Поздно вечером, тайком, я шла по коридору отеля, одетая в униформу горничной. Собираясь устроить мужу сюрприз, чувствовала себя безумно сексуальной. Костюм идеально обтягивал моё тело, подчёркивая пышность бюста и роскошность бёдер. Благодаря короткому подолу, длинные ноги в нейлоновых чулках выглядели обалденно.

Как только мы въехали в гостиницу, меня удивил тот факт, что женская прислуга одета в откровенные костюмы французских горничных. Хотя мы были не в Париже, а в Адлере. Я мигом представила себе, как дико привлекательно буду выглядеть в этой униформе. Я захотела её примерить, подразнить мужа. Тайком от него я договорилась с местной горничной (с той, которая ростом такая же высокая), за хорошие деньги арендовала её рабочий «костюм», надела его, и направилась по засыпающему отелю в свой номер.

Заворачивая за угол, я увидела впереди охранника, который шел по коридору в том же направлении, что и я — и меня не видел. Попадаться ему на глаза мне совершенно не хотелось. В отеле мне ещё жить, а он, конечно, догадается, что я никакая не прислуга (ещё подумает, что я украла униформу). Да и Моника — та самая горничная, у которой я взяла напрокат костюм — просила перед охраной не светиться.

Я замедлила шаг. Благодаря ковровой дорожке мои каблуки не цоколи. До нашего номера оставалось всего десять шагов. Если б я ускорила шаг, я наверняка б успела. Но я задержалась, раздумывая, что мне сделать: рвануть в номер, или отойти обратно за угол — и время было упущено. Включилась рация. Охранник остановился, извлек её.

Он мог обернуться в любую секунду. Надо было что-то предпринять. И я сделала первое, что пришло в голову — зашла в ближайший номер, благо дверь оказалась не заперта. Краем глаза я видела, что охранник оборачивается — но, думаю, меня он не заметил.

Итак, я оказалась в чьём-то номере. В принципе, ничего страшного не случилось. Нужно всего лишь переждать, пока уйдёт секьюрити, а потом преодолеть эти 10 шагов, и оказаться у себя. Только б хозяин номера не заметил меня. Я слышала, как за дверью охранник говорит по рации. Слов я разобрать не могла (в отеле хорошая звукоизоляция), только слышала, как при переключении рация издаёт характерный шум. Скоро всё стихло. Я была возле двери и ждала. Как вдруг...

— Здравствуйте. Вы пришли убирать номер?

Раздался за спиной мужской голос. Вздрогнув, я развернулась. Передо мной стоял пожилой мужчина, седой, не высокий, в пижамных штанах и в майке. Он с интересом смотрел на меня. Меня он, конечно, не знал, поэтому решил, что и я действительно горничная. И мне, вдруг, понравилось такое понижение статуса. Ведь — по сути — ради этого я и надела униформу. Этот спектакль я хотела разыграть перед мужем, но вдруг мне попался этот приятной наружности не совсем ещё старый мужчина. В глазах его читалось восхищение — и мне это нравилось. Я решила не торопиться и задержаться на несколько минут. Сделать вид, что убираю номер. Повилять бёдрами перед хозяином номера, а потом вернуться к мужу. Да и охранник к тому времени, со сто процентной гарантией, уйдёт.

— Да, вечерняя уборка, — сказала я первую попавшуюся в голову чушь, и прошла мимо мужчины в номер. Прибирать особо было нечего, но в углу я нашла смётку, и сделала вид, что сметаю пыль. Пенсионер сел на диван перед телевизором. Смотрел не в экран, а исключительно на меня. Я почувствовала лёгкое возбуждение. Да что там — лёгкое... солидное бурлящее возбуждение! И чем дольше двигалась по номеру перед глазеющим мужчиной, тем больше возбуждалась. Я решила с ним заговорить:

— Вы отдыхаете один?

— Да. Нет. С женой. Жена приедет завтра. Я приехал раньше. Так получилось. Ей пришлось задержаться.

Итак — он один. Это о чём говорит? Это ни о чем не говорит. Просто можно чуточку расслабиться и свободно покупаться в мужском внимании. Хорошо то, что в его возрасте у него не хватит духу ко мне приставать.

— Вас как зовут? — спросила я.

— Елисей Карпович. А вас?

