В деревне-то отношение к раннему браку несколько иное, чем в городе. По крайней мере у нас. Девка титьки отрастила? Подержаться есть за что? Дитёнка, коли таковой появится, есть чем титёшкать? Можно замуж отдавать. Не, насильно никто никого к такому не толкает и кажин родитель рад притормозить это дело. А иначе как? Парень, коли женится, отделяется и, значит, работник из семьи вон. Девка тоже вылетела из родительского гнезда, а это убыток. Приданное там, на свадьбу расходы, прочее. Но уж коли случилось молодым снюхаться, перечить никто не станет. Да хрен с вами, живите, как можете.

Англичане, однако, говорят, что любопытство кошку сгубило. Не знаю, какое отношение к кошачьим, кроме любви к гулянкам, имеем мы с Любаней, только вот и нас это самое любопытство сгубило. Ну как сгубило? Просто в какой-то момент решили, из чистого любопытства, проверить, что у нас получится. Получилось очень хорошо. В том смысле, что нам понравилось. И до сей поры нравится.

Деревенские детишки рано познают, для чего то ли боженька, то ли кто ещё из тех, кто создал людей и прочих животин, разделил их по половым признакам. А как иначе, коли на твоих глазах бык кроет корову, кабан осеменяет хрюшку, петух топчет кур. Ну и так далее. Всех так даже и не перечислишь. Там же и мухи разные, что безо всякого стыда спариваются едва ли не в тарелке с супом. Вот насмотревшись такого безобразия со стороны животного мира, а также всяких пернатых и насекомых, детишки и пробуют, познают. Молодёжь - она вообще пытливым умом обладает. Это старики все сплошь ретрограды закоснелые, а молодые стремятся ко всему новому, к новым знаниям-познаниям. Кабы не молодые, любопытные, так и сидели бы человеки в пещерах по сию пору и грызли хобот мамонта, добытого с помощью каменного топора. Да какой топор? И топор молодые придумали. Во как! А чего? Теория имеет право на жизнь ничуть не хуже прочих. Ну это я отвлёкся. Я вовсе о другом, о нас с моей женой Любой.

Так вот, попробовали мы, значит, чего же такого интересного и вкусного в этом деле, что и родители пыхтят ночами, думая, что детки заснули. И прочие взрослые. Причём везде, где можно бабе хоть подол задрать и стать раком, хоть лечь, коли условия позволяют. И это видели, потому как от молодых и зорких глаз не спрятаться, не скрыться. Даже в песне пелось: Нет секретов в деревне у нас... Ну да то вновь уж в который раз отвлёкся.

Распробовав раз, полюбили мы с моей Любашкой это дело. Чуть что, так то сметанку в её ступке моим пестиком сбиваем, то начинку в её пирожок в виде сардельки. Только всё приходилось постигать на личном опыте, методом научного тыка. В том числе и в полном смысле этого слова. Не про научный тык, а про обычный. Дома-то жена молодая и трусы надевать забывала. Да что дома. У нас бабы и по улице не во всяк день трусы носят. Зачем, коли платье длинное. Ну так я о том, что не было в то время ну просто никакой возможности откуда-то почерпнуть науку, прикоснуться к источнику знаний. Ни интернета не было, ни журналов каких, ничего. Так, от кого из народа что-то почерпнёшь, услышав в разговоре. Да к тому же молодо-зелено замужество сыграли. Откелева науку брать? А по телевизору лишь битва за урожай в "Сельском часе", да "В гостях у сказки" с тётей Валей. Сказку мы и сами сделали былью, потому как то, чем с половинкой занимались при каждом удобном и тем более неудобном случае, сказка и есть. А про урожай нам чего рассказывать, когда сами деревенские. А хочется чего-то такого, новенького. Мы же деревенские, на парном молочке да на яичках прямо из-под курочки. Да мяско свежее от пуза. Да всякий прочий овощ вволю. Так что силушка-то есть. И у меня, и у неё. Она же у меня кровь с молоком, налитая. Есть за что подержаться, на что посмотреть. И сам не дрыщ какой, справный мужик. Телку в лобешник заряжу, так тот сразу с копыт и смотрит непонимающе: За что? А чтоб знал, кто в дому хозяин. То есть есть и хоча, и моча, а вот знаниев кот наплакал.

