спать пораньше. Ночью парни будили её нежными поцелуями. С мальчиками она заранее договорилась о времени, чтобы папа случайно не столкнулся с ними в коридоре. Он по-прежнему ходил к ней ночью, крался по коридору в три часа утра, чтобы успокоить болящую душу. Жена его бросила и вот вернулась в молодом обличии. Катя хранила мамино нижнее бельё, украшения в специальном сундучке, запирающемся на замок. Для папы она надевала алое выцветшее платье в белый горошек. Даже имя менялось в ночной тиши:

— Людочка, — шептал отец, обнимая дочку. Она садилась в кресло, он пристраивался спереди, стоя перед ней на коленях. Ей нравилось играть роль жены, папина любовь усиливалась во сто крат во время игр и потом эхом проносилась в течение дня. Она была папина дочка, любимица. Он всё прощал, потакал, баловал. Братья тоже стали более внимательны к ней, учтивы и послушны. Она становилась маленькой принцессой, которой всё сходило с рук, был бы повод. Но Катя не капризничала. Так ей казалось.

Странная суета вокруг падчерицы настораживала Елену Владимировну. Она давно рассмотрела интерес мальчиков к сводной сестрёнке. По началу такое развитие казалось ей ненормальным, но потом она увидела, как ухаживания остаются только ухаживаниями. «Пускай играют, — думала она. — Может, хоть с девушками научатся общаться».

Парни действительно учились. Ночью они проводили не меньше получаса у Кати. Она пропускала их по кругу и вместе. Презервативы приходилось прятать и выбрасывать отдельно, чтобы родители не обнаружили их случайно в мусорной корзине на кухне. Парни приходили под утро или в три, желание Кати — закон в выборе места и времени. Будили её лёгкими поглаживаниями. Она с вечера надевала эротическое нижнее бельё, ночью спросонья тяжело разобраться, где что. Говорили мало, только шептали и хихикали. Ночной бурный процесс утром вспоминался как сон. «Неужели это было?» — сомневалась Катя. «Может, приснилось?» — ухмылялся Иван. И только Тимур доставал пакетик с использованными презервативами, аккуратно заворачивал его в бумагу и выбрасывал в мусорный контейнер на улице. После секса Катя демонстративно выпивала всю сперму. Ей нравилось дразнить братьев. Вкус молодых парней отличался от папиного. У папы был солёненький, у них сладенький. И, конечно, они кончали много. Это был их медовый месяц, и парни отстреливались по два-три раза за ночь. Они больше не дрочили, сохраняли оргазм для Кати. Иногда её зажимали в ванной, когда мамы не было дома, а отчим спал или смотрел телевизор. Взлетала юбка, подол платья, и она, опираясь на раковину, получала очередную порцию молодого брызжущего семени. Особенно Тимур любил рисковать днём. Он вообще любил Катю больше, трахал чаще, говорил о любви постоянно.

— Я хочу снять квартиру и уехать отсюда. Ты выйдешь за меня? — предложение поступило в один из таких ванных моментов, когда член Тимура скользил в Катиной киске. Волны удовольствия расходились по телу. Катя, обнажив грудки, стояла перед зеркалом с опущенными веками, закусывая нижнюю губку. Тимур остановился в ожидание ответа.

— Да, — тихо произнесла Катя. — Только не останавливайся, а то сейчас твоя мама придёт.

Папа в этот момент смотрел телевизор в спальне, Ваня куда-то ушёл. Они воспользовались моментом, Тимур обещал сделать всё быстро. Встречаться ночью было тяжело, вечно хотелось спать.

Тимур, получив положительный ответ, кинулся с остервенением выколачивать из Катиной попки оргазм. Звук лобка, бьющегося о ягодицы, заполнил ванную.

В этот момент хлопнула дверь туалета, любовники замерли в ужасе.

— Катя, ты там? — раздался глухой голос из туалета.

— Да, папа, — слащаво отозвалась Катя.

Тимур медленно водил членом, полностью доставая его и полностью прибивая лобком. Катя с мольбой смотрела на парня в зеркало. Он знал, что она просит не останавливаться, работать тише, но так же слаженно, постепенно ускоряясь.

— Душ принимаешь? — продолжал допрос папа.

— Нет, — промямлила Катя с закатывающимися зрачками.

— А что?

«Она трахается! — хотелось крикнуть Тимуру. — Отстань!»

— Женское, — сдерживая смех ответила Катя.

— А-а-а...

Она сдерживали смех, продолжая двигаться навстречу Тимуру.

— У тебя дела? — с хитрецой спросил отец.

— Да-а-а, — простонала Катя в ответ. — Дела.

— Да, дела... — отозвался папа задумчиво.

В этот момент Тимур, окончательно забивший текущую Катю в оргазм, начал семяизвергаться.

— Так недавно ж были? — вновь проснулся отец.

Катя молчала, она тоже кончала в полной отключке. Долго стояла, закатив глаза, закусив губу.

Наконец всё закончилось, она вышла из транса:

— Ошиблась, — ответила она, едва держась на ногах.

Подтянув трусики, опустив юбку, она выскочила из ванной вслед за Тимуром, нырнула к себе в комнату. Тимур ускакал в зал, ему было о чём подумать. Катя согласилась! Она приняла предложение выйти за него!

19

Месячные у Кати начинались с болей в животе. Кровотечение, в первый день обильное, постепенно спадало. Парни, ни разу не сталкивавшиеся с таким явлением, привыкали к Катиным циклам ещё во время ночных хождений по мукам, когда Катя принимала их раздельно. Уже тогда они обходились минетами в критические дни. Ночная дрочка в ротик сонной Катюши имела налёт романтики. Она ждала, приоткрыв губки, высунув язычок. Ваня любил кончать в рот, в таком положении и застал его Тимур. Тимур же любил кончать больше на грудь. Она сама перехватывала инициативу, ловила Тимура на оргазме. Член, нацеленный в сосок, неожиданно получал нежное мокрое продолжение, и Катин язычок бил чечётку, вызывая Тимура на поединок. Он срывался по требованию.

«Всё-таки она оторва!» — думал он про себя, наслаждаясь Катиным ротиком. Она заглядывала снизу невинными глазками, а он видел в этом слове восторженный комплимент. Его милая ласковая девочка, скромница днём, ночью превращалась в страстную кошечку. Оторву.

Однажды во время месячных Тимур начал пальчиком изучать Катин анус. Она делала минет Ване, её попка оставалась нерабочей. Катя обернулась, смущённо улыбнулась.

— Что ты делаешь? — спросила шёпотом.

— Так не больно? — Тимур смотрел на неё влюблённым взглядом.

— Пока нет, — она вернулась к Ваниному члену.

Тимур же продолжал изучать Катин тугой анус. Он смачивал кратер слюной и долбил его средним пальцем. Постепенно Катя расслабляла мышцу и впускала его. Он видел такое много раз на видео, но пробовал впервые. Фаланга пальца погрузилась в сфинктер, и он продолжал трахать её пальцем, а Катя постанывала, выпячивая булочки ягодиц.

Тимур не остановился на этом, в следующий раз он принёс с собой красивую ровную морковку, которую сам же и почистил, чтобы она была гладкой, твёрдой, а конец овальным. Он также прихватил с собой тюбик вазелина, валявшийся в секции среди лекарств. Чтобы Катя не волновалась, он обернул морковку в презерватив, завязал узелок у основания. Катя с интересом восприняла новую игру. Анальный секс оставался больной темой, доступной для порно, но не домашних девочек. Тимур действовал осторожно. Вновь, как в прошлый раз, он прошёлся пальчиком по кратеру ануса, подушечкой проталкивая густые капли вазелина в сфинктер. Наконец в ход пошла морковка. Тупой конец входил на сантиметр и тут же выпрыгивал назад, Катина попа выталкивала его. Тимур повторял путь. Он пробовал медленно, но анус сжимался каждый раз в узелок, тогда он избрал другую стратегию: начал мелко бить Катю, будто трахал. Сфинктер не успевал отторгнуть долбящий конус, сдавался и расслаблялся под напором. Так постепенно Тимур вводил морковку в Катину попу. Девушка дико стонала, как мартовская кошечка. Если бы её рот не был занят Ваниным членом, она бы ревела белугой. Но не от боли, а от странного нового ощущения. Необычный вид секса раззадорил Катю, физическое удовольствие обычного проникновения удерживается не только натиранием половых губ, клитора, но ещё и самим фактом глубокого проникновения. В анальном чистом виде она стала дыркой для глубокого физического проникновения, фактом женской сути.

«После морковки будет член, — думала она. — Это будет интересно!» — ей всё казалось интересным в групповом сексе с мальчиками. Интимная близость двух партнёров исключает излишнюю душевность, обязательства. Занимаясь сексом с двумя, Катя чувствовала переход в дружеское участие, что ей по духу было ближе. Она не умела обещать, быть верной подругой, не представляла себя в роли жены. Она любила мужчин за силу и мужество, гармоничное дополнение к женской сексуальности, за страсть и похоть, за дерзость, умение сделать то, о чём девушка стесняется попросить вслух.