— Моника, — не задумываясь, ответила я.

Я подошла к двуспальной кровати. Покрывало было слегка помято, я стала его поправлять. Одним коленом встала на кровать и потянулась, чтоб поправить покрывало посередине. Елисей Карпович находился за моей спиной. Я понимала, что в этой позе юбка сзади приподнялась и засветила мою попу в стрингах. Зачем я это делала — не знаю, но мне этого хотелось. Мне в тот момент нравилось возбуждать незнакомого пожилого мужчину. Хотя, почему незнакомого? Мы же познакомились))

Я подошла к Елисею:

— Ну, вот и всё, теперь порядок. Мне можно идти. — Последняя фраза прозвучала наполовину вопросом, словно я спрашивала разрешения у хозяина номера.

— Нет, подождите, Моника, — сказал пенсионер, неожиданно поднялся, направился к минибару, вернулся с бутылкой коньяка и двумя бокалами, — пожалуйста, выпейте со мной.

— Нет, на дежурстве нельзя, — сказала я, подумав, что пенсионер оказывается не такой уж и тютя — раз решился предложить мне выпить.

— Мы всего лишь по стопочке. Никто не узнает. Присаживайтесь, — при этом он похлопал на диванчик рядом с собой.

Ситуация вся эта меня забавляла. К тому же я была не прочь ещё некоторое время побыть в его обществе. Правда и задерживаться мне тоже не хотелось — меня в номере ждал муж. Я села на диванчик рядом с Елисеем. Села очень близко. Нейлон моих колготок коснулся его пижамных штанов. Елисей налил два бокала и один протянул мне.

— За что пьем? — спросила я

— Не знаю, может, за знакомство?

— Банально, — ответила я, и он с новым интересом взглянул на меня. Я смотрела на него, слегка улыбаясь. Мы даже взглядами флиртовали друг с другом. Думаю, в этот момент Елисей догадался, что я не случайно так долго ходила по его номеру. Не случайно на постели приняла такую провокационную позу и засветила свою попу в стрингах. О соитии с ним я конечно не думала. У меня есть муж, мы четыре года вместе, я ни разу ему не изменяла. Но лёгкий флирт — я могла себе позволить.

— Тогда выпьем за ваши длинные ноги.

Опа! Елисей, видимо, понял правила игры. Достаточно дерзко, но на грани дозволенного. Улыбка моя стало чуть шире. Я чокнулась бокалом о бокал, мы выпили. Я продолжила разговор на приграничные темы.

— Значит, Елисей, вам понравились мои ноги?

— Нет, не только, мне понравилось всё: ваша фигура, ваша красота, ваши волосы.

В разные периоды жизни я меняю свой окрас до прямо противоположного. В тот вечер я была платиновой блондинкой со стрижкой Боб.

— Елисей, вы ещё не слышали, как я пою!

— Вы поёте?

— Да я потрясающе пою. Особенно в тот момент, когда достигаю оргазма.

В этот момент глаза его, округлившись, увеличились в несколько раз. Мне было интересно, что он ответит на эту провокацию? Он оказался находчивым:

— С удовольствием бы послушал!

Я даже чуточку смутилась. Указала на бутылку и сказала:

— Давайте, Елисей, ещё по одной и я пойду.

— Как, уже?

— Да, к сожалению, не могу больше оставаться, надо работать.

Пенсионер налил по стопке, дал мне одну, взял вторую, посмотрел на меня и произнёс:

— За вашу сексуальность!

И опять я усмехнулась, чокнулись, выпили. Я встала, он тоже поднялся. Он оказался на полголовы ниже меня. Меня к нему притягивало. Очень не хотелась уходить. Хотелось сократить расстояние нас разделяющее, прижаться, ощутить его поцелуи, ласки. Это был последний рубеж. Ещё чуть — и всё, необратимость. Этого я не хотела. Я поспешила к мужу. В дверях Елисей сказал мне:

— Когда закончите, заходите ко мне, я оставлю дверь открытой.

Я ничего не ответила. Проскользнула в свой номер и закрыла дверь. Наконец то, я у себя — расслабилась. Решила ещё немного выпить, прежде чем предстать пред мужем — хотя этого хотелось уже не так сильно. Часть моя ещё была в номере Елисея и не торопилась возвращаться. Тогда я решила представить себе, как загорятся глаза супруга, когда он увидит меня в таком наряде. Я думаю, он бурно проявит своё восхищение, сдерживать себя не станет, тем более что у него есть на это законное право.

