Хорошо, ох-хо хорошо, приехать домой на родину, идти по мягкой траве улицы и улыбаться от беспричинного счастья.

— Желаю здравствовать, дядя Николай, поздоровался я с соседом. Он сидел на бревнах около своего двора, курил, близоруко щурился и никак не мог меня узнать. Не принято здесь носить очки конюхам, даже если очень требуется.

— О, никак Егорка, совсем большой стал, узнал меня сосед, в отпуск приехал, или насовсем?

— В отпуск, дядя Николай, на неделю, погостить с товарищем. Его Артемом зовут, корреспондентом в областной газете работает. Он чемпион.

— Да уж, покивал сосед, вижу что чемпион.

Артем очень большой и возвышался горой на деревенской улице. Он на самом деле чемпион в городе по культуризму, осенью в Москву на соревнования поедет.

— Дядя Николай, а где народ, никого не вижу?

— Совсем ты Егорка все забыл там, Ефимов день сегодня, сосед покачал головой, а мне стало неловко, и вправду, как такое забыть?

Мы пошли дальше, сопровождаемые задумчивым взглядом.

— Что за Ефим и его день, спросил Артем, не слышал я про такой праздник?

— Не знаю кто такой Ефим, святой или еще кто, но праздник старый, деды помнят, как их деды его праздновали. В нашей деревне и еще двух или трех по реке обязательно каждый год отмечают. Мы обязательно пойдем и сам все увидишь.

Немного позже мы шли к месту гуляния и я рассказывал Артему.

— Там все, вся деревня будет. Старый, малой, больной, калека, исключений нет, хоть на десять минут, а приди, прояви обществу уважение. Каждый приносит угощенье. Кто что хочет и сколько может. Принято приносить больше, чем сам можешь съесть и выпить. Если полпирожка сухих принести, то никто ничего не скажет, но запомнят, на всю жизнь запомнят, и ты потом хоть по мешку пельменей приноси, но запомнят именно полпирожка. И детям поминать будут, про внуков не знаю, врать не буду.

Артем понимающе покосился на сумки, что мы несли. Четыре батона колбасы, четыре литровые бутылки водки, здоровенный пакет конфет. Здесь было больше, чем могут съесть и выпить два парня.

Летняя река, хорошая погода, гул людских голосов, улыбки, пожелания здоровья, расспросы, ответы, рукопожатия и настроение только улучшалось.

Отдали женщине распорядительнице сумки, нашли место за столом и тут Артем замер.

— Кто она, спросил каким-то странно севшим голосом. Я тяжело вздохнул, попал мой товарищ, ой попал и мне даже не требовалось уточнять, на кого он смотрел.

— Лушка это, а если полностью, Лукерья Панкратовна Формина. Завклубом работает.

Я посмотрел в ту же сторону. Лушка не изменилась, культуризмом она не занималась, но стати имела настолько выдающиеся, что мужики просто шеи сворачивали. Впечатление на неподготовленных половозрелых мужчин производила убойное, в том смысле, что все привычные мысли у них умирали, деятельность мозга отключалась. Стояли, стояли, смотрели, дебилы дебилами и только слюна струйками с подбородков. Я рос с ней вместе на одной улице, поэтому мозги были привыкшие.

— С ней можно познакомиться? теребил меня Артем.

— Хорошо, слушай. Счас председатель речь будет толкать. Потом выпить, закусить, снова выпить и через час начнется.

— Что начнется?

— Праздник начнется, Ефимов день. Один такой в году. Всегда в хорошую теплую погоду отмечают, совсем не по календарю. Первый теплый день после середины июля. Народ после выпивки разденется, совсем разденется до гола и в речку полезет купаться. Для приличия будут десять минут плавать, а потом на пары разбиваться. Кто к кому хочет, тот к тому может подойти. Этим днем никто никого никогда не попрекнет. Соседка соседу может долг натурой вернуть, жена мужу или муж жене намекнуть, что есть и другие желающие побыть с ними, просто похоть сбить с человеком, который нравится, молодые могут потешиться, в общем понимаешь?

Артем был ошарашен – ого, а я могу к Луше подойти?

— Ишь ты, к Луше! Я покрутил головой. -Можешь, только ты здесь чужак с одной стороны, с другой, ты со мной пришел, угощенье принес, вежество проявил, что получится, не знаю.

