Мы с соседом Серёгой в одной бригаде хлебушек зарабатываем. То в ночь работаем, то в день. Вот и в этот раз в ночь смена досталась. Приехали, а мастер, так его и перетак, ещё переэдак и оглоблей через забор и в сраку по самый корешок, говорит, что можем домой валить. То ли партнёры, то ли поставщики, то ли просто на небе кто-то плюнул в нашу сторону, только комплектующие не поставили и работе хана. А также амба, трындец и полный капец. И тут нас прорвало.

— Да как же так? Мы ехали, ехали. Ехали за свои кровные, промежду прочим. А нам - Бац! - и мимо. Это что, неоплачиваемый отгул? А деньги где? Тут кажинную копеечку...Детишки дома спросят: Папа, ты хлебушка принёс? И что мы им ответим? Кто упряжку поставит? Пушкин? А кто? Аааа.

Мастер успокоил, сказав, что денежку за простой не по нашей вине нам заплатят, а если кто не согласен домой, то работу он мигом найдёт. Не по профилю, грязную и тяжёлую, но найдёт. Давно уже надо генеральную уборку сделать.

Тут каждый из нас вспомнил, что дома дел невпроворот. И мы дружно, как школьники после финального звонка, рванули на проходную. Предлагаю Серому

— Слыш, сосед, у меня моя в командировку смоталась. Так может ко мне? В круглосуточном чего прихватим да посидим, за жизнь потрещим.

Серёга раздумывал долго. Секунд, наверное, пять, пока досасывал сигарету до фильтра.

— Пошли. - Махнул рукой. - Только берём две.

Две, так две. Я согласен. А согласие, по классику, есть продукт непротивления двух сторон. Лучше не скажешь.

Дома быстро собрали на стол чего закусить. Мы не привередливые. лавное не закуска. Но и без неё нельзя, иначе застолье превращается в банальную пьянку. А мы же не алкаши, мы нормальные выпивохи. Когда есть время, есть чего и есть на что. Последнее наиболее существенно. Быстренько разлили по первой. А там и покатилось. Ведь оно как: выпил стопку и стал другим человеком. А ему тоже хочется, он тоже пьющий. Сидим. Хорошо сидим. Уже за работу речь повели. Это показатель того, что скоро хватит. А скоро и не останется. И тут сверху кровать затарабанила. Да с такой частотой, с какой у нас в кузнечном цеху пневмомолот не бьёт. А там и баба заблажала. Серёга прислушался, головой покачал

— Ебут же кого-то. Ишь как орёт, заливается. Просто соловушка.

И тут его взгляд застыл на потолке. Серёга вспомнил, что как раз надо мной находится его квартира. И орёт его молодая жена Катька. И это значит, что ебут как раз её, суку поганую. Мужик, значит, на работу, ей на сладкую жизнь денежку заколачивать, а она...

Не обуваясь, не до того, когда твою бабу ебут и про трусы позабудешь, рванул Серёга на свой этаж. Я следом. Это же сейчас смертоубийство будет самое натуральное. Серёга парень крепкий, металлист. Не тот, что пальцы веером и козу показывают, навешав на себя всякие железные погремушки, а настоящий, из тех, кто с железом работает. Бегу следом и кричу

— Серый! Серый! Стой! Не дури! На хуя тебе статья?- От волнения в рифму заговорил. А тот не слышит, прёт, как пьяный на буфет с пивом. - Серёга, тормози!

Куда там. Тогда уже перед самой его дверью успел забежать вперёд и встал, как Матросов перед амбразурой.

— Стоять! Смирно!

Служившего видно сразу. Эти команды в подкорку вбиты. Замер Серый. Начинаю объяснять.

— Серый, мы сейчас тихонечко входим, без особого рукоприкладства бьём морду фраеру, ты пару раз прикладываешься - Смотри, без синяков! - к морде лица благоверной, потом требуем с мужика компенсацию, собираем шмутки твоей крали, если захочешь с ней расстаться, и на этом всё. Усёк?

