1

Лощёная ярко-оранжевая полоска бикини сползла в промежность, запуталась в половых губах, выделив округлые дольки влагалища. Андрей краем глаза следил за движением раскрывавшейся навстречу попы, круглой, как журнальный столик, твёрдой и гладкой в пояснице, как круп лошади. Девушка-кошка, большая, богатая в бёдрах и плечах, выгибалась, напрягая несоразмерно узкую талию, втягивая нежный дрожащий животик. Придерживая большие груди в лифчике, она поправляла покрывало под собой, чтобы через секунду вновь распластаться на животе, вытянуть носочки, устремив ручки по швам.

Шоколадные пяточки ритмично задёргались, большая черепашка закапывалась в песок. На лице девушки застыло умиротворённое выражение, красавица с сочным кренделем каштановых волос на затылке, с очаровательной родинкой на правой лопатке уснула, поигрывая большими чувственными губами. Чёрные бровки над двумя каплями солнцезащитных очков на секунду взлетели в предвкушении чуда, но, не найдя повода для беспокойства, медленно опустились.

Андрей и хотел бы львёнком прокатиться с ветерком, носорог-рогом вспахать богатую пашню, но разве солнца на всех хватит? Пока большая черепаха отдыхает, зарывшись в песок, он вынужден прозябать в тени собственных комплексов.

«Она слишком красивая для меня!» — обречённо закусывает он губы.

В будний день на городском пляже кроме двух представителей молодёжи — его и этой прекрасной черепахи — забылись в мареве зноя с десяток тюлених, два-три моржа одичалых. Тощий дедушка-аист вышагивает вдоль берега, мамаша-бурёнка возится в песке с годовалым колобком в памперсе и панаме.

Полный набор несоответствий обычного полового инстинкта необычным условиям размножения приводит Андрея в отчаяние. Он подскакивает, как ужаленный, шурует к воде. Песок летит из-под пяток, в голове шурум-бурум, в плавках горячее олово.

Быстро работает руками, голова спрятана в воду, глаза зажмурены. Против течения не плывёт, а стоит на месте: две минуты, три, пять. Выбивается из сил вконец, выползает из воды, падает ниц, в изнеможении задыхаясь на полотенце. Мысли о шикарной черепахе, её заднице, дольках влагалища окончательно растворяются в физической боли. Тело налилось свинцом, дыхание медленно замирает до лёгкого подрагивания сердца в груди. Он лежит на спине, не замечая реальности. Кажется, нет его и нет мира вокруг, наполненного солнцем, ласковым ветерком. И не слышен гул моторов за рекой, не кричит ребёнок у воды.

Хотя писк этот взахлёб, то ли детский, то ли женский, похож на реальность. Слишком много в нём испуга, призыва о помощи. Андрей отрывает затылок, разлепляет веки.

Шоколадный крендель быстро сносит к середине реки, большая черепаха хлопает руками по воде, замирает, ногами пытаясь нащупать песок.

— Помогите, — неуверенным тихим голоском зовёт она.

Никто даже ухом не ведёт. Берег вымер: дедушка ушагал к мосту, моржи сговорились глушить водку в кустах, поигрывая в карты. Не слышат черепаху ещё и потому, что она стыдится громко звать на помощь, до конца надеется, что всё обойдётся, сейчас она нащупает песок и спокойно выйдет на берег. Она ведь хорошо плавает, не тонет, её просто сносит течением. Где-нибудь она да выплывет. Видимо.

Всё это мигом проносится в полусонном сознании Андрея. Как человек давно знакомый с причудами местной реки, он принимает единственно правильное в данной ситуации решение: бросается вдоль берега туда, где девушку ещё можно поймать. По дороге выхватывает длинное удилище, оставленное здесь же в камышах рыбаком, бухающим сейчас в кустах с моржами. Леска с поплавком и крючком запутывается вокруг телескопической удочки, которую Андрей протягивает к середине реки. Сам он заскочил в воду по шею, держит на вытянутой руке пятиметровое удилище. Этого как раз должно хватить, чтобы девушка ухватилась за тонкий кончик рукой. Она в отчаянии, уже выбилась из сил, на лице ужас, граничащий с отрешённостью. Почти сдалась. Андрей держит её крепко, она сама держится за удочку изо всех сил, как утопающий держится за соломинку. Он пятится из воды, подтягивая черепашку к берегу. Она смещается вниз по течению и наконец ноги её нащупывают песок. Девушка выползает из воды, падает на коленки. Прячет лицо в ладонях. Только теперь волна эмоций полностью накрывает её.

