Плотный туман сочился сквозь ночной лес, плавно затягивая просветы между деревьями, и навевая печальные воспоминания лёгкими шагами двигавшейся по тропинке женщине.

Поминутно оборачиваясь, она вслушивалась в окружающую тишину, в страхе что кошмар так и не закончился, её преследуют и снова схватят сейчас, перед самым возвращением на родную и уютную Луну.

Позади лежали годы ужаса и страданий, начавшиеся с полёта на эту тусклую планету, из простого любопытства… Где лунную деву и схватили грубые аборигены, застигнув её днём, когда огненное, пылающее, солнце заглушало свет Серебряной Луны, лишив Таниквинель способности лететь. А потом были душные клетки невольничьих рынков дальнего юга, где её продавали точно вещь, избиения и тяжкий труд от рассвета до заката, боль и отчаяние, попытки бегства, и беспрестанные мучения в этом грубом и тусклом мире, где всё вокруг терзало нежную эфирную плоть обитательницы небес.

Медленно пробираясь через лес, лунная дева пыталась успокоить себя тем, что теперь всё практически позади. Она вернула себе амулет, и скоро ступит на родную луну, где сможет забыть о земных горестях.

Полная Серебряная Луна ярко светила над деревьями. Приглядевшись, Таниквинель может и смогла бы различить на ней и оазис жизни, крохотное зелёное пятнышко между Морем Спокойствия и озером Вечности, но она заставила себя опустить глаза к земле, чтобы не спотыкаться о торчащие повсюду корни. Мальчик семенил рядом, держась за её руку, и время от времени зевая. Ему хотелось спать, и то, что Таниквинель взяла его с собой в лес глубокой ночью, ничуть не походило на обещанное интересное приключение. Юный Луихад устал, хотел спать, но в темноте ему поминутно мерещились неведомые чудовища, а лунная дева шла слишком быстро. Ему приходилось почти что бежать за ней, спотыкаясь о корни. Ребёнок начал плакать, и канючить, чтобы Таниквинель отвела его домой.

Женщина не остановилась и даже не замедлила хода. Её сердце забилось быстрее, едва только между деревьями впереди показался просвет. Лес заканчивался. Оставалось совсем немного. Каждый шорох заставлял Таниквинель невольно вздрагивать, напоминая, что она по – прежнему на Земле. Работорговцы с юга до сих пор могли выследить беглянку, последовав за ней и сюда, исчезновение Луихада из деревни могли заметить до утра, начать искать его, и снова схватить лунную деву раньше, чем она успеет, наконец, покинуть тусклую планету, и неизвестно, представится ли другой шанс.

Выйдя на бережок тихого лесного озера, она окинула взглядом безмятежную водную гладь. Противоположенный берег терялся в поднимающемся тумане, но над головой не проплывало ни облачка. Прекрасно. Как она и надеялась. Лунный свет, который больше не застилали ветки деревьев, блестел на поверхности. Таниквинель успокоилась, и всё так же ведя за собой мальчика, медленно двинулась вдоль берега, оглядываясь по сторонам в поисках удобного места. Ночное светило клонилось к закату, и лунная дева надеялась, что правильно подгадала время.

— Таник, пойдём домой. — Сонно пожаловался ей Луихад. — Я спать хочу.

— Сейчас, сейчас. — Стараясь говорить как можно нежнее и мягче, ответила Таниквинель, едва заметно сжав его ладошку. — Ещё немного, Луихадик. Уже совсем скоро.

Они шли по краю озера пока не остановились на небольшом мысе. Деревья были далеко, и ничто не мешало видеть низко висящую над горизонтом луну.

— Мы почти пришли. — Ласково шепнула она ребёнку, и потрепала его по голове.

— Таник, я замёрз. — Ответил мальчик.

— Ничего, сейчас согреешься. — Ответила она. — Хочешь конфету?

— Да! — Как только Таниквинель протянула ему леденец на палочке, он сразу повеселел.

Пока ребёнок увлечённо разворачивал обёртку и сосал свою конфету, Таниквинель обернулась лицом в сторону луны над горизонтом, подняв амулет на вытянутой руке. Лунный свет отразился в глубинах дымчатого хрусталя в тонкой золотой оправе, который едва заметно замерцал, ловя призрачное сияние, и с каждой искрой женщина всё отчётливее ощущала полузабытое тепло родной планеты.

Вскоре свет запульсировал в амулете, в такт чему вокруг начали вспыхивать едва заметные искорки, а узкая дорожка отражения лунного света на неподвижной воде сама стала ярче, мерцая вместе с хрусталём в руке женщины.

