— Макаров, что там по Челябинску? — суровая морда Петровича, моего начальника, мрачно смотрела на меня поверх монитора.

— В процессе, сегодня будет сделано.

— Не только сделано, но и подписано и подшито в отчет. Иначе будешь догонять меня. У меня самолет в 7 утра.

— Я помню. — ответил я, не отрываясь от ненавистных таблиц.

Петрович с утра уезжал в командировку с отчетом, который сейчас в спешке собирал весь отдел. Все как обычно, тут данных не хватает с филиала, здесь нет нескольких актов с объекта, там вообще глава не дописана. Типичная офисная суматоха перед дедлайном.

Следом за Петровичем в кабинет заглянула Женька. Ее точеную, стройную фигурку я узнал краем зрения, не поднимая глаз от экрана.

— Сережа, ты как, обедать идешь?

— Да. Что, пора уже? — с этим отчетом время летит. Похоже, что придется задержаться сегодня.

— Уже второй час, ты че? Разберут все.

Привычным движением я заблокировал компьютер и пошел на выход.

— Какие планы на сегодня? — испытующе спросила Женька, беря меня под руку на лестнице. Недавно она начала носить высокие каблуки, с непривычки постоянно искала у меня поддержки.

— Ты зачем их сюда надеваешь? Здесь же нет твоего Виталика. — ворчал я, попутно здороваясь с коллегами, кого не видел сегодня — кого кивком, кого рукопожатием.

— Не нуди. Мне надо привыкать.

Виталик — это новый парень Женьки. И ему нравятся девушки на высоких каблуках.

— Мудак он, твой Виталик. — это я не сейчас сказал, а когда только с ним познакомился.

Да, да. Женька — не моя девушка. Подруга. Или вернее сказать — друг. Познакомились через общих знакомых еще в институте, на теме общих увлечений быстро нашли общий язык, она обожала горные лыжи, я предпочитал кататься на борде. Пару выходных провели на горнолыжных склонах. Потом, когда ее подружку, с которой она пополам снимала квартиру, отчислили, я предложил Женьке снимать хату вместе, а она, недолго думая, согласилась и переехала в мою, съемную двухкомнатную халупу.

Странно, но и в институте и потом, на работе, очень нейтрально отнеслись к такому странному союзу разнополых молодых людей, по крайней мере, в глаза никто ничего не говорил и всяких скабрезных шуток на эту тему я не слышал. Такой вот общественный консенсус.

Далее было много чего — она утром ходила мне за пивом, когда меня мучило жесткое похмелье, а я не раз бегал в ночной магазин за женскими прокладками, когда у Женьки внезапно начинались неприятности по той самой части.

На какое-то крещение мы решили разнообразить свой жизненный опыт купанием в ледяной проруби. Женьку как-то пронесло, а я слег на неделю с жесткой лихорадкой. Все эти дни Женька была со мной, отпросилась с занятий в институте, сидела рядом, растирала тело водкой и смачивала мои потрескавшиеся губы влажной марлей. Я, единственное что хорошо помню — в полубреду постоянно вспоминал ледяные капли на ее коже, когда она только что вылезла из проруби, и четкий рельеф ее напряженных сосков под купальником. Потом даже стыдно было от своих мыслей, хотя от меня тогда мало что зависело.

— Так что насчет сегодня? — повторила вопрос Женя.

— Евгения! — многозначительно произнес я, забирая с раздачи себе на поднос дежурный оливье. — Ты от меня что-то хочешь? Гречку с котлетой, пожалуйста.

— Серееежа, — промурлыкала Женька, чуть прижимаясь ко мне, — мы сегодня хотели кино посмотреть.

— Ну так смотрите, я тут причем?

— Да к ним сестра двоюродная приехала, комнату заняла. У нас хотим посмотреть, больше негде. — глаза как у кота из Шрека.

