В нашем удаленном гарнизоне сексуальная жизнь не тихо журчала по камешкам тихой речки, а иногда била ключом. Взять хотя бы жену мичмана Коберидзе. Он — замечательный служака, автомобилист, главный инспектор по руководству правильной езды автомобильного транспорта, при виде которого водители не только сбрасывали скорость до минимума, а иногда просто останавливали машину в надежде, что инспектор к ним не подойдет. Но тот уже понял эту уловку, хмурил и без того черные грузинские брови и подходил с вопросом: «Ну, а у вас что?». И тут открывалась тайна, что водитель не просто так остановил машину, а постарался помочь инспектору более тщательно осмотреть автомобиль. Инспектор сладко улыбался, понимая, что водитель просто лжет, но привычку свою не отменял.

Тщательно осматривал техническое состояние машины, в результате чего она тут же угонялась на арест площадку гарнизона, где нерадивые водители «загорали» до тех пор, пока не приводили свою машину в полную исправность, установленную инспектором. У нашего Коберидзе вся жизнь состояла из исправления чужих ошибок. Вот, только одну ошибку он не исправил. Да и не мог это сделать, когда его распутная жена Сулико подбиралась к нему сзади, как пантера, обвивала своими мягкими руками его шею, поворачивала к себе его голову и так крепко целовала в губы, не обращая внимания на пышные усы мужа, и тут же, как тигрица ягненка, снова затаскивала его в постель.

— Ну, что ты, дорогая? Мне уже на службу пора, а ты меня в кровать укладываешь?! — размахивал руками муж, но стерпеть такого явного желания удовлетворить супругу не отказывался, заваливая ее на кровать. У него уже так стоял его «мальчик», что поступить иначе наш герой просто не мог. Мягкие руки жены были настолько проворными, что муж и рта не успевал открыть, как они ловко снимали с него трусы и, словно пиявки, уже впивались в его солидного размера член.

— О! Какой у тебя банан, большой и крепкий!. Как такого не погладить, — ворковала Сулико, медленно мастурбируя его орган. Она так нежно это делала, что Зураб просто замолкал, обратив все внимание на этот сногсшибательный процесс, который не только сваливал его с катушек, как крепкий грузинский коньяк, но и притягивал к сексу словно новичка, который впервые окунулся в тонкие женские прелести красавицы-грузинки. Она, лежа на нем, уже медленно работала тазом, словно поясняла мужу, что этот процесс будет продолжаться минимум до обеда. И если в эти минуты вдруг звонил телефон, то Сулико брала трубку и бойко отвечала:

— А его нет! Он с утра на десятом километре. Кто-то звонил и сказал, что там кто-то съехал в кювет. Что? Если он появится, то обязательно скажу, что вы звонили. Я тоже вас уважаю, товарищ майор! Вечером, надеюсь, встретимся в моем кафе в ДОФе? О-О-О! — обязательно передам, если он появится, товарищ майор!

— Что он тебе сказал, этот франт!? Брови Зураба почти сошлись у переносицы.

— А ну его! Надоел совсем!...

— Что? Пристает?! — Зураб вынул член из ее «ловушки» и строго посмотрел прямо в глаза жены?

— Странный ты человек, Зураб! Ну, кто не будет приставать к такой красавиц, как я? Гордись, мичман флота, что твой женщин — первый красавиц гарнизона.

И она была в этом, безусловно, права. У нее было лицо Шахерезады, а тело напоминало тело мастера спорта по легкой гимнастике. Когда она начинала с кем-нибудь разговаривать, то женщины просто открывали рот, не успевая ей ответить на ее же вопрос, а мужчины просто съедали ее фигуру алчным взглядом, думая: «Ну и баба у инспектора?! Ей пора уже засадить между ног под самое горло»... И кое-кто добивался этого, если замечал, как Сулико не может оторвать взгляда от того места, в котором даже в брюках мужчины был замечен бугорок от проснувшегося «молодца».