Увлечённый своим леденцом Луихад не замечал ничего вокруг, и не видел, как призрачный ветер шевельнул волосы Таниквинель, а амулет засиял собственным внутренним светом. Лунная дорожка на озёрной глади начинала казаться не отражением, а чем – то более материальным. Сами звёзды над ней стали ярче, и до ушей женщины снова донеслись отзвуки музыки небесных сфер. Гроздья созвездий засияли так ярко, что она видела всё как днём. Висевшая над горизонтом Серебряная Луна замерла, а небеса надвинулись так близко, что показалось, до них можно дотянуться рукой. Только тогда Луихад тоже заметил происходящее, и вскочил с места, подбежав к ней.

— Таник, что это, свет? — Радостно закричал он. — Смотри как ярко сияют звёзды! Как красиво! Как красиво!

Вся его усталость вдруг куда – то испарилась. Мальчик бегал вокруг, у него захватило дух от неземной красоты видения. Сама Таниквинель с нарастающим восторгом ощущала, как вес плавно покидает её. О, как же давно она не чувствовала эту восхитительную лёгкость! Хотелось петь и танцевать от радости, что она снова коснулась волшебства Серебряной Луны. Таниквинель рассмеялась чистым радостным смехом. Она подпрыгнула, попытавшись ухватить одну особо яркую звезду руками, и почувствовала, что чуть задержалась в воздухе. О, прекрасное ощущение полёта! Захваченная им, она не сразу заметила, что по пути из чистого света спускались другие женщины. Как же давно она не видела подруг!

Три девы скользили по лунной дорожке на глади озера, их длинные белые с зелёным или красным одежды развевались на несуществующем ветру. В волосах Лайлалаэйлы и ныне блестели розовые цветы. Она улыбалась, узнавая давно пропавшую подругу. Не по погасшему в тусклоте Земли лицу, а по амулету в руках. Кто ещё смог бы понять, что это такое, и использовать?

Гостьи с небес словно не шли а плыли по мосту из отражённого света, и помедлили немного, прежде, чем сойти на землю. Окружающее их лунное сияние начало растекаться вокруг, пропитывая собой воздух. Дивно прекрасная песнь – заклинание сопровождала явление обитательниц Луны, спустившихся чтобы забрать подругу домой. Медленно девы начали свой танец на траве, разбрасывая вокруг себя мягкие тёплые искры.

Таниквинель присоединилась к плавной пляске подруг, и весело вертелась на траве в окружении трёх других. Свет постепенно охватывал и её, и чувствуя в себе восхитительную лёгкость, она скинула туфли, и танцевала босиком на траве. Подруги медленно приближались к ней, окружающее их сияние свивалось в тонкие нити, прикасаясь к загрубевшей за годы жизни на земле коже, и до сих пор дремавшие где – то в глубине её тела остатки лунного света отзывалась на его прикосновение, с радостью пробуждаясь от долгого сна. Свет ласкал её сквозь одежду. Она чувствовала, как незримые пальцы танцевали у неё под платьем на обнажённой коже. Искры звёздного сияния вливались в неё, соединяясь с поднимавшимся из глубин светом луны. Таниквинель снова становилась лунной девой, и волшебное сияние смывало с неё всё то грубое и земное, что налипло на неё за годы жизни на этой тусклой планете.

Лунный свет свивался в завесу, накрывающую девушек словно купол нежного, мягкого сияния. Подруги окружили Таниквинель, дотрагивались до её тела, сначала робко, опасаясь соприкоснутся с земной тусклотой и серостью, от которой они потом не сразу и избавятся, но убедившись что всё нормально, осмелели, ласкали её всё охотнее. Она чувствовала на себе нежные руки, которые уже заползали под блузку, гладя груди. Ладонь Лайлалаэйлы легла на её ногу, и медленно ползла выше, забравшись под юбку, и продвигаясь дальше. Таниквинель в ответ тоже прикасалась к ним. Её рука соскользнула в вырез платья первой подруги, легла на нежную крупную грудку, и медленно гладила, уделяя особое внимание сосочку.

Нежные губки коснулись её, и от накатившего возбуждения Таниквинель глубоко вздохнула. Её ноги внезапно ослабели, и девушка осела на траву, растянувшись на берегу озера на руках подруг. Две лунные девушки плавными движениями ласкали её, а третья тихо напевала. Таниквинель расслабилась, чувствуя как лунный свет снова наполняет её, в то время как одни губки целуют её руки, а другие скользят по ложбинке между грудями. Таниквинель было хорошо.

Завеса мягкого радужного света накрыла их, оставив земную ночь снаружи. Одна из сошедших с небе девушек нависла над Таниквинель, они поцеловались в губы, затем лунная дева переползла ниже, и расстегнув одежду своей вернувшейся подруги, припала к её груди. Вторая сделала то же самое, и с губ девушки сорвался тихий стон, когда она почувствовала их поцелуи на обеих своих грудях. Гостьи с небес сосали её медленно, нежно и плавно, облизывая затвердевшие сосочки, гладили повсюду. Рука Лайлалаэйлы так и ползла под юбкой Таниквинель. Она уже достигла трусиков. Две другие досасывали её груди. Первая помогла возвращенке приподняться, и села рядом. Платье сползло с её плеча, и Таниквинель поняла, что пришла её очередь, и опустила шлейку платья Лайлалаэйлы полностью, обнажив грудку, затем вторую. Лунная красавица положила ладонь на затылок девушки, поддерживая её голову. Поняв её намерение, Таниквинель поцеловала её в ложбинку между грудями, затем обхватила большой тёмный сосок, который был уже твёрд от возбуждения.

