Весной я наконец закончил надоевшую до смерти школу. В мае мне исполнилось восемнадцать лет и осенью я подлежал обязательному призыву в армию. В которую не очень то и стремился, наслышавшись от служивших парней. О дедовщине которая царила в её рядах.

Но впереди было три месяца лета, и я хотел их с лихвой потратить на отдых перед службой. Этой весной моя мать наконец исполнила свою давнюю мечту съездить на море. И не куда-нибудь, а в Крым. Через знакомых она устроилась поварихой в археологическую экспедицию, которая выезжала на лето в район Феодосии.

Хотя моя мама по профессии учительница, но умела хорошо и вкусно готовить. А у археологов уволилась штатная повариха, и они с удовольствием взяли к себе не старую и симпатичную училку на лето в экспедицию.

Денег на поездку в Крым у нас с ней не было. Мама работала в школе учительницей и её зарплаты едва хватало на жизнь. Тем более что вначале девяностых было очень тяжело жить вдвоём на скромную зарплату школьного учителя.

А тут моя мамаша разом " убивала" трёх "зайцев". Во первых она бесплатно ехала на три месяца отдыхать и работать на Юг, на побережье Черного моря. За работу повара ей обещали платить. И по мимо купания в море и приготовления еды. Мама Лена рассчитывала вслать потрахаться с молодыми археологами.

Женщина она в самом соку, не замужем, тридцать шесть лет всего. Да и лицом и телом природа её не обидела. Крупные но не сильно большие груди. Шикарные ляжки и стройные ноги до колен. Не сильно большая аккуратная пухленькая попка, половинки которой играли под туго обтянутой юбкой при ходьбе. Симпатичная на лицо крашенная блондинка с тёмными корнями волос, и большим уложенным шаньеном на голове. Мама Лена была лакомым кусочком для любого мужчины.

Но пожалуй самым заветным желанием поехать на море для моей матери было то, что она рассчитывала за три месяца с помощью морской воды, излечиться от своей давней болезни ихтиоза. Называемой в народе " рыбьей кожей".

Эта болезнь у моей матери была с рождения и с годами только усиливалась. Хотя внутрнее мать была здорова " кровь с молоком", но её кожа на теле была покрыта мелкими белыми чешуйками, которые были похожи на рыбьи. Причём везде, начиная с ног и до головы. Даже на лице у матери шелушилась кожа, но к счастью не сильно и мама Лена успешно замазывала свое смазливое личико тональным кремом.

Но вот её прекрасное тело представляло собой сплошную " рыбью чешую". И мама никогда не оголяла ноги и руки по плечи. Летом она носила брючные костюмы, а зимой юбки под которые поддевала чулки или колготки. И единственными человеком который видел покрытое белыми чешуйками тело мамы Лены, был я её сын.

Потому что с детства втирал в её больную кожу различные мази и кремы. Меня мать не стеснялась и дома придя с работы раздевалась до трусов и лифчика. Особенно в жаркую погоду. И её можно было понять. Ведь целый день она вела уроки в школе закутавшись с ног до головы. Чтобы ученики и её коллеги не видели её тело покрытое белыми чешуйками. А дома расслаблялась по полной.

Мы жили с ней вдвоём без отца, в тесной малогабаритной "двушке" в старой "хрущевке". И матери по любому негде было от меня уединиться. Да и привыкли мы к друг другу, так как я с детства мазал кремом ей спину, и те части тела до которых мать не могла достать.

Правда голой я её никогда не видел, только в трусах и в лифчике. Тяжёлые налитые груди которые тоже были покрыты у неё белыми чешуйками, мама мазала кремом сама без меня.

Но правда к восьмому классу когда я стал дрочить и понимать что у женщины между ног находится очень приятное место. Мать все же стала меня стеснятся. И давала мазать ей спину раздеваясь передо мной до лифчика. А свои гладкие и нежные ляжки, мазала мазью сама. Хотя на неё я не драчил, возможно просто привык к матери и она не вызывала во мне желание, не смотря на её обалденные формы.

В школьные годы моей страстью была соседка тётя Люба. Она работала официанткой в ресторане и была блядью. Правда на лицо эта Люба страшненькая, конопатая блондинка, с отвислымии грудями. Но вот жопа у неё была большой и ходила тётя Люба по улице слегка наклонив туловище вперёд как бы выпятив жопу. А её половинки заманчиво перекатывались под юбкой.

Однажды Толик парень старше меня на несколько лет и недавно пришедший из армии, где по его словам достаточно переебал жен офицеров. Сказал мне показывая глазами на проходящую мимо тётю Любу, что она " сиповка" и у неё пизда на жопе расположенна. И её только ♋ раком удобно ебать, а лёжа не получиться.

Хотя в те годы я понятия не имел о расположении женских влагалищ. Да и негде было посмотреть на голых женщин. Интернета с мобильными телефонами в то время и впомине не было. И все мои представления о женщинах, были почерпаны из рассказов ребят во дворе.

Однажды летом, один из старших парней принёс игральные карты с голыми женщинами. Карты были самодельными с напечатанными на них чёрно- белыми фотографиями каких-то заграничных шлюх. Которые позировали в разных позах, выставляя на показ свои заросшие волосами лобки. Старшаки тогда содрали с нас школяров мелочь на пару бутылок вина за просмотр. А потом сами стали играть этими же картами в "козла" во дворе за большим деревянным столом стоявшим под старой раскидистой липой. А мы с ребятами стояли позади них и наблюдали не сколько за игрой, как за фотографиями голых женщин на картах.

Играли парни до темна, а когда стали уходить по домам. Один из парней чернявый Михей, с золотой " фиксой" на передних зубах, недавно освободившийся из зоны. Где мотал срок по его словам ни за что, отдал колоду карт Толику моему соседу по подъезду.

— Держи Толян, пусть у тебя будут. А то у меня жена стерва по карманам шмонает. Найдет карты порвет на лоскуты...

— сказал Михей, отдавая колоду карт Толику. Хотя пришедший из армии Толик был выше и крупнее худощавого Михея, но он побаивался его, впрочем как и все парни во дворе. Чернявый Михей с фиксой на зубах, водил дружбу с авторитетными уголовниками нашего района. И постоянно ошивался с ними в местном пивбаре или в ресторане.

— Лады Михей, у меня они в надёжном месте будут. Я с мамашей живу, а она в мои дела не лезет...

— Толян взял колоду карт у фиксатого парня уголовника и пошёл домой, а я следом за ним и нагнал его в подъезде у дверей квартиры. Толик жил на первом этаже с матерью пенсионеркой, которая работала санитаркой в местной больнице. И пекла вкусные пирожки с капустой, аромат от которых шёл на весь подъезд нашей двухэтажной " хрущевки".

— Толь, одолжи мне карты на ночь. А утром я тебе их отдам...

— попросил я соседа дрожащим от волнения голосом. Так как толком за столом я не рассмотрел карты. Да и мне хотелось всласть подрачить на них. Ведь я никогда в жизни не видел не только голых женщин. Но и даже их груди, а на картах были напечатаны реальные фотографии женщин. Где они сидели, стояли, полулежали в разных позах.

— Охренел шкет, мне Михей за них башку оторвёт...

— ответил Толик, держась за ручку входной двери своей квартиры на первом этаже. Но в квартиру не заходил, словно ждал что-то. И по его глазам я понял что Толик готов мне дать карты на ночь, но не за просто так.

— Не оторвёт, я их на ночь у тебя прошу, а утром они у тебя будут как и положено. И вместе с картами я принесу тебе литр самогонки и пачку сигарет. Ты ничего не теряешь Толик, за то утром у тебя будет солидно бухнуть и покурить...

— сказал я соседу, с замиранием сердца смотря ему в глаза. Толик нигде не работал, а выпить и покурить любил. Но в начале девяностых с этим были проблемы. Люди которые работали на производстве и те собирали окурки по подъездам. Так как зарплаты часто задержавали и не на что было купить 🍞 хлеба, а не то что покурить. А моя мать гнала самогон для себя в небольшом количестве. Для собственных нужд, и дома были сигареты. Мама Лена курила " столичные", покупая их блоками в магазине. Учителям ещё платили зарплату без задержек. И я мог незаметно взять пачку сигарет из открытого блока. Да и отлить литр, из трехлитровой банки с самогоном стоящей на кухне в столе. Мать всегда гнала три банки и заглядывала в стол только по праздникам.