Месячные прошли, а опыт общения с морковкой остался. Пристраиваясь сзади, Тимур трахал Катюшу во влагалище, одновременно работая морковкой. Он по-прежнему приносил этот конусообразный овощ для анальных игр. Катя сильнее воспринимала реальность под воздействием двух проникновений.

Однажды Тимур достал морковку и вогнал член Кате в зад. Она была подготовлена физически, но не морально. Живой член вошёл в неё, как в масло. После бесконечных трахов конусообразной морковкой, он показался толстой палкой. Невероятное распирающее ощущение наполнило её. В этом было что-то животное, дикое, связанное с насилием. В своих самых дерзких мечтах Катя представляла себе грубый секс, где её берут силой, заставляют давиться членом. Неожиданно анальное проникновение с точностью отобразило её фантазию, представление о грубости.

— Да, — вздохнула она, выгибая спину.

Ваня мощнее заработал бёдрами. Она давилась членом, как жертва насильников. Игра, которую она придумала в голове, развивалась по чужому плану. Мальчики уложили её животом на кровать (дело происходило днём, родители ушли), один насел сзади, обрушиваясь в раздолбанный пахнущий вазелином анус, другой опустился спереди, схватил Катю за затылок и долбил её в глотку. Она сама хотела жёстче, просила их:

— Да, сильнее, ещё! —

её безумный горящий взгляд поплыл, она оглядывалась на Тимура, прыгающего сзади, изучала странное насилие, делающее тело невосприимчивым, покорным.

Парни перегруппировались, и Катю посадили верхом на Ивана, Тимур вновь влетел по яйца в горячий разбитый анус. Этого они и хотели добиться: двойного проникновения, как в кино. Катя видела такое, но в самых безумных мечтах не могла представить, что ей предстоит попробовать. Странное распирающее чувство внизу живота. Два член притираются через тонкую перегородку, скользят с дикой скоростью, и главное: она ничего не может поделать, двинуться с места. Она зажата между двумя спортивными телами, которые пользуются ей.

Парни кончили по очереди, затрахав её снизу и сверху. Она ощущала сразу два члена, они замирали твёрдыми штыками, вздрагивали, выливая семя. Она пугалась, что может забеременеть, но тут же вспоминала прелюдию с ритуалом касания к латексу.

Поцелуи сыпались спереди и сзади, так близко, так дерзко она ещё никогда не трахалась, интенсивно, с точными попаданиями, вызвавшими волну удовольствия.

— Я люблю вас, — шептала Катя. Ваня, приподнявшись на локти лизал сосочки. Тимур, взяв её за голову, повернул слегка к себе и целовал край рта. Его каменный член по-прежнему сидел глубок в попе. Она купалась в любви, чувстве, которое ей недодала мать, которое теперь она спешила восполнить.

20

Всему хорошему когда-нибудь приходит конец. Парни не знали забот, жили припеваючи, экспериментируя с Катей. За три месяца совместных развлечений братья сблизились, действовали сообща. Тимур не ревновал. Если бы речь шла о другом парне, он бы рвал и метал. Но Ваня вызывал лишь ухмылку, Ваня относился ко всему несерьёзно. Вот отчим действительно вызывал и Тимура непримиримое чувство отвращения, желание увезти Катю далеко и надолго. «Навсегда!» — думал он в моменты отчаяния. Он увезёт её навсегда в другую страну, где их никто не найдёт, они всё начнут сначала. Катя выйдет за него замуж, родит детей. Они будут жить отдельно, будут счастливы!

Это случилось во время одной из ночных сессий, когда братья пробрались в Катину комнату, включили ночничок. Они уже не стеснялись включать неяркий свет. Одеяло расстелили на полу. Тимур лёг первый, на спину, Катя села на него верхом. Ваня пристроился сзади. С недавних пор, они учились просовывать во влагалище сразу два члена. Новое развлечение увлекло Катю. Она сидела верхом на Тимуре, целовалась с ним, а сзади творилось невообразимое: Ваня цеплялся руками за бёдра, бил её лобком, его член придавливал член брата, прижимал спереди, где она особо чутко воспринимала раздражение зоны клитора.

Вот в такой позе на полу и застала детей Елена Владимировна, вышедшая в четыре часа утра в туалет. Ей не спалось, мучала зубная боль. Накануне она выпила обезболивающее, но по-прежнему болела голова.

Картина, представившаяся ей, этот клубок тел на полу, извивающаяся масса, совокупляющаяся, вызвала временное помутнение рассудка.

— Ах ты шалава! — воскликнула она. — А вы что запрыгнули на её? — она метала искры из глаз. Братья таращились на неё, поднимаясь с пола, прикрывая эрегированные гениталии. — Вы что не видите, что она больная? Разве такое нормально? А ну марш в свою комнату! — она посторонилась, давая парням пройти. Они держали трусы в руках, прикрывая члены, медленно маршировали в тёмный коридор.

— А ты, красавица, если ещё раз! — Елена Владимировна зашлась слюной. — Шкура! Шкура самая настоящая!

Мачеха громко хлопнула дверью. Катя бухнулась на диванчик, тот противно скрипнул.

Золушка повалилась на бок, накрыла лицо руками и заплакала.

21

Елена Владимировна, шокированная увиденным, шла по коридору на кухню. В зале свет не горел, мальчики плотно прикрыли дверь.

— Шалава, — опять вырвалось у неё.

Она зашла на кухню, прикрыла за собой дверь и опустилась на табуретку. Сон как рукой сняло. Она сидела, подперев голову рукой, долго думала, взвешивала, вспоминала.

— Мать у неё такая же была шлюха! — проснулась Елена Владимировна после долгого раздумья. — Тоже спала со всем городом. Послал бог наказание! — она тяжело вздохнула.

Елена Владимировна регулярно посещала церковь. Это не мешало ей придерживаться некоторых отклонений в понимании православных догм. Она могла, например, не поститься, забыть про великий праздник Пасху, чтобы потом вернуться к покаянию. Бога она воспринимала как возможность оправдать свои суждения о мире. В этот раз она увидела в Катином поведении главный грех христианства — блуд. Смертный грех, чреватый последствиями для заблудших душ.

Уже на следующее утро она пригласила Катю к себе. Мужу она решила пока что не говорить.

— Ты вообще понимаешь, что ты развращаешь моих сыновей? Тебе не стыдно? — Елена Владимировна едва сдерживалась, чтобы не ударить маленькую мерзавку. Та, понурив голову, стояла перед ней, скромно сложив ручки на причинном месте. Молчала, признавая вину.

— Как давно вы этим занимаетесь? — не смотря на ярость, царившую в душе, Елена Владимировна была ещё и любопытной особой, ей хотелось выведать подробности преступления.

— Недавно, — прошептала Катя одними губами.

— Ну сколько? Месяц? Два?

— Месяц, — Катя ещё ниже опустила глаза.

Елена Павловна молчала, нервно сжимала кулаки. Она сидела в кресле в длинной юбке, кофте, закинув ногу за ногу. Маленькая шалава перед ней безбожно врала, и этому не было прощения.

— Я ещё с ними поговорю, — вслух размышляла Елена Владимировны. — Чтобы больше этого не было, понятно тебе?

Катя кивнула легонько, одновременно прикрыла глаза.

— А то я не знаю, что я с тобой сделаю, — ярость вновь накрыла разум Елены Владимировны. — Всё иди с глаз моих.

Катя прошмыгнула за дверь. Она всю ночь не спала, заснула только под утро. Ужасные последствия рисовались чудовищными силуэтами в неясном будущем.

Следующим на допрос был вызван Иван. Стояла суббота, Павел Валерьевич ушёл на рынок от греха подальше. В связи со случившимся жена настояла на свежих овощах.

— Давно вы этим занимаетесь? — Елена Владимировна не обладала навыками перекрёстного допроса, делала это интуитивно.

— Ну, — Ваня задумался. — Месяца три уже.

— Так я и знала, — Елена Владимировна вскочила. — Засранка! — пошла по комнате. — Это ж надо таким развратом заниматься. А ты куда смотрел? Здоровый лоб? Чего ты полез на неё? Что тебе других девушек мало? — она укоризненно посмотрела на младшего сына.

— Зачем другие? — Ваня включил дурочка, скривился в виноватой улыбке. Авось прокатит, мама раздобрится, посмеётся вместе с ним и забудет. — Катя тоже ничего.

— «Тоже ничего», — передразнила Елена Владимировна. Она понимала, что сыновей особо винить нечего. Сучка не захочет, кобель не вскочет. Это всё она виновата, шалава подзаборная. Крутит задницей перед пацанами, совратила их, подбила на групповуху. Мразь!

— Чтобы больше в моей квартире этого блуда не было! — она повалилась в кресло, вздохнула. — Позови Тимура.