Лайлалаэйла гладила Таниквинель по голове, и та расслабленно полулежала в объятиях девушек, посасывая грудь одной и одновременно получая такое же удовольствие от второй. Нежный пальчик лунной девы уже проник под её трусики, и начал поглаживать влагалище. Таниквинель помнила эти восхитительные ощущения с тех пор, как покинула родную планету, и застряла на земле. С нарастающим наслаждением отдавалась нежны умелым ласкам. Ей хотелось ещё.

Она тихо наслаждалась подругой, продолжая грудь её сосать. Как и третья дева, она продолжила свои ласки, перейдя с половых губ дальше. Первый пальчик Лайлалаэйлы проскользнул внутрь. Таниквинель раздвинула ноги, чтобы любовнице было удобнее её ласкать, и отдалась накатывающим волнам наслаждения, усиливавшимся когда лунная дева нащупала клитор.

Ласкались они не очень долго. Вскоре Таниквинель настиг оргазм, но этого ей было мало. Ощущение пальцев лунной девы внутри неё не было похоже на то, что Таниквинель ощущала с земными женщинами. Подруги были куда нежнее и мягче с нею, вместо быстрых движений лаская её плавно и удивительно чутко, угадывая каждое её желание. Второй оргазм не заставил себя ждать, а Лайлалаэйла продолжала двигать пальчиками у неё внутри, то быстрее то медленнее, с удивительной любовью, заботой и чуткостью подстраиваясь под её чувства. Девушка пережила третий оргазм, потом четвёртый, и с каждым разом они становились сильнее и продолжительнее. И с каждым разом она всё отчётливее чувствовала в себе лунный свет.

Мысли о земных горестях уходили далеко, и само её тело менялось, возвращая себе дивно прекрасный облик лунной девы. Мыслями Таниквинель уже уносилась на далёкую Луну. Ей казалось, она плывёт в море удовольствия, а пальчики Лайлалаэйлы всё двигались и двигались в ней, и наслаждение практически достигало пика каждый раз, когда они проникали особенно глубоко. И тогда её наконец настиг совершенно восхитительный радужный оргазм, который знали только обитательницы небес. В ответ рука Таниквинель поникла под платье одной из подруг, и нащупав нежное лоно любви, принялась в ответ ласкать её.

Она не пробиралась глубоко, концентрируясь на половых губках лунной девы. Может быть, она потеряла опыт — или это из – за нежнейших поглаживаний двух других? Но подругу она довела пика удовлетворения уже после того, как на неё саму обрушился следующий.

Сошедшая с луны девушка выгнулась в дуге оргазма, тихо вскрикнув, но не теряя концентрации в киске Таниквинель. Её движения ни сбились на на мгновение, девушка пережила очередную волну чистого удовольствия. А затем ещё одну, и ещё.

Наконец Таниквинель отпустили. Пальчики Лайлалаэйлы выпали из её мокрой киски, руки других убрались с грудей и животика, а её собственные ладони скатились с грудок подруги. Лунные девы поднялись на ноги, заскользили вокруг неё, едва касаясь травы. Лайлалаэйла тщательно расправила платье, другая просто натянула обратно спущенный лиф, а третья осталась как была, в расстёгнутой одежде, и так же обнажённая до пояса кружилась и тихо смеялась вокруг. Её груди блестели под звёздным светом.

Таниквинель же ещё немного полежала на траве, глубоко дыша и переживая остатки наслаждения. Последний оргазм взорвался в ней особенно сильно. Девушку накрыла продолжительная волна, как было раньше с подругами. Этот оргазм всплывал изнутри, и отличался от предыдущих своей силой и… совершенством. Чистейшее наслаждение полностью захватило её, она просто растворилась в нём. Сладкий огонь горел в ней, плавя тени земной тусклоты, и возвращая её к жизни лунной девы, весёлой, беззаботной, и полной любви и наслаждения.

Девушка засияла изнутри, как сошедшие с небес подруги, снова став одной из них. Слабость ушла, Таниквинель была полна сил для продолжения. Ей хотелось этого прямо сейчас, и только желание поскорее вернуться на Серебряную Луну удержало её от новых ласок со склонившимися над ней девушками. Она чувствовала себя совсем невесомой, способной пройти по лунному свету. Обратно на свои небеса. Поднявшись, Таниквинель поправила одежду, и с наслаждением подумала, что она наконец – то возвращается домой, со своим милым Луихадом.

Луихад! Её мальчик!