— Детский сад, честное слово. — вздохнул я. — Я вроде говорил тебе свое мнение о нем, пока что он меня не переубедил. Живет с родителями, девушку некуда привести... Ладно, я сегодня, скорее всего на работе допоздна, думаю, часов до 10 время у вас есть.

— Спасибо. — Женька благодарно чмокнула меня в щеку. — Ты лапа.

После обеда я снова сел за таблицы, дебет с кредитом никак не хотели сходиться. Ближе к шести заглянула Ирка, фигуристая девочка из делопроизводства:

— Сергей, вторая книга не закрыта, остались твои листы. Сколько их у тебя? Двенадцать? Ладно, мы дальше пойдем по нумерации, я для тебя забронирую 12 страниц. Но чтобы без фокусов, понял? Как хочешь — ужимайся в отведенный объем.

— Ок.

Я проводил взглядом ее покачивающуюся попу, обтянутую в полуоткровенное мини. Эх, я бы тебя как нибудь... Ну да ладно, возвращаемся к цифрам.

В шесть народ потянулся на выход, заглянула Женька, кивком головы попрощалась со мной и побежала на встречу к своему Виталику, остались только сотрудники, отвечающие за верстку отчета, а после восьми ушли и они тоже, в отделе наконец-то воцарилась тишина.

Цифры наконец-то начались сдаваться, логично выстраиваясь по горизонтали и вертикали. Добив последние копейки, я кинул таблицы на печать, проверил, что все распечаталось как полагается, в кабинете делопроизводства вложил свой труд в раскрытую книгу, пронумеровал, книгу сложил в огромный кофр, где уже лежали десяток таких же книг.

Уфф, я это сделал. Откинувшись в кресле, я позволил себе закурить. В помещении, конечно, нельзя, но кто мне сейчас сделает замечание? Курил я редко, скорее баловался, потому табачный дым с никотином быстро дал мне в голову. Так, чашечка кофе, проветрить помещение, проверить, все ли выключено — чайник, кондиционер, принтер... Так, время половина одиннадцатого.

Контрольное сообщение в вацапп: «Я домой. Что-нибудь купить?» — «Купи коньяк и лимон».

О как. Вообще-то Женька не поклонница алкоголя, удивительно от нее такое получить. Ну да ладно, главное, что я никому не помешаю. У нас давно уже выработалась привычка предупреждать друг друга о появлении дома. Парень и девушка, мы берегли личное пространство друг друга, такая простая предосторожность позволяла не бояться попасть в неловкую ситуацию.

В супермаркете кроме коньяка и лимона кинул в корзинку на всякий случай пачку пельменей и хлеб, вряд ли Женька занималась готовкой дома, хе-хе.

Войдя домой, я прошелся по квартире, вроде относительный порядок, даже странно, хотя я же в Женькину комнату не заглядывал. В ванной шумела вода. Разделся, прошел на кухню, поставил кастрюлю на газ. Пока закипала вода, открыл бутылку и щедро налил себе полстакана. Вкусная, ароматная жидкость остро прочертила в пищеводе горячий след и спустя пару секунд взорвалась в желудке огненным шаром. Хорошооо.

Я успел сварить и положить себе в тарелку пельменей, когда из ванной наконец вылезла Женька. Не оборачиваясь, я ей предложил:

— Я только на себя сварил, если хочешь — кидай себе, бульон еще горячий.

— Не хочу есть.

Что-то в ее голосе заставило меня обернуться. В банном халате, горячая, розовая после ванны, красные глаза, полные слез, распухший нос.

— Даа, видок у тебя. Что случилось? — для проформы спросил я. Ответ я уже знал, точнее — догадывался.

— Мы расстаааались! — разревелась Женька.

— Бросил? — уточнил я.

— Яя-я его. — икнула она.

— Оо, и что ревешь тогда?

Женька налила себе примерно столько же коньяка, сколько и я, и залпом выпила.

— Он, ик, сказал, что у меня грудь маленькая.