Тимур оказался ещё тем оловянным солдатиком:

— Катя ни в чём не виновата, — мрачно заявил он. — Это всё я придумал, я соблазнил её. И Ваню втянул в это дело.

— Какой ты молодец, — иронизировала Елена Владимировна, с ухмылкой наблюдая за стойким выражением на лице сына. — А ты не думал о последствиях? Что из такой девушки потом вырастет, если она с двумя сразу будет, а?

— Ничего страшного не будет, — Тимур хмурился, избегая смотреть в глаза. Глубокая морщина образовалась на лбу. «Весь в отца!» — мелькнула гордая мысль у Елены Владимировны.

— Как животные! — произнесла она вслух. Это была смесь гнева и притворной весёлости. — Звери так поступают! Вы и есть самые настоящие звери!

— А вы, можно подумать, иначе поступаете? — Тимур бросил презрительный взгляд на маму, чем она лучше?

— А мы не спим со всеми подряд! — заорала она. — Мы сначала влюбляемся, потом женимся, а потом только спим!

— Мы тоже влюбляемся, — сказал Тимур чуть тише. — И мы не женимся, чтобы не разводиться, — это был укол зонтиком. Елена Владимировна развелась с мужем отчасти из-за собственной неуживчивости. Не смогла она срастись характерами с мужем. Тот бросил её, но не потому, что нашёл другую, а просто не выдержал.

— Какой ты умный! — Елена Владимировна в ярости готова была расхохотаться над детскими доводами сына. — «Не женятся, чтобы не разводиться»! Тогда зачем, по-твоему, люди придумали жениться, а? Скажи мне, умник? Жили бы себе как звери, спали бы со всеми подряд!

— Жениться люди придумали, чтобы мужчина алименты платил за детей, если семью бросит, — Тимур смотрел непоколебимым взглядом на мать, и та сдалась, нервно расхохоталась, подперев лицо ладонью.

Он заулыбался, всё-таки отстоял правоту.

— Всё, иди к себе. Дай мне подумать, — Елена Владимировна медленно приходила в себя. Доводы сына остудили пыл. Она вспоминала бурную молодость, когда тоже гуляла с мужчинами до свадьбы. Думала об алиментах, которые получала на детей.

22

Катя боялась выходить из комнаты. Первые дни она избегала встреч с Еленой Владимировной и появлялась на кухне, только когда отец был рядом. Она полностью замкнулась в себе, редкие вопросы вырывали её из оцепенения. Мальчики вели себя, как будто ничего не случилось. В тот же день, когда состоялся разговор с мачехой, Тимур зашёл к ней. Он присел на край кровати, взял её за руку.

— Ничего не бойся. Мама покричит и успокоится. К тому же, ты ни в чём не виновата. Я сказал ей, что это я всё придумал. Так ведь и есть на самом деле.

Катя медленно вернулась к реальности, глубоко вздохнула. Тимур целовал пальчики, слишком нежный жест, который не мог остаться незамеченным. Она грустно улыбнулась.

— Не знаю, как теперь жить дальше, — сказала она, встречаясь с ним взглядом.

— Так же, как и раньше, — ответил Тимур.

Он был очень красив, когда отстаивал свою позицию.

— Мы имеем право заниматься сексом, — сказал он твёрдым голосом. — Это наша право, у нас свободное общество, к тому же, мы совершеннолетние и не обязаны ни перед кем отчитываться.

Катя хмыкнула, растянулась в милой улыбке.

«Как он прекрасен! И между прочим прав!» — мелькнула озорная мысль в её головке.

— Я боюсь, — произнесла она тихо.

— Не бойся, — он наклонился к ней и, прижавшись, лёг рядом.

Катя с ужасом представила, что будет, если сейчас войдёт мама Тимура.

— Давай не будем, — пролепетала она, поглядывая в сторону двери.

— Ты боишься её?

— Да. А ты нет?

— Я — нет. Что она может нам сделать?

Катя молчала.

— Нет, ну что она может нам сделать? На улицу она нас не выгонет, не имеет права. Что ещё? Бить она нас не станет, я и сам могу кого хочешь ударить.

Катя хмыкнула. Задумчиво крутила она пальчиками волосы в колечки.

— Она же нас ещё кормит и платит за всё, — сказала она.

— Твой отец нас кормит! — раздражённо отозвался Тимур. Это была больная тема — деньги. Как бы он хотел поскорее вырваться из-под родительского гнёта, начать зарабатывать самостоятельно, чтобы ни от кого не зависеть.

— А твоя мама всем распоряжается, — напомнила Катя.

Всё складывалось в сложную цепочку взаимозависимостей, от которой мозг плавился, без которой невозможно представить не одну систему социальных отношений в семье — одной сплочённой единице общества, которая в данной ситуации разваливалась на части. По её вине, вине Кати.

Уже через два дня она задержалась в ванной, Елены Владимировны не было дома. Папа, как всегда, смотрел в спальне телевизор. Мальчики были у себя. Видимо. Катя услышала лёгкий стук в дверь.

— Катя, открой пожалуйста, — услышала она ласковый голос Тимура.

— Зачем? — она улыбнулась, женское коварство тут же расцвело во всей красе.

— Сама знаешь.

— Нет, не знаю.

— Ну открой? — Тимур был таким лапочкой, когда просил чего-то, особенно связанного с сексом.

— А ты будешь себя хорошо вести? — Катя едва сдерживала смех.

— Обещаю.

Она открыла шпингалет, нажала на ручку. Тимур проскользнул в ванную тут же приник губами в поцелуе. Она стояла в махровом халатике, волосы мокрыми слипшимися прядями качались по спине. Он замкнул шпингалет, халатик опал кукурузной шелухой к ногам. Её голенькое чистое тело, пышущее свежестью, пахнущее шампунем и бальзамом-ополаскивателем, распаренное, горячее, сразу отозвалось на поцелуи. Тимур опустился на колени и, опрокинув Катю на стиралку, принялся делать ей куни. Его язык проникал в чистую розовую писечку, выискивал мякоть, вылизывал её, Катин клитор заиграл на языке. Катя обхватила Тимура за голову, подтянула колени и поставила ножки ему на плечи. Теперь он полностью погружался в неё, пальчиком он начал потрахивать дырочку, а она ничего не могла поделать с собой, отказать ему. Отказаться самой от удовольствия, которое было здесь и сейчас. Её хотели, жадно и страстно, она хотела Тимура. Он выпрямился, скинул джинсы с трусами. Его член торчал в полной готовности, мохнатые заросли защекотали бёдра, яички заколыхались в такт. Катя вздохнула, принимая Тимура в себя, он уже раскатал презерватив и действовал весьма проворно. Притянув Катю к себе, он сцепил руки за её спиной, опустил их на попу, обхватил её. Она сидела на стиралке, а он трахал её, бойко и метко. Как же она соскучилась по нему! Как приятно было вновь насладиться сексом, и это в тот момент, когда она мечтала, стоя под душем, как забудет закрыть дверь на шпингалет и кто-нибудь случайно войдёт. Тимур, например.

— Зайка моя, как я тебя обожаю, — шептал Тимур.

Он скучал по Кате, по её горячей писечке, которая так легко распалялась. Он затеял секс на стиралке и через пять минут довёл процесс до кипения. Сперма устремилась взрывами по стволу, проникая через мочевой канал в головку, выстреливая оттуда в Катино влагалище, и всё это разделялось тонким слоем латекса.

Он держал её в руках, целовал в губы ещё пару минут после оргазма. Удовольствие не только в этих мгновениях эйфории, наступающей во время оргазма, но и после, ощущение благодарности конвертировалось в любовь. Катя принадлежит ему душой и телом, он заберёт её с собой.

23

Ваня подошёл к ванной, приложил ухо. Сомнений быть не могло: Тимур, не взирая на запреты матери, трахал свою Катюшу! Судя по всему, прямо на стиралке.

— Отлично придумал, — пробурчал он себе под нос, возвращаясь в зал.

Ваня не испытывал особой привязанности к Кате. Его чувства к сестрёнке базировались скорее на желании конкурировать с братом, нежели на реальном стремлении к взаимности. Он и трахался, как конь, до потного блеска, чтобы доказать, что тоже может не кончать, сношать девочку долго и бурно.

Ночью он прокрался к Катиной двери, убедился, что все спят, вошёл и нырнул под одеяло. Катя медленно просыпалась, чьи-то руки уже стянули шортики пижамки, скользили между ног. Она по привычке раздвинула ноги, пустила жадный язык в писю. В темноте, не открывая глаз, не думая ни о чём, она медленно возвращалась к ясности. Сонное тело вяло отзывалось на ласки. Её перевернули на живот, она даже глаза не открыла, только подложила локти под грудь. Она фактически спала, когда Ваня вогнал свой член в смоченное слюной влагалище. Катя только шире раздвинула бёдра, чтобы член входил не так туго. Её трахали как резиновую куклу, а она, привыкшая к ночным упражнениям, спокойно ждала развязки. Та не заставила себя долго ждать, член прибил её к кровати, изогнулся в дугу, замер сталью, подёргался, пробиваясь в глубь. Потом они полежали так немного, мужской лобок елозил по попе, Катя продолжала дремать. Наконец, штык достали, два поцелуя окропили ягодицы, чужие руки подтянули шортики, одеяло накинули сверху. Она погрузилась в глубокий сон, который на пять минут покинула, чтобы стать секс-куклой для мужской похоти. У неё даже не мелькнула мысль о презервативе, так она хотела спать.