Я подошла к зеркалу, рассмотрела себя со всех сторон, и, постепенно настроилась на интим с мужем. Прошла дальше в номер, туда, где стояла наша кровать. Муж лежал в белом гостиничном халате и храпел. Пятьдесят на пятьдесят: облегчение и разочарование — я испытала в этот момент. Я поняла, что будить супруга мне не очень то и хочется. Значит, я всё-таки ещё не готова: ещё не вся вернулась в этот номер из соседнего. Несколько секунд стояла в раздумье, потом, всё-таки, пошла ванную, чтобы снять с себя униформу. Начала расстёгивать, и почти что сняла платье, как неожиданно решила вернуться к Елисею. Нет, не для секса, а для того чтоб продолжить флирт. Я была уверенна, что в самый последний момент я смогу остановиться и не переступлю грань.

Я выпила немного виски, ещё раз осмотрела себя в зеркале, и, убедившись, что муж спить, прошла по коридору обратно в номер к Елисею. Дверь его и в самом деле оказалась не запертой. Елисей уже лежал в кровати, накрывшись одеялом, но не спал. Увидев меня, он приподнялся, и сел. Майки на нём не было. Я взяла со столика бутылку коньяка и стаканы, и подошла к кровати. Села на край.

— Ну вот, я приняла ваше предложение и вернулась.

— Отлично, Моника, давайте я налью.

Он налил. На этот раз тост сказала я:

— А вот теперь, давайте за знакомство. Я не прочь познакомиться с вами поближе.

— Я тоже, — ответил престарелый мужчина, мы стукнулись бокалами и выпили.

Елисей положил свою ладонь мне на колено. Я покачала головой и аккуратно убрала её.

— Нет, вы не совсем правильно поняли, не такое знакомство.

— Но вы мне очень нравитесь, — сказал он и снова положил руку, на этот раз не на колено, а значительно выше.

— Нет, Елисей, поймите, я замужем, я не могу себе позволить, — говорила я, пытаясь убрать его руку. На этот раз мне удалось это сделать с трудом. Мужчина не унимался. Он быстро подвинулся и обнял меня за талию, привлекая к себе.

— Почему нет, Моника?! Вы можете позволить себе что угодно! — говорил он, в то время как я пыталась отстраниться от него, вырваться из его объятий. Хотя, по правде говоря, старалась не очень сильно. Если я действительно захотела б уйти, я сделала бы это без особых усилий. Падать в объятья Елисея Карповича я тоже не хотела. Хотя мне была приятна его близость. Эта вольная борьба меня забавляла. И возбуждала.

— Ну, нет, Елисей, так нельзя, — говорила я, высвобождаясь.

— Ну почему же, Моника, вы мне так нравитесь, — говорил он, продолжая меня вновь и вновь заключать в объятия, из которых я каждый раз вырывалась. Неожиданно ему удалось меня повалить. В это время одеяло сползло, и я увидела, что Елисей без трусов. То есть совершенно голый. Его член был в полной боевой готовности.

— Вы что! — воскликнула я, даже замерев от неожиданности. — Вы что, без трусов?! Да как вы можете приставать к замужней женщине, а сами без трусов.

И я начала активно сопротивляться, чтобы встать и выйти из номера, и вернуться к мужу, сохранить свою верность и честь. Я боролась с пожилым мужчиной, который так нагло возбудился на меня, но именно, что боролась. Если бы я врезала бы ему разок, другой — он тут же отпустил бы меня, но я этого не делала. Значит, всё происходящее мне нравилось. написано для BestWeapon.ru Я до последнего была уверена, что контролирую ситуацию. Что смогу прекратить это — не доходя до измены. Борьбу с голым пенсионером на кровати в его номере я изменой не считала. Излишне самоуверенная, я думала, что с честью выберусь из ситуации, которую сама же создала. Но вдруг, в какой-то момент, во время нашей возни — мужской член оказался прямо у меня перед лицом. Торчащий, чуть залуплённый, наглый. Не знаю, как это случилось — сработал рефлекс — я взяла его в рот.