Вроде вкурил чувак. Открыл двери своим ключом. А в доме просто идиллия. Катька в накинутом на плечи халатике сидит за столом и чокается бокалом с чем-то явно спиртным с мужичком. У Серого из гловы мигом вылетели все мои инструкции и наставления. Он с правой въехал Катьке. Блямц! И Катюха вместе со стулом улетела в угол и там затихла. Однако, она даже удивиться и понять ничего не успела. Только что сидела, жизни радовалась и вдруг уже в углу с побитой рожей. Благо врезал открытой ладонью и к тому же смазал. Месяц бы через соломинку молочко сосала. Мужик успел со стула встать и проявить себя жильменом. Защитник хренов. Он не позволит женщину беззащитную бить. Ты себя защити, страдалец. Мужик пытался трепыхаться, но в четыре руки и четыре ноги быстро вышибли его на лестничную площадку, выведя из игры. Пока Серый осматривался в поисках гипотетических соперников, вбив себе в башку, что один не мог довести его Катьку до такого оргазму, ебли, как минимум, трое-четверо, обрал шмутки того мужика и вышвырнул на лестничную площадку, где пролётом ниже бедолага прятался за мусоропроводом. Статус кво установлен.

Серый шагнул к жене. Та сжалась, прикрывая голову руками. Я скорее вслед за Серёгой. Пришибёт же, потом жалеть будет.

— Тыыы, сссука!

Я отвлёк его.

— Серёга, смотри, трофеи. Что с боя взято, то свято. Мы мужика победили, так что это всё по праву принадлежит нам. Давай выпьем, а разборки оставим на потом. Садись за стол. Да садись ты, неугомонный.

Серьга взял бутылку, посмотрел

— Ооо, коньяк! Белый аист. Молдова. И откуда такая роскошь? Мужику, значит, водки не купит, а ёбарю коньяк?

Катька из угла пискнула

— Он с собой принёс.

— Серый, видишь, точно боевой трофей. Наливай.

Выпили. Серёга рот рукой утёр

— А ничо коньяк, нормальный. Слышь, ты, профурсетка...

Я перебил Серёгу, не дав ему завестись.

— Катюха, муж к столу зовёт. Метнулась мигом. - Та не стала искушать судьбу, решила меня послушать, увидев защитника-миротворца падшей женщины. Ну так Христос же говорил чего-то там про камень, который надо куда-то кинуть. Или он про что-то другое говорил? Неважно. - Да сначала закуси принести и посуду чистую.

Пока за чашками-вилками ходит, Серый и остынет.

Катька всё на столе расставила, сама стоит сиротиночкой. Я её за руку дёрнул

— Садись, не стой, как статуй в горсаду.

Она на мужа посмотрела. Тот буркнул.

— Прибил бы, суку. Кольке спасибо скажи. Ноги ему целовать должна. Ты меня знаешь.

Это точно. В горячке Серый соображать перестаёт. Помню он как-то бригадира гонял с двухметровым отрезком швеллера-восьмёрки. Потому Катька серой мышкой робко присела на краешек. Серёга сам себя заводить начинает.

— Наеблась, курва? Пизда, поди, мокрая. Полная. Пойди, подмойся.

Катька тихим голоском, прямо ангел во плоти, прошептала

— Мы с презервативом.

Вот оно, Катькино спасение. Ну, Никола, крути соседа, пока мало что соображает.

— Серый, ты слышал?

— Что? - Серёга наклонил бутылку, разливая по стаканчикам коньяк. Пусть знатоки этикета плюнут в нас и бросят камень, вопя, что коньяк пьют из специальных коньячных бокалов. Тьфу на них! Мы из горла можем и закусить солёным огурцом. - Ты о чём, брат?

— Серый, они же с гандоном еблись.

— И что?

— Ничего. Серый, с гандоном же не в счёт.

— Почему это?

— Потому. Братка, смотри. Если ты, к примеру, мороженко через бумажку лизнёшь, это в счёт?

— Нет. Какой дурак через бумагу мороженку лижет?

— Вооот! - Я значительно поднял вверх указательный палец. - Вот это именно то, что самое важное. Теперь слушайте оба, не перебивать и отвечать на вопросы. Катка, если бы Серёга выебал, ну, например Касаткину. С гандоном, конечно. Ты бы ревновала? Или это не в счёт?