Она совсем забыла о нём.

Одним стремительным движением Таниквинель прыгнула в сторону, едва не подскользнувшись и не упав на траву. Окружавшая девушек завеса сияния рассыпалась искрами и угасла, снова открыв берег озера и лес вокруг. Подруги замерли на мгновение, и отпрянули, ощутив серый и тусклый запах Земли. Возвращенка не заметила этого, сквозь вернувшуюся тяжесть во всём теле метнувшись к ребёнку, который от холода свернулся в клубок на траве.

Лунная дева отчаянно ругала себя за то, что слишком быстро поддалась очарованию Серебряной Луны, и забыла про своего ненаглядного мальчика. Жив ли он вообще, или замёрз насмерть?!

Луихад шевельнулся от прикосновения, и потянулся к теплу её тела.

— Прости. Я чуть не забыла про тебя. — Шепнула она, обнимая его и гладя по голове.

Мелко дрожащее дитя прижималось к ней. Лунная дева обняла его, стремясь согреть. Его тоненькое тельце казалось ужасно грубым и тяжёлым.

— Всё хорошо, мой мальчик. — Шепнула Таниквинель. — Сейчас всё будет нормально. Идём со мной. Прямо на луну.

Она встала, держа Луихада за руку. Мальчик согрелся и повеселел снова. К озеру он шагнул следом за лунной девушкой. Таниквинель осторожно ступила на протянувшийся от берега до самой Серебряной Луны мост из чистого света. С первого же шага по лунной дорожке на озёрной глади она почувствовала, как волшебное сияние снова наполняет её. О, как же это было приятно после столь долгой жизни на земле! Её Луихад замешкался на мгновение, прежде чем шагнуть следом.

В тот же миг мост из лунного света разорвался и лопнул под его весом, заставив мальчика и девушек плюхнуться в воду. По счастью у самого берега. Все пять сразу же вскрикнули, отпрыгнули назад, на сушу. В земном ребёнке было слишком много тусклоты и тяжести, чтобы лунный свет выдержал его тело. А она – то надеялась забрать его с собой.

Снова обняв Луихада, Таниквинель всплакнула. С отчаянием перевела она глаза на своих подруг, встретив их сочувствующие взгляды.

— Идём. — Произнесла одна из них. — Оставь его здесь. Ты же видишь, мост не выдержит тяжести земных существ.

Ответом им стал полный мольбы взгляд.

— Лайлалаэйла, я не могу бросить его здесь, как же он без меня. Мы должны взять его с собой, хоть как – нибудь. Помогите мне, пожалуйста, помогите.

— С чего бы это? — Спросила одна из дев. — Какое тебе дело до земного ребёнка? А если ты и ценишь его так высоко, — лёгкая усмешка — это всё равно невозможно. Ты сама пропиталась земной тусклотой настолько, что ещё немного, и ты бы не смогла вернуться, а он никогда не был одной из нас.

— Ну пожалуйста, хоть попытаемся. — Продолжала Таниквинель. — Он ведь ещё ребёнок! Дети ещё верят в чудеса, и мы сможем унести его с собой! Я не могу просто бросить его!

— Да, давайте попробуем. — Наконец, согласилась Лайлалаэйла. — Мы ничего не потеряем, а Таниквинель пусть убедится, что это невозможно… А вдруг всё же сумеем? Тогда он будет первым мальчиком на Луне, и первым, кто примкнул к нам!

Лунные девы запели. Их голоса сливались в хор, хотя девушек было всего три. Таниквинель подпевала им, и лунный свет стал ярче.

Таниквинель обняла мальчика, пытаясь окружить своим светом, чтобы всё то, что держит его на тусклой земле, ушло и ребёнок воспарил к небесам вместе с ними. Призрачный свет луны и звёзд дождём опадал на землю, и его искры плавно ложились на траву, и замирали на ней, сверкая как капли росы под солнечными лучами.

Девушка пела вместе с подругами, а мальчик в восхищении смотрел на радужное диво, расцветавшее на поляне этой глубокой ночью полнолуния. Яркие крупные огоньки медленно парили в воздухе. Луихад поймал один ладошкой, весело прыгал вокруг, забыв о сне и усталости. Бело – алая искра горела в его руке.

Ребёнок ловил мерцающее сияние руками, оно липло к его одежде, путалось в волосах. И с каждой минутой его движения становились всё легче, он терял вес когда свет начал охватывать его и проникать в тельце. Лунные девы снова сошли на траву, и легко закружились в танце на берегу озера, разбрасывая вокруг своё дивно прекрасное сияние. Таниквинель подхватила юного Луихада на руки, и закружила в танце, почувствовав, каким лёгким он стал.