— Другому бы не дал, но ты пацан путёвый Костя. На держи, но смотри чтобы в шесть утра карты были у меня. И обещанный литр с сигаретами...

— сказал мне Толик, бережно доставая из кармана колоду порнографических карт. К слову сказать эти карты были порядком затертые без футляра, перетянутые чёрной канцелярской резинкой. Но для меня они в те годы были целым состоянием.

— Да как штык в шесть часов буду Толь. Не волнуйся я тебя не подведу...

— сказал я соседу ложа колоду порнографических карт в карман брюк. И они тут же "зажгли" огнём мне ногу.

— Ладони не сотри чудик. Смотри у онанистов волосы на ладонях вырастают...

— засмеялся Толик, прекрасно зная для чего я взял у него порно карты. А я машинально посмотрел на свои ладони чем выдал себя с потрохами. Эта была шутка со стороны соседского парня, а я на неё повёлся.

— Да не бзди Костя, я замок и никому не скажу что ты дрочишь. Сам в твои годы дрочил...

— успокоил меня Толик и зевая открыл дверь в свою квартиру. Время было уже позднее и подвыпивший сосед хотел спать. А я поднялся к себе на второй этаж и получив нагоняй от мамаши за то что поздно пришел домой с улицы. Помыл руки, быстро поужинал, и лег в зале на диван где я спал под одеяло.

Но спать я не собирался, лёжа под одеялом я включил фонарик и стал рассматривать фото голых женщин на картах. И для меня это было открытием, ни каких щелей на лобках у женщин не было, как я себе раньше представлял. Наоборот лобки у женщин были все сплошь заросшие волосами чуть ли не до пупка. А их волшебные пизды располагались между ног в промежности. И они представляли собой не просто щели в которые мужчины суют свои члены как я думал. Нет у всех женщин их половые щели были прикрыты каким-то складками темного цвета, похожие на губы. И это делало половые органы у женщин расположенные между ног, ещё более привлекательными и таинственными.

Из всех карт мне тогда понравилась шестерка крестей. На ней была нанесена фотография женщины блондинки с длинными волосами уложенные в шаньен на голове. И она была чем то похожа на мою мать Лену. Такие же крупные груди, и очки на глазах. Моя мать носила очки и они ей шли, делая из неё солидную даму училку.

На животе у блондинки был надет белый пояс, от которого шли белые резинки и они крепились они к таким же белым капроновым чулкам у неё на ногах. Только чулки эти были допотопные со стрелками, такие в наше время женщины уже не носят. Но что меня удивило так эта пизда блондинки. Волосы у неё на лобке были тёмные и лобок у женщины в белых чулках обширно зарос. А сама интимная щель у "шестерки крестей" была прикрыта слегка отвислыми тёмными губами и прямо манила к себе взгляд.

Ох и обдрачился я тогда на неё, другие карты с фотографиями голых женщин меня не интересовали. Нет я их тоже смотрел но драчил только на шестерку крестей на которой была изображена сидящая в раскарячку на стуле блондинка в очках, и с шаньеном на голове как у моей мамы.

В первые в жизни я дрочил и представлял себе свою мать. И у неё на лобке волосы тоже были тёмного цвета, как у этой женщины в белых чулках на фото с карты шестерки крестей. Потому что я несколько раз находил в складках выстиранных маминых трусов, тёмные волосики с её волшебного лобка.

— Ты тоже собирай вещи сынок. Я тебя одного в Москве не оставлю на лето. А то ты вместо армии попадешь в тюрьму. Поедешь к моей матери в деревню. У неё ты будешь под присмотром, а я спокойно отдохну на море. В конце августа я приеду с Юга за тобой и мы вернёмся вместе в Москву...

— сказала вечером мне мать, укладывая свои вещи в чемодан для поездки в Крым с археолагами. Тем самым обломав все мои планы. Ведь я в отсутствии матери, хотел пожить один в квартире и привести домой одноклассницу Таню. Подпоить её вином и трахнуть в зале на диване.

Эта Таня жила с родителями и братом, на соседней улице, и у нас с ней были определённые чувства к друг другу. Мы даже пару раз целовались, но дальше поцелуев дело не шло. А в отсутствие родительницы я рассчитывал её основательно напоить вином и выебать у себя дома на диване где я спал.

— Не смотри на меня так Костя. Один ты не останешься в Москве. Собирай вещи и утром я провожу тебя на вокзал. Сама посажу на электричку и отправлю к своей матери в село. Мне так будет спокойнее, а то кто знает что с тобой может случиться когда ты будешь жить один? Да и не вздумай вернуться в Москву. Я сдала нашу квартиру на лето, и завтра к вечеру сюда уже заселятся другие люди...

— сказала мать голосом не терпящим возражений. Хотя мне уже стукнуло восемнадцать лет, и я мог конкретно послать её на хуй. И спокойно пожить лето один в квартире без неё. Ведь я являлся таким же собственником жилья как и она. Но мать по её словам уже успела сдать нашу квартиру в наём. Да и потом мне не на что было жить в её отсутствие да ещё платить по счетам в ЖКХ.

Работать я не работал, да и не платили в начале девяностых зарплату. И моя мамаша все правильно сделала, лето я мог прожить у бабки в деревне. А квартиранты которые будут жить в нашей квартире, заплатят моей матери за съём жилья. И она на Юге будет за меня спокойна. Но только бабку я не любил, как и младшую сестру своей матери тётю Надю. Обе они были жадные и злые женщины и постоянно эксплуатировали меня в детстве когда мать отправляла к ним на лето в колхоз.

Бабка держала коров и мне приходилось с утра до вечера их пасти. Это было до восьмого класса, потом два года я в деревню к бабке не ездил. Мать поругалась с ней и с сестрой из за наследства. Баба Зоя с младшей дочуркой втихаря продали дом умершей родственницы, а моей матери не дали ни копейки. И мама Лена с ними крупно поругалась. Но сейчас вроде как помирилась раз отправляла меня на лето к ним в деревню.

— Потерпи сынок пару месяцев. Что делать но мне нужно поехать на Юг, а тебе не прожить одному в Москве. Я вернусь с моря в августе и заберу тебя домой. А деньги что я получу за сдачу квартиры мы потратим на твои проводы в армию. Позовешь своих друзей и подруг, стол накроем как у людей все будет...

— успокоила меня мама Лена, и я с ней согласилися. Да и мне конечно хотелось собрать у себя в квартире всех своих друзей и бухнуть хорошенько перед тем как уйти служить на два года. Но с деньгами у нас было туго, и обещание матери устроить мне проводы в армию как у людей. Заставило меня забыть про свою нелюбовь к её матери бабе Зое и к тёте Наде младшей сестре моей мамы Лены.

Утром встав пораньше мать проводила меня на Курский вокзал где посадила на электричку до Орла.

— Слушайся бабку и не ссорься с Надей. Потерпи до августа сынок, а в августе я за тобой приеду...

— напутствовала меня на прощание мать, а я с неохотой ей пообещал что так будет. Хотя в душе не очень хотел подчиниться зловредной бабке и её не менее противной дочурке Наде. Мать меня никогда не била, а вот Надя её младшая сестра, один раз сильно отлупила ремнём за разбитую вазу когда я был маленьким и гостил у неё в деревне.

От Орла до Малоархангельска в районе которого жила баба Зоя с Надей, я доехал на автобусе за час. И в этом райцентре сел ещё на один автобус который довез меня по трассе до поворота на деревню Крутовку, где находился дом бабы Зои. Автобус остановился возле видавший виды железобетонной остановки, построенной еще в советское время. И изрядно потрёпанной временем и местными алкашами. Угол остановки был разбит, следы былой аварии и из него торчали прутья железной арматуры.