Под утро она вспоминала происшествие со странным чувством сомнения, какое обычно испытывают люди, возвратившиеся накануне домой пьяными, не помнящие, кто и при каких обстоятельствах доставил их. Был ли это сон, кто был этот мужчина, трахавший её ночью? Она совсем запуталась, не хотела спрашивать у братьев. Вдруг это был её отец? Такую возможность она тоже не исключала. В последнее время папа проявлял особую осторожность, искал возможности уединиться с дочерью днём, когда Елена Владимировна уходила по делам, а мальчики гуляли на улице или развлекались в центре города. Но и ночью он любил быстро «трахнуть мамочку», как он выражался. Накануне он сообщал Кате, чтобы она с вечера надела мамины чулки, трусики и бюстик. Ей оставалось только накинуть мамино платье, занять позу в кресле и предоставить папе писечку. Он всегда ставил стул у двери, трахал в одной позе, бесшумно. Папа начинал медленно, живот тёрся мягкими волосиками о верхнюю часть попы. Его яйца колыхались в такт. Иногда Катя вытягивала руку под собой, заигрывала маникюром с яичками. Папа ускорялся, хватал свою Людочку за талию, сношал её, нещадно вгоняя член в лоно. Так он мстил ей за то, что она бросила его, ушла к другому. Катя отпускала мамины грехи, раскаивалась за неё, она впускала отца в душу, рассказывала ему, как страдает без него, как хочет стать послушной рабыней, служить ему до конца. Он хватал её за шею, наматывал волосы на кулак и, одной рукой придерживая твёрдый зад, другой надавливал на плечи. Катино тело превращалось в подвижный состав, скользящий на члене. Он не двигался сам, он сжимал её и потрясал на члене, она опускалась в коленках на кол, который прибивал её к креслу. Так папа расставался с Людочкой. Он мстил ей за строптивость.

24

Елена Владимировна не была дурой. Она отлично видела, что мальчики по-прежнему увиваются за молоденькой шлюхой, поселившейся в комнате напротив её спальни. С мужем она не хотела ссориться, ночной инцидент пришлось пока позабыть. В то же время её мучило желание разделаться с сучкой, которая, судя по утреннему румянцу на щеках, продолжала трахаться под утро.

— Думаешь, я дура? — прошипела она однажды на падчерицу, когда они случайно остались вдвоём на кухне. — Глаза бы мои тебя здесь не видели! Такой разврат! Блуд! Блудница! Посмотри на себя! Ты же шлюха! Молодая блядь, по-другому и не скажешь.

Катя стала красная как рак, опустила взгляд на пол. Ей стало стыдно до чёртиков.

— Я бы хотела уйти, но не могу, — промямлила она, сдерживая слёзы. — Я не знаю, куда мне идти.

Елена Владимировна, увидев вину в глазах падчерицы, про себя обрадовалась. Всё-таки она могла оказывать влияние на эту безмозглую прошмандовку. Сделав вид, что смягчилась, Елена Владимировна улыбнулась, присела рядом на табуретку, положила руку на Катино плечо. Та сидела с мокрыми глазами, шмыгала носом.

— Если хочешь, давай найдём тебе мужа. Мне кажется, это самый правильный будет вариант. Как ты думаешь?

Катя закивала. О замужестве она никогда не думала. Предложение Тимура, прозвучавшее в момент интимной близости, забылось, витало в призрачном тумане памяти.

— Ну хорошо. Если ты согласна, давай тогда зарегистрируем тебя на сайте знакомств. Мы с твоим отцом так и познакомились.

Катя грустно улыбнулась, её выкуривали из дома, принуждали к замужеству. Уйти к чужим людям, бросить отца, стать чьей-то женой с определёнными обязанностями — она не так видела себе будущее. Конечно, когда-нибудь ей предстоит выйти замуж. Но ей было всего лишь восемнадцать лет, она не хотела связывать себя узами брака так рано.

Катя сама создала анкету на сайте знакомств, залила фотографии. Никто в семье не знал о её желании познакомиться с кем-то на стороне. Иначе мальчики и папа, конечно же, начали бы протестовать. Раз в неделю Елена Владимировна требовала отчёт о проделанной работе. Так как женщина она была передовая, то и наблюдала за действиями подопечной с того же сайта: хорошо ли идут дела у Катеньки, которая собралась замуж, много ли ей подарили букетиков, какие мужчины шлют ей бусечки и ставят лайки. Она регулярно заходила на сайт, чтобы проверить анкету падчерицы. Катя сообщила уже через неделю, что идёт на свидание.

— Ну вот и замечательно, — обрадовалась Елена Владимировна. — Даст Бог, пошлёт тебе судьба хорошего человек. Я за тебя молюсь. Чтобы у тебя всё было хорошо, — «доченька» она хотела добавить, но воздержалась.

«Какая ты мне доченька, шалава подзаборная. Чтоб тебя кто взял замуж, так я бы два платья порвала, танцуя на твоей свадьбе!»

25

Катя пришла на свидание с молодым человеком, представившимся как Стас. Он приехал на дорогом спортивном автомобиле. Кабриолете, как она потом узнала. Стояло лето, вечерело.

— Привет, — Стас подпирал автомобиль попой, крутил на пальце ключи от машины, скрывал глаза под солнцезащитными очками. Он был в спортивных штанах и белой облегающей майке, призванной подчеркнуть мышцы на руках и груди.

— Привет, — кивнула Катя. Она не горела желанием знакомиться с кем-либо, но нужно было искать пути выхода, выходить, а ещё лучше выскакивать замуж. — Классная тачка, — сказала она для проформы.

— Спасибо, — Стас улыбнулся. «А ты — классная тёлка!» — хотел он добавить вслух, но воздержался. — Хочешь прокачу?

— Конечно.

— Тогда прошу садиться. Пристегните ваши ремни, — Стас тут же вошёл в роль стюарда в самолёте. Так ему нравилось «летать» по городу.

Катя думала о том, как ей переехать жить куда-нибудь. Например, к Стасу. В конце концов, выходить замуж не обязательно. Она просто может стать на время чьей-нибудь любовницей.

Они помчались по центральным улицам, залетели в какой-то переулок, где у Стаса водились друзья.

В ресторане Катя разговорилась, много смеялись, пили пиво. Она захмелела, Стас применил технику НЛП, которая неожиданно сработала. Катя не убирала руки, которые он распускал. Она легко сближалась, даже слишком. Он напрягся, ведь он искал девушку сговорчивую, но никак не лёгкого поведения. Машина, конечно, была большим плюсом, тёлки легко велись на клёвую тачку. Только что делать с Катей, которая ведёт себя как заторможенная. Вроде и смеётся, и не смеётся. Говорит что-то, а сама смотрит куда-то в сторону.

Он пошёл дальше и поцеловал девушку на выходе из ресторана. Она отозвалась страстным мокрым поцелуем, простым и формальным. «Шлюха! — мелькнула мысль у Стаса. — Попал, так попал!» Не он вёл девочку по флажкам, а она его. Вот как! Она выуживала рыбку, метила в яблочко. Стас присел от такой раздачи. Обычно он не наглел, отвозил девушку домой на первом свидании. И целоваться лез в крайних случаях. А тут такое пике. «Проведём разведку боем!» — решил он.

— Ну что, поехали ко мне? — сказал он как ни в чём не бывало, положив руку Кате на попу, ведя её к машине.

— Можно, ненадолго. Меня дома ждут.

— Да, конечно. Я тебя потом завезу.

Стас нахмурился, он не так представлял себе знакомство с Катей. Всё-таки она не была похожа на обычную проститутку. Пока вёз, он даже думал высадить её где-нибудь у станции метро. И поцелуй у ресторана начал вызывать опасения. Вдруг она больна каким-нибудь гепатитом?

С тяжёлой душой привёз он её к своему дому — обычной съёмной квартире в старом центре города.

Они вышли из машины, молча поднялись на лифте. Приставать к Кате не хотелось. Она шла как обычная шалава, даже не сомневалась, что её ведут трахаться.

— Хочешь чего-нибудь выпить или сразу пойдём в спальню? — Стас решил вести разведку боем до конца.

— Можно в спальню, — засомневалась Катя. «Потом ведь домой надо успеть», — думала она про себя.

— Тогда давай, — он указал рукой. — Иди, раздевайся, — добавил он хмуро.

Он пришёл с кухни с двумя стаканами сока. Катя сидела на кровати абсолютно голая, смотрела куда-то в затёртый ковёр.

«Недавно начала», — подумал Стас, потягивая сок.