Некоторое время они покружились ещё у самой воды, затем замерли. Подруги по очереди поцеловали Таниквинель, тоже охваченную светом, и снова ощущавшую в себе ту лёгкость, с которой она когда – то парила в воздухе. Сверкал и маленький Луихад, осыпанный искрами с головы до ног, и едва ли не парившей в воздухе. Таниквинель поцеловала его в лоб, и, по – прежнему держа мальчика на руках, направилась к лунной дорожке следом за тремя другими.

Одна за другой девушки ступали на лунный свет, лишь Таниквинель замешкалась на мгновение. Никогда раньше они не пытались забрать с собой жителя земли, и она не знала, сможет ли сделать это. Столько лет Таниквинель мечтала о том, чтобы вернуться _туда_, в восхитительный мир Серебряной Луны, который так долго видела лишь в небесах, но сейчас, внезапно осознав, что может потерять Луихада, вся дрожала внутри.

Всего мгновение длились её колебания, а затем она решила, что если не сможет взять его с собой, останется на Земле навсегда.

Первый шаг по мосту из света. Лунная дорожка прогнулась под её ногами, вода булькнула внизу, и в тот момент у Таниквинель был последний момент паники. «Не смогу. Может, всё же бросить Луихада здесь, и уйти самой?» Лунный свет сотрёт из неё память о земных горестях и радостях, она забудет мальчика, снова станет такой же, как была когда – то. «Бросить его?! Да как она могла подумать об этом?! Оставить ребёнка, единственного, которого она могла иметь, в этом блёклом мире после того, как позволила ему прикоснуться к чуду из чудес? Нет, она будет с ним что бы не случилось, пусть даже ей для этого придётся навсегда остаться в этой тусклоте!»

По – прежнему держа Луихада на руках, Таниквинель сделала следующий шаг. Лунный мост закачался под её ногами, Лайлалаэйла, потеряв равновесие, упала с него в воды озера. Таниквинель замерла, пытаясь удержаться, вода булькала, заливала прогнувшуюся дорожку, но лунный свет, хоть и готовый треснуть, удержал на себе их вес. Когда подруга выбралась из воду и снова ступила на мост, девушка немного успокоилась, и шагнула вперёд. Лунная дорожка снова прогнулась и зашаталась, но не лопалась, выдерживая вес мальчика.

По соединявшему тусклую Землю с далёкой Серебряной Луной мосту, девы скользили легко. За исключением одной только Таниквинель. Её шатало, лунный свет прогибался, раскачиваясь под тяжестью Луихада, но не рушился, и девушка с ребёнком на руках медленно поднималась в небеса. Другие поминутно оглядывались на отстающую подругу, разрываясь между желанием побыстрее покинуть тот блёклый мир, страхом того, что мост рухнет, и нежеланием оставлять Таниквинель на холодной и мрачной планете. Она сама более всего хотела вернутся в свой дивно прекрасный мир, но понимала, что не бросит ребёнка. Что бы не случилось.

Вода перестала булькать под ногами, и Таниквинель шла уже увереннее по продолжавшему раскачиваться мосту. Они были далеко от Земли. Здесь можно дышать только дорожке из света, и Таниквинель понимала, что рухни она сейчас, они все погибнут в ледяной пустоте между планетами, и ей стало странно спокойнее. Лунная дева шла домой. Луихад успокоился у неё на руках, и расслабленно лежал, приобняв женщину и кажется, засыпая. С каждым шагом всё ближе сверкала серебряная планета, и Таниквинель не заметила, как тёмная вода земли под изгибающейся лентой сменилась золотистой лунной, а мост превратился в дорожку земного света на поверхности озера Вечности, перестав дрожать и шататься под нею. Таниквинель поняла, что скоро ступит в родной оазис жизни. Ей было хорошо, разве что тело ребёнка казалось налитым мертвенной тяжестью свинца, и оттягивало руки. Если к ней вернулся облик лунной девы, то малыш Луихад оставался мальчиком с земли, и его тело по – прежнему были плотным и тяжёлым, не то что эфирная плоть Таниквинель и её подруг.

Таниквинель сошла с тропы на берег Озера Вечности, и, стоя на краю оазиса жизни, где серый холодный камень пустыни сменялся плодородной почвой и зеленеющими растениями, глубоко вздохнула, наслаждаясь чистым лунным воздухом. После тяжёлого земного, пропахшего дымом и пылью, он казался особенно приятным.

С глубокой радостью встречали лунные девы свою подругу, казалось, навсегда сгинувшую на тусклой планете. На весть о её возвращении слетелась целая стайка небесных красоток.

Дитя на руках у Таниквинель привлекло их взоры едва ли не больше, чем она сама. Никогда, на сколько могли вспомнить, не видели они здесь никого другого.

Девушка отпустила мальчика и тот ступил на поверхность Луны. В этот миг женщинам показалось, что камень содрогнулся под его ногами, и гром из поднебесья раскатился по осеянному звёздами оазису жизни. Они замерли, не зная привиделось ли это, или вправду было. А если да, испугалась ли Луна ступившего на неё мальчика, впервые в своей истории познав мужское присутствие, или же наоборот, приветствовала своего нового обитателя?

