Косые лучи солнца золотили землю, девушка в черной юбке уже полчаса сидела на середине лавочки, оперев голову на коленки. Время от времени она отстраненно смотрела на экран планшета, то вдруг оглядывала двор. Юное веснушчатое личико, слишком высокомерное для школьницы, выражало не только самодостаточность, но и откровенную раздражительность, что, возможно, и послужило нежеланию уставших прохожих делить лавочку с этой худенькой особой женского пола. Примечательно, что когда на площадку пришел мужчина и подошел к моргнувшей оранжевыми огнями Санта Фе, девушка оживилась, но не покинула насиженное место, пока тот не сел в машину.

— Почему так долго? Я минут сорок уже жду! – излила девушка нерастраченный запас возмущения, хлопнув задней дверью машины, - я уже должна была из школы вернуться.

Мужчина посмотрел вверх через лобовое стекло на окна последних этажей высотки и, преодолевая неудобство, протиснулся между спинок на затемненный плотной тонировкой задний ряд сидений.

— Юль, мама задержала, хотела, чтобы я их с Юркой к репетитору отвез. Пришлось соврать, что машина сломалась...- оправдал свое опоздание мужчина.

— Вон Юрка, домой как раз идет, пап, спрячься, - смягчила тон чаровница, скрывая голову за спинкой переднего кресла.

Когда парень зашел в подъезд, Юля сняла очки и без промедления стянула через голову блузку. Худенькое, белое тельце с выделяющимися очертаниями ребер  соответствовало пропорциям  стройных ножек.

— Лифчик снять? – спросила Юля не дождавшись привычного упрашивания.

Мужчина с довольной, но сдержанной улыбкой слабо кивнул и продолжил смотреть на девушку. Белокурая худышка повернулась спиной к отцу, но, не дождавшись привычной помощи, сама завела ручки и отстегнула крючки. Юлю раздражало поведение отца – раньше он упрашивал ее раздеваться, сам с нетерпением отрывал дрожащими пальцами мелкие пуговички. Тем более сейчас, когда нужно успеть со школы, пока мать еще дома. Юля могла бы проучить наглеца - одеться и убежать, но, к сожалению, теперь ей эта встреча нужна больше, чем кому бы то ни было. Светло-фиолетовый лифчик упал на сидение и девушка, подавившая в себе вопли уязвленной гордыни, повернулась к любовнику, белые грудки величиной с лимон упруго выделялись и требовали привычной ласки, а точеная шейка жаждала поцелуев. Гордыня засвербела в груди – он даже не расстегнул свой ремень.

Юля исказила лицо от неожиданных перемен и осознавая, что достойное королевы обхождение закончилось, она механическим движением стерла салфеткой помаду с губ и демонстрируя недовольсво, принялась расстегивать ремень на отцовских брюках. Сильные мужские пальцы за подбородок подняли голову девушки, отец глянул в девичье личико и нежно поцеловал прямо в губы. Тогда он отстранил белые пальчики и сам расстегнул брюки, сразу вынул пенис. При первом же взгляде лицо Юли просияло, глаза поволокло дымкой и язык невольно облизнул пересохшие губы; не теряя зрительного контакта с вялым, шевелящимся по собственному замыслу, органом, девица устроилась на сидении, опустилась чувствительными сосками на отцовское бедро и правой ручкой достала наружу спрятавшуюся набухшую, волосатую мошонку. От недавних стенаний и след простыл; Юля посмотрела на отца, улыбаясь не одними губами, отчего складочки собрались возле глаз и, растягивая удовольствие, принялась за лакомство.

— Юль, джинсы свои приспусти, пожалуйста...- вернулся молящий тон в голос отца.

— Па-ап, ну плиииз, я уже так хорошо устроилась, - жалобно отвергла просьбу девушка.

Юля, продолжая удерживать визуальный контакт с набухающей головкой, обольщённая таким знакомым просящим тоном отца, пошла на уступки и, запустив левую ручку, расстегнула большую металлическую пуговицу. Очень было важно для утратившей свою природную чистоту девушке следовать требованиям и уговорам, а не собственной похоти, хотя целью и одних и вторых было одно и тоже. Мандраж от близости раскрасневшегося лица к вольготно расположившемуся на поверхности брюк толстому органу, как в первый раз вызвал чувство трепета, запрета, жажды и любви. Весь его вид взывал к бессознательному инстинкту, Юля обеими руками обхватила вялого здоровяка и провела мягкой пока еще головкой по своим щечкам, острому носику, тонким губкам. Особую прелесть ему сообщало сочащееся непрерывной, соленой паутинкой отверстие. Завороженно юные глазки сопроводили увлекаемую пальцами кожицу и обнажающуюся головку с крупной, прозрачной каплей.