— Ладно, посмотрим на что ты способна, — пробормотал он, стягивая штаны. Он сразу натянул презерватив, целовать Катю в губы ему больше не хотелось. Девушка принялась делать вялый минет, что ещё больше привело его к пониманию происходящего. «Цену не назвала, — думал он. — Думает, наверное, что я ей сотку просто так отвалю. Хер!»

Стас завалился на спину, Катя-шлюха должна сама довести его до оргазма. Она запрыгнула лягушонком на член, опустилась и действительно принялась трахать его механическими прыжками. Он схватил шлюху за сиськи. «Сколько ж ты стоишь?» — думал он. И ещё его смешил тот факт, что Катя не назвала цену и уже прыгала на нём. Она присела и заёрзала на члене, как наездница, держалась низко в седле. Он схватил молоденькую шлюху за задницу. В конце концов, ему сегодня просто повезло. Шлюха попалась стеснительная, цену не назвала, может быть, надеялась на поощрительный приз. Натянув её на член, он упёрся пятками в матрац, приподнялся и затрахал своё первое шалавливое чудо в щенячий оргазм. Катя повизгивала соседским щенком, когда он кончал в неё, снова и снова втыкаясь острым рылом штыка, торчащего между ног.

Они оделись и вышли из подъезда, Катю слегка вело.

— На вот тебе на конфеты, — не выдержал Стас. Он протянул пятьдесят долларов. Катя смотрела на него, на деньги. Протянула руку, промямлила «спасибо», опустилась в машину. Она сложила купюру и положила её в сумочку, ехала с ощущением пустоты в голове. «Кому я нужна на квартире? — думала Катя. — Лучше заработать самой».

Новый план побега из квартиры Космылёвых созревал в Катиной бесхитростной головушке.

26

Второй молодой человек, с которым встретилась Катя, тоже был хорошо обеспечен. Он приехал на свидание на старом БМВ, говорил пространно. Катя намекнула, что хочет встретиться за материальную поддержку, рассказала, что никогда этим не занималась, но обстоятельства вынуждают. Ей действительно было стыдно просить деньги за секс. Поэтому на вопрос «сколько», она искренне ответила:

— Сколько не жалко. Если не понравится, можешь ничего не платить. Ты мне нравишься, иначе я бы с тобой не стала встречаться.

Видимо, последний факт сыграл решающую роль для молодого руководителя информационного отдела в банке. Он был высок, статен, с длинным носом, что как потом выяснилось, непосредственно коррелирует с длиной члена. Короткие русые волосы не хотели лежать ровно на голове, ему приходилось постоянно поправлять чёлку.

Катя думала о деньгах. Если всё пройдёт как по маслу, значит и волноваться нечего. И всё же секс с едва знакомыми парнями заставлял понервничать. «Вдруг попадётся какой-нибудь маньяк, — думала она. — Завезёт к себе и задушит».

Но и во второй раз всё прошло без эксцессов. Парень завёз Катю на лифте на последний этаж двенадцатиэтажки, где он один жил в элитных апартаментах. От такой роскоши у Кати глаза разбежались. «Вот где я бы хотела жить!» — думала она, обводя глазами квартиру. Расслабляющая музыка и дорогая обстановка привели девушку в восторг. Она по-новому взглянула на Виталика. Он был нежен и тактичен, раздевал её как будто полоски с банана сдирал. Катя поддалась ритму музыки, ответила взаимными поглаживаниями. Снова член был укутан в презерватив задолго до того, как она успела прикоснуться к нему губами. Целоваться в губы Виталик не спешил. «Боится, — смекнула Катя. — Ну и хорошо, мне же лучше». Он целовал её в шею, сосочки, животик, но боялся прикасаться губами к слизистым влагалища и рта. «Странная любовь», — думала Катя. Опасная, бесконтактная.

И всё же контакт был, когда дошло дело до секса, высокий Виталик забыл про манеры, уложил стройную Катюшу на спину и, не запариваясь на взаимность и медляки, льющиеся из динамиков, опустился на неё сверху как борцы опускаются на соперников. Плечом придавил её к кровати, дышал в сторону. Его мощный торс расплющил Катю, ножки разложились пополам. Длинный толстый член в латексе пробил влагалище, залился окончательно деревянной сталью. Так он и сношал её без ритма, подлетая бёдрами, рыча в ухо. Она только успевала балансировать ногами за спиной, чтобы не наткнуться на случайную боль. Она вновь ощутила себя дыркой, подстилкой, чувство не из самых приятных, когда испытываешь его с незнакомым человеком. Но деньги маячили перед глазами, она думала о сумме, которая поможет ей вырваться из квартиры, ставшей для неё клеткой. Виталик рычал, и тучи сгущались, равно как и мощь, с которой он влетал в неё.

— Любишь ебаться? — прокряхтел он в самое ухо. — Любишь?

Она прыгала под ним, как резиновая подушка, которую пытаются пробить стальным болтом.

— Любишь? — рычал он.

— Люблю, — проблеяла Катя, оставляя маленькие щёлочки под прикрытыми веками. Она закинула руки вверх, за голову, обхватила Виталика ножками. Мощь, с которой огромный мужской орган входил в неё, мужская туша обрушивалась, были не сравнимы с её предыдущим опытом.

Она впервые познала цену денег. Он снова повторял ей в ухо пожелание, и она, осознав, что от неё требуется принялась громко ругаться матом, царапаться и орать:

— Выеби меня, да, как я люблю ебаться! Блядь!

Наигранность в её голосе, притворство и в то же время шуточное отношение сделали своё дело. Виталик завёлся не на шутку и наконец кончил. В момент оргазма он сдавил её так сильно, что Катя, казалось, потеряет сознание, будучи раздавленной. Её худенькое тело расплющили и растёрли об член, как обычное зелье. А потом покрыли лаком и заполировали сливками. Так она себя и чувствовала, покидая уютную квартиру банкира Виталика.

— Молодец, — Виталик одобрительно ущипнул её за щёчку, шлёпнул звонко по заднице. — На вот тебе с авансом.

Он протянул двести долларов. В следующий раз была сотня, и в последующие разы Виталик платил сто пятьдесят. Именно так он её оценивал на рынке труда.

27

Катя копила деньги на чёрный день. Всё заработанное до копейки она складывала в тот самый сундучок, где хранились мамины вещи. Дома она продолжала обслуживать мальчиков, играть для отца строптивую жену, бросившую его когда-то.

Елена Владимировна проявляла нервозность. Катя встречала уже третий месяц, куча свиданий, а результатов никаких. Мальчики ходили всё время сонные, ясно ведь, чем они там всю ночь занимаются!

— Ну как у тебя дела? — интересовалась она время от времени у падчерицы. — Нашла себе мужа? — вопрос выходил с язвительной интонацией. Уж больно сомневалась Елена Владимировна, что Катя ищет себе мужа. Судя по контингенту мужчин, дарящих ей подарки на сайте, искала она себе приключений на задницу, искала богатенького папика, чтобы тот оплатил все её расходы.

И тогда она решила подключить мальчиков.

— Катя себе мужа на сайте знакомств ищет, может, поможете ей устроить личную жизнь? — сказала она однажды, зайдя в зал. Мальчики сидели за столами, делали уроки. Опешили от неожиданности. Особенно сильно подействовало это сообщение на Тимура. Он подскочил, нахмурился, сложил руки на груди.

— А кто сказал, что ей нужен муж?

— Так она сама захотела. И я тоже считаю, что так лучше будет. Чем она будет здесь хвостом крутить, отвлекать вас от учёбы, так пускай лучше идёт на завод работать или детей рожает. Нечего на моей шее сидеть, развращать вас.

— Она нас не развращает, — как можно спокойнее прошипел Тимур. — Она вообще ни в чём невиновата. Это была моя инициатива. Я захотел с ней встречаться.

— Невиноватая я, он сам пришёл, — Елена Владимировна грубо рассмеялась. — Постыдились бы, живёте с одной девушкой, сестрой, можно сказать. И не стыдно вам?

— А ты с кем живёшь? — не выдержал Иван. — С кем спишь? С насильником? Он её и совратил. И тебя, небось, разводит на всякие извращения.

Елена Владимировна заткнулась. Круглыми глазами катила она по комнате, глотала воздух, взрываясь от возмущения, вот-вот, но всё никак. Так и ушла ни с чем.

— Да ну вас, — махнула рукой, удерживая слёзы.

Слова сына резанули больно. Павел Валерьевич с недавнего времени навязывал Елене Владимировне анальный секс: работал

пальчиком, собрал какую-то чудную морковку. Заточил её в презерватив, смазал вазелином и тычет в попу.

— Мне так не нравится! — огрызалась она.

— Ну как хочешь, — муж отворачивался к стенке на половине действия и засыпал. А она лежала неудовлетворённая, первый год знакомства пролетел незамеченным, секс приелся обоим. И тут пошла эта анальная тема. «Неужели это правда, что он говорит?» — думала Елена Владимировна.