Тут нас в гости тётка Любанина пригласила. В город поедем. Любаха враз загорелась: Хочу по асфальту в туфельках, а не по грязи деревенской в говнотопах! В театр хочу, а не по телевизору. Да мне тоже хочется посмотреть, что там за рестораны такие в городе. Там и пьют, и едят вкусно. Вон в "Бриллиантовой руке" показали ресторан, так даже фонтан есть. К тому же при случае ввернуть в разговоре: Да были мы тут с Любахой давече в городе...Город-то не тяп-ляп, областной центр. Подика-ка есть чем нас удивить.

Сказано - сделано. Мы, деревенские, на подъём лёгкие. Скидали шмутки какие в чемодан, деньги Любаха припрятала в лифчик, да и поехали. У неё из лифчика даже мелочь не выпадает, хоть пляши, хоть прыгай. Сисястая у меня жена. А уж коли кто попробует руку сунуть, так без руки враз оставит. А коли я примечу, так и головёнку сверну. Не твоё - не замай!

Езды совсем малость. Не успели нормально посидеть в купе с соседями, с какими познакомились, выпить слегка, закусить, что из дома взяли, как уже и вокзал. Часов десять и ехали всего. И вот уже он, Новосибирск. На вокзале нас тётка встречает, Валентина. Бабёнка молодая, ей лет тридцать. Привезла нас на такси прямо к себе домой. Ничего хибарка, вместительная. Ванна есть. И, главное, в сортир на улицу бежать нужды нет, всё в дому.

Мы подарки деревенские передали. Что от себя, что от родни, что от знакомых. Они же тут в городе не то, чтобы голодуют, но и не едят вволю. Да и продукты у них какие? А у нас всё своё, не меряно, не считано. Помылись с дороги да спать легли. Перекусили, чего греха таить, с водочкой. А утром нас Валентина по городу повела.

У неё, у тётки-то, в дому лифт есть. Мы с Любкой, дабы в грязь лицом не ударить, морды сделали, будто у нас в деревне кажин день на ём ездим. А всё одно очково, как двери закрылись и мы поехали. А как упадёт? Это ж куда лететь-то с седьмого этажа? А уж как в метро нас повела, так полный отпад. Лестница сама едет, только стой да жди, пока подвезут. Любаня за меня ухватилась, глазищи выпучила. Они у неё и так в половину лица, а тут и щёк не стало видно. Потом в вагоне поехали, только фонари в темноте мелькают. А тут на мост выехали по над Обью. Короче, чудеса, да и только.

Побывали и в ресторане, и в ГУМе, и в цирк сходили. Акробатки так очень даже ничего. Гнутся по-всякому, прямо без костей. Моя милая не враз так вывернется. Да и телеса не дадут. Те-то девки совсем тощие. Видать плохо питаются. Титек, почитай, и нету. И жопки с кулачок.

Ну всё. Накупили нарядов, подарков, пора и честь знать. Дома-то, поди, заждались. Маманя за домом присматривать осталась, так у неё и свой двор есть. Так что посадила нас Валентина на поезд, мы и поехали. До дома поезд ещё быстрее добежал.

Стали дома разбирать сумки с чемоданами, а в сумке папочка лежит. Картонная, Ю с завязочками, на обложке написано "Дело". А в папке той листки на машинке отпечатаны. Подумали, что по ошибке прихватили не своё. Оказалось, что Любаня чисто по-женски с тёткой за жизнь поговорила, та и расстаралась, папочку подсунула. Как стали читать, так и поняли, что за листки.

На тех листках рассказы всякие и все сплошь про это самое, чем мы с жинкой так любим заниматься. Долго мы те рассказы читали, потому как с первого раза ни один до конца дочитать не смогли, отвлекались. Ох, сколько же нового узнали. По телевизору передача идёт, так перед ней пишут эпиграф и читает диктор: О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух... Вот про нас как раз это и есть. Столько открытий новых. За всё время столько не знали. Читаем и думаем: Разве так можно? Попробуем. Можно! Ещё как можно.