Сильное яркое ощущение, когда во рту крайняя плоть сдвигается, и ты чувствуешь гладкую головку пениса, словно тельце удивительного моллюска. Я сосала член, понимая, что всё, я соскользнула в пропасть и теперь неслась в головокружительном полёте измены. Всё дело в том, что мне было необъяснимо приятно брать в рот писюн Елисея.

Тогда я решительно поднялась, уложила своего престарелого любовника на кровать, сама встала на четвереньки, склонившись к пенису, и продолжила его сосать. Полный улёт! Мне так это нравилось! Я напрочь забыла, как иногда бывает приятно брать его в рот! Мужу я миньетила крайне редко. В основном, когда за что-то благодарила, или о чём-то собиралась попросить. А чтоб вот так, бесплатно, ради удовольствия — давно это не делала. Пухленькие мои губы скользили вверх-вниз по члену. Языком чувствовала, как кожа сползает, выпуская моллюска, и снова задвигается при возвратном движении, пряча пугливое животное.

Но почему мне так понравился пенис Елисея? Почему мне так сказочно приятно держать его во рту? Космическое притяжение! Порою нельзя объяснить — почему тебе нравиться тот или иной человек, та или другая вещь, почему тебя так влечёт определённая часть человеческого тела, или чей-нибудь писюн. Просто — влечёт — и всё тут. Головою я ритмично двигала вверх-вниз. Останавливалась только за тем, чтоб перевести дыхание и облизать мужской орган. А потом снова пропихивала его промеж своих губ и наполняла им рот. Наваждение! Блажь! Похоть!

Рукою я гладила мужские яички. Кожа на них была тонкая и нежная! Надо бы их тоже полизать. Прикоснулась к ним языком. О, да! Мне понравилось это делать! Стала чередовать процессы: возьму в рот пенис, — ласкаю языком яички. Престарелый мой любовник с интересом следил за моими действиями, ловил кайф, затем потянулся к моей юбке, задрал её, обнажая мою попу, начал её гладить.

Тогда я отвлеклась от сосания пениса, сняла с себя трусы, легла боком, полувалетом, согнув ногу в колене, выставляя на обзор мужчины свои прелести. И пока он любовался дивным зрелищем и гладил меня там, я продолжила сосать его писюн. В какой-то момент шальная мысль пронеслась в моей голове: слава богу, что никто сейчас не видит, чем я занимаюсь. Чем активнее общественная жизнь на публике, тем больше ценишь вот такие тайные, бездумные моменты. Моменты, когда тебе необъяснимо хорошо. И хочется это спрятать от всех, чтоб никто не знал, и никогда не узнал.

Я поняла, что хочу большего. И сменила позу. Я легла на спину и раздвинула ноги, приглашая своего пенсионерика приступить к акту познания. Прежде чем лечь на меня, он позволил себе полизать мою киску, а уж потом я почувствовала на себе его тело. Нащупала рукой его главный орган и направила на истинный путь. Мужчина вошёл — меня накрыло! За четыре года тело видимо так соскучилось по новым ощущениям, что я почти тут же закричала от безбрежного удовольствия. Я обнимала Елисея, целовала его. Одной рукой гладила его седую голову, другой — держала за мужскую ягодицу, помогая проникать в меня. А потом и вовсе закинула ноги ему на плечи, чтоб он глубже вбуривался в меня. Сейчас член атаковал заднюю стенку влагалища, что принесло новую порцию удовольствия. Он тёрся о влажные стенки, обо все мои сенсорные точки, вызывая во мне благодарный восторг.

Потом я была сверху и сама задавала ритм и глубину. Это длилось недолго. Мужичок подо мной начал хрипеть, я поняла, что он сейчас кончит. И тогда я вновь сама себя удивила. Я соскользнула вниз, и взяла щедро смазанный моими соками член в рот. Я хотела, чтоб он разрядился именно там. В первый раз в жизни я этого хотела. И он разрядился, наполняя мой рот странной, тягучей, без ярко выраженного вкуса жидкостью. Я выдавила и слизала последние капли. Вот такая я сегодня плохая девочка! Елисей лежал на кровати усталый и невозможно довольный. Смотрел на меня благодарной улыбкой. Больше мне в этом номере делать было

нечего. Я поднялась и оправила своё платье.