Отношение мужа к дочери от первого брака действительно вызывало у неё определённого рода сомнения. Уж слишком сюсюкался Павел со своей дочуркой, обнимал её часто, целовал в разные места. Девка уже большая, вымахала, не беда, что невысокая, но, видно же, здоровая барышня, а он всё сюсюкается с ней, как с принцессой.

Подозрения не давали спать. На следующий день Елена Владимировна вызвала Ваню к себе на дополнительный разговор.

— То, что ты вчера мне сказал, это к чему было сказано? — начала она поспокойнее.

— Ни к чему.

— Нет, ты же сказал, что я сплю с извращенцем, а он извратил свою дочь. Я правильно тебя поняла?

Ваня отвёл глаза в сторону, по большому счёту ему было плевать на последствия.

— А что здесь непонятного? — улыбнулся он.

— Мне просто интересно, откуда у тебя такие мысли, — не унималась мать.

— Известно откуда, — Ваня продолжал улыбаться. — Ты дрючишь Катю и нас, а сама не знаешь, с кем спишь.

— С кем я сплю?

— С насильником.

— Вот, значит, как. И откуда такие сведения?

Ваня молчал, кривил губы.

— Откуда, я спрашиваю?

— Тебе лучше не знать.

— Нет ты мне скажи, если ты что-то знаешь, то говори начистоту.

Ваня с сомнением смотрел на мать. Она не злилась, она просила его не обманывать её. И он сдался.

— Да чё говорить, — вздохнул он. — Тут показывать надо.

Он сходил в зал, взял лэптоп и вернулся.

— На вот, смотри. Только я тебе ничего не показывал. Потом, когда закончишь смотреть, выключи, пожалуйста.

Он нашёл видео файл, включил проигрывание и вышел из комнаты.

Стояла прекрасная летняя пора, очей очарованье.

28

Елена Владимировна лежала, распластавшись на кровати, обездвиженная немым раболепием. В один момент все её фантазии о счастливой семейной жизни были скомканы в плевок и выброшены на помойку.

— Подлец! — других слов у неё просто не было. — Животное.

Она поднялась.

— И эта мразь маленькая. Где она шляется? — Елена Владимировна тяжело поднялась, поплелась по коридору, заглянула в Катину комнату, та стояла пустая. Лишь красочный сундучок, стоявший в углу комнаты, связывал Катину прошлую жизнь с нынешней.

«Что она в нём хранит?» — в очередной раз задалась вопросом Елена Владимировна. Только в этот раз озлобление момента заставило её пройтись по коридору к кладовке, достать оттуда отвертку и вернуться к сундучку. Подковырнув крышку, она просунула узкую лопаточку отвёртки внутрь, надавила сверху и, орудую отвёрткой как рычагом, с корнем выломала замок. Сундучок распахнулся во всей красе. Нижнее бельё, алое выцветшее платье, все те вещи, в которых Катя трахалась с отцом, лежали аккуратно сложенные. А ещё деньги, целая пачка долларов. Елена Владимировна взяла их в руки, принялась считать, сбилась со счёту. Наконец насчитала три с половиной тысячи. Это не были тайные сбережения Хомичей, отец её вечно прибеднялся, всё отдавал в семью. Нет, это были личные запасы шлюхи!

— Шлюха! — Елена Владимировна с отвращением швырнула грязные деньги в сундучок, от ярости её колотило и трясло. Если бы Катя пришла сейчас домой, её бы просто задушили.

Но Катя не могла прийти. Она лежала в палатке на природе, голая, разведя ноги в стороны. Лишь силиконовые шпильки на пяточках покачивались в такт. Над ней трудился Белый Клык — пожилой байкер с тремя высшими образованиями. Его красиво выбритые подковой усы подрагивали в момент припечатывания выбритой писечки отеческим поседевшим пахом. Всё это действие снимал на видео его сын Кирилл, такой же байкер, только молодой, который собственно и пригласил Катю отметить юбилей отца на природе. Катя нашла рукой место под кожаными штанами Кирилла, где располагался член, погладила его. Пальчики нашли бегунок ширинки, потянули вниз. Катя облизывала губки, и хоть это не входило в планы мужчин, Кирилл отложил камеру в сторону. Уж очень соблазн был велик. Белый Клык перевернул молодую индивидуалку, поставил её раком и с рыков вогнал в тугое неражавшее влагалище толстый ломающийся член. Кирилл потянул ремень, дальше Катя сама разобралась с амуницией. Отец и сын довольные соединились в трахе.

— Спасибо, сынок, — посмеивался Белый Клык. — Уважил старика, — его усы разъехались в довольной улыбке.

— Она ещё и в зад даёт.

— Как в зад? А это что?

— Ну в попу.

— А-а-а, — Белый Клык замер на секунду. Качели прекратили ход. — Может, попробовать? — он подмигнул сыну. — А то так и помру, не попробовав.

— Попробуй-попробуй, — Кирилл засмеялся. — Ложись-ка, красавица, на живот.

Кирилл помог Кате опуститься, достал анальный лубрикант, специально приобретённый по случаю Дня рождения отца, выдавил сгусток на Катин анус.

— Ну и как тут это делается? — Белый Клык растягивался в улыбке до ушей. Приставив жирную сливу залупы к узелку, он надавил. Неожиданно сфинктер раскрылся и принял его. — О-о-о! — заревел он.

Он опустился на Катю пузом, придавил её всей тяжестью.

— Тебе не больно, дочка? — спросил он.

— Нет. Вы только не спешите, — усмехнулась Катя.

— Да куда мне спешить, — вздохнул Белый Клык. — Мне спешить уже некуда.

Кате нравились эти оба во всех отношениях раскрепощённые и добрые мужчины. И то, как они не боялись её целовать и лизать, и то как шутили. И ещё мотоциклы. Байки, она тащилась от них. Ветер, развевающий волосы, полёт по трассе на оглушительной скорости. Она с радостью приняла член старшего в попу, вожака, выгнула шею и заиграла с мужчиной язычком. Его добрый отеческий взгляд заставил её закусить нижнюю губку от удовольствия.

— Эм, эк, — кряхтел Белый Клык. — Держись, дочка, — он выгнулся, благородный, как лев, грива волос улетела на спину.

Катя поймала его сжатием попы, стиснула как можно сильнее сфинктером и ягодицами. Он застрял в ней, забился твёрдостью, а потом рухнул всем весом так, что ей дышать стало тяжело и она засмеялась.

Домой возвращались с ветерком, Катя держалась за спиной Кирилла, вкус его спермы лежал во рту, как гранатовый, терпкий вкус красного вина.

— Мы ещё увидимся, красавица! — сказал Белый Клык и подмигнул. Парни с рёвом укатили по двору.

29

Катя тихонечко открыла дверь своим ключом. В зале ещё горел свет. Родители, судя по всему, уже спали. Она мышкой прошмыгнула к себе в комнату, включила свет и сразу заметила признаки взлома. Подскочила к сундучку, взялась перебирать содержимое. Деньги лежали разбросанные в разные стороны. Она аккуратно собрала их, начала пересчитывать, но вдруг осознала, что никогда не считала их. Ей не с чем было сравнивать! Она дрожащей рукой положила пачку назад, прикрыла сундучок. Сомнений быть не могло, мачеха копалась в её вещах. Вот только причин для столь дерзкого вторжения она не видела. Это ещё один удар, думала она. Елена Владимировна не может простить, гонит её прочь.

Катя тяжело вздохнула, пододвинулась к письменному столу и накрыла лицо руками. Находиться дальше в этом доме было невыносимо. Если бы не папа, она бы давно ушла. Но что он может против мачехи? Та съест его, он и так любви не видит, жалуется на сердце.

В дверь тихо постучали.

— Да, — отозвалась Катя.

На пороге появился Тимур, он был мрачнее тучи, сразу принял знакомую ей позу обиженного судьбой мачо.

— Ты, говорят, замуж выходишь, — с сарказмом произнёс он.

— Кто говорит?

— А ты разве мужа себе не ищешь?

Катя вздохнула, опустила голову.

— Нет, я хочу уйти отсюда, твоя мама так хочет.

Тимур хмыкнул:

— А чего до сих пор не ушла?

— У папы сердце слабое, боюсь, что он не выдержит.

— А потенция у него сильная?

Катя сокрушённо взглянула на Тимура:

— Я же говорила тебе: он думает, что я его бывшая жена.

Тимур потоптался на месте, потом опустился на колени, взял её за руки. Их глаза встретились:

— Катюша, я тоже не могу здесь больше оставаться. Мать совсем достала.

— И тебя тоже?

— Да у неё крыша съехала сегодня.

— А-а-а. То-то я смотрю мой сундучок сломан.

Тимур заметил вырванный с корнем замок:

— Давно хотел спросить тебя, что ты там хранишь?

— Да так, кое-что от мамы осталось.

— Можно посмотреть?

— Не сейчас.

Тимур молчал, разглядывая любимое личико.

— Как бы я хотел увезти тебя отсюда. Если бы только деньги были, — сказал он с горестной улыбкой на губах.

