Моё имя Элиза Херст, 28 лет, по документам родилась в провинциальном городке на юге Колумбии. Совсем недавно вернулась в родной город и познакомилась с Кайлом, очень добрым и харизматичным мужчиной. Время пролетело быстро и уже на следующей неделе я выхожу за него замуж. Честно говоря, согласилась я на подобное предложение лишь из-за того, что наскучила жизнь в одиночку. Родителей у меня нет, выросла в приюте, поэтому хочется чтобы наконец появился человек, который будет не против образовать семью и стать моей второй половиной...

Только вот, стоя у зеркала в свадебном платье и смотря на свое безжизненное лицо, я понимаю, что существует лишь один человек в мире, который до самой смерти будет являться частью меня.

11 лет назад. Приют Святого Патрика.

— Поздравляю-поздравляю! — верещала на всю комнату Клер — подруга и по совместительству соседка по комнате.

В этот момент моя душа ликовала ничуть не меньше чем орущая блондинка, вцепившаяся в меня обеими руками.

— Тебе уже сказали кто это? — резко прекратив вопить, отпрянула подруга посмотрев заискивающе в глаза.

Увы, мне не сказали ни кто это, ни где я буду жить, будут у меня братья или сестры, проще говоря, мне ничего не сказали о людях удочеривших меня сегодня утром.

— Нет, — коротко ответила я, повертев головой. — Но я так волнуюсь.

Казалось бы я должна так же вопить от радости как и Клер, но после слов «Собирайся, сегодня у тебя появились родители» впервые услышанной за 16 лет, меня охватила радость, а после странное оцепенение от мысли, что придётся покинуть здание, где я выросла и уже с полной уверенностью могу называть его «дом» и всех детей в приюте ставших для меня, тем, что называют «семья».

— Что такое Элиза? Почему у тебя такое грустное лицо? — лишь сейчас заметила подруга тоску на моем лице

— Я не хочу покидать тебя, я буду скучать! — вопрос Клер окончательно добил остатки сил державших слезы в глазах, не выдержав завопила я, кинувшись обнимать со слезами подругу.

— Ну, тише, ты чего? Я тебе писать буду, это же не конец света, скоро мы совершеннолетними будем, и тогда я приеду к тебе. Хочешь? Будем гулять весь день и есть мороженое, — зашептала на ухо девушка, прижимая меня к себе и гладя ладонью по спине.

Не помню, сколько мы так простояли посередине комнаты плача и давая друг другу обещания на будущее, но со всеми последующим хлопотами и собранием вещей, я и не заметила, как меня уже провожал весь приют, столпившись у главного выхода на улицу.

— Будь послушной девочкой, — пригладив мне на макушке волосы и заправив одну прядь чёрных смолистых волос за ухо, нежно проговорила каждое слово наставница. — Не забывай нас, и будь всегда такой же красивой и счастливой как сейчас.

— Угу, — всхлипнув, кивнула я, обняв женщину, заменявшую все это время мне мать и отца.

Всё маленькие тоже заплакали вместе со мной, а старшие лишь хлюпали носами, задирая младших, и говоря, что они плаксы и пора перестать плакать из-за такой ерунды. Клер выскочила из толпы детей, в тот момент, когда я уже распрощавшись с няней, собралась уходить, и вцепилась в меня мёртвой хваткой.

— Я тоже буду очень скучать, — рыдая, невнятно прокричала в спину подруга.

В тот момент, когда я уже собралась все бросить и остаться в приюте, если это вообще возможно, дверь передо мной отворилась, и в проходе появился красивый, высокий, молодой мужчина похожий на одного певца с постера в нашей уже бывшей с Клер комнате. Он оглядел всех присутствующих непонимающим и слегка раздражённым взглядом.

— Ох, мистер Венсон, мы уже отправляли её, все дети расчувствовались, вот и получилось, — спохватилась наставница, неожиданно резко отдернув от меня Клер.

— Ничего, я не против, пускай попрощается, — взгляд незнакомца смягчился, а на лице появилась вежливая улыбка.

Понимание того что это и есть тот человек удочеривший меня пришло ко мне сразу после сказанных им слов. По телу пробежала странная дрожь, толи от сквозняка из-за открытой двери, толи из-за этого человека, чей холодный взгляд был первым, на что я обратила внимание.

— Пока Элиза, — махнула мне рукой наставница, взглядом указывая, чтобы я брала чемодан и уходила.

Взгляд женщины показался мне таким незнакомым, подобного выражения лица я никогда не наблюдала за ней. Дрожащей от волнения рукой я выдвинула из чемодана ручку, посмотрев на мужчину преграждающего проход. Его тяжелый взгляд с няни переместился на меня, от чего я вся оробела и вогнула плечи, боясь хоть что-то вымолвить.

— Пойдем, — на лице мистера Венсона снова появилась та ненастоящая улыбочка, он протянул мне руку, забрав чемодан себе.