— «Ух! Какой у него Банан! Даже сквозь брюки можно увидеть!» — плотоядно облизывалась Сулико, мысленно зачисляя этого бойца в свои любовники. Но если она не видела ничего у мужчины, не проснувшегося между ног, то наша вертихвостка, опустив глаза, прикрытые длинными ресницами, мысленно относила самца к категории «Вялого банана». Когда ее спрашивали знакомые в ДОФе, почему она не танцует с некоторыми довольно-таки красивыми мужчинами, она шептала в ответ, что у данного типа «Вялый банан». Мужики сразу не догадывались, о чем идет речь, но милые дамы ржали в ответ, как беременные телки. Правда с большими начальниками, которые нередко приглашали ее на танец, она вела себя очень осторожно, только напоминая своей коленкой, прижатой к телу мужчины, она словно сигналила ему, что пора заняться более интересным делом.

Ее подруга, заняв на это время ее место за стойкой буфета, стреляла взглядом на таз мужчины, как бы напоминая напарнице о времени перехода к фактической проверке крепости такого «банана». Сулико прижимала голову мужчины к своему плечу и таинственно шептала: «Не пора ли переходить к проверке всей глубины твоих чувств? Если офицер был в ранге полковника и выше, то они удалялись в кабинет начальника ДОФа, ну а остальным клиентам предоставлялась постель в служебном кабинете заведующей офицерским кафе. Иногда ее подружки по работе ставили на спор о том, сколько отважной грузинке потребуется минут, чтобы «укатать» очередного клиента. В этих исключительных случаях устраивалось соревнование прямо в женском туалете, где Сулико зарабатывала неплохие деньги за свое мастерство. Не брезговала она и подарками по стольнику в трусики от проигравшего партнера, что устраивалось уже в мужском туалете.

Народ понимал, что красавица — грузинка превышает свои полномочия, И окончательно «буреет» от запаха новых червонцев, но та честно делилась призом с начальником ДОФа, солидным капитаном второго ранга, который пропивал эти деньги в кругу завсегдатаев ДОФа, в обнимку с дамами, победившими в прошедших конкурсах в этом милом кафе, где хозяйкой числилась грузинка. Бывало и такое, когда подвыпивший Зураб, вдруг в самом конце вечера пулей влетал к ней в кафе, и тащил ее за волосы, отрывая от члена очередного клиента, Но девушки быстро успокаивали наглеца, затаскивая его в кабинет начальника ДОФа и трахались с ним по очереди до поздней ночи, пока изможденный групповушкой и с вялым бананом грузин уже начинал просить пощады. Но такие случаи были очень редки, т. к. красавица жена в назидание мужу, не пускала его к себе в кровать, говоря, что у того «Вялый банан».

— Как вялый?! Ты только посмотри, какой красавец, видишь, как стоит, как...

— Ишак в загоне, когда его подругу трахает другой осел, такой же, как ты?! — кричала в ответ жена и тут же садилась плакать, умоляя мужа не пить больше так много...

— Да, я сам не пью, ты же знаешь моих друзей, — пускал фальшивые крокодиловы слезы муж, видя, что жена начинает его прощать...

— Ладно, Зурабик. Иди ко мне, милый, не могу смотреть на расстройство твоей души, — всхлипывала Сулико, протягивая к нему руки...

— Вот и хорошо... А то все клюют меня за свои машины, а что я? Чем виноват, что они бездельники, даже машину умыть не хотят... Ну, и народ пошел, все безответственные люди, только ты у меня хорошая. Но, я же видел, как тот здоровый хохол тебя жал на диване...
— А что ты видел?! — в голосе жены зазвучал металл.

— Ну, как он трусики стягивал с тебя и вставлял... — оживился Зураб.

— Вот именно! Пытался вставить, но не попал. Он же тоже дурак, когда напьется, и его могучий Банан тут же становится вялым, — презрительно кривила губы жена.

— Так он тебя так и не оттрахал?! — в голосе мужа появились радостные нотки.