Катя смотрела в чистые добрые глаза Тимура, читала в них любовь — то самое чувство, которое пробудило в ней когда-то страсть к мальчикам.

— У меня есть кое-какие сбережения, — неуверенно сказала она.

— Сколько?

— Три тысячи.

— Долларов?

— Да.

— Откуда?

Катя понимала, что сама же себя загоняет в капкан.

— Заработала.

— Как?

Она молчала, разглядывая умные глаза Тимура, его мужественный взгляд. «Какой же он красивый, чистый! — думала она. — Никогда нам не быть вместе!»

— Я встречалась с мужчинами, — сказала она твёрдо, с таким безразличием, словно речь шла не о ней.

— За деньги? — Тимур нахмурился. Глубокая морщина между бровей мгновенно сковало лицо.

— И сейчас встречаюсь, чтобы накопить, уйти отсюда. Потому что твоя мать меня заедает. Всё? Доволен? — она не заметила, как пришла в тихую ярость.

Тимур опустился лицом к ней на колени. Внутри всё перевернулось, полетело вверх тормашками. Он обнимал Катю, обхватив её со спины, и ему казалось, что жизнь его кончилась, так и не начавшись.

— Прости, Катюша, — шептал он. — Это всё я виноват.

Так они сидели в темноте, и Катя поглаживала голову парня, целовала его в маковку.

— У меня есть немного денег, — сказал он. — Не так много, как хотелось бы. Помнишь, я работал прошлым летом? Я хочу отдать их тебе. Сейчас, подожди, — он поднялся.

— Постой, — Катя с грустной улыбкой притянула его за руку. — Пускай они пока полежат у тебя.

Тимур вновь опустился перед ней на корточки, взглянул в глаза:

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Катя усмехнулась.

— Ты выйдешь за меня?

Она кивнула.

— Как думаешь, сколько нам нужно денег, чтобы не сдохнуть от голода, пока я не найду работу?

— Ну тысяч десять, не меньше.

— А сколько у тебя есть?

Катя пожала плечами:

— Давай посчитаем.

Они открыли сундучок, начали считать. В этот раз все купюры были аккуратно разложены по величине, подсчитаны, сложены стопочкой.

— Три четыреста пятьдесят, — озвучил результат Тимур.

— Маловато, — грустно ответила Катя.

— Я бы мог работать грузчиком на полставки.

— И сколько там заработаешь?

— Ну сотку в месяц.

— Я сотку за один час зарабатываю.

Тимур напряжённо думал:

— Я не хочу, чтобы ты встречалась за деньги, — выдавил он.

— Так проще, Тимур, правда, — Катя погладила милого по голове. — Я люблю только тебя! — наклонилась, чтобы поцеловать его. Потом взглянула чистым берёзовым взглядом в карие глаза: — Нам нужны деньги, иначе мне крышка. Я не выдержу здесь больше.

Он кивнул, Катины слова напомнили ему о суровой правде взрослой жизни: нет денег, нет счастья.

30

Елена Владимировна ненавидела мужа, за предательство, обман. Но ещё больше она желала избавиться от маленькой шлюхи, которая совратила мальчиков. «Наверняка и отца соблазнила так же, — думала Елена Владимировна. — Напоила и подставила свою пизду малолетнюю. Тварь!»

В глубине души она побаивалась мужа. Тот, хоть и слабый духом, мог дать отпор, перекрыть кислород. Ведь он был основным добытчиком в семье, сразу после свадьбы предложил Елене уйти с работы.

— Зачем тебе работать? — добродушно сказал он. — Я всё равно в пять раз больше получаю.

Она согласилась: лучше сидеть дома, чем в офисе по восемь часов, работая бухгалтером за гроши.

В её положении, она понимала, лучше помалкивать и решить ситуацию хитростью. Ясно ведь, что маленькая проститутка так просто не уйдёт с квартиры. Отец её не выгонит, мальчики будут за неё заступаться. Тут надо хитрый план разработать. Замуж она не собирается, зачем? Ей и так деньги платят. Вон, целый сундук намолотила. Шлюха!

Так постепенно Елена Владимировна приходила к мысли, что Катю нужно куда-нибудь сбагрить. Как в монастырь, сдать на поруку, чтобы не видеть и не слышать. «Вот если бы за границу её отправить, — думала она. — Там бы ей быстро нашли применение!»

Она начала смотреть предложения по учёбе за границей, но все условия требовали больших денежных вложений. Наконец её осенило: Катя поедет не учиться, а работать! Надо только найти работу, не требующую больших знаний. Английским она владеет, значит, уже не пропадёт.

Просматривая в интернете предложения о работе за границей, Елена Владимировна нашла то, что, ей казалось, лучше всего подойдёт Кате: танцовщица в ночном клубе на Кипре. «Пускай там своей жопой вертит и зарабатывает!» — обрадовалась мачеха.

Уже через час она звала Катю к себе, ставила её перед фактом:

— Я нашла тебе работу за границей. Там тепло, красиво. Мужчин много богатых. Найдёшь себе жениха. Ну что, поедешь? — она говорила шутливым тоном, ведь Катя должна была сама захотеть.

— А где это? — Катя робко подняла глаза.

— На Кипре. Остров есть такой. Слышала?

Катя кивнула.

— А что за работа?

— Танцевать в ночном клубе. Не стриптиз, а так просто красиво надо двигаться. И напитки разносить, если попросят.

— Понятно, — Катя вздохнула.

— Ну что, поедешь? Отдохнёшь там, на курорте. Может, жениха себе найдёшь. Богатого.

— Можно, — Катя скривила губки.

— Ну хорошо, — обрадовалась Елена Владимировна. — Тогда я тебе сообщу, когда всё будет готово.

31

Виталик аккуратно нанёс пальчиком прозрачный лубрикант на Катин анус. Она сжала попу.

— Не дёргайся.

Она расслабила ягодицы. В следующий момент огромный болт медленно раздвинул стенки сфинктера, вошёл в неё огромной твёрдой колбасой. Она лежала на двуспальной кровати на животе, банкир пожинал плоды инвестиций. Юная задница перед ним трещала по швам. Так, как трахался банкир, не трахался никто. Он явно насмотрелся анального порно. Катино очко гудело, как провода в ветреную погоду, как дымоход в старом замке. Если бы не смазка, она бы точно чокнулась. Попа превращалась в месиво с хлюпающей дыркой. Больше банкиру ничего и не надо было: только женское тело с дыркой. На заднем фоне выводились котировки акций на большом экране. Музыка, такая же слащавая, как в первый раз, лилась из кучи динамиком запрятанных по комнате. Катя не сразу привыкла, но уже чувствовала себя комфортно. Большой самец платил хорошие деньги за несложную в общем-то работу — быть для него анального дыркой. Другие варианты банкира не интересовали.

— Хорошо сегодня поработала, — довольный, клиент рассчитывался наличкой.

— Ты поработал, — Катя усмехнулась.

Едва переставляя ноги, она чувствовала, как приятно гудит попа.

— Ну давай, — он улыбался, оставляя её у лифта одну. — Я тебе позвоню.

Дверь хлопнула, Катя взглянула на часы.

Внизу её ждал Тимур:

— Ну как всё прошло? — озабоченно спросил он.

— Нормально, — она смущённо улыбнулась. — Как обычно.

— Сколько заработала? — спросил он её, чуть погодя, когда они спускались по улице, двигаясь к центру.

— Сто пятьдесят.

— Пятьдесят за анал?

— Да.

— Больше ничего не было?

— Нет.

Они пришли к подъезду дома, где жил пожилой клиент. Тимур зашёл с Катей в подъезд, поднялся в лифте. Они вышли на общий балкон.

— Сколько тебя ждать? — спросил он, обнимая её, опуская руки на попу.

— Полчаса, может, чуть больше. Он любит поболтать.

Руки Тимура скользнула под юбку, сдвинули ажурные стринги и сразу нашла текущее влагалище.

— Хочешь его?

— Нет! — она весело возмутилась. — Он старый.

— А я думаю, что хочешь, — Тимур работал пальцами, натирая складку клитора.

— Нет, — сказала чуть тише Катя. — Он только в рот даёт.

— В этот рот? — Тимур приложился мокрым поцелуем.

— Ну, а какой ещё? — Катя захихикала.

Тимур перевернул Катю, задрал юбку, стянул чёрную полоску стрингов набок и мигом вогнал эрегированный член в горячее влагалище. Презерватив он надел впопыхах, когда задирал юбку и стягивал трусики.

Катя упёрлась руками в парапет, выгнула спинку. Озираясь по сторонам, она хихикала. Тимур агрессивно работал сзади, он никогда не приставал к ней раньше в общественных местах. Сегодня вышел в первый раз сопровождать, сам напросился, и словно крышу у него снесло. Она тоже потекла, как горячая штучка. С Тимуром она чувствовала себя в безопасности, к тому же приятно осознавать, что любимый ждёт на улице. Если что-то случится, она задержится, он начнёт звонить. Сначала в дверь клиента, потом в милицию.