— И что? То есть я хочу сказать, что он пиздит, нормальные у тебя сиськи, но даже если и так, то что с того?

— Да он просто уже достал, все ему не то. Сисек у меня нет, нос ему нравится когда маленький, аккуратный, я как дура, месяц мучаюсь с гребанными каблуками, а он... — алкоголь быстро действовал на Женьку, истерика быстро сходила на нет, речь становилась плавной, чуть несвязной, зато без икания и без бесконечных всхлипываний.

И тут я подумал, какая же Женька оказывается красивая, большие карие глаза, ровный нос — немаленький, но и не большой — самое то, чуть припухлые губы, подбородок с очень милой ямочкой, грудь размера полтора-два...

— Почему я такая невезучая, а, Сереж? Я уродина, да? Кого не найду — все мне говорят, что мне надо поменять.

— То есть тебе похер на этого твоего Виталика, тебе не похер на себя? — спросил я, доедая свой ужин.

— Ну просто Виталик — он не первый, кажется что не мудак, а на самом деле...

— По моему, Виталик — первый мудило, остальные ничего были.

Я помыл за собой посуду, сел рядом с Женькой и мягко ее приобнял за талию. Почему то вдруг стало ее очень жалко, какое-то непонятное чувство, которое впервые посетило меня в отношении Женьки. Хрупкая девушка, чуть вздрагивающее под ладонью бедро, рельеф трусиков под халатом... Я тут же отогнал от себя мысли и убрал руку.

— Со мной никто не хочет... — продолжала добивать себя Женька.

— Я с тобой хочу. — вдруг выпалил я и заткнулся, чувствуя, как сильно краснею. Зачем сказал, сам не знаю.

— Ты?! Ха. Три раза ха. — вдруг улыбнулась Женька. — Сережа, я тебя знаю как облупленного. Ты меня жалеешь, а это неправильно. Не надо меня жалеть. Но спасибо за поддержку. Ты по-прежнему лапа.

— Давай еще выпьем и пойдем спать.

Я выдохнул, налил в оба стакана немного, на палец, чокнулись — «за нас», выпили. Потом наскоро прибрались на кухне, и пошли спать — каждый в свою комнату.

Ночью я долго не мог уснуть. Из головы не вылезал образ расстроенной, беззащитной Женьки. Я вдруг впервые увидел в ней не друга, а женщину, которая нуждается в утешении и в защите. И еще я думал, что за те 5 лет с небольшими перерывами, которые мы живем под одной крышей, я не разу ее не видел не то, что обнаженной, а даже в нижнем белье. И дело даже не в том, что она очень тщательно от меня скрывалась, а в том, что мне это было абсолютно неинтересно. С такими мыслями мне удалось наконец уснуть.

Следующие несколько дней не происходило ровным счетом ничего. Пока Петрович сдавался в столице, отдел жил своей офисной жизнью, начало работы в девять, окончание — в шесть, с часу до двух — обед, который мы с Женькой неизменно проводили вместе. Вместе приезжали в офис, вместе уезжали домой.

— Мне Виталик звонил. — между прочим сообщила мне Женька, когда мы вечером ехали домой.

— И че? — напрягся я. Хотя мы к прежнему разговору не возвращались, а сам я не хотел поднимать этот вопрос, боясь нарушить какую-то особую гармонию, которая установилась между нами. По крайней мере — мне так казалось.

— Да ничего, предлагал помириться, был дураком и все такое.

Дальше я спрашивать не стал, просто боясь получить ответ. Тема Виталика начала меня напрягать. Это что, ревность?! Я ревную Женьку?!

Судя по всему, она его отшила, потому что на свидания никуда не убегала и, наверное, со стороны мы выглядели идеальной семейной парой.

Вернулся Петрович, весь довольный, отчет прошел как по маслу, претензий к нам было мало. Шеф буквально сразу же после появления в отделе объявил о премии по результатам контракта. Премию Петрович выдал наличными, «из внутренних резервов». Это было в пятницу, впереди выходные, настроение у всех было отличным.