— Пока! — Сказала я, — было приятно.

— Мне тоже, Моника! До свидания! Спокойной ночи!

И только когда я вышла из номера, сообразила, что на мне нет трусов. Их я оставила где-то на его кровати. Возвращаться за ними — не хотелось. Требовалось пройти всего десять шагов до своего номера. В отеле все спали, коридор был пуст, поэтому я спокойно дойду прямо так (тем более, если не наклоняться, то ничего и не видно). Но всё равно — идти по ночному отелю в костюме горничной, в короткой юбке с голой писькой — это очень горячило! Я снова почувствовала, что возбуждаюсь! Может, я всё-таки разбужу мужа и устрою ему сюрприз,... но моим планам не суждено было сбыться. Судьба всё решила иначе.

Когда я уже подошла к номеру, меня сзади кто-то грубо схватил. Зажал мне рот, опрокидывая назад, — таким образом я не могла твёрдо стоять на ногах и дать отпор нападавшему. Меня тянули назад по коридору, я успевала только переставлять ноги, чтоб не упасть. Меня затащили в один из номеров, закрыли дверь, после чего отпустили. Я резко обернулась, и увидела охранника. Того самого, от встречи с которым я тогда укрылась в номере Елисея. Тогда я ещё подумала, что он меня не заметил, оказалось, что нет — заметил, и стал поджидать. А дождавшись, насильно заволок сюда. Я была возмущена! Я готова была его разорвать! Уничтожить морально и физически! Я готова пинать его туфлями! Каблуками наделать в нём дыр! Насилия над собой не потерплю! Ни в каком виде! Как он вообще смог себе позволить такое?! Упырь! Подлец! Мерзавец! Скот!

Но я не успела наброситься на него, он перехватил инициативу.

— Ну! Что?! Я поймал тебя! Застукал на месте преступления! Светская львица — строит из себя идеальную жену,... а сама кто? Обычная шлюха! А, Марина? Что скажешь? Нечего сказать? Я так и думал!

— Откуда ты знаешь моё имя? — изумлённо выкрикнула я, растерявшись, забыв выложит ему в лицо все приготовленные оскорбления.

— Я всё знаю, Марина! Я всё про тебя знаю! Светская потаскуха! Пока муж спит — кувыркаешься, да? Подставляешь своё гнездо под чужие яйца! Думаешь, что? Муж не узнает?! Узнает! Найдутся добрые люди и всё расскажут!

Рожа его наполнилось крайней ненавистью. Даже неким высокомерным злорадством. Словно сейчас он взял надо мною верх. Сделал рабыней, и может помыкать мною как хочет.

— Ничего ты не расскажешь, мерзкая скотина! Никто тебе не поверит! Да и вообще — кто ты такой? Я тебя впервые вижу! Как ты смеешь ко мне приставать, хватать, оскорблять...

Он внезапно рассмеялся злым и таким самоуверенным смехом, что я осеклась, предчувствуя неладное. У него явно что-то на меня есть. Но кто он, вообще, такой?

— Ах, Марина! Блядина ты светская. Не узнаёшь меня? Два года прошло, а ты уже забыла? Ты же лично уволила меня! Хладнокровно выперла со службы у своего мужа, чтоб устроить своего протеже!

Я пристально взглянула в искаженное от ярости лицо — и до меня дошло. Точно! Бывший охранник в нашем доме. Только сейчас я его узнала.

— Да тебя поймали на воровстве...

— Никто ничего не доказал! Ничего у вас на меня не было! И нет! Одни слухи! Вышвырнули меня как собаку! Но сейчас ты получишь у меня сполна! Ты расплатишься за свой гонор! Ты узнаешь, что такое настоящее унижение! Ты будешь делать для меня всё, что я захочу! Всё! Чтоб избежать позора!

— Ничего я делать не буду! Ты явно что-то попутал, тупоголовый! Я сейчас уйду к себе, а завтра тебя отсюда вышвырнуть как побитую собаку!

Лицо мужчины побагровело.

— Никуда ты не уйдешь! Я поймал тебя с поличным! Я застукал, как ты выпархиваешь от своего любовника! Ты попалась! Ты в клетке! Теперь я твой господин! Ты моя служанка! Ты сделаешь всё, что я захочу! Иначе завтра о твоей измене узнают все! И муж. И все твои 200 тысяч друзей в соцсетях — все! Что? Думаешь, я полный дурак? Я всё записал! На, смотри!