Вот в одном рассказе одна дама рассказывает, ак мужа завтраком кормит. Может и врёт, кто проверит. Но пишет так: Утром мужик только за стол, чтобы перед работой позавтракать, сил набраться, потому какая работа голодному. Так она, зараза, шасть на стол и ляжки раздвинет перед мужем. И давай свою кунку пастой мазать. Я вначале не понял: Там что, зубы есть, что пастой мажет? Проверил у Любки на всякий случай. Нет ни хрена никаких зубов. Всё мягко. Беззубая, ровно рот у младенца, какой ещё только титьку сосёт. Потом дочитали. Шоколадная та паста. И что это за чудо? В сельпо шоколадки есть. Всякие: "Алёнка", "Гвардейский", "Люкс". Да мого всяких шоколадок. Моя Любаня любит их трескать. А вот пасты, кроме "Поморина" да "Семейной" и нет ни хрена. И где её брать? А Любка загорелась. Как же, мужик манду лижет и причмокивает. Я бы тоже, может, причмокивал, кабы такую пасту лизал. Ну да для моей зазнобушки ничего невозможного нет. Как ей приспичит, она не то, что коня на скаку да в избу горящую, она что хошь свершит. Кони разбегаются и избы сами по себе гаснут от греха подальше. Вот она и удумала сметаной манду намазать. Сметана-то у нас не то, что в городе из баночек. Пробовали, знаем. Нашу на хлеб ножом намазывать заместо масла, а ихнюю тока ложкой и хлебать. Да и кислая она у них, у городских. Жаль их. Нормального продукта лишены, бедолаги.

Легла Любаня моя на стол, ляхи свои раздвинула, да и мазнула щедрой рукой сметанки на кунку, прямо по расщелине. Я в суп меньше кладу. А чтобы вкуснее было, варенья земляничного добавила. Оно духмяное, вкусное. Ну всё, муженёк, кушать подано. Ну я и попробовал лизнуть. А что? Вкусно. Сметана-то с вареньем - дурак откажется. Наёдываю, глотаю. Вкуснотища! Любка манду-то хорошенечко помыла, с мылом приятным, что в городе купили. С сиренью мыло. Да мы много разных накупили. А то у нас в сельпо хозяйственное да банное. Не, ещё дегтярное есть. Так то корову мажем от кровососов разных летающих.

Любку за ляжки прихватил, вылизываю сметанку, стараюсь. А она блажает - мочи нет. И орёт дурнинушкой. А уж руками то меня за волосья ухватит да старается в манду поглубже запихнуть. То стол корябает, клеёнку новую рвёт в клочья. Сплошной убыток. То ляжками своими так голову сдавит - того и гляди шею свернёт. И жопой по столу елозит, ровано на муравейник уселась и мураши её жигают.

Откричалась, утихла. Лежит, не шевелится, только всхлипывает. Потом села рывком, меня обняла, притянула и ну целовать, приговаривать: Мой! Никому не отдам! Я думала с ума сойду. Это...Это...Всё, теперь моя очередь.

Та бабёнка пишет, апосля того, как мужик её ублажит, она его тоже ублажает, позволяет делать всё. Ни залупу пасту ту намажет и тоже облизывает. Ну да я быстро штаны стянул и на стол уселся. Любаня мне сметаны на самый вершок наляпала, прямо шапка снежная. Тока не белая. У нас сметана-то жирная, желтизной отдаёт. А сверху вареньем сдобрила. И тоже давай облизывать. Тут уж я заблажал. До того же приятно. Ох, матерь моя - женщина!

Любка всю сметану слизнуть не успела, как я ей своей сметанки добавил. Она вперемешку-то всё и слопала, не заметила. Доела сметану с вареньем, а тут я и снова готов. Мы же, деревенские, на парном молочке, на яичках из-под курочки, на мяске да сале взрощены. Тут уж поставил милую к столу передом, к себе задом, как ту избушку из сказки, да впендюрил со всей мочи и дури. Она тока охает, поддаёт. Так разохотились, так раздурелись, что у стола ножки е выдержали, подломились. Так Любаня на четвереньки на пол встала, лишь бы не прерываться.

Хороший подарок тётка сделала, просто отличный. Мы с женой все рассказы прочитали, всё перепробовали. Любаня тётке отписала, что да как. Поблагодарила. Та ещё прислала кипу целую, да ещё и книжку. И где только достала? И журналы. Да не "Крестьянка" какая или там "Работница", в каких кроме выкройки и читать-то нечего, а цветные, красочные. А в них чего только не напечатано. И рассказы, и фоточки, и рисунки. Любаня по вечерам под страшным секретам девкам показывала. Напоказывает, а потом мне спать не даёт. И ты смотри - деревенские стали пользовать своих баб и мужиков точь в точь как городские. Бабы-то, как встретятся где, так и обсуждают кого и как. Так что получилось, что мы с Любой вроде как деревенским глаза открыли, как товарищ Ленин в своё время крестьянам глаза открыл.