День не задался с утра. Будильник выдернут меня из сна не выспавшимся и злым. Завтрак подгорел и пришлось ограничится бутербродом. Транспорт плёлся в заунывных пробках, раздвигая чудовищную предгрозовую духоту жарко июльского утра. Взмокший и измотанный дорогой я попался на глаза не менее разъярённого начальника и получил задание, никак не входившее в мои обязанности — срочно отвести документы смежникам. А это значило — добираться на другой конец города в общественном транспорте, в такую-то жару. Я попытался отнекаться, но шеф так глянул на меня, что я побоялся лишиться премии. Забрав у полуголой секретарши пухлую папку, я вышел в зной плавящегося асфальта.

И тут мне повезло. Волна жаждущих вовремя появится на работе схлынула, а праздно шатающихся по такой жаре было мало, поэтому я сел в автобусе у настежь открытого окна. Пожилой водитель неспешно вёл машину от остановки к остановке, но несмотря на это я достаточно быстро добрался до центра, где в тени раскалённой остановки долго ждал попутного транспорта. Автобус подошёл, выплюнул толпу злых и потных пассажиров, всосал в себя свежую порцию тел и обдав густым облаком дыма оставшихся, покатил на окраину.

Завод, на территории которого разместились наши смежники, имел статус некогда оборонного предприятия, и пропускной режим здесь до сих пор чтился. Пришлось проторчать в пропускном отделе добрых три четверти часа, чтобы выяснить, что у меня нет документов удостоверяющих мою личность и ещё час, чтобы хоть как-то оповестить о моёт прибытии, и ещё час, чтобы сварливая женщина («То же мне, нашли девочку! «), забрала наконец у меня посылку.

Я с облегчением вздохнул и посмотрел на часы. «Время к обеду», — подсказал мне пустой желудок. Осмотревшись я понял, что в ландшафте промзоны заведений общепита мне не найти. Нужно опять ехать в центр.

Транспорт. Когда-нибудь можно проехаться в пустом автобусе? Время ведь рабочее. Я кое-как втиснулся на заднюю площадку.

Тётка тяжеленой корзинкой обдирала соседям ноги, за что её страстно «благодарили» со всех сторон. Я, пытаясь избежать такой же участи выгнулся и не желая того упёрся бёдрами в зад потной толстушке, которая восприняла это как покусительство на её благочестие и обозвала меня развратником. Я уже закипал, готовый сорваться потоком комплиментов в её сторону, когда автобус тормознул и жесткое ребро корзины прошлось по ногам пассажиров. Я и рядом стоящая женщина нагнулись чтобы потереть ушибленные места, а когда я стал выпрямляться, то зацепился пуговицей погончика на плече рубашки за кольцо серьги женщины.

Ухо осталось целым, но тонкое кольцо разогнулось, застёжка расстегнулась и серьга, больно дёрнув женщину за мочку, упало под ноги.

Я не буду пересказывать эпитеты, вылившиеся из нежных девичьих губ в адрес тётки с её корзинкой, транспортной системы страны и в мой, конкретно, но мне стало неловко. Оказывается, это была симпатичная девушка с обалденной грудью. Я полез под ноги, ломящийся на выход толпе, в поисках злосчастной серьги. Тонкое колечко блеснуло и меня вместе с ним вынесли из автобуса.

— Девушка! Девушка! Я нашёл серьгу! Выходите! — я поднял руку с изуродованным украшением.

— Да выпустите вы меня, наконец? Дайте выйти! — рвалась девушка против толпы, лезшей в автобус. Я пришел ей на помощь и протянул руку.

— Дурдом на колёсах! — объявила она, вырвавшись из толпы и поправляя на себе тонкое ситцевое платьице, съехавшее на бок и обнажившее большую часть груди, от вида которой я не мог оторвать глаз. — Ну? Где серьга? Чуть ухо, паразит не оторвал!

— Я же не нарочно. Тётке с её корзиной спасибо скажи.