Несколько секунд стоя в ступоре, я не могла поверить, что этот незнакомец станет моим отцом, и я буду жить с ним в одном доме. Проглотив ком образовавшийся в горле, я медленно опустила свою ладонь в большую и красивую руку мужчины с длинными пальцами. Он тут же сжал мою руку и повлек за собой к выходу. Последнее, что я увидела, перед тем как дверь закрылась — заплаканные глаза Клер и невероятно холодный взгляд наставницы, который мне довелось увидеть первый и в последний раз.

— Эм, извините, как мне теперь вас называть? Отец? — сев с ним в красиво блестящую на солнце черную машину, спросила, собрав всю смелость в кулак. Ведь если я теперь его дочь, наверное, я должна обращаться к нему папа или отец.

Может он только на вид такой злой, а на самом деле очень добрый? Хоть его глаза и кажутся холодными, руки то очень теплые.

— Нет, называй меня мистер Венсон, — все так же отстраненно произнес мужчина, удивив меня.

Мистер Венсон — словно к постороннему человеку или начальнику, так обращалась к нему няня. Хотя, наверное, он прав, я сама сглупила думая, что мне стоит называть его отец, да и я не очень — то горю желанием считать человека рядом со мной отцом. В детских книжках, в мультиках и фильмах, отцы пухленькие, с доброй улыбкой и глазами, постоянно носящие дочерей на руках, а он, полная противоположность. Такой человек точно не может стать для меня отцом. Ох, о чем я только думаю, это не правильно, я не благодарная. Судьба наконец решила подарить мне семью, о которой мечтают все дети из нашего приюта, а я тут носом кручу.

— Хорошо, — попыталась улыбнуться я мужчине, но тот просто не обратил внимания, продолжив следить за дорогой.

Ехали мы очень долго, я не успевала считать повороты и не заметила, как машина выехала из города, а после и вовсе оказалось в каком-то лесу и лишь через еще какое-то время, автомобиль остановился у огроменных ворот. Не знаю как, но как только машина подъехала, эти огромные железные штуки сами по себе отварились, представляя моему взору четырехэтажный дом, больше похожий на замок. Мы подъехали как самим дверям, где на лестнице с каменным лицом, будто уже давно ждущая запоздалых гостей, стояла высокая стройная женщина в черном платье с белыми рюшками и чепчиком на голове. Я словно в какой-то непонятной сказке с замками, принцессами и прислугами, это пугает, но в то же время вызывает неподдельный интерес.

— Добро пожаловать домой Господин, — словно робот четко и громко произнесла та служанка, встречая нас на лестнице и попутно забирая у меня чемодан.

— Добрый день Линда, проводи Элизу к себе в комнату и покажи где что находится, а меня не беспокой до ужина, — так же быстро и четко ответил Мистер Вэнсон, скрывшись за дверями замка оставив меня поглощённую непониманием ситуации и смятением.

Похоже, меня ждет жизнь в семье, мало похожая на ту что я себе всегда представляла.

— Пройдемте госпожа, — даже не посмотрев в мою сторону, сказала горничная, зашагав веред.

Высокие потолки, мраморный пол, узорчатые стены и широкие длинные лестницы — все это было частью замка, которого я и мыслях не могла назвать своим будущим домом. Моя комната оказалась на втором этаже

и столь просторное помещение размером как четыре, а то и шесть моих комнат из приюта.

— Здесь вы будете спать и заниматься своими делами, та стеклянная дверь в конце комнаты — ванна, в ее можно зайти только отсюда, а там гардероб, — спокойно объяснила мне горничная Линда, указывая рукой на двери. — До вечера оставайтесь здесь и не выходите из комнаты, я приду и позову вас на ужин.

— А почему... — разглядывая помещение и слушая женщину, только я хотела уточнить, почему не могу выйти из комнаты, как дверь тут же захлопнулась.

Разочарованно вздохнув, я прошлась еще раз взглядом по комнате, заострив взгляд лишь на кровати, наверное это все усталость. На ватных ногах добралась до нее и тут же рухнула на мягкий матрас в сравнение не шедший с пружинистым и твердым, как камень матрасом из приюта. Взгляд устремился на нежно розовый потолок с золотистыми цветами и звездочками, хоть в 17 лет такой дизайн казался мне, слишком детским, но у меня и такого не было. От шелкового покрывала ласкающего тело, мягкой кровати и приятного сладковатого запаха в комнате и пережитого за весь день, глаза сами собой закрылись, и я впала в глубокий сон.

В это же время. Кабинет мистера Вэнсона.

— Я видела, как этот сброд только что вела по дому Линда! Ты и вправду удочерил ту девчонку? О чем ты вообще думал? — в небольшую комнату, плохо освещенную одним лишь окном, ворвалась стройная брюнетка, с идеальной поблескивающей от хайлайтера кожей, совиными глазами, пухлыми губами и невероятно фигуристым телосложением.

— Ни о чем, — уставше вздохнув, откинулся на кресло мужчина, снимая с себя стискивающий его шею весь день галстук. — Честно говоря, я сам не знаю, что на меня тогда нашло.