Он открыл ноутбук и включил плей. На экране — одной из камер отеля — был снят коридор в тот момент, когда я выходила из своего номера и направлялась в номер Елисея. Далее шла быстрая перемотка — и снова я, на этот раз уже выходила от Елисея. То, что это я — видно было крайне отчётливо. Эта гадина подготовилась! Я посмотрела на него свысока взглядом полным презрения.

Охранник, нагло улыбаясь, приблизился ко мне вплотную, и запустил лапу мне под юбку, прикасаясь к моей попе. Я тут же отшвырнула его руку, и попыталась его от себя оттолкнуть, но безрезультатно. Он стоял не шелохнувшись. Только наглая улыбка стала ещё шире. Он настроен решительно. Он знает, что мне некуда деться. Я и сама понимала — что попалась. Этот компромат может в один миг разрушить мой брак. А супруг мой молчать не станет. Он всем растрезвонит, и сам видео в сети выложит, да ещё такую травлю устроит, что мне навсегда будет заказан вход в высший свет.

Охранник это знал, и потому вёл себя так нагло, вновь запуская руку мне под юбку. Сопротивляться бесполезно. Я действительно оказалась в клетке. В лапах этого паука. Мне остаётся только смириться. Я пыталась сжечь его взглядом, но он злобно выдержал мой взгляд и залез ко мне под юбку. Рука его легла на мою попу. Абсолютно голую попу.

— О! Марина! Так ты без трусов! Развратница! — воскликнул он, хватая меня за голые ягодицы, яростно их сжимая.

Два последних года он работал в отеле охранником. Два года его возбуждали местные горничные. Но, ни одна из них ему и не дала! За два года — ни разу! Это его жутко злило, как вдруг — такой подарок в моём лице! Просто манна небесная! Бывшую хозяйку в костюме горничной зажать в углу и схватить за голую жопу! Он не без оснований предвкушал большее. Он хозяин положения и может позволить себе всё! Вторую руку он запустил мне под юбку спереди. И дерзко схватил меня за киску. Предательницу. Потому что она была влажная. Насильник мой обнаружил это — и лицо его расплылось в улыбке до ушей.

— Вот оно что! Марина! Ты оказывается врушка! Возмущаешься, а сама мокрая! Ах, ты, мокрощёлка лживая! Течёшь, шалава!

Я решила молчать. Ни слова не скажу. Пусть он оскорбляет меня. Унижает словами и действиями, ни звука он от меня ни услышит. Раз уж провинилась — понесу наказание. Но сделаю это с честью. В гордом молчании! А что касается моего тела — так это ж чистая физиология. Телу невозможно приказать не возбуждаться. Мозг категорически против, а тело само по себе. Оттого-то киска и мокрая.

— Ну-ка, лживая шлюха! Покажи свои сиськи. — И он дёрнул лиф униформы. Послышался звук разрываемой ткани. Грудь моя оголилась. Соски торчали.

— Так я и думал! Лживая девка! Нравиться, когда грубо! — И гадина схватил меня за титьку. Сжал до боли. Я гневно раздувала ноздри и презирала его всем свои видом — но молчала. Грубые лапанья оскверняли меня. Я молчала. Терпела. Решила, что всё вынесу. Пройду эту епитимью, искуплю свой грех. Гадина всё больше зверел, хапая меня за титьки, за жопу, за все места, залезая пальцами внутрь меня. Он больше не церемонился.

— Ну что, шалава! Теперь нагнись! — И он нагнул меня. Я уперлась локтями о стол, рядом с предательским ноутбуком. Мысленно я пыталась забиться в самый дальний уголок сознания в тот момент, когда охранник задирал мою юбку и расставлял мои ноги пошире — так удобней ему будет меня насиловать. Я безропотно подчинялась. Молить о пощаде и сопротивляться я не буду. Пусть совершает надо мной это унизительное осквернение — вытерплю.

Сначала мне показалось, что он суёт в меня полицейскую дубинку. Я даже обернулась посмотреть. Нет, это был член. Огромный, как дубинка. Я одновременно изумилась и испугалась.