— Как тебе Ирка? — вдруг спросила Женька.

Она пришла ко мне в кабинет, попить вместе чай. От неожиданности я поперхнулся печеньем.

— Да ничего такая, а что?

— Ну я видела, как ты на нее смотрел, хочешь, я помогу тебе?

Женька неоднократно давала дельные советы в моих отношениях со слабым полом, один раз даже все чуть было не закончилось очень даже серьезно, но свадьбы все-таки не случилось. Долгая история, не суть.

— Да не, — отмахнулся я. — Не хочу.

— Почему?

— Не знаю, просто не хочу. Считай, что лень.

Женька очень внимательно посмотрела на меня, но больше ничего не сказала.

— Давай тортик сегодня купим? У нас же премия. Кино посмотрим вечером? — предложила она.

— Годится, что за фильм? Ты уже выбрала, или так, наугад?

— Вечером выберем.

— Ок

Тортик выбирала Женька, я еще взял бутылку красного полусухого. Мне всегда нравилась фантастика и боевики, а Женьке — мелодрамы, потому остановились на компромиссе — какая-то драма, которая только что вышла в качестве. Кино смотрели в зале, то есть в моей комнате. В процессе Женька не переставая жевать торт, прилегла мне на плечо, ноги поджав под себя. Обычная ее любимая поза, ничего особенного, мы часто так сидели, но сейчас я просто чувствовал тонны гормонов, которые выплескивались в мою кровь.

Очень хотелось сильно прижать девушку к себе, зарыться носом в ее одуряюще пахнущие волосы и дышать, дышать...

Когда пошли титры Женька почему-то осталась лежать, а я не смел пошевелиться, кляня себя за все.

— Ты правда меня хочешь? — ее шепот в комнате показался оглушительным.

— Да. — коротко ответил я внезапно хриплым голосом.

— Почему ты раньше ничего не говорил?

— Не знаю. Как ты это себе представляешь? Женька, знаешь, я хочу тебя вые... — на этом слове я споткнулся. — хочу, вобщем.

— Выебать... — прошептала Женька, будто примеряя этот матерный глагол по отношению ко мне и к себе. Лица ее я не видел, но я заметил, что уши у нее заметно порозовели.

Она придвинулась ко мне ближе и ткнулась носом в мою однодневную щетину.

— Лапа, — обдала она мою щеку своим горячим дыханием. — Знаешь, я боюсь. Вдруг у нас ничего не получится? Вдруг? Ведь... это совсем другое... — Женька тщательно подбирала слова. — Я боюсь потерять эти пять лет.

Взгляд вопросительный или даже просящий. Она уже все решила и хотела только чтобы я подобрал аргументы в пользу единственно правильного по ее мнению решения.

Вместо ответа я чуть коснулся губами ее влажных губ. Она не отстранилась, но и не ответила мне, только взгляд стал еще серьезней. Ей видимо на самом деле важно было услышать какие-то правильные слова от меня. Господи, малыш, да откуда я их найду? У меня вообще мозг уже отключился от близости с тобой!

— Ну... Жень, ведь мы всегда можем прекратить? Просто давай договоримся, что если нам покажется, что нам друг с другом стало хуже, чем раньше — просто сделаем вид, что ничего не было?

— Нет, не получится. — покачала головой Женька. — Тут как прыгаешь в омут, или все или ничего. Мы не сможем сделать вид, что ничего не было. — Женькин горячий шепот и жаркое дыхание выдавали ее внутреннее состояние с потрохами.

В следующее мгновение мы слились в поцелуе. Ее губы плотно слились с моими, моя рука как-то сама легла на Женькину грудь, сильно сминая ее под футболкой, мы оба пытались исследовать друг друга своими языками, сильно мешая друг другу. Дышать можно было только носом, а его явно не хватало в этой эротической схватке. В какой-то момент, Женька сдалась и резко отпрянула от меня, тяжело пытаясь отдышаться.