Тимур кончил с болезненным стоном, уткнувшись лицом ей в лопатки. Они поприжимались ещё немного, потом он вышел из неё, и она побежала делать минет старому полковнику, которому, как известно, никто не пишет. Никто его не ждёт! Но всё же.

32

В семье Хомичей-Космылёвых праздник. Елена Владимировна накрыла поляну, разложила тарелки, вилки с ножами. Все члены семьи в кое-то веки собрались за столом, уселись по периметру.

— Что у нас сегодня, День рождения? — Ваня с ухмылкой оглядывал стол.

— Правда, Лена. Что за праздник? — Павел Валерьевич оторвался от газеты, посмотрел, улыбаясь, на жену, которая суетилась у плиты. Котлетки были готовы, оставалось только разложить их по тарелкам.

— Да не праздник, — Елена Владимировна смутилась. Вроде и была довольна, но что-то ей всё кололось и жалось. — Катенька работу нашла за границей. Отпуск академический берёт, вот я решила отметить это дело.

Павел Валерьевич поменялся в лице, перевёл непонимающий взгляд на дочь.

— Ты ничего не говорила, — горечь на его каменном лице разорвало ей сердце.

— Так, а ничего и неизвестно было, — вклинилась мачеха. — Только сегодня сообщили, что берут на работу.

— Так-так, — Павел Валерьевич тяжело вздохнул. — И что за работа?

— Гидом туристическим будет. Экскурсии проводить.

— Да дай ей сказать, — Павел Валерьевич повысил голос.

— Да, буду. Проводить экскурсии, — Катя покраснела, опустила глазки. Врать нехорошо, но папу лучше не расстраивать, у него слабое сердце.

— А мне почему не сказала? — голос отца сломался. — Катюша?

— Не хотела тебя расстраивать раньше времени, — Катя сидела с потухшим взором, как на похоронах.

— Ну спасибо, дочка, — отец пришёл в негодование. — Надолго едешь?

— На три месяца, — сорокой протрещала Елена. — Потом вернётся на месяц и снова поедет, если всё удачно сложится.

Мальчики молча ковыряли вилками в тарелках. Для них новость прозвучала неожиданно и в то же время логично: мама выживала Катю, потому что ненавидела её.

После ужина Тимур тяжёлой поступью добрёл до Катиной комнаты, прикрыл за собой дверь.

— Уезжаешь, значит? — мрачно спросил он.

— Тимур, миленький, я хотела тебе сказать, но сама не знала. Твоя мама всё устроила.

— А ты готова ехать, куда тебе скажут?

— Нет, я хотела с тобой сначала поговорить. Мы ведь вместе хотели.

— Ну говори. Я слушаю.

— Ну вот, — Катя виновато улыбнулась. — Если честно, я не хочу никуда уезжать.

— А со мной что, всё кончено?

— Не говори так, — она бросила на него молящий взгляд.

Тимур подошёл к ней, посмотрел сверху укоризненно. Катя глупо улыбалась, рука её скользнула по его ноге, поднялась к паху, погладила член.

«Прав был Ваня, — думал про себя Тимур. — Бери, пока дают».

Катя расстёгивала ширинку, родители только что легли спать, Ваня сидел за компьютером у себя в зале. Она сосала член, наслаждалась знакомыми формами. Член Тимура залился кровью, торчал краями головки. Она облизывала их по кругу, кончиком язычка запоминала дорогу домой.

33

Провожать Катю на заработки вызвались все члены семьи. Особенно члены. Елена Владимировна испытывала особое эстетическое удовольствие, наблюдая за тем, как Катин сундучок пакуют в сумку, выносят и грузят в багажник. Сама работница соцтруда, понурив голову, шла вслед за своими пожитками. По случаю отъезда сестрица Катюша вырядилась в старое мамино платье. То самое выцветшее, алое, в белый горошек, в котором отец драл её ночами много лет.

— Не скучай там, — раздавала советы Елена Владимировна, пока ехали в аэропорт. — Пиши, звони.

Мужчины сопели, хмуро поглядывали на добрую мамочку, которая выпроваживала падчерицу с таким шиком.

Наконец открыли ворота, Катя обняла братьев по очереди, блеснула слеза.

— Встретимся завтра, — шепнул Тимур.

Он купил Кате билет на другой самолёт. Сегодня она отправится не на Кипр, а в далёкий большой город, манящий новой жизнью. В кошельке он хранил билет на поезд. Так дешевле, да и вопросов меньше. Он исчезнет этим же вечером, а завтра проснётся в новом месте.

Катя кивнула, сомнение повисло в воздухе. Она что-то силилась сказать, он чувствовал это.

Да плевать он хотел на родителей!

Тимур наклонился и поцеловал Катю в губы. Павел Валерьевич закхекал, Ваня оскалился. А Елена Владимировна кинулась разнимать влюблённых:

— Ну всё! Поцеловались на прощание и хватит. Давай, Катенька, я тебя тоже обниму, — она прижала Катю, пожмякала её, как подушку, отпустила, почти оттолкнув. — Ну прощай, моя дорогая.

Катя поплелась к стойке сдачи багажа.

Эпилог

Долго возились с парковочным талоном. Папаша Хомич отказывался платить по счетам, видите ли лишнее время.

— Что ты мне заряжаешь? — орал он в будку на выезде. — Что здесь написано? — совал талон в нос привратнику. — А сейчас сколько времени? Посмотри на часы!

Их не выпускали. Наконец Елена Владимировна, не выдержав, вышла и заплатила. Хомич дулся, матюганился под нос. Вдруг закончился бензин, и они дали круг, чтобы заехать на заправку. Там была очередь, пришлось ждать целую вечность. Наконец машину залили под завязку, и они выехали на трассу. Ехали в могильной тишине. Без Кати горшок опустел, вырванный цветок валялся в компосте.

Чтобы разбавить атмосферу, Елена Владимировна включила радио, нашла местную радиостанцию. Ведущий передавал поздравления. Она сделала погромче.

— В этот замечательный день, — читал по бумажке приятный мужской голос. — Хотелось бы пожелать нашему отцу долгих лет жизни, счастья на личном фронте, кстати, он недавно познакомился с замечательной девушкой. Мы, Ночные Волки, передаём пламенный привет основателю байкерского движения Белому Клыку. Поставьте, пожалуйста, композицию группы «Ария» «Беспечный ангел». Пусть твой конь железный не подводит никогда.

Заиграла музыка, зазвучали знакомые слова.

В этот момент позади послышался оглушительный шум моторов. Десятки моторов загудели, как самолёты.

— Байкеры! — Ваня оживился, прилип к окну.

— Да это же Ночные Волки. Откуда они здесь? — Тимур подпрыгнул на месте, завистливый блеск в глазах, невольно отвалившаяся челюсть выразили всё, что он не мог сказать словами. В окно уставились и мамочка, и отчим.

Огромной колонной по соседней полосе двигалась тёмная туча. Впереди, рассекая ветер на огромном байке, летел Белый Клык. Сразу за ним сидела, прижавшись, девушка в алом выцветшем платье в белый горошек. Длинные русые волосы развевались на ветру, вырывались из-под открытого шлема. Она была в тёмных очках, кожаной курточке, сапожках.

— Это же Катя, — вырвалась у Ивана.

— Какая Катя? — всполошилась Елена Владимировна.

— Точно Катя! — у Тимура ёкнуло сердце. Он узнавал родные очертания фигурки, личико, светящееся счастьем. Эти губки, которые он целовал тысячу раз, улыбались.

— Никакая это не Катя! — возмутилась Елена Владимировна. — Похожа, но не она.

Белый Клык обгонял машину, ехал уже впереди. Подол платья взлетел, открыв чудный вид на голую задницу. Лишь тонкие полоски чёрных стрингов связывались с треугольничком на копчике. Мужчины в машине узнали чёрное бельё и маленький бантик на резинке.

Байкер, следовавший за вожаком, вёз Катин чемодан, тот самый, который ребята всего два часа назад вкатили в здание аэропорта. Сомнений быть не могло.

— Шлюха! — заорала Елена Владимировна. — Шлюха! — она открывала окно, чтобы кричать вслед.

Тимур тихонько посмеивался, неожиданно затянул:

— Ты — летящий вдаль, вдаль ангел!

Ваня подхватил. Хомич оживился, тоже начал подпевать. Они разошлись не нашутку и скоро орали, как ненормальные:

— Ты — летящий вдаль, вдаль ангел!

— Чокнутые! — ругалась Елена Владимировна. — Тоже мне ангела нашли.

Но парни не сдавались, в безумной азарте, до слёз счастья, орали они снова и снова слова песни. Катя уносилась вдаль, её голая задница в чёрных стрингах ещё долго маячила во главе колонны. Чёрная саранча накрыла шоссе, огромной тучей пронеслась мимо, оставляя братьев Космылёвых и безутешного отчима горевать в запертом мире семейных запретов.