На остановке я вышел один и автобус старый советский "лаз" с шумом лязгнув дверями, взревев мотором и сильно чадя отработанными газами, покатил дальше по трассе в сторону Ливен. А я закурив " яву" поправил лямки рюкзака за плечами, зашагал к лесу, через который шла короткая тропинка к Крутовке. Хотя можно было идти по булыжному большаку, мимо колхозных ферм. Но это лишние четыре километра. А так напрямки через лес, который и огибает большак, до деревни было рукой подать и ближе наполовину.

За пару лет что я не ходил по этой тропинке через лес она заметно заросла и кое-где на дороге лежали поваленные ветром деревья. Да и видно было по растущей траве на тропинке, что по ней уже давно не ходят люди. Из года в год молодежи в Крутовке становилось все меньше, а пожилые жители по лесу на трассу не ходили.

Дом бабы Зои стоял на отшибе ближе к реке, и мне пришлось пройти по деревенской улице чтобы выйти к добротному построенному ещё в советское время одноэтажному коттеджу из железобетона на двух хозяев.

Крутовка была отделением большого колхоза и состояла из пару десятков однотипных блочных коттеджей на двух хозяев. Старую деревню сожгли немцы во время войны, и от неё остались лишь кое-где чудом сохранившие бревенчатые домики коренных жителей.

— Мам, Костя из Москвы приехал...!

— крикнула Надя увидев меня когда я подходил к дому. Она и бабка пололи картошку на огороде который был позади дома, но с него просматривалась вся улица. Обе женщины и мать и дочь были одеты в длинные просторные платья до пят, и в платках на головах.

Конец мая был жарким и солнце даже к вечеру здорово припекало. Я и сам пока дошёл до бабкиного дома, изрядно взмок от пота. Но вот баба Зоя с Надей, не раздевались до купальников как обычно делают женщины на жаре. У них так же как и у моей матери, был ихтиоз " рыбья кожа" и тётя Надя с бабой Зоей стыдливо прятали части своего тела под длинными платьями до пят от посторонних глаз.

У тётки и у бабки, все тело было покрыто мелкими белыми чешуйками похожими на рыбью кожу. И может по этому тётя Надя мамина младшая сестра, жила в деревне, без мужа и детей.  Хотя на лицо тетка была копией моей матери, такой же красивой и статной женщиной. Да и похожи они были здорово, не смотря на разницу в возрасте в четыре года.

Тётя Надя имела такие же черты лица как и моя мама Лена. И волосы на головах у них были одинаково уложенны в шаньены. Только Надя не носила очки как мать. Но похожи они были друг на друга словно близнецы.

Да и баба Зоя, на деревенскую бабку не походила. Ей было всего пятьдесят лет и она ещё следила за собой, красила ногти на пальцах, и подкрашивала помадой губы. Баба Зоя в молодости любила гульнуть и родила мою мать в шестнадцать лет. От местного парня только пришедшего из армии, за которого потом вышла замуж. А позднее в двадцать лет родила младшую сестру моей матери Надю. К слову сказать дочки повторили судьбу бабы Зои. Моя мать Лена родила меня тоже в шестнадцать лет, а Надя её младшая сестра, так и никогда не была замужем и жила в селе с матерью.

Муж бабы Зои давно умер, опился водки, обычная судьба многих деревенских мужиков. И она жила с младшей дочкой вдвоём в трёхкомнатном коттедже в селе. И только моя мать их Лена смогла выбраться из деревни в Москву, где вышла замуж за москвича, впоследствии с ним развелась и получила при обмене квартиру в двухэтажной " хрущевке" на окраине Москвы.

— Да вижу дочка не слепая. Вот дармоеда нам Лена на лето прислала, а сама на Юга подалась с кобелями хвостом крутить...

— зло сказала бабка недружелюбно смотря на меня из под надвинутого на глаза платка.

— Да почему дармоеда мам. Чем нам деньги деревенскому пастуху платить. Пусть Костя наших коров бесплатно пасёт, а за это мы его будем кормить. А не захочет, то обратно поедет в свою Москву...

— предложила матери Надя, злорадно смотря на меня. Обе женщины и мать и дочь были жадными до денег, и у них как в народе говорят " зимой снега не выпросишь".

— Дело говоришь Надя. Я не собираюсь этого шалопая задарма лето кормить. Завтра и погонит наших коров отдельно от стада к реке. Понял меня Костя...?

— строгим злым голосом сказала бабка, держа тяпку в руках и с вызовом смотря на меня. Эта сука мать моей матери Лены, знала что мне некуда деваться и внаглую " одевала" на меня " хомут" на все лето.

— Да понял баба Зоя, буду стеречь ваших коров. Меня мать просила чтобы я вам помогал по хозяйству...

— ответил я зловредной бабке, стоя перед ней с рюкзаком за плечами.

— Ну и правильно она тебе сказала. Ступай в шалаш, располагайся. Жить будешь в нём, сейчас лето тепло, а в доме тебе делать нечего...

— сказала мне бабка показывая на деревянный домик стоящий в яблоневом саду за огородом.

— Как скажешь баба Зоя, мне даже лучше на свежем воздухе пожить, а то в Москве я отвык от деревни...

— сказал я бабке с радостью приняв её предложение. Летний домик стоящий в саду в окружении старых яблонь, был небольшим но добротно сделанный в прошлом ещё мужем бабы Зои. Он по профессии был плотник и построил шалаш по всем правилам плотницкой науки. Домик был поставлен на кирпичный фундамент, и в нём всегда было сухо даже в дождливую погоду.

Внутри шалаша стояла железная солдатская кровать и деревянная тубмбочка служившая одновременно и столом. С собой из Москвы я взял ещё радиоприемник " океан" с запасом батареек на лето и несколько книг про пиратов, которыми увлекался в то время.

— Только смотри не спали нам дачу Костя. Курить выходи на улицу, а то заснешь с сигаретой...

— сказала Надя, зло смотря на меня из подлобья. А я мысленно " раздел" младшую сестру своей матери и прикинул что сисяры у неё обалденные. Да и у бабы Зои тоже груди были большие и не сильно отвислые. Это было видно по тому как они выпирали у дочки и у матери под одеждой. Не смотря на свою природную паскудость и жадность. Обе эти деревенские суки были красивые, и лечь с ними в постель райское наслаждение. И мне почему-то больше нравилась пятидесятилетняя бабка. Чем её тридцатилетняя дочка. Раньше я никогда на них не зарился и у меня в мыслях не было представлять бабку с тёткой голыми. Но теперь когда я дрочил вовсю и насмотрелся порядком порнографии. Я знал что у этих блядей под одеждой и то что находиться у них между ног.

— За это не переживайте тётя Надя. Я буду курить только на улице...

— успокоил я тётку и пошёл к шалашу в сад, которой на все лето должен стать моим жилищем. Да я бы и не смог жить в одном доме с бабкой и тёткой, которые постоянно бы грызли меня за дело и не по делу.

Нет уж лучше я лето проведу один на свежем воздухе, в добротно построенным летнем домике. Где можно было всласть подрачить вечерами после работы. Тем более что у меня было на что драчить. В моем рюкзаке лежал большой иностранный цветной порножурнал, на двадцати страницах которого. Женщины разных возрастов в мыслимых и немыслимых позах, еблись с мужчинами как и с белыми, так и с неграми. Причём у негров члены были лошадиные, а у женщин сильно заросшие лобки.

Этот журнал дал мне Зюзя, мой одноклассник, очкастый и худой как жердь парень. В обмен на защиту с моей стороны от старшеклассников, и других хулиганистых парней в школе. Зюзя был форменным ботаном, и никогда не дрался. За что порой ему и доставалось от старшаков. А я в школе никого не боялся, и мог с лёгкостью дать сдачи любому своему ровеснику и даже парням старше себя.

Отец у Зюзи был моряком постоянно ходившим в загранки и он привозил с собой из плавнья дефицитные в то время вещи, в том числе и порножурналы. Один из которых и спёр у него его худосочный сын. И отдал его мне как плату за то чтобы его не били. На что я с радостью согласился. Не смотря на то что я был физически развитым парнем, с девушками у меня отношения не складывались из за моей природной стеснительности.