— Ну, куда ему вставить?! Ты же сам знаешь, как нелегко мужчине добраться до моего «солнышка»... Тем более пьяному...

— Ой! Прости, милая. А я — то думал...

— Плохо думал о своей жене?. Да. Это есть плохо...

— Вот теперь, когда ты почти протрезвел, можешь обрадовать меня нежным сексом, а то подсовываешь меня к всякой твари, которая на поверку и трахаться по-человечески не умеет... — заключала она, обнимая мужа одной рукой, а

другой — расстегивая на брюках его ширинку. Сняв с него трусы, она мигом складывалась пополам, как складной нож, что ее пухлые губы вдруг оказывались прямо у его твердого, как рукоятка от мотора, стойко торчащего члена. Она потихоньку наезжала на него, поощряя его быть более активным и отсасывать все, что имелось в ее столь прекрасном органе. Его губы вскоре переходили в наступление и так страстно прилипали к ее узкой щели, украшенной тонкой черной полосочкой коротко подстриженных волос, что он ойкал, пытаясь засадить своего шаловливого мальчика на полную глубину ее тела.

— Осторожней ты, тбилисский хулиган! — шептала она, но твердо удерживала у своего рта этот прекрасный, живой кусок мужского тела, готового проткнуть ее тело до самого пупка...

Сулико происходила из той немногой кагорты красавиц, безумно любящих секс и занимающаяся им даже с несколькими мужчинами, как это она прочитала о ночных похождениях царицы Тамары. Но в ее жизни еще не было мужчины, который смог бы «укатать» ее до беспамятства. Она искала его повсюду, пока не наткнулась на Зураба, который был крепким мужиком, как витязь в тигровой шкуре, но укатать ее до обморока так и не сумел. Но однажды, ей попался постельный хлюпик, этакой белотелый худышка-мужичок, который не говорил много слов, но дрючил баб так, что те еле сползали с его кровати. И был он ни каким-то известным спортсменом, а обычным дворником в ДОФе гарнизона и подчинялся красавице грузинке, которой после ночки, проведенной с ним, уже не хотелось никакого секса даже с самыми могучими мужиками.

Его звали Костей. У него был тонковатый, но длинный член, который залезал в женское тело, как змея в норку. Он часами не вынимал его, а только слегка шевелил там, что вызывало у самых стойких женщин бурные оргазмы. У него не было отбоя от приставучих баб, которые, подойдя к нему вплотную, тихо говорили: «Костя! Поджарь меня, что-то прохладно стало, на бутылку дам... И этот простой способ заманить его в кровать действовал безотказно. написано для BestWeapon.ru Но Сулико не верила, когда ее подружки расхваливали Костю на все лады, она внимательно выслушивала очередную исповедь и тут же так мотала своей темной косой, что могла запросто разбить нос товарке по поиску любовников. В благодарность за такое пылкое внимание к женскому роду, она позволяла Косте отсосать там, внизу, на полную катушку, посмеиваясь от сцены, когда содержимое ее тела мощно брызнет в лицо очередному кавалеру.

Она целовала мужичка взасос за такую ярко-жгучую половую радость, и тут же спихивала своей точеной ножкой дерзкого мужика со своего ложа любви. Она обучила этому и своего мужа, но не успевала столкнуть его с кровати, почувствовав, что его член уже работает в ее попе. Она балдела от анального секса, а Зураб просто зверел, готовый разорвать эту похотливую самку на несколько кусков. Его успокаивал обильный поток ее спермы, вливающийся в его рот. И все бы ничего, они купались в ярких и мучительно сладких объятиях секса, пытаясь заполучить маленького джигита, который стал бы носить красоту и величие отца и тонкие чувства горячего секса матери. Но природа не поворачивалась лицом к этой семейной паре и местная гадалка-цыганка успокаивала их обещанием, что у этой семейной пары будет двое детей: сын — витязь в тигровой шкуре и дочь в образе и с характером царицы Тамары. И сделает их счастливыми самый известный человек на Тихоокеанском флоте... Но кто это, цыганка не сказала, только пояснила, что его искать не надо, так как он сам их найдет.