Андрей в нерешительности мнётся над рыдающей черепахой. Он и хочет подойти ближе, но боится. Она может неправильно интерпретировать его действия. Он сам может неправильно понять себя. Слишком уж запутаны мысли в голове. И всё же жалость к девушке пересиливает комплексы. Он опускается рядом на корточки, кладёт руку на плечо девушки:

— Не плачьте, теперь ведь всё хорошо, — его странный хрипловатый голос, которого он всегда стеснялся и пугался, наполнен состраданием. Как и положено. — Идёмте, я вас провожу.

Она кивает, размазывая слёзы по щекам. Их налилось на подбородок и руки. Всё в мокрых разводах, мешочки под глазами напухли, яркие карие глаза блестят животным страхом.

Она поднимается, идёт, дрожа в коленках. Они бредут вдоль берега назад, к вещам, и девушка медленно приходит в себя, приводит мысли в порядок. Андрей возвращает удочку в камыши, никому нет дела до спасения утопающих. Пьяные возгласы доносятся из-за кустов.

Андрей следует за девушкой по пятам, забыв про личные вещи. Она собирает сумку, словно в трансе забвения: механическими движениями запихивает покрывало в мешок.

— Проводить вас? — с сомнением спрашивает Андрей.

— Если вам не сложно, — она впервые бросает на него ясный взгляд, наполненный чем-то похожим на благодарность, только больше. Это любовь, только не девушки к парню, а робкого ребёнка к ангелу-хранителю.

Он смущён, улыбается улыбкой такой же ясной, как её взгляд:

— Не сложно.

Молча бредут к лестнице у моста. Тропинка вьётся по песку среди низкого колючего кустарника.

Андрей молчит, не зная, что сказать в таком случае. Да и случай окончательно вышел за рамки условностей, теперь и знакомство ради большой любви кажется кощунством. Ведь девушка доверяет ему, потому что он спас её, а не потому, что она считает его подходящим парнем на роль возлюбленного. Всё очень сложно, как статус в контакте, и опять в голове Андрея наворачивается невербальный ком противоречий. Он молчит, хоть по началу и пытается распутать хитросплетения, найти ниточку, чтобы снять запреты для знакомства.

— Спасибо вам, — вдруг произносит девушка столь задушевным голосом, что у Андрея ноги подкашиваются и голова идёт кругом.

— Вы бы не утонули, — мямлит он. — Там дальше отмель.

Она усмехается, бросает на него ласковый взгляд, от которого в знойный день пробивает на озноб.

— Тогда зачем вы меня спасали? — в её голосе озорство мешается с флиртом кокетки, какой она и является на все сто.

«Чтобы познакомиться!» — эта простая глупая мысль парализует все мыслительные процессы Андрея. Он и морщится и хмурится, борясь с собой.

Не правда! Он бы спас любого человека, даже самого ненавистного.

— А что, не надо было вас спасать? — с досадой произносит он.

— Не обижайтесь на меня! — девушка с удивлением смотрит на него. Бровки взлетают дугами. — Я вам очень благодарна.

— Не за что, — отвечает он опять рассеянно.

Она изучает его лицо пристальным удивлённым взглядом:

— Вы сердитесь на меня?

— Нет, за что? — он отбрасывает задумчивость, включает ничего не значащую улыбочку.

— Не знаю, может, за то, что пришлось спасать.

Хмыкает, задумчиво кивает головой:

— Нет, вы не правы. Вернее, правы, но не совсем. Сержусь я на себя, а не на вас.

— За что? — черепаха вновь в изумлении вскидывает дугой бровку.

— За то, что сразу не начал вас спасать.

— Но вы же не знали, что я начну тонуть!

— Но я мог это предвидеть.

— Как?

— Присматривать за вами.

— Присматривать за мной?! — большая черепаха очень красиво смеётся. Кажется, нет счастливее ребёнка под солнцем. — А вы... — она запинается. — Ну ладно, — хихикает.