Я знал что уже в десятом классе, некоторые парни с которыми я дружил, уже попробовали секс с женщинам. Причем один мой одноклассник Васек, даже умудрился на свадьбе в деревне выебать подругу своей матери. Которая была на двадцать лет старше его. А я по прежнему драчил дома в туалете, на карты с голыми женщинами.

Михея парня с рандолевыми " фиксами" на передних зубах, посадили обратно на зону за пьяную драку. А карты которые он отдал на храние моему соседу Толику, так и остались у него. И я их быстренько у него выкупил за пару бутылок самогона, подгадав момент когда Толик был с жуткого похмелья. Но эти затертые карты с фотографиями голых шлюх, ни шли ни в какое сравнение с цветным глянцевым порножурналом. Где во всей красе были представленны влагалища женщин и то как их туда ебут мужики. Причём не только в их заросшие пизды, но и в жопы, что было для меня вообще за гранью фантастики.

Прошло две недели как я стал жить в шалаше в саду у своей бабки и тетки. Ушлые родственницы, спихнули на меня трёх своих коров и двух тёлок, за которых он платили деревенскому пастуху приличные деньги. А я их стерег на лугу возле реки в любую погоду совершенно бесплатно. Взамен бабка меня кормила и покупала в магазине дешёвые сигареты " приму" или " Беломор" от которых донимал кашель.

Да и кормила меня прижимистая баба Зоя, хотя и сытно, но дёшево, в основном продуктами со своего огорода и молоком. Отварная и жаренная на сале картошка, соленые огурцы и помидоры. Маринованные грибы, опята, грузди, которых в окрестностных лесах было навалом. Вареные яйца и молочные супы и каши. Еда была сытной, но главное своей не покупной, бабка на меня тратила очень мало, в основном на дешёвые сигареты.

От такой сытной деревенской еды, член у меня стоял практически целыми днями. И вечерами после работы лёжа на солдатской кровати в шалаше я дрочил, рассматривая картинки в порножурнале. И представлял на месте зарубежных порноактрис, свою бабку и тётку.

И мне больше хотелось засадить бабе Зое, чем её дочурке Наде. У бабки сиськи и жопа были больше, да и сама она злее своей младшей дочурки. А злые женщины как правило такие же злые и в постели.

Но у меня была одна проблема, это повышенное спермовыделение. Мало того что я ежедневно драчил по пять раз кряду, и спускал за один раз по полстакана густой похожей на сметану спермы. Так ещё она текла у меня по ночам из члена во время сна. И очень скоро простынь на которой я спал в шалаше, залубенела от спермы.

И я не придумал ничего лучшего, как снять её и положить под подушку. В надежде на то что постираю и высушу её ночью на верёвке в саду. Но тут как назло зарядили дожди, и про стирку пришлось забыть. Но про неё не забыла бабка, и однажды вечером в девять часов когда я пригнал коров с поля, и направился к себе в шалаш. То увидел сидящих на моей кровати родственниц. Тётя Надя курила сигарету и в руках у неё была простынь, та самая которую я обтрухал спермой и спрятал под подушку. Баба Зоя сидела рядом на кровати и смотрела на меня.

— Так ты что же это сучонок творишь? Я тебе чистую простынь постелила, а ты гад всю её своей спущенкой уделал. Как мне теперь её отстирывать...?

— Возмущённо говорила мне тётка, сидя на кровати с сигаретой в губах. Женщина была крайне возмущенна и её лицо покраснело от злости. У неё в ногах стояла длинная хворостина, которой она подгоняла коров на дворе. Но сейчас эта хворостина была предназначена для меня. Ведь за чем-то Надя её принесла в шалаш.

Я вспомнил как в детстве эта сука, больно излупила меня ремнём за разбитую вазу. И сейчас во мне проснулась злость и жажда мщения. И если Надя попробует сейчас меня ударить хворостиной. То я её обломаю об неё, да ещё и кулаками дам пиздюлей. Парень я был сильный и рослый и легко мог отмудохать и тётку и бабку.

— Да не стращай ты парня Надюха. Он же молодой у нас и не женатый. "Дури" то много накапливается, а сгонять её бедняге не на ком. Вот и дёргает он свой член по ночам. Правда сынок...?

— ласково спросила у меня баба Зоя, и сидя на кровати машинально раздвинула ноги. А я глянув на её ноги охренел, впервые в жизни увидев у бабки под юбкой трусы. Да не обычные белые какие носят женщины в деревне. А чёрные эластичные, похожие на плавки трусы. И что было удивительно её дочка Надя сидела на кровати одетая в длинное платье с рукавами. А баба Зоя, одела на себя серую юбку по колено и белую красивую блузку. Юбка у неё задралась на коленях и я увидел под ней край эластичных чёрных трусов. Член у меня тут же встал колом, а так как я был в трико, то спереди у меня образовался приличный бугор. И баба Зоя, тут же скользнула по нему взглядом опытной женщины.

— Я не дёргаю его баба Зоя. Она сама у меня по ночам из члена вытекает когда я сплю, и её всегда очень много...

— ответил я злой бабке, которая сидя на кровати внаглую пялилась на мой стояк в трико. А я рассматривал её голые ляжки под юбкой, и край черных эластичных трусов. Баба Зоя это прекрасно видела, но как мне показалось ещё сильнее раздвинула ноги. Давая внуку возможность лицезреть её нежные белые ляжки и чёрные трусы.

— Как это сама течёт сынок...?

— было удивиленно переспросила у меня бабка, но потом выдержав паузу, заговорила слащавым языком.

— Сыночек милый, раз у тебя её так много, то пожалуйста поделись своей спермой с нами. Ты же знаешь что твоя мама, я и тётя Надя больны ихтиозом. И у нас кожа на теле шелушиться и мы не можем ходить в открытой одежде на людях. Но эту болезнь можно вылечить, и в этом поможет твоя сперма Костя, молодая и жирная. Мне об этом врачиха в поликлиннике сказала. Что сперма молодых парней при ихтиозе хорошо помогает. Только не где нам с Надей было найти молодого парня, у которого спермы как у хорошего бычка. А ты свой родной и у тебя её много. Я принесу тебе баночку из дома, ты подергаешь свой член и соберёшь сперму в неё. А я в долгу не останусь сыночек. Если врачиха не врёт и твоя сперма поможет. То я тебе мотоцикл новый в райцентре куплю. Покатаешься на нём перед армией, девок молодых повозишь...

— сказала бабка умоляюще смотря на меня взглядом своих наглых глаз. А у меня пулей пронеслось в голове, вот он нежданный шанс засадить и бабке и тётке. Ведь безумно жадная на деньги баба Зоя, у которой зимой снега не выпросишь. В обмен на мою сперму, которой у меня навалом и я её спускаю ежедневно при дрочке. Готова купить мне мотоцикл, очень дорогую вещь по тем временам.

— Мне не нужен мотоцикл баба Зоя. И вообще не нужны ваши деньги, а спермой я поделюсь с вами совершенно бесплатно. Но при условии что вы сами её у меня возьмёте. Это мое желание. Если вам нужна моя сперма, так берите её бесплатно, но член я дрочить не буду потому что не умею и не хочу этим заниматься. Сами его дергаете сколько хотите...

— ответил я бабке, стоя перед ней со стоячим колом членом в трико, рассматривая её ляжки и край чёрных трусов под юбкой. Хотя заполучить новый мотоцикл было бы пределом моих желаний. Ведь мне не в жизнь его не купить. Но мотоцикл это кусок железа, и я его могу растрепать при первой же поездке. И он конечно не стоит сладких пизд бабки и тётки, в которые я реально могу вставить член, если буду стоять на своём.

— Вот наглец, его по хорошему просят, а он выебывается. Давай этого щенка излупим мам. И он быстренько нам надрочит спермы...

— Возмущённо воскликнула Надя, хватаясь рукой за хворостину.

— Да ну тебя девка, угомонись. Тут не сила, а ласка нужна. И разве мы с тобой этого бычка молодого не подоим? Только ты сынок чтобы язык за зубами держал, а то я твои яйца оторву если кому про нас разболтаешь...