— Иди сюда, — позвал ее я. — я и так очень много времени потерял.

— Не ты один. — отозвалась Женька. Она взялась за края футболки, намереваясь стянуть ее, но остановилась. — выключи свет, я стесняюсь.

Я потянулся к выключателю и погасил общий свет. Теперь нас освещал только светло-голубой свет от экрана телевизора. Я быстро скинул с себя одежду и наблюдал, как раздевается Женька. Половина Женьки мне была видна только в виде силуэта, но мне хватало и того, что было освещено экраном. Сняла футболку, при этом аккуратные холмики ее груди потянулись за туго обтягивающей тканью, а потом задорно выпрыгнули обратно. Потом очередь пришла за юбкой. Помогая себе покачиванием бедер, она сняла и ее тоже, оставшись в одних трусиках со смешным рисунком — какие-то цветочки.

— Ты можешь на меня так не пялиться? В краску вгоняешь, честное слово.

— Ты красивая, не могу не смотреть. Иди сюда. — повторил я.

Закусив нижнюю губу и лукаво улыбаясь, она медленно подошла ко мне и оседлала меня в районе бедер, а ее тут же обхватил руками за ягодицы, обтянутые тонкой тканью трусиков. Потом снова был долгий и чувственный поцелуй, в ходе которого я полностью отдал инициативу Женьке, просто наслаждаясь,

как ее горячий, упругий язычок исследует мой рот, делясь со мной пьянящим послевкусием от шоколадного торта и вина. Руки мои в это время наслаждались гладкой кожей Женькиных бедер, иногда залезали под край ее трусиков и упивались своей властью над половинками ее попы — тискали их, сминали, раздвигали и снова сжимали.

— Тише, тише, — засмеялась она, — синяки мне поставишь.

— Какая разница, кроме меня их никто не увидит?

— А вдруг какой маньяк мне в автобусе юбку задерет?

— Я тебе покажу, как флиртовать с маньяками в автобусе! — зарычал я, опрокинул Женьку на спину, рукой отодвинул край нежной ткани, обнажая Женькины половые губы и жесткую щетинку коротко стриженого лобка.

В темноте ярко белела незагоревшая часть Женькиной груди, а на них задорно торчали в разные стороны, окруженные аккуратными кружками, горошины сосков. Я осторожно и нежно захватил один из них губами и всосал его как младенец. Языком я исследовал поверхность горошины, какая она твердая и пупырчатая... Женькино дыхание постепенно менялось, оно стало частым и поверхностным, руки ее зарылись в мою стрижку на затылке, периодически весьма ощутимо захватывая короткие пряди и отпуская их.

Рукой я залез Женьке глубоко под трусы, до самого копчика, и медленно повел по всей интимной зоне Женьки, стараясь нащупать и запечатлеть на подушечке среднего пальца все, что встречалось на пути — влажная ложбинка полупопий, тугое колечко ануса, нежная, горячая Женькина промежность, и, наконец, мягкие половые губы, куда палец легко провалился и стал совсем мокрым. Не удержавшись, я понюхал палец. От одуряющей пикантной сладковато-терпкой смеси запахов пота, женской смазки и еще чего-то даже чуть закружилась голова.

— Ты чего делаешь? — возмущенно спросила Женька.

— Нюхаю тебя.

— А если бы я была там к этому не готова? Смущаешь меня!

— Ты не можешь там дурно пахнуть. Ты принцесса!

— Извращенец! — то ли укоризненно, то ли одобрительно прошептала Женька.

Женька была готова, а я уже вообще был на грани, терпеть уже не хотелось, я снял наконец с нее последнюю одежду, она мне помогла, слегка приподняв бедра над диваном. Рукой я приставил свой хуй к Женькиному входу и осторожно подал бедрами вперед. Невообразимое ощущение, когда крайняя плоть разлепилась, раскрывая головку навстречу женскому влагалищу. Чуть подержал, устраивая болт в новом месте и начал медленные фрикции, привыкая к такой родной и в то же время совершенно незнакомой партнерше.

