Мне нравится твоё лицо, когда я достаю член.

Что бы ты ни говорила в этот момент, какие бы упрёки и подъёбки ни срывались с твоего языка, когда я достаю член, ты замолкаешь. Твоё красивое лицо приобретает туповатое выражение: застывший, немного расфокусированный взгляд, горячие щёки, влажный приоткрытый рот... Я прям представляю себе, что ты видишь в этот момент — размытое розовенькое марево с сердечками, звёздочками и единорогами, а посреди всей этой благодати торчит мой член.

Помню, как это произошло в первый раз — мы стояли на съезде с М4, ты была за рулём, и я тебе опять чем-то там не угодил. Конечно, ты решила сообщить мне об этом, ведь ты уверена, что Господь Бог снабдил тебя ртом, чтобы ты могла предъявлять мне претензии, и ни для чего другого. Ты даже остановила машину, чтобы быть более убедительной.

Я вышел и встал у обочины. Ты перебралась на пассажирское и села, выставив ноги наружу. Сверля меня взглядом, ты продолжала говниться. Ты что-то говорила, а я просто расстегнул шорты и достал хер. Он уже стоял, он встал в ту секунду, когда я подумал: а что будет если ткнуть хуем тебе в лицо?

Я не знал, как ты отреагируешь. Я не мастер угадывать женское настроение. Мне казалось, что железобетонные стены френдзоны, в которую ты меня тогда поместила, к середине нашей поездки уже серьёзно потрескались. Ты по-прежнему издевалась надо мной и моими хотелками, но уже не так задорно, как в начале нашего знакомства. Теперь ты вела себя скромнее — переодеваясь при мне, ты стыдливо отворачивалась, а не сверкала своими сиськами с наглой ухмылкой на морде и требованием смотреть мне в глаза. Ты перестала рассказывать про своих прекрасных бывших, до которых мне пиздюхать как до Луны, да и смотрела ты на меня теперь по-другому. Теперь, в те редкие моменты, когда у тебя было хорошее настроение, нам было безумно хорошо. Поэтому меня безумно злило твоё нытьё. Я мог показать тебе средний палец, послать нахуй — это уже было в порядке вещей, между нами, ты бы только посмеялась. Поэтому я ткнул хуем тебе в лицо.

Ты умолкла мгновенно. Уж не знаю, что там произвело на тебя такое впечатление, но я впервые увидел эти подёрнутые пеленой глазки и слегка приоткрытый рот. Так пубертатный подросток смотрит на здоровенные, качающиеся сиськи какой-нибудь зрелой тёти, проходящей мимо него на пляже. Я дал тебе пару секунд привыкнуть к этой новой для тебя ситуации, потом взял за подбородок и ввёл хуй тебе в рот. Он вошёл гладко и глубоко, без сопротивления. Губы плотно и нежно обхватили ствол — это у тебя инстинкт, наверное. Ты подалась назад, но я положил тебе руку на затылок и легонько подтолкнул — придал инерцию, и твоя голова закачалась вперёд-назад. Как игрушка Ванька-Встанька.

Я кончил в пять-шесть движений твоей головы. Не знаю, что повлияло — вид того, как моя залупа раздвигает твои мягкие губы, выражение глупой беспомощности у тебя на лице или осознание того, что я, наконец, ебу твой болтливый ротик. А может разудалый гудок проезжающей мимо фуры... Ты глотнула раз, другой, а потом сняла голову с члена, и остальное густо плеснуло тебе прямо на переносицу, щеку и губы, попало на футболку.

Ты покраснела и смотрела на меня влажным непонимающим взглядом. Жирная белёсая капля тянулась с твоей брови вниз к ресницам. Ты провела пальцем по своим прекрасным чётко очерченным губам, таким красивым — когда ты что-то говорила, я обычно просто любовался ими. А сейчас ты молчала и смотрела на сгусток спермы, оставшийся на твоём пальце. Это было здорово. «Ю а соу факин спешиал...» — вертелось у меня в голове.

Выдохнул, подавил волнение и как можно более спокойно сказал:

— Вот для чего нужен рот. А не для того, что ты себе там думала.

Ты подняла на меня глаза и слабо улыбнулась. Блядь, за два месяца знакомства я так и не научился понимать выражение твоего лица — немного удивлённое, презрительное, как будто ты не понимала, какого хера я вообще рядом с тобой нахожусь.

— Ты что, охуел, Корнев?.. — ты всегда называла меня по фамилии, будто мы в школе. Ебучая манера, которую я тоже не мог понять.

— Я решил, что тебе это поднимет настроение, — на меня накатил злой похуизм. Я встал поближе к тебе, вполоборота, чтобы тебе всё было хорошо видно, взял член в руку, направил его на обочину и оттянул кожу с залупы. Ты захлопала глазами и уставилась на висящий у твоего носа хуй:

— Ты что, ещё и ссать при мне собрался?! — твои щеки стали совсем пунцовыми.