— строго сказала мне бабка вставая с кровати. Баба Зоя посмотрела мне в глаза и опять скользнула взглядом по здоровенному бугру у меня на трико спереди.

— Я замок баба Зоя, ты же знаешь что из меня слово не вытянешь. И помогу тебе и тёте Наде совершенно бесплатно, а то что произойдет между нами. Об этом никто не узнает...

— ответил я бабке, успокаивая её и тётку.

— Ну и хорошо сыночек, пошли в дом ты теперь с нами будешь жить. Надя титан натопила, помоешься, а то потом с этими коровами пропах. В зале на диване будешь спать как король...

— сказала мне бабка вставая с кровати и одергивая юбку.

— Дай сюда простынь Надя, я сама её постираю. А ты иди в сарай коровам пойла налей. Я внучка в дом провожу и приду у тебе на дойку...

— приказала младшей дочери баба Зоя, и та её послушалась. Надя побаивалась строгую мать и никогда ей не перечила. Я знал из рассказов мамы Лены, что баба Зоя частенько лупила её и сестру ремнём в детстве.

— Проходи внучок. Туалет, ванная знаешь где находится. Диван сам можешь разложить. Я потом его застелю и одеяло тебе дам. Вещи свои чистые в шкаф положи на нижнюю полку. А грязные в ванной брось как помоешься, я их постираю. Вообщем располагайся внучок, будь как дома, ты же нам не чужой. Я пойду к Наде помогу коров подоить, а ты за это время можешь ополоснуться под душем. Только смотри всю воду из титана не слей, нам с Надей оставь...

— предупредила бабка, ласково смотря на меня. Баба Зоя сняла с вещалки в прихожей синий спецовочный халат, взяла ведра и ушла к дочери в сарай доить коров. Но в дверях одарила меня таким многообещающим взглядом, что у меня в трико хуй аж дёрнулся. Пиздец не ужели это все наяву со мной происходит? Подумал я когда бабка ушла. А какая у бабы Зои жопа, сисяры крупные, да и сама она не старая молодиться здорово, красит губы, глаза и ногти на пальцах. Да ещё и чёрные эластичные трусы носит. И она сегодня будет дрочить мне член, а её дочь Надя возможно будет на это смотреть.

Подобный вариант событий совершенно не укладывался в моей голове. Ведь ещё вчера бабка злым голосом отчитывала меня за то что я плохо пас её коров и они дали мало молока. Злая родственница обещала посадить меня на хлеб и воду. А уже сегодня вечером она благоволит ко мне. Значит ей действительно нужна моя молодая сперма. И она реально может помочь бабе Зое вылечится от ихтиоза, который не давал женщине жить полноценной жизнью. И покрывал её тело белыми чешуйками словно рыбьей кожей.

А если это так, то она и её зловредная дочурка в моих руках. И я попрошу от них большего чем банальная дрочка. В порножурнале который у меня был, женщины сосали у мужчин члены. А те спускали им обильно на лица и груди.

А что предложу бабке пусть она возьмёт у меня член в рот и сосет. А я так же кончу в банку, это же лучше чем дрочить? Но это будет потом, а сейчас для станет настоящим чудом если мать моей матери Лены, подрочит мне член в желании заполучить из него лечебной для неё спермы.

Титан на кухне горел и нагрелся до кипения, я слышал как в нём булькала вода от нагрева. Коттедж у бабы Зои был трекомнатный, с огромной кухней, двумя спальнями, залом, прихожей и с ванной и раздельным туалетом. В доме была полноценная канализация и водопровод, только газ был баллонный и чтобы помыться нужно было топить установленный на кухне дровяной титан. В который входило восемьдесят литров воды.

Первым делом я решил по - быстрому помыться, пока бабка и тетка доят коров в сарае. Да и тело от пота чесалось сильно. За две недели что я жил в деревне, я пару раз купался в пруду, но без мыла и сейчас реально пропах потом и грязью.

А в ванной куда я зашел чтобы смыть с себя двухнедельную грязь и пот. Меня ждал подарочек в виде небольшой кучки ношеного женского белья лежащей на стиральной машине в углу. И первое что я увидел так это чёрные эластичные трусы бабы Зои. Они лежали рядом с ночной рубашкой тоже чёрного цвета, коричневой юбкой и чёрным бюстгальтером. Под ними были белые трусы, ночнушки и лифчики которые очевидно принадлежали тёте Наде. Я впервые в жизни видел вблизи ношенное женское нижнее белье. И у меня по телу прошла мелкая дрожь, когда я трясущимися от возбуждения руками взял чёрные бабкины трусы и поднёс их к лицу.

У меня закружилась голова от возбуждающего запаха шедшего от промежности трусов злой бабки Зои. Тяжёлый запах женских ссак, был смешан с каким-то слащавым запахом и дико возбудил меня. Вероятно так пахла бабкина пизда и выделения которыми щедро пропитались её эластичные трусы. Рука сама собой легла на стоявший колом член, но я еле сдержал себя чтобы не подрачить, вдыхая волшебный аромат шедший от промежности трусов мамы моей матери Лены.

Теперь я знал как пахнет бабкина пизда и с ещё большей силой захотел ей засадить. Если раньше предметом моих желаний была мать, то сейчас я хотел свою зловредную бабку. Пятидесятилетняя женщина, была сексуальной, здорово молодилась и сиськи с жопой у неё были больше чем у моей мамы Лены и тёти Нади.

А ещё баба Зоя, и её две дочки были очень похожи друг на друга лицом и волосами на голове. Бабка тоже укладывала свои темнорусые волосы в высокий шаньен. И расспускала их по плечам когда ложилась спать. Так делала моя мать, и её сестра тётя Надя. Только баба Зоя была на полголовы ниже ростом своих дочурок. А так в многом похожа на них.

Озираясь на дверь ванной, я взял в руки белые трусы тёти Нади, и с вожделением понюхал их ссаную промежность, а она была жёлтой от мочи и даже виднелись коричневые пятна от гомна, в том месте где трусы соприкасались с анусом.

И снова у меня закружилась голова от запаха женских ссак и выделений. К стати пахла пизда тёти Нади не так резко как влагалище её пожилой матери. Запах шедший от тётки Надиных трусов, был мягким и обволакивающим. Но мне по нраву был резкий аромат бабкиной пизды, и я хотел сейчас только её, злую и развратную родственницу с копной тёмнорусых волос на голове.

— Помылся внучок? А нам с Надей воды оставил...?

— спросила у меня баба Зоя, вернувшись из сарая с полными ведрами молока. Следом за ней вошла тётка с подойником в руке, тоже налитым до краев молоком. Тётя Надя поставила его на стул и принялась цедить молоко в бидон через марлю, с любопытством посматривая на меня. Очевидно мать и дочь пока доили коров в сарае, уже обсудили свои действия в отношении меня, и это сквозило в любопытном взгляде тридцатилетней тётки.

— Да оставил баба Зоя, и вам и тёте Наде. Я только грязь и пот с себя смыл...

— сказал я зловредной родственнице, стоя возле неё в трико и футболке. Помывшись я переоделся в чистые спортивные штаны фирмы " адидас" чёрного цвета и в белую футболку. Смену чистых вещей я взял с собой из Москвы, и сейчас благоухал душистым мылом и запахом чистого молодого тела.

После нюханья бабкиных и тёткиных трусов в ванной, хуй у меня стоял колом и не падал. И спереди на трико опять торчал здоровенный бугор от стоявшего колом члена. Бабка зайдя на кухню и ставя ведра с молоком на пол, жадным взглядом скользнула по моему стояку. Да и тётка тоже не удержалась и с любопытством посмотрела на бугор в штанах у племянника. Обе женщины были сексуальными, с неплохими формами. Но жили вдвоём без мужчин и женская природа брала свое.

Я знал что баба Зоя в молодости любила погулять, раз родила мою мать в шестнадцать лет. Тётя Надя не была замужем,   из за противного тёткиного характера с ней никто не хотел жить. Да и с годами ихтиоз все больше покрывал чешуйками тело молодой женщины, и она уже теперь стеснялась раздеваться перед мужчинами. Тётка пришла с дойки в лёгком летнем сарафане и я видел её руки и плечи покрытые белой словно рыбьей чешуей. И красивое личико тёти Нади, тоже шелушилось от ихтиоза.