— Да уж! Нашла с чем в час пик ездить! Дура!

Она взяла в руку разогнутый золотой обруч.

— И что мне теперь с этим делать?

— Дай я посмотрю. — протянул я руку.

— Ты своё дело сделал! — махнула она рукой.

— Дай! Говорю. Что орать-то? — я вырвал кольцо из её пальцев.

Оказывается, всё было не так уж и страшно. Кольцо и замочек просто разогнулись, что и спасло девушке ухо. О чём я ей и сказал.

— Есть два варианта, или отнести в ювелирную мастерскую, или, если у тебя есть набор для ногтей, я могу сам всё починить. Здесь нет ничего сложного.

— В мастерской сдерут, наверное, столько, сколько и серьги не стоят, а набор есть, но дома.

Я глянул на часы.

— Спешишь?

— Нет. Я поесть собирался. В кафе хотел заскочить.

— Поехали ко мне? Я тебя накормлю, а ты серёжки починишь. Айда?

Я ещё раз мечтательно глянул на её фигурку, на выдающуюся грудь, а она игриво повела ею из стороны в сторону.

— Хорошо, поехали.

— Давай лучше остановку пешком пройдём?

Я согласился.

Она жила в пятиэтажке, спрятавшейся в тени высоченных деревьев.

— Здравствуй, Леночка. — поздоровались с моей спутницей вездесущие старушки на лавочке у подъезда. — Матери, небось, дома нет?

— Как не быть? Вот! Свежего любовника ей веду. Мне он уже надоел. — с вызовом взяла она меня за руку. — Достали уже! Сплетницы! — сообщила она, пропуская меня в квартиру. — Мама! Смотри кого я привела!

— И кого? — из спальни вышла женщина, набрасывая на плечи лёгкий халат, полы которого не успели сомкнуться и показали мне на миг стройные ноги и аккуратно выбритый треугольник лобка. Дочь была её копией, но чуть меньшего размера. Обнаженная грудь женщины едва умещалась за полами халатика. Я застыл с открытым ртом. Ширинка тонких брюк вздыбилась, выдавая мои мысли с головой, вернее с головкой.

— Леночка, и где ты такой экземпляр нашла? Как вас зовут, молодой человек?

— Александр. Можно — Саша.

— Вера Петровна. Проходите, проходите.

— Я его в автобусе на кольцо поймала. — вышла из ванного Лена. Наряд её состоял из хэбэшной майки и трусиков. — Ну что ты так смотришь? Жарко ведь. Можешь и сам рубашку снять. Вот тебе набор, а я пошла обед разогревать. Мам! На тебя разогревать?

— Я сейчас подойду, а вы здесь устраивайтесь. — указала она на стол.

Рубашку, прилипшую к спине, не столько от жары, сколько от вида этих фривольно одетых женщин, я снял. Достал пинцет, щипчики и в считанные минуты починил серьгу.

Женщины шептались на кухне под звон посуды. Я обошел комнату осматривая серванты и книжные полки. На редких фотографиях были изображены только эти две женщины. Мужчины в этом доме не было. Опасное место для холостяка, каким я и был.

— Вы, Саша, окрошку любите? — поставила Вера Петровна на стол запотевший кувшин.

— В такую-то жару? — загляделся я ей за пазуху на свободные от лифа груди. — Нет ничего лучшего!

— А как насчёт рюмочки? Под окрошку, за знакомство?

— Ну, если толь по рюмочке, а то мне ещё на работу, к начальнику на доклад.

— Можете позвонить, соврать что-нибудь, — Вера Петровна подошла в плотную и ткнулась напряженными сосками мне в грудь. Мурашки величиной с черного таракана пробежали по моему телу и меня бросило в озноб.

— Например, что в аварию попали. — томно продолжила она и провела пальцами по моей груди до пупка. Член в брюках встал по стойке смирно и задрал брючину. Во рту у меня пересохло.

— Можно я кваску попробую? — отстранился я от женщины и потянулся к кувшину.