— Ты в глаза смотри, когда разговариваешь, — передразнил я тебя.

— Ах ты козел! Знаешь что? Пошёл ты на хуй! — ты полыхнула, дёрнулась обратно к водительскому, чуть не снеся ручку коробки передач, завелась и рванула, на ходу дотягиваясь до пассажирской дверцы.

— Прощай милая, в бок тебя вилами, — прогорланил я вдогонку, поливая чахлые придорожные одуванчики.

Метрах в двухстах ты остановилась. Простила меня, наверное. А я уж думал, что до следующей точки придётся автостопом добираться. Доплёлся до машины, сел. Ты вытирала сперму влажной салфеткой, глядя в зеркало заднего вида. Посмотрела на меня очень сердито. Ага, да, я понял, ты сердишься, давай уже, поехали, время не резиновое.

К девяти вечера только добрались до хостела. Особо не говорили в дороге. Только когда разделись, я улёгся на свою кровать, и ты подсела ко мне, а потом и прилегла рядом. Типа ты больше не сердишься. Ты была в футболочке на купальник, как ты обычно и ходила по вечерам. Не знаю, чего ты больше хотела — ебаться или обсуждать отношения, но начала ты именно со второго. Сначала ты сказала, что мы друзья. Что ты ценишь наши отношения. Потом, глядя на то, как топорщится в трусах мой хуй, сказала ещё что-то про отношения. Я достал его и начал медленно дрочить, так чтобы тебе было хорошо видно, как оголяется залупа при движении рукой вниз. Опять я увидел то же выражение лица. Мужские хуи, очевидно, снижают твои когнитивные способности. Ты приблизила к нему своё лицо, продолжая что-то там мямлить. Я гаркнул «Эй!» и ты могучим усилием воли оторвалась от этого зрелища, повернулась и посмотрела на меня.

— Хочешь, чтобы мы были друзьями? — спросил я.

— Да... — ты сглотнула. Мой хуй был явно интереснее чем моё лицо, и ты все время косила на него.

— Я тебе не верю. Докажи!

— Как я тебе докажу?

— А так. Сейчас будет проверка на крепость нашей дружбы, — я встал на колени, специально задев тебя хуем по носу, взял тебя за плечи, развернул тебя к себе задом и поставил на четвереньки. Это то, что меня в тебе заводит — ты как пластилин. Ты никогда мне не сопротивляешься, но и не проявляешь инициативу, ты пассивно принимаешь всё, что бы с тобой ни делали. Как кукла. Кажется, только один раз ты заартачилась — помнишь, я вставил тебе в жопу пробку с лисьим хвостом, надел на тебя юбочку до середины бедра и заставлял тебя выйти в таком виде на улицу. Тогда воспитание и страх взяли верх над твоей блядской натурой, и ты наотрез отказалась. А жаль, могли бы весело провести время.

Вот и в тот вечер, ты стояла на кровати в коленно-локтевой, вздрагивая и ожидая, что я буду делать. Я задрал тебе футболку, оголил твою роскошную загорелую жопу, взялся за неё обеими руками, смял. Ты терпела. Я подцепил пальцем трусы и потянул их в сторону, сдвинул, отпустил. Ты была уже вся мокрая, пизда блестела от смазки, кажется, даже по ногам текло. Пизда красивая, как и всё в тебе, выбритая даже в путешествии, аккуратная, малые губы не выглядывают наружу. Как у охуенной дорогой куклы. Приставил залупу, провёл сверху вниз, слегка раздвигая твои губы. Ты часто задышала и немного подалась в мою сторону, надеваясь на хуй, но я отстранился.

— Ах ты сука! — ты засмеялась, нервно так, зло, словно я

бесил тебя.

— Осторожнее ты! Сейчас всё зависит от тебя! Одно неверное движение — и дружбе конец! — я ещё раз провёл залупой по твоей щели.

— Су-ука, что же ты делаешь... — ты уронила голову на подушку и крутанула задом.

— Держись милая! Держись! Наша дружба на волоске! Залупа почти уже внутри! — кричал я, а ты зарычала, как настоящая сука, и наделась своей волшебной пиздой на мой хер.

Не кончить сразу была та ещё задача. Я попытался отстраниться, но ты, уже ничего не соображая, ебала себя мной. У тебя видимо действительно долго никого не было, раз тебя тогда так развезло. Я взял тебя за волосы, приподнял, сам сел на колени, заставил тебя сесть мне на бёдра сверху. Это моя любимая поза — твои сиськи болтаются под нужным углом, жопа шлёпает об мои бедра, ты сама надеваешься на хуй и можешь видеть это в отражении окна. Именно в этой позе я и хотел тебя выебать в первый раз. Я сдёрнул с тебя футболку и вынул из купальника одну сиську, начал мять её, оттягивать за сосок и отпускать.