Тётя Надя младшая сестра моей матери Лены была в точности похожа на неё. Только тётка моложе на четыре года, но глаза, губы, и даже волосы на голове, у неё были как у моей мамы Лены. И я смотря на тётку мысленно представил на её месте свою мать. И то обстоятельство что тётя Надя станет смотреть как бабка будет дрочить мне член. Чтобы заполучить из него столь необходимую для неё сперму. Сейчас сделало мой хуй словно каменным.

— Ну и молодец, главное что грязь с себя смыл, а то на чистую постель как ложится? А завтра мы баньку на огороде истопим и в ней как следует помоемся и попаримся. Потрешь нам с Надей спины сынок...

— низким грудным голосом сказала мне бабка, а её дочь стоявшая у стола с подойником в руках, хихикнула, одарив меня любопытным взглядом. А меня словно током пронзило от бабкиного предложения. Голых женщин я видел только на картинках в журнале. А вот вживую не видел ни разу, тем более мыться с ними в бане и прикосаться к их обнаженным телам.

— Да он ещё пацан мам, и баб голых никогда не видел. Пошли племяш поможешь мне молоко в подвал отнести. А ты Зой давай иди мойся, и мне воды оставь, а то тело чешется от пота, целый день ведь на жаре...

— сказала мне и матери Надя, беря в руки накрытый чистой марлей подойник с процеженным молоком. А я взял ведра тоже накрытые марлей. Бабка фыркнула и ещё раз скользнув жадным взглядом по стояку у меня в трико, повернувшись к нам спиной пошла в ванную мыться. Но при этом так призывно качнула пухлой жопой под юбкой, что хуй у меня в штанах аж дёрнулся. Пиздец у бабы Зои жопа? Её только ♋ раком ебать, до того она у неё пухлая. Подумал я смотря в след уходившей моложавой бабке.

— Ты мою мать можешь дурить Костя. А я знаю что ты дрочер и дрочил свой хуй у нас в шалаше. И сегодня надрочишь сам спермы, сколько нам с необходимо. А иначе я тебе яйца оторву...

— с вызовом сказала мне тётка, когда мы спустились с ней в подвал возле дома, где поставили на холодный пол ведра с молоком. Оно будет стоять до утра, а утром его нужно будет сдать на молоковоз который приезжает в колхоз с местного молокозавода.

— Я не умею это делать тётя. И не нужно меня пугать Надя. Я уже не тот десятилетний пацан которого ты лупила ремнём сучка...

— внаглую ответил я тётке и прижал её к стене погребки. Дверь в подвал была открыта настежь, и я видел глаза и лицо тёти Нади. Она стояла передом ко мне и попыталась меня оттолкнуть от себя. Но я перехватил её руки и крепко сжал их в своих ладонях. Мамина младшая сестра была одета в тонкий летний сарафан и я прижимаясь к ней всем телом чувствовал её крупные груди и животик. От тела тридцатилетней тётки шёл запах женского пота, вперемежку с духами и парным молоком. А Надя чувствовала мой стояк которым я упирался ей в лобок. И в свете заходящего летнего солнца, я видел как зрачки голубых тёткиных глаз расширились от возбуждения.

— Пусти меня Костя, мне больно...

— тётка поняла что ей не справиться со мной и перестала сопротивляться. А я отпустил её руки которые действительно больно сжимал своими ладонями.

— Силище как у быка. Но ничего сучонок, завтра будешь дрова до темна после работы колоть...

— зло сказала мне тётка, потирая кисти рук которые я ей прижимал к стене. И хотя мамина младшая сестра злилась на меня, но эта злость была не искренней. Тётке было больно, но в тоже время приятно чувствовать давление крупного члена племянника в живот.

— Я все буду для тебя и для бабы Зои делать Надя. Только не нужно злиться на меня тётя...

— ответил я зловредной тётке, обхватыавая её сзади руками за животик. Тётка повернулась ко мне спиной пытаясь выйти из подвала наружу, но я нагнал её на лестнице и прижался к ней со спины. Хуй у меня буквально задервенел от бешеного напряга, и я давил им в жопу родной тёти. А ещё я убрал руки с её живота и положил ладони ей на груди. Лифчика на тётке не было, и её крупные сиси, свободно прощупывались через тонкую ткань хлопчатобумажного сарафана.

— Какие они у вас большие тётя Надя...!!!

— хриплым от возбуждения голосом сказал я тётке. Держа в ладонях её налитые упругие сисяры. Которые даже через одежду возбуждали меня своим теплом и нежностью. А ещё я вовсю упирался хуем тётке в неменее пухлую жопень чем у её матери бабы Зои. И давил своим стояком прямо промеж её мягких ягодиц. Тётя Надя тяжело сопела но сразу не отогнала меня от себя, давая мне возможность полапать её за груди через одежду и поприжиматься хуем к её жопе.

— Ох и наглый ты племяш. Не я твоя мать, у меня ты не был бы таким наглым. Лена тебя разбаловала, а нужно было лупить ремнём...

— тяжело дыша сказала мне тётка, убирая мои руки со своих грудей и отстраняясь от меня. Да я и сам её отпустил, понимая что не время сейчас наглеть. Я и так получил больше чем вообще ожидал и впервые в жизни полапал женщину за груди. Тем более что эта женщина родная сестра моей матери.

— Наглость второе счастье тётя Надя...

— ответил я тётке идя за ней следом по лестнице из подвала. Удивляясь своей смелости, по отношении к ней.

— А я не люблю наглых мужиков. Но ты не мужик Костя и тебе простительно...

— засмеялась тётя Надя, озорно смотря на меня. Мамина младшая сестра не злилась за произошедшее и это было хорошим знаком. Я ей засажу, реально засажу, сегодня или завтра но лягу на свою родную тётку. Подумал я глядя в голубые с поволокой глаза маминой сестры. Но больше мне хотелось выебать её мать, злую но безумно сексуальную бабу Зою. У которой жопа была больше и пухлее чем у её дочек.

— Костя, а ты в технике разбираешься? А то у нас отцова машина стоит в гараже ржавет. Он её перед самой смертью купил, а ездить толком не ездил...

— спросила у меня тётя Надя, когда мы втроём сидели на кухне за накрытым столом. Мать и дочь помылись в ванной и принарядились к столу. Обе накрасились и надухарились и одели юбки и блузки. Причем с открытыми плечами, меня они не стеснялись и я мог видеть их плечи и руки покрытые белыми чешуйками.

На бабке была надета белая блузка, с глубоким декольте, под которой просматривался черный лифчик. Она сидела напротив меня широко раздвинув ноги, да так что я видел у неё под юбкой край чёрных эластичных трусов.

— Обижаете тётя Надя. Я с техникой на ты, и могу водить машину. В девятом и десятом классах, нам преподавали автодело, и после окончания школы я получил водительские права. Но правда только на грузовую машину, но я и на легковой могу ездить...

— ответил я тётке и встав со стула сходил в зал где стоял рюкзак с вещами. В нем лежал мой паспорт и права шофёра.

— Как здорово, теперь мы не будем сдавать молоко за копейки на молокозавод. А станем возить его в город на нашем "москвиче" и продавать его с рук. У меня даже есть клиенты в райцентре...

— радостно воскликнула Надя, когда я принес из зала права шофёра и положил их на стол.

— Костя наш спаситель. А ты дура девка его ремнём хотела лупить...?

— ответила дочери баба Зоя, подвигая стул поближе ко мне и дыша в мое лицо водочным перегаром, обняла меня за плечи и по родственному приласкала, положив свою теплую материнскую ладонь мне на голову. За ужином мы уже успели выпить бутылку ядренной самогонки, и хорошенько закусить колбасой, варёным и жареным мясом, селёдкой, сыром и другими деликатесами которые я и в Москве не ел.

— Да кто знал что так выйдет. А племянника я больше и пальцем не трону. Мам он меня в подвале так зажал, что я чуть не обоссалась от страха...