Несколько подружек окружили возвращенку, гладили её руки и ноги и покрыли поцелуями, куда более нежными, чем те, которые на ней запечатлели жительницы тусклой Земли. Другие кто с любопытством, кто со страхом рассматривали ребёнка, стоящего на камнях на краю оазиса жизни в грубой земной одежде и тусклоте той планеты, окутывавшей его подобно мрачному облаку, в котором выцветали все краски. Прежде лунные девы знали только друг дружку, то, что Таниквинель принесла с собой дитя Земли, и более того, мальчика, поразило их. Многие только сейчас узнали о существовании не – своего пола. Юный Луихад возбуждал их любопытство и одновременно страх перед земной тусклотой и блёклостью. Их вернувшаяся подруга быстро избавилась от неё, да и он тоже легко окунулся в сияние, и всё же девушки опасались этого существа совершенно другого рода, чем они сами.

Одни восхищались им, но большинство боялись мужского присутствия на ранее чисто женской планете. Таниквинель не ждала этого. «Наверное я слишком привыкла к мужчинам на тусклой Земле, и позабыла, какой неожиданностью они могут оказаться для подруг» — Думала она.

— Не пугайтесь, всё хорошо. — Говорила возвращенка, пытаясь успокоить дев, но это не действовало. — Ну же, Иннанианна, не трясись ты так. Он очень милый, не так ли?

Иннианианна шарахнулась от ребёнка следом за многими другими.

— О чём ты думала, когда притащила его сюда? — Крикнула одна из подруг. — Это только сейчас, пока маленький, он милый. А потом вырастит в большого грубого неотёсанного мужика, каких ты видела на той планете, и начнёт лезть к нам! Тебе следовало бы это понять!

К первой присоединилась другая девушка.

— Подожди, скоро Таниквинель натащит сюда ещё _их_, и наша уютная Луна превратиться в такую же тусклую и блёклую планету, как и та. Представь, что здесь будет! Мёртвая тусклая земля под мёртвым небом, где по усеянным костьми орбитам ползают мужики в поисках оставшихся женщин, которым приходиться прятаться в подвалах под башнями! А если поймают кого, ей несдобровать. Будут девочку любить: иметь трахать ебить.

Последние слова она произнесла сизым голосом жительницы тусклой Земли, от чего они страшно резанули слух.

— Кошмар! — Крикнула Иннанианна. — Нас будут ловить как её саму на тусклой Земле!

— Я не позволю этому случиться с нами! — Ответила другая. — Если Таниквинель так хочет оставить _этого_ здесь, я улечу жить куда – нибудь ещё.

— Есть другие планеты. — Предложила третья. — Холодные внешние миры, раскалённые внутренние. Второй спутник, наконец.

Она бросила взгляд в небеса, где среди звёзд сверкала Алая Луна.

Луихад, секундами ранее восхищёнными глазами глядевший на расцветающее перед ним радужное чудо красоты Серебряной планеты, испугался, что сейчас всё кончится, раз обитательницы этого дивно прекрасного места так шарахнулись от него. Малыш не понимал, что происходит. Ему казалось он чем – то обидел их, теперь его отправят обратно, в тёмный и холодный лес. Чтобы успокоить, Таниквинель взяла его за руку. Она разрывалась между любовью к мальчику и стыдом пополам с сожалением, что она вообще полезла на тусклую Землю. Останься она на Луне, или реши слетать на внешние планеты, она не подобрала бы это дитя, и ей не пришлось бы выслушивать обвинения от подруг.

— Простите, я не знала, не думала что так будет, мне показалось, что Луихад совсем не такой.

— Оно и видно, что не думала и показалось! — Отозвалась Иннанианна.

— Я больше не буду. — Пыталась оправдаться Таниквинель.

— Не будешь что?

— Приносить мальчиков с тусклой Земли. — Произнесла она, глядя в землю. — Обещаю, что Луихад навсегда останется единственным.

— Вы как хотите, а я улетаю. — Ответила одна из дев, поднимаясь в воздух. — Ну, кто – нибудь согласен терпеть его, или мы все сбежим?

— Я с тобой! — Крикнула другая из собравшихся.

— Я тоже!

— И я! И я! — Наперебой загалдели прочие.

Одна за другой они взвились в воздух, оставив Таниквинель с Луихадом внизу. Иннанианна обернулась, и на мгновение показалось, что хоть эта останется. Но нет, она всё же последовала за остальными улетающими. Провожая взглядом подруг, по пологой спирали поднимающихся в небеса, возвращенка всхлипнула.

Лунные девы скрылись за облаками, а она так и стояла, глядя им вслед.

Она смогла забрать ребёнка сюда, в своё царство вечной красоты и радости, но потеряла подруг. «Не следовало ли оставить дитя на его родной тусклой Земле?» — Спросила она себя. Но кто же знал, что он так напугает других. «Ну почему из – за него так получилось?» — Гадала Таниквинель, пока её не утешило прикосновение знакомой руки.