— Вот именно, что ни о чем, и ты сам не знаешь что делал, поэтому верни ее обратно пока не поздно, — всплеснула в воздухе руками девушка, показывая всему в комнате свой идеальный маникюр за 500 баксов. — Ей лет то сколько? Четырнадцать, пятнадцать? Такая соплячка, зачем она тебе? Кто-то потрахался с дуру, родил и бросил, а ты подбираешь? Да с тебя отец как с меня строитель или работник шахты.

— Ей семнадцать, — совершенно спокойно отвечал на вопрос мистер Венсон, разглядывая идеальное лицо девушки. — Прекрати уже это, я тебе сам сказал, что не знаю, что на меня нашло, но везти обратно я ее не собираюсь.

— Семнадцать?! Что ж, она выглядит как ребенок, — всполошилась тут же нарушительница спокойствия, изогнув от удивления брови, но поспешно успокоилась, побоявшись заработать морщины на лбу. — Что ж, так даже лучше, исполнится восемнадцать и пусть катится на все четыре стороны. Лучше бы себе собаку еще одну завел, или кролика, они хотя бы милые.

— Глория, остынь, — мягко успокоил мужчина свою собеседницу, подзывая к себе. Та послушно зацокала по сверкающему чистотой деревянному полу к мистеру Венсоны, не забывая слегка надувать губки, показывая свой непреходящий гнев.

— Ох, и все таки, я не понимаю, что в ней такого? — для обиженной Глории это были лишь очередные слова пущенные на ветер, но в голове мистера Венсона тут же возник в голове образ черноволосой девушки, смотрящей на его нежным взглядом карих глаз и ее ослепительная, теплая улыбка.

Касание горячих губ его шеи тут же развеял образ, появившийся в голове, словно дым.

— Джей, — сладко протянула над ухом Глория, упираясь колонком в промежность мужчины.

Он с силой втянул в ноздри запах девушки, ее кожи, волос, запястий, забивая все мысли в голове сладкими нотками ириса. Глория, ощутив ответ на ее действия, тут же перешла к атаке, вцепившись влажными губами в губы мистера Венсона. Длинный язычок скользнул ему в рот, сплетаясь с его и выворачиваясь. Руки побрели по телу, медленно растягивая заклепки рубашки, касаясь подушечками пальцев гладкой кожи мужчины горящей от предвкушения будущего секса. Мистер Венсон, не церемонясь, дернул замок платья, оголив грудь похотливой наездницы, дразняще ерзающей промежностью на его стоящем члене. Он, по-звериному, схватив грудь девушки, сжал ее без особой нежности в руках, хаотично лаская соски большими пальцами.

— Ох, хватит, возьми меня прямо здесь, на этом столе, хоть раз, или я сейчас кончу, просто трясь о твой член, — прекратив поцелуй, застонала от изнеможения Глория, чувствуя, как трусики уже насквозь промокли и по ногам начинает течь.

— Не здесь, — снова отказал ей в этой постой просьбе мистер Венсон, он никогда не разрешал заниматься сексом в его кабинете. И если бы ее клитор так не свербел, а половые губы так не горели, девушка бы в очередной раз закатила истерику прервав процесс, но сейчас она слишком сильно хотела ощутить его целиком в себе.

Мужчина, подхватив девушку, понес в соседнюю комнату, где кроме кровати, занимающей большую часть всего места и тумбочки, ничего не было. Бросив Глорию на кровать, он сдернул с ее платье, а за ним полетели трусики, открывшие обзор на текущие из лона девушки соки. Он удивился такому расположению дел, так сильно Глория еще ни разу не текла перед сексом, при том, что он особо-то ничего и не сделал, чтобы так возбудить ее.

Скинув с себя брюки и боксеры, мужчина быстро надел презерватив, скривившись от неприятно холодной смазки на поверхности резинки. Наклонившись к извивающейся на постели Глории, он не желая играться, грубо вошел в девушку, начав размашисто вдалбливаться. Протяжные стоны и шлепки друг о друга разгоряченных тел заполнили собой всю комнату, наполнив ее запахом секса.

Мистер Венсон никогда не смотрел на лицо и тело девушки во время того, как снолшался с ней, он не мог себе представить что место ее, может быть другая. Еще несколько хлопков и по телу прошелся приятный экстаз, забирающий последние силы у обоих. Достав из девушки пульсирующий член, мистер Венсон снял презерватив, завязав его и бросив в мусорку рядом с кроватью.

— Я хочу еще, у тебя же стоит, пожалуйста, — теребя пальцами клитор закусывала губу Глория подзывая мужчину к себе.

— На этом все, у меня дела, продолжим вечером, — все таким же стальным голосом отрезал мистер Венсон, застегнув ширинку брюк, и вышел из комнаты, оставив обнаженную любовницу.

Плохо было начинать секс с воспоминаний о ней — проскользнула мысль в его голове. В ней и так была каша с тех пор, как листая документы живущих в приюте детей, перед его покупкой, на одной из папок он заметил ее фото.