— засмелась тётя Надя, и тоже как и её мать, положила свою ладонь мне на голову и погладила ей меня по волосам.

— Да тебя и надо зажимать вон какая кобыла выросла, а живёшь без мужика. Жаль что я старая, а тобы тоже позволила внучку себя зажать...

— захохатала поддатая бабка, пьяненько прижимаясь ко мне. Самогон у бабы Зои был крепким под пятьдесят градусов. И от бутылки качественного первака нас всех троих основательно разабрало. Особенно бабу Зою, она возможно пила самогонку ещё до ужина, так как от бабки попахивало перегаром. Наверняка выпила для смелости ведь ей предстояло дрочить родному внуку член. А на трезвую голову пожилой женщине этим было стыдно заниматься.

— Да вы ещё любой молодой фору дадите баба Зоя. Вы очень красивая и молодо выглядите...

— сказал я бабке обнимая её за плечи. И мои слова были правдой. Мать моей матери Лены была ещё в самом соку, ей было пятьдесят лет, но выглядела она на сорок пять. Постоянно подкрашивала губы, глаза и ногти на пальцах.

Одной рукой я обнял бабу Зою сначала за плечи, а потом положил ладонь ей на груди и помял одну из её больших сисек под блузкой. Другой рукой я обнял тётку и тоже как бы невзначай положил ладонь ей на сиську и легонько помял ей грудь. Мы сидели на кухне втроём за столом который стоял впритык к окну. И обе родственницы распологались со мной рядом, с одной стороны стола. Так я мог свободно их обнимать руками и лапать за крупные груди.

— Мам, нам точно Ленка голову за него оторвёт...

— засмеялась тётка, Надя взяла мою ладонь рукой и прижмала сильнее к своим сиськам. Поддатой тётке нравилось как я её лапаю за груди, да ещё при матери.

— Не оторвёт, сынок ей не скажет, а мы будем держать 👅 языки за зубами...

— захохатала баба Зоя, ложа мою руку как и её дочь на свои большие груди. И я видя такое дело уже по настоящему смелее помял сиськи у бабки и у тётки. Причём бабка аж рот открыла и засопела от удовольствия, когда я положил ладонь на её крупную но совсем не отвислую сиську и полапал через блузку и лифчик.

— Ну хватит, хватит, я смотрю ты руки свои не по делу расспускаешь внучок. Моя самогонка тебе в голову наверное ударила. Иди ложись спать в зал на диван, я тебе там постелила. Утром вставать рано...

— неожиданно резко сказала мне баба Зоя, убирая мои руки со своих и дочкиных сисек, к явному неудовольствию последней. Тётка была поддатой и хотела чтобы я её лапал за груди. Да и судя по шальным и пьяным глазам тёти Нади, она в этот вечер могла позволить с собой делать всё, вплоть до секса с ней. Но строгая мать разом обломала её планы. А я удивился переменам в настроении бабы Зои, ведь ей однозначно было приятно когда я лапал её за груди. Но пожилая родственница словно протрезвев, вдруг стала неприступной и злой.

— Не смотри так на меня Надя. В своем доме я не позволю блядством заниматься. Тем более с родным племянником. Если у тебя между ног зачесалось иди и найди себе кобеля на деревне. И не кури на кухне, весь дом своим табачищем протушила...

— зло сказала дочери баба Зоя, увидев что та достала пачку сигарет и хотела закурить. Тётка раздражённо фыркнула, но подчинилась матери и взяв с собой пачку " космоса" вышла курить на террасу. Хотя до этого она курила дома прямо на кухне, судя по окуркам в пепельнице стоящей на подоконнике. Мне и самому курить хотелось до смерти и я было хотел выйти на терраску вслед за тёткой, чтобы с ней покурить и заодно полапать. Но встретившись со строгим взглядом бабы Зои, я передумал и пошёл с кухни в зал. Каким-то шестым чувством я понял, что перечить сейчас бабке не нужно, и лучше следовать её указаниям. Ведь на кону стояло нечто большее чем курево. К моему члену прикоснуться нежные женские руки и будут его дрочить доводя меня до оргазма. И это сделает со мной родная мать моей матери Лены. А ради этого сказачного удовольствия, я был готов совсем бросить курить. Да в пизду эти сигареты когда ещё не старая и сексуальная бабка, сейчас подрочит мне член. Подумал я идя в зал, где разделся до трусов в свете горящего в углу торшера и лег на разложенный диван- кровать, застеленный чистым постельным бельём.

Пока я ходил с тёткой в подвал и зажимал её там. Баба Зоя успела раздвинуть диван и застелить его свежевыстиранным постельным бельём. И сейчас после мытья лёжа на чистой простыне я наслаждался ощущением свежести исходящего от моего тела и постели.

Хуй стоял у меня колом и я ждал лёжа в темноте когда ко мне в зал придёт бабка или тётка чтобы подрачить мне член и добыть из него столь необходимую для них сперму. Ложась на диван я выключил торшер, так как он стоял в изголовье дивана и реально слепил мне глаза. И сейчас я видел как загорелся свет в спальнях бабки и тётки, которые в квартире были расположенны напротив друг друга.

— Не спишь внучок...?

— хриплым возбуждённым голосом спросила у меня баба Зоя, зайдя ко мне в зал и встав возле дивана. Бабка включила лампу в прихожей и свет из неё проникал в зал, освещая половину комнаты.

— Нет баба Зоя не сплю...

— таким же хриплым голосом ответил я пожилой родственнице ошеломленный её видом. В свете лампы зажённой в прихожей, я видел перед собой пятидесятилетнию родственницу в чёрной ночной рубашке с распущенными по плечам темноруссыми волосами. Причём рубашка надетая на бабке, была молодежной короткой по колено и с рюшами по краю. В одной руке баба Зоя держала большой двести граммовый гранёный стакан, а в другой тюбик с вазелином.

Несколько секунд я смотрел на суперсексуальную мать моей матери Лены. А потом откинул с себя одеяло, показав бабке стоящий колом член в трусах. Я видел каким жадным взглядом скользнула баба Зоя по здоровенному бугру выпиравшему у меня в трусах. А у меня мелькнула мысль завалить бабку в короткой ночной рубашке на диван и ебать её до посинения. Был бы я пьяный, то наверное так бы и поступил, но сейчас пьянка у меня прошла, уступив место дрожи по всему телу, от того что со мной произойдёт.

— Тогда пошли в ванную внучок. Я твою сперму хочу в этот стакан добыть. Как раз перед сном, и ты спать после этого будешь как убитый. И мне хорошо, я твоей спермой лицо намажу на ночь, видишь как оно у меня шелушится...?

— сказала мне баба Зоя, показывая на стакан в её руке и на свое красивое лицо, покрытое белыми чешуйками ихтиоза. Меня два раза просить не нужно было, я встал и пошёл в ванную вслед за бабкой со стоячим колом членом, смотря на игру её пухлых ягодиц под короткой ночной рубашкой. Её дочери Нади нигде не было видно, но в комнате где она спала, за закрытой дверью горел свет. Возможно мать её разогнала и запретила смотреть на то что она будет дрочить родному внуку член. А мне бы хотелось чтобы и Надя увидела мой восемнадцатисантиметровый член с крупной алой залупой.

— Да я эту блядь спать отправила, не нужна она нам сынок сейчас...

— словно читая мои мысли сказала мне баба Зоя, закрывая за мной дверь, когда я зашёл вслед за ней в ванную, которая была небольшой с учётом того что её часть занимала сама чугунная ванна, стиральная машинка стоящая в углу и умывальник с противоположной стороны. И таким образом я стоял с бабой Зоей в ванной практически впритык и едва не касался членом стоящим колом в трусах, её лобка скрытого ночной рубашкой.

Бабка была на полголовы ниже своих дочерей и меня и я явственно чувствовал запах духов шедший от её распущенных по плечам темноруссых волос. И в какой-то момент ошеломлённый близостью стоя рядом с полуголой бабкой, я нагнул голову чтобы поцеловать пожилую родственницу в красиво накрашенные красной помадой губы. Но баба Зоя ловко увернулась от моего поцелуя и упёрлась руками мне в грудь.