— Разрушила нашу дружбу, сука, — шептал я тебе, подбрасывая твою задницу движениями своих бёдер, — одним движением пизды, взяла и всё разрушила, ради одной поёбки... Что теперь делать? Может кончить в тебя, а? Сделаем тебе маленького Ваню, раз уж дружбе пиздец...

— Не надо, ты чего... нахуй тебе это? — ты тяжело дышала и продолжала скакать на мне. Закатила глаза, запустила себе руку в волосы, прямо как тёлки в порнухе, грациозная, красивая... Ты кончаешь, а я любуюсь тобой в отражении. Ты падаешь вперёд, вытянула руки, стиснула кулачки, стонешь и мотаешь гривой, ещё пытаешься крутить задницей, но сил у тебя уже нет. Выхожу из тебя с громким чавком. Падаю рядом, тоже тяжело дышу, хотя не кончил, хер стоит как каменный. Ты снова смотришь на него. Пора тебе на клык навалить, наверное.

— Хочешь отсосать? — спрашиваю. Ты молчишь в ответ. Я подталкиваю твою голову к нему, потом ещё, тыкаю его тебе под нос. Ты сопишь от злости, плотно сжимаешь губы, но я умею справляться с такой хуйней. Зажимаю тебе нос и уже через несколько секунд ты открываешь свой спермоприёмник — терпеть ты не привыкла. Я пихаю хуй тебе в голову, подталкиваю затылок, и ты опять как по инерции скользишь по нему вверх-вниз, вверх-вниз. Губы снова плотно обхватывают ствол — видно, что сосать ты умеешь. Беру тебя за волосы и слегка поворачиваю голову вбок, чтобы хуй тыкался тебе за щеку, но ты отдёргиваешь голову:

— Хватит! — ты возмущена, возбуждена и прекрасна.

— Чего тебе хватит? — снова тяну твою голову вниз.

— Я, между прочим, это не люблю! И я ни у кого кроме Ивана в рот не брала.

Ах да, Иван, тёзка. Твой бывший, скользкий говнюк, про которого ты часто ссала мне в уши. Он был вил из тебя верёвки до тех пор, пока ты не собрала всю свою волю в кулак и не бросила его. И это было, блядь, лучшим решением в твоей жизни, но ты почему-то тосковала, ныла и постилась, вместо того чтобы сразу пойти и отсосать у меня или у какого-нибудь другого простого парня.— Да похуй, я тоже Иван, так что соси, разницы никакой не заметишь, — мне показалось это забавным. Ты посмотрела на меня так, словно хочешь вцепиться мне в кадык, но затем послушно открыла рот. Теперь ты уже заглатывала сама и это было божественно, я испытывал такое может пару раз в жизни. Даже если тебе действительно не нравилось, ты всё равно была хорошей девочкой с синдромом отличницы, и в рот брать ты тоже научилась отлично: сильно, нежно и разнообразно.

Это был тот редкий случай, когда даже не нужно ебать рот самому — можно было просто расслабиться и ощущать, как ты тыкаешься носом в волосы у меня лобке и, высунув язык, облизываешь яйца, когда особенно глубоко заглатываешь. Ты завела руки себе за спину, и хуярила одним только ртом, чтобы показать, какая ты молодец. И звуки. Звуки, которые ты издавала, сводили меня с ума: «Ум-ум-ум-ум-ум-ум...». Как маленький, ебливый зверёк.

— Давай хорошая, соси! — уже почти кричал я, — соси как мать учила!

­Ты фыркнула, изо рта и носа полетело мне на живот. Ты уже совсем разошлась — волосы летали вверх-вниз, сиськи разве что не хлопали друг об друга. Пару раз хер выскочил из твоего рта, ткнулся в лицо, оставляя на щеках мокрые, тягучие следы, прежде чем ты снова поймала его губами. Когда я начал кончать тебе в горло ты не отстранилась, а наоборот, заглотила поглубже. Это было жестко. Ты покраснела, захрипела, полились слезы, было видно, что подступает рвота, но ты её каким-то немыслимым образом её сдержала, пропихнула хуй до конца и начала гонять свой язык по моим яйцам — чтобы мне было приятно, чтобы я, блядь, запомнил этот умелый ротик до конца жизни. Ты умница, что ещё сказать.

После того как я кончил тебе в рот, ты совсем расслабилась. Лежала внизу улыбаясь, любовалась моим членом, рассматривала, говорила какой он красивый, водила им по своим губам и рукой собирала с него остатки слюны. Выражение мрачной серьёзности на твоём лице сменилось каким-то детским выражением, словно я вывалил перед тобой гору подарков, и ты их по одному открываешь. Я шлёпнул тебя хуем по носу и приказал вылизать его дочиста. Ведь я собираюсь ебать тебя всю ночь, и мы не хотим, чтобы сперма попала внутрь. Ты довольно закивала и послушно прополоскала залупу у себя за щекой — вымыла мой хуй с таким рвением и так радостно, что больше ничего не оставалось как ебать тебя всю ночь.