Они доходят до лестницы, отряхивают песок со ступней. Неожиданно Андрей приходит на помощь, предлагая девушке локоть. Она хватается за него, потеряв равновесие.

— Спасибо. Как вас зовут, кстати? — она, похоже, окончательно пришла в себя. Теперь её голос сказочный, звучит восторженно, ласково. Она — игривая кокетка.

— Андрей.

— Меня Наталья. Очень приятно, — она вскидывает головку, в очередной раз обдаёт его любопытным ласковым взглядом.

— Мне тоже, — он улыбается, полностью отдавая себе отчёт, что находится во власти этой руки, опирающейся на него, этого взгляда, источающего доверие за гранью понимания.

— Не каждый на вашем месте поступил бы так же, — говорит она уже более серьёзным тоном. Они взбираются по лестнице на мост.

Андрей хмыкает:

— Вы бы разве не стали меня спасать?

— Стала бы, конечно, — соглашается она.

Они идут по мосту, рядом проносятся машины в две полосы. Дыхание города, близость людей вызывают новые мысли скорого расставания.

— Я так испугалась, я думала, мне конец. Если бы не вы, я бы точно утонула, ещё чуть-чуть оставалось, — она останавливается, опирается локтями на парапет и накрывает лицо ладонями. Её вновь трясёт от всхлипов, плечи, те самые, с родинкой на правой лопатке, обёрнутые в шлейки воздушного белого сарафана, подрагивают.

— Вам нужно сейчас прийти домой, напиться чаю и поспать. А вечером вы проснётесь и забудете всё, как страшный сон.

— Вы так думаете?

— Да, больше чем уверен.

Она кивает. Андрей приобнимает плачущую черепашку за плечо. Она такая слабая и хрупкая, рыдает на ровном месте. А он-то думал, она капризная и неприступная.

После долгого подъёма в гору по крутой дороге они приходят во двор старого пятиэтажного дома. Пришло время прощаться. Вот подъезд, где она живёт, вот тёмная узкая арка, в которую он нырнёт, чтобы раствориться навсегда. Она будет вспоминать его, как часть сна. Приятную часть неприятного сна.

— Отдохните хорошенько, — желает он ей на прощание. Она кивает, вроде хочет что-то добавить или спросить, но он быстро отрезает пути к отступлению: увлекаемый аркой, оставляет её проживать сон, из которого она проснётся счастливой, безмятежной.

Без него. Не для него.

2

Андрей сидел в японском ресторане за узким чёрным столиком. Его взгляд неизменно возвращался к кареглазой шатенке, сидящей спиной к нему по соседству. Её длинные густые волосы, слегка вьющиеся, водопадом разливались по оголённым округлым плечам, спадали на напряжённую спину. Временами девушка поворачивала головку в сторону, чтобы сказать что-то официанту, и тогда Андрей отчётливо видел знакомые черты лица, давно забытые, стёртые из памяти протяжённостью в семь лет.

Семь долгих лет пролетело как одно мгновение, все эти годы он регулярно вспоминал плачущую черепашку, беззащитную, тонущую. Особенно летом, отдыхая на реке. порно рассказы В тайне надеясь, что встретит её, он вновь и вновь возвращался на пляж. Иногда он гулял возле дома, где она жила. Потом корил себя за глупость. И вот, чего не бывает, он нашёл её в другом городе, приехав сюда учиться.

Она сидит за соседним столиком, общается на повышенных тонах с молодым человеком. Или не она... Нельзя сказать с абсолютной уверенностью. Черепашка сильно поменялась. В лучшую сторону. Из шестнадцатилетней девочки-подростка превратилась в прекрасную царевну-лебедь. Теперь она нарядная, обворожительная, но, судя по всему, такая же несчастная, какой он запомнил её. Глаза припухли от недавних слёз, уголки больших чувственных губ опустились в немом согласии с чужой волей. Она страдает, горит и мучается знакомым ему синдромом всех влюблённых, имя которому расставание.

— Наташа, я устал повторять... — слышит Андрей жёсткий, как наждак, голос молодого человека, и тут же приятное тепло разливает по телу.

«Это она! Она!» — ликует он про себя.