И вот, однажды в их гарнизон залетела долгожданная весть. Зураб случайно узнал, что к ним в гарнизон едет новый Командующий флотом вместе со своим адъютантом мичманом Кулыбой. Зураб знал этого мичмана, так как учился вместе с ним в мичманской школе по линии автотранспортной службы. Правда, после окончания школы их служебные дороги разбежались. Зураб попал в этот гарнизон, а Кулыба вдруг стал младшим адъютантом командующего флотом, который приглянулся Командующему на одном из строевых смотров в дивизии морской пехоты. Там Кулыбу приняли с большой радостью. Еще бы! У него был рост почти два метра, кулаки, что арбузы на базаре, сапоги сорок пятого размера, а какие прелести в брюках никто не знал, кроме жены командующего, которая познакомилась с мичманом, когда он вытаскивал ее из горящей машины в кювете, в тридцати километрах от Владивостока.

Пока он вез ее в морской госпиталь, то она обцеловала его шею, лицо и руки, подумав, что это он ее спас от смерти, а Кулыба, неся ее на руках по ступеньками центрального флотского госпиталя, поцеловал ее только один раз, отчего губы треснули у молодой красавицы, прильнувшей к могучей груди мичмана. Одна рука у нее свисала и по ней что-то било, такое могучее, твердое и в то же время такое знакомое и дорогое, что всегда восхищало эту женщину при встрече с великанами мужчинами, похожими на Геркулеса. Командующий как-то улетел в Москву вместе со старшим адъютантом, оставив молодую жену на попечении Кулыбы. И тут началось. Женщина жаловалась на боли в ногах и просила великана Матвея, чтобы тот носил ее. Наградой за это были ее поцелуи до тех пор, пока член у мичмана Кулыбы однажды чуть не порвал брюки, пытаясь стать свободным.

— Что-что, а он у меня любит свободу, _ сказал мичман, увидев, как она внимательно смотрит на его брюки.

— Еще бы! За свободу люди умирали, не так ли, Матвеич? — улыбнулась красавица, явно намекая на его затворника в брюках.

— А где же ваши дети? — мичман решил прикрыть тему разговора, чем только усилил ее интерес к себе.

— У меня нет детей. Скажу прямо. Главврач госпиталя намекнул мне о бесплодии...

— Дурак ваш доктор! Да чтобы у такой красавицы, и не было бы детей?! Чушь какая-то... — вспылил мичман.

— Неужто захотелось вам проверить это на практике? К черту разные теории, не так ли? — она внимательно, не мигая, смотрела прямо в его глаза, которые так и не уклонились от ее пристального взгляда.

— Если вы не против это попробовать, то отказ такой красавице просто грех? — улыбнулся мичман и так сжал ее хрупкое тело в своих объятиях, что красавица просто испугалась его медвежьей хватки.

— Осторожнее! — воскликнула она, но Матвеич уже уложил ее на пышную кровать и принялся медленно раздевать...

— Что?! Так сразу? — всполошилась она?

— А зачем тянуть? Я готов к этому давно, — он опустил глаза вниз, явно намекая на готовность члена.

— Ладно. Попытка не пытка. Давай попробуем, Матвеич. Может быть что-то и получится... Но, если я рожу сына, то с тебя причитается. Согласен?

— А если — дочь? — неловко заколебался он...

— То с меня причитается, — усмехнулась она и стала быстро расстегивать пуговицы на ширинке брюк.

Голым он показался ей настоящим Геркулесом. Мышцы ног, живота и рук, набухли так, словно он только что сошел со сцены после очередной попытки выйти победителем во флотском соревновании тяжелоатлетов. Но в глазах светилась такая радость, что она не выдержала его пронзительного взгляда и руки сами притянули его к кровати. Он еще не успел отправиться от смущения, как ее мягкие губы уже прилипли к его «молодцу», который сгорал от нетерпения с самой первой их встречи. Он начал слегка поддавать ей, запуская член поглубже, она согласно качнула своей белокурой головкой и так быстро заработала, что Матвеич испугался потерять всю свою влагу в теле, которую рассчитывал использовать на долгое пребывание с ней в этой мягкой постели.