— Что, сучка? Удивилась размерам?! Никогда не видела настоящий мужской хрен? На, смотри! Почувствуй его! — И он засандалил свой чудовищный хер в меня. Я прикусила губу с такой силой, что даже пошла кровь. Мужская дубинка наполнила всё моё чрево. Раздвинуло все стенки. Упёрлось в матку. Дикая боль одновременно с улётным наслаждением. Я ненавидела своё тело за то, что ему — это нравится. Но благодарила киску — за обильную смазку. Иначе насухо этот монстр разорвал бы у меня там всё.

Начался неистовый, свирепый трах. Меня сносило от мужского напора. Я руками изо всех сил упиралась в стол, но это не помогло. Локти мои соскользнули, и я просто плюхнулась грудью на стол. Охранник продолжал драть меня, как взбесившийся бабуин. Вымещал на мне годами скопившуюся ненависть. Кабан, насилующий львицу. Дубина беспощадно долбила мои недра. Боль прошла и внезапно — накатило удовольствие. Да такое сильное, что я поняла — сейчас закричу. Заору от кайфа. Но этого я не хотела больше всего в жизни. Это было бы унизительней, чем всё то унижение, которое я испытывала. Я кусала губы, я зажимала рукой рот, делала всё, чтоб не застонать. В комнате были слышны только громкие шлепки живота о ягодицы, скрипение стола, довольное рычание насильника, да гнусные его отрывистые комментарии.

Всё, — я поняла, что больше не выдержу. Подлое наслаждение сейчас вырвется из моего горла блаженным стоном. Я молила бога, чтоб этого не произошло — и бог внял моей просьбе. Насильник мой внезапно вышел из меня. Схватил за плечо, поднял. Но тут же, с силой, заставил меня встать перед ним на колени. Большая дубина, влажная от моих соков уткнулась в мои губы. Как же это было унизительно! Я открыла рот, и мужчина запихнул свою вафлю мне за щеку. Это был окончательный позор. Гадина начал насиловать мой рот. Рот разрывался от размеров фаллоса. Гадина держал одной рукой меня за волосы, а другой за нижнюю челюсть и неистово долбил моё горло. Я не помогала, но и не сопротивлялась. Только шире раскрывала рот. Челюсть сводило. Горло болело. Я поперхнулась раз, другой, третий. Из глаз брызнули слёзы, которые от туши стали чёрными.

— Получай! Получай! Сучка! Получай! — слышала я словно издалека. Собирая остатки сил, я пыталась расслабить челюсть, чтоб не свело, и дышать носом, чтоб не задохнуться. И тут наступил финал. Насильник мой начал эякулировать. Прямо мне в рот. Я терпела, успокаивая себя мыслью, что сейчас всё закончится. Моё наказание будет исполнено. Дважды за ночь мужская сперма наполняла мой рот. В первый раз это было необычно и желанно. Во второй раз — неприятно и обидно. Просто до жути гадостно было получать сперму в рот от этой скотины. А он ещё и комментировал:

— Да! Да! Да, членососка! Получай! Полный рот! Глотай, Шалава!

Я дождалась, когда поток иссякнет. Закрыла рот. Посмотрела вверх на ухмыляющуюся физиономию. Со всем презрением, которое я к нему испытываю. А потом сплюнула всю сперму ему на туфли. Резко поднялась и вышла из злополучного номера, так и не сказав ни слова.

Муж продолжал спать. Хоть тут мне повезло — ничего не надо объяснять. Я приняла душ, смыла с себя все следы насилия. Киска моя и рот надсадно ныли, но физические травмы проходят быстро, что не скажешь про душевные. Я надела халат, плеснула бокал виски, залпом его выпила, налила ещё один, и вышла на балкон. Слёзы обиды от пережитого унижения наворачивались на глаза. Я продолжала, как мантру, твердить, что это наказание за моё проступок, что я сама во всём виновата. Как не странно, насильнику своему мстить мне не хотелось. И где-то в глубине родилась мысль, что, может быть, я сама втайне хотела, чтоб меня изнасиловали... но, стоп — я прогнала эту мысль. Не надо об этом думать. Лучше забыть. По крайней мере — попытаться.

Утром я уговорила мужа переехать в другую гостиницу. Правда, за порванный костюм пришлось заплатить в пятикратном размере — но это уже мелочи.