Катька вкурила сразу. По еблищу получать не захочешь, так враз соображать начнёшь, умным станешь. Раньше бы тебе, дуре, ума чуток. И правда, если у меня всё получится, должна будешь.

— Нееет, - Катька затрясла головой, - с гандоном какая же измена. Это считай так, как высморкаться.

— Понял, Серый? Хочешь, я тебе сейчас пару гандонов дам и иди, еби Касаткину. Не хочешь? Ну и не надо. Так, дальше. А раз с гандоном не в счёт, о и измены со стороны твоей жены как бы и не было.

— То исть как? - Серёга мутным взором посмотрел на меня, на жену. - Как не было. Они же...

— Стоп, братка! Мужику, чтобы на чужое не зарился и чужих жён не соблазнял, ебло начистили? Начистили. Честь Катерины соблюли? Соблюли. Она и не шибко-то виновата. Это же тот гад, искуситель-сатана. Мало мы ему дали. Может добавить? - Увидев, что Серёга встаёт из-за стола, поспешил успокоить. - Жаль, что он свалил. Ты бы видел, как он по ступенькам катился. Умора, уссыкон. Так что, брат, давай выпьем на посошок и я пойду, а ты твщи жену в постель и продери её, как следует. Докажи, что простил. И она пусть старается, покажет тебе свою любовь. Она ведь одного тебя любит. А что это, так с кем не бывает. Тут бывает на ровном месте споткнёшься и наебнёшься так, что мало не покажется. Помнишь, как Егорыч ласту сломал? Вот то-то и оно. Ладно. Пошёл я. Совет вам да любовь.

Пьяно покачиваясь, чтобы Сергей поверил в мой бред, что я нёс, пошёл. Известно ведь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. У двери повернулся, подмигнул Катьке, которая пошла меня провожать, и повторил Серому

— Братка, продери её, лярву, как следует. Чтобы знала, какой у неё мужик. И поняла, кто в доме голова. А я пойду, слушать вас буду. Смотри, брат, будет слабо кричать, приду, проверю.

Дома разделся, чаю запарил колымского. Чифир настоящий, не чай. Я ведь и квартиру не запер, так спешили. Обошлось. Разделся. Дома никого, могу в трусах ходить. Могу и без трусов. Сижу, чай пью, а сверху крики и вопли. Вот завтра нашим прокуроршам с лавочки у подъезда тем для базара хватит. Прекратились. И что это? Наеблись уже? Тут звонок в дверь. Отпираю - Катька стоит. Полы халатика руками придерживает.

— Ты чего, Кать? А Серый что?

— Спит твой Серый. Войти можно?

Я посторонился.

— Да входи ты, входи.

Вошла, в комнату прошла, на диван села.

— Коль, я чего пришла? Поблагодарить тебя пришла. Кабы не ты, так либо прибил бы либо выгнал. Спасибо тебе, коль. Век благодарить буду. Коля, осуждаешь?

— А надо?

— Не знаю. Коль, ты не побрезгуй, расплатиться с тобой хочу. По-нашему, по бабьи.

И халат распахнула. А под халатом ничего. Вру. Сиськи и писька. Я оторопел

— Кать, ты чего, Кать? Не надо, запахнись.

А она совсем халат скинула.

— Коль, не побрезгуй. Коля, кончить хочу.

— Так ты что? Не того? Ты же так кричала.

— Пиздюлей получить не захочешь, так и свиньёй захрюкаешь, и сословьём запоёшь. - Подошла вплотную, сунула руку под резинку трусов. А чего её туда совать, и так всё видно. Нашарила чего нужно и потянула за эту штуковину за собой, сама к ивану пятится. - Продери меня, Коля. Я теперь тебе век давать буду. У тебя Ритка часто уезжает, так я за неё буду. Делай, что захочешь.

— А Серый?

— Серый сказал, что ты его сегодня от тюрьмы спас. Он теперь себя должником считать будет. Да ещё, - она хихикнула, - сказал, что к тебе бы не приревновал ни капельки. Не стой, Коля, ложись.

Переступил через упавшие с задницы трусы и навалился на раскинувшую ноги в ожидании Катьку. Та ухватилась за твёрдый кол

— Коль, я заправлю. Ааааххх! Ещё, Коль!