— Не балуй внучок, я это не люблю. Лучше давай показывай свое " хозяйство". Делом быстрее займёмся и ляжем спать...

— сказала бабка, строго смотря мне в глаза. У женщины в руке остался только тюбик с вазелином, а стакан она поставила на раковину умывальника позади себя.

— Он у меня нормальный баба Зоя...?

— спросил я у матери моей мамы Лены, спустив с себя трусы на колени, стоя перед ней с голым эрогированным членом. Но бабка мне не ответила, она только сильно засопела и зрачки её голубых глаз расширились от увиденного. Несколько секунд пожилая женщина рассматривала восемнадцатисантиметровый член внука, а потом к моему удивлению, взялась за мой хуй рукой, но не стала его дрочить как я ожидал.

Сильно сопя носом баба Зоя надавила из тюбика вазелин мне на залупу и кончиками пальцев аккуратно его растёрла по всей головке. И выдавила вазелин себе в ладонь и этой же ладонью взялась за мой член и стала его ей натирать. Не дрочить как я делал занимаясь онанизмом, дёргая рукой член. А именно натирать ладонью смазанной вазелином. И это было в сто раз приятнее чем я дрочил дёргая верхний слой кожи рукой натирая его об залупу.

— Не больно внучок...???

— хриплым голосом спросила у меня бабка, не прекращая натирать мне залупу ладонью. Баба Зоя терла мне член и смотрела в мои глаза ласковым но в то же время бесцветным взглядом. Видно ей самой было приятно натирать ладонью здоровенный хуй взрослого внука, что зрачки глаз пожилой женщины, изменили свой цвет от возбуждения.

— Нет не больно баба Зоя. Вы так приятно мне делаете...

— ответил я бабке, смотря в её ставшими " стеклянными" от похоти глаза. И на вырез чёрной ночной рубашки в которой виднелись крупные груди. Причём через тонкую ткань шёлковой ночнушки, я видел у бабки даже соски её обалденных сисек. А ещё краем глаза я заметил что дверь в ванную комнату приоткрылась и за ней стояла тётя Надя в белой ночной рубашке с рюшами по краю. Волосы у тётки так же были распущенными по плечам, а глаза горели возбужденным блеском. Дочка смотрела как её пожилая мать дрочит член своему вовосемнадцатилетнему внуку, но не заходила внутрь. Баба Зоя возможно тоже видела что её дочурка стоит в дверях, но не прогоняла её. Кто знает может и бабке было по кайфу дрочить мне член в присутствии младшей дочери.

— Тихо, тихо сынок, сейчас все закончится...

— сказала мне бабка сама сильно засопев носом и быстрее заводила ладонью по моей залупе. Я уже был на подходе и опытная женщина это видела. Баба Зоя надрачивая одной рукой мне член, другой рукой взяла стакан с раковины и вовремя подставила его под мою залупу.

— Аааа, ыыыы, ааааааа...

— зарычал я кончая от того что родная бабка натерла мне головку члена, своей нежной ладонью. Сперма вырывалась из моего члена тугими струями и била в стакан. Кончал я долго и хорошо, а кайф от полученного оргазма был не сравним с обычным оргазмом от онанизма.

Ещё бы, ведь мою залупу натирала ладошка родной бабки, а я стоя перед ней смотрел в её шальные глаза затуманенные белесой пеленой похоти. И видел через ночную рубашку, крупные груди пожилой родственницы. И это в тысячу раз было кайфовей, чем самому дрочить на картинки с голыми женщинами в порножурнале.

— Надь, да ты посмотри только сколько у него спермы! В жизни ничего подобного не видела...

— воскликнула бабка, показывая дочери которая уже в открытую стояла в дверях, половину граненного двести граммового стакана спермы. Белая, густая как сметана сперма, заполняла чуть больше половины стакана и у бабки с тёткой глаза полезли на лоб от удивления.

— Да мам, я тоже подобное впервый раз вижу. Обычно у парней чуть брызнет и все. А у Кости её столько много, словно у колхозного быка производителя...

— ответила матери Надя заходя в ванную и во все глаза рассматривая мой член, который уже начал опадать. Тётка смотря мне в глаза взяла рукой меня за хуй и нежно его погладила, по всей длине.

— Руки убрала свои Надя. Я сама буду внуку дрочить, а ты не лезь...

— строгим злым голосом сказала бабка, и шлепнула дочь по руке ладошкой.

— Тут опыт нужен, а я знаю как это делать...

— засмеялась баба Зоя, оттесняя свою дочь от меня. Бабка помассировала кончиками пальцев мне яйца, выдавливая из них остатки спермы. И бережно держа стакан с моей спущенкой, отправила меня в зал на диван.

— Ложись иди милый, ты молодец. Но тебе сейчас лучше прилечь...

— сказала мне баба Зоя, с восхищением смотря то на мой член который не до конца упал и полустоял, то на стакан у себя в руке, наполовину наполненный густой и белой как сметана спермой внука.

— Спасибо баба Зоя, так приятно вы сделали. Но утром у меня её всегда много бывает и больше чем вечером...

— ответил я бабке, и было хотел поднять трусы с колен, как мать моей матери Лены меня остановила.

— Постой, дай я его помою. Он должен быть всегда чистый, а иначе в член может попасть инфекция...

— баба Зоя всю жизнь проработавшая в местной больнице врачом тератепевтом, отдала стакан со спермой стоящей в дверях дочери. И обмыла мне залупу и член теплой водой с мылом, смывая с него вазелин которым она его мне и измазала.

— А теперь в постель и спать, тебе нужно набираться сил за ночь внучок...

— приказала бабка, помогая мне одеть трусы, а я во все глаза рассматривая её груди видневшиеся в вырезе ночной рубашки, с неохотой пошёл в зал на диван. И лёжа в темноте переваривая в голове произошедшее вспоминая как бабка терла мне залупу ладонью. Я увидел как в прихожей загорелся свет и ко мне в зал вошла баба Зоя в чёрной ночной рубашке с распущенными по плечам темноруссыми волосами. Она по мягко по кошачьи ступая босыми ногами подошла к дивану на котором я лежал и присев на него откинула с меня одеяло.

— Давай Костя я его одену на ночь. Не хочу чтобы ты ещё простынь мне измазал, как в шалаше излил. Твоя сперма целебная внучок, и я её соберу всю до капельки...

— сказала бабка, стягивая с меня трусы. Баба Зоя взялась рукой за мой член, который тут же встал колом, от прикосновения нежных но требовательных бабкиных пальцев. Пожилая женщина сопя от возбуждения погладила мне хуй рукой от головки до яиц. И я увидел как в темноте заблестели её глаза. Она что будет мне по новой дрочить? Было подумал я, как на мою залупу бабка ловко одела приготовленный заранее презерватив. Он был у неё в другой руке уже без обертки и баба Зоя умело пальцамм раскатала его по всей длине члена.

— Это не вредно Костя. Ночью твой член упадет, и сперма выльется в презерватив. Утром я его сниму, а сейчас спи и набирайся сил...

— сказала бабка, она погладила ладонью меня по груди и было хотела встать с дивана. Как я двумя руками взял пожилую родственницу за груди которые свободно болтались у неё под ночнушкой и с наслаждением помял их.

— Не балуй внучок, спи давай. Я тебя рано утром разбужу...

— хриплым голосом сказала мне бабка, на миг замерев надо мной. Она дала мне возможность немного полапать её за крупные груди через ночнушку. И в какой-то момент мне показалось что бабка вот-вот ляжет ко мне на диван. А я навалюсь на неё сверху, задеру ночнушку и выебу с надетым на хуй презервативом. Но баба Зоя сопя оттолкнула меня от себя и часто дыша ушла к себе в спальню, потушив по пути свет в прихожей. А я лёжа на спине в темноте вспоминал волшебную негу бабкиных сисек и запах её духов шедший от волос женщины. И засыпая в темноте на диване, я понял что обязательно выебу и бабку и тётку, и это только вопрос времени.