Лайлалаэйла осталась с нею. С ними. Она и другие девушки, какие не улетели, пытались утешить друг дружку, шептали Таниквинель, что она не виновата, что всё будет хорошо, Иннанианна и прочие смогут выжить и на Алой Луне, и едва ли им там будет хуже, чем здесь.

* * *

Стоя у окна одной из башен, откуда открывался вид на каменистую пустыню снаружи оазиса жизни, Таниквинель размышляла о ребёнке и подругах. Со временем её горе стало меньше. Улетевшие были где – то далеко, а юный Луихад и оставшиеся здесь рядом. Она любила своего ненаглядного мальчика больше, чем другие девушки. Да что там, некоторые из них так и не смирились с мужским присутствием на серебряной планете.

Позже ещё несколько из них покинули этот оазис жизни, перенесясь на более далёкую Алую Луну, ярким рубином временам восходящую в фиолетовых небесах. Таниквинель думала, как они там устроились. Так же как здесь, или они терпят лишения, прикованные к поверхности и вынужденные трудом добывать еду и воду. Как она сама на тусклой Земле.

Но эти невесёлые мысли не нарушали спокойную радость Серебряной Луны, не знавшей никаких горестей. Оставшиеся подруги, в том числе Лайлалаэйла, со смехом вспоминали свой первый испуг, когда впервые по – настоящему задумались о будущем. Присутствие Луихада на проверку оказалось совсем не страшным.

Мальчик быстро адаптировался к жизни на Луне, и рос среди населяющих оазис жизни девушек. Первое время он был просто заворожён её красотой и магией, затем на какое – то время впал в печаль по Земле, но и это прошло по мере того, как перед ним открывались всё новые чудеса Серебряного спутника. Подруги Таниквинель, те, кто не сбежал с первой встречи, полюбили его, первого и единственного среди них, на ранее чисто женской планете. Юного Луихада обласкали все оставшиеся девы. Они смеялись и радовались, украшая его золотом и серебром. Грубую земную одежду быстро отбросили прочь (обитательницы Луны, хоть и долго слушавшие объяснения Танквинель, были поражены тем, что у него вместо лона любви был пенисок), и одели в столь же прекрасные вышитые платья (он быстро начал чувствовать себя нормально в платьях и юбках, пусть обычно и предпочитал штаны), как и их собственные. Ни в чём Луихад не знал отказа. Здесь, на серебряной планете, им не нужно было работать, всё, что хотели они получали без труда, и всё время проводили в играх и развлечениях.

Лунные девы не задумывались о том, как давно вернулась подруга. Таниквинель, знакомая с жизнью на тусклой планете, и та быстро потеряла счёт времени, и знала только, что прошли годы по счёту Земли. Её ненаглядный Луихад подрос, и со временем его тело менялось. С детства вскармливаемый пищей оазиса жизни, мальчик превращался в такого же обитателя Луны, как и Танквинель и другие. Эфирная материя заменяла вещество тусклой Земли в его теле, и он становился всё легче и красивее. Тяжесть оставила его, но пусть так, много времени прошло, прежде чем он смог впервые полететь сам, а не на руках у обитательницы небес.

— Таниквинель!

Она обернулась на голос вбежавшего в комнату Луихада в развевающихся золотистых юбках. Летал он пока не слишком хорошо, и предпочитал ходить. Лунная дева подхватила его на руки, и без труда закружила в воздухе, расцеловав в обе щёки. Его отросшие за годы жизни на Серебряной Луне волосы развевались на несуществующем ветру. Сейчас он бурно радовался, что порадовало и Таниквинель. Мальчик и сейчас временами вспоминал оставшихся на тусклой Земле друзей и родителей, но с проходящими годами на Луне всё реже и реже.

Внезапно Луихад поцеловал её в ответ. Лунная дева немного опешила от его внезапного неумелого поцелуя. А юный воспитанник обнял её, прижимаясь к женщине всем телом. Тонкая ткань сминалась под его ладонью, а трепещущее тельце прижималось к Таниквинель, почувствовавшей сквозь платье как набухающий пенисок упёрся в неё, но не уверенной, что ребёнок достиг положенного возраста, и что у него достанет смелости. Никогда раньше она не думала о нем _так_. Лунная дева в смятении осознавала, что он хочет её как любовницу.

На девушку накатило возбуждение, она хотела, чтобы он не останавливался, а тот и сам снова поцеловал её, от чего Таниквинель невольно вздрогнула, а милый мальчик снова обнимал свою ненаглядную. Ошарашенная таким внезапным поворотом событий, она слишком поздно заметила что смятое платье сползало с её плеча, и ладонь Луихада легла на её потихоньку обнажающуюся грудь. Он замер как в трансе, не смея сдвинуться и только сжимая в руке правую грудь красавицы, с которой тонкая ткань платья сползла практически до краюшка сосочка. Тихий стон сорвался с её губ, она поцеловала его в ответ, почти желая, чтобы он шёл до конца.