Я отнюдь не мальчик и женщин люблю, но к такому развитию событий я просто не был готов. Обычно, это мне приходилось прилагать усилия чтобы затащить женщину в постель, а тут к постели явно склоняли меня. Взгляд жадных глаз не мог меня обмануть. И их было двое.

Стакана на столе не было, и я решил отпить квасу из горлышка.

— О! — почувствовал я прикосновение чьей-то руки к возбуждённому члену. От неожиданности я дёрнулся и холодные струи пробежав по груди впитались в тонкие бежевые брюки.

— Чёрт! Какая я неловкая! Снимайте, снимайте скорей, я сейчас застираю, а то пятно останется. — Веско сказала Вера Петровна, расстёгивая ремень.

Я покорился судьбе и уже не скрывая эрекции стащил с себя мокрые штаны.

— Ну ты мама даёшь! На пять минут тебя с мужчиной оставить нельзя! Всё! Уже готов! — в комнату вошла дочь, смеясь и едва удерживая в руках поднос. — Да помогите же! Я сейчас всё уроню!

Я бросился к ней и ухватил пару тарелок, но одна, с салатом из помидор, соскользнула, и чтобы удержать её Лена прижала поднос к себе. Сочные помидоры, кольца лука и пятна растительного масла нарисовали на её белой майке замечательный орнамент.

— Ну что это за день такой? — Поставила Лена поднос на стол и начала стаскивать с себя испачканную одежду, — О, черт! Вся уделалась! Что уставился? Голых женщин не видел?

— Видел, конечно, но не в таких ситуациях. — отвёл я в сторону взгляд.

— Ну, ребята вы даёте! Два сапога — пара! — теперь смеялась мать забирая у дочери испачканную одежду. — Пойду застираю. А вы тут не очень! Меня подождите!

— Я сейчас оденусь, подожди. — Лена хотела пройти мимо меня в другую комнату.

— Подожди, не надо. Тебе нагота к лицу. — остановил я её и невольно прижал к себе.

— Может мне и ноги сразу раздвинуть? Ты-то уже готов! — кивнула она на торчащую из-под резинки трусов набухшую головку фаллоса.

— Я бы не отказался. Ты симпатичная. — не выпускал я из рук стройное тело.

— Вот свалился на мою голову? Пусти. Неудобно.

— Ни за что! Сама говорила — жарко. Вот и ходи так. Я тебя уже увидел, так что стесняться необязательно. А мне будет приятно. — прижал я девушку к груди.

— Да! Как в той поговорке — «Дайте воды напиться, а так есть хочется, что переспать не с кем».

— Так, молодые люди, вы обедать будете или любовью займёмся? — вошла мать. Халат она забрызгала водой и через мокрую ткань чётко просматривались тёмные круги вокруг сосков. Она проследила за моим жадным взглядом, оглядела композицию в стиле — «на мосту стояли трое — он, она и у него», и подошла к нам, на ходу расстегнув и сбрасывая мокрый халат.

— Женщины! Что вы со мной делаете? Я сейчас кончу!

— Вот! Это слова не юнца, а мужа! Саша, снимай-ка ты трусы и давайте выпьем за знакомство!

Вера Петровна разливала по стаканам водку, а Лена не стала дожидаться пока я наберусь смелости, и сама стащила с меня никчемный кусок ткани.

Выпили холодной водки. Я потянулся за закуской, а женщины присели у моих ног и по очереди обсосали мой член. Голова пошла кругом, толи от водки на голодный желудок, толи от неожиданно свалившихся на меня ласк.

А дальше... Дальше всё было как в обычном порнофильме. Чередовались позы, менялись партнёрши, я брызгал спермой им рот, вылизывал их вагины.

Пару раз мы отдыхали, подходили к столу выпивали по рюмочке, закусывали и всё начиналось снова.

На работу я попал только на следующий день. Начальник, взглянув на моё осунувшееся лицо, проглотил байку об аварии и не стал меня распекать.

Вечером меня ждал ужин...