Сначала тяжело было поймать темп, но Женька активно помогала в этом — когда подмахивая бедрами навстречу мне, когда крепко обхватывая своими пальцами мои ягодицы и ритмично прижимая меня к себе.

Кончила Женька раньше меня. Кончила бурно и протяжно, с подвыванием, плотно обняв меня за задницу своими лодыжками и больно царапая спину ногтями. Не имея возможности пошевелиться в ее цепких объятиях, я ткнулся носом куда то в район ее подмышки и терпеливо ждал, когда ее отпустит, наслаждался запахом. Ее запахом. Потом, когда Женькина хватка ослабла, я продолжил движения, но долбить уже стал так, как мне было нужно и удобно, просто получая удовольствие от обладания этим красивым и покорным телом удовлетворенной девушки.

Мучить ее долго не стал, через пару минут где-то в районе низа живота родился маленький комок наслаждения, который с каждым толчком рос в геометрической прогрессии, пока не взорвался, выплескивая внутрь Женьки мощные струи накопившейся спермы. Можно было или нельзя, Женька меня не предупредила, а мне в тот момент было не до этого. Я лежал на ней, придавив своим весом ее хрупкое тело к дивану, физически ощущая, как приятные сокращения члена выдавливают наружу остатки жидкости.

— Безобразник. — с такими словами Женька выскользнула из под меня и убежала в ванну.

Потом я лежал на животе, а вернувшаяся из ванной посвежевшая Женька обрабатывала мне царапины на спине.

— Бедненький, досталось тебе. — приговаривала она, нежно поглаживая и обдувая каждую царапину. Было немного больно, но эйфория от произошедшего перекрывала все.

— Ты знаешь, а ведь я тебя проверяла, — сказала Женька, когда мы снова смотрели телевизор и допивали остатки вина. — с Иркой.

— Я догадался.

— А если бы не догадался, согласился бы? — взгляд серьезный, ответ ей важен.

— Во первых, догадался я об этом не сразу. А во вторых — не нужен мне никто. Только ты.

— И давно? Только я?

— Не знаю, малыш. — покачал головой я. — Я последнюю неделю думаю о том, почему мы с тобой давно это не сделали.

— Тебе понравилось? Не жалеешь?

— Что за глупости ты спрашиваешь? — потом я подумал и добавил, — а вообще, надо закрепить материал.

— Только не сейчас, я чувствую себя как выжатый лимон. Секс с тобой... — Женька заметно покраснела. — это что-то...

Потом мы расстелили постель и легли спать, крепко обнявшись друг с другом. Восхитительное ощущение прижатой к тебе обнаженной женской груди и закинутого на тебя бедра, прижимающего твой эрегированный член к животу...

А еще жутко стеснялись урчания в своих животах...

На следующее утро была суббота, рано можно было не вставать. Мне снилось что-то эротическое, с щекочущими ощущениями в области головки члена, как будто перед поллюцией. Мозг выдернул меня из сна, но ощущения никуда не делись. Горячее дыхание в паху, и язык, мощными мазками вылизывающий уздечку... Память сразу вернула все, что было вчера.

Я приподнялся, чтобы посмотреть, что происходит там, внизу. Женька, почувствовав, что я проснулся, оторвалась от моего члена и улыбнулась:

— С добрым утром. Я тоже захотела попробовать тебя на вкус.

— И тебе доброго... — прохрипел я. — это самое восхитительное пробуждение за всю мою жизнь, малыш.

Женька неуловимым движением сняла с себя трусики, развернулась, перекинула свою ногу через меня и села мне на грудь, приглашая к взаимности. Я с готовностью предложение принял, подтянув ее за бедра поближе и прильнув к Женькиным губам. Солоноватый терпкий вкус ее выделений в очередной раз дал в голову, и я чуть было сразу не кончил, но сдержался.

