Спать пора. День, как обычно, суетой заполнен. Хозяйство-то у меня не очень большое, но колготни хватает. То одно, то другое. Благо Нюрка оказалась девкой рукастой, хозяйственной и не чуждой работе. Не строит из себя городскую барыньку. За что ни возьмётся - всё в руках горит. Вон Эрдоган мой, кочет, на что уж самовлюблённый, и тот Нюркино старшинство признал. То перед девками своими хвост распушит и сам чёрт ему не брат. Поперву и Нюрку пытался строить. Сейчас сам по струночке ходит. Сдаётся мне, что он и куриц топчет по Нюркиному разрешению.

И всё с Нюркой хорошо, одно оказалось у неё качество в недостатках - еблива больно. Про таких говорят: Слаба на передок, бешенство матки, прочее. Да нормальная она баба. А что насчёт ебли, так о дело молодое, со временем пройдёт. А может и не пройдёт. Во, прётся, язви её душу. Спать не даст. Ёб же сегодня, так какого ляда надо?

Влезла на кровать, протиснулась к стенке, заворочалась.

— Дед, тебе срочно худеть надо.

— Пошто это?

— Вон какой толстый. Внученьке любимой и приклонить свою головушку негде, некуда пролезть, ты всё занял. Двигайся, я сказала. А нет, так сама подвину.

С неё станется. Так двинет, что мигом на полу окажешься. Ну что за дела7 В своём дому и терпеть такое от внучки. Вот же зараза. Протиснулась, заворочалась, укладываясь.

— Кто из нас толстый, то посмотреть надо. Да успокойся ужо, дитя вертлявое.

— Дед, ты на что намекаешь? - Хозяйским движением закинула на меня ногу, прижавшись к бедру горячей пиздой. Руку положила на живот. - Что я толстая? Да, толстая. И не толстая, а справная, сам говорил. И кто виноват? Ты, ворчун старый.

— Это с какого перепуга я виноват?

— А не надо так кормить Внученька, Нюрочка, вот молочко деревенское. Вот творожок. Вот сальце - сам солил. Духмяное. - Передразнивает деда, малявка. - Кушай, худобиночка, кушай. В городе такого нет. Там всё химия сплошная. Вот и наела жопу больше маминой. Так что не ворчи. К тому же кто-то, кажется Фаина Раневская, говорила, что у настоящей женщины должно быть чем потрясти, а не погреметь. Вот.

— Вот и трясла бы на своей кровати. Чего к деду припёрлась?

— Дед, ты тупой? Боюсь я. Просто боюсь.

С ехидством в голосе спрашиваю

— И кто же тебя, чадушко, так напугал, что ты аж трясёшься? Вон со страха даже руку деду в трусы засунула. Вынь сейчас же, не то...

— Не то что? Выгонишь? И не жалко будет внучку? Вижу по глазам - жалко. Дед, я понимаю, что ты строжишься в воспитательных целях. Ой, боюсь! Боюсь! Доволен? - Руку всё же убрала, на живот положила. Ну так это не надолго. - А боюсь, что ухватит за бочок.

— Кто тебя ухватит?

— Волчок серенький. Который придёт. Я вон даже к стенке легла. Пусть тебя хватает. Ты старый, не вкусный. А я кровь с молоком, мягенькая, вкусненькая. Вон сам-то задницу целуешь, прикусываешь да нахваливаешь. А волчок как тебя ухватит, так и выплюнет. А то и челюсти сломает. И чего-то я в лесу не замечала дантистов, кто бы ему зубы вставил. - Сама тихой сапой руку изнава в трусы засунула. - Вот как он зубы изломает, так я и пугаться перестану. Правда, правда. И на свою кроватку уйду.

— Нюрка, зараза! Руку вынь! Не то сгоню на твою кровать.

— Да не пойду я, не пойду. Прилягу вот тут на ковричке прикроватном, калачиком свернусь и буду всю ноченьку тяжко вздыхать, тебе, старый противоза, на нервы капать, совесть твою будить.

— Нет у меня совести.

— Да знаю я, знаю. Где у тебя совесть была, там вот это выросло. - Подёргала легонько за конец. - Вот я и стараюсь её пробудить. Ну всё, дед. Ты бы спросил: А чего это ко мне внученька любимая пришла? Любимая ведь? - Нюрка слегка сжала хуй. - Дед, ну спроси.

— Ну спросил.

— Вот, а я не отвечу. Да шучу я, шучу. Как ты говоришь: Шуткую. Дед, мне вот интересно стало: тебя не напрягает инцестом со мной заниматься?

— Инц...Чем?

— Дед, ты дурко-то выключи. Не знает он. Инцест, это когда родственников ебёшь. Внучку, например.

Вздохнул

— Да знаю я, знаю, что это такое. А чего это тебя это так взволновало?

— Мне просто стало интересно. Дед, ты так легко на это пошёл, что у меня закралась крамольная мыль, что я не первая из твоих кровных родственниц, кого ты...эээ...ебёшь. Нет?

— Да. А с чего всё началось ты не помнишь? Жалко мне стало девчушку, которая пальцами писюню свою дюрмыгала. Непорядок это, когда бабы сами себя ублажают. Для того мужики есть.

— Дед, - внучка легонько сдавила уже напряжённый член, - если бы я знала, какой ты хороший любовник, я бы в первый же день стянула с себя трусы, забросила бы их подальше и встала раком. Тебе ведь так больше всего нравится?

— Да не мне одному. Глаза, конечно, не видать, зато...Да, глаза тоже видно. Ты как голову вывернешь, так будто фарами светить начинаешь.

— Такя лупоглазая?

— Глаза выразительные. Я ведь, Нюра, по твоим глазам читаю, чего ты в данный момент хочешь. Вот и стараюсь.

— Дед, да ты ещё и психолог! Вот я попала. Дед, а расскажи мне про кого-нибудь из родни, кого ты ёб.

Внучка моя давно освоилась и кроет матом только держись. Сам не святой, а уж у неё из трёх слов пара точно матерных.

— Да ну, Нюр, дело-то прошлое. Чего ради ворошить.

— Дед, сколько раз повторять: Аня я. Анюта. Аннушка. Повтори.

— Аннушка, которая уже разлила масло.

— Ну дед! - Сердито стукнула кулачком по груди. - Рассказывай давай, не серди меня.

— Тебе как: по порядку, или кого сначала вспомню?

— Да без разницы. И это, дед, чего это ради ты в трусах спать лёг?

— А чтобы всякие озабоченные не лезли.

— А они им помешают? А если мы их так?

Села и рывком сдёрнула с меня трусы.

— Дед, да ты готов.

— Тебя бы так за хер потаскали, и ты была бы готова.

— Нет у меня хера. И слава богу, что нет. Мне моя дырка, мои дырки больше нравятся. И твой хер в моих дырках тоже нравится. - Говорит, деловито усаживаясь на напружиненный конец. Вот подвела головку ко входу, мазнула пару раз ею меж мокрых губ и села, вздохнув с облегчением. - Дед, я бубу сидеть, почти не шевелясь, если только самую малость жопой крутну, а ты рассказывай давай.

— А чего рассказывать? Было это...Да когда же это было?

— Дед, давай пошлём на хуй хронологию. Саму суть давай.

— Ну так даю. Ты особо-то не скачи, отвлекаешь.

— Всё, успокоилась. Говори, я уши развесила.

— Приехал я как-ток тётке. Не погостить. По делу приехал