Отцовская ладонь мягко легла на крестец, нежно объяв обе мягкие половинки формирующейся женственности. От новых прикосновений кожа девушки покрылась мурашками, в глазах поплыло, а отклики сердцебиения отдавались по всему телу. Трудно передать, как Юле хотелось ощутить грубые папины пальцы чуточку ниже, там, где стало невероятно горячо, мокро и эхо сердцебиения выстукивало больше всего. Пружина сжималась и сжималась, уступая терпению девушки, и внезапно выстрелила изо всей силы – Юля с жадность голодного птенца впилась губами в одутловатый конец члена; миниатюрный ротик чудом вместил головку, распирая щеки затвердевшей вмиг плотью.

Отдавшись потоку соблазна, удерживаемому доселе плотиной гордыни, Юленька нашла неописуемое наслаждение в бесхитростной игре. При всем желании она не способна впустить в рот этот огромный пенис, но страсть заставляла ее повторять это действие снова и снова. От усердия белая кожа покрылась испариной, между бедер собралась лужа, способная насквозь промочить джинсовую ткань, но сейчас до этого никому нет дела. Папа откинулся затылком на спинку, закрыл глаза и продолжал гладить упругие девичьи ягодицы, Юля, с лихвой насладившись распирающим ощущением во рту, научилась неспешно упиваться запахом, вкусом, прикосновениями бархатистой кожи взрослого члена; она сжимала его пальцами как черенок, проводила носом вдоль принизанного толстыми, синими венами ствола, даже имитировала им движения помады по своим алым губам. Волосатые, крупные шары в сморщенном мешочке, ранее внушающие скорее отвращение, чем трепет, теперь, когда игра зашла так далеко, тоже получили свою долю ласк. Белые, тонкие пальчики мягко сжали каждый живой комок, отдающий мужским потом.

— Юлька, салфетки готовь, - выдавил хрип из груди мужчина.

Лицо отца исказилось от внутренней борьбы, организм требовал извержения здесь и сейчас – в руки, на лицо дочери, на брюки и рубашку; вечный же эволюционный соперник – разум повелевал продлить мучения и опорожниться в салфетку, специально подготовленную в машине. Заднее сидение этого автомобиля уже знало запах испорченных спермой трусов, платков, рукава куртки и вот, рулон бумажных полотенец одним своим появлением исправил положение для мужчины. Но не для женщины! Юля, игривая и заведенная до предела, хитро посмотрела на обомлевшее лицо папы, едва касаясь, провела согнутым указательным пальцев вокруг пульсирующей головки и различила мощные толчки под натянутой кожей пениса; каждый такой толчок сопровождался сильным, но коротким шевелением.

Не довольствуясь малым, Юля широко открыла рот и нависла головой прямо над оживающим вулканом с желанием осуществить самую грязную из всех витающих в девичьей головке мыслей, но не успела она обхватить губами вулканическое жерло, как первая и самая мощная канонада вылетела на испуганное лицо. Не способный сдержать сокрушительного ливня, отец вынужден был смотреть, как девчонка справляется с паникой и пытается ртом накрыть бурлящее жерло, однако, брызги не устойчиво разлетались по ее лицу и шее. Когда напор спал, Юля, из присущего ей своенравия, смогла наконец приложиться губами и испить последние мутные выделения. Вопреки ожиданиям, девушка, до последнего улавливавшая самые незначительные капли влаги, поднялась и расплылась в пьяной улыбке. Взлохмаченная, она посмотрела на отца с гордостью щенка, познавшего новые события большой жизни. Язык облизнул мутные потеки на губах и игриво потянулся к кончику носа, Юля преобразилась, шутливо скосила глазами и продолжила сидеть с видом завершенного наилучшим образом дела.

— Эх, ты горе луковое, - не удержался от улыбки отец.

Мужчина отмотал бумажных салфеток и принялся вытирать свою сперму с тонкой Юлиной шеи, румяных щек и ушей; он собрал по возможности сгустки с каштановых растрепанных волос и чмокнул молодую любовницу в носик.

— Все, папа, хватит, я дома вымоюсь, плиз, я побежала, - голос Юли обрел привычную тональность и выражение спокойного оптимизма.

Дверь машины хлопнула и девица с едва заметным темным пятном на джинсах широким шагом направилась к подъезду. Мужчина расслаблено сидел на заднем сидении с обмякшим на брюках мокроватым пенисом и смотрел вслед. Дверь подъезда открылась и на пороге Юля столкнулась с братом и матерью, коротко о чем-то договорились, кивнули, махнули и пошли каждый своей дорогой: дочка – в подъезд, жена с сыном – на остановку.

Продолжение следует...

В следующей главе Вы узнаете, как Юрка получает знания у репетитора.