Наверное, нельзя придумать ничего более эротичного, сексуального, откровенного и бесстыдного, чем поза 69. Женщина ласкает твой член ртом, а сама предлагает приласкать и рассмотреть всю себя с максимально близкого расстояния, не скрывая ничего, из того, что обычно скрывают под слоями одежды. Она как бы говорит — смотри, я доверяю тебе, вот я вся, без прикрас, как есть.

Я лизал ее вульву, стараясь максимально проникнуть языком внутрь, подбородком стимулируя при этом горошину клитора. Сверху маячило сморщенное колечко ануса, его я тоже не забывал, постоянно придавливая его пальцами, и, задирая повыше голову и вылизывая его тоже.

У нас Женькой была своеобразная обратная связь. Когда мои действия были ей особенно приятны — я чувствовал, как ее влажные губы еще плотнее сжимали головку члена, иногда она даже пускала в ход свои зубы, причиняя головке сладкую боль — и наоборот. Чувствовалось, что Женька снова придет к финишу первой. Капли пота с ее ягодиц уже водопадом стекали по ложбинке прямо мне на нос и язык, ее бедра нервно вдруг затряслись и очень сильно сжали меня в районе ушей, так что я перестал слышать все вокруг, а сама она резко прижала свою промежность к моему носу. Хорошо, что я успел набрать перед этим побольше воздуха, иначе я, наверное, мог задохнуться, ожидая, пока оргазм ее отпустит.

Потом я уже расслаблено ожидал, когда она удовлетворит меня, слегка раздвинув ее ягодицы и ласково потрахивая ее пальцем в анус. Почувствовав приближение развязки, я предупредил ее:

— Малыш!

— Ммм. — Женька не остановилась, продолжив ритмично ласкать меня губами.

Перед самым извержением я зафиксировал ее голову руками и уже сам, бедрами, ритмично вкачал в ее рот свое вязкое семя, просто физически представляя как оно сгустками ложится на ее язык, небо... Женька ожидала финала, но все равно дернулась, и, тем не менее, терпеливо дождалась окончания и в два глотка проглотила сперму.

— Когда успел накопить? — улыбнулась она.

— С тобой это быстро получается.

Я ее крепко поцеловал в губы, остро ощутив пикантную смесь запахов и вкусов друг друга. Потом были выходные, полные похоти и секса. Мы отключили все телефоны и домофон, за два дня только один раз сделали вылазку за продуктами в ближайший магазин.

На работе все осталось по прежнему, для всех мы по прежнему остались друзьями, благо характер предыдущих отношений позволил нам ничего даже не менять в своем поведении.

Где-то через месяц Женька очень серьезно сказала мне:

— Лапа, мне нужно кое-что тебе сказать.

— Что такое?

— У меня... — запнулась она, — задержка...

— Сколько?

— Четыре дня. Надо купить тест. — Женька выглядела очень встревожено.

— Подожди. Я тут готовился кое к чему.

Я достал коробочку, обтянутую синим бархатом, раскрыл ее и показал содержимое Женьке. Золотое кольцо.

— Я бы не хотел, чтобы это было по залету. Выходи за меня.

Женька ошарашено молчала, ее глаза быстро начали набухать, а губы задрожали. Чтобы окончательно не разреветься она плотно сжала губы, мелко закивала и кинулась ко мне в объятья. Так мы стояли обнявшись прежде чем она нашла в себе силы произнести:

— Я согласна.

Через два месяца мы сыграли скромную свадьбу, праздновали дома, присутствовали только близкие родственники — мои и ее родители.

Сейчас, Женька в роддоме, отзвонилась, сказала, что у нас дочка, 54 см, 3 200 грамм. Я вот пишу рассказ и думаю, что все у нас будет хорошо.