Он такой же застенчивый, неприкаянный, как и семь лет назад. За семь лет в его жизни ничего не поменялось, ровным счётом ничего. Он одинок, как и тогда, робок и застенчив с девушками. Пожалуй. Воспоминания о потраченном на поиски жизненном пути, вызывают лишь лёгкую грусть и желание сдаться, навсегда расстаться с мечтой.

— Как хочешь, — обида в голосе Наташи такая же детская, как семь лет назад. Только тогда, едва не утонув, она радовалась жизни больше, чем сейчас, сидя за соседним столиком.

— Ну, а у тебя чё слышно? — голос друга вырывает Андрея из воспоминаний.

— Да всё по-старому, — отзывается он апатично. — Стабильности в мире нет.

Лучший друг детства, одноклассник, одобрительно качает головой. Ничто так не успокаивает взведённые работой нервы, как жизненная неопределённость друга и его равноускоренное падение вниз.

Приносят суши. Сеты, васаби, креветки. Андрей жуёт механически, краем уха выслушивая избитые жалобы на жизнь. Всё его внимание в этот момент устремлено на соседний столик, где события быстро набирают ход, представляясь в самом неприглядном виде. Лицо парня, кавалера Наташи, искажается гневом. Он шипит, чтобы не орать. Глубокая морщина над переносицей сковывает брови в замок. В немом приступе ярости парень сжимает кулаки, покачиваясь, как кобра, над столом. Наташа пытается возражать, улыбается испуганно, но все её реплики натыкаются на непонимание, вызывают новую волну едких замечаний. Он окончательно выходит из себя, подскакивает и бросает на стол салфетку. Долго возится с портмоне, наконец выуживает из него денежную купюру.

— Не звони мне больше, понятно тебе? — склоняется над окаменелой женской фигурой. Она в агонии горестных переживаний. Не так она представляла себе поход в ресторан, не так хотела провести вечер с любимым. Любимым ли?

Он уходит. Она держится до последнего, но, оставшись одна, накрывает лицо руками. Её плечи дрожат от немых всхлипов, она же в ресторане, вокруг люди. Официанты, хорошо владеющие ситуацией, тактично держатся в стороне. Только через пять минут Наташа тяжело поднимается из-за стола, вялой рукой стягивает пальто с вешалки. Женственная фигура девушки, укутанная в мех, обозначается ремешком на талии. Не глядя по сторонам, заплетаясь ногами, Наталья бредёт между столиками.

Андрей быстро расплачивается, желает другу приятного вечера, извиняется за поспешный уход. Он слишком долго ждал. Семь лет, долгих семь лет чувство вины не покидало его. Он корил себя за стеснительность, винил за трусость. Но теперь он может вновь попытать счастья. Если она откажет ему, что ж, от судьбы не убежишь. Он вернётся к чистому листу. А если нет...

Она идёт слишком быстро для знакомства. Вряд ли она вспомнит его сейчас, столько лет прошло. Он не станет ей напоминать, пускай сама выберет.

3

После часа бесцельных блужданий они достигли городского парка. Протоптанные дорожки в снегу свидетельствовали об оживлённом движении днём, сейчас здесь не было ни души. Одинокая женская фигура медленно продвигалась вглубь, останавливалась временами у парапета, чтобы заглянуть в чёрную гладь реки.

Андрей следовал в отдалении, он пришёл к выводу, что сейчас не лучший момент для неожиданных сюрпризов. Оставлять Наталью одну в парке ему тоже не хотелось. Он решил проводить её до дома, дождаться, пока она исчезнет в одном из безликих подъездов большого города. Тогда он сможет спокойно вернуться к прошлому, разложить обрывки болезненных воспоминаний в новом порядке.

Дойдя до конца парка, Наташа взошла на мостик, остановилась и взглянула в его сторону. Андрей смутился, деваться ему было некуда, и он сделал вид, что тоже гуляет и смотрит на воду. Тогда она спустилась и сделала необычный крюк в сторону, где вновь взошла на мостик.

Только подойдя с другой стороны, он осознал, что попал в ловушку.

Наташа проверяла его:

— Что вы ходите за мной? — закричала она гневно и весело

одновременно. Это было одно из тех нервных раздражений, которые вызывают злую браваду, желание похулиганить и по возможности насолить. — Оставьте меня в покое!