Едва он успел вытереть кончик члена о ее губы, как вдруг открылась дверь и на пороге заствыли две фигуры: ее мужа и главврача.

— Ты уже приехал?! — еле вымолвила она...

— А я и не уезжал, — тихо ответил он.

— Решил меня поймать?

— Что ты, дорогая?! Решил посмотреть, как зачинаются дети...

— И ты не убъешь нас? — она села, опустив свои красивые ножки, которые она пыталась прикрыть небольшим белым халатиком.

— А зачем убивать?! Если родишь сына, то буду носить тебя на руках до самой смерти...

— А от меня детей не хотите? — буркнул из-под подушки мичман Кулыба.

— Мне деваться некуда. Я импотент. Вот и организовал этот цирк. Да ты вылезай из-под подушки, Матвеич. Я не зря искал по всему флоту именно такого мужика, как ты. Но мне нужен не сам Геракл, а сперма от него. Мне нужны дети. Ты понял, Матвеич?

— Так точно, товарищ адмирал! — лихо ответил голый мичман, пытаясь прищелкнуть пятками, как солдат сапогами.

— Ну, и ладушки. Забирай мою благоверную и отправляйтесь в военную гостиницу, вот билет об оплате номера, но сначала зайдете к начальнику гостиницы. Он вас уже ждет.

— Радости мичмана не было конца. Он уселся за руль черного мерса, посадив красавицу адмиральшу рядом и ударил по газам...

У гостиницы его встретил рассыльный и провел влюбленную пару к начальнику. Седоватый полковник уже ждал их. Он, молча, выслушал их историю, утвердительно кивая, а когда мичман закончил, тихо произнес.

— Все это очень хорошо. Я выполню просьбу командующего, но и вы помогите мне...

— Рад стараться! — почти выкрикнул мичман, ударив пятками.

— У меня, брат Матвеич, тоже проблема по этому же вопросу. Не мог бы ты и мне помочь в этом плане?

— Нет проблемы... , — начал было мичман, вставая, но полковник усадил его на место.

— Проблема есть. Женщина, которая просит это уже не девочка...

— Понимаю, товарищ полковник...

— И давно не молодая женщина... Это моя шестидесятилетняя теща, вредная, как ведьма, но страдает от отсутствия секса...

— Поможем! — нашелся мичман, опустив руку своей любовницы, не допуская ее протест.

— Вот именно. Тут помощь нужна делового человека, поднаторевшего в этом виде спорта, но старуха требует, чтобы любовник был не старше двадцати лет...

— МММ... да! Тут, конечно, есть проблема... Я далеко не мальчик. Мне уже сорок три...

— Ничего, милый. Мы тебя подгримируем, а там — дело молодое, как только вставишь, дрючь ее, как дикую кошку. Это ее возбудит так, что она закроет пасть и кинется на твоего «Мальчика» с таким рвением, как солдат в бою на амбразуру дота. Усек?

— А что же мне достанется?! — блондинка повела глазами на его член.

— Вялый банан, дорогая, как сейчас.

Она протянула руку и сжала его член так, что у мичмана выступили слезы.

— Не такой он уж и вялый, надо его принуждать к работе, а не слушать его капризы, когда ему надо проснуться...

— Что? Уже стоит?! — подошел полковник и воочию убедился, что член у мичмана торчал, как гвоздь, вбитый в толстую доску...

— Хорошо стоит? — мичман обвел присутствующих внимательно-придирчивым взглядом.

— Еще бы не стоять ему в присутствии такой дамы! — улыбнулся полковник.

— И такой правительственной комиссии, как вы, — хохотнул мичман и, повалив даму на постель, стал бешено стучать членом об ее страдающие от нетерпения половые губы.

(продолжение следует)