— Но поскольку чужак, шанс у тебя есть дополнительный. Когда в речку зайдет народ, ты вместе с ним к ней сразу подходи. Не местный, про то, что ждать надо, не знал, или влюблен сильно и не утерпел. Неважно, подходишь сразу, говоришь как тебя зовут и спрашиваешь как зовут красавицу. Если скажет, что тебе это без разницы знать, то отходи и ищи другую, если назовет свое имя, то ты предложи сходить посмотреть красоты и дивности на природе. Она кокетничает, отказывается, но ты стой на том, что только она тебе люба и пойдете вы вон по той тропинке, вдоль реки. Идете, как есть, не одеваясь. А там ручеек в речку впадает и через него бревнышки перекинуты. Если бревнышки заняты, идете дальше, ищите свободные, там их много. На бревнышки зайдете, она впереди пойдет, посреди мостка наклонится, чтобы на воду посмотреть, а ты не теряйся. Если свою мужскую удаль покажешь и понравишься, то она тебя сама поведет дальше красивости смотреть, не торопясь и во всех позах. А если что не так, то предложат тебе одному природой наслаждаться, и девушка пойдет обратно купаться. А ты все, свой шанс в этом году потерял.

Смолкли голоса, замолчала музыка из колонок, председатель постучал вилкой по микрофону и начал речь. Все и так знали про что он будет говорить, но положено выслушать и похлопать в конце.

После официальной части народ снова гомонил, выпивал, закусывал. Я отвечал на вопросы, что в городе житье не худо, но и медом не мазано, что учусь на фотографа, снимать буду не в ателье на паспорт, а в газету, чтобы потом в ней печатали мои снимки.

Артем застыл как пришибленный, рюмка водки стояла совсем не допитая, он все смотрел и смотрел на Лушку.

— Все, сказал я, видишь председатель встал из-за стола и пошел на берег. Вперед, и помни, о чем я тебе говорил. Все получится, держи хвост кверху, Хлопнул Артема по плечу, напутствуя.

А сам юркнул в кусты позади лавки. Мне эти игры совсем не интересны, у меня серьезные профессиональные планы. Я мечтал сделать кучу фотографий в стиле ню. Фотоаппарат со мной, аккумуляторы заряжены, карты памяти проверены и наготове.

Йес! Артему удалось! Лушка шла по мостику впереди, Артем сзади. Вот она наклоняется, Артем пристраивается к роскошному женскому заду. Ее округлости и нежность тела, забавно полуоткрытый ротик в форме буквы «О». Его закрытые глаза, мускулистые мужские руки на белых женских бедрах. Длиннофокусный зум позволял рассмотреть любые подробностти.

Я делал снимки. Я щелкал и щелкал затвором непрерывно. Менял планы, глубину резкости, ловил выражения лиц и эмоции. Да за такие снимки Плейбой и Максим будут драться, мне рук не хватит, чтобы деньги удержать, которые они будут умолять взять у них.

Я сначала не понял и не осознал трагедию произошедшего. Артем поскользнулся. Там через ручей бревнышки, вода в этом году высокая, бревнышки все время в воде и ужасно скользкие. Лушка значит остановилась на этих жердочках, за веточку кустика на берегу держится, а Артем, пардон, за ее задницу. Только Лушка местная, а Артем совсем нет. Он поскользнулся, как благородный человек не стал тянуть за собой женщину и обеими ногами в грязь, а тем, что между ног на бревнышко. Звук был, будто что то лопнуло и сломалось, я надеюсь что бревно. Артем просто кремень, молчал как каменный, только всхлипнул и пальцы рук погрузились в мокрую древесину.

В глазах у Лушки я увидел разочарование и даже капельку жалости к культуристу. Но жизнь продолжалась, она развернулась и пошла обратно к реке. А я твердо знал, что всю оставшуюся жизнь местные будут интересоваться у меня, как здоровье детей чемпиона. Ну, того, который со мной приезжал. И улыбаться будут, специфически так и ехидно.

А еще я подумал, что этот мир опасное место. Секунду назад человек держал свою сладкую удачу обоими руками и драл ее в зад, но стоило чуть расслабиться и поскользнуться. .. эх.

Впрочем, не до философии и мыслей о смыслах, мостков через ручей была целая куча, некоторые были заняты, свободная память для фото была и это. .. профессионал должен делать свою работу. Я пошел искать другую достойную натуру.

Если честно, я не профессионал. Снимки были ужасные, темные и смазанные. Сейчас понятно, брать надо было светосильный полтинник, а не длиннофокусный зум. Мне видишь ли подробностей захотелось, тьфу на самого себя.

Единственный получившийся великолепно снимок запечатлел председателя. Обнаженный, в полной мужской готовности он стоял посреди ручья. А перед ним его коза. Она вообще стояла на одном бревнышке всеми четырьмя копытами. Уверенно стояли, непоколебимо. И так, как то странно смотрели друг на друга.

Но это я никому не покажу. Вообще никому, поскольку дураков у нас в роду много, чего уж скрывать, а самоубийц нет и надеюсь не будет.