Но нет, мальчик был все же слишком юн для этого, и едва ли понимал, что происходит с его телом.

Внезапный порыв прошёл, он снова был тем ребёнком, которого Таниквинель принесла с далёкой тусклой Земли.

Луихад отпустил её грудь, и остановился возле неё, медленно и глубоко дыша, сжимая и разжимая руку, и рассматривая свою ладонь, которая секунды назад лежала на груди Таниквинель.

Лунная дева быстро поправила одежду, не зная, что делать с произошедшим только что между ними. Её опыт с земными мужчинами обернулся только болью, но воспитанник до сих пор оставался таким нежным и любящим. «Может быть, с _ним_ все будет совсем не плохо». — Вот о чём думала она, пока мальчик приходил в себя после внезапной гормональной атаки.

* * *

Таниквинель парила в воздухе над башней из белого и золотистого камня, их жилищем на серебряной планете. Юный Луихад несколько тяжеловато летел возле неё, но уверенно держался в воздухе самостоятельно, при помощи своего нового плаща – крыльев. Мальчик здорово подрос за прошедшие годы, превращаясь в юношу. Для лунных дев это было одновременно забавным и немного пугающим. Никогда раньше на их памяти мужчина не ступал по Серебряной Луне. Подруги реагировали на происходящее по – разному. Одни волновались, что будет тогда, когда он впервые соединиться с одной из них, другие хотели познать этот неизведанный ни для одной обитательницы небес опыт. Сама Таниквинель не знала, будет ли готова уступить, когда Луихад попросит её об этом, но подразнить его было довольно приятно.

Несясь в вышине, среди облаков, Таниквинель попыталась поймать взгляд воспитанника. Паря в воздухе чуть ниже своей спутницы, он снова засмотрелся на неё. Так, как тогда, в башне. Это не был восхищённый взгляд ребёнка, а пытающийся проникнуть под её одежду, а его взгляд его дольше обычного задержался на её грудях.

Перекувырнувшись, Таниквинель понеслась вверх, навстречу мерцающим звёздам. Её одежда развевалась в воздухе, и мальчик незамедлительно последовал за нею, не отводя взгляда от мелькавших под взлетающей и опадавшей юбкой ног лунной девы. Её тело всё больше привлекало взрослеющего Луихада.

Таниквинель всё отчётливее понимала, что в её милом воспитаннике уже начали пробуждаться желания. После того раза в башне, когда он впервые захотел её, не осознавая собственный чувств, она много думала, на что может быть похоже слияние с таким мужчиной, в какого превращался её милый мальчик. Как это будет с ним, чувствовать в себе его пенис, а не пальчики подруги?

А Луихадик по – прежнему любовался ею. Таниквинель заметила как его взгляд следил за её ногами, и как бы невзначай повернулась так, чтобы одна обнажилась почти полностью. О, да, он хотел войти в неё, но не решался прямо сказать ей об этом. Пока не решался. Для него эти чувства были новыми и необычными, он не успел привыкнуть к ним, и Таниквинель не была уверенна, что он полностью понимал, что начинает с ним происходить.

Она затормозила и подождала, пока Луихад догонит её. Он подлетел почти вплотную, всё так же любуясь ею, затем несмело протянул руку и дотронулся до её груди. Очевидная эрекция была хорошо видна через его тонкое лёгкое платье с высоким воротом. «Может, он решится сейчас?» — Спросила себя Таниквинель. Лунная дева ещё раньше заметила как мальчику нравятся её груди, как он смотрит на них, и подумала, что, она могла бы не прикрывать их. Такие взгляды ей нравились, они заставляли её испытывать возбуждение сами по себе, ещё до того, как к ней прикасались нежные пальчки.

Игриво улыбаясь и сбросив ладонь Луихада с себя, Таниквинель снова набрала скорость, помчавшись над облаками, и позвав мальчика догнать её. И внезапно обернувшись, одним лёгким движением расстегнула платье, показав обе свои крупные, аккуратные груди. Впервые увидев её настолько обнажённой, Луихад сперва впился в неё жадным взором, затем резко захлопнул глаза, от неожиданности не успев и затормозить, и по инерции улетев далеко вперёд.

Мальчик вспыхнул краской, не особенно, просто слегка порозовев, и закрыв глаза. Очень жаль, но в то же время и спокойнее так. — Подумала Таниквинель. — «Он так и не решился открыто следить за мною, но ничего, скоро убедиться, что девушка не имеет ничего против, и осмелеет. Наверное, я дам ему самому решиться соблазнить меня. Или лучше в следующий раз попробовать прилететь к нему полностью обнажённой?»

5025   1 35883    +3.4 [2]

Из запредельного, Лесбиянки