Он оставался на месте, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу, виновато оглядываясь, как пёс, рассматривающий вариант бегства.

— Вам что, не ясно сказано? Катитесь к чёрту! — взорвалась она.

— Извините, я только посмотрю, чтобы с вами ничего не случилось, — как можно вежливее пролепетал он, делая пару шагов назад. Меньше всего он хотел напугать её, вызвать новую волну агрессии.

Она выпрямилась, будто принимая вызов, его отступление придало ей сил. Хмыкнула, нервно и нарочито громко, чтобы подчеркнуть презрение. Это было похоже на притворный смешок недоверия.

— Со мной и так ничего не случится, если вы не будете ходить за мной.

— Извините, — он развернулся и медленно поплёлся назад.

Зря он шёл за ней всё это время, думал он. Оставлять её одну в парке — тоже не дело. Надо погулять в другом месте, понаблюдать издалека, чтобы она не накуролесила.

Андрей боялся, что Наталья, находясь в подавленном состоянии, может попасть в неприятную историю. Корни этого страха проросли семь лет назад, и теперь он неосознанно представлял себе, что с ней может случиться что-нибудь подобное, когда его не будет рядом.

— Постойте, — она догоняла его быстрым шагом. — Мы с вами нигде раньше не встречались?

Он остановился и развернулся. В этом месте было меньше света из-за ветвей деревьев, которые снежными шапками укутали соседние фонари.

— Разве что во сне, — тихо произнёс он.

— Во сне? В вашем сне? — она была смущена и улыбалась, как человек, резко поменявший страх на расположение.

— Нет, в вашем.

Она смотрела на него, нелепо хлопая ресницами, растягиваясь в улыбке до ушей:

— Вы что, маг?

— Нет, не маг, — он улыбнулся. Так же нелепо и радостно. — Можно вас проводить? Мне не нравится, что вы здесь ходите одна.

— Мне самой не нравится.

Они двинулись к выходу. В какой-то момент она ухватилась рукой за его локоть и уже не отпускала.

— Почему ты ушёл тогда? — спросила она другим голосом.

— Постеснялся.

— Почему?

Он тревожно мял ладони в карманах.

— Влюбился, наверное, — нехотя произнёс он, чувствуя, что краснеет, невзирая на холод.

— Я тебе очень понравилась тогда? — продолжала она допрос с пристрастием. Её голос стал мягче, откровеннее.

— Ты мне всегда будешь нравиться, — не заметив, с долей раскаяния произнёс он.

Теперь он слышал, как громко она дышит, переживая за него. Он предвидел, что может вызвать жалость, и боялся этого, но сказанное не воротить.

— Ты ведь совсем не знаешь меня. Может, я плохая, — по-детски возразила она.

— Плохие не тонут.

— Ага, а ещё, знаешь, что не тонет?

Они засмеялись, и этот смех вызвал ещё больше веселья. Казалось, шутка эта стала ключом к их знакомству семь лет назад, развязала все так тщательно связанные узелки.

— Всё так плохо? — принял он тот же детский тон, когда они выплакали от смеха глаза.

— Да как сказать. Я беременна — это раз. А во-вторых, меня только что муж бросил. Это два.

Она захихикала, и он легко поддался уговору. Они опять заржали, как ненормальные.

Успокоение наступило не сразу.

— Выходи за меня, — сказал он то ли в шутку, то ли всерьёз. Она не расслышала.

— Ты сумасшедший, — отозвалась она и попыталась замять вопрос неровным смехом, но он не последовал за ней, и она тут же смутилась. Замолчала, боясь обидеть Андрея.

— Думаешь, я тебя так просто спасал? — продолжил он тем же полушутливым тоном.

— Нет, ты просто ненормальный. Однозначно, — она опять засмеялась, хватаясь за голову. — А что, думаешь. Я, может, ещё больше сумасшедшая, чем ты! Вот возьму и выйду. А? Что ты тогда будешь делать с беременной женщиной, а?

— Присматривать за тобой.

— Присматривать? — Наташа хохотала от всей души. — Это как тогда, что ли?

Через полгода Наташа и Андрей поженились, а через два месяца у них родился замечательный малыш. И ещё один через год